"Любовь навеки" - читать интересную книгу автора (Райс Патриция)

Глава 7

Пенелопа проснулась в предрассветных сумерках от громкого стука в дверь. У Грэма не было привычки так бесцеремонно барабанить. Она с трудом открыла глаза, чтобы выяснить причину, по которой ее беспокоили. После спектакля Пенелопа и Гай вместе со знакомыми отправились на ужин, и она вернулась домой очень поздно, поэтому совершенно не выспалась.

Стук в дверь по-прежнему продолжался – правда, стал несколько тише.

– О, миледи, – наконец раздался в холле взволнованный голос одной из служанок, – прошу вас, проснитесь. Миссис Хенвуд говорит, что вы должны немедленно спуститься в детскую.

За дверью заспорили два голоса. Один из них утверждал, что надо разбудить горничную миледи. Пенелопа, окончательно проснувшись, решила впустить служанок, опасаясь, что они разбудят Грэма. По-видимому, что-то случилось. Поднявшись с постели, она надела халат и открыла дверь. В коридоре стояли няньки Александры. Они тут же поспешно сделали реверанс, и одна из них заговорила взволнованным голосом:

– Речь идет о мисс Александре, миледи. Миссис Хенвуд просит вас немедленно спуститься в комнату Александры. Я заявила ей, что не могу, вас тревожить, потому что вы только недавно легли, но она ничего и слушать не хочет.

Пенелопа потуже завязала пояс халата.

– Но что случилось, Пегги? Что с Александрой?

– У нее жар. Она вся горит, и нам не удается сбить температуру. Девочка в бреду зовет вас, но она едва может говорить, у нее обложено горло.

Не успела она договорить, как Пенелопа сорвалась с места, выбежала из комнаты и бросилась вниз по лестнице в детскую.

К тому времени, когда проснулся Грэм и ему доложили о болезни дочери, у Александры уже побывал врач. Он дал необходимые советы по уходу за больной и оставил лекарства. Несмотря на то что няни, служанки, гувернантка и сама Пенелопа неукоснительно выполняли все распоряжения врача, Александре не становилось лучше. Она продолжала стонать, у нее выступила сыпь, девочку то знобило, то бросало в жар, а на ее бледном личике горел нездоровый лихорадочный румянец.

Когда Грэм переступил порог детской, сидевшая у постели больной Пенелопа меняла компресс. Взглянув на мужа, она с облегчением вздохнула:

– О, Грэм, я не хотела, чтобы вас будили и беспокоили, но я очень рада, что вы наконец спустились сюда. Нельзя ли вызвать другого доктора? Я знаю, что мистер Бродбент – уважаемый человек, но мне кажется, его лекарства не помогают. Жар не проходит. Я ума не приложу, что нам делать. Я всегда считала, что больного, у которого горячка, надо держать в хорошо натопленном помещении под двумя одеялами, чтобы дать ему пропотеть. А доктор Бродбент запретил нам разжигать камин в детской и укутывать Александру одеялами. Он говорит, что девочка просто перегрелась на солнце и болезнь сама пройдет, если мы будем следовать его предписаниям. Но прошлой весной в нашей деревне у детей тоже выступила похожая сыпь, и это была корь, очень опасная болезнь! Что нам делать, Грэм?

Виконт провел рукой по тронутым сединой волосам и с отчаянием взглянул на безжизненное лицо дочери. Он знал, что такое страдания и боль. Грэм готов был стоически переносить их, но не мог видеть, как мучается ребенок.

Положив руку на плечо Пенелопы, он сильно сжал его, глядя на бледное детское личико. Его сердце разрывалось от сознания собственной беспомощности перед свалившейся на его семью бедой.

– Неподалеку отсюда живет доктор Хедли, – сказал Грэм. – Я лечился у него после того, что со мной случилось. По существу, он спас мне жизнь, но он очень стар и больше не ходит по вызовам. Но может быть, если я пошлю за ним экипаж...

Почувствовав, как дрожат его пальцы, Пенелопа положила ладонь на его руку и взглянула ему в лицо. Она видела, как сильно он страдает, и ей хотелось избавить его от душевной боли.

– Давайте подождем до завтра. Я не могу подвергать опасности здоровье и жизнь престарелого доктора из-за своих смутных страхов и опасений. Дети, которых я выхаживала, были чужими. Меня испугала ответственность за жизнь нашей Александры. Думаю, что через пару дней она поправится.

Тревельян хотел обнять Пенелопу, утешить ее и в то же время получить у нее утешение, но он понимал, что своим поступком напугает ее, и сдержался. То, что Пенелопа считала Александру своей дочерью, растрогало Грэма, и он снова сжал ее плечо, выражая тем самым благодарность за ее заботу.

