"Странные приключения Ионы Шекета. Часть 1" - читать интересную книгу автора (Амнуэль Песах)

ДУША МИРА

Когда я еще был студентом Оккультного университета на Камбикорне, декан Буаль-Буль-аш-бурабаль (уроженец Аройо Три) как-то вошел в аудиторию, где наша группа занималась препарированием лабораторной души, и сказал, морщась:

— Господа, почему бы вам не заняться делом?

Мы готовы были заняться чем угодно, лишь бы не слышать воплей, которые издавала подопытная душа, когда мы извлекали из нее тайные желания и нездоровые инстинкты. Мы прекрасно знали, что лабораторные души — всего лишь муляжи, и следовательно, стоны их тоже плод компьютерного творчества, но все равно слушать это было неприятно, и потому мы с удовольствием бросили наполовину препарированную душу в центрифугу Мильтона, смешивавшую желания и страсти.

— А в чем дело? — ворчливо поинтересовался Бинугар, студент-второгодник, отлынивавший от занятий всегда, когда представлялась возможность. На его родной планете (она располагалась где-то за галактикой М106) труд вообще считался занятием постыдным, поскольку физическую работу делали растения, душой не обладавшие.

Декан скосил все свои семнадцать глаз в мою сторону и сказал:

— Сейчас Деррик будет стратифицировать, и вам предлагается помочь, если выделенные сущности начнут разбегаться.

Деррик был профессором факультета духовного зарождения, и когда он занимался стратификацией, посмотреть на это сбегались студенты всех курсов и даже абитуриенты, вообще не понимавшие, что происходит. Стратификация — сообщаю для тех, кто не знает, — это разделение сущностей в момент смерти тела-носителя. Допустим, вы прожили десять жизней, и нынешняя является вашей одиннадцатой инкарнацией. Все эти десять бывших сущностей мирно уживаются в вашем подсознании, изредка давая о себе знать разными, чаще всего глупыми, советами. Но в тот момент, когда ваше тело перестанет функционировать (умрет — выражаясь по-обывательски), сущности вынуждены его покинуть, и делают это не одновременно, а по очереди. Сначала выходит в астрал душа номер один, ваша самая первая инкарнация, потом душа номер два… И так далее, пока вы сами — точнее, ваша нынешняя сущность — не покинет уже холодеющее тело. Преподаватели заставляли нас вылавливать души-инкарнации в тот момент, когда они покидали тело, и помещать их в астральный холодильник, чтобы потом препарировать и таким образом обучать студентов. Что-то вроде анатомического театра, только духовного и, значит, куда более сложного.

Подбегая к аудитории, где профессор Деррик собирался производить сеанс стратификации, я воображал, что нынешнее действо не будет ничем отличаться от прочих. То, что я увидел, однако, опровергло мои предположения. На столе лежал не покойник, а вполне живая и даже молодая и красивая женщина, а профессор уже начал объяснения:

— Эта дама, — говорил он, — родилась на Бурберге Шестом, как вы сами можете судить по ее двум головам и ластам, которыми заканчиваются ноги. Она беременна и должна была бы родить здорового ребенка через одиннадцать лет, поскольку таков на Бурберге отпущенный природой срок. Но госпожа… мм… короче говоря, она не желает рожать и обратилась к медикам с просьбой об аборте. Казалось бы, что тут интересного? Ничего. Но! Госпожа… мм… короче говоря, она не хочет, чтобы душа ее нерожденного ребенка вернулась в астрал.

В аудитории возник шум, студенты принялись обсуждать странное пожелание госпожи… мм…

— Поэтому, — продолжал профессор, — мы приняли решение произвести стратификацию души не в момент смерти физической оболочки, а в момент извлечения из нее нерожденного плода. Кстати, кто ответит мне на простой вопрос: когда у зародыша появляется душа?

Вопрос был, честно говоря, на засыпку. Что значит — когда? Появление души — процесс постепенный. Сначала в тело вселяется его первая инкарнация, затем — вторая, третья… Когда вселяется последняя, нынешняя, младенец рождается и издает первый крик.

Я так и сказал.

— Студент Иона Шекет, — покачал головой профессор. — Вы неправы! Какой литературой вы пользовались? Огайном Вислоцким? Это устаревший учебник! Современные исследования показывают, что душа во всех ее инкарнациях вселяется в зародыш еще тогда, когда он находится в материнской утробе. Человеческий зародыш обзаводится душой после шестнадцатой недели своего физического существования. Понятно, Шекет? Садитесь и никогда не говорите того, в чем не уверены!

Он повернулся к аудитории, а аудитория повернулась в мою сторону и ехидно наблюдала мое смущение.

— Внимание! — призвал профессор. — Сейчас начнется операция по извлечению зародыша, от которого госпожа… мм… короче говоря, не пропустите-ка сущностей, господа!

Легко сказать! Поймать душу, которая покидает тело в момент смерти, легко — только руку протяни. А как поймать душу еще не родившегося существа? Душу, которая еще и не жила на свете? Душу, настолько нежную и прозрачную, что увидеть ее даже в духовном пространстве почти невозможно?

Многие студенты даже и пытаться не стали — откинулись на спинки кресел и наблюдали за действиями их более смелых товарищей. Естественно, я оказался в числе последних.

