"Четыре года" - читать интересную книгу автора (Деген Ион)

КОМАНДИР ВЗВОДА

Марк отбывал, отрабатывал, отслуживал законный привычный месяц солдата-резервиста. Никогда раньше эта служба не казалась ему такой постылой, как сейчас. То ли возраст начал сказываться, – уже перемахнул за сорок, то ли место службы Господь определил ему за грехи тяжкие, то ли с командиром взвода ему не повезло. Кроме возраста, любого из двух этих "то ли" хватило бы с лихвой. Солдатское ли это дело охранять тюрьму? Да еще какую тюрьму! Место заключения арабских террористов.

Марк, – грузный, добродушный, компанейский, был либералом до мозга костей. Он не умел ссориться. Знакомым своим и малознакомым он прощал обиды и проступки. Он и арабских террористов мог понять, а значит – простить, если они, как и положено, скажем, партизанам, воевали бы против армии. Будь в охраняемой им тюрьме такие террористы, Марк не проклинал бы свою солдатскую судьбу.

Но в этой тюрьме была особая публика. Марк, талантливый журналист, никак не мог подобрать нужного слова для определения этой публики. Террористы? Так они называются официально. Но ведь это ничего не определяет. Бандиты? Нет, не то. Надо будет поискать в словаре соответствующее слово. Если оно уже придумано.

В тюрьме содержались арабские террористы, приговоренные к пожизненному заключению, а то и к трем пожизненным заключениям. И это при мягкости израильского судопроизводства. Такую меру наказания получили они за хладнокровное убийство мирных граждан, за убийство арабов, подозреваемых в сотрудничестве с израильтянами.

Даже Марка коробил приговор "пожизненное заключение". Еще недавно он был ярым противником смертной казни. Он был горд, что в Израиле фактически нет такого наказания. За всю историю Израиля только одного человека присудили к смертной казни – Эйхмана, немецкого военного преступника, организатора и руководителя геноцида еврейского народа.

Но когда страшных преступников, приговоренных к пожизненному заключению, выпускали на свободу через невероятно короткие сроки в обмен на израильских военнопленных или просто из каких-то гуманных соображений, Марк чувствовал себя уязвленным непосредственно. А когда трех израильтян, попавших в плен из-за своего разгильдяйства, обменяли на тысячу двести арабских террористов (среди них были и убийцы из японской "красной армии"), у Марка дыхание перехватило от этих гуманных соображений. В тот день он здорово надрался.

Гуманных… По привычке Марк переводил на русский язык любое иностранное слово. Гуманный – человеческий. Марк добросовестно и кропотливо искал что-либо человеческое в этой банде, которую охранял. Но даже звериного он не находил у собранного здесь отребья.

У зверей свои законы, и жестокость имеет границы. А здесь, в тюрьме, когда по какому-нибудь поводу возникали драки между арестантами, жестокость была беспредельной. Только применив слезоточивый газ, удавалось распутать клубок змей. Нередко ублюдки, лишенные всего человеческого, терпя поражение от своих единоверцев, взывали к помощи и просили применить слезоточивый газ.

Марку было стыдно, что здесь и он озверел, что иногда ему хотелось, чтобы охрана не вмешивалась в чужие драки, чтобы естественным путем решился вопрос о гуманно приговоренных к пожизненному заключению. Ведь по совести, по Закону, дарованному Всевышним, у них не было права на существование.

А еще поражало Марка, более того – ущемляло его достоинство то, что преступники находились в условиях лучших, чем их охранники. Марк знал толк в хорошей еде, любил основательно выпить и закусить. Он и здесь не был голодным. Такого не бывает в израильской армии. Но ведь не придет же ему в голову здесь, в секторе Газы, требовать свежевыпеченные лепешки, причем, выпеченные не где-нибудь, а в определенной пекарне в арабском квартале в Иерусалиме. И такие требования арестантов удовлетворялись. Третьего дня, когда заключенных посетили наблюдатели из Красного креста, посыпались жалобы на то, что уже около недели в обед нет кабачков.

Наблюдатели – два швейцарца, красавчики с прилизанным пробором, и две швейцарских девицы в джинсах, плотно обтягивающих их прелести. Даже солдаты поглядывали, облизываясь. А заключенные придумывали все новые жалобы, чтобы продлить пребывание этих блондинок, увеличивавших в их крови содержание половых гормонов.

Наблюдатели старательно заносили жалобы в свои блокноты. Марк подумал, не эти ли краснокрестовцы смотались во время зверской расправы и не сообщили израильтянам об убийстве безоружного солдата-запасника, по ошибке заехавшего в Джебалию.

