Пино КЗеркало и кроссворд

К. Пино

Зеркало и кроссворд

Случилось это на севере, в туманном и холодном городе. Целый день шел снег, и вечер обещал быть морозным, но все жители города стояли на порогах своих домов и смотрели, как двигалось по улицам погребальное шествие с телом сто двадцать восьмого претендента на руку королевской дочери Греты. Хоронили высокого черноволосого юношу, который приехал сюда из далеких южных стран, чтобы увидеть прекрасную принцессу, пользовавшуюся зловещей славой.

Принцесса приняла его, он посмотрел на нее через стекла своего пенсне и влюбился. А на какие испытания не пойдет искреннее сердце, чтобы завоевать ту, которую любит! И юноша подчинился роковому правилу. Каждого, кто добивался ее руки, принцесса Грета заставляла разгадывать кроссворд, составленный ею самой. В восемь часов вечера она вручала очередному претенденту бумагу, карандаш и резинку, а в полночь он должен был представить принцессе решенный кроссворд, в противном случае кандидата в женихи отводили в узкий чуланчик, давали в руки кинжал и предлагали заколоться. В странах севера это называлось самоубийством. А на следующий вечер через город в сопровождении почетного эскорта из шести стражников принцессы проезжала похоронная процессия.

Никому из претендентов на руку принцессы не удалось смягчить суровый закон, и все они - и королевские сыновья, и дети простых горожан и крестьян приняли смерть спокойно, с улыбкой на устах, и перед глазами их витало ослепительно прекрасное лицо принцессы.

Жители этого северного города, туманного и холодного, говорили, что от Греты веет еще большим холодом, чем от суровых скал и снега, и что вместо сердца в груди у нее огромная градинка, упавшая с неба. В этот вечер в жалобных сетованиях толпы зазвучал глухой гневный ропот: ведь уже больше четырех месяцев - с тех пор как Грета стала совершеннолетней и по закону королевства могла выбрать себе в супруги принца или простолюдина - каждый день одна и та же мрачная процессия появлялась на улицах города. У тех, кого ждал на столе жареный фазан или сдобный пирог, от этого зрелища пропадал аппетит. И город все больше погружался в траур, потому что прекрасные юноши страны с не меньшей отвагой, чем чужеземцы, стремились испытать свое счастье. В тот самый вечер, когда хоронили сто двадцать восьмого претендента на руку королевской дочери, сто двадцать девятый храбро принялся за решение трудной задачи.

Сидя на резном деревянном стуле, Жакоб размышлял над кроссвордом. Его отец, городской портной, истратил все свои сбережения, чтобы сын мог изучать музыку, литературу и военное искусство. В этот вечер он оплакивал его безумие. Жакоб был зачислен в стражу принцессы и уже через две недели решил, как и другие, подвергнуться испытанию; в течение двух недель он тренировал свой ум, заучивая самые трудные слова в словаре, и вот теперь с бумагой и карандашом в руках ломал голову над кроссвордом. Было десять часов, и принцесса Грета, сидя против этого нового претендента на ее руку, смотрела на него без всякого сочувствия. Кроссворд был не слишком трудный, но попадались в нем и редкие слова и, что еще хуже, туманные определения. "Что, например,- спрашивал себя Жакоб,- может означать слово из шести букв, которое "ведет глупость к смерти"? Он вспомнил, что Грета сама составляла этот кроссворд, и подумал: каждое определение здесь должно отвечать ее взглядам на жизнь. И тогда он отгадал это слово - "любовь".

Но время шло! В четверть двенадцатого Жакоб пытался найти слово из восьми букв, которому принцесса дала такое определение: "Крепче меча, надежнее слез, более редкое, чем бриллиант, оно самыми длинными путями опережает смерть и завоевывает любовь принцесс".

Жакобу уже были известны третья буква - "р" и предпоследняя - "и". Он пробовал ставить перед каждой из этих букв по очереди все остальные, потом все гласные, какие были в алфавите. У него получились слова: "карантин", "воротник", "барышник", но ни одно из них не отвечало определению, данному принцессой.

Когда в полночь стражник, на котором лежала обязанность заботиться о самоубийцах, вручил Жакобу кинжал, он подумал: "Я сто двадцать девятый. Если бы я подождал до завтра, как просила меня суеверная мать, которая верит в число "13", я был бы сто тридцатым; может быть, у меня не хватило..." И тут он отгадал слово, которое так долго искал. Но было уже слишком поздно...

