"Странствия Лагардера" - читать интересную книгу автора (Феваль Поль)

IV. ВСТРЕЧА С ПОСЛАННИКОМ

Для Шаверни путешествие по Франции обернулось однообразными переездами от подставы до подставы. Преодолевая все новые и новые расстояния, он думал только о том, как бы побыстрее добраться до цели.

Но стоило ему перевалить через Пиренеи, как сердце его беспокойно забилось: в любую минуту он мог встретить тех, кого искал!

Однако пока он не имел права задерживаться – интересы государства требовали от него мчаться кратчайшей дорогой в Мадрид.

Чем быстрее справится он с поручением, тем больше времени останется у него на поиски. Главное – это правильно распорядиться отпущенными ему несколькими днями.

Шаверни проехал Наварру, добрался до Старой Кастилии и в Мадина-Сели выехал на дорогу, ведущую из Сарагосы в Мадрид.

Цель была близка. До сих пор маркиз не встретил на своем пути ни единого препятствия и надеялся, что без помех доберется до самого Мадрида. Преисполненный радужных мыслей, он ехал, ожидая от жизни улыбок и счастья.

Но, как известно, путь ложки от тарелки до рта не всегда прям и короток. Выехав из Парижа восьмого декабря, он за шесть дней доскакал почти до самого Мадрида. Испанская столица сейчас находилась от него всего в нескольких лье. Тем не менее из-за напряженности, существовавшей в отношениях между двумя державами, на его пути в любую минуту могли возникнуть непреодолимые преграды.

Альберони еще не знал о последних парижских событиях, до него не дошла пока весть о разоблачении Селамара, и это неведение было спасительным для Сент-Эньяна. Но сам французский посланник умудрился – и, как показали события, весьма своевременно – отпустить в адрес испанцев едкую шутку, и вот при каких обстоятельствах.

Филипп V страдал водянкой и, зная, что болезнь вот-вот сведет его в могилу, преисполнился такого страха, что, не откладывая дела в долгий ящик, составил завещание, по которому регентская власть переходила к королеве Елизавете и кардиналу Альберони.

Со смертью Филиппа Испания вздохнула бы с облегчением, но что стало бы с несчастной страной, если бы ею принялась управлять эта замечательная во многих отношениях итальянская парочка – надменная Елизавета Фарнезе и выскочка Альберони?

Однако решение было принято, завещание составлено – и французский посланник не смог смолчать:

– Очень жаль, что его величество король Испании унаследовал от своего деда только страсть к составлению завещаний.

Некое лицо, в чьем присутствии была произнесена эта фраза, немедленно передало ее кардиналу. Тот, желая отомстить за себя и доставить неприятность регенту Франции, приказал герцогу и герцогине де Сент-Эньян в двадцать четыре часа покинуть Мадрид.

Однако Альберони был так уязвлен, что, немного поразмыслив, счел этот срок слишком долгим, и уже утром следующего дня к посланнику явился чиновник, велевший ему и его жене немедленно садиться в дорожную карету.

А вечером кардинал рвал на себе волосы и готов был заплатить любую цену, лишь бы вернуть Сент-Эньяна обратно в столицу.

Шаверни, явственно различавший вдали четкие силуэты мадридских соборов и дворцов, как раз пришпорил коня, желая как можно быстрее очутиться за городскими стенами, когда на дороге перед ним заклубилось облако пыли.

Через несколько минут он разглядел, что навстречу ему мчится карета. Рядом с ее дверцей скакал элегантно одетый дворянин, позади ехали слуги.

Вначале маркиз решил, что это какой-нибудь кастильский вельможа возвращается из столицы в свои владения. Однако, приблизившись, он увидел, что карета вовсе не походит на испанские экипажи. Каково же было удивление маленького маркиза, когда он, поравнявшись с дворянином, узнал в том французского посланника, которого неоднократно встречал в Париже.

– Клянусь Господом! – воскликнул Шаверни, приветственно приподнимая шляпу. – Сударь, вы избавили меня от поездки в Мадрид, и я от всего сердца благодарю вас за это!

