"Испытание седьмого авианосца" - читать интересную книгу автора (Альбано Питер)9Дело близилось к вечеру, когда Брент постучал в дверь ее номера. До отеля «Империал» его, как в прошлый раз, проводили два охранника с винтовками, пистолетами и тесаками. На обоих была форма одежды номер два: стальная каска, на ремне подсумок с патронами, краги, обернутые вокруг штанов. Один занял боевой пост у дверей лифта, второй проводил Брента до двери номера. Обслуга и клиенты отеля испуганно косились на них. Еще с порога Брент заметил, как она осунулась. В одной руке стакан виски, другой она махнула, приглашая его войти. — Заходи, малыш. Кодировщик тебя ждет. — Голос резкий, отрывистый, но вчерашней враждебности и след простыл. Брент молча опустился на диван, упершись коленями в роскошный мраморный столик. Глянул в широкое окно на грандиозную — может быть, даже слишком — панораму города: Гинза с ее шикарными магазинами, сияющий огнями императорский дворец, респектабельный жилой квартал, где теснятся особняки, которые, случись землетрясение, обрушатся на голову обитателей и не причинят им ни малейшего вреда — такие они хрупкие, вдали лес небоскребов, испещренных непристойно яркими неоновыми рекламами, а за всем этим тянется гавань с длинными рядами причалов, складских помещений, десятками тяжело груженных барж, стоящих на приколе. По-прежнему со стаканом в руке, Дэйл молча остановилась у столика и в упор посмотрела на Брента. Одета в зеленый атласный пиджак, такого же цвета блузку и облегающие брюки. Материя великолепно обрисовывает фигуру. Волосы распущены и неудержимым золотым потоком струятся по плечам. Но вид измученный; глаза опухли, незаметные прежде морщинки проступили в уголках губ и глаз. Сразу видно: женщине плохо. Брент не стал ходить вокруг да около. — Я знаю про твоего сына. Дэйл дернулась, будто через нее пропустили ток. — Откуда? — От контр-адмирала Уайтхеда. — Дядя… Он что, здесь? — Прибыл на «Йонагу» вместо адмирала Аллена. Она осушила свой стакан. — Налить чего-нибудь? Брент кивнул. Дэйл подошла к небольшому бару, отделяющему гостиную от кухни, и вскоре вернулась, наполнив два стакана. — Виски с лимонным соком, — доложила она, подавая ему коктейль и усаживаясь на диван. — У тебя хорошая память. — Дается практикой. — Она отхлебнула виски и поморщилась. — У дяди слишком длинный язык. — Почему ты сама ничего мне не рассказывала? Дэйл усмехнулась, но в глазах блеснули слезы. — Эдди был всего на несколько лет моложе тебя. — Ну и что? — Как ну и что? Старая шлюха путается с мальчишкой, ровесником сына! По-твоему, это мелочь? — Не говори так. Она будто не слышала. — Бедный мой Эдди! Я его бросила, забыла, убила! — Она уткнулась лицом в кулак; сгорбившиеся плечи затряслись от рыданий. Брент обхватил их одной рукой, прижал ее к себе. — Неправда! Слышишь, Дэйл, это неправда. Теперь такое на каждом шагу случается. Несколько раз судорожно всхлипнув, она сумела овладеть собой и заговорила низким, словно бы шедшим из самой глубины, голосом. — Я ненавижу войну и смерть. Но пусть «Йонага», после того как покончит с арабами, отправится в Центральную и Южную Америку. Вот где идет настоящая война. — Буду жив — займусь этим. Она потянулась и ласково провела пальцами по его лбу, щеке, сильной шее. — Милый мой, хороший мальчик. Прости, вчера я вела себя по-свински. — Я понимаю. — Нет, не понимаешь. Я презираю твоего Фудзиту и все, за что он ратует. Брент вздрогнул, как от удара. — Ты… Ты на себя наговариваешь. — Честное слово! Он неисправимый националист и женоненавистник. — Неправда. К тебе он отнесся с уважением. — Не ко мне, а к сведениям, которые я доставила. Ему нужна поддержка ЦРУ, а в тот момент я была ЦРУ. — Ты нарочно настроила его против себя? Она отпила из стакана и поставила его на стол. — Ну, не то что б у меня был какой-то дьявольский план… но в общем — да, мне с первой встречи хотелось воздать ему по заслугам. А когда умер Эдди, точно с цепи сорвалась. Внутренний голос все время нашептывал мне: «Какого черта с ними церемониться?» — Чтобы понять адмирала, надо знать его