Гибель Жакоба вызвала в городе сильное возмущение, королевской гвардии пришлось стрелять в толпу, было много раненых. Первый министр явился к своему государю и очень почтительно, но твердо объявил ему, чем грозит короне поведение его дочери. Ведь в городе уже поговаривают о "гидре", о "минотавре", да и каких только слов, занесенных с юга, не услышишь в эти дни на улицах! Король был человек рассудительный, хотя и слабый, он велел позвать к себе свою слишком нежно любимую дочь.

- Грета, дитя мое,- сказал он ей,- я прекрасно понимаю, что молодая девушка должна принять всевозможные меры предосторожности, выбирая себе мужа, но не кажется ли тебе, что вместо этого странного кроссворда ты могла бы придумать какое-нибудь другое испытание, вроде прыжков в длину или бега. А главное, почему бы тебе не заменить кинжал сильным слабительным или, еще лучше, хорошим штрафом? А если уж ты непременно хочешь придерживаться наших старинных обычаев, то ведь существуют еще всякие духи, с помощью которых можно мистифицировать людей, или чудовища, с которыми нужно сражаться. Но, пожалуйста, не проливай больше крови в этом дворце и не налагай на мой народ ежедневную кару - эти мрачные похоронные процессии.

Принцесса ничего не возразила на речи короля, и он решил, что сумел убедить ее; это доказывало, что ум его состарился не меньше, чем тело.

На следующее утро какой-то купец, прибывший с Востока, просил принцессу принять его. Он утверждал, что покажет ей нечто совсем необыкновенное. Грете недоставало сердца, но отнюдь не любопытства. Она вышла из ванны быстрее обычного и в очаровательном матине голубого шелка, отделанном гагачьим пухом, вытянулась на софе в своем будуаре, куда приказала привести купца. Он вошел в сопровождении двух слуг, которые внесли большую раму, завешенную черной материей. Купец отпустил слуг и обратился к Грете.

- Принцесса,- сказал он с поклоном,- я принес тебе тот самый предмет, о котором ты мечтаешь со вчерашнего вечера. Не делай такого удивленного лица, я умею читать в душах людей, и мне ведомы были твои тайные думы еще до того, как я вошел в твой дворец.

- Ты принес кинжал, который убивает, не проливая крови, или невидимые похоронные дроги? - прошептала нежнейшим голоском принцесса.

- О, нечто гораздо лучшее - зеркало!

- Но на что мне еще одно зеркало? Разве все зеркала во дворце не повторяли мне уже тысячу раз, что я прекрасна? Я знаю, как сияют мои глаза и как совершенны мои черты. Забери свой глупый подарок и будь благодарен, что тебя не станут публично пороть на площади,- ведь ты обманул дочь короля.

Принцесса хотела кликнуть стражника, чтобы тот вывел купца, но не могла издать ни звука; хотела подняться, но что-то приковало ее к софе. Она с ужасом разглядывала своего посетителя. Это был высокий старик с круглым, точно луна, лицом, которое совсем не подходило к его тощему телу; глаза у него были цвета грозового неба.

- Не пугайся, Грета,- сказал он,- я хотел только, чтобы ты не принимала меня за обманщика, который вздумал подшутить над самой прекрасной девушкой северных стран. Нет, я не претендент на руку королевской дочери, и не шутник, и даже не купец. Впрочем, что тебе за дело, кто я такой! Я дарю тебе зеркало вовсе не для того, чтобы ты любовалась своей красотой. Узнай, что всякий, кого ты поставишь перед этим зеркалом, растворится в воздухе, как пар от печного горшка, исчезнет без следа. Поэтому пусть мой подарок всегда будет тщательно завешен занавесью, разумеется, кроме тех случаев, когда ты захочешь им воспользоваться!

Сказав это, мнимый купец оглушительно расхохотался, приблизился к зеркалу, поднял покрывало... и на глазах у ошеломленной принцессы исчез. Грета не обнаружила в своем будуаре ни человека, ни тени, ни пепла.

