"Алмазный меч, деревянный меч (Том 2)" - читать интересную книгу автора (Перумов Ник)

Глава 6

Клара осторожно раздвинула кусты. Вес правильно. Козлоногий не обманул. Вот она, знакомая дорога, вон и крыши заставы, а вот и Райна, меряет шагами обочину – в полном вооружении, только забрало поднято.

Стараясь, чтобы вес выглядело, как обычно, Клара вышла из зарослей.

– Госпожа Хюммель! – воскликнула мгновенно повернувшаяся к ней воительница. – Уже вернулись! С удачей?

– Как всегда, Райна, как всегда. – Клара снисходительно похлопала валькирию по обтянутому двойной кольчужной сеткой плечу. – Ты же знаешь, у меня нет привычки возвращаться на щите.

– О да. – Воительница смотрела на Клару горящими глазами. – Госпожа Хюммель.., могу ли я.., дерзну ли…

– О чем ты хочешь просить, доблестная?

– Когда окончится срок моей службы здесь.., и я отработаю свое право тут жить.., вы возьмете меня с собой, когда отправитесь на войну? Меня уже тошнит от этих мелких стычек! Мой меч уже давно не пил вдоволь крови!

У входа в долину, несмотря на все усилия магов и стражи, никогда не прекращались беспорядки – уж слишком много охотников находилось пощупать мошну здешних обитателей. Райна ела свой хлеб не зря.

– Пожалуйста, госпожа Клара, кирия, – умоляла воительница. – Я устала здесь. Возьмите меня, я пригожусь! Я буду вашим оруженосцем, я готова таскать за вами дорожный мешок, лишь бы вновь побывать в сражении!

Клара помолчала. И, видно, что-то в ее лице опасно изменилось, так что Райна вдруг осеклась и схватилась за меч.

– Я думаю, тебе нет нужды проситься на войну со мной. Райна, – медленно сказала волшебница. – Потому что война, боюсь, скоро сама придет сюда.

На скулах воительницы набухли желваки.

– Тогда, с вашего позволения, госпожа, я пойду устрою смотр стражи. И отряжу глубокий поиск.

– Погоди, погоди, Райна, – вздохнула Клара. – Все это далеко не так просто. Смотр, пожалуй, проведи.., и глубокий поиск устрой тоже, но так, чтобы об этом никто не знал, кроме меня и Архимага господина Игнациуса.

Лицо Райны приобрело выражение фанатичного восхищения.

– Не извольте беспокоиться, госпожа Хюммель. Все будет исполнено в лучшем виде.

– Хорошо бы, – проворчала Клара, глядя в спину удалявшейся валькирии.

…В Долине ничто не изменилось. Собственно говоря, и времени прошло совсем немного. Однако Клара уже давно заметила – сколько бы ни длился твой поход, к Долине ты подходишь утром и впереди еще целый долгий день, за который можно успеть очень многое.

Она шла по привычно чистым улицам, привычно раскланиваясь со знакомыми; правда, дом Аглаи Стевенхорст Клара обошла стороной. Не хватало только еще объясняться сейчас с лучшей подругой.

Волшебница спешила к дому Архимага Игнациуса. «Жду тебя, милая Клархен, – прозвучало у нее в сознании, когда она поднялась на крыльцо. – Дверь не заперта».

Архимаг вышел из-за стола, встречая ее, неожиданно галантно поцеловал руку. Небрежно повел странно загнутыми пальцами правой руки – Клара почувствовала, как дом окутывает облако непроницаемой магической защиты.

– Ты голодна, Клархен? Я вижу, ты прямо с дороги… Приказать завтрак?

– Едва ли я сейчас могу что-то есть, – покачала головой волшебница. – Владыка, дело куда хуже, чем кажется отсюда, из нашей милой Долины…

Архимаг Игнациус слушал Клару, не перебивая. Длинные сухие пальцы задумчиво играли крупным остроконечным самоцветом необычного ярко-ярко-зеленого цвета, ярче, чем даже молодая трава.

Искажающий Камень. Не более чем забавная игрушка, пресс для бумаг и свитков в руке Архимага, Страшное оружие в иных мирах.

Когда она наконец замолчала, Игнациус вздохнул и откинулся в кресле, как никогда похожий на старого охотничьего ястреба – если только ястребы могут поседеть до снежной белизны.

– Ну что же, милая Клархен, – неторопливо произнес Архимаг, и Клара внезапно ощутила, что по спине у нее бегут струйки холодного пота. Она поняла, что ей страшно, так страшно, как никогда еще в жизни; и что от последующих слов Архимага будет зависеть вся судьба Долины. – Не могу сказать, что ожидал чего-то подобного. Рад бы, но не могу. Ты видишь сейчас редкий случай – Архимаг признает свое поражение. Моя память тут бесполезна. Ни я, ни кто-либо из предыдущих Архимагов никогда не сталкивался ни с чем подобным. Надо же, они прокладывают Путь! Дочиста уничтожая миры, что ли?.. Надо разведать, милая Клархен. И, боюсь, мне придется отправляться самому. Времени осталось очень мало, а рисковать безопасностью всей Долины я не могу. Пожалуйста, собери всю вашу Гильдию.., да, да, там, где обычно, Я буду говорить.

– Владыка, вы хотите драться?

– Не знаю, милая Клархен, не знаю. Конечно, всегда лучше решить дело миром, но…

– Неужели мы станем спокойно смотреть, как эти твари обращают в ничто целый мир? – тихо спросила волшебница. – Целый наш мир, куда у нас нахожены Тропы! И кто может поручиться, что эти создания сказали все-таки правду? Я ведь могла и ошибиться.

– Спокойно смотреть мы, конечно, не станем, Клара, – сухо сказал Архимаг, вновь принимаясь крутить в пальцах Искажающий Камень. – Но и класть всю Долину под ноги могучего врага, о котором мы почти ничего не знаем, было бы крайне неразумно. Нам надо еще многое выяснить. Что это за Путь? Откуда и куда он ведет – или это какой-то совершенно иной вид Пути, из ниоткуда в никуда через ничто? Проклятые «скаты» дали нам слишком мало времени. Надо попытаться выиграть его побольше.., поэтому тебе придется возвращаться в Мельин. Думаю, они следят за тобой и сами тотчас отыщут тебя. Постарайся выторговать у них побольше времени, Клархен, а я пока прикрою тебя и вышлю разведку. Я объявлю день и час заседания Совета – не сомневаюсь, наши козлоногие гости имеют тут, в Долине, и глаза, и уши. Все должно выглядеть предельно достоверно. На Совете мы объявим, что не можем принять окончательного решения из-за нехватки правдивых вестей, но склоняемся к тому, чтобы принять предложения наших.., м-м-м.., гостей. Постарайся выторговать у них отсрочку, Клара. Совсем-совсем небольшую. Пару дней, не больше, хотя лучше, конечно, три. Начинай торговаться с трех, девочка. Потом уступи, но ни в коем случае не отпускай меньше двух. Тебе все понятно, Клархен?.. Тогда иди и собери мне вашу Гильдию, всех, кто сейчас в Долине.

