"Под защитой любви" - читать интересную книгу автора (Райс Патриция)

Глава 9

Всю дорогу Морган хранил молчание. Когда слезы иссякли, Фейт, измученная и несчастная, приникла к груди своего разбойника, не помышляя о гордости. Его черный плащ укрывал их обоих, свешиваясь на бока лошади, уносившей их все дальше от этого страшного места. Пережитое унижение не оставило и следа от той отваги, с которой она отправилась покорять мир этим утром. Она ничего так не хотела, как находиться в надежных объятиях Моргана и никогда больше не покидать его, принимая таким, какой он есть.

Морган был частью этого жестокого мира и мог, не колеблясь, пустить в ход оружие, как проделал это сегодня. Но обнимавшая ее рука была единственной защитой, и его молчание успокаивало лучше всяких слов.

Направив кобылу прямо в амбар, Морган спешился, не слишком деликатно опустив Фейт на охапку сена. Но когда она взялась за щетку и ведро, схватил ее за руку.

— Иди в дом. Я сам позабочусь о лошади.

Фейт поспешила выполнить приказ. Никогда больше она не ослушается Моргана. Она будет скрести полы и чистить его сапоги. Но сейчас ей нужны теплая вода, чтобы смыть воспоминания о грязных руках, касавшихся ее тела, приличная одежда, чтобы прикрыть наготу, и темный угол, куда можно забиться. От ее внимания не укрылся блеск, вспыхнувший в глазах Моргана, когда его взгляд упал на ее грудь, видневшуюся в разорванном лифе. Она не хотела даже задумываться о значении этого блеска.

Очаг давно погас, и вода остыла, но Фейт отнесла ведро к себе на чердак и торопливо сбросила ненавистное желтое платье. Она сожалела, что лишилась своего любимого зеленого наряда, но никакая сила не заставила бы ее вернуться за ним в гостиницу. Никогда больше она не покинет хижину Моргана. Лишь бы он ей позволил остаться.

Фейт торопливо вымылась и надела свое старое платье. Она должна наладить отношения с Морганом. Не вышвырнет же он ее на улицу за одну-единственную провинность. При одной мысли об этом руки Фейт задрожали, когда она затягивала шнуровку. Не закрепив толком косынку, прикрывавшую вырез платья, она поспешила вниз, чтобы развести огонь, лихорадочно вспоминая, что можно найти в буфете. Хорошо бы приготовить легкий ужин или хотя бы кофе.

Когда Морган, вошел, кофе уже закипал, но он, даже не удостоив Фейт взглядом, проследовал к буфету и потянулся за ромом. Выругавшись при виде пустой бутылки, налил себе эля и жадно выпил. Фейт никак не прореагировала на его появление, продолжая резать копченую грудинку, но от зорких глаз Моргана не укрылись ее дрожащие пальцы. Медленно подняв взгляд, он уставился на ее грудь, вздымавшуюся и опекавшуюся под чересчур просторным платьем.

Фейт, вне всякого сомнения, была миниатюрной и хрупкой, но нежный изгиб шеи переходил в женственные округлости, видневшиеся под небрежно завязанной косынкой. Перед мысленным взором Моргана предстали кремовые холмики, вызывающе приподнятые, чтобы все кому не лень могли глазеть и лапать, и гнев с новой силой вскипел в его груди. Господи, каким же он был идиотом!

— Иди спать. Незачем готовить, на ночь глядя, — ворчливо произнес он, нарушив напряженное молчание.

Фейт вздрогнула и выронила нож. Присев на корточки, она принялась шарить по полу, но сильные пальцы схватили ее за локоть и подняли.

Вскинув глаза, Фейт обнаружила, что смотрит в бесстрастное лицо Моргана. Он крепко прижимал ее к себе. В неярком свете пламени его зеленые глаза приобрели золотистый оттенок. Фейт зачарованно смотрела, как его выразительные губы раздвинулись в невеселой усмешке.

— Сколько тебе лет, Фейт Монтегю? Только избавь меня от своих остроумных ответов. Я хочу знать правду.

Фейт нервно облизнула губы. Глаза Моргана ярко вспыхнули, и она поспешила дать ему ответ, которого он добивался:

— Мне исполнится восемнадцать в этом месяце. Сейчас ведь март?

— Да. — Морган молча смотрел на нее. Восемнадцать. Далеко не ребенок. Слова кружились у него в голове, словно языки пламени, вырвавшиеся из ада.

Он перевел взгляд на ее нежную шею.

