"Чары любви" - читать интересную книгу автора (Уэйд Пегги)

Глава 1

Лондон, 1817 год


Пары кружились на белом мраморном полу, идеально отражавшем все цвета радуги вечерних туалетов, которыми был заполнен длинный узкий бальный зал. Однако Фиби Рафферти не обращала внимания на праздничную атмосферу и среди трех сотен человек чувствовала себя более одинокой, чем когда-нибудь могла себе представить. Проведя в Англии всего неделю, она ненавидела эту страну и британский этикет, но еще больше ей была ненавистна задача найти себе мужа.

Маленький оркестр играл народный танец, и Фиби притопывала атласными туфельками, сдерживая желание хлопать и ладоши; она так и сделала бы у себя в Джорджии, но сейчас только сжала кулаки и спрятала их в сборках вечернего платья, проклиная свою судьбу.

Скрипучий теткин голос вторгся в унылые размышления Фиби.

– Что, тетушка? – переспросила она.

– Фиби. – Леди Хильдегард Гудлифф пожала узенькими плечами и покачала головой. – Перестань нервничать. Все будут гадать, то ли в твой наряд заползли блохи, то ли ты просто не умеешь сидеть спокойно.

Чарити, кузина Фиби, хихикнула, прикрывшись веером, и украшения из птичьих перьев в ее тусклых волосах опасно закачались из стороны в сторону, пока одно из них не свалилось на пол. Фиби не понимала, для чего люди специально водружают у себя на голове птичий хлам. Подавив желание спросить именно об этом, она стиснула зубы и гордо выпрямила спину. Украдкой взглянув на свою новую попечительницу, она увидела то, что видела каждый день, – превосходство и осуждение.

– He забывай о своей цели, девочка. На самом деле твоя задача не из легких.

Фиби постаралась сделать бесстрастное лицо и сосредоточить внимание на коптящих свечах одной из трех массивных люстр. У нее, между прочим, очень мало времени, и если она не найдет мужа, то согласно завещанию потеряет право на наследство матери.

– То, что тебе даются в приданое титул и недвижимость, привлечет кое-кого из джентльменов, несмотря на твои недостатки. Однако я не допущу, чтобы твои проблемы создали лишние неприятности мне или моей дочери. Я столько страдала, когда моя сестра сбежала в колонии с твоим папашей, бедным ирландским дворянином без будущего и без капли здравого смысла. Тебе очень повезло, что мой отец именно тебе оставил в наследство поместье Марсден. Ты слушаешь меня, юная леди? – С обычным мрачным видом Хильдегард вцепилась в запястье Фиби. – Внимание! К нам идут.

Взглянув, куда указывала тетя, Фиби увидела троих приближающихся мужчин и с трудом поборола непреодолимое желание убежать и спрятаться. Первым шел сэр Леммер, весьма привлекательный мужчина, несмотря на его привычку производить зубами странные звуки. Вслед за Леммером гордо выступал сэр Мильтон, напыщенный зануда с пучком светлых волос, похожий на зеленый фасолевый стручок. А за ним следовал достопочтенный Элвуд в тесных зеленовато-желтых бриджах, белой рубашке со смешно завязанным шарфом и в зеленом кашемировом сюртуке; обладая способностью попадать во всякие неприятности, он едва не столкнулся со слугой.

Господи, только не это! Фиби едва сдержала стон: ока уже провела вчера большую часть вечера за игрой в вист с этими тремя мужчинами, и разговор за картами дал ей возможность составить о них мнение.

– Помните, девочки, не подавайте виду, что заметили их, пока я не скажу, и проявите заинтересованность по моему знаку. Улыбнитесь.

По мнению Хильдегард, эти трое обладали необходимыми качествами для того, чтобы стать женихами: они были вторыми сыновьями без всяких титулов, старше двадцати, но моложе шестидесяти, и старательно демонстрировали аристократические манеры. Фиби передернуло при мысли, что один из этих мужчин может в будущем стать ее мужем, и она довольно громко застонала: ей хотелось взаимной любви, а жить иначе – все равно что расчесывать волосы плешивому.

– Фиби, – прикрикнула на нее Хильдегард, – прекрати издавать эти омерзительные звуки! Люди подумают, что у тебя болит живот. Чарити, постарайся поддерживать нормальную беседу без всяких выходок.