…Гильдия боевых магов никогда не отличалась многочисленностью, в противовес тем же целителям, мастерам погоды или инженерам. Далеко не у всех правителей сопредельных и несопредельных стран хватало казны оплатить услуги настоящего мага. Всего в Гильдии сейчас числилось шестнадцать членов, из которых целых двенадцать предавались в Долине сладостному ничегонеделанию.

Гильдийский клуб, однако, помещался в самом престижном месте Долины – на узком мысу, что подобно наконечнику стрелы вонзался в Круглое Озеро. Гильдия боевых магов была самой древней и когда-то самой богатой и самой почитаемой. Однако те времена уже давно миновали, золотой век воинов-волшебников остался позади – даже Игнациус не помнил дней их расцвета. Однако в самые трудные годы, когда Гильдия, чтобы поддержать своих членов, один за другим продавала знаменитые трофеи и редкие артефакты, ни у кого не зародилось даже мысли продать клуб, хотя Гильдия целителей предлагала за него огромную сумму, достаточную, чтобы несколько поколений боевых магов провели всю жизнь в роскоши и неге.

Здание было похоже на небольшой замок с башнями в виде вставших на дыбы драконов по углам; сплетшиеся и перекрывающиеся крылья каменных чудовищ образовывали крышу. У высокого и крутого крыльца с коваными перилами, опять же в виде распластавшегося и вытянувшегося дракона, стоял привратник, он же сторож и хранитель клуба, старик Гормли. У него было очень бурное прошлое. Годами он, кстати, почти не уступал Архимагу Игнациусу, и Клара знала, что два старика частенько проводят вместе время за кружкой доброго зля, сваренного осенней порой окрестными гоблинами.

В самой Долине, как известно, осени не бывало.

Гормли служил привратником уже очень, очень давно – он поступил на эту должность еще до рождения Клары, Где и от кого он, не будучи магом, получил секрет бессмертия – знал, наверное, один только Игнациус.

Несмотря на годы, Гормли сохранил военную выправку и бравый вид. Поскольку несение караульной службы без оружия старик почитал чепухой, он всегда облачался в полный доспех и лишь лет двадцать назад сменил тяжелые латы на более легкую кольчугу.

Гормли отсалютовал Кларе обнаженным мечом, четким движением вбросив клинок обратно в ножны.

– Гильдия собралась, фройляйн Хюммель.

– Сколько можно тебе говорить, Гормли, что в моем возрасте уже неприлично именоваться «фройляйн»!

– Ничего не могу поделать, фройляйн Хюммель, вот когда я погуляю на вашей свадьбе, тогда и стону именовать вас «фрау», – невозмутимо отпарировал старик.

Клара поморщилась и взбежала по ступенькам. Гормли ухмыльнулся ей вслед.

Зал собраний Гильдии мог вместить куда больше народу, чем обычно собиралось тут. Что делать, первоначально Гильдия насчитывала почти две сотни членов, а в годы своего расцвета – и до трехсот; в зале спокойно могли усесться около полтысячи человек. Сейчас там сошлись всего двенадцать. Горел камин – не огромный пиршественный очаг в середине зала, рассчитанный на жарку пары быков одновременно, а небольшой, в дальней стене. Члены Гильдии сдвинули кресла к огню; позвякивало серебро кубков (по традиции стекло, хрусталь или кристаллы здесь не допускались), длинные тени метались по стенам, скользя по развешенным тут и там памятным трофеям, добытым членами Гильдии в разные времена и пожертвованным для этого своеобразного музея.

– Клара!

– Государыня моя Клара Хюммель!

– Ну наконец-то Клара кончила красить губы и соизволила явиться…

– Где ты пропадала, Клархен?

Кто-то пододвинул ей высокое жесткое кресло с вырезанным на спинке гербом Гильдии – драконом, обвившимся вокруг обнаженного меча.

– Зачем ты нас собрала?

– Что такое случилось? – слышалось со всех сторон.

– Друзья мои, погодите! – как могла, отбивалась Клара. – Владыка сам будет говорить. И сам все скажет. Ай! Мелвилл, старый греховодник, если ты не перестанешь трогать мой зад так нагло… – Значит, потихоньку, не нагло, можно, да, Клара? – тотчас отпарировал Мелвилл. На вид ему можно было дать лет сорок – статный черноволосый мужчина с легкой проседью на висках и короткой щетинкой усов над верхней губой. На самом деле ему было не меньше четырехсот. Правда, последнее время он совсем отошел от дел, предпочитая в своем саду выращивать дивные, невиданные сорта орхидей, что ценились среди магов Долины много выше золота.

– Да ну тебя! – необидчиво отмахнулась Клара. – Давайте немножко посерьезнее, друзья мои. Дело, поверьте, не столь уж веселое.

Смех как-то сразу стих.

– Дело? Дело – это хорошо, особенно если за него неплохо заплатят, – задумчиво проговорила Эвис, самая молодая из членов Гильдии – ровесница Кэрли Лаэда, но, поелику не принадлежащая к бесчисленному сонму Клариных дво-, тро-и четвероюродных племянниц, от знакомства с ним отставленная. Впрочем, Эвис не скучала. О ее похождениях уже ходили легенды.

Тонкая, миниатюрная, черноволосая, с эльфийскими миндалевидными глазами и высокими скулами, Эвис была очень хороша. Она вечно жила в долг, потому что считала своей обязанностью одеваться у самых дорогих и модных кутюрье Долины. Судя по тому, что на ней сейчас была простая куртка из драконьей чешуи – рабочая одежда боевого мага, – дела у нее в очередной раз шли не очень.

– Насчет оплаты не знаю, – покачала головой Клара. – Речь пойдет о судьбе Долины. О нашей с вами судьбе. Похоже, придется вспомнить, что нас не зря называют боевыми магами. Обычно мы сражаемся по найму и получаем золото за свои услуги, но когда надо защищать родную Долину, место, где мы все родились и выросли…

– А почему мы должны бесплатно защищать тех же докторишек? – нимало не смутившись, заявила Эвис. – Они гребут золото не то что лопатами, а целыми телегами, сражаться же не умеют вовсе. Если нам придется пойти всем в бой, они останутся у нас за спинами, ноя и скуля от страха!.. Так почему бы им не раскошелиться чуток? Гильдия целителей бы не обеднела, а мы… – О времена, о нравы! – демонстративно всплеснул руками Мелвилл. – Девочка, ты далеко пойдешь. А представь себе, что если тебя ранят…

– Про воинских целителей я не говорю, – вывернулась Эвис. – Они ребята что надо. Я и не сомневаюсь, что они будут с нами. А всякие там женские доктора.., детские.., которые спасают высокорожденных принцев и герцогов или делают тайные аборты забеременевшим в отсутствие мужей королевам – почему мы должны защищать их?

