"Открой свое сердце" - читать интересную книгу автора (Поттер Патриция)

14

На этот раз Джиллиан просто не представляла, как ей быть. Никогда не была она робкой, не пряталась от вызова, который бросала ей жизнь. Хорошо ли, плохо ли, но она обычно сама шла в нападение энергично и напористо. Так же обошлась она со Стивеном Морроу.

Джиллиан всегда гордилась своим характером и подходом к делу.

Но теперь ей хотелось, как страусу, спрятать голову в песок. В воскресенье она поглубже зарылась в простыни и не хотела вылезать на свет. Перед глазами продолжали стоять картины вчерашнего испорченного празднества. Хаос, испуганные люди, ржание лошадей, паника…

Она ввергла всех в хаос: цирковую труппу, рекламную кампанию, планы Стивена.

Джиллиан сознательно не стала слушать вечерний выпуск новостей, а сегодня смотрела на телевизор, как на хищного зверя, готового на нее наброситься. Ей не хотелось второй раз переживать худший день своей жизни.

Зазвонил телефон, но она его игнорировала. Укрывшись с головой, Джиллиан старалась заглушить звон. Убежать бы куда-нибудь! Но даже луна была слишком близко.

Разве что найдется какая-нибудь пространственная «черная дыра».

И снова она думала о Стивене, все время о Стивене, и о том, как посмотрел он на нее накануне вечером. Горло сжалось при воспоминании о том, как Стивен еще недавно был здесь, в ее постели, с ней. Как изумительно он ее любил.

Джиллиан словно въявь ощутила его руки на своем теле, его губы, пощипывающие мочки ее ушей, скользящие по ее шее, по лицу… огромная бездонная пустота разверзлась в ее душе и грозила поглотить навсегда. Спенсер, видимо, почувствовал настроение хозяйки и стал сочувственно тыкаться в ее щеку носом. Безымянка прыгнул на постель и свернулся клубком у нее на животе.

Воскресенье. Обычно в этот день Джиллиан вставала рано и отправлялась куда-нибудь позавтракать. За завтраком читала воскресную газету. При одной только мысли об этом она содрогнулась. Там будут фотографии открытия… Джиллиан хорошо себе представляла, как это будет выглядеть: губернатор, в нелепой позе упавший на землю, бизнесмены, спасающиеся бегством, все перевернуто, растоптано.

Слезы потекли по щекам, и Джиллиан сердито смахнула их. Никогда не позволяла она погружаться в жалость к себе.

Но все равно утреннюю газету она в руки не возьмет.

В конце концов Джиллиан заставила себя вылезти из своего спасительного убежища, открыла входную дверь Спенсеру, затем надела старые свитер и джинсы. Ей надо было хорошенько подумать. Ей хотелось побыть наедине с природой, ощутить ее целебное, утешительное влияние.

Поставив чашку молока и немного кошачьего корма для Безымянки, она позвала Спенсера. Сегодня они отправятся в горы. Джиллиан и ее такса. А потом в понедельник, возможно, она снова сумеет встретить мир лицом к лицу.

Возможно.

Телефон звонил, не переставая. Теперь Стивен понял, почему вчера ночью он снял трубку с рычага. Когда же он успел положить ее назад?

Поглядев на часы, Стивен застонал. Было 7 утра, а предыдущей ночью он спал очень мало. В конце концов Стивен принял горячий душ, опрокинул большой бокал бурбона, но и это не помогло. И сейчас, утром, рот у него был словно набит ватой, а голова разламывалась от тупой боли.

Он задумался, что будет делать дальше.

Индейские Холмы это фиаско переживут. Район был хорош, застройка отличная… Просто теперь на продажу квартир и офисов понадобится больше времени, а он не знал, сколько позволят ему продержаться его финансы. Не исключено, что банк заберет все в погашение кредита.

Но мучительнее этих мыслей было воспоминание о лице Джиллиан. Вина, сожаление, печаль — все эти чувства отразились на ее лице. Он хотел коснуться ее, и не смог. Сам не знал почему. Просто не смог. Он поступил так, как всегда в трудный момент: ушел в себя и забаррикадировался от внешнего мира.

