"Волчье племя" - читать интересную книгу автора (Поддубный Олег)Глава 7Смольников, обдумав предположение Тоцкого, что в поселке и его окрестностях промышляет росомаха, приказал экспертам еще раз проверить клок шерсти, обнаруженный в руке одного из убитых. Разложив перед собой на столб фотографии жертв, он в очередной раз рассматривал их, пытаясь представить себе животное, совершившее такие убийства. Следователь понимал — зверя нельзя упрекнуть в том, что он хочет есть и ищет себе пропитание, но многое ему казалось странным. Прежде всего то, что голова и конечности жертв изъедены, а также выедены внутренности. Складывалось впечатление, будто животное умышленно делает так, чтобы жертва не была опознана. Не менее важным обстоятельством было то, что ни у одного из убитых в карманах не был обнаружен хоть какой-то документ, подтверждающий личность погибшего. Даже личности четырех жителей поселка патологоанатомы с трудом установили по медицинским картам, находящимся в сельской больнице. Каждый из них в свое время получил травмы, переломы, по которым и было проведено окончательное установление личностей, правда, родственники опознали убитых и по одежде. В дверь постучали, и Смольников оторвался от своих мыслей. В кабинет вошел капитан Крюков, держа в руках папку, в какой он обычно носил важные документы. — Чем-то хотите меня порадовать, Николай Афанасьевич? — показывая на папку, спросил Смольников. — Да, есть кое-что! — Установили личности остальных погибших?! — Вас трудно чем-то удивить, Петр Алексеевич, — разочарованно сказал Крюков. — Не всех погибших, а всего лишь двух. — И это уже кое-что! Давайте сюда, посмотрим. Взяв из рук Крюкова папку, Смольников положил ее на стол и, раскрыв, стал внимательно изучать документы с результатами проведенной экспертизы. — Эксперты взяли участки уцелевшей кожи с нанесенными на них татуировками с двух убитых. Точнее, сфотографировали, — поправился Крюков. — И я решил сразу проверить их через оперативников колонии. Они ведь перед освобождением каждого заключенного составляют подробный акт осмотра татуировок, а особо яркие фотографируют. Вот я и решил проверить, не освобождался ли кто из зоны с такими рисунками? Вот их фотографии, — вытащил Крюков из вороха бумаг две фотографии, — на обратной стороне их имена и фамилии. — Кто родственники?.. Круг знакомств ты уже очертил? — разглядывая угловатые физиономии бывших заключенных, спросил Смольников. — Чем они занимались в последнее время? — Родственников немного, сейчас пытаемся установить с ними связь, а вот круг знакомств уже немного обозначился! — Кто же они?.. Откуда?.. Род занятий?.. — Оба убитых были приближенными вора в законе Седых Антона Владимировича по кличке Золотой, — ответил Крюков. — В данное время Седых отбывает срок в этой же колонии. И вот еще одно сообщение, Петр Алексеевич, — показал он на фирменный бланк. — Это результаты повторной экспертизы шерсти, обнаруженной в руке одного из убитых. Оказывается, она не совсем волчья. — Да ну?! — разинул рот Смольников. — Вот вам и «ну»! Я сначала сам был обескуражен не меньше вашего. Оказывается, наши эксперты не могут точно установить, какому животному она принадлежит. — Чего же они нам тогда голову морочат?! — возмутился Смольников. — Не горячитесь, Петр Алексеевич, — одернул его Крюков. — Дело в том, что, перед тем как проводили первую экспертизу, шерсть была светло-серой по цвету, и проведение примитивного лабораторного анализа, как утверждают эксперты, показало, что она волчья. — А сейчас что же?! — А сейчас — вы сами можете в этом убедиться в лаборатории у экспертов — шерсть стала абсолютно черной, и при повторной экспертизе оказалось, что она принадлежит либо гибриду волка и собаки, либо еще какому-то животному. Но это уже сможет установить только областная лаборатория! У Смольникова от удивления вытянулось лицо. Он еще несколько раз прочитал результаты экспертизы и лишь затем, откинувшись на спинку стула, тяжело вздохнул: — Неужели Тоцкий прав? — Что вы сказали, Петр Алексеевич? — переспросил Крюков. — Да так, ничего, — махнул рукой Смольников. — А когда будут готовы результаты экспертизы в областной лаборатории? Крюков пожал плечами: — Это одному богу известно, Петр Алексеевич. Пока материалы дойдут до