– Потому что тебя, соплячка, принимала и обмывала целительница этой Гильдии! – рявкнул Мелвилл.

Наступила звонкая тишина. Один член Гильдии тяжко оскорбил другого, а это означало дуэль.

– Мелвилл! – бросилась вперед Клара. – Ты не прав, называя Эвис соплячкой. Она может ошибаться, но имеет право высказывать свое мнение открыто. Здесь клуб Гильдии, не забывай об этом!

Мелвилл отвернулся и что-то проворчал.

– Прошу прошения, Мелвилл, если задела тебя, – медовым голоском проворковала Эвис, на миг прижимаясь щекой к его плечу. Клару обдало терпким ароматом ее духов. Да, мужчины от такого просто не могут не дуреть…

– Ладно, чего там.., проехали. Приношу свои извинения, Эвис.

– Вот и ладно, вот и хватит об этом, – поторопилась перевести разговор на другое Клара. – Нам надо обсудить…

– Обсуждать станете после, – раздался холодный голос Архимага, и Эвис первая опустилась на правое колено, приветствуя старейшего волшебника Долины по всем правилам Долгого Этикета.

Ее примеру последовали остальные. Последней, чуть помешкав, на одно колено опустилась Клара. Она ждала, что Игнациус, страшно не любящий подобных церемоний, сейчас же начнет вопрошать «ну когда же наконец прекратятся эти глупости?!«, требовать, чтобы все немедленно встали и отряхнулись, однако…

– Благодарю вас, господа, – сдержанно сказал Игнациус. Архимаг облачился в свое самое лучшее, парадное одеяние – длинный коричневый плащ с золотыми звездами, на седые волосы он надел знак своего достоинства – узкий обруч чистой платины с огромным, величиной с воробьиное яйцо, лучащимся диамантом посредине. На памяти Клары Игнациус надел этот обруч впервые.

– Вы можете встать, господа, – после паузы произнес наконец Архимаг. Он слегка повернул голову – как бы в поисках, куда сесть. Несколько пар рук мгновенно пододвинули кресло.

– Благодарю, – сдержанно сказал Игнациус. – Прошу выслушать меня стоя, господа Гильдия. Так, я надеюсь, вы поймете меня лучше.

Мы стоим на самом краю истребительной войны. И притом с таким врагом, о котором мы почти ничего не знаем. Страшным врагом. Врагом, который жаждет не просто захватить наш мир или обратить его в доминион Хаоса, но уничтожить, целиком и полностью уничтожить, обратив в нечто совершенно нам чуждое и непонятное. Я думаю, госпожа Клара Хюммель, что столкнулась с этими тварями лицом к лицу, сможет дополнить мой рассказ. Прошу тебя, Клара!

Падая, Фесс перекатился через плечо раз, другой и замер, прикрывая голову руками. Ничего большего он сделать сейчас не мог. Только молить всех известных ему богов и демонов.

Над мельинской брусчаткой стремительно разворачивались извивы темно-алого чешуйчатого тела. Широкие крылья уперлись в воздух, увенчанная рогатой короной голова взметнулась выше крыш. Янтарные глаза вспыхнули яростным пламенем. Синевато-стальные когти, каждый длиной в руку взрослого человека, заскребли по камням, высекая снопы искр. Длинный хвост, заканчивавшийся мощным жалом на манер скорпионьего, щелкнул, играючи обрушив внушительного вида стену, Дракон воплотился между Фессом и восьмеркой магов. Пасть чудовища раскрылась, извергнутый Искажающим Камнем поток огня исчез в ненасытной утробе, дракон торжествующе взревел, по чешуйчатой броне безвредно щелкнуло несколько зеленоватых разрядов – напрасные попытки остановить гиганта, – и созданное магией из крови Фесса существо ринулось в атаку.

Удар хвостом – и тела магов летят в разные стороны, ударяясь о стены, точно тряпичные куклы, раскидываемые капризным ребенком. Шея дракона изгибается, из глотки вырывается поток пламени; человеческие тела на мостовой вспыхивают, распадаясь черным пеплом, однако и дракон вдруг начинает дергаться, горло конвульсивно вздувается, он исступленно ревет – и брюхо его внезапно лопается под напором того самого зеленоватого огня, что создание Фесса с такой жадностью глотало несколько мгновений назад.

…Когда стих вихрь, Фесс осторожно приподнял голову. Никого. Драконье пламя – лучшее средство для разрушения нацеленных в тебя заклятий. Жаль, конечно, что чудовище продержалось так мало. Видно, к крови неплохо бы добавить еще и знаний.

Шатаясь и зажимая порез грязноватым платком, Фесс шагнул взглянуть на останки. Нет.., нет.., ничего нет. Пламя без остатка слизнуло и плоть, и кость, и камень, и сталь. Булыжник мостовой обратился в зеркально блестящую лужу. Не уцелело ничего; хотя нет – что это там, в стороне?

Не тронутый драконьим огнем, в сточной канаве лежал выпавший из руки чародея посох. Посох с Искажающим Камнем в навершии.

Недолго думая, Фесс подхватил свою добычу. И как раз в этот миг раздался знакомый сигнал – «легиону к атаке!». Впереди, в самом конце улицы, Фесс увидел стремительно растущую стену щитов. Он добрался до легионов Императора, однако теперь, с этим посохом в руках, как бы его самого не приняли за мага.

Фесс повернулся и бросился бежать. Объясняться с рядовыми легионерами никак не входило в его намерения. Как, впрочем, и лезть в самую гущу боя, что стремительно нарастал за его спиной. Маги столкнулись лицом к лицу с солдатами имперских когорт.

Аврамий успел довести своих, прежде чем волшебники нанесли удар. Прямо посреди шеренг вспыхнуло ослепительно белое огненное кольцо, языки пламени взметнулись, словно зубцы в короне, Легат слышал отчаянные вопли заживо сгораемых, видел падающих легионеров – против этого чародейства не помогали ни латы, ни щит.

Первый ряд наступающих рассыпался, но назад не повернул. Десятка полтора солдат – и среди них сам легат – остались целы и невредимы.

И в тот же миг – любо-дорого было посмотреть! – все уцелевшие дружно метнули пилумы; короткие копья еще летели, а легионеры уже выхватили мечи.

У легата пилума не было, и он не успел нагнуться, подхватить оружие у мертвых. За ним, огибая пламенное кольцо и перешагивая через трупы товарищей, двигались задние шеренги, раздирая глотки хриплым и отчаянным боевым ревом. Пилумы летели…

Летели, пока не врезались в ставший внезапно видимым перламутровый призрачный щит – такой же, что останавливал арбалетные болты. Железо наконечников вспыхнуло, однако сжечь тяжелые копья было не так-то легко, как быстрые, но легкие в сравнении с пилумами стрелы.

