Петкевич ЮрийШоколадка

Юрий Петкевич

Шоколадка

От автора

Нет ничего труднее, чем нарисовать траву или речку - кажется, самое простое, что может быть, - и когда увидишь, что взялся за невозможное, берешься сочинять рассказы с травой и водой, а потом уже в них появляются люди. Но лучше искупаться самому или поваляться в траве.

1

Старику Кузькину приснилось, что на месте его дома нет ничего, пусто голое поле. Утром он поднялся с тяжелым чувством, но к чему этот сон понять не мог и стал ожидать пожара. Вскоре на улице остановились грузовые машины. На одной из них поднялась башенка с рабочими, и они, как всегда весной, стали обрезать ветки на деревьях у электропроводов. Вокруг собрались люди и начали упрашивать как можно больше спилить, чтобы в домах посветлело. Кузькин тоже выбрался с женой на улицу, и его Варя, пообещав рабочим бутылку, указала на березу рядом с домом. Завизжала бензопила, но старик не мог перечить жене - и совсем приуныл, когда и соседи обратились к рабочим, предлагая им выпить, и рабочие спилили подряд все деревья.

"Следующей весной уже не надо будет им приезжать сюда, - догадался старик, - и, может быть, никогда". Обозревая открывшуюся линию горизонта, Кузькин вспомнил сон про голое поле и побрел домой, и довольная жена следом за ним. Она начала готовить обед, а старик задумался, глядя в окно. После того как пьяные рабочие уехали, заваленная деревьями зеленая улица опустела от зевак. Среди вянущих в пыли, только что распустившихся веток заплакала соседская девочка. У нее была хромая ножка. Старик вышел на улицу, взял на руки девочку и отнес домой.

- Ты не забыл, что у меня сегодня день рождения? - напомнила ему хромоножка.

Старик передал жене слова девочки, но Варя отмахнулась, не желая опозориться с ним в гостях, - и все же Кузькин решил сходить на день рождения и попросил у жены денег на подарок, но она в который раз напомнила ему, что он не получает пенсии. У старика пальцы сами сжались в кулак, и, чтобы не ударить Варю, он выбежал из дома.

Сам не зная, куда идет, - уже давно никто не одалживал ему денег, - он утомился пробираться по заваленной деревьями улице, как в лесу после бури, и, отдохнув на последнем бревне, - поволокся в соседнюю деревню на другом берегу, где один из его сыновей, женившись, построил дом. Кузькин, идучи, перебирал в мыслях свою жизнь, и дорога показалась ему короткой, а когда пришел к сыну, у него дома оказались одни дети. "Может, это и к лучшему", решил старик и попросил у них в долг шоколадку.

Скрепя сердце Костя и Настечка достали из своего тайника шоколадку, и старик поплелся обратно, но жизнь теперь представилась ему бесконечно долгой. К вечеру он все же успел к соседям на праздник и, преподнеся имениннице шоколадку, остался счастлив.

Его усадили за стол, где вовсю шумели гости. Кузькин подлизывался, заискивал перед ними, всячески унижался, блаженно улыбаясь, а соседи не могли понять, почему он так странно последнее время ведет себя.

Конечно, он напился и за столом заснул - его осторожно толкнули. Он поднял голову и забыл про улыбку. У него спросили, дойдет ли он сам домой. Кузькин кивнул, прикрывавшие лысину седые волосы разлетелись по лицу, и он, не поправляя их, с закрытыми глазами, спустился с крыльца и на улице упал, споткнувшись о лежащую на дороге березу - ту самую, что посадил когда-то, и вспомнил свою молодость.

Назавтра ему было плохо, и на следующий день плохо, и на следующий, после дня рождения хромоножки он проболел целую неделю, а когда начал поправляться, пришли Костя и Настечка за шоколадкой. Старик решил притвориться пьяным, и дети пожаловались бабушке Варе, что дедушка не отдает шоколадку, но старуха не стала с ними разговаривать, а когда они ушли, начала, как всегда, пилить мужа - вместо того чтобы пожалеть его.