Чарити кивнула с таким видом, словно сейчас потеряет сознание, но согласилась познакомиться со всеми кавалерами. Фиби хотелось кричать и топать ногами, она завидовала Чарити, которая могла подождать до следующего года, если ей не удастся обручиться в свой первый светский сезон. В восемнадцать Фиби имела бы такую же, возможность, но сейчас, к сожалению, у нее было всего шесть недель, чтобы решить эту задачу.

– Вы можете станцевать с каждым по два народных танца, – незаметно для окружающих продолжала наставлять девушек Хильдегард. – Я запрещаю вам вальсировать. И, Фиби, попридержи язычок. Мужчины относятся с предубеждением к женщинам, имеющим собственное мнение, и еще менее расположены к тем, кто высказывает его вслух. Держи свое прошлое при себе и помни: сейчас ты в Англии.

Но как могла Фиби забыть? Ведь Хильдегард ежедневно напоминала ей об этом. Открыв глаза, Фиби обнаружила рядом с собой сэра Леммера и почувствовала одурманивающий запах кедра, исходивший от его одежды. Сэр Элвуд с ямочками на щеках, улыбаясь, сделал один круг, второй и остановился возле Чарити, на лице которой было то же выражение, что и у него. Лорд Мильтон удовольствовался пустым местом по другую руку Фиби, и девушка тяжело вздохнула.


Темнота вполне отвечала настроению Стивена Ламберта, герцога Бэдрика. В угоду своим друзьям он пообещал посетить этот дурацкий ежегодный бал, устраиваемый дядей Элизабет, и теперь сожалел об этом. Войдя в зал, он заметил направленные в его сторону взгляды и услышал перешептывание. Проклятый титул давал богатую пищу сплетникам всех мастей.

Он подсчитал, что еще час ему придется терпеть этот кошмар, прежде чем можно будет сказать «спокойной ночи» Элизабет и лордам Уаймену и Уинстону, а до того момента эта пустая комната с бренди и сигарой будет его утешением.

Сидя в красном бархатном кресле, Стивен рассеянно оглядывал личный кабинет лорда Уаймена: четыре настенных канделябра у двери и шандал на столе давали достаточно света, чтобы как следует разглядеть найденное убежище. Вдоль левой стены, у алькова, скрытого за деревянной ширмой, располагались книжные полки, на двух других стенах были развешаны эротические картины, а возле занавешенных окон на спрятанных в тени пьедесталах стояли белые мраморные статуи, изображавшие женщин на разных стадиях раздевания. Рассматривая новейшее приобретение лорда Уаймена – обнаженную фигуру из черного дерева, восседающую верхом на драконе, – Стивен задумался, что сказали бы лондонские матроны, если бы узнали о коллекции Уаймена и тайных вечеринках, устраиваемых в этой самой комнате.

Медная ручка на двери в кабинет повернулась, и Стивен, раздосадованный вторжением, встал и быстро проскользнул в темный альков, не имея ни малейшего желания вступать в разговор и надеясь, что вошедший, обнаружив, что комната не имеет отношения к балу, быстро уйдет. С другой стороны, ведь кто-то мог захотеть попользоваться тем самым креслом, в котором он только что сидел. До чего неловко все вышло!

Дверь красного дерева распахнулась, и Стивен сквозь небольшое окошечко-сердечко в верхней части ширмы увидел, как нежное существо стрелой влетело в комнату, захлопнуло за собой дверь и в изнеможении прислонилось к твердой перегородке, как будто темная комната сулила спасение. Тонкая красота девушки поразила его: медные завитки обрамляли изящные брови на лице цвета слоновой кости; локоны, стянутые на макушке простой лентой, не скрывали стройной шеи, губы и щеки имели персиковый оценок; девушка выглядела хрупкой и слабой, но выдающийся вперед подбородок говорил о внутренней решительности; восхитительно пышная грудь, казавшаяся вставленной в платье, поднималась и опускалась от прерывистого дыхания.

Девушка улыбнулась, и Стивена, легко поддающегося возбуждению, удивила реакция собственного тела и мощный импульс, побуждавший его дотронуться до девушки. Да, черт возьми, соблазнительное тело этой маленькой женщины требовало мужской руки.

Пока он смотрел на входную дверь, ожидая появления ее кавалера, ради которого она, несомненно, пришла сюда, девушка знакомилась с окружающей обстановкой. Она на цыпочках подошла к одной картине и открыла рот при виде столь откровенной натуры, затем перешла к другой, к третьей, а дойдя до четвертой картины, остановилась как вкопанная.