Аврамий видел, как горящее колье ударило одного из волшебников в бок, так что тот со стоном скорчился и повалился навзничь. Ага, значит, этот барьер можно прорвать!

Кольцо волшебников почти исчезло за взметнувшимися снопами искр. Прикрывшись щитами, легионеры набегали, готовые к последнему, решающему удару мечами, легат нагнал своих, затыкая одну из прорех в и без того неплотном строю; он уже видел искаженные ужасом лица магов – несмотря ни на что, они не разрывали кольца; перед самым лицом колыхался перламутр магической завесы, и Аврамий со всего разбега ворвался в нее.

Он не думал в тот миг о себе, не думал и о смерти; он знал лишь, что через перламутровый щит можно пробиться, и Аврамий вломился прямо в него в тот миг, когда Искажающие Камни всех семи посохов извергли настоящий дождь коротких зеленых стрел.

Щит, шлем и латы легата в один миг охватило пламя. Сталь горела словно бумага. Однако даже магический огонь оказался бессилен пожрать доспехи Аврамия за долю мгновения. Легат успел выбросить пылающий клинок вперед на всю длину руки.

Горящая сталь пробила грудь волшебнику, и шипящее, раскаленное острие, уже изглоданное пламенем, высунулось из спины точно между лопатками.

Уже теряя сознание от непереносимой боли в обожженных глазах, легат со всей силой повернул клинок в ране.

Он упал, однако через его тело рвались новые и новые легионеры, они подступали сплошными рядами, успев сомкнуть строй; их доспехи и щиты горели, но видно было, что чародейство не справлялось – слишком много стали в единый миг пересекало черту заклятья.

– Легата уби-и-и-или! – истошно заорал кто-то, тоже падая и тоже не замечая собственной смерти.

Валившие сзади сотни легионеров отозвались яростным воплем.

– Отомсти-и-и-и-им! – выкрикнул кто-то в задних рядах.

– Отомстим! – подхватило множество глоток. Возле самого кольца магов – они теперь уже пятились, стараясь не разорвать крута – возник настоящий вал из горящих человеческих тел. Легионеры падали, однако каждая следующая шеренга продвигалась дальше, вот уже солдатские ряды сомкнулись над раненым магом, и его тело тотчас взлетело над колышущимся морем шлемов, распятое на копьях, Дождь зелено-огненных стрел поредел. Перламутровый щит стал почти не виден; прорывающиеся через него легионеры вовсю хлопали друг друга по шлемам и по щитам, сбивая пламя. Чары явно теряли силу, Вновь полетели пилумы; одна из уцелевших волшебниц шагнула вперед, отчаянно выкрикнула что-то – острия копий зазвенели, ударяясь о невидимую преграду.

Когорта несла чудовищные потери, погибали центурионы, но даже оставшиеся без командиров солдаты продолжали рваться вперед, инстинктом ветеранов понимая – еще немного, и маги не выдержат.

Шестерка волшебников пятилась недолго. Им удалось еще раз зажечь истребительное кольцо в самой гуще легионеров, удалось еще раз оживить свой пламенный щит, но и их силы иссякали тоже, справиться с напором сотен воинов они уже не могли.

Кто-то из солдат, в ослеплении боя забыв о собственной жизни, сумел вскарабкаться на крышу; обогнав отступающих магов, он метнул свой пилум прямо в спину девушке, что держала отражающий копья щит.

Острие вышло на добрых два фута у нее из груди.

Щит исчез.

Легионер тотчас свалился, получив прямо в лицо удар лоскутом зеленого пламени, но свое дело он сделал.

Кольцо магов распалось; еще несколько секунд они бежали с посеревшими от ужаса лицами в тщетной надежда спастись – но поздно. Ревущая волна легионеров накрыла их, заработали мечи.

– Сдаюсь!.. – отчаянный женский вопль, последняя попытка купить себе жизнь – солдаты не обращали на это внимания и не брали пленных.

…Они остановились, лишь когда тела волшебников обратились в размазанную по брусчатке кровавую слизь.

– Легат! Где легат? Найти командира! – орали уцелевшие центурионы.

Это первое дело после боя. Если командир убит, долг его солдат – отыскать тело.

…Аврамию повезло. Упав в числе первых, он оказался погребен под валившимися сверху телами. Пламя угасло; несмотря на ожоги, легат остался жив. Лицо его обгорело страшно, кое-где чуть ли не до кости, но глаза каким-то чудом уцелели.

– Легат.., вот он, легат… Стойте, да он дышит! – услыхал Аврамий.

– Отходим, – последнее, что успел прохрипеть легат, прежде чем окончательно потерял сознание.

Сулла приводил в порядок растрепанные манипулы когорты Аврамия и своих немногих выживших арбалетчиков. Маги наступали сразу по пяти улицам, на одной отчаянная атака Аврамия смяла их и уничтожила, на другой волшебники, похоже, перемудрили с собственным заклинанием, вырвавшийся дракон спалил их самих, всех, кроме одного, который успел удрать. Легионеры наступавшей там манипулы не понесли потерь и в решающий момент ударили в спину тем магам, что обратили легионеров в бегство – еще на двух других улицах вдоль Баронской Тропы.

Почти все они погибли. От когорты Аврамия в полных восемь сотен мечей осталось чуть больше двадцати пяти десятков – две манипулы обычного состава. Баронская Тропа, другие улочки были завалены трупами убитых, которые громоздились один на другой, кое-где под ними совершенно скрывалась брусчатка.

Очень мало оказалось раненых. Оружие магов разило вернее мечей и копий.

А за спинами уцелевших легионные трубы играли сигнал отхода. Время было выиграно. Фибул вернулся с казной – но об этом ни Сулла, ни Аврамий, ни тем более их солдаты не знали. Они просто приходили в себя после безумного боя, в котором пало столько их товарищей…

Не выжил никто из первых рядов. Они собой прокладывали дорогу сквозь тенета вражьей магии, открывая путь идущим следом.

Большинство уцелевших были ветеранами, триариями, «людьми третьей шеренги», опорой войска. Как всегда, труднее всего было пережить первый бой.

– Уходим, – хрипло сказал Сулла. Оставлять непогребенными своих мертвых было не в обычае мельинских легионов, но сейчас выбирать не приходилось. Им надо скорее убраться из Мельина, потому что второй атаки магов им не выдержать. В сгоревшем городе будет не найти ни еды, ни крова – пожары мало-помалу прорывались и внутрь кольца стен вокруг Белого Города.

– Ма-арш! – хрипло скомандовал Сулла. Легионеры начали отход.

Император видел, как они возвращались. Измученные, покрытые копотью и ожогами, в почерневших от колдовского огня латах, они тем не менее держали строй.

Но как же мало их вернулось!..

Сохраняя по уставу каменное выражение на лице, Сулла остановился в положенных шести шагах от своего повелителя.

