"Лошадь без головы" - читать интересную книгу автора (Берна Поль)

Глава 6 МАРИОН

Суббота не очень-то приятный день для школьников: отцы с утра ничего не делают и только изучают программы кинотеатров, либо забирают удочки и уезжают ловить рыбу. А в это время в мрачном здании школы господин в очках допрашивает ребят, строго требуя, чтобы они сказали, кто похитил сабинянок или кто убил герцога де Гиза[5].

В это утро учитель господин Жюст заметил, что лица старших — Габи, Фернана и Задора — хранят сосредоточенное и упрямое выражение. Обычно это являлось признаком того, что ребята что-то задумали на вечер.

В классе для девочек учительница госпожа Жюст обратила внимание на отсутствие Марион, но не удивилась. Это случалось часто: девочка помогала больной матери или еще бог знает кому. В младшем классе учительница мадемуазель Берри внезапно разразилась громким смехом и поставила Бонбона на десять минут в угол за то, что он нацепил большой красный нос в виде земляной груши Нос был конфискован до конца занятий, но звонок, к счастью, не заставил себя долго ждать.

Никто из ребят не пошел из школы домой. Матери могли бы не выпустить их больше, так как с утра стояла собачья погода, а Габи хотел, чтобы вся компания была в сборе. Снег шел не особенно сильный, просто кружились хлопья, и ветер их разгонял. Уже темнело, и от холода синели голые коленки.

Марион поджидала ребят на углу улицы Маленьких Бедняков: она привела их к себе, и у нее они оставили сумки и выпили горячего шоколада. Малыш Бонбон опять нацепил картонный нос и грозно потрясал большим револьвером.

— Нечего тебе задаваться, — насмешливо сказал ему Зидор. - Ты смело мог бы оставить эту рухлядь дома.

— Убить он не может, — с сожалением согласился Бонбон, — но, когда я его сжимаю в руке, мне не так страшно.

Габи осмотрел запасы освещения: пять огарков и две коробки спичек. Всё поделили между собой старшие.

Покуда закутывали малышей, пришла мать Марион, госпожа Фабер. Она не слишком огорчилась, увидев, что в каких-нибудь пять минут пираты уничтожили у нее двухдневный запас хлеба. Марион сказала:

— Мы побегаем, чтобы согреться.

Мать безропотно пожала плечами.

— Идите, — сказала она, — и постарайтесь не сломать себе ноги в какой-нибудь яме… Когда вы катались на этой несчастной лошаденке, я и то была спокойнее!

Ребята пересекли дорогу и открыто прошли все вместе под колючей проволокой на участок Пеке, который в сером свете сумерек тянулся до самого горизонта, как всегда спокойный, пустынный.

Габи, Фернан и Зидор храбро шагали впереди, размахивая толстыми дубинками, которые они утащили из дровяного сарая госпожи Фабер. Жуан прижимал к груди длинный нож, которым протыкали картошку. Татав размахивал кочергой. Бонбон стрелял из своего поломанного револьвера.

— Целюсь, стреляю — и бах! Ворона убита! — кричал Бонбон, закрывая один глаз.

„Кар, кар, кар, пр-ромазал!“ — отвечала ворона, улетая целой и невредимой.

Марион шла позади всех одна, засунув руки в карманы своей старой куртки. По лицу девочки скользила улыбка, но улыбка недобрая.

Дошли до середины участка. Габи шел прямо, не сворачивая с дороги ни на один метр. Однако все почему-то замолчали, и малыши стали держаться ближе к старшим. Черная Корова была покрыта легким слоем снега. Проходя мимо, дети запустили в нее градом камней, и Корова загудела, как большой церковный колокол. Потом все пробежали к складам Сезара Аравана. Однако Марион пропустила товарищей вперед, а сама прижалась к стене и стала напряженно всматриваться в темноту.