Этим же вечером в девять часов очередному претенденту на руку принцессы вручили лист бумаги и карандаш. Обеспокоенный король спросил свою дочь, не забыла ли она его советов. Принцесса ответила, что отныне кинжалы будут ржаветь в своих ножнах, а лошади, возившие похоронные дроги, мирно стоять в конюшнях. Тогда король на всякий случай велел заготовить слабительное, розги и долговое обязательство. В полночь он явился к Грете, чтобы узнать результаты испытания. Принцесса показалась королю немного бледной, но, к его удивлению, была совсем одна.

- А где же этот юноша? Он справился? Должно быть, умный молодой человек. Ведь пока он сидел и дожидался, когда пробьет девять часов, он выиграл в кости жалованье всей королевской стражи.

- Он потерпел неудачу, отец.

- И... он сейчас не в комнате самоубийц?

- Не беспокойтесь, отец, я достаточно послушная дочь, чтобы не забыть так быстро ваших наставлений.

- Но куда же он делся? Я не встретил его ни в приемной зале, ни в вашей передней.

- Я выпустила его через заднюю дверь прямо в огороды. Ему пришлось только перешагнуть грядку с капустой и перелезть через невысокую ограду. Но в обмен на жизнь я заставила его дать обещание, что он никогда не вернется в нашу страну.

- Значит, он уехал и увез с собой все деньги, которые выиграл в кости? Но вы же знаете, дочь моя, что выплату жалованья нельзя задержать. Разве вы не могли...

- Отец мой, по закону королевства любой хорошо сложенный юноша может претендовать на мою руку, независимо от того, есть у него состояние или нет. Поэтому вы не имеете права ни облагать претендентов налогом, ни заставить их платить штраф.

- Увы! Какой безнравственный закон! Я поговорю об этом с премьер-министром.

Вздохнув, старый король встал, поцеловал дочь и поплелся в помещение для стражи, где с горя он принялся играть в карты со своими офицерами.

Оставшись одна. Грета подобрала шапочку с пером и поддельную кость, валявшиеся в углу комнаты, и спрятала их в ящик комода.

И так в течение месяца каждый вечер бесследно исчезал очередной претендент на руку королевской дочери. Жители города, в первые дни совсем было успокоившиеся, снова начали волноваться, и королю пришлось издать эдикт, в котором он сообщал своему доброму народу, что все претенденты на руку принцессы должны взять обязательство в случае неудачи покинуть страну. Несмотря на это, молодые северяне продолжали добиваться руки принцессы и каждую неделю из южных стран приезжали прекрасные, как день, юноши -королевские сыновья и простые рыцари. Они точно сквозь землю проваливались, никто их больше не видел, но в комоде у Греты теперь хранилась единственная в мире коллекция шапок. Она настояла на том, что сама будет убирать у себя в комнате, опасаясь, что какая-нибудь нескромная камеристка станет рыться в комоде или поднимет черное покрывало. Грета по-прежнему была безжалостна; конечно, ежедневные испытания ее теперь мало занимали, она даже не смотрела на влюбленных в нее юношей, но по привычке каждый вечер входила в свой будуар, как преподаватель на лекцию.

Поэтому принцесса, не взглянув на двухсотого претендента, которому вручили бумагу и карандаш, уселась по своему обыкновению на софу и стала плести кружева. Но когда пробило десять часов, она неожиданно увидела перед собой юношу, который смотрел на нее со страстью. Почему судьба принцессы решилась именно в этот вечер? Может быть, потому, что ей нравились блондины, а юноша был брюнет, она любила голубые глаза, а у него были карие. Или, может быть, потому, что путь ее был прочерчен среди светил с неумолимой точностью.

- Принцесса,- обратился к ней юноша,- умоляю вас простить меня, но я никогда не думал, что на свете могут существовать такие глупые вопросы, как те, которые вам угодно было выдумать для меня. Я не знаю этих слов, расположенных крест-накрест, и у меня нет охоты тратить три часа, сидя над этой проклятой бумажкой, тогда как я могу провести время в приятной беседе с вами.

Никогда никто на свете не позволял себе осуждать какой-нибудь поступок Греты, поэтому сначала она рассердилась, а потом с удивлением обнаружила, что и ей самой все эти вопросы кажутся сейчас глупыми только оттого, что этот юноша отозвался о них с насмешкой.

- Известно ли вам, что вы рискуете своей жизнью? - все же ответила она ему.- Как вас зовут?