– Повиновение Империи! Приказ исполнен. Истреблено магов – сорок. Один сбежал. Когорта Аврамия – без пятисот пятидесяти мечей. Легат тяжело ранен. Я, второй легат Сулла, принял командование. В руках повелителя отныне моя судьба, – закончил он опять же уставной формулой.

– Поздравляю, первый легат, – губы Императора разомкнулись. – Ты и твои солдаты сделали нечто превосходящее человеческие силы. И, – Император возвысил голос, – все, кто пережил этот бой, повышаются в чине на один ранг! Центурионы станут третьими легатами, урядники – центурионами, простые воины – урядниками! Всем по пять золотых – немедля, сейчас!

– Ого-го-го! – восторженно взревели остатки когорты. Оказывается, повелитель умеет не только посылать на верную смерть, но и щедро награждать! Да, такому можно служить!

Вскоре кольцо мельинских стен осталось позади. У ворот Императора ждала приятная неожиданность – полный легион, Шестой легион, обычно стоявший в трех десятках миль к северо-востоку, в большом военном лагере.

– Мы получили приказ и немедля выступили. Шли всю ночь, – отрапортовал приведший солдат легат.

– Кто передал приказ? – удивился Император, тотчас же заподозрив неладное. – И где он?

– Вот, мой повелитель. – Легат почтительно протянул свернутый в трубку кожаный лист.

Все правильно. Имперская печать – василиск, его, Императора, собственноручная подпись. Да, он рассылал эти грамоты, и гонцы, конечно, могли покрыть эти тридцать миль, но чтобы эти же мили еще успел пройти пешком целый легион – в такое Император поверить не мог.

– Вот только гонец был странным, – замялся легат. – Вроде как и не человек.., но нам удивляться не положено, нам положено исполнять приказы – точно и быстро, не рассуждая.

– Чем же был странен гонец? – отрывисто спросил Император.

– Он.., у него.., ноги козлиные были, мой повелитель, – шепотом признался легат.

Император пожал плечами. «Вот еще одна загадка. Сперва – белая перчатка, теперь – неведомо как, в один миг доставленный приказ… Кто-то очень могущественный помогает тебе, Император, помогает, сам оставаясь при этом в тени. Ну что же, вновь скажем – спасибо тебе, неведомый. Неважно, почему ты нам помогаешь, важно, что ты помогаешь».

Следом за имперскими когортами из Мельина, из Белого Города, тянулись его обитатели. Многие были вооружены.

К полудню у Императора было уже немалое войско. Не теряя даром времени, он приказал выступать. Нужен провиант, нужны воинские припасы, нужны новые когорты. Война жадна, точно дорогая куртизанка.

Оставив за спиной горящий Мельин, длинная, растянувшаяся на мили людская река медленно потекла на северо-восток.

Как жалел сейчас Император, что согласился с Сежес и дал магам целых два легиона! Со Вторым и Пятым под его рукой он раздавил бы в городе всех до единого магиков, и никто не ушел бы живым.

Войско двигалось. Война с Радугой продолжалась.

Фессу не стоило больших трудов примкнуть к имперцам. Когорта легата Аврамия, покрывшая себя славой во время ночного боя, набирала новых рекрутов. Второй легат, еще вчера бывший всего-навсего центурионом, лишь мельком взглянул, как Фесс орудует мечом, и хлопнул воина по плечу.

– Ты никак из Лиги, парень?

– Так точно, – отрапортовал Фесс.

– Знаю, ваши храбро дрались. Ну, в строю тебе делать нечего. Беру тебя в разведчики. Ступай к Фаргу, центуриону, потом в каптерку. Хвала небу, огонь до складов не добрался, сидели бы сейчас голые и босые…

Центурион Фарг оказался невысоким, тощим, жилистым воином лет сорока от роду. Под его началом было два десятка разведчиков – правда, ни один из них и в подметки не годился выходцу из Серой Лиги. Отряд Фарга двигался в самой голове колонны; далеко вперед и вбок были высланы дозоры.

Из Серой Лиги, парень? – Фарг цепко посмотрел Фессу в глаза. – Хорошо… Это не я тобой, а ты мной и моими командовать должен.

Такое признание из уст имперского центуриона стоило дорого.

– Я знаю, у вас свои правила, есть тайные приемы и прочее, но тому, чему можно, научишь моих? Нам не сегодня завтра сцепляться с магами…

– Я сделаю вес, что смогу, центурион, – отозвался Фесс.

Фарг улыбнулся.

– Не тянись, парень. Здесь этого не надо. А потом.., я знаю, ты справишься со мной в один миг, и я не люблю, когда люди, умеющие больше меня, встают по стойке «смирно», как зеленые новобранцы. Расскажи лучше, как у вас там было, в Черном Городе? Злодеи все-таки эти маги, никого и ничего не пожалели, столицу сожгли, сколько народу сгорело – не сочтешь… Ну ничего, теперь мы за них возьмемся.

«Если только они раньше не возьмутся за нас», – подумал Фесс.

Он влился в ряды имперцев, растворился в нескончаемой людской реке, крошечная капля в волнах живого моря; он жал руки и хлопал по плечам разведчиков Фарга, он препирался с интендантом – все шло, как в любом войске мира, где ему доводил ось бывать. На краткий срок можно выбросить из головы все высокие материи и думать о простом, земном – когда привал, какую дадут пайку и не отправиться ли с новыми приятелями на поиски сомнительных удовольствий – монахом Фесс отнюдь не был.

…Он знал, что на следующие сутки все уже изменится и он не найдет себе места, пытаясь разгадать замыслы Радуги и понять, когда и как будет нанесен ее следующий удар. Мельинская удача больше не повторится. Внезапно атаковать не удастся. Надо готовиться к долгой изнурительной войне. Едва ли Радуга пренебрежет людскими ратями. Чародейство может поддерживать телесные силы человека, но не слишком долго – хлеб и мясо оно не заменит. Значит, магам придется выйти из башен и принять бой в открытом поле, Фесс невольно вздрогнул, представив себе эту бойню.

А может быть, маги возьмут на вооружение принцип гуэрильи – малой войны, ежедневно, ежечасно терзая набегами имперское войско, пока оно не начнет разбегаться в разные стороны? Кто знает, маги хитры. Они не пустили в ход всю свою силу в Мельине, даже в последней атаке не участвовал никто из грандов – они предпочли дать свободу Искажающим Камням, но не показываться самим. Фесс знал, что верхушка Радуги отнюдь не обделена храбростью. Если они не показываются – значит, таково их намерение. Нечего и рассчитывать на трусость врага.

…На северо-запад войско шло весь день. Император то и дело высылал герольдов: в каждую деревеньку, каждый малый город, через которые шел его легион. Кое-где небольшие группки воинов присоединялись к нему; а то и бывалые, уже выслужившие свое солдаты вновь вставали в строй. Армия росла.

