"Типа в сказку попал" - читать интересную книгу автора (Плахотникова Елена)2Голова болит так, что аж глаза дергаются. Закрытые. И тяжесть в затылке конкретная. Это сколько ж я вчера выпил? И чего с чем намешал? Воспоминания объявили лежачую забастовку и расползлись по углам. А вот кантовать меня не надо! И трясти тоже. Вы чего русского языка не понимаете? Я же сейчас блевать начну. Ну, раз не понимаете, вам же и убирать. А пинать меня зачем? Я же честно-благородно предупредил… Ну, чего теперь трясете? Работать надо? Не-е. В таком состоянии я опасен для окружающих. Мне б отлежаться денек-другой. Оставьте меня, а? Положите, где взяли. Что я вам такого сделал?! Изверги! Лучше убейте! И зачем вы меня так напоили вчера? Или это позавчера было?… И что за повод у отмечалова? Ни черта не помню – солидный должно быть повод. Слышь, мужики, а на каком языке вы ругаетесь? Из десяти слов я одно только понимаю. Или два. Кажется. Во блин, чего же такого мы отмечали?! И где это я? Домом и не пахнет. И с глазами моими что? Ни хрена же не вижу!… Ослеп, в натуре, ослеп! Говорили мне: будешь много пить – руки дрожать станут. Фигня! Глаза первыми отказали. Как же я теперь буду? Чего я наощупь-то могу? Ну, мужика от бабы отличу. Слышь, ты не обижайся, это я сослепу. Мне вообще-то бабы нравятся. А, ты не обижаешься? Вот и хорошо. Вот и путем все… Эй, я же сказал, мне бабы нравятся! Ты че, глухой? И не надо меня раздевать. В натуре, останемся друзьями. Слышь, падла, и не думай даже, я не из таких… Я прозрел! Я снова вижу! А всего и делов-то – открыть глаза. И сразу одной проблемой меньше. И второй тоже. Извращенцу оказывается не я нужен, а мой прикид. Ну, и забирай, не жалко, новый куплю. Только трусы оставь и документы. Эй, урод, трусы мои тебе зачем?! Удар по кумполу. Темень. Мне надо делать трепанацию черепа. Срочно. А наркоза нет. Закончился. Во влип… – Ничего, мы и без наркоза обойдемся, – изуверски улыбается доктор. Брюхо его горбатится под зеленым халатом пивным бочонком или девятым месяцем. – Применим современную технологию. Можем западную, можем восточную. Больной, вы что предпочитаете? Я невразумительно мычу, пока мои руки привязывают к шесту. – Хорошо зафиксированный больной в анестезии не нуждается, – басом хохочет жирнопузый. Появляется еще один персонаж. Старик азиатской наружности, упакованный в костюм нинзи. Но костюмчик не черный, а темно-зеленый. В руках старика длинный шнурок. Извивается в пальцах, как живой. – Это наш главный анестезиолог, – говорит пузан. Старик кланяется. – Багдадский душитель. – Потрошитель? – я зачем-то тяну время. – Потрошитель вам не нужен. Аппендицит мы уже удалили. Или вы еще что-то отрезать хотите? Так мы завсегда, с радостью! – и жирдяй скалится так, словно вместе с аппендиксом удалил мне еще кое-что, чтоб танцевать не мешало. – А это вот его помощник – Ватсон Лондонский. У мужика короткие рыжеватые усы, бледная, как в конце зимы, кожа и древний прикид. Не иначе как прошлого века. И тоже зеленого цвета. На голове панама-котелок, в руках дубинка. Конкретная такая дубинка. Пацаны в форме с такими по улице ходят. Пока я разглядываю помощника (чьего я так и не понял), он снимает шляпу, кивает и опять напяливает ее на голову. – Ватсон… – Имечко кажется знакомым. – Тот самый? – Да. Из семьи потомственных палачей и анестезиологов. Мой отец мог пощупать голову больного, а потом так ударить, что тот приходил в себя в указанное время. – Точно-точно, – радостно тараторит толстый. – Скажу, операция продлится до трех часов, так в три десять больной уже моргает. – А сейчас он где? Отец… – Вместо своего отца работает. Палачом. – Семейная традиция, что вы хотите?… Достал меня толстопузый со своим юмором. Чего я хочу? Домой хочу. А все это – чтоб только сном было. И исчезло, когда проснусь. – Ну, вот и познакомились с нашей бригадой. Теперь можно и приступать… – Подождите! А он что?… – киваю на старика. – Он? Такой же виртуоз, как отец Ватсона. Только с удавкой. Считает, что так гуманнее. Его метод подходит всем, даже детям и беременным. И он не щупает пациента, а смотрит ему в глаза. Я лично лечу свои зубы только под восточной анестезией. Так что выбираем? Ватсон хлопает дубинкой об ладонь. От размеренных шлепков меня передернуло. Посмотрел на азиата. И не подозревал, что во мне такой любитель Востока живет. – Хороший выбор… Это было последнее, что я услышал. В глазах резко потемнело. А потом пришла боль. Какой-то урод лупит меня по морде. Левая щека, правая, левая, правая… Блин, и когда ж ему надоест? Открывать глаза не хочется. Чего, операция уже закончилась? Что-то очень быстро. Уберите от меня этого придурка и повторите все еще раз. Глаза все-таки пришлось открыть. Кто-то настойчиво трясет меня за плечо. – Блин, какого?… – Просыпайтесь, Алексей Тимофеич! Просыпайтесь!… – Ну?… – Вы проснулись? – Угу. – Нужно срочно в операционную… – Ну?… – Черепная травма. – Угу. – Клиента уже готовят, а… – Ну-ну!… – Анестезиолог заболел. – Угу. – И анестезии мало. – Что опять?! Я, кажется, начинаю просыпаться. – Что делать будем, Алексей Тимофеич? – Хорошо зафиксированный больной в анестезии не нуждается, – повторяю знакомые слова. – Что?! Что вы сказали?… Вижу изумленное лицо старшей сестры и окончательно просыпаюсь. – Шутка, Семеновна, шутка. Идем в операционную. Прорвемся, не в первый раз. Из глаз женщины исчезает озабоченность. Верит она мне. Раз Тимофеич сказал прорвемся, значит, все будет в порядке. Легко работать с людьми, когда они в тебя верят. За что я люблю ночные дежурства? За то, что они намного спокойнее дневных. Намного. Спокойнее. Яркий свет, как удар. Глаза сами собой закрываются. |
|
|