И вот - каждый день Костя и Настечка стали приходить за шоколадкой, а дедушка притворялся пьяным. Дети засовывали старику в нос карандаши, щекотали за пятки, ползали по нему на кровати, поливали из чайника, Кузькин только мычал, будто ни одного слова не может выговорить; наконец дети сообразили: как дедушка может отдать шоколадку, если у него нет паспорта и он не получает пенсию.

Конечно, у них были родственники, которым ничего не стоило сделать паспорт старику, но таких дети обычно не любят и побаиваются; разумеется, и сам дедушка мог обратиться к ним, да ему было стыдно: он не хотел признать, что его все обставили и хуже его никто не живет, - и Костя с Настечкой решили сходить к тете Дусе, которая работала в сельсовете.

Из-за бельма на глазу этой женщине не удалось выйти замуж, и когда дети попросили, чтобы она помогла дедушке получить паспорт, это ее тронуло, бедняжка чуть не заплакала, изнемогая от одиночества. И когда Дуся пришла к старику домой и сама предложила помощь, он, ощущая себя равным ей, таким же несчастным, взаимно растрогался до слез.

И эта Дуся, работая в сельсовете уборщицей, стала ездить в город и обивать там пороги. Как раз время наступило такое, что на Кузькина посмотрели сквозь пальцы, - никто у Дуси не поинтересовался, почему у Кузькина нет паспорта. А старик боялся, не знал, что ответить, если у него спросят, как прожил жизнь, и не мечтал, что все обойдется. Может быть, очень важным оказалось то обстоятельство, что Дуся хоть и работала уборщицей, да не где-нибудь, а в сельсовете, и это определило все. Тем не менее, в стране не хватало бланков паспортов, и Кузькин получил паспорт только осенью.

Как раз должны были состояться выборы. Не имея раньше паспорта и не будучи прописан, старик не участвовал в этих мероприятиях, и теперь, когда из почтового ящика вынул приглашение, стал ожидать выборы с нетерпением и попросил жену приготовить лучшую одежду. И старуха поддалась его настроению - ведь долгие годы они жили уныло, и вот сейчас предоставился случай.

Когда долгожданный день наступил, Кузькин взял жену под руку, и они отправились на избирательный участок, однако на улице не встретили ни одного человека - никто не видел их счастья. За годы советской власти эти выборы, когда уже в шесть утра агитаторы палками стучали по стенам, так надоели, что едва людей оставили немного в покое, они, сознавая, что по-прежнему над ними те же фальшь и обман, сидели дома.

На избирательном участке скучали за длинными столами члены комиссии, и когда появились старики, вышло им развлечение; они обрадовались несчастным и подмигивали друг другу, подхихикивали. Кузькин не мог сообразить: за кого голосовать, куда подойти, как встать, куда бросать бюллютень, а его Варя вообще была женщина темная. И он, и она все сделали, как им сказали, и рады были, довольны собой, что все правильно сделали, как положено, и, вышедши с участка на улицу, побрели по берегу замерзшей реки в гости к Дусе.

Вслед выехали три милиционера на белых лошадях, за ними увязалась крохотная такая же белая собачка - тявкала на лошадей и на милиционеров; те смотрели вдаль, на линию горизонта - все так голо и пустынно, и если бы не комнатная белая собачка на берегу замерзшей реки, совсем было бы страшно.

Пока Дуся расставляла на столе посуду, смотрели в окно, где посыпался снег, и это было хорошо, прекрасно, и можно было так всю оставшуюся жизнь просмотреть, да только старик на избирательном участке, переволновавшись, вспотел, у реки его продуло, и он поспешил разлить вино. Оно оказалось такое горькое, что даже старик скривился. Дуся где-то вычитала, что вино подливают в чай, и они решили попробовать.