На ночлег войско остановилось в Скагре, небольшом городке милях в двадцати от многострадального Мельина. Обширные воинские лагеря на окРайне городка, примыкавшие к окружной стене, тем не менее остались пусты – Император разбросал манипулы по разным местам. Кожевенные ворота показали, что маги очень любят бить по заранее пристрелянным целям. Наверняка такой «прицел» они имели и для воинских лагерей. Конечно, Мельин показал – жизнь простых обывателей для магов ничто, но накрыть весь город одним огненным покрывалом им пока что не под силу.

Единственная в Скагре башня магов – башня Ордена Кутул – стояла пустой и покинутой. Волшебники ушли оттуда, как только имперцы приблизились к городу. Разумеется, никто из перепуганных горожан и близко не подошел к ней.

– Эй. Ребята! – Фарг стоял перед костром своей дружины. Разведчики, не слишком доверяя по совету Фесса крышам этой ночью, обосновались под открытым небом, на опустевшем к вечеру городском рынке. – Повиновение Империи! Есть дело. Разведать, что там и как в брошенной магиками башне. Там уже стоит оцепление, так что мне нужен пяток добровольцев.

Легионеры переглянулись. Фесс уже знал – если их центурион заговорил о добровольцах, значит, дело швах.

– Повиновение Империи! – Фесс встал первым. – Позвольте пойти одному, центурион. Там могут быть опасности, против которых мечи не лучшее средство.

– В любом случае я иду с тобой, – отрезал Фарг. – Таков приказ. Слово Императора, и я его выполню.

Фесс кивнул.

Разведчики Фарга рассыпались у них за спинами. Арбалетчики на всякий случай взяли на прицел узкие темные окна башни; Фесс и Фарг стояли на высоком крыльце, возле небрежно притворенной бронзовой двери. Словно в знак издевки, заперта она не была.

– Тут, центурион, я буду командовать, – шепотом сказал Фесс. – Скажу замереть…

– Знаю, – хмыкнул Фарг. – Замру, можешь быть уверен. Я знаю – вы. Серые, в таких штуках доки. Говаривали, вы и к Бесцветному Нергу в башню лазили?

– Было дело, только я сам туда не ходил. – О том, что вернулось лишь двое из трех десятков посланных, сейчас лучше было умолчать. – Теперь помолчи, центурион. Мне надо кое-что сделать, – Повиновение Империи, – невозмутимо, точно старшему по званию, отозвался Фарг.

Фесс осторожно опустился на корточки. Со стороны могло показаться – он занят распутыванием какого-то клубка. Не требовалось много сил или познаний, чтобы ощутить оставленные сбежавшими хозяевами сторожевые заклятья. Все – мощные, хитроумные, иные должны были сработать сразу, иные – с изрядным запаздыванием.

Затаив дыхание, Фесс вытащил из-за пазухи Искажающий Камень. Посох – оболочка, что навязали маги, прежние хозяева; Фесс постарался избавиться от напоенной чарами деревяшки как можно скорее. Посох помогал подчинить себе Искажающий Камень, но он же и направлял его мощь в угодное Радуге русло, Использовать посох Фесс не решился бы никогда, разве только в случае крайней, смертельной нужды.

Фарг за спиной дернулся, но смолчал. Обострившимся слухом Фесс улавливал слабый шорох выползающей из ножен хорошо смазанной стали.

Камень в руках Фесса слабо засветился. Пальцы воина ощутили легкую дрожь, словно Камень подрагивал от нетерпения.

– Ничего, ничего, сейчас отпущу, только ты уж, пожалуйста, не взорвись, – шепотом сказал ему Фесс.

Разумеется, он не знал и десятой доли необходимых для работы с Искажающим Камнем заклятий. И речи не могло идти о том, чтобы использовать это могучее оружие в его полную силу – скорее всего тогда от самого Фесса останется меньше, чем даже воспоминание.

Он зажмурился, судорожно вспоминая все преподанные Кларой Хюммель уроки по работе с захваченными вражескими артефактами – один из важнейших базовых курсов в обучении боевого мага.

Как всегда при любом магическом действе, он очистил сознание. Как всегда, после короткой судороги боли глаза стали видеть совсем иные лучи, чем доступные обычным смертным. Как всегда, он ощутил биение невидимого, спрятанного в толще разных Слоев Реальности Сердца Мира; его кожи коснулся холодящий, вызывающий дрожь поток чистой Силы, что вечно струится от края до края Вселенной; и Искажающий Камень предстал не просто остроконечным обломком зеленоватого кристалла, но сложнейшей вязью зелено-огненных нитей, сжатых до предела сил: ведь камень сам по себе, хоть и активен магически, никогда не проявит таких свойств, как Искажающий.

Собственно говоря, Искажающий Камень не был камнем. Это было именно сплетение замкнутых на себя чар; его можно было б уподобить клубку переплетенных, вцепившихся в хвосты друг другу и себе змей.

Фессу с самого начала было не по себе, а сейчас по спине просто градом полился пот. Он представлял, на что способны лучшие маги Радуги с Искажающими Камнями в руках.

И все же кристалл подчинялся. Медленно, не сразу, однако Фессу удалось отыскать доступную его пониманию перемычку. Осторожно, стараясь не задеть иные, дремлющие пока чары, он потянул за кончик невидимой нити.

Пот на спине мгновенно высох. Воина обдало внезапным потоком жара. От макушки до пят прошла мгновенная судорога, остро заболели кости, напряглись мышцы, вздулись вены – словно из его собственной плоти на волю рвалось нечеловеческое, чудовищное существо.

Торопясь избавиться от хлынувшей в него излишней, избыточной мощи, не умея совладать с внезапно прибывшими силами, Фесс поспешно отвел мощь Камня в полуоткрытую бронзовую дверь.

Огненная нить перечеркнула черный проем, послышалось шипение.

– Падай! – успел крикнуть Фесс. Наложить отпорное заклятье он уже не успел бы, осталось лишь отводить, отворачивать хлынувшие из двери клубы синеватого зловонного дыма. Вдохнуть его означало умереть быстро, но мучительно.

Фарг растянулся на камнях; напрягая все силы. Фесс отводил лезущие и лезущие из двери клубы в сторону и вверх. Ну когда же это наконец кончится – дым был чистой магией, а вовсе не примитивной ловушкой, что порой устраивали хитроумные монахи во времена Войны Монастырей, тщетно надеясь, что ядовитые испарения защитят их высеченные в скалах твердыни от вторжения чародеев Радуги.

«Заклятие не может быть настолько сильно! Я сейчас не выдержу!»

…Дым кончился. Фесс обессиленно привалился к стене. Сейчас он не мог даже поднять руку, утереть заливающий глаза пот.

…Это сделал Фарг. К вящему облегчению Фесса, центурион не задал ни одного вопроса. Искажающий Камень, потухший и темный, лежал возле самого порога башни.

