"Посредник" - читать интересную книгу автора (Перумов Ник)

Глава восьмая САША

Прекрасная, изумительная погода стояла в Петербурге уже неделю. Город, ошарашенный неожиданным подарком природы, посыпал себя маскарадно-желтыми листьями и с затаенной смесью удивления и злорадства прислушивался к прогнозам погоды. Уже который день синоптики обещали Питеру температуру на несколько градусов выше, чем во всех бывших братских, а ныне суверенных столицах, и каждый раз – о, чудо! – оказывались правы. И что приятно: все больше и больше петербуржцев наблюдало великолепие осени из окон наземного городского транспорта, пренебрегая услугами самого глубокого и чистого метрополитена в мире. Даже консервативные пенсионеры – владельцы кондовых 412-х “Москвичей” и первых моделей “ВАЗов”, прозванных в народе “копейками”, не спешили ставить своих заслуженных “коней” на зимние стоянки. Наскребая гроши на дорогой бензин, они упорно ездили по улицам, путаясь под колесами иномарок. Нехорошие слухи о безобразиях в метро ползли по городу.

Пронырливые журналисты, уже вошедшие во вкус “чернухи” и сплетен, пока еще не потревожили читателей ни одной версией происходящего под землей.

Ровно в 20.20 тринадцатого октября к станции метро “Политехническая” подъехала первая машина “Скорой помощи”. Через семь минут их уже было четыре. Через четверть часа – десять. “Началось”, – подумали сорок два процента зевак, хотя ни один человек членораздельно не смог бы объяснить, что именно началось. Тридцать один процент сошелся на том, что террористы взорвали бомбу. “Учения”, – решили еще девятнадцать процентов. Все? Ах да, из оставшихся два процента составляли грудные дети, два – успели сесть в трамвай, два были продавцами ларьков и не пожелали покинуть рабочие места, и еще два были настолько пьяны, что ничего не поняли.

В 22.20 прибыла милиция и ОМОН. Общественное мнение стало перевешивать в сторону террористического акта. Станцию закрыли. Трудно было понять, что там происходит внутри, но то, что ни одна машина “Скорой” не уехала пустая, видели все.

Сомнений быть не могло. Саша узнал машину – необычную и шикарную, которую уже видел около Нейроцентра. Кстати, и сейчас за ней деликатно следовал серый “Опель”. Машины остановились перед светофором. Красный горел и горел, пока Саша не поравнялся с “Ягуаром”. В этот момент женщина на заднем сиденье наклонилась и что-то сказала своему спутнику. Тот кивнул. Женщина улыбнулась (все уже поняли – это Светлана) и, повернув голову, посмотрела в Сашину сторону. Их взгляды встретились. Ровно на то бесконечное мгновение, чтобы увидеть, узнать, понять… Зеленый. Бесшумный рывок сверкающей машины. Саша остался один посреди улицы с ощущением человека, прыгнувшего с десятиметровой вышки. Он ничего не слышал и перестал дышать. Он влюбился. Насмерть. Настолько насмерть, что готов был вот прямо сейчас догнать этот “Ягуар”, вырвать дверцу, голыми руками разметать крепких ребят, схватить ее и унести.

Минут через десять Саша совершенно пришел в себя и посвятил остаток пути размышлениям на глобальную тему: куда нести?

Саша сидел в баре с Валерой Дрягиным и понимал, что напился “в сосиску”. На какой стадии алкогольного опьянения находились лейтенант и их третий спутник, было уже не определить.

А получилось все, как всегда, совершенно случайно. Саша зашел в отделение – посоветоваться с Дрягиным. У того в кабинете сидел мрачный мужик в штатском, который безостановочно курил “Беломор” и каждые пять минут порывался сбегать за бутылкой. Выглядел он подозрительно и вел себя нагловато. Саше пришла уже в голову мысль о связях милиции и преступного мира, но штатский оказался старым другом Валеры и тоже лейтенантом, но из другого отделения. Уходить, не посоветовавшись, не хотелось, а поговорить с Дрягиным, который все время куда-то названивал и выскакивал из кабинета, никак не удавалось. Наконец Валера дал добро на приобретение бутылки и по-свойски хлопнул Сашу по плечу.

– Все нормально, старик, пошли с нами.

Как водится, после первой “Столичной”, выпитой в скверике под “Сникерс” и осуждающие взгляды старушек, напряжение исчезло. И в бар Саша, Валера и Михаил (так звали второго лейтенанта) вошли уже приятелями. Тут Саша немного заскучал, потому что старые друзья извлекли на свет старые темы и принялись горячо обсуждать Мишину бывшую жену. Можно, конечно, было и поучаствовать в разговоре, тем более господин Самойлов и сам имел некоторый опыт семейной жизни. Но очень скоро он понял, что все его проблемы ничто по сравнению с коллизиями милиционеров. Самым пикантным в их историях было то, что бывшая жена Миши когда-то состояла в браке с Валерой. Кто из приятелей был первым мужем роковой дамочки, установить из их беседы не удалось.