– Я полностью полагаюсь на вас, Пенелопа. Доктор Бродбент лечит в основном взрослых. Он давно уже не сталкивался с корью. Скажите, это Действительно серьезная болезнь?

– Да, она может привести к самым печальным последствиям, но, к счастью, я знаю, как ее лечить. Вы и вправду считаете, что доктор, возможно, ошибся в диагнозе? – спросила Пенелопа, внимательно вглядываясь в лицо Грэма.

– Да, я полагаю, это так, – твердо заявил Грэм, надеясь, что поступает правильно. Внутренний голос подсказывал ему, что Пенелопа права. Однако возможно, он заблуждался.

Как бы то ни было, но его слова, казалось, вернули Пенелопе уверенность в себе. Когда муж ушел, она приказала развести в камине огонь и укрыть Александру одеялами.

Весь день Грэм как потерянный блуждал по дому, время от времени наведываясь в детскую. При виде отца Александра слабо улыбалась, и у Грэма сжималось сердце. Вскоре она уснула. Ее прерывистое неровное дыхание терзало душу отца. Пенелопа не отходила от постели девочки, и это успокаивало Грэма, вселяя в него веру в выздоровление дочери.

Около полуночи, переступив порог комнаты Александры, Грэм увидел, что Пенелопа спит: в кресле. Александра доверчиво протянула мачехе свою маленькую ладошку, и Пенелопа держала ее в своей руке. Эта мирная картина до глубины души растрогала Грэма. Это было то, о чем он всегда мечтал. Подобные отношения в семье он представлял себе, когда в первый раз женился. Рождение Александры возродило его надежды. Но несчастный случай и трагические события, предшествовавшие ему и последовавшие за ним, окончательно уничтожили их. А теперь было уже поздно надеяться на нормальную семейную жизнь.

Он тронул Пенелопу за плечо, и она тут же проснулась. Внимательно посмотрев на Александру, она перевела взгляд на мужа. Если бы Пенелопа была волшебницей, она провела бы ладонью по обезображенному шрамами лицу Грэма и вернула бы ему здоровье и красоту. Пенелопа улыбнулась мысли о том, что вышла замуж за чудовище, которое обязательно должно превратиться в прекрасного принца.

Увидев улыбку на лице жены, Грэм чуть не утратил свою обычную сдержанность, но тут же взял себя в руки.

– Ступайте к себе, спящая красавица, – промолвил он. – Вам необходимо отдохнуть. А я пока посижу у постели больной.

– О нет, Грэм, я не могу позволить вам провести ночь без сна. Я прекрасно чувствую себя и совсем не устала.

Тяжелые веки Пенелопы слипались, а сонный голос свидетельствовал о том, что ее с неудержимой силой клонит ко сну. Она не понимала, как обольстительно выглядела в этот момент. Грэм улыбнулся.

– Если вы сейчас же не отправитесь к себе, – заявил он, – я отнесу вас в спальню на руках. Вы ведь не хотите этого, не правда ли?

Ресницы Пенелопы дрогнули, и она широко открыла глаза от изумления.

– Ни в коем случае не делайте этого! – испуганно воскликнула Пенелопа.

Находясь в дремотном состоянии, она не подумала о том, что искалеченный Грэм не сможет выполнить свою угрозу – в полутьме детской он казался ей совершенно здоровым и способным поднять ее на руки.

– Ошибаетесь, я непременно сделаю то, что сказал, – возразил он. – А теперь давайте руку и отправляйтесь к себе.

Пенелопа с недовольным видом отпустила руку Александры и положила ладонь на запястье Грэма. Его рука была теплой и сильной. Опершись на нее, Пенелопа встала. Грэм был выше ее, и его широкоплечая фигура закрывала Пенелопе обзор. Она хотела попятиться, но стоявшее позади нее кресло не давало ей сделать ни шага.

– Хотите, я провожу вас до дверей вашей комнаты? – мягко спросил Грэм.

Пенелопа покачала головой.

– Я не заблужусь. Обещайте, что пошлете за мной, если состояние девочки ухудшится, – попросила она.

– Не сомневайтесь в этом. Мне не обойтись без вашего совета, если что-нибудь случится.

Его слова звучали искренне, и Пенелопе вдруг захотелось прижаться к крепкой груди мужа и забыться в его надежных объятиях. Он предложил ей дружбу, и она не смела просить большего. Кивнув, Пенелопа взяла свечу со стола и выскользнула за дверь.