– Первую ловушку сняли, – прохрипел наконец Фесс. – Первую сняли, но, боги, если придется тратить столько же сил на последующие…

– А ты не торопись, ночь впереди длинная, – спокойно сказал Фарг. Казалось, центурион ничуть не удивлен способностями своего нового легионера. Как, впрочем, и не кажется особо взволнованным из-за того, что они только что чудом избегли смерти. – Дверь открывать можно?

– Теперь – да, – отозвался Фесс.

Центурион зацепил крюком створку, потянул на себя. Дверь бесшумно повернулась на хорошо смазанных петлях – маги не жалели масла.

Открылся темный холл, дальние углы тонули во мраке, У дальней стены еле-еле просматривалась винтовая лестница.

Фарг выжидательно посмотрел на Фесса. Тот вновь взял в руки Искажающий Камень. Только что обезвреженная ловушка была далеко не единственной.

Камень начал сперва блестеть, потом вновь засветился – куда ярче, чем в прошлый раз. Зеленые лучи рванулись внутрь; быстрые блики заиграли на множестве нитей, во всех направлениях пересекавших полуокружность холла.

«Еще! Сильнее! Жарче!» – Фесс не помнил формул управления Искажающим Камнем, он просто воззвал к его собственной разрушительной природе; нити наливались зеленым пламенем, вот во множестве мест закурился дымок, вот пробились тонкие лепестки огня, вот лопнула первая нить, за ней – вторая, третья…

Хорошо, что дверь открывалась наружу. Фарг оттянул ее не полностью, и сейчас тяжелая створка попросту сбросила их с крыльца – в нее, словно в парус, ударила могучая волна пламени. Вторая западня Радуги оказалась куда серьезнее первой. И обезвредить ее просто так Фессу не удалось.

…Когда они наконец поднялись, огонь наверху уже утих. Над дверьми по каменной кладке тянулся язык гари. Фесс тяжело вздохнул и вновь побрел вверх по ступеням.

Повиновение Империи, приказ надо выполнять.

Тави удалось обогнуть Хвалин, удалось миновать несколько расставленных у нее на пути засад. Урок пошел впрок, маги Радуги теперь не спешили навязывать безумной девчонке ближний бой. Теперь они скорее теснили ее, отжимая в бесплодные и безжизненные края, выжженные Смертным Ливнем, где вода до сих пор еще несла в себе следы лившегося с небес яда. Тави же, напротив, пыталась пробраться на Тракт, пробиться на юг – нечего было и надеяться оторваться от магов Семицветья тут, в лесах.

И все же разрыв между ними увеличился. Тави сжигала себя, в ход шло все, чему она успела научиться; девушка чудовищно исхудала, а когда оцарапалась, проступившая кровь оказалась темно-коричневого цвета. Сознание же с необычайной четкостью, и ясностью отсчитывало оставшиеся дни. Тави точно знала, через сколько времени она свалится без сил, став легкой добычей преследователей.

Если до того времени не случится чуда. И все-таки ей повезло. В момент предельного напряжения обостряются дремлющие инстинкты, жертва – словно судьба дает ей последний шанс – неосознанно чувствует, где преследователь. И, как правило, бежит прочь от него. Тави поступила наоборот. Она побежала навстречу…Она столкнулась с магами возле самого Тракта, что вел от Хвалина на юго-восток, к имперской столице. Развернувшись редкой цепью, около дюжины аколитов младших ступеней посвящения прочесывали лес. Тави тут скорее всего не ждали – она загнала себя почти насмерть, она бежала всю ночь без отдыха; из носа, не переставая, сочилась кровь.

«Я прорвусь или умру», – равнодушно подумала она.

Волшебница хотела устроить засаду, однако ей противостояли не зеленые новички. Они почувствовали ее раньше, чем она их, и успели подготовиться, перехватив ее возле самого Тракта. Было их немного, всего пять человек – остальные семеро оказались далеко от места схватки, – молодых, но уже тертых. Тави уловила дрожь великого Эфира, предвестник сплетаемого заклятья, инстинкт опередил сознание, она бросилась плашмя, одновременно воздвигая свой собственный щит, но чары – это не стрела, что безвредно пролетает над твоей головой, если тебе повезет вовремя нагнуться.

Ее не пытались убить, она нужна была Арку живой и только живой; очевидно, дело было уже не только и не сколько в том, что Тави знала, сколько в желании отомстить.

…Неподъемная, давящая и не дающая поднять голову Сила навалилась ей на плечи. Не пошевелить ни рукой, ни ногой.

– Я держу ее! – завопил ломающийся мальчишеский басок.

Какой прыткий, однако…

Терзая зубами и без того уже изувеченную губу, Тави тащила клинок из ножен. Теплая искра в груди не угасала, но молодые охотники действовали на редкость слаженно. Волшебница не могла разорвать цепей наложенного на нее заклятья.

«Неужели ты был прав, священник? Мы тяжко оскорбили богов, и удача отвернулась от нас…»

– Эй, вы, там! А ну-ка, хватит! – раздался вдруг с дороги дребезжащий старческий фальцет.

– Что такое? Это что еще за образина? – со всегдашним жестоким презрением молодости к старикам, рявкнул кто-то из аколитов.

– А ты посмотри на меня и узнаешь, – жизнерадостно предложил все тот же голос.

– Какого… А-а-а-а!!! – Вопрос прервался воплем такого дикого животного ужаса, что Тави вздрогнула. С разных сторон послышались истошное ржание, крики, треск кустов и быстрый-быстрый перестук копыт.

Прижимавшее ее к земле заклятие исчезло.

– Выходи, девочка, – сказали с Тракта. Прямо посреди осенней дороги, под низким серым небом, стоял старик в поношенном, залатанном плаще неопределенного цвета, в основном – цвета жидкой дорожной грязи. Совершенно обыкновенный старик, морщинистый, сутулый, с длинной спутанной бородой; голову покрывал засаленный платок, из-под которого во все стороны торчали седые волосы, явно забывшие как о мытье, так и о гребне. Правда, абсолютно ничего страшного в нем не было. Обыкновенный грязный нищий, какие во множестве шатались по имперским городам, несмотря на строгие указы Радуги против бродяжничества и угрозу попасть в работные дома.

И что же обратило в столь паническое бегство пятерку тертых аколитов Семицветья?

– Я их прогнал, – деловито сказал старик. – Смешно было б дать тебе погибнуть сейчас, Тави.

– Откуда ты меня знаешь? – с трудом прохрипела она. Наведенные самой на себя чары слабели, колени дрожали, ноги подкашивались, во рту – омерзительный вкус медной пуговицы, а в глазах – желто-синие круги пополам со звездами.

– Мы виделись, – сказал нищий, протягивая ей руку и помогая перебраться через канаву. Рука оказалась сухой и необычно сильной. – Может, ты вспомнишь пещеру гномов?