Должен сказать, что вся эта процедура интересовала меня сначала исключительно с одной целью: произвести впечатление на профессора и получить по его предмету хорошую оценку. Знал ли я, чем закончится неожиданный экзамен?..

Когда началась операция, я сидел за экраном инкарнаций и следил за отделением душ. Оказалось, что нерожденное еще существо, которое и на человека-то пока не было похоже, успело прожить не много, не мало — семнадцать жизней. Шестнадцать я отделил и выпустил в астрал без каких бы то ни было проблем.

Дошли наконец до последней инкарнации, от появления которой я не ждал ничего интересного. Действительно, чего можно ожидать от новорожденной души, еще не познавшей даже света, не говоря о прочих жизненных радостях? Табула раса, чистый лист — говорить не о чем.

Все оказалось иначе.

Душа нерожденного младенца была невидима даже для приборов, способных материализовать даже душу микроба, если бы таковая существовала. Увидеть я ничего не мог, но слышно все было прекрасно, и я услышал:

— Шекет, пожалуйста, поскорее переключите меня на главный компьютер этой звездной системы.

— Э… — сказал я, опешив. — Вы знаете мое имя?

— Не теряйте времени, — несколько раздраженно произнесла невидимая душа. — Не так много капель в вечности, как вам кажется.

Фраза была слишком высокопарной, но и не лишенной логики. С другой стороны, о каком компьютере шла речь? И зачем компьютер нерожденной душе, ничего не познавшей в мире?

— Я жду, — в голосе отчетливо звучало нетерпение.

— Э… — повторил я. — В системе Камбикорна нет главного компьютера, тут все автономно, потому что…

— Я понял, — сказала душа. — Тогда переключите меня на основной терминал университета, дальше я сам разберусь.

— Э… — мое заикание мне уже и самому не нравилось. — Зачем вам? Хотелось бы поговорить, знаете ли… Никогда не беседовал с нерожденными душами. Мне почему-то казалось — собственно, так написано в учебниках, — что душа возникает в момент рождения и развивается, постепенно познавая окружающий мир.

— Чушь какая, — с отвращением заявила душа. — Все происходит как раз наоборот. Развитие идет от полного знания, да будет вам известно! И я не хочу это знание потерять, вот почему мне срочно нужен компьютер, причем самый мощный и с максимальной памятью. Лучше всего — сеть. Побыстрее! Разговаривая с вами, я тераю время и чувствую, как исчезают знания, они уже не бесконечны…

— Погодите, не так быстро, — пробормотал я. — Вы хотите сказать, что, рождаясь, душа знает о мире все?

— Безусловно!

— Абсолютно все? — уточнил я.

— Именно абсолютно! И именно все! Вселенная бесконечна, и знание о ней бесконечно тоже. Вообще говоря, знание о Вселенной совпадает с самой Вселенной, поскольку информация об объекте равнозначна самому объекту, если учесть, что…

— Допустим, — прервал я. — Но ведь младенцы ничего о мире не знают! Они только сучат ножками и вопят во все горло, их нужно учить смотреть, ходить, говорить…

— А душа их тем временем теряет все, что имела в момент рождения, — прервал меня голос. — И когда эти ваши младенцы начинают наконец разговаривать, то души их уже действительно понятия не имеют о том, что такое дважды два и чем синий цвет отличается от зеленого! Так вы мне нашли компьютер?

— Сейчас, — сказал я, набирая на клавиатуре моего экзаменационного билетера (больше у меня под рукой просто ничего не было!) коды хоть каких-то устройств: ведь студентам во время экзаменов не разрешалось пользоваться даже калькуляторами, как же я мог помочь бедной душе, боявшейся потерять себя в чуждом для нее мире?

— О! — воскликнул голос. — Я уже забыл, что… И это забыл тоже… Но я еще помню, что карбент оридона сурфидирует с руюрусом…

— А чего-то более полезного для рода человеческого вы не помните? — спросил я, продолжая безуспешные попытки выйти на контакт с университетским компьютером. Ответом было: «Шекет, если будете продолжать ваши попытки списать, то экзамен принят не будет».

— Я уже не помню, что такое карбент оридона, — трагическим шепотом произнесла душа. — Карбент… как его…

Я сделал еще одну попытку пробиться, и тут на мою ладонь легла рука профессора Деррика — я узнал ее по семи большим пальцам и одному хватательному отростку.

— Шекет, — возмущенно сказал Деррик, — это уже переходит все границы! Вы не знаете правил? И вообще — списывать дурно.

— Я не намерен списывать, профессор! Я хочу спасти душу, точнее, ее бесконечные знания!

— Придумайте отговорку оригинальнее, — презрительно сказал Деррик. — Вы свободны, пересдавать будете через месяц.

— Но…

— Можете идти, Шекет! — повысил голос профессор.

И мне пришлось покинуть помещение под ехидными взглядами других студентов. Конечно, они же ничего не знали о моем разговоре с неродившейся душой! Душой, которая владела бесконечным знанием и забыла все в тот момент, когда севший на мое место студент загнал ее в инкубатор.

Я брел по университетскому двору, и мне было так горько, хоть плачь. Не жаль было экзамена, я думал о том, что мог узнать о Вселенной все! Где конец и где начало, что такое жизнь и что такое счастье, почему взрываются звезды и для сего создана Вселенная. Я мог узнать…

И не узнал ничего.