Именно за это убийство к пожизненному заключению приговорили двух террористов. В зверстве участвовало несколько десятков арабов. Но двое осужденных влили в рот солдата бензин и подожгли его. Именно тогда поймали этих двоих, уже давно бывших в розыске. Их "послужной список" содержал еще несколько убийств.

Сейчас кассационный суд рассматривал жалобу их адвоката на незаслуженно суровое наказание.

Дважды Марк сопровождал в суд и обратно эту милую парочку. Он сидел в закрытом "джипе" напротив террористов. По выработанной журналистской привычке, по своей природе, он пытался разглядеть в их глазах хоть проблеск человекоподобия. Он пытался обнаружить в хищных лицах хоть что-нибудь, что пробудило бы в нем, пусть не сострадание, но хотя бы понимание их сатанинской жестокости.

До предела пришлось ему выжать в себе тормоза, чтобы не разрядить в них свой "Галиль", когда, выйдя из джипа они перед телевизионными камерами и аппаратами фотокорреспондентов растопырили пальцы в победном "V". Подлый взводный! Именно Марка он постоянно назначает сопровождающим в суд.

Началось это еще в позапрошлом году. Один из наиболее жестоких убийц оказался выпускником Московского университета имени Патриса Лумумбы. Марк заговорил с ним по-русски. С этого и пошло. Но тогда почему-то было все-таки легче. Может быть потому, что командир взвода был еще нормальным человеком. А в этот призыв какой-то тумблер щелкнул в нем и превратил интеллигентного провизора, владельца аптеки, в замкнутого солдафона, в бездумное приложение к инструкциям. Правда, одну очень важную инструкцию младший лейтенант сам нарушал постоянно.

Кратчайший путь из казармы в столовую – между тюремными блоками. Поэтому солдатам категорически запрещено идти в столовую без оружия. Если младший лейтенант появлялся в столовой без "Галиля", значит, он прошел чуть ли не километр вокруг изгороди лагеря. Марк хорошо знал своего взводного. В трусости его не заподозришь. Нет, не шел он вокруг изгороди. Но на хрена этот героизм, идти между блоками без оружия? Да еще в нарушение инструкции.

На вопрос Марка младший лейтенант не ответил. Только махнул рукой. Черт его знает, что с ним происходит.

Но это не единственная странность. Каждый солдат мечтал хоть на минуту вырваться в отпуск. А младший лейтенант отказался от очередного увольнения в субботу. Он даже поспорил по этому поводу с капитаном, командиром роты, уговаривавшим взводного разрядиться немного, снять с себя напряжение. Действительно странно.

Утром Марк со своим напарником снова были назначены сопровождать двух террористов из Джебалии в кассационный суд. И снова Марку захотелось выстрелить в них, когда они растопырили пальцы в победном "V". Ох, испаряется в этой обстановке его либерализм. Надо взять себя в руки.

За несколько минут до отъезда он услышал, как капитан спросил командира взвода, не желает ли и он поехать в суд. Ведь сегодня будет оглашен приговор. Младший лейтенант отказался. Была бы у Марка такая возможность!

Судья долго читал обвинительное заключение с подробным объяснением беспочвенности кассации. Приговор подтвержден. Пожизненное заключение. И снова растопыренные пальцы террористов, и наглые улыбки, и уверенность в том, что заключение будет не только не пожизненным, но даже непродолжительным.

– Ну, что? – Спросил младший лейтенант, когда Марк вернулся в казарму.

– Подтвердили. Пожизненное заключение.

– Пожизненное заключение… Если бы хоть это. Но ты же знаешь, как ведет себя наше прекраснодушное правительство и вообще все эти говнюки. Впрочем, ты ничего не слышал, а я ничего не говорил. Еще обвинят нас в том, что армия вмешивается в политику.

Младший лейтенант помолчал, вытащил магазин из "Галиля", несколько раз со злостью взвел затвор и положил автомат перед собой на стол:

– Вот вы все шепчетесь, что стало с взводным, что стало с взводным? А как моя фамилия, вы знаете? А что достать цианистый калий для меня не проблема, вы знаете? Что подсыпать его в пищу этим двум подонкам для меня не проблема, вы знаете? Вот почему я отказался от отпуска. Не хотел приближаться к цианистому калию в своей аптеке. Вот почему я не могу быть с оружием, когда вижу перед собой наглые рожи этих нелюдей. Это ты понимаешь?

Марк это понимал. Но ведь раньше у младшего лейтенанта не было такой реакции. Командир взвода увидел тень сомнения на лице своего солдата и товарища.

– Ничего ты не понимаешь. Как моя фамилия?

– Фельдман, – действительно не понимая вопроса, ответил Марк.

– А как фамилия солдата, убитого в Джебалии?

– Фельдман. Так он твой родственник?

– Родственник… Дрор был моим братом.

1989 г.