Стивен был искренним, когда сказал, что не винит ее. Он сам с энтузиазмом включился и воспринял ее затею с цирком. Произошел несчастный случай, вероятность которого была одна к миллиону. Не было в этом ничьей вины. Однако Стивен не мог не понимать, что если бы он доверял своему инстинкту, Индейские Холмы сегодня были бы на пути к грандиозному успеху. Его холодный рассудок был затуманен страстью, желанием обладать Джиллиан, И это пугало его гораздо больше, чем возможный ущерб, нанесенный его проекту. Он утратил то, что считал необходимым для своего выживания: самообладание, контроль над собой.

Телефон продолжал настойчиво звонить, и Стивен, не выдержав, снял трубку.

— Ты видел газеты? — раздался в ней голос брата. — Мой брат — герой!

— О чем это ты, черт побери, говоришь?

— О тебе и губернаторе. Ваши портреты во всех газетах!

Стивена передернуло: он вспомнил, как губернатор в светлом костюмё растянулся на земле.

В трубке прозвучал смешок.

— Какая жалость, что мы с Джинни вчера туда так и не добрались. Мы собирались съездить на Индейские Холмы сегодня.

Стивен лишь застонал в ответ.

— Почитай газету, — жизнерадостно посоветовал Роберт и повесил трубку.

Стивен медленно поднялся с постели. Настроение было… лучше не стоило упоминать, каким оно было. Его планы рухнули, жизнь опустела. Господи! Как же ему не хватало Джиллиан. Все его тело, каждая клеточка тосковала о ней. И эта потребность была гораздо больше просто физического желания. Ему была нужна ее улыбка, радостный смех, в котором был вызов миру: «Ну-ка, посмей разочаровать меня». Она была нужна ему вся. Целиком.

Это было для него невероятно трудное признание.

Стивен потянулся было к телефону, но тут же отдернул руку. Сначала ему надо разрешить несколько проблем. Он не может прийти к ней жалким банкротом. Эти мысли вернули его к субботнему фиаско.

Газеты! Он не был уверен, хватит ли у него духа прочесть, что в них написано, Герой? Что ж, Бобби всегда любил оригинальные розыгрыши.

Натянув джинсы и свитер, Стивен, забыв о носках, сунул ноги в мокасины. Нечего тянуть, надо сразу узнать худшее. Он провел щеткой по волосам, но бриться не стал.

С отвращением глянув на пустую бутылку из-под бурбона, стоявшую на столе, Стивен поморщился. Он никогда не напивался. Никогда. Слишком хорошо помнил поведение своего пьяного отца.

На мгновение он закрыл глаза, прогоняя видения прошлого, возникшие перед ним. Особенно тот, последний раз. Стивен схватился за косяк так, что побелели пальцы, прогоняя страшное воспоминание. Вопль матери, крики внутри дома. Стивен возвращался поздно вечером с работы домой. Стук упавшего на пол тела раздался в тот момент, подбежав к дому, он пинком распахнул облупленную дверь… Отец лежал на полу, а Тим, младший брат Стивена, стоял над ним с красным от ярости лицом и…

Стивен старался прогнать из мыслей эту картину. Будь она проклята! Проклята! Почему он не может навсегда забыть об этом? Схватив ключи от пикапа, Стивен выбежал из квартиры.

За газетой он не поехал. Преследуемый воспоминаниями, которые никак не хотели уходить, несмотря на все прошедшие годы, Стивен вдруг подумал, не являются ли они чем-то вроде последствий нервного шока. Конечно, звучит это по-медицински, но что поделаешь, воспоминания вспыхивали в мозгу, И жгли его.

Стивен вдруг осознал, что едет к Индейским Холмам, к образу жизни, который, как до него дошло сейчас, он пытался создать по совсем другим причинам, нежели те, которые он излагал инвесторам и строителям, Лесли и Джиллиан, банкирам и прессе.

Он стремился выдавить из себя до капли свое горькое детство, использовать свое занятие, чтобы воплотить в жизнь сказку и подарить радость многим людям. Стивен создавал совершенный мир. Цирк, белые кони… Как они вписывались в эту сказку! Какая ирония судьбы, что именно они и разнесли в клочья нежную паутинку его сказочной страны, которую он создавал с таким старанием.

Стивен остановил пикап неподалеку от нового района на пустой стоянке около конторы парка, почти ничего не видя от мелькающих в мозгу образов прошлого. Буря чувств сотрясала его. Сколько раз говорила ему мать: «Ты сильный! Тебе придется заботиться об остальных».