Дальше шел обычный мужской сценарий. Покинув бар, друзья провели небольшой рейд по окрестным ларькам и круглосуточным магазинам. Потом полчаса ловили машину и выясняли, к кому поедут продолжать и будут ли звонить Люсе и Дусе (а может, Кате и Тате? – Саша не уловил, потому что уже был в состоянии только кивать). Велико же было его удивление, когда он обнаружил себя стоящим в коридоре собственной общаги с чайником в руках. Ледяное умывание на кухне принесло громадное облегчение, и в комнату Саша вошел практически нормальным человеком.

– О, чаек! – обрадовался Валера. Он сидел на кровати и открывал пистолетом “Макарова” бутылку пива. Кстати, замечено, что наибольший энтузиазм у выпивающих людей вызывает не обнаруженная “заначка” и не принесенная “гонцами” “догонка”, а именно чай.

Саша, чувствуя кристальную ясность в голове, попытался с порога поделиться с Дрягиным своими взглядами на жизнь вообще и на женщин в частности.

– Погоди, старик, не суетись. Сейчас попьем чаю, все и обсудим.

Но тут Миша, которого не брали ни “Распутин”, ни “Асланов”, ни даже “Ельцин”, хлебнул индийского со сливовым вареньем и моментально захмелел. Он навалился грудью на стол и, переводя тяжелый взгляд с Валеры на Сашу и обратно, мрачно изрек:

– Все мужики. Отъездился. – Выдержав хорошую паузу, он немного бессвязно, но горячо продолжил: – Вы, ребята, свои, с вами можно… поговорить. Валерку я знаю с пацанов. Хоть и дрались, бывало, но он – друг, я знаю. Ты – тоже… – Миша положил руку Саше на плечо, вложив в этот жест все свое расположение к нему. – Я в деревню, наверное, уеду. Подальше от этого бардака. А еще лучше – в Сибирь, в тайгу… Я не трус, вот Валерка скажет… Я ни в какую эту чертовщину не верю… Но что я должен думать, когда целый вагон, понимаешь, целый вагон крови, два трупа, пятнадцать человек изодраны в клочья… как будто стаю волков выпустили. И никто ничего не помнит… Половину народа в дурдом увезли…

– Гипноз, – уверенно сказал Валера.

– Да иди ты на… со своим гипнозом! Я сам видел их руки и ноги: там следы зубов собачьих остались! Даже если они все с ума посходили между “Академической” и “Политехом” и кусаться начали, что ж у них, зубы другие выросли?! Я специально проверил: ни одной собаки в вагоне не было! Даже самой маленькой шавки! – Миша махнул рукой, плеснул себе водки в стакан и выпил без тоста, не поморщившись. – Что, не веришь? Вон возьми протоколы, почитай! “Множественные укусы неизвестного животного”.

– Гипноз, – повторил Валера, но уже не столь уверенно.

– Ну-ну. Что ж это за гипнотизер такой неслабый: вначале всех в метро задвинул, потом ментовку и “Скорую”, потом больницу… Тогда мы все – того… – Миша неуклюже повертел пальцем у виска. – Мне тогда первому надо идти в психушку сдаваться.

Тут в протрезвевшей Сашиной голове всплыли какие-то смутные воспоминания, и он спросил:

– Слушай, а ты случайно не знаешь, неделю где-то назад на “Площади Мужества” вход и выход закрывали – это почему?

– Во! – почему-то обрадовался Миша. – Правильный вопрос! Был такой случай! У дежурной по станции крыша вдруг поехала. Спасительницей человечества себя вообразила. Минут десять просто проповедовала, говорят, кстати, очень горячо и грамотно, с примерами, а потом все: не могу, говорит, людей без покаяния своими руками в ад отправлять. И эскалаторы повырубила. Видение, видите ли, ее посетило. Гиена огненная.

– Геенна, – успел вставить Валера, но Миша уже ничего не слушал. Теперь он обращался к Саше, почувствовав в нем благодарного слушателя:

– Да, чтоб ты знал! Это закрытые данные! Ты в метро вообще – ездишь? Слышал, тетка-диктор противным таким, слащавым голосом все время говорит: “За последний месяц пять человек навернулись с эскалаторов! Короче, дорогие гости нашего города, держитесь крепче и не засовывайте руки куда не надо…” Помнишь?

Саша, конечно, не раз слышал подобные нравоучения, правда, не в таких выражениях, но смысл был передан верно.

– Так вот, ты пойди найди эту тетку и спроси ее тет-а-тет: а на самом деле, чего здесь у вас творится? Она не скажет! – Миша торжествующе откинулся на стуле и чуть не упал. – Я скажу! Хреновые у нас, мужики, дела в метро творятся! Народ на рельсы падает, телевизоры на станциях бьют… Причем только на нашей линии! Я проверял! Дальше “Площади Ленина” тишь да гладь, в смысле – как обычно, норма. А у нас… – Он придвинулся близко-близко к Саше (глаза у Миши были совершенно безумные) и, почти падая ему на грудь, страшным шепотом закончил: – Только не пойму, какой нужно быть сволочью, чтобы из того искусанного вагона умудриться шубу спереть? – после чего рухнул на пол и заснул.

