"Маленькая торговка прозой" - читать интересную книгу автора (Пеннак Даниэль)10А, в конце концов, если это правда и издательский дом похож на гнездо? Нет, разумеется, не уютное гнездышко, непременно с теплым местечком под крылышком у наседки и из которого часто выпадают (удалось ли кому-нибудь всю жизнь провести в том гнезде, где родился), но все же гнездо, полное исписанных листов, беспрестанно выхватываемых из потока времени острым клювом Королевы Забо, – родовое гнездо, сплетенное из фраз, в котором галдит ненасытный выводок юных дарований, вечно спешащих найти свое место под солнцем и в то же время с раззявленными клювами ожидающих похвалы: есть у меня талант, как вы думаете, мадам, есть у меня дар? – По крайней мере, прелестное оперение, мой дорогой Жуанвиль, этого не отнимешь; следуйте моим советам, и вы взлетите выше, чем остальные... А, вы уже здесь, Малоссен? Королева Забо отпускает начинающего писателя, отправляя его поработать еще месяцев шесть над рукописью, и приглашает меня в свой кабинет – или лучше сказать в силки? – Садитесь, милейший... Этот юный Жуанвиль – вы уже читали какую-нибудь его вещичку? Что вы о нем думаете? – Если бы я разбирался в запахах, я, наверное, сумел бы сообщить вам название его лосьона после бритья. – Этот юноша пишет очень по-французски; сейчас у него пока только одни идеи, которые он принимает за эмоции, но я не отчаиваюсь дождаться от него какого-нибудь рассказа. У меня для вас интересное предложение, Малоссен. Джулиус Превосходный уселся рядом со мной. Джулиус Превосходный, да и я тоже, находим Королеву Забо обворожительной. Склонив голову набок и высунув язык, Джулиус Превосходный, кажется, задается вопросом, как долго эта женщина думала, прежде чем появиться на свет. – Прежде всего скажите, полиция очень вас достает с этим делом? – Да нет, скорее я их отвлекаю. – Так. Прекратите это немедленно, Малоссен, это крайне важно для того, что всех нас ожидает. Никаких заигрываний с полицией. Я собираюсь занять все ваше свободное время. И тут же набросилась на телефон внутриофисной связи: – Калиньяк? Малоссен пришел. Мы сейчас присоединимся к вам в конференц-зале. Предупредите Готье и Луссу, если он на месте. Она почти уже повесила трубку, но вовремя передумала: – Да, Калиньяк! Как там у нас насчет кофе? И обращаясь ко мне: – Я же приглашала вас на кофе сегодня утром, так? Уже в коридоре, по дороге в конференц-зал: – Еще одно, Малоссен. Примете ли вы мое предложение, пошлете ли меня куда подальше, или мы в очередной раз повздорим, как бы там ни сложилось, никому ни слова об этом, договорились? Секрет фирмы. Другая обстановка – другие правила. Кофе в издательстве «Тальон» точно такой же, как и во всех подобных заведениях. Франк двадцать в щелку в обмен на обжигающий пальцы пластмассовый стаканчик, который уже больше ничего не весит, когда он пуст... короче, писательский одноразовый, растягиваешь удовольствие, сколько можешь, потому что впереди – один мусорный бачок. Лусса, Калиньяк и Готье уже ждут. Юный Готье бледнеет при виде Превосходного Джулиуса, и не зря, так как этот тут же пытается уткнуться мордой ему в промежность, прежде чем я успеваю призвать его к порядку. Джулиуса так и тянет к нему. И какой такой исключительный запах может испускать этот старшеклассник-вундеркинд от издательского дела. Калиньяк, директор по продажам, со своими сальными шуточками заправского регбиста идет открывать окно, чтобы проветрить помещение после Джулиусовых восторгов. Разобравшись с Готье, Джулиус Превосходный удостаивает облизывания руку Луссы, как бы убеждая меня в правильности приоритетов в выборе друзей. – Так, можем садиться, – провозглашает Королева Забо. Совет министров всегда начинается у нее этой фразой: «Так, можем садиться». Не «Присаживайтесь», не «Салют, парни, ну что, катит сегодня?», нет, всегда одно и то же: «Так, можем садиться». Что мы и делаем, слегка поскрипев стульями. – Малоссен, при слове «Вавилон» что приходит вам на ум? Можно считать заседание открытым. – Вавилон? Я вижу башню, Ваше Величество, первую высотку человечества, толпы, стекающиеся со всех концов света в одну воронку, уставшие от бесконечных скитаний и возводящие это подобие Эмпайр-стейт-билдинга, чтобы набиться туда, как селедки в бочку. Она улыбается. Королева Забо улыбается и говорит: – Неплохо, Малоссен. А теперь, если