Не был он сильным, по крайней мере, не в семнадцать лет. Каким ранимым был он тогда, но не должен был выказывать этого и создал непроницаемый фасад, Причем так хорошо, что эта скорлупа стала Стивеном Морроу, а истинный Стивен Морроу под ней исчез.

До того, как появилась Джиллиан.

Возглас отчаяния вырвался из глубины его сердца, из самого нутра… Но ранним воскресным утром на пустой автостоянке его никто не услышал.

Он добрался до Индейских Холмов где-то около полудня и удивленно уставился на скопление машин, припаркованных на прилегающей улице и заполнивших стоянку у Загородного клуба, в здании которого размещалась также контора по продаже недвижимости.

В уютном вестибюле валялось несколько воскресных газет, и Стивен, нагнувшись, подобрал одну из них.

«Взбешенные кони превратили пригород Атланты в Дикий Запад» — было набрано крупным шрифтом на первой странице. Среди текста была помещена фотография губернатора, выхватывающего из-под копыт ребенка.

«Четкие действия губернатора и хозяина праздника спасли жизнь двум детям» — гласил заголовок другой газеты. Там же помещалось фото Стивена со спасенной девочкой на руках и разбегающиеся от лошадей люди. Далее шел следующий текст:

«Попытка застройщика нового района помочь русскому цирку чуть не кончилась катастрофой. Ее предотвратили быстрые действия губернатора Эда Дэвиса и главы строительной компании Стивена Морроу.

Суматоха началась, когда кто-то бросил камнем в цирковых лошадей. Сергей Чуков, руководитель труппы, сообщил, что кони были возбуждены и нервничали из-за отсутствия необходимой физической разрядки и тренировок во время пребывания цирка в Атланте.

Цирк был брошен на произвол судьбы теми, кто пригласил его в Америку, месяц назад, когда они прибыли в Атланту. Домой они вернуться не в состоянии из-за отсутствия денег. Их появление на открытии нового пригорода Атланты было попыткой собрать нужные средства для их отъезда на родину в Россию.

Вспугнутые кони помчались вскачь по территории нового района, прервав турнир по гольфу с участием знаменитостей и разогнав зрителей, которым пришлось спасаться бегством.

Двое детей, оказавшихся на пути лошадей, были спасены губернатором Дэвисом и Стивеном Морроу, которые, рискуя собственной жизнью, сумели подхватить детей и убрать их с дороги несущихся животных.

Один из свидетелей, Сесил Ноутс, сообщил нам, что все были буквально парализованы быстротой происходящего. «Я никогда не видел ничего подобного. Это было похоже на старый вестерн. Эти двое мужчин — настоящие герои. У меня теперь ко всему этому району какое-то особое теплое чувство».

Комплекс «Индейские Холмы» представляет собой принципиально новый подход в застройке подобных пригородных районов. В нем сочетаются индивидуальные и общественные здания, сгруппированные вокруг нескольких парков. В застройке умело сохранен естественный природный ландшафт…»

Далее в статье подробно излагались события субботнего дня и трудности, испытываемые артистами русского цирка. Приводились слова губернатора о происшествии, участником которых он стал. Он повторил репортеру то, что сказал Джиллиан: «Давно не получал я такого удовольствия». Но затем губернатор весьма серьезно заявил о необходимости помочь возвращению цирка на родину.

Поговорить с мистером Морроу журналисту не удалось: он его просто не смог найти.

Стивен вдруг понял, что получил лучшую рекламу в мире, и доказательством этого было множество людей, бродивших сейчас по Индейским Холмам. У агентов по продаже недвижимости вовсю кипела работа. Они с довольным видом сопровождали людей в дома, потом возвращались в свои кабинеты для оформления нужных бумаг, водили их по клубу. Стивен уловил несколько обрывков разговоров: «Это именно то, что нам хотелось…», «Здесь так красиво…», «Это не просто район — это настоящее сообщество», «…Наконец-то появился застройщик, который думает о людях».

Хотела ли Джиллиан добиться именно такого эффекта или нет, было уже неважно: Индейские Холмы имели грандиозный успех.