Через минуту от Черной Коровы отделились две небольшие, еле различимые тени. Одна торопливо направилась в сторону поселка, а другая, останавливаясь и осторожно оглядываясь, пошла по той дороге, по которой только что прошли ребята.

Марион быстро оставила свой наблюдательный пункт и догнала товарищей в нескольких шагах от фабрики Биллетт. Она ничего никому не сказала, только предупредила Габи. Тот открыл дверь склада, пропустил всю компанию и тщательно запер замок, два раза повернув ключ. Было очень темно, и, чтобы проникнуть в цехи, пришлось зажечь все свечи.

Габи остался на пороге посовещаться с Марион и Фернаном.

— Если придут люди с инструментами, дверь не продержится и десяти секунд, — сказал он с тревогой. - Дерево вокруг замка совсем прогнило…

— Неважно, — сказала Марион. - Вы забаррикадируетесь в кладовой и закроете все три двери. Те потеряют не менее десяти минут, а за десять минут можно сделать очень многое. Самое главное — завлечь их сюда и держать взаперти. Остальное я беру на себя…

Фернан покачал головой:

— Я сейчас поднимусь наверх и посмотрю из слухового окна.

Он на ощупь стал взбираться по узкой лестнице, которая вела в пустые помещения верхнего этажа. На середине лестницы было незастекленное слуховое окно. Фернан тихонько высунул голову.

Было темно. Железнодорожные пути освещались слабо. В поселке еле мерцали желтые огоньки. Фернан прислушался, но пыхтение маневрового паровоза и непрестанное движение поездов заглушали все прочие звуки. Мальчик еще больше высунулся из окна. Внезапно он увидел автомобильные фары. Свет приближался, вырывая из темноты здания складов. Вместо того чтобы свернуть в туннель, автомобиль продолжал идти прямо и остановился перед забором, перегораживавшим дорогу. Фары потухли. Фернан услышал хлопанье автомобильной дверцы.

— Ты что-нибудь видишь? — спросила Марион. - Дай мне посмотреть…

Она на цыпочках поднялась по лестнице, мягко отстранила Фернана и просунула голову в окно. Со стороны Лювиньи шел второй автомобиль; его фары осветили слуховое окно и лицо девочки.

— Осторожно! — предупредил ее Фернан шепотом. - Тебя увидят…

Этот второй автомобиль тоже прошел мимо туннеля, затормозил перед темной громадой складов и потушил фары.

— Это они! — прошептала Марион.

Она молча протянула руку и указала на что-то снаружи, как раз перед слуховым окном.

Медленно проходил пассажирский поезд. Его огни, мигая, смутно освещали откос. Фернан выглянул: какой-то человек дежурил на насыпи по ту сторону дороги. Он стоял так близко, что у мальчика перехватило дыхание. Человек зажег электрический фонарик, помахал им несколько раз, видимо подавая кому-то сигнал, потом направил луч на здание фабрики.

Дети прислушались: под окошком тихо поскрипывал песок. Фернан еще раз быстро высунулся и увидел пять темных силуэтов, кравшихся гуськом вдоль стены.

— Они вошли! — прошептал он сдавленным голосом. - Там виден свет.

Фернан и Марион бесшумно спустились и встали под навесом. Вдали послышался неясный гул. Он понемногу усиливался, и в цехах задрожали стекла. Это промчался скорый поезд из Мелена. Земля задрожала, потом стук колес стал затихать и понемногу замер вдали. И тотчас же дети услышали, что трещит прогнившая дверь.

— Беги, скажи ребятам и не заботься обо мне! — приказала Марион. - Хорошенько забаррикадируйтесь в самой дальней кладовой. Вам надо продержаться как можно дольше.

— А ты что будешь делать?

— Я выйду через задний дворик и побегу полями. Не бойся, я скоро вернусь…

Она исчезла. Дверь опять затрещала: луч света показался между створками — их сильно трясли снаружи.

— Толкайте сильнее! — кричал чей-то голос.