Саша проснулся оттого, что жутко затекла рука. Попытался перевернуться на другой бок и обнаружил, что с ним на кровати спит Валера Дрягин. Не пытаясь вспоминать подробностей вчерашнего, Саша обнаружил в себе такую страшную тоску, что его прошиб холодный пот. Он осмотрелся. Около двери лежал старый матрас и зимнее пальто. Рядом на полу стоял будильник. Миши не было.

Дрягин проснулся бодрый и веселый. Он надел очки, тут же раскопал в пепельнице хабарик пожирнее, отхлебнул воды из чайника и закурил.

– Санек! – донеслось из коридора, и в комнату без стука зашел Трофимов с третьего этажа. – Одолжи утюг, мне сегодня в Управление ехать… Здорово! – кивнул он Валере. – Слушай, это правда, что тебя ночью с милицией домой привели?

– Совершенно верно, гражданин, она и сейчас здесь, – ответил Дрягин, доставая удостоверение.

Трофимов на мгновение растерялся, потом робко вякнул:

– Извините… – и выскочил, забыв про утюг.

– А где Мишка? – отсмеявшись, спросил Саша.

– Так ему же к девяти на дежурство. Не помнишь, как он тут будильник донимал? – Валера поднял из-под стола какую-то папку и вслух удивился: – Вот чудила! Документы забыл! Надо ему завезти. – С интересом полистал, не преминув пояснить: – Очень неэтично поступаю. – Ткнул пальцем. – Надо же, какие дурацкие фамилии бывают: Опь. Не Обь, “п” в середине. Представляешь, Саша, Опь Юлия Борисовна. С ума сойти. А вот у меня однажды потерпевший был по фамилии Ковбаса. Слышишь, Саш? Чего мрачный? Депресняк пришел? Ерунда, сейчас исправим. Поехали к Мишке, пивка купим, человеку отвезем, представляешь, как ему сейчас хреново? Поехали, потом приберешься…

Саша поражался бодрости Валеры. В метро, перекрикивая шум, Дрягин сообщил:

– Видел я твоего Поплавского. Скользкий, как мыло.

– Ты что, к нему ходил? – поразился Саша. – Зачем? – Он не то чтобы жалел о том, что втянул в дело о наследстве Дрягина. Просто после встречи с Игорем, а особенно после похорон бабушки, им овладело такое равнодушие и тоска, что единственным желанием было поскорее уйти в рейс, да на подольше. Кстати, и разговоры такие уже ходили, даже сроки называли – месяцев пять-шесть.

– Был я у него. Да не переживай, не по твоему делу. Человека у них в институте убили. Как раз в отделении твоего наследничка.

– Убили? Как? Кого?

– Отвечаю по порядку: убили. Задушили руками. Больного одного. – Валера задумчиво прищурился куда-то в сторону.

Саша обернулся и понял, кто отвлек внимание Дрягина. Напротив сидела симпатичная девушка и читала очень толстую книгу.

– Как ты думаешь, – серьезно спросил Валера, – это у нее Карл Маркс или “Справочник по внутренним болезням”?

– Да подожди ты! Расскажи поподробней!

– Ну что тебе рассказать! Кстати, Сань, а ты заметил, что люди стали по-другому реагировать на сообщения об убийствах? Никто не интересуется, КТО убил. Все спрашивают – КАК? – Поезд остановился на станции, и Валера, привлекая внимание девушки, повысил голос: – Обыватель требует жареных фактов!

Эффект был достигнут. Девушка подняла голову и серьезно посмотрела на него. Дрягин с обворожительной улыбкой подошел к ней и заглянул на обложку книги. Лицо его тут же разочарованно скривилось, он развел руками и вернулся к Саше:

– “Мифы Древней Греции”.

– Ну и что?

– А то. Она мало того что до жути серьезная, так наверняка еще и до тошноты романтичная.

– Почему до тошноты? – Саше стало обидно за незнакомую девушку, потому как и он считал себя романтиком в душе.

– А, – махнул рукой Дрягин, – хлопот много, толку мало.

– Ну-у… – только и протянул Саша. Ни время, ни место не располагали к спору. Тем более, что Валера уже двинулся к выходу.

– Станция “Политехническая”, – сообщил механический голос.

Неприятная ассоциация с какими-то ночными разговорами на мгновение родилась в сознании, Саша еще успел кинуть взгляд на девушку. И чуть не остался в вагоне. Резким рывком Валера вытянул его на платформу и сердито спросил:

– Чего спишь?

Саша открыл было рот, но сказать ничего не смог. Молча пошел к эскалаторам. Валера не обратил внимания на замешательство приятеля, приписав его бессонной ночи и остаточному действию алкоголя. Он так и не узнал, что так поразило Сашу.

Вместо увесистого тома “Мифов Древней Греции” романтичная девушка держала в руках открытую коробку, полную хирургических инструментов, и задумчиво вертела в пальцах блестящий скальпель.