Стивен оставался в застроенном комплексе до конца дня, разговаривая с потенциальными покупателями, отвечая на вопросы репортеров. Историю подхватили все газеты и телевизионные каналы страны. Ему позвонил губернатор и пошутил:

— Если бы сегодня выбирали президента, я бы наверняка попал бы в Белый дом. Обязательно позовите меня на открытие следующей вашей застройки.

Стивен понимал, что к русскому цирку сейчас проявляется такое же внимание. Несколько раз он пытался дозвониться к Джиллиан, но никто не брал трубку. Вспоминая вчерашний день, он проклинал себя за то, что вел себя с ней так холодно. А потом стал размышлять, способен ли он вообще дать ей необходимое душевное тепло. Не получится ли так, что он не сможет сбросить с себя нацепленную когда-то броню и ответить на чувства Джиллиан.

Когда ближе к вечеру Стивен, наконец, уехал оттуда, десять домов было уже куплено, контракты на их продажу подписаны, и множество перспективных покупателей начали предварительные переговоры. Его строители-подрядчики были в восторге. Однако сам Стивен никакой эйфории не ощущал, хотя так давно мечтал о подобном успехе своего дела. Возможно, добившись воплощения своих замыслов, он потерял самое дорогое существо на свете.

Джиллиан увидела воскресные газеты лишь в понедельник. Она порадовалась за Стивена, но не за себя.

Весь воскресный день она провела, бродя по лесу со Спенсером, ожидая душевного обновления, которое всегда здесь находила. Но ничего не получилось: перед ее мысленным взором все время стояло лицо Стивена, такое, каким видела она его в последний раз, — потрясенное и замкнутое.

Он всегда будет замыкаться, не пуская ее в свою душу, если случится что-то важное. Все дьяволы, владеющие им, сомкнут ряды и отвергнут любую ее попытку разделить его волнение.

Джиллиан любила его, но при этом сознавала, что каким-то непонятным образом представляет для него угрозу. Она не могла так жить: никогда не зная, в какой момент Стивен обернется чужим, незнакомым человеком. Она всегда будет требовать от него больше, чем он может дать. Ей надо как можно скорее порвать с ним. Пока она еще в силах была это сделать. Хотя, может, он и сам не захочет ее видеть. Что было вполне вероятно после всего, что произошло по ее вине на Индейских Холмах.

Именно поэтому, когда в понедельник Джиллиан вошла в свой кабинет и нашла сообщение о его звонке, отвечать на него не стала. Джиллиан сознавала, что если только услышит его голос, вся ее решимость пропадет. Его присутствие действовало на нее слишком сильно, и она не могла предвидеть, какие эмоции возьмут в ней верх, если они встретятся.

Джиллиан написала ему краткое деловое письмо, в котором разрывала их договор на основании «концептуальных разногласий». Это облегчит ему задачу, подумалось ей, самому предпринимать первые шаги. Когда она закончила и перечитала письмо, на бумаге оказалось несколько влажных пятнышек от упавших одной или двух слезинок. А может, и трех…

Тем не менее она решительно, чтобы не передумать, отнесла письмо на почту и отослала срочной доставкой. Кроме того, она отдала секретарше распоряжение: в случае звонка мистера Морроу сказать ему, что она куда-то уехала из города на неопределенный срок.

Затем Джиллиан обзвонила других клиентов, проверяя состояние дел. Она чувствовала, что ужасно пренебрегала ими последнее время, и теперь, раз у нее не было договора со Стивеном Морроу, ей надо было искать новые контракты. На самом деле больше всего ей хотелось сбежать отсюда… на недельку… на пляж в Джорджию… Однако она не могла себе этого позволить.

Если вообще хотела сохранить свое агентство. Дела требовали ее присутствия в Атланте, но она надеялась избежать встреч со Стивеном, зная его гордость и твердые принципы. Джиллиан не сомневалась, что повторно звонить и искать ее он не будет.

Она была расстроена как никогда в жизни. Дни казались бесконечными, часы — кошмарной пыткой одиночеством и сомнениями. Правильно ли она поступила? Снова и снова Джиллиан уверяла себя, что иного выхода у нее не было. Ради них обоих она должна была сделать это. Слишком разными людьми были они со Стивеном, слишком несовместимы их потребности, кроме разве что физических. Все равно боль не отступала, особенно последние дни, когда телефон упорно молчал и Стивен не подавал никаких признаков жизни. В четверг Джиллиан встречала вернувшуюся в Атланту Лесли, но ее попытки разделить радость с подругой привели лишь к тому, что пустота в душе Джиллиан превратилась в зияющую пропасть. Подземную темную пещеру. И она очень сомневалась, что пустота эта когда-нибудь заполнится.