Фернан отошел на цыпочках и проскользнул в первый цех. Появился испуганный Габи с огарком в руках.

— Ну как?

— Они там! — прошептал Фернан. - Надо поскорее запереть дверь!

Но в двери не было ключа. Мальчики подтащили два верстака.

Снаружи сильно ударили — и обе створки разлетелись. Габи и Фернан одним прыжком очутились в другом цехе. Здесь дверь закрывалась на ключ.

— Им ничего не стоит сломать и эту дверь, — заметил Габи, пожимая плечами.

— На это им потребуются две-три минуты, — ответил Фернан. - Марион сказала, что нам надо выиграть время.

В одном из цехов малыши преспокойно примеряли парики и поддельные бороды, а Зидор переоделся Дедом Морозом. Татав уже сломал дюжину дудочек, Берта и Мели ожесточенно забрасывали друг друга серпантином, Крикэ нахлобучил себе на голову треуголку, а „генерал“ Бонбон награждал его орденами.

— Хватит веселиться! — грозно закричал на них Габи. - Сейчас явятся те, которые украли лошадь. Марш все на баррикады! Соберите-ка мне весь этот картон, живо кладите его перед дверью.

Перегородка, отделявшая кладовую от цеха, была сделана из крепких деревянных брусьев. Она доходила до потолка. Дверь была двустворчатая, она запиралась внизу и вверху на два больших засова. Но и этого было недостаточно, чтобы остановить натиск нападающих.

Ребята принялись торопливо расставлять вдоль перегородок ящики с масками и всевозможными другими изделиями из бумаги. Более тяжелые они ставили вниз, а легкие — наверх, беспорядочно нагромождая горы разноцветных гирлянд, султанов из конского волоса, японских зонтиков, корон, чертенят на пружинах, змей, цветов из газовой материи, дудочек, трещоток, кастаньет, бород, носов, зубов и всяких других игрушек и забав, какими была наполнена эта волшебная пещера Али бабы.

Оглушительный звон разбитого стекла внезапно послышался из соседнего цеха. Там забегал огонек, по цементному полу застучали тяжелые шаги. Они медленно приближались к кладовой.

— Еще одна дверь, — сказал Фернан, — и мы увидим, какие рожи бывают у людей, которые крадут игрушки…

— Тушите свечи! — шепотом приказал Габи, не находивший себе места от волнения. - И марш отсюда! Спрятаться где-нибудь подальше и не трогаться с места. Кто будет смеяться — задушу!

Давясь от смеха, дети кое-как отошли назад, путаясь среди хлама, который валялся в главном проходе. Все помещение было занято ящиками с товарами. Ящики стояли аккуратными рядами высотой в человеческий рост. Между ними оставались проходы шириной в метр. Эти картонные заграждения не могли ни от чего защитить, но Габи решил про себя, что в случае чего можно будет свалить все ящики в кучу — и тогда по ним все-таки трудно будет пробраться.

Последняя дверь доставила жуликам много хлопот. Она была металлическая и имела крепкий замок, который Габи запер на два поворота ключа. Чтобы вышибить ее, ворам пришлось использовать верстак: они действовали им как тараном. В конце концов филенка не выдержала, развалилась и рухнула, увлекая за собой всю раму. Раздался страшный треск, так что даже Берта и Мели перестали смеяться.

Габи и Фернан, спрятавшиеся за ящиками, видели, как один за другим вошли воры: мигающий свет временами освещал их противные рожи. Первый споткнулся о валявшуюся на полу свиную голову и с шумом растянулся во весь рост, опрокинув при этом ведро с краской. С досады он плюнул, выругался, прикрикнул на товарищей и, тяжело дыша, встал на ноги. Но оказалось, что у него к носу прилипла белая борода. Неудача, постигшая воров, развеселила ребят, уже начавших было ощущать некоторую тревогу.