перед этим чудом вавилонским поставить инициалы: Ж. Л. В., о чем вы подумаете? – Ж. Л. В.? Наш родной Ж. Л. В.? Наш печатный станок бестселлеров? Наша несушка золотыми чернильницами? Это имя напоминает мне о моих сестрах. – Как это? – О Кларе и Терезе, моих сестрах. Ну и о Лауне, третьей, медсестре. Ж. Л. В. – их любимый автор. Когда Лауна познакомилась с Лораном, этим айболитом, ее будущим мужем, я освободил им свою комнату, они прыгнули в койку и засели там без малого на год. Целый год любви по двадцать пять часов в сутки. Любви и чтения. Каждое утро я относил им наверх дневной паек, и каждый вечер Клара и Тереза приносили обратно грязные тарелки и прочитанные книжки. Иногда они задерживались. И так как у них всегда полно своих незаконченных дел, я карабкался за ними и заставал обеих, устроившихся посередке между двумя старшими, в то время как Лауна читала вслух пространные отрывки из Ж. Л. В.: Это и есть Ж. Л. Вавилонский (для читателей – просто Ж. Л. В.), лакомый кусочек, который любители употребляют с утренним какао, Ж. Л. В., отрада новоявленной Эммы Бовари, над которым она засыпает каждый вечер. И потом, это львиная доля всей печатной продукции издательства «Тальон», наш общий хлеб. – Четырнадцать миллионов читателей на каждую книгу, Малоссен! – Которым плевать на ваше мнение... – Что дает нам пятьдесят шесть миллионов, если умножить на четыре – коэффициент повторных изданий, – подхватывает Калиньяк, который внезапно подключил все свои системы питания. – В двадцати семи странах на четырнадцати языках, – уточняет Готье. – Не говоря уже о советском рынке, который только еще начинает нами осваиваться, перестройка и все дела... – Я взялся переводить его на китайский, – заключает мой приятель Лусса и добавляет с ноткой безысходности в голосе, – не словом единым... в жизни кроме литературы еще и коммерция существует, наивный ты дурачок. Разумеется, и финансовые показатели довольно значительные. И все это в основном благодаря счастливой находке Королевы Забо: анонимность автора. И в самом деле, никто, кроме Ее Величества, даже из сидящих за этим столом, не знает, кто скрывается за инициалами Ж. Л. В. Издательство «Тальон» также никак не представлено на глянцевых обложках. Три заглавные буквы курсивом вверху титульного листа, – Дети мои, секрет – это топливо мифа. Все эти финансовые магнаты, которых описывают романы Ж. Л. В., задают себе один и тот же вопрос: кто он? Кто может так хорошо их знать, чтобы так подробно их описывать? Это уравнивающее всех любопытство доходит до самых широких слоев мелких торговцев и весьма ощутимо в финансовом отношении, уж поверьте мне. Цифры взвиваются как знамена. – Почти двести миллионов экземпляров продано с 1972 года, Малоссен. Кофе? – Охотно. – Готье, кофе Малоссену – у вас есть монетки? Горсть медяков в глотку автомату. Пар, клокотание, сахарный песок. – Появление следующей книги Ж. Л. В. мы собираемся предвосхитить сокрушительным ударом. – Сокрушительным ударом, Ваше Величество? – Мы раскроем, кто он такой! Не стоит противоречить начальнице, когда она в таком воодушевлении. – Прекрасная мысль. И кто он, Ж. Л. В.? Выжидающее молчание. – Допивайте ваш кофе, Малоссен, а то захлебнетесь ненароком. Стоит ли выходить на сцену, если постановка никуда не годится? А искусство постановки, господа, – одна из бесчисленного множества черт, отличающих человека от животного: не правда ли? Ожидается, что я упаду со стула, узнав, кто он, этот плодовитый Ж. Л. В.? Что ж, нацепим маску жадного нетерпения. Конечно, не до такой степени, чтобы ошпарить себе глотку кипятком. Подсластим, для начала. Слишком сладко... Сидя за одним столом со мной, они терпеливо ждут. Они смотрят на меня, а я вновь вижу бедняжку Клару два (или три?) года назад, читающую тайком фуфло Ж. Л. В., в то время как я пытался приобщить ее к Гоголю; Клару, вскакивающую, пряча книгу, и себя, сгорающего от стыда: мне неловко застать ее врасплох, противно орать на Лауну и Лорана, строить из себя саму рассудительность, умник несчастный... Да читай, что хочешь, Кларинетта, все, что попадется на глаза, не беспокойся о старшем брате, это не его дело – составлять список твоих развлечений, жизнь сама просеет через мелкое сито твои маленькие слабости. Так. Кофе допили. – И кто же он, Ж. Л. В.? Они еще раз переглянулись. – Это вы, Малоссен. |
||
|