– Нет, никогда ничего подобного не видела!

Неожиданно Стивену отчаянно захотелось узнать, какого цвета ее глаза. Очарованный ее негодованием и не в состоянии больше таиться, он воспользовался подходящим случаем.

– Очень надеюсь, что не видели, если, конечно, вас не привлекают сексуальные извращения.

Девушка отскочила в сторону и стала лихорадочно осматривать углы комнаты.

– Кто бы вы ни были, как вы смеете скрывать свое присутствие! – На ее лице было написано возмущение, щеки порозовели, что очень шло к ее пламенеющим кудрям. Она была просто обворожительна.

– А что я, по-вашему, только что сделал?

– Вы вор? – осведомилась она, продвигаясь в сторону двери.

– Едва ли.

– Я точно знаю, что вы не лорд Уаймен, так почему вы прячетесь в его доме?

– Кто говорит, что я прячусь? – Чертовски хитра, подумал Стивен и определил цвет ее глаз: они были синими или, возможно, зелеными. – Вы нарушили мое уединение.

– Оплошность легко исправить. – Она повернулась, собираясь выйти.

– Подождите, не нужно спешить. – Его голос прозвучал почти раздраженно, но ему не хотелось отпускать девушку, во всяком случае, до тех пор, пока он не узнает ее имени и намерений. Должен же появиться ее кавалер, и мысли Стивена вертелись вокруг возможности извлечь хоть что-нибудь интересное из этого отвратительного вечера. – Вы направлялись в какое-то определенное место?

– Я искала библиотеку. – Прищурившись, она с подозрением посмотрела через плечо в его сторону. – Видимо, я свернула не там, где нужно. Во всяком случае, я надеюсь, что ошиблась, – добавила она, быстро окинув взглядом комнату.

– Вы ждете встречи с кем-то?

– С чего вы взяли?

– Осмотритесь еще разок повнимательнее. Это не совсем подходящее место для леди, особенно если она одна и не имеет соответствующего повода быть здесь.

В ответ на его слова девушка повернулась, скрестила руки, невольно подчеркнув этим движением полноту груди, и выпятила нижнюю губу. «Восхитительная губка, – подумал Стивен, – пухленькая, соблазнительная, просто созданная для поцелуев».

Явно оскорбленная, она сделала несколько шагов вперед и в ярости топнула ногой, а ее глаза неповторимого изумрудно-зеленого цвета, как весенние луга Линкольншира, вспыхнули от гнева. Слегка забавляясь, но больше заинтригованный, Стивен не прочь был узнать, проявляет ли она такую же страсть в постели.

– Господи! Я же минуту назад сказала, что заблудилась, – раздельно проговорила она, невольно усиливая акцент, выдававший в ней иностранку.

Уже сам ее голос вызывал у Стивена странные мысли. Девушка говорила словно оскорбленная невинность, но Стивену было доподлинно известно, что ни одна приличная молодая леди – невзирая на ее наследство – не заблудится просто так в личных покоях мужского жилища. Неожиданно вечер становился многообещающим. Стивен расстался со своей последней любовницей и еще никем не заменил ее, возможно, теперь пришло время для замены.

– Вы мне не верите? – Фиби украдкой взглянула в сторону загадочного затворника алькова. – Я считаю ваши намеки оскорбительными и устала объясняться с тем, кто отсиживается по темным углам.

– Я не отсиживаюсь.

– В самом деле? А чем, если не дурными манерами, можно объяснить поведение того, кто отказывается показаться?

– Стремлением к уединению.

– А мне на ум приходит совершенно другое определение грубости. Это загадочно, подозрительно и нагло. Я начинаю думать, что, помимо всего, у вас есть что скрывать.

– Вы дерзите. Все, что я прячу, – это я сам.

– Почему я должна верить?

– Я никогда не лгу.

– И к кому же мне обращаться за объяснениями? Я пока что не слышала имени и не видела лица. Выйдите из укрытия, и тогда я смогу вам поверить.


Фиби с волнением ждала, выполнит ли незнакомец ее просьбу, понимая, что нужно уходить, и немедленно. Если откроется, что она оставалась наедине с мужчиной, с любым мужчиной, то это, несомненно, будет расценено как величайший грех. Но Фиби давно была научена, что бегство ничего не решает. По правде говоря, ей хотелось остаться и сопоставить приятный тембр голоса с внешностью его обладателя; по непонятной причине этот человек, этот голос притягивали ее.