- Меня зовут Гийом, прекрасная принцесса. Мне двадцать пять лет, мое сердце полно солнца, а голова забита всяческими премудростями. Я многому прилежно учился:

живописи, музыке, искусству жонглировать словами и фразами, искусству повелевать цифрами. Секретов для меня не существует. И еще я умею говорить женщинам очаровательнейшие вещи, я умею говорить им, что глаза их прекрасны, а губки прелестны. Позвольте же мне, несравненная принцесса, высказать вам все, что я думаю о вашей красоте, пусть мое красноречие послужит ей зеркалом.

- Не произносите здесь слово "зеркало",- прошептала Грета, однако позволила Гийому продолжать.

Он долго рассказывал ей о ней самой, потом о себе, описал ей южные страны, где провел свое детство, солнечные пейзажи, золотые терпкие плоды.

- Покиньте эту туманную страну, принцесса, позвольте мне увезти вас туда, где небеса яснее. Ваше сердце, словно айсберг, окружено полярными льдами, пусть течение несет его к югу, и постепенно оно оттает в океане.

Айсберг уже таял. Грета не думала больше ни о своем кроссворде, ни о ста девяноста девяти претендентах на ее руку, которых поглотила земля или зеркало. Она слушала черноволосого юношу с карими глазами и хотела, чтобы он говорил и говорил еще.

- Принцесса,- продолжал он,- я напишу ваш портрет, вы будете лежать на софе - вот как сейчас - или, еще лучше, стоять, чуть склонившись к вазе с цветами. Вы будете моей самой очаровательной моделью.

И тут пробило полночь. Время пролетело так быстро, что принцесса даже вздрогнула от неожиданности. Гийом не выдержал испытания и должен поднять черное покрывало на зеркале. Никогда раньше эта картина не тревожила ее, но теперь Грета почувствовала весь ужас того, что должно произойти, и принялась плакать. И вот уже Гийом на коленях перед ней нашептывает ей нежные слова. Тогда она поняла, что побеждена, что никто другой не заменит ей Гийома. Новая женщина родилась в ней, и эту женщину ужасала та, прежняя. Слова исповеди сами сорвались с ее губ, и потрясенный Гийом слушал рассказ о трагическом конце своих предшественников. Он не в силах был постичь, как это сердце, ныне такое нежное, могло быть таким жестоким, как эти мокрые от слез глаза могли быть такими равнодушными. Все в нем было просто и искренне, его губам был неведом путь лжи, и он не в силах был сдерживаться:

- Несчастное создание, так чего же вы ждете сейчас, почему не заставите и меня изведать ту же участь? Да и на что мне теперь жизнь, если все мои мечты разлетелись в один вечер! Пусть же воспоминание обо мне омрачает ваши сны и отомстит за всех этих несчастных.

И Гийом твердым шагом направился к зеркалу. Но принцесса оказалась проворнее его, она бросилась вперед, оттолкнула Гийома, подняла черное покрывало, которое так часто поднимала для других, и спокойно в последний раз посмотрела в зеркало на свою красоту.

Большие дворцовые часы пробили час ночи.

На следующее утро, когда король явился в комнату своей дочери, он застал там только лежащего без чувств юношу. Заподозрив что-то недоброе, он кликнул стражу и фрейлин принцессы, приказал звонить в большой дворцовый колокол и стал теребить бороду, что являлось у него признаком беспокойства и растерянности.

Запыхавшись, прибежал первый министр, он без труда сообразил, что лежащий в обмороке юноша должен быть посвящен в тайну исчезновения принцессы, и распорядился немедленно привести его в чувство.

Когда Гийом пришел в себя, ему показалось, что он очнулся от долгого и кошмарного сна. Но черное покрывало на зеркале напомнило ему о действительности, и он разразился потоком слез. Король, забеспокоившись, как бы не пострадали шелковые подушки, велел принести юноше полотенце и стал терпеливо ждать, когда источник иссякнет. Фрейлины, взволнованные горем прекрасного юноши, тоже зарыдали. Всех охватила скорбь, но отчаяние перешло всякие границы, когда Гийом поведал о том, что произошло.

Первому министру, человеку холодному и подозрительному, эта история показалась невероятной.