поколение. Он — типаж из прошлого века. Она горько рассмеялась. — Поколение лицемеров! Мнят о себе Бог знает что, а сами топчут ногами своих женщин. Скажи, чем они лучше арабов, которых так ненавидят? — Во всяком случае, они не отрезают женщинам клиторы и не гонят в поле вместо себя. Дэйл слегка побледнела. — Когда это было! В средние века. — Нет, это практикуется по сей день — женщины-евнухи и прочее. — Я не верю. — Они и нас хотят загнать в рабство с помощью главного божества — нефти. — К черту арабов, Брент. Я тебя вчера оскорбила. — Она взяла его большую руку в свои, перевернула и поцеловала раскрытую ладонь. — Мальчик мой, я хотела разом покончить со всем. Играла, как Бет Дейвис в мелодраме тридцатых годов. Старое-престарое шоу в оживших красках. — Губы ее горестно сжались, она еще выпила. — Знаешь, когда я похоронила Эдди, ты словно бы ушел от меня вместе с ним. Вы так похожи! — Ты говорила, что любишь меня. — Порой трудно удержаться. Ты умеешь свести женщину с ума. — Это не я, это в тебе страсть так и клокочет. — Правда. Я наслаждалась юным любовником, внушала себе, что молодость можно вернуть. Ты пробудил к жизни старую шлюху на пороге климакса. — Не глупи. Никакая ты не старая… — Старая, и все это было обречено с самого начала. — Она выпустила его руку и отвернулась. — Надо смотреть правде в глаза. Я слишком стара для тебя, Брент. Наш роман закончился, еще не начавшись. — Да ты девчонка! — Ой, не надо, Брент, ничего не выйдет. Скоро я стану дряхлой подружкой молодого мужчины. Представляешь, каково мне будет видеть, как ты смотришь вслед другим женщинам? Брент вздохнул и понял, что спорить бесполезно, надо покориться судьбе. — Ладно. Я больше не стану тебя тревожить. — Он сделал большой глоток виски. Дэйл заплакала, и он еще крепче обнял ее. Немного успокоившись, она промокнула глаза платком. — Я завтра улетаю. Меня отправляют в отпуск. Уже прислали замену. Его зовут Хорейс Мэйфилд. — Впервые слышу. — Хороший парень, Фудзите понравится. Для него главное, чтоб яйца были. — Она допила остатки и вновь двинулась к бару. Вернувшись, села поближе к Бренту, посмотрела на него через край стакана. Зеленые глаза так и буравили его, будто она пыталась читать у него в душе. Он неловко повел плечами и хлебнул для храбрости. — Что влечет тебя туда, Брент? — Куда? Она махнула на окно в сторону гавани, и Брент удивился столь резкому повороту. — Туда. Сражаться, убивать, охотиться за смертью. Гоняешься за своим белым китом, да? Неужели смерть такая соблазнительница, что может отвлечь мужчин от всего — от семьи, от детей, от любимых? Говорить о долге нелепо, подумал Брент, и вообще, что тут скажешь! — Не знаю. Честно, не знаю. Знаю только, что это надо сделать, и если не я, то кто же? — Мужчины испокон веку это говорят, уходя на свою дурацкую войну… — Она помедлила, собираясь с мыслями. — Мир никогда не был вашим призванием. Брент опять осушил стакан. — Оливер Уэнделл Холмс[26] в юбке! — Он был не так глуп. — Он не понимал, что нами управляет будущее. — Я не согласна. Будущее темно, Брент. Нам не дано его увидеть. Впрочем, попытайся. Хотя бы не о чем будет жалеть. Все сожаления остаются в прошлом. — Всем нам будет о чем жалеть, если мы не остановим Каддафи и его безумную свору. Настала ее очередь покориться неизбежности. — Бесполезно, не так ли? — Боюсь, что да. — Он поднялся. — Где кодировщик? Она быстро прошла в спальню и вынесла оттуда пластмассовый ящичек. — «Зеленый Гамма» записан в ПЗУ. Он запихнул ящичек во внутренний карман, подписал протянутую ему расписку и направился к двери. У порога она прижалась к нему, обвила руками шею. — Мальчик мой милый! Если б только… Он приложил палец к ее губам. — Ничего не говори, Дэйл. Мы еще увидимся. — Конечно, дорогой. Конечно, увидимся. Оба понимали, что это ложь, потому стиснули друг друга в объятиях и слились в жадном, всепоглощающем поцелуе — так целуются лишь на прощанье. Брент вышел в коридор; часовой щелкнул каблуками и проследовал за лейтенантом к лифту. Нажимая кнопку, Брент услышал, как тихо затворилась дверь номера. |
||
|