"Палаццо Дарио" - читать интересную книгу автора (Рески Петра)24Мария читала на кухне, зажав в пальцах сигарету. – Вьющееся растение из пяти букв или предлог из двух букв? – спросила Ванда. – Что, мне больше делать нечего? – ответила Мария. – Извини, – сказала Ванда. – Я не хотела тебе мешать. Со времени кончины Радомира Мария стала еще более несносной, чем при нем, подумала Ванда. Ей, видимо, не хватало его капризов, которые в свою очередь регулировали перепады ее собственного настроения. Прошло уже полгода, как его не стало. Его всем не хватало. Без его монологов и бесконечных переодеваний в Палаццо Дарио стало тихо. Микель сразу же после смерти Радомира покинул дворец и перешел на службу к графине Марии Пиа Ферри. А кроме того, из венецианской жизни Ванды ушла одна из важных ее составляющих – Джироламо Морозини. Ему наконец удалось получить разрешение на более ранний уход на пенсию, с получением которой он хотел полностью посвятить себя литературному творчеству, о чем он и сообщил Ванде. Многие годы он отдал научным исследованиям и теперь не мог дождаться возможности целиком окунуться в беллетристику. Он мечтал найти наконец итальянского издателя для своей книги, первого венецианского романа о современности. Говоря об этом, он выпил несколько стаканов мерло. – Подумать только, ведь эта книга может быть переведена на все языки мира! Только здесь, у себя на родине, это никому не нужно! Кошмар! В Восточный музей пришел новый директор, который не прибавлял Ванде знаний о Венеции, зато устраивал одну выставку за другой. От этого стало как-то неуютно. – Вот глупость! – сказала Мария, с шумом выпустив дым, и раздраженно придвинула к Ванде пачку бумаги, которую она читала. – Вот здесь, специально для тебя. Может, тебе и понравится, ведь ты неаполитанка. Ванда проглотила укол и пододвинула пачку к себе. Это была ксерокопия рукописи. – Морозини принес. Ты должна прочитать, – сказала Мария, погасила сигарету и начала доставать морские продукты. – Рыбный суп? – спросила Ванда. – Рыбный суп, – ответила Мария. – Бедный Радомир. Он так его любил. Особенно с шафраном. Она кашлянула, затем придвинулась к столу и начала читать. Мария чистила дары моря. Прошло несколько часов. Суп стоял остывшим, а Ванда все читала. Иногда она начинала смеяться, и тогда Мария говорила: «Я знала, что тебе понравится». Наконец Ванда положила всю пачку в сумку. Она торопилась. У причала ее ждал Примо. Это была их первая прогулка на лодке после долгой зимы. Ванда, сбежала вниз по ступеням и открыла двери в портик. Издалека она увидела бирюзовую лодку Примо. – Ну и денек! – сказал Примо, помогая ей сесть в лодку. – Японцы, японцы, японцы. Ванда устроилась поудобнее. Она прикрыла колени пледом и, вытащив бумажную стопку, улыбнулась Примо. – Если меня еще хоть раз попросят грести в гондоле с серенадами, я кого-нибудь из них убью, – сказал он. – Блестящая мысль! – ответила Ванда и разгладила листы бумаги. – Но не забудь утопить и певца. Они плыли мимо церкви Санта Мария делла Салюте. – Бессмысленно, – сказал Примо. – Что? – испуганно спросила Ванда. Она сосредоточенно разбирала перепутавшиеся страницы рукописи. – Жить в Венеции, – ответил Примо. – Действительно, – задумчиво ответила она, ища нужную страницу. Похоже, Морозини близко к сердцу принял критику издателя Мондауди и откровенно изменил стиль последней главы, что слишком резко выбивалось из общей картины: ни тебе «всемирно известного Большого канала», ни «полуночного сияния», ни одной любовной сцены. Ванда читала, а Примо продолжал жаловаться на японцев, которые носятся по Италии с такой скоростью, что в гондолах сидят уже словно оглушенные. – Прости, что перебиваю, – сказала Ванда, – но не мог бы ты мне дать дочитать главу? Сиял первый весенний день, был штиль, небо было синим, как бархатная подушка, и лагуна безмятежно дремала, не желая шевелиться. |
||
|