Пока закипал на плите чайник, смотрели, как падает за окном снег. Наконец вода закипела, заварили чай, разлили по кружкам, капнув в них этого отвратительного вина, и напиток получился изысканный.

Как отправились обратно - ветер переменился, опять дул в лицо; вместо снега начался дождь - прежде снег был теплый, а дождь брызгал - холодный, ледяной. Старик еле волочил ноги, почувствовав, что заболевает, и горячий чай с вином не помог.

Дома старик поскорее улегся в постель и позвал жену. Варя потушила свет, разделась и легла рядом с ним, когда они уже не спали вместе. Кузькин обнял ее и поцеловал, и старуха, счастливая, быстро уснула, а он не мог уснуть, ощущая, как сердце прыгает в груди.

2

Когда дети узнали, что старик заболел, они решили, пока не поздно, еще раз сходить к дедушке, потому что если он умрет, никогда они уже не получат свою шоколадку. Конечно, им было очень страшно идти сейчас к нему, да откладывать нельзя, они даже решили прогулять в школе уроки и, когда вышли из своей деревни, услышали на мосту, как в церкви на другом берегу зазвонили в колокольчик, очень бодро, и весело, и настойчиво. Хотя небо висело пасмурное, неподвижное, свежая белизна снега ослепляла, и пелена на небе истончалась, готова была прорваться, и на нем собиралось просиять солнце.

Перед тем как зайти к дедушке на другом берегу, решили сходить в церковку помолиться, чтобы старик вернул шоколадку. Там из распахнувшихся "царских врат" шагнул священник, благословляя, и - шепотом, едва слышно запел. Широкое, бородатое лицо его ярко горело, и на иконах в этой церковке святые раскраснелись - такие же круглолицые. Вдруг слышно стало, как потрескивают свечи, и батюшка продолжал шепотом молиться. И над иконами, над батюшкой, над его слабым простуженным голосом летала в благоухающем дыму от кадила, ожила зимой перед алтарем бабочка, трепыхалась в волнующемся воздухе. Между словами у батюшки стало тесно, и, не понимая, о чем он поет, дети растерялись. Народу в церковку набилось много, и когда дети выбрались на свежий воздух, ослеплены были выпавшим, пока они молились, снежком, который освежил, обновил все вокруг, и у Настечки закружилась голова. Костя поддерживал сестру, чтобы не упала в обморок, и от нее к нему промелькнула отчетливая мысль, что дедушка заболел, как только получил паспорт, и если бы не получил его, остался бы здоров, и зачем они попросили тетю Дусю.

После церковки дети еще сильнее стали бояться и запели про себя, как бы стыдясь своей слабости, и, вошедши в дом, подошли к кровати, на которой лежал под одеялом старик.

Он похудел, осунулся, под глазами появились синие круги, и взгляд у старика уже направлен был куда-то очень далеко, где ни страха, ни страданий, и - как ужасно это ни оказалось, - любопытство перед смертью у детей возрастало. Бабушка ходила от одной стены к другой, посматривала в окно и руки прижимала к щекам - они, наверное, горели. В такой обстановке нельзя было напомнить дедушке про шоколадку, еще прошел час, и старуха, переволновавшись, села на стул у окна и, глядя в него, уснула, не закрывая глаз, положив руки на подоконник и на них голову.

- Сразу купил бутылочку, - старик повернулся к внуку и внучке, - а после того как выпил, забыл, где спрятал от бабушки деньги, - пробормотал он. - Теперь придется ожидать следующей пенсии.

Услышав сквозь сон про пенсию, бабушка Варя, подхватившись, оказалась незаметно рядом, поднялась на цыпочки, ловя каждое слово старика. Дети спрятались от нее за шкаф. Она, будто слепая, подняла руки - шарила ладонями перед собой, и за шкафом Костя и Настечка не увидели ее выражения на лице, и напрасно, потому что она моргнула - и ангел исчез, и когда дети выглянули, у нее уже было другое лицо.