Иркутска, пока обратно, там еще должны сделать тщательный анализ на цветовой пигмент шерсти. Наши эксперты говорят, что они не сталкивались с таким явлением, чтобы за такой короткий срок волос мог поменять свой цвет. — За такой короткий срок? — удивился Смольников. — Что, такое явление на самом деле существует? — Эксперты объяснили мне, что у некоторых животных, например, овец, если шерсть остричь и не пустить в дело и не обработать, то в течение нескольких лет ее цвет может измениться. Измениться, но незначительно, — добавил капитан. — Незначительно, говорите?! И в течение нескольких лет?! — Да. — А в нашем случае она поменяла свой цвет за несколько дней, я правильно понял? Крюков утвердительно кивнул. — Это уже становится интересно, — потер Смольников лоб ладонью, — просто мистика какая-то, вы не находите, Николай Афанасьевич? Крюков опять молча пожал плечами. — Ну да ладно, — закрывая папку, вздохнул Смольников, — подождем результатов экспертизы, а уж потом будем делать выводы. * * * После разговора с Ловчим Тоцкий чувствовал себя отвратительно. У него не укладывалось в голове, как можно осуществить его безрассудную затею, больше похожую на запланированное самоубийство. В конце концов он успокоился тем, что ему в этом деле отведена не такая уж и большая роль — встретиться в зоне с воровскими авторитетами и рассказать им о замысле Ловчего. Что же касается чучела медведя, в котором планировалось перенести в зону оружие, то тут придется что-нибудь придумать. Утром, миновав питомник, ветврач прямиком направился к проходной и, пройдя проверку, пошел к начальнику колонии. Полковника на месте не оказалось, он опаздывал, и Тоцкий решил, не теряя времени, отправиться в санчасть, где за несколько дней его отсутствия набралось достаточно больных. На пороге его встретил санитар из заключенных и доложил об их количестве. Услышав фамилию Седых, врач вздрогнул. — Как, он здесь? — вырвалось у него. — Да, и в тяжелом состоянии, — ответил санитар. Не откладывая ни секунды, Тоцкий переоделся и пошел по палатам делать обход. Осмотрев всех больных, он дал указания санитарам и лишь потом посетил Золотого. Возле кровати вора в законе сидел дежурный прапорщик, а сам Золотой был прикован к ней наручниками и равнодушно взирал на окружающий мир. Палата была рассчитана на одного человека, поэтому посторонних больных в ней не было. Прочитав в больничной карте заключение врача, специально вызванного в его отсутствие из поселковой больницы, о травмах Золотого, Тоцкий попросил дежурного прапорщика покинуть палату и оставить его наедине с больным; — Вот это хорошо! — обрадовался прапорщик. — Я хоть покурить схожу, а то как проклятый привязан к одному месту!. После его ухода Тоцкий пристально посмотрел в глаза вора в законе. В них чувствовалось полное безразличие к жизни, и создавалось впечатление, что он вовсе не видит. Не зная, с чего начать, ветврач стал мучительно подыскивать слова, но Золотой вдруг заговорил сам. — Что нового, костолом? — едва слышно сказал он. — Есть неплохие новости, — отозвался Тоцкий, — только вот не знаю, стоит ли о них говорить, когда ты в таком состоянии. — Говори, — потребовал вор, — сейчас только хорошие новости и смогут помочь мне. Послушал же я тебя на свою голову! Ведь всего меня переломали! Что теперь дальше-то мне делать? Чувствуя некоторую вину за то, что случилось с Золотым, врач отвел взгляд. Видя состояние вора, он не решался начать разговор. — Ты чего замолчал, Станислав? — снова требовательно спросил Золотой. — Я?.. Нет, ничего, — растерянно пробормотал ветврач. Внезапно он подумал, что события складываются не так уж и плохо. Главное, не он вытащил Золотого из ПКТ в санчасть. Это сделал за него сам Шторм. «Значит, в случае провала часть подозрений с меня автоматически снимается, — радостно пронеслось у него в голове. — А такие травмы, как у Золотого, позволят не торопиться с осуществлением безумного плана Ловчего и подготовиться как следует». — Нет, я не замолчал, Золотой, — обретая хорошее настроение, повторил он, — просто мне показалось, что в коридоре кто-то стоит и подслушивает. — Да нет там никого, — небрежно бросил вор. — Выкладывай скорее, что там у тебя, а то сейчас дежурный вернется. Кашлянув в кулак, Тоцкий улыбнулся: — Планы немного