— У вас ничего не выйдет в темноте, трусы вы эдакие! — произнес чей-то грубый голос. - Рубильник в нише, выньте филенку, включите свет и снова закройте, чтобы не повредить пломбы… Никто не увидит. До ближайшего жилья восемьсот метров.

Через две минуты вспыхнуло несколько лампочек. Они осветили потрепанные сокровища фабрики и ужасающий беспорядок, произведенный детьми. Воры обрадовались и бросились к решетчатой перегородке. Их было пятеро. Габи и Фернан без труда узнали Лисицу и Бульдога, одетых в кожаные куртки. Позади них стоял толстяк Рубло, видимо, не очень уверенный в себе. Двое других были в дорожных пальто. Поднятые воротники мешали достаточно хорошо разглядеть их лица.

Красавчик неистово тряс прутья решетки.

— Подлые ребята! Они там забаррикадировались! — проворчал он. - Надо их выкурить!

Он навалился на дверь и бешено колотил по ней дубиной. Но засовы держались хорошо, и дверь не поддавалась. Красавчик бросил свою дубину и приник к решетке лицом.

— Эй! Вы там! — угрожающе закричал он. - Открывайте немедленно, не то я вам уши обрежу!

— Открывайте, негодные твари! — рычал Пепе.

В глубине кладовой ничто не пошевелилось.

— Не так надо разговаривать с ребятами, — тихо проговорил один из незнакомцев, по-видимому вожак всей шайки. - Дайте-ка мне…

Он оттолкнул своих сообщников и с любопытством заглянул за решетку. Единственная лампочка скупо освещала кладовую, шкафы, обитые жестью, и прямые ряды нагроможденных друг на друга ящиков.

— Цып-цып-цып-цып! — позвал жулик, как зовут кур. - Будет вам дурить! Откройте нам, миленькие, мы вам ничего не сделаем!… Откройте, получите сто франков.

Ребята продолжали молчать. Никто не захотел этих ста франков, а Татав, если бы мог, сам дал бы сто тысяч, чтобы оказаться где-нибудь подальше отсюда.

Зидор и Жуан только что нашли картонку „гранат“. Это были шарики из шелковистой бумаги, наполненные песком и снабженные взрывающейся капсулой. Если бросить такую „гранату“, взрыв получается довольно громкий. Мальчики набрали кто сколько мог и произвели залп по перегородке. „Гранаты“ взорвались одна за другой со страшным шумом. Настоящая пулеметная очередь! Воры были ошарашены и невольно отступили, защищая головы руками, а Габи и Фернан быстро вернулись к товарищам.

— Берите еще! — прошептал им Зидор. - Только переменим место, а то они нас нащупают…

Взбешенные воры опять бросились к решетке. Теперь все они держали в руках револьверы.

— Сейчас мы вам покажем! — крикнул ребятам человек в пальто. - Вот увидите!…

Просунув руки за решетку, воры несколько раз выстрелили наугад, но попали в шкафы. Шкафы раскрылись, и все содержимое вывалилось. А ребятам вся эта пальба только понравилась. Берта и Мели потребовали, чтобы им тоже дали „гранаты“. Обе девочки, Габи, Фернан, Зидор и Жуан по очереди бросали „гранаты“ за решетку.

Рубло и Красавчик проскользнули в соседний цех. Они вернулись оттуда, толкая впереди себя тяжелый верстак, ранее служивший им тараном. Все пятеро вместе подняли его и, раскачав, ударили им в дверь. Обе створки затрещали, баррикада, воздвигнутая детьми, стала разваливаться.

Великолепная очередь „гранат“ полетела в решетку, сопровождаемая яркими вспышками.

После второго удара тараном оказался поломан нижний засов. Одна створка двери поддалась и оттолкнула груду ящиков. Ребята встали во весь рост позади баррикады и изо всех сил забрасывали „гранатами“ незваных гостей, которые отступили на несколько шагов, чтобы перейти в новое наступление.