– Я жду, – сказала она.

– Стивен Рональд Ламберт, герцог Бэдрик, к вашим услугам, – представился он, выйдя из-за ширмы и слегка поклонившись. – А кто вы?

Чтобы выиграть время и выдохнуть застрявший у нее в легких воздух, Фиби сделала грациозный реверанс. О-ля-ля, а она-то назвала герцога вором, если только он на самом деле герцог, хотя она сомневалась, что человек станет говорить неправду, которую можно легко опровергнуть, поэтому, расправив плечи, вежливо ответила:

– Мисс Фиби Рафферти, прежде жительница Джорджии.

– Очень приятно, мисс Фиби Рафферти.

Пока Стивен подходил к круглому дубовому столу, у которого стояло красное кресло, и зажигал три свечи, Фиби рассматривала своего таинственного собеседника. Слава Богу, он был красив, весьма красив. Высокий, ростом более шести футов, широкоплечий и длинноногий, он был одет во все черное. Единственное исключение составлял нарочито небрежно завязанный белый шейный платок. Прямые волосы ниспадали до плеч и были такого же цвета черного дерева, как и слегка закрученные усы, а над глазами удивительного цвета какао, подобных которым ей прежде не доводилось видеть, дугами поднимались брови; в отмеченной шрамами руке он держал бокал с каким-то напитком. Все в этом человеке казалось непонятным и опасным, и когда он приблизился, сердце Фиби застучало.

– Видите, я совершенно один и не обладаю бесценными наследственными семейными чертами.

Замечание, которое ей хотелось сделать, замерло на устах. Она и так однажды уже практически назвала его лжецом.

– Не хотите ли выпить? – предложил Стивен, плеснул себе в бокал янтарной жидкости.

– Нет, благодарю вас. – Не зная, что делать, Фиби прошлась по комнате, и вскоре к ней вернулся здравый смысл. – Мне нужно идти.

– И украсть у меня каплю удовольствия, которую я мог бы получить от сегодняшнего вечера? Послушайте, может быть, мне стоит опасаться ревнивца, готового вызвать меня на дуэль, если он обнаружит вас наедине со мной?

– Боже мой, нет. А мне остерегаться разгневанной женщины?

– Такой не будет. Следовательно, никому из нас нет нужды убегать. Кроме того, признайтесь честно, Фиби, неужели вы действительно хотите вернуться к этой безумной толпе?

Она чувствовала, что должна сделать ему выговор за такое фамильярное обращение по имени, но ей понравилось, как прозвучало ее имя, произнесенное приятным низким голосом. Ее ноздри уловили запах лавровишни и вереска, и, обернувшись, Фиби увидела, что Стивен стоит возле нее.

– Я и так слишком задержалась, лорд Бэдрик. – Она вздернула подбородок.

– Не жеманничайте, Фиби. – Раскатистый смех и широкая улыбка превратили мрачного нелюдима в обаятельного шутника с искрящимися насмешкой глазами. – Я же не распутник и обещаю вести себя как образцовый хозяин. Мы можем быть друзьями, просто как две бедные души, скрашивающие друг другу одиночество. Я буду хранить тайну всю свою жизнь. Что скажете?

Мысль о дружбе привела Фиби в замешательство. Она сомневалась, что мужчина с его внешностью и обаянием нуждается в чьем-либо обществе, но, как ни странно, несмотря на то что до этого вечера никогда не встречалась с этим человеком, Фиби чувствовала какое-то сходство между ними.

– У меня есть всего несколько минут. – Перспектива вернуться к тетушке Хильдегард не очень привлекала Фиби, и она подошла к столу.

– Великолепно. Тогда скажите мне, как вы находите Лондон?

– Вы хотите услышать подходящий к случаю остроумный ответ или правдивый?

– Конечно, правдивый. – В его голосе слышались вкрадчивые нотки.

– В таком случае унылым, мокрым и нестерпимо серым.

– Вы имеете в виду нашу погоду или нашу беседу? – Фиби открыла рот, чтобы ответить «и то, и другое», но передумала и сказала:

– Естественно, погоду.

– Естественно, – повторил он нараспев. – А почему такая молодая симпатичная леди убегает с праздничного бала?