— Восемнадцать, а ума ни на грош. Пора бы знать, что приличной девушке не место в трактире, — презрительно уронил он, прячась за насмешкой, как за щитом.

Фейт поморщилась от боли, но Морган только крепче сжал пальцы.

— Это единственная работа, которую мне удалось найти, — возразила она. Гнев, который угадывался в его железной хватке, придал ей смелости. — Не могу же я вечно жить из милости.

— Вот как? — Взгляд Моргана блуждал по ее лицу и фигуре. Он попытался сосредоточиться на выражении ее лица, но видел лишь сияние серых глаз, опушенных длинными ресницами, и блеск пунцовых губ, которые она то и дело облизывала розовым язычком. Он поймал себя на том, что мысленно раздевает ее, снимая с шелковистой кожи уродливое коричневое платье. Чтобы хоть как-то обуздать свое разыгравшееся воображение, он продолжил с несвойственной ему язвительностью: — Не хочешь жить из милости? Отлично. Я готов платить тебе за работу. Те услуги, которые ты предлагала нынче вечером, стоят немало. Я буду платить столько же, сколько предложил Уайтхед, и удвою плату, если будешь обслуживать только меня.

Фейт не нужно было вникать в смысл его слов. Оскорбительный тон делал их предельно ясными. Она слишком долго находилась на грани срыва и сейчас, не сдержавшись, отвесила Моргану звонкую оплеуху. На его губах проступила медленная усмешка. Насилие переместило их отношения на уровень, доступный его пониманию. Он рывком привлек Фейт к себе, обвил рукой ее талию и крепко прижал к своему жаждущему телу. Затем, приблизил, губы к ее губам, давно манившим его.

Фейт потрясенно ахнула, когда твердые губы Моргана прильнули к ее губам. От него пахло элем и, как всегда, лошадьми, а сейчас еще и потом, после долгой скачки. Накрахмаленное жабо, щекотавшее ее шею, сохранило слабый аромат чистого белья. Но над всем этим превалировал собственный запах Моргана, терпкий мужской аромат, который лишал ее воли так же, как прикосновение его сильного тела лишало способности думать. Она даже не пыталась уклониться от его губ, словно он имел законное право ее целовать.

Ее не целовал еще ни один мужчина. Ощущение было ошеломляющим, и она не сразу сообразила, что от нее требуется какой-то отклик. Фейт понимала, что нужно сопротивляться, но она слишком нуждалась в физическом утешении после кошмарных событий этого вечера. Морган не обидит ее, он предлагает ей свою нежность. И она откликнулась на его ласку. Когда ее губы, наконец, шевельнулись под его губами, Моргана пронзило такое острое желание, что он содрогнулся. Обычно он довольствовался лондонскими проститутками или прибегал к услугам Молли, когда начинал испытывать беспокойство и потребность выпустить излишек энергии. Во время этих эпизодов случались вспышки страсти, но в них не было азарта охоты и предвкушения восторга. Фейт своими детскими поцелуями так возбудила его, что Морган с трудом сдерживался, сознавая, что должен быть терпеливым, если хочет вкусить ее страсть во всей полноте.

Почувствовав, что она обмякла в его руках, он усилил натиск, пока губы Фейт не приоткрылись. В восторге от легкости, с которой она впустила его внутрь, Морган скользнул языком в теплую пещерку, но когда Фейт напряглась, ошеломленная этим вторжением, медленно отступил, покрывая поцелуями ее шелковистую щеку, прежде чем нежно прикусил ухо.

Фейт таяла в его объятиях. Кровь ее струилась, как вино, теплое и густое, голова приятно кружилась. Вцепившись в широкие плечи Моргана, она позволяла ему вольности, о которых раньше даже не помышляла. Умом она понимала, что должна остановить его, но не видела большого вреда в том, что он делал. И жаждала продлить эти божественные ощущения. Когда их языки соприкоснулись, Фейт словно пронзила молния. В ужасе от силы собственных эмоций, она сделала слабую попытку отстраниться, но, успокоенная его ласками, склонила голову ему на плечо, наслаждаясь легкими поцелуями, которыми он осыпал ее волосы.

— Ах, Фейт, ты как глоток свежей воды после знойного дня. Приятно будет познакомиться с тобой поближе, — нежно вымолвил он у самого ее уха.

Фейт не знала, что ее насторожило: чувственные нотки в его хриплом голосе или его слова, — но она внезапно напряглась. Морган соблазняет ее! Отец предупреждал, что это может случиться, если она останется наедине с каким-нибудь юношей. Но Морган, — не юноша. Он взрослый мужчина, сильный, обуреваемый страстями. У нее нет ни малейшего шанса противостоять ему теперь, когда он знает, что она не ребенок.

Она вырвалась из его объятий и торопливо стянула на груди косынку, гневно сверкая глазами.

— Я не твоя подстилка, Морган де Лейси. Я согласна быть твоей кухаркой, горничной и конюхом, если тебе угодно, но не стану жить в грехе с таким, как ты.

Морган весело прищурился, наблюдая за Фейт, вернувшейся к своему обычному состоянию.

— А с кем бы ты стала жить в грехе, моя милая фея? С джентльменом? Честным фермером? Купцом? Я готов стать любым из них. Тебе нужно только взмахнуть своей волшебной палочкой.

Он излучал жизненную силу и такую чисто мужскую самонадеянность, что Фейт едва удержалась от искушения снова наградить его оплеухой. Кружево у его горла помялось, но, облаченный в элегантный черный камзол и белоснежные кружева, Морган выглядел настоящим джентльменом. У него было слишком много лиц, и Фейт вдруг стало страшно. Он может сделать с ней все, что пожелает. Не зная толком, в чем заключается обольщение, но, помня унижение и жестокость, с которыми столкнулась этим вечером, она смотрела на его красивое улыбающееся лицо почти с благоговейным страхом. Зачем ему понадобилось ее обольщать?

— Я не фея, — прошептала она наконец. — Я самая обыкновенная работящая девушка. Ты мог бы иметь сколько угодно красивых женщин. Если не хочешь, чтобы я была твоей домохозяйкой, позволь мне уехать в Лондон. Думаю, я смогу заработать себе на жизнь шитьем.

Ее широко распахнутые глаза, казалось, могли укротить дракона. Их невинное выражение надрывало сердце Моргана, но это не помешало ему протянуть руку и сдернуть кружевной чепчик с рыжеватых локонов. Густые пряди рассыпались по ее спине и плечам, переливаясь красноватыми бликами в свете пламени. Они сияли в темноте, как огонек свечи. Да: уж, самая обыкновенная девушка, ничего не скажешь.

— Ты скоро поймешь, малышка, что в Лондоне не существует такого понятия, как обыкновенная работящая девушка. Рано или поздно ты окажешься в постели какого-нибудь мужчины, хочешь ты того или нет. Город безжалостен к беззащитным. Я начну поиски твоих родных.

При виде радости, вспыхнувшей в ее глазах, Морган ощутил укол совести, но не стал лишать ее надежды. Оп прожил в этом мире на семь лет дольше, чем Фейт, но то были годы лишений и ненависти. Он смотрел на мир сквозь пелену цинизма, искажавшую даже самые прекрасные создания, и легко мог представить себе эту очаровательную девушку через нескольких лет, изнуренную непосильной работой, с незаконным отпрыском какого-то неведомого насильника на руках. Он также мог представить себе, что ее знатные родственники с презрением отвернутся от дочери проповедника, к тому же запятнавшей свою репутацию, прожив зиму в логове разбойника. Ни один из этих вариантов не сулил Фейт надежды на счастье. Но он не станет окрашивать ее мир в мрачные тона, среди которых живет сам. Погладив ее по голове, Морган сказал:

— Завтра утром я уезжаю в Лондон. А сейчас взгляни на подарок, который я тебе привез. Думаю, ты заслужила награду за свой тяжкий труд.

Удивленная столь внезапной сменой темы, Фейт настороженно смотрела на Моргана. Минутой раньше он держал ее в объятиях и чуть ли не приглашал к себе в постель. А теперь снова обращается с ней как с ребенком и предлагает подарки. Взгляд ее переместился на пакет, который указал Морган, затем вернулся к его лицу, на котором играла нарочито беспечная улыбка.

— Ты предоставил мне кров и еду. Мы не договаривались о большем.

— Молодец. Учишься быть осторожной. — Морган схватил со стола сверток и сунул ей в руки. — Но тебе придется принять его, хотя бы в качестве взятки. Я не могу допустить, чтобы ты нажаловалась на меня властям, когда уйдешь отсюда. Пусть это будет платой за твое молчание.

Он, разумеется, шутит. Морган ни на секунду не сомневается в том, что она его не выдаст. Но если ему легче представить все таким образом, к чему спорить? Она неохотно взялась за тесемки, но кинжал Моргана быстро покончил с ее попыткой оттянуть время.

Взору Фейт открылись мерцающие волны желтого шелка. Она ахнула, потрясенная необыкновенной красотой материала, его изящные складки, подхваченные сквозняком, трепетали и переливались в свете пламени. Осторожно погладив легкую, как перышко, ткань, она вытащила ее из пакета и развернула.

Из груди Фейт вырвался блаженный вздох. Широкий подол желтой шелковой юбки украшала отделка из белого атласного корсажа; узкие рукава, длиной до локтя, заканчивались оборкой из белого кружева. Глубокий вырез белого атласного корсажа, расшитого золотой нитью, прикрывала полупрозрачная ткань. Это было платье для знатной дамы, но никак не для нее, однако даже возможность касаться его стоила того, чтобы дожить до этого момент.

Морган улыбнулся легкости, с которой сумел доставить ей радость. Подобно всем женщинам, Фейт не могла устоять перед красивыми вещицами, но то была не жадность, а робкое восхищение чем-то прекрасным. Ей в голову не пришло, что платье куплено для нее. Не заметила она и нижних юбок с кружевной отделкой, атласного корсета и шелковых чулок. Морган хотел доказать себе, что она женщина, но лишний раз убедился в ее невинности.

— Надеюсь, оно тебе впору. Завтра утром примеришь. А сейчас ложись-ка в постель. У тебя круги под глазами.

Прижав к себе платье, Фейт смотрела на Моргана с таким видом, словно он обезумел. Затем, перехватив его взгляд, устремленный на остававшиеся в пакете вещи, залилась краской. Он купил ей интимные предметы одежды, словно она уже стала его любовницей.

Откуда взялась эта мысль? Пораженная, Фейт бросила на Моргана вопрошающий взгляд и покраснела еще сильнее. Не мог же он… Хотя… Она снова отметила его элегантный костюм, контраст между белоснежным кружевом и смуглым лицом и вспомнила обольстительную нежность его губ. Судя по выражению его глаз, был момент, когда Морган воспринимал ее так же, как Молли.

При этой мысли мурашки побежали по спине Фейт, Положив драгоценное платье на стол, Фейт осторожно двинулась к чердаку. Она чувствовала на себе взгляд Моргана, но не собиралась уступать. Их отношения не должны измениться только потому, что он узнал, сколько ей лет.

Но когда она ступила на первую перекладину лестницы, Морган мягко произнес:

— Подними лестницу наверх, милая, для твоего же блага.

Щеки Фейт загорелись, в крови вспыхнул, жар. Понимая, что было бы опрометчиво ослушаться его совета, она втащила лестницу на чердак — впервые после своего появления в хижине.

Морган отбыл рано утром, прежде чем Фейт успела спуститься и примерить желтое платье. Она старалась не замечать угнетающей пустоты хижины. Видимо, Морган отправился в Лондон, как и обещал. Ну а то, что произошло между ними прошлым вечером, не более чем досадное недоразумение. Морган не стал бы тащить ее в постель. Зачем она ему — такая крохотная и неоформившаяся, что ее можно принять за ребенка? Нелепо даже думать об этом.

Но она не могла отрицать реальности синяков, проступивших на ее руках и груди, видневшейся в глубоком декольте. Фейт заправила концы муслиновой косынки в вырез атласного корсажа, но прозрачная ткань не могла скрыть ни багровых отметин на нежной коже, ни кремовых полушарий, приподнятых корсетом. Она сделала глубокий вдох, глядя, как вздымается и опадает грудь. От трения шелка о ничем не прикрытые соски Фейт пронзила дрожь и непонятное томление. Нужно сшить сорочку, решила она. Неприлично ощущать свою наготу под атласным корсетом и шелковым лифом. Неприлично, но очень волнующе.

Шокированная собственной порочностью, Фейт поспешно сняла элегантный наряд и надела старое платье. Теперь оно показалось ей особенно убогим, и она бросила на желтый шелк тоскливый взгляд. Она знала, что ей предначертано судьбой носить грубую шерсть и работать, чтобы прокормить себя, но не могла не мечтать о богатстве и роскошных туалетах. Ее мать отказалась от такой жизни ради любимого человека. Может, и ей удастся обрести счастье в любви.

Взглянув на плащ Моргана, Фейт почувствовала, что кровь в очередной раз прилила к ее щекам. На какую любовь здесь можно надеяться? Проще, наверное, добиться богатства.