— Где же это Марион пропадает? — прошептал Фернан, выгребая со дна коробки последние „гранаты“.

Марион перепрыгнула через ограду и, как кошка, встала на ноги. Теперь уже было совершенно темно, но благодаря снегу можно было различать холмики, ямки и в особенности предательские воронки от бомб, изрывшие все подходы к железнодорожным путям. Марион бежала со всех ног, не спуская глаз с Черной Коровы, видневшейся вдали на слабо освещенном фоне города.

Снежок все еще падал, но ветер прекратился. Временами грохот поездов со стороны Сортировочной смолкал, и тогда наступала обычная деревенская тишина.

Добежав до старого паровоза, Марион остановилась и перевела дыхание, прижимая руки к груди. Потом, засунув оба указательных пальца в рот, она глубоко вздохнула и начала свистать. Ее пронзительный, слегка дрожащий свист покрыл шум автомобилей, проезжавших по магистрали, проник в улицы поселка, в тупики, на задние дворы, в садики, сараи и амбары.

Повернувшись к мерцавшим внизу огням, Марион непрерывно изо всех сил свистела. Эхо повторяло ее пронзительный и зловещий свист.

Бютор и Фанфан, два сторожевых пса с фермы Менар, преследовавшие на дороге Черной Коровы большую кошку, первыми услышали настойчивый призыв девочки. Шерсть поднялась у них дыбом. Они оставили кошку, перемахнули через колючую проволоку и молча пустились в мертвую тишину Пеке. В нижнем конце улицы Маленьких Бедняков заерзали двенадцать забинтованных пациентов Марион. Но только проворная Фифи одна сумела перескочить через решетку. Сломя голову помчалась она к Черной Корове. За ней последовали Гуго, Фриц и Цезарь, три самых знаменитых пса с улицы Сесиль. Они обогнули перекресток и скрылись с невероятной быстротой. Динго, старый и не такой уж подвижный пудель сапожника Галли, побежал за ними, злобно рыча. С верхнего конца улицы Маленьких Бедняков одна за другой прибежали Пипет, собачка старика Гедеона, и Моко — фокстерьер Бабенов. А за ними увязались пять уродливых дворняжек из квартала Ферран: Матаф, Доре, Жереми, Урсула и Дринетт. Вся эта свора мчалась во весь карьер, молча опустив головы, и едва не сшибла с ног какого-то одинокого прохожего. Мустафа, кривая розыскная собака угольщика, пудель Занзи мадам Лювриэ неслись со всех ног вместе с Эмилем и Фидо, двумя бретонскими спаниелями, принадлежавшими мэру, господину Монсо. Псы неслись во весь опор. А Марион все продолжала свистеть.

Гамен, черный с белыми подпалинами пудель господина Жуа, тоже поднялся по дороге Черной Коровы, немного опережая подкрепления, подходившие из Лювиньи Камбруз. А эти пересекали магистраль, не обращая никакого внимания на мигание автомобильных фар и скрежет тормозов. Миньон, дог зеленщика Мобера, привел с собой всех собак из квартала Маш, всех этих злобных дворняжек по имени Филю, Канар, Бетас, Флип и Брикэ. А за ними летели овчарки из Нижнего Лювиньи, черные, лохматые, угрюмые, злобные: ворчливый Ралёр, пожиратель ворон Нуга, бывший хромой Крокан, желтоглазая Бэлль, безухий, покрытый рубцами Шарло, шелудивый Такэн и похититель кур Канон. Вся эта шайка разбойникрв с удивительным единодушием неслась по магистрали из одного конца поселка в другой.