меняются, Антон! Мы с Ловчим посовещались и решили переиграть с твоим побегом. — Не понял! Как переиграть?! — Сейчас представилась возможность бежать не тебе одному. На днях в зону будет занесено оружие, и с его помощью, разумеется, когда ты выздоровеешь, смогут бежать еще желающие… — Тьфу ты! — вырвалось у Золотого. — Так какого черта я тебя слушал?! Для чего мне ребра переломали? — Это, Антон, надо было для того, чтобы все выглядело натурально, — извлек выгоду из сложившейся ситуации Тоцкий. — Не скажи я тебе тогда про виктимоманию, как бы ты оказался в санчасти? А отсюда осуществить побег куда легче, чем из ПКТ или штрафного изолятора, и ты об этом знаешь не хуже меня, так что остынь и не пори горячку! — А как оружие будет занесено? — Об этом я скажу позже, — решил пока не открывать тайны врач. — Сейчас, главное, надо связаться с блатными и узнать, кто из них рискнет на такой шаг. Кого ты рекомендовал бы? — спросил он. Вор задумался. — Таких, конечно, найдется немало, — сказал он после небольшой паузы, — но вопрос этот крайне щепетильный, и мне надо самому все как следует обдумать. Ты завтра придешь? — внезапно спросил Золотой. — Ну а как же! Конечно, приду! — Тогда сделаем так: чтобы тебе не засветиться на глазах у кумовьев, я сам переговорю с блатными. — Как ты это сделаешь? — удивился врач. — Ты ведь прикреплен браслетом к кровати, и возле тебя всегда находится дежурный! — Не всегда. С семи до восьми вечера идет смена дежурства, и возле меня находится только санитар, он-то мне и поможет. А завтра, думаю, к вечеру я уже смогу тебе кое-что сообщить! — Добро, — кивнул головой Тоцкий. — Завтра так завтра. В коридоре послышались быстрые шаги дежурного, и врач сделал вид, будто все еще осматривает больного, так что никаких подозрений у прапорщика не возникло, когда он вернулся в палату. Направляясь из санчасти к Шторму, Тоцкий еще раз подумал, что для него все складывается не так уж плохо. Теперь надо придумать, как разместить оружие во внутренней конструкции чучела, чтобы это не вызвало подозрений у Шторма и у проверяющих солдат контрольно-пропускного пункта, хотя вряд ли они стали бы проверять экспонат, принадлежащий начальнику колонии. Полковник находился у себя в кабинете. Войдя, врач сразу обратил внимание на его нахмуренный вид. — После нашего разговора, Станислав Григорьевич, вы сразу ушли на больничный. Как это понимать? — вместо приветствия спросил Шторм недовольно. — К сожалению, Алексей Николаевич, болезнь не считается с нами, — мягко ответил Тоцкий. — Вот тут десять тысяч долларов — это аванс! — Он протянул сверток и добавил: — Остальные пятнадцать получите, когда Золотой окажется на свободе! Взяв бумажный сверток из рук ветеринара, Шторм быстро спрятал его в карман кителя. — Я думаю, пересчитывать нет необходимости? — угрюмо спросил он. — Конечно, нет, — усмехнулся гость. — Выдавая аванс, никто не идет на обман, Алексей Николаевич, пересчитывать вам придется, получив расчет. — Что это значит? — напрягся Шторм. — Ничего, просто я констатирую логическую последовательность вещей, только и всего. — Мне не нравится ваш тон, Станислав Григорьевич. — А мне ваш, Алексей Николаевич, — парировал ветеринар. — Вместо того чтобы поговорить о деле, вы высказываете свое недовольство относительно больничного!.. А, за эти три дня, к вашему сведению, мне пришлось приложить немало усилий, чтобы сумма вашего вознаграждения составила двадцать пять тысяч. А могла бы быть намного меньше. Шторм испытующе посмотрел на Тоцкого, но промолчал. «Сумма по нынешним временам и в самом деле значительная, — подумал он. — Как бы там ни было, врет он или нет, но это лучше, чем ничего. К тому же попозже, я думаю, расстановка сил поменяется». — Спасибо, Станислав Григорьевич, — сдержанно поблагодарил полковник. — А как условились насчет времени? — Сейчас Золотой, как вы знаете, благодаря нашим надзирателям, лежит в санчасти, поэтому все равно придется ждать его выздоровления, — ответил Тоцкий. — Да и здесь не совсем подходящее место для такого разговора. Приходите ко мне в питомник, и там мы все как следует обсудим, Алексей Николаевич. — Когда? — Можно сегодня после работы, — после недолгого раздумья ответил ветеринар. — Там никто нам не помешает. — Договорились. |
||
|