«Русский цирк едет домой!»

Газеты в четверг были полны подобных заголовков. В заметках сообщалось, что благодаря губернатору штата и Стивену Морроу, проектору нового жилого комплекса, а также помощи ряда бизнесменов, включая президента крупнейшей авиакомпании, были наконец собрана достаточная сумма, чтобы отправить российских артистов на родину.

Джиллиан была удивлена, что Стивен принимал в этом участие. Ей казалось, что такой человек, как он, должен держаться в стороне от подобных историй. Эмоции так мало значили для него. Их близость была чисто физическим актом. Она настойчиво убеждала себя в этом. Ни разу Стивен не сказал ей, что любит ее, или хотя бы, что дорожит ею.

Джиллиан опустила лицо в ладони и снова расплакалась. Последнюю неделю она плакала каждое утро… Хотя, начиная с детских лет, не знала, что такое слезы. Она пыталась вникнуть в дела русского цирка. Они не виделись с той самой злосчастной субботы, потому что Джиллиан испытывала чувство вины и неловкости за срыв выступления цирковой труппы.

Сняв телефонную трубку, Джиллиан позвонила в мотель. Просто для того, чтобы попрощаться и извиниться за то, что долго не приезжала.

Ей пришлось долго ждать, прежде чем Сергей ответил на звонок.

— Мы так соскучились, мисс Коллинз. Слышали наши замечательные новости?

Джиллиан постаралась придать голосу веселую интонацию.

— Да. Я и звоню, чтобы вас поздравить.

— Без вас мы бы ничего не смогли добиться, — продолжал Сергей. — Все это ваша заслуга. Вы выручили наших животных. И обеспечили наш проезд. Вы должны приехать, чтобы мы могли как следует поблагодарить вас.

— Я… Я, право, не знаю…

— Вы должны… мы не можем не попрощаться с вами.

Этого и ей тоже не хотелось. Кроме того, она зря опасается встречи со Стивеном, наверняка у него сейчас полно дел, и вообще, цирк его больше не интересует.

Джиллиан сделала вчера несколько звонков редакторам отделов бизнеса местных газет с просьбой узнать, как обстоят дела с продажей недвижимости в этом новом пригороде Атланты. Оказалось, что компании по недвижимости, обслуживающие его, просто в восторге. Она ощутила гордость и радость за Стивена. Джиллиан знала, что он достоин подобного успеха.

— Ладно, я приеду, — согласилась она.

— Когда? Я хочу, чтобы все были на месте и как следует встретили вас, — спросил Сергей.

Сегодня днем это было невозможно. Вечером тоже. Она занималась рекламой гастролирующей в Атланте знаменитой рок-группы и вечером должна была находиться с ними.

— Завтра, — пообещала Джиллиан, мысленно перебирая свое деловое расписание. — Где-то около двенадцати дня.

— Хорошо, — с удовлетворением произнес Сергей. — Мы уезжаем в субботу.

Джиллиан подъезжала к мотелю с бьющимся сердцем. Все здесь теперь напоминало ей о Стивене и тех кратких мгновениях, которые они провели вместе.

Всю дорогу от своего агентства она вспоминала их последнюю встречу около мотеля, ту милую неуклюжесть, с которой Стивен объяснялся с Константином, русским мимом.

Тогда Стивен приехал сюда по собственной инициативе. Это заставляло ее теперь задуматься, не окажется ли он снова там.

Нет, вряд ли. Он теперь будет сидеть на своих Индейских Холмах, работая с утра до ночи. Стивен не пытался ей звонить, а попыток увидеться с ней не делал вовсе. Судя по всему, он вернулся к своему привычному образу жизни: одиночки трудоголика. Джиллиан даже не получила от него уведомления о том, что ее письмо о разрыве договора поступило в его контору.