Вскоре включились в бег холеные собаки из Нового квартала. Они послали своих представителей — собак с красивой шерстью и подрезанными когтями. Здесь был, например, боксер Отто, чья родословная занимала четыре страницы. Отто съедал по фунту молотого мяса в день. Здесь был немецкий черный дьявол Бэбэ с козьими глазами; Юбер, прекрасно бравший препятствия и четырежды награжденный медалями; борзая Попофф, взявшая приз на собачьих бегах; грифон Зума, пожиратель туфель и занавесок; пять пуделей разных мастей и самого разнообразного роста, круто завитых, толстеньких и надушенных одеколоном. Все они когда-то болели и прошли через руки Марион. Теперь они с радостью мчались из Нового квартала на свидание с ней…

А свист Марион все еще дрожал в темноте. Он долетел и до домишек Нижнего Лювиньи, и до Бакюса и вызвал приступ ярости у четвероногих забияк этого квартала, у всех беспородных хулиганов и драчунов, которые никого и ничего не боялись и жили как бы вне закона, на задворках, вдали от красивых улиц. Бросив все свои дела, этот сброд ураганом вылетел из пустырей и лачуг, хлынул в центр города, пробежал по Большой улице и улице Пио, свернул на улицу Союзников, ворвался по улицу Маленьких Бедняков и запрудил ее всю. Пипи, желтый фоке Жуана, мчался впереди вместе с Артуром старика Шабля, коротконогим уродом с головой шакала. За ними бежали Кайетт, Фризэ, Люсиотт, Апаш, Шопни папаши Зигона, Голо, бульдог семьи Лярикэ, старый мопс Адольф, забытый еще во время войны немецкой комендатурой; Полит, Бидарс, Ами, Гро-Пер и другие носители блох, каждую неделю менявшие имя и пристанище.

Укрывшись под грозной Черной Коровой, Марион все еще изо всех сил свистела и свистела, когда к ней подбежали первые собаки. Она смутно видела, как они молча большими прыжками приближались в темноте. Ни одна не лаяла: Марион запрещала лаять. Их бег напоминал шум дождя. Через несколько минут Марион оказалась окружена собаками. Их трудно было различить в темноте, но все они старались лизнуть ее дружескую руку и вдохнуть запах ее старой куртки. Свист Марион становился все мягче. Собаки из Лювиньи Камбруз и из Нового квартала прибежали почти одновременно, а за ними явилась блошиная команда из Бакюса.

Временами далекий свет фар зажигал вокруг Марион множество красных и зеленых глаз, которые кружились, как светлячки. Собаки визжали от радости. Иногда то одна, то другая испускала нетерпеливый визг.

— Тише! — говорила Марион, протягивая к ним руки, как будто обнимая их. - Тише!…

Счастливые собаки все теснее окружали девочку и молча прыгали вокруг нее. А девочка узнавала своих друзей на ощупь, ласкала их, гладила по спине, называла каждую собаку по имени.

— Идем! — вдруг крикнула она и побежала по направлению к участку Пеке.

Собаки пустились за ней по пятам, не смея обгонять ее. Вся свора свернула на узкую тропинку, которая вела на дорогу Понсо. С шумом прошел скорый поезд, за ним потянулись золотистые огни.

Недалеко от фабрики Марион замедлила шаг. Дверь была выбита и зияла в темноте, но слабый свет пробивался через крышу. Из глубины слышались глухие удары. Марион вошла. Ее подталкивали обезумевшие собаки. Тяжело дыша, они сразу разбежались по всем цехам. Один из цехов, наиболее отдаленный, был наполнен едким дымом.

Решетка все еще держалась, но каждую минуту могла упасть. Пять жуликов, крепко держа свой таран, наносили ей последние удары. Вот повалился косяк и увлек за собой баррикаду из ящиков.

— Эй! — крикнула Марион.

Жулики оглянулись и замерли с разинутыми ртами, увидев девочку и ее шестьдесят возбужденных псов.

— Валяйте! — пронзительным голосом закричала Марион своим собакам. - Хватайте этих подлецов, которые воруют игрушки на улице Маленьких Бедняков!…

Собаки ринулись вперед и принялись за работу.