– Так это был ты… – только и смогла выдавить Тави, изумленно уставившись на волшебника. – Кто ты? Учи…

– Нет, я не твой Учитель. – Нищий покачал головой. – И, увы, не знаю его. Хотя хотел бы. А кто я… Видишь ли, у меня много имен. В этом мире меня знали как Заточенного.

Тави едва не лишилась чувств. Ноги ее подогнулись; хорошо, что старик успел обхватить ее за талию.

– Боги!.. – Она задыхалась, глядя на своего спасителя расширенными от страха глазами. – Когда мы шли сюда.., священник говорил, что.., что они верят – в тот день, когда ты выйдешь из своего заточения, наступит конец мира!

– Успокойся и пойдем, – мирно сказал старик, ведя Тави за руку словно маленькую. – Здесь нам делать нечего. Тебе нужна горячая еда, горячая ванна и трое суток сна. – Он улыбнулся.

– Кто ты, господин? – Тави предприняла попытку упасть на колени.

– Перестань! – всполошился маг. – Ну, хорошо, егоза, зови Акциумом. Не слишком люблю это имя, натворил.., много чего, пока его носил, но что уж поделаешь.

– Акциум, Акциум… – бормотала Тави, судорожно пытаясь отыскать в памяти это имя, – Не трудись, – заметил волшебник. – Я носил это имя в очень далеких местах.

– На востоке? – жадно спросила Тави. – На востоке, за морем?

– Н-ну… – помялся чародей, – можно и так сказать. И за морем, и даже еще дальше. Так далеко, что даже и не описать. Идем, идем! Не глазей так на меня. Нищих никогда не видела?

– А.., а почему же разбежались те, что…

– Показался им в другом обличье, – пожал плечами Акциум. – Иллюзия, ничего больше. Просто даже удивительно, что они поддались на столь простую уловку. Там, в пещере, пришлось куда труднее.

– Ты убил его?! – У Тави появилась надежда на то, что за Кан-Торога все-таки отомстили. Пусть даже и не она.

– Нет, – вздохнул Акциум. – Не удалось. Он.., скользкий и верткий. Его так просто не возьмешь. А тогда я еще не пускал в ход всю силу. Потому что, сама понимаешь, сидел под храмом.

– Заточенный.., но почему у белых Слуг Спасителя такая вера? Что стоит тебе…

Акциум опустил голову. Видно было, что говорить на эту тему ему неприятно.

– Тави, девочка.., давай не будем об этом. Мир наш и впрямь ждут трудные времена, собственно говоря, я потому и покинул свою келью. Эти козлоногие твари – они смертельно опасны. Хотя если разобраться и если верить пророчествам Илэйны, не должны они были препятствовать вашему прорыву. Вы ведь шли к Алмазному Мечу? Тави кивнула.

– Мы с Каном не знали.., а Кан так и не узнал. Мы были просто наемниками. Нас нанял Каменный Престол – довести гнома Сидри Дромаронга до некоего места в пещерах под Хребтом Скелетов и сопроводить обратно. Вот и все. А.., когда схватились под землей с козлоногим, Сидри куда-то исчез. Потом я его отыскала – он удирал на запад, с Алмазным Мечом за плечами…

Акциум задумчиво кивнул.

– Внутрь нас, похоже, загнали маги Радуги. Они гнались за нами от Хвалина. Через болота.., там к нам пристал странный такой священник, он-то и рассказал о тебе. А потом его убила какая-то болотная тварь, и я.., я…

– Ну, говори, говори, Тави, – мягко сказал волшебник. – Я тебе не судья. Только твоя совесть – но ведь она-то и так все знает.

– Я занялась некромантией. Я хотела узнать… Акциум прикусил губу и молча отвернулся, Тави замерла, трепеща до глубин души: что сейчас сотворит с ней этот загадочный чародей?

– Ну, что сделано, того не воротишь, – вздохнул наконец он. – Вес сходится, одно к одному. Хотя непонятно мне, чем вы помещали козлоногому? Ведь если… Если он хотел Алмазный Меч для себя, то все равно просчитался – оружие унес Сидри. Или же той твари из Тьмы надо было, чтобы Меч унес именно Сидри? – в задумчивости закончил Акциум, последние слова уже еле слышно пробормотав себе под нос. – Может, они тоже знают о пророчествах Илэйны?..

– Мой Учитель немного говорил о них… – робко подала голос Тави.

Акциум горько усмехнулся.

– Пророчества! Громадное большинство и людей, и гномов, и эльфов, и магов думает, что пророчества – это увиденное будущее, что перед провидцем открывается завеса и он пронизывает взором саму Великую Реку Времени.., хотя мне все больше и больше кажется, что это не так.

Он по-прежнему вел Тави за руку, и той почему-то очень не хотелось, чтобы Акциум отпустил ее ладонь. Появилось чувство, что она под защитой, что с ней больше ничего плохого не случится – давным-давно забытое чувство. Из далекого погибшего детства.

– По-моему, – говорил Акциум, мерно шагая пустынным, размокшим от дождей Трактом, – пророк не столько провидит будущее, сколько творит сто. Понимаешь, Тави? Творит! Сам, без всяких там провидении и прозреваний! Его воля настолько сильна.., или находится в случайной гармонии с потоками эфирной магии.., невероятно редко, но все-таки такое случается.., что его мысли, образы, чувства сами начинают влиять на будущее. Понимаешь меня, Тави?

– Понимаю, – замирая, прошептала она.

– Илэйна могла произнести свое пророчество, когда уже всем стало ясно – Дану обречены. Горечь и боль искали себе выхода. И нашли. – Акциум вздохнул. – Я тоже виноват, Я слишком пекся о себе.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Заточенным меня прозвали не зря, – слабо улыбнулся маг. – Я и в самом деле был посажен под замок.., одним из небожителей. – Лицо его передернулось. – Мне нельзя было покидать своей кельи. Но.., я презрел запрет. Слишком долго этот мир был моим домом.

– Этот мир? – похолодела Тави.

– Разумеется, – пожал плечами Акциум. – Мир не един, как ты, наверное, знаешь. Он.., он множествен. Есть много небес и много звезд. Есть много пределов и много границ. И есть те, что умеют ходить от одного неба к другому.

– Боги! – Тави едва не задохнулась.

– А.., понятно, девочка. Твой Учитель не сказал тебе об этом ни полслова. Что ж, похоже.

– Похоже?

– Я думаю, он был из Радуги, – пояснил Акциум. – Изначально. Потом покинул ее. Маги Радуги – кроме лишь самых сильных – ничего не знают о множественности миров.

– Ты научишь меня? – немедленно вырвалось у Тави. Она забыла даже о собственной слабости, – Научишь ходить между мирами?

– Ишь какая быстрая, – невесело усмехнулся чародей. – Ты видела лишь крошечный пятачок своего собственного мира, а уже мечтаешь о других!.. Давай поговорим об этом после.

– После чего?

– После того, – серьезно сказал Акциум, – как станет ясно, погаснет это небо или нет.