Старуха наклонилась над мужем, когда у него по щекам потекли слезы, и он, собравшись с силами, повернулся к стене. Дети увидели слезы и выскользнули из дома. Во дворе Костя схватил за руку сестру. Настечка в недоумении оглянулась, а он показал ей на березу у сарая. После того как на улице спилили деревья, эта береза во дворе осталась одна и возвышалась над заснеженными крышами. Девочка подняла голову и ахнула, а Костя вместо слов сжал еще сильнее ей руку. На каждой ветке сидела розовогрудая птичка с хохолком - это были свиристели; они всегда неожиданно появлялись зимой, прилетали целой стаей, и при виде их возникала в душе радость и оставалась надолго. Костя с Настечкой задумались, почему свиристели прилетели к старику во двор и уселись на его березе именно в этот час и в этот день?

Дети побрели в свою деревню на другом берегу, молча, глядя в землю; начинало вечереть, небо посинело, нахмурилось, и - они простили старику шоколадку и не вспоминали про нее никогда.

3

После поминок, когда все разошлись, бабушка Варя стащила с себя дырявые сапоги - весь день на ногах, и они промокли насквозь, - поставила сапоги сушиться у печки, сняла чулки и повесила их на веревку, протянутую от печки к стене, а перед тем как лечь в постель, вспомнила: не все еще сделала, что нужно, и, не зная молитв, первый раз в жизни поклонилась перед иконой, даже не зная, кто изображен на ней - круглолицый, румяный и молодой.

Намаявшись за этот тяжелый день, она легла - будто под землю провалилась, а под утро видит сон: въезжает во двор машина с дерьмом и остановилась у сарая. Из машины выпрыгнул мужчина в расцвете сил, но она знает, что это ее старик, только он все время поворачивается спиной, затем открыл сарай и стал что-то искать на полочке у верстака.

Старуха подхватилась, вспомнив из сонника, что "дерьмо - это деньги", набросила поверх ночной рубашки пальто и босиком, по снегу, выбежала во двор и в сарае, под полочкой у верстака, нашла пенсию мужа. В доме старуха пересчитала деньги и не могла в себя прийти от радости, и все же надо было как-то дальше жить, - она увидела, что не прибрана постель, и стала ее застилать. Тут неизвестный ей святой с иконы сказал, что она не так положила подушку.

- А куда? - она спросила.

Он сказал, и старуха положила туда, куда он сказал. Белая подушка отразилась в зеркале - стало светлей в комнате и еще стало тепло от этого света и начал распространяться сладкий запах. И при таком счастье она вспомнила про шоколадку, пошла в магазин и купила самую дорогую и еще резиновые сапоги. Она пришла домой, натянула на ноги сапоги, а шоколадку положила на полочку под иконой. Старуха сидела, счастливая, в сапогах, и смотрела на шоколадку, и ей так захотелось попробовать, что она не вытерпела, распаковала и отломила кусочек; после этого отдавать ее детям было стыдно, и она весь день отламывала по кусочку и сама съела шоколадку, а вечером прямо в новых сапогах легла в постель и сладко уснула.

Назавтра она проснулась в слезах и, чтобы развеяться, отправилась к соседям, где застала дома одну хромоножку. О чем разговаривать с ней старухе после похорон мужа? - и она повернула назад, но девочка остановила ее. Хромоножка рассказала, что ей приснился старик - зашел к ним и пел веселые песни, и когда она спросила: как вы сейчас живете? - ответил: ты не представляешь, как мне здесь хорошо! Старуха не могла разделить радости, потому что сегодня Кузькин приснился ей с черным лицом, и потом каждую ночь снился с таким лицом, и он, может быть, так ей снился, потому что она не могла забыть его изможденного лица, с кругами под глазами, когда старик болел, и она все-таки слишком с ним, с пьяницей, намучилась за жизнь.