Его слова, да еще произнесенные по-французски, не могли не удивить того, кому они были адресованы.

Даже герцогиня прильнула к окошку кареты, и маркиз с присущим ему изяществом раскланялся с ней.

– Кто вы, сударь? – тотчас же спросила она.

– Маркиз де Шаверни, сударыня, в настоящий момент курьер по особым поручениям регента Франции. Сообщение, которое я везу для господина герцога, несомненно, должно его заинтересовать.

– У вас ко мне пакет? – спросил герцог.

– Нет, сударь, мне поручено передать вам все на словах. Речь идет об очень серьезных вещах, и, если бы мне не удалось разыскать вас в Мадриде, боюсь, вы бы еще долго пребывали в неведении. Но раз я встретил вас здесь, значит, в испанской столице мне делать нечего. Теперь же удовлетворите мое любопытство и ответьте, куда вы столь стремительно направляетесь?

– В Париж! – сказала герцогиня.

– Так вам известно, что там произошло? Я ехал именно для того, чтобы от имени регента просить вас как можно скорее выехать во Францию.

Посланник просто сгорал от любопытства.

– Говорите, сударь, прошу вас! – воскликнул он. – Что вам поручено мне сообщить? Пока я ничего не понимаю.

– Нет необходимости, чтобы ваши люди слышали наш разговор, – ответил маленький маркиз. – Не будете ли вы столь любезны проехать со мною вперед хотя бы на сотню шагов? – И, склонившись к дверце кареты, Шаверни произнес: – Прошу меня извинить, сударыня, но я ненадолго похищаю вашего супруга; обещаю вам, что в свое время мы непременно посвятим вас в эту маленькую государственную тайну.

Французский посланник и королевский курьер поскакали вперед.

– Сударь, – минуя вступления, произнес Шаверни, – в этот час герцога Селамара уже арестовали!

Сент-Эньян так и подскочил в седле.

– Регент просит вас немедленно покинуть Мадрид, опасаясь, чтобы в отместку вам не была бы уготована та же участь, что ждет сейчас господина Селамара.

Забыв о дипломатической сдержанности, герцог звонко расхохотался:

– Так, значит, Альберони перехитрил самого себя! Ведь это он заставил меня покинуть Мадрид; теперь он наверняка жалеет об этом! Но вы еще не сказали мне, в чем же обвиняют Селамара.

– В намерении возвести на французский престол Филиппа V. При активном содействии Альберони и потворстве двора в Со многочисленные враги Филиппа Орлеанского разработали план похищения нашего юного короля и устранения регента.

– Я давно подозревал нечто в этом роде, однако в Мадриде умеют хранить секреты!

– Заговор был раскрыт, и число узников Бастилии скоро заметно увеличится.

– Но кто же участвовал в заговоре?

– Герцог и герцогиня Мэнские – они отправятся в изгнание; затем господа де Вильруа[52], де Виллар[53], д'Юссель[54], Таллар[55], д'Эффиа[56] и Канийак[57]; под подозрением оказались и многие высокопоставленные духовные особы.

Сент-Эньян был весь внимание; королевский курьер, не сводивший глаз с лица собеседника, входил во все известные ему подробности и живописал замыслы заговорщиков.

– А теперь, сударь, – наконец заключил он, – не позволите ли вы мне задать вам несколько вопросов?

– Разумеется, позволю, – с улыбкой сказал герцог.

– Будучи в Мадриде, не слыхали ли вы о шевалье де Лагардере?

– Нет.

– А о мадемуазель де Невер и сопровождающей ее девушке?

– Совершенно ничего.

– Или о принце Гонзага?

– Насколько мне известно, за последнюю неделю никто не приезжал в Мадрид из Франции. Но не будет ли нескромным с моей стороны полюбопытствовать, что означают сии вопросы?