Ощущение ужасной потери вновь переполнило ей сердце, когда она остановила машину около мотеля: синего пикапа на стоянке не было, В эту минуту Джиллиан призналась себе, что, сама того не сознавая, очень надеялась, что Стивен будет здесь. Несколько минут она посидела в машине, стараясь избавиться от чувства разочарования и снова вернуть себе свой хваленый оптимизм.

На часах было больше двенадцати, так что она уже опаздывала. Растянув в наигранной улыбке губы, забывшие, что значит улыбаться, она обогнула мотель, направляясь к его противоположной стороне, где обычно собирались циркачи, когда тренировались или просто отдыхали.

Все было убрано: сетки и маты, необходимые для упражнений акробатов, какие-то сложные металлические конструкции, используемые в некоторых номерах, ящики с реквизитом. Джиллиан увидела лишь Сергея с Алексеем. К ее удивлению, Сергей был одет в униформу распорядителя манежа, на Алексее был его костюм клоуна. Завидев ее, руководитель труппы заулыбался и что-то зашептал Алексею, который тут же куда-то торопливо ушел.

Как обычно, Сергей, приветственно стиснув ее в своих медвежьих объятиях, расцеловал в обе щеки, и его бурно выраженная непосредственность впервые за последнее время заставила ее улыбнуться по-настоящему.

Лицо Сергея приняло торжественное выражение.

— Наша труппа артистов российского цирка хочет поблагодарить вас, Джиллиан Коллинз, американку с таким добрым сердцем. Мы не забудем, что вы для нас сделали.

И артисты стали выходить один за другим, все в своих ярких экзотических костюмах. Джиллиан не успевала отвечать на рукопожатия, объятия, поцелуи. Ее до слез трогали слова благодарности, произносимые по-русски или старательно по-английски, сопровождаемые выразительной мимикой и искренними улыбками. Их признательность и привязанность к ней были очевидны. У растроганной Джиллиан сжалось горло.

Наконец появился Константин, мим в гриме грустного клоуна. Он в пантомиме изобразил всю историю, как их сначала все покинули, потом изобразил радость при мысли о возвращении на родину. Остальные циркачи встали вокруг них кольцом. Закончив свое представление, Константин растворился в этом разноцветном хороводе, и на середину круга вышел другой мим, также сильно загримированный. Он появился из вестибюля мотеля в свободном черном плаще. На какое-то мгновение Джиллиан растерялась, не узнавая, кто это такой. Но когда загадочная фигура приблизилась и человек снял высокий цилиндр, сердце Джиллиан бешено забилось, а ноги чуть не подкосились.

У мима были темно-русые волосы и серые глаза, которые на фоне трагикомической маски были особенно выразительны и полны чувства.

А само лицо больше не было невозмутимым и холодным. Грим подчеркнул неуверенность и ранимость, которые, казалось, молили о понимании. Движения его рук и выражение лица были исполнены чувств и говорили ей все, что он не мог выразить словами. В них было и то, что он ее любит, и то, что нуждается в ней. Глаза ее увлажнились, а потом слезы, на этот раз слезы радости, потекли по щекам.

Он опустился на одно колено и протянул ей руку. Бешено бьющееся сердце Джиллиан, казалось, разорвется от любви к этому человеку, прятавшему свою душу за многими масками, которые теперь он сбрасывал одну за другой. Стивен использовал маску клоуна, чтобы отбросить все остальные.

Джиллиан протянула ему руку, приглашая встать, И больше их руки не могли разжаться. Словно соединились намертво. Казалось, тела их излучали необыкновенный свет и тепло, и это сияние слилось в единое целое, когда их будто какой-то неизведанной силой притянуло друг к другу. Стивен крепко обнял ее, Джиллиан близко-близко увидела его глаза, серые, бездонные, любящие, и зажмурилась, чтобы ничто не мешало ей ощущать его близость, прикосновение их тел, нашедших наконец-то свою вторую половину.

Джиллиан упивалась изумительным чудом этого мгновения: силой его объятий, теплом его кожи, нежностью и страстью, которыми светилось его лицо.

Она слегка запрокинула лицо и прошептала:

— Я люблю тебя! — и тут же почувствовала, как Стивен крепче стиснул руки, обнимавшие ее.

Он ничего не ответил. В этом не было нужды. Ведь всего минутой раньше он показал ей, что любит ее. Объявил об этом всему миру.