- Государь,- сказал он,- кто знает, говорит ли этот молодой человек правду или скрывает от нас еще более страшную тайну. Может быть, он сам убил нашу принцессу, разрезал ее на куски и засунул в сундук. Может быть...- он сделал неопределенный жест, остановился на миг, чтобы насладиться впечатлением, которое произвел на слушателей, и продолжал: - Я предлагаю каждому из нас заняться поисками принцессы, а этого юношу держать пока пленником в ее будуаре. Позднее ваше величество примет решение о его дальнейшей судьбе.

Король знаком выразил свое согласие и вышел в сопровождении придворных, стражников и фрейлин принцессы.

Оставшись один, Гийом в порыве отчаяния бросился к зеркалу и уже готов был поднять покрывало, как вдруг ему почудилось, что чей-то голос сказал: "То, что было заколдовано, может быть и расколдовано". Гийом остановился. Подавленный и опечаленный исчезновением Греты, он забыл о своем негодовании и думал сейчас лишь о том, как спасти принцессу. Но увы! Он ничего не смыслил в колдовстве, он знал лишь несколько фокусов, которые могли позабавить детей,- умел неожиданно вытащить из шапки кролика, но не в силах был вызвать принцессу из зеркала.

Надо же было так случиться - впрочем, может, это и не было случайностью,чтобы Гийом споткнулся о карандаш. Он поднял его и вспомнил о кроссворде, который бросил нерешенным. Машинально принялся он изучать его. Ободренный тем, что отгадал одно или два легких слова, он с большим рвением продолжал это занятие. Не думайте, что в глубине души Гийом на что-то надеялся, нет, просто он хотел отогнать слишком печальные мысли. Он отгадал слово "любовь", отгадал, но уже не так быстро слово, которое тщетно искал Жакоб: "терпение". Теперь кроссворд был почти весь разгадан, оставалось лишь одно слово из семи букв с таким неясным определением: "талант дает ему жизнь, а гений - бессмертие". Третья буква была "р", шестая - "е".

Гийом придумал слово "баронет", потом "дуралей", "муравей" и другие такие же неподходящие слова, пока наконец не догадался, что это "портрет".

Неожиданно - но было ли это и впрямь неожиданно? - его осенило: "Может быть, существует какая-то связь между этим кроссвордом и исчезновением принцессы? Не побудила ли Грету судьба, определяющая каждый наш шаг, выдумать именно те слова, которые смогут когда-нибудь спасти ее?" Три слова показались Гийому более важными, чем другие, потому что находили какой-то отклик в его душе: "любовь", "терпение" и "портрет". Он принялся размышлять, глядя на черный занавес, который, казалось ему, скрывал будущее.

В течение десяти дней, воодушевленный любовью, Гийом терпеливо работал над портретом принцессы. Король, тронутый его рвением, разрешил ему держать холст с мольбертом в будуаре Греты.

Когда картина была закончена, сходство оказалось настолько велико, что можно было подумать, будто оригинал ни на минуту не покидал комнату. Увидев свою госпожу, такую лучезарно прекрасную, точно живую, фрейлины пролили новые потоки слез. Король горько оплакивал свою дочь, а первый министр подумывал, какую следует взимать плату с тех, кто будет любоваться этим портретом.

А Гийом все ждал чуда, но ждал напрасно; улыбающееся лицо Греты по-прежнему оставалось только раскрашенным холстом.

Отчаявшись, он решил умереть. Он долго смотрел на свое произведение, словно хотел унести воспоминание о нем с собой в могилу. Хорошо освещенная картина находилась против зеркала, Гийому достаточно было только повернуться и поднять черное покрывало.

Он дожидался ночи, чтобы умереть в тот же час, что и его возлюбленная. Ни на секунду не отрывал он глаз от нарисованной принцессы. Когда на больших дворцовых часах пробило час, Гийом подошел к зеркалу и, стоя чуть в стороне, поднял занавес. Портрет отразился в зеркале. И тут потрясенный Гийом увидел вдруг, что отражение оживает: вот принцесса уже идет к нему, выскакивает из рамы и бросается в его объятия.

Портрет и зеркало исчезли. В комнате были лишь двое молодых людей, онемевших от счастья. Сколько минут или часов простояли они так, глядя друг другу в глаза? Их вывел из этого зачарованного сна яркий свет во дворе перед дворцом и ликующее пение. Они огляделись вокруг. Сто девяносто девять претендентов на руку королевской дочери, чудесным образом воскресшие, организовали факельное шествие и пели под окном нареченных национальный гимн королевства.