– Я объясню все позже и, если хватит времени, даже подробно, хотя эта история и не связана с поручением, которое я имел к вам. Меня интересуют первые три лица; найдя Гонзага, я отыщу остальных.

– Вы говорите о Филиппе Мантуанском, друге регента? А что ему делать в Испании?

– Филипп Мантуанский больше не друг регента. Это гнусный мерзавец, изгнанный из Франции! Убегая, он захватил с собой добычу – Аврору де Невер. Лагардер преследует принца, чтобы вырвать девушку из его когтей…

– У меня голова идет кругом!

– Давайте-ка отложим все рассказы и поспешим дальше. За вами может быть выслана погоня. Надо, чтобы между вами и Альберони поскорее пролегла граница.

Впереди показалась развилка.

Внезапно на дороге появилась группа всадников, галопом мчавшихся навстречу Сент-Эньяну и Шаверни. При виде их маленький маркиз испустил сдавленный крик и схватился за шпагу.

Однако, впившись взором в отряд, он быстро разглядел, что женщин среди всадников не было.

– Что с вами? – спросил Сент-Эньян.

– Это Гонзага! – глухо ответил маркиз. – У нас с ним остались кое-какие счеты… Поэтому я должен просить вас, господин посланник, продолжить свой путь без меня. Вы не имеете права задерживаться ни на минуту.

– О чем это вы, маркиз? – ответил герцог. – Будучи посланником, я обязан помогать вам и защищать вас, пока вы находитесь на испанской земле… Как друг же я ни за что не оставлю вас одного – ведь против вас выступает целый отряд!

– У меня счет лишь к одному: к Филиппу Мантуанскому!

Всадники были уже совсем близко. Заметив маленького маркиза, Гонзага и следовавшие за ним клевреты удивленно воскликнули:

– Шаверни!

– Да, Шаверни! – отозвался маркиз. – Шаверни собственной персоной; Шаверни, сбросивший иго Гонзага! Советую вам последовать моему примеру, господа!

Приспешники Филиппа возмущенно зашумели, а маленький маркиз выпрямился в стременах во весь рост и дерзким презрительным взором окинул давно ему знакомую компанию.

– А со шпагой Шаверни, – ехидно добавил он, – вы встретитесь чуть позже… так же, как и со шпагой Лагардера!

Его голос звучал гордо и звонко, и Филипп Мантуанский едва не скрежетал зубами от злости.

– Уйди с моей дороги, маркиз, – прошипел Гонзага. – Мне надо поговорить с герцогом де Сент-Эньяном.

– Герцог де Сент-Эньян не станет с тобой разговаривать. Я уже рассказал ему, кто ты таков и чего ты стоишь!

Гонзага и его клевреты обнажили шпаги. Посланник последовал их примеру.

– Все оставайтесь на местах, – крикнул Шаверни. – Я должен кое-что выяснить у принца Гонзага… а потом пусть говорят наши шпаги!

– Эй, расчистить место! – яростно вскричал Гонзага.

– Не торопись, давай прежде побеседуем, – невозмутимо заметил маркиз. – Скажи мне, кузен, не встречал ли ты по дороге Лагардера? А может, ты мне даже скажешь, где он находится?

– Лагардер мертв!.. И ты сейчас тоже погибнешь! – прорычал Филипп Мантуанский.

– Что до меня, то я в этом не уверен. Что же до Лагардера, то, если бы он был мертв, тебя бы здесь не было: ты умрешь раньше него! А где мадемуазель де Невер и донья Крус? Или шевалье уже увез их во Францию?

Гонзага ухмыльнулся:

– Ты слишком молод, чтобы требовать от меня отчета, маркиз! Мне жаль тебя, юнец, а не то я давно пронзил бы тебя шпагой! Ты просто-напросто презренный фанфарон, восставший против своего благодетеля!

Шаверни побледнел от бешенства.

– Юнец? Может быть! – ответил он. – Но на мои плечи, в отличие от твоих, никогда не давило бремя стыда! Я никогда не стану ни заговорщиком, ни предателем, ни трусом… ни