– Мне там не нравится, я предпочитаю не такие большие и не такие чопорные праздники. Трудно веселиться и постоянно помнить, что можно и чего нельзя делать. Даже если вы изо всех сил стараетесь вести себя достойно, все равно есть риск заработать осуждение матрон, для которых, видимо, нет более приятного занятия, чем критиковать поведение других.

– Эта женщина мне по сердцу. – От легких круговых движений руки янтарная жидкость образовала в бокале небольшой водоворот. – А в Америке у вас была полная свобода? – Глаза Стивена засветились, как у пантеры, которую Фиби когда-то видела.

– Да, конечно. Дома мне жилось гораздо проще, там я могла делать почти все, что мне заблагорассудится.

– В Англии вы вряд ли найдете такую свободу, здесь общество очень требовательно относится к поведению молодых леди.

– Я уже познакомилась с этим: никогда в жизни я не слышала такого количества правил. Все они ужасно скучные, если хотите знать.

– Расскажите о своей прежней жизни. – Отдаленные звуки небольшого оркестра долетали из зала, и Фиби, покачиваясь в такт музыке, перебирала в памяти все, чем она обычно занималась дома. Боже, жизнь на плантации была такой разнообразной, с чего же начать? Сделав несколько шагов, она остановилась перед картиной, которая уже раньше привлекла ее внимание, и была так же ошарашена увиденным, как и в первый раз: почти голые мужчина и женщина, сидевшие на спине черной лошади, занимались тем, что выглядело весьма подозрительным и в то же время невозможным. Во всяком случае, Фиби сочла это невозможным, или, говоря иначе, неправдоподобным, и, смутившись, выпалила первое, что пришло в голову.

– Каждое утро я ездила на Геркулесе. – Лорд Бэдрик удивленно приподнял одну бровь. – На своей лошади, – сразу же добавила она, чувствуя, как ее щеки покрываются краской от внезапного прилива тепла. «Дурочка», – мысленно отчитала она себя за эту глупую реакцию, надеясь, что лорд Бэдрик не догадывается, о чем она подумала, и, заметив проскользнувшее в его темных глазах недоумение, быстро сменила тему. – Иногда мы устраивали скачки, но редко кто опережал меня, Геркулес был очень резвым. По вечерам я иногда играла в покер с Тимоти и Тедди, нашими соседями. Они даже научили меня жульничать. – «Зачем я это рассказываю?» – Но я этого не делала и не собираюсь делать, так и знайте. В жаркие дни я рыбачила с Тобиасом, и все мы иногда купались в речке позади нашего дома. – Ее губы безостановочно двигались со скоростью потока воды в проливе после хорошего дождя; казалось, она не могла ни замолчать, ни перестать теребить шнурок на рукаве своего платья.

Однако она сделала паузу, давая лорду Бэдрику возможность сказать или спросить что-либо, но, не дождавшись от него ни слова, решила, что он хочет услышать продолжение. Разве он сам не просил ее рассказать о себе?

– Моя няня положила конец моему увлечению боксом, заявив, что это не женское занятие, но до того я успела выучить несколько приемов, которые пару раз мне очень пригодились.

Герцог открыл было рот, намереваясь что-то сказать, но только молча покачал головой, пристально глядя в свой бокал.

– Вы это серьезно? – после довольно долгого молчания наконец спросил он.

– Ну конечно. – Фиби почувствовала откровенное недоверие в его голосе. – Зачем мне выдумывать такое? Мне нравится мой дом и моя жизнь.

– Тогда что же привело вас в Англию? – Лорд Бэдрик был явно обескуражен.

Фиби хотелось отложить разговор, но задержка только оттягивала неизбежное, это она хорошо усвоила еще в раннем возрасте; к тому же, если лорд Бэдрик вращается в обществе, он все равно узнает правду.

– Я приехала, чтобы найти мужа. – Заметив, как погас его взор, она заняла оборонительную позицию. – Вижу, что шокировала вас, хотя и не понимаю чем. Всем известно, что праздник предназначен для знакомства молодых женщин с подходящими женихами.

– Понятия «делать» и «говорить» так же отличаются друг от друга, как мел от сыра. Лишь немногие женщины открыто говорят о таких вещах.

– Как же они тогда поступают? Лгут? – Смутившись под его пристальным взглядом, Фиби добавила: – Впрочем, не важно, что предпочитаю я, у меня все равно нет выбора.

– Выбор есть всегда, мисс Рафферти. – Лорд Бэдрик одним глотком допил остаток бренди и намеренно резко поставил бокал на стол.

Его застывшая фигура и ставший вдруг официальным тон – все это было верным признаком его отступления. «Спасается, – подумала Фиби, – как любой мужчина при упоминании о женитьбе».

– Для мужчин, возможно, да, а для женщин… – начала Фиби, но лорд Бэдрик, бросив взгляд на дверь, неожиданно схватил ее за руку и потащил за деревянную ширму в самый темный угол алькова.

– Ш-ш… – Он приложил палец к ее губам.

– Отпустите меня! – Стараясь высвободиться из его рук, Фиби увидела, что дверь в кабинет открылась и на пороге мелькнули мужчина и женщина, которые, прислонившись к стене, обнялись еще до того, как дверь успела закрыться, и дополнительные объяснения ей не потребовались.

– Видимо, кто-то намерен узурпировать наше убежище, – с нескрываемым раздражением шепнул герцог. – Делайте то же, что и я. – И он начал опускаться на колени.

– Простите, ваша милость. – Фиби коснулась его локтя. – Что вы делаете?

– Стараюсь избежать нежелательного замешательства всех присутствующих и спасти вашу драгоценную репутацию.

– Может быть, кашлянуть или сделать еще что-нибудь такое? Тогда они уйдут.

– Вижу, вам еще многое нужно узнать о строгих нравах лондонского общества. Скорее всего эта пара потребует, чтобы мы вышли из своего укрытия. Мне не хотелось бы лишать вас шанса сделать выгодную партию. Под прикрытием штор мы проберемся на террасу.

– Они все равно увидят нас.

– Очень нежелательно. – Он взглянул через ее плечо, и Фиби, с любопытством проследив за его взглядом, увидела такую картину: женщина стояла спиной к алькову перед мужчиной, который теперь сидел в кресле, уткнувшись головой в ее колени.

– Что он…

– Не сейчас. – Лорд Бэдрик буквально заставил Фиби стать на колени. Между ней и темно-красными бархатными шторами было шесть футов деревянного пола.

– Простите, ваша милость. – Сердце Фиби колотилось в сумасшедшем ритме, но когда она ощутила теплое дыхание Стивена у своего уха, оно забилось еще быстрее. – Мне кажется, нам было бы лучше остаться здесь.

– Как хотите. – Нетерпеливо дернув головой, он дал понять, что находит предложение неприемлемым. – Видите ли, лично я не собираюсь оставаться здесь, чтобы стать свидетелем весьма интимной сцены. – Он двинулся в направлении террасы и, добравшись до тяжелой шторы, скользнул за нее.

Фиби, сидя на корточках, наблюдала за ним, пока он не скрылся, а затем решила, что ей стоит последовать за герцогом. Когда она нырнула под штору, он рывком поставил ее на ноги; взявшись за латунную дверную ручку, Стивен распахнул дверь и подтолкнул девушку к выходу. К счастью, терраса была еще никем не занята.

Сжав ее запястье, он потащил Фиби вниз по каменным ступеням за вечнозеленую живую изгородь. Второпях она потеряла туфельку, но лорд Бэдрик подобрал ее и проводил девушку в расположенный внизу сад.

Аромат роз наполнял прохладный ночной воздух; шум струй близлежащего фонтана перекликался с рассыпчатыми задушевными трелями соловья; маленькие светильники, создававшие причудливые тени в кабинете Уаймена, тускло освещали запутанный лабиринт каменных садовых дорожек.

– Думаю, мы достаточно удалились, – решил герцог, более основательно обследовав ближайшие окрестности.

– О Господи! – Фиби прикрыла рот рукой и тихонько засмеялась. – Я вам очень признательна, лорд Бэдрик; за последние месяцы у меня не было более веселого приключения.

– Вы не испугались? – удивленно спросил он, озадаченный таким заявлением, и, упершись правым кулаком в бедро, другой рукой помахал в воздухе подобранной туфелькой.

– Боже, нет. Извините, а нужно было?

Сжав губы, герцог повел ее подальше от дома. Фиби снова оказалась в полутьме наедине с этим мужчиной. Она шла так близко от него, что касалась рукой его сюртука и слышала, как он втягивал в себя воздух; у нее перехватило дыхание, и внезапное желание броситься к нему в объятия застигло ее врасплох, а когда он кашлянул, она испуганно шарахнулась в сторону.

– Надеюсь, – сказал лорд Бэдрик, отдавая потерянную ею туфельку, – сегодняшняя веселая проделка, несомненно, преподала вам хороший урок. – Его голос был резким и серьезным.

– Какой урок? – нервно спросила Фиби, надевая туфлю.

– Разве не понятно, что, если бы вы попались, с вашей репутацией было бы покончено?

Фиби обошла вокруг белую мраморную скульптуру Пегаса, установленную в нише живой изгороди, с единственным желанием, чтобы мифическое существо унесло с собой ее проблемы. Ей ненавистна была мысль о том, что нужно вернуться на бал.

– Не уверена, что она такая уж высокая, – тихо произнесла Фиби, покорившись судьбе и тяжело вздохнув. – А как же ваша репутация?

– Она мало пострадает.

– Еще одно правило, придуманное мужчинами в интересах мужчин.

– Едва ли. Желая спастись от мужчин, подобных мне, леди не бродят самостоятельно по домам, особенно там, где ищут себе женихов, и не разгуливают по садам с незнакомцами. Правда, некоторым женщинам такие ситуации в радость. Я мог бы добавить, что эти правила обычно идут на пользу самим же женщинам.

– Или так считают мужчины, – пробормотала Фиби. – Что ж, к счастью, я в состоянии сама о себе подумать, однако ценю вашу заботу.

Лорд Бэдрик подошел ближе, и Фиби оказалась между ним и скульптурой, так что холод мрамора сзади и жар мужского тела образовали будоражащую смесь. Мягко взяв ее за подбородок и приподняв голову, герцог пристально посмотрел на нее своими удивительными глазами, которые сейчас, как определила она, были цвета ямайского кофе.

– Пора возвращаться, – наконец нарушил он затянувшееся молчание, и Фиби почувствовала необъяснимую досаду, когда Стивен отошел от нее. Получив возможность снова двигаться, она последовала за герцогом, с восхищением наблюдая за его упругой походкой и игрой мускулов под сшитыми у хорошего портного панталонами.

Яркий свет, падавший из окон, освещал часть сада, и каменные ступени, ведущие к особняку из красного кирпича, словно призывали и приказывали Фиби вернуться в зал и исполнить свой долг.

Остановившись под раскидистым вязом, лорд Бэдрик достал сигару и спички из кармана сюртука, и, непринужденно прислонившись к стволу дерева, поджег кончик сигары.

– Если кто-нибудь о чем-либо спросит, скажите, что выходили подышать свежим воздухом. Все будет в порядке.

– А как же вы?

– Я немного задержусь. Поверьте мне, для вас же лучше, чтобы нас не видели вместе. Идите.

Фиби пожала плечами, и ее мысли завертелись вокруг лорда Бэдрика. Красивый и обаятельный, он старался выглядеть непривлекательным, но, даже несмотря на загадочные замечания о себе, притягивал ее как ни один другой мужчина.

– Представляю, что вы сочтете это величайшей дерзостью с моей стороны, – резко выдохнула она, – но каждое утро около семи я катаюсь в Гайд-парке. Это на случай, если вы гуляете в такую рань.

– Я запомню это. – Он поднес к губам ее руку и запечатлел нежный поцелуй на внутренней стороне запястья. – До свидания, Фиби Рафферти. Удачной вам охоты.

Все складывалось как нельзя лучше и вселяло в Фиби надежду. Она была охотницей, как мифическая Диана, воительницей, которая управляет своей судьбой с благородством и чувством собственного достоинства. И пока она маленькими, но твердыми шагами шла к дому, пусть и не очень охотно, у нее в мозгу четко определялась довольно необычная идея.

Так или иначе, она должна найти себе мужа, причем срочно. За первую неделю пребывания в Англии она уже познакомилась с несколькими мужчинами, но ни один из них пока что не вызывал у нее ничего, даже отдаленно похожего на симпатию.

Мысль, пришедшая ей в голову, казалась неразумной и абсурдной, но и все ее личные проблемы были точно такими же; поэтому, решив, что ей все равно нечего терять, Фиби вернулась к герцогу и с усмешкой предупредила его:

– Не исключено, лорд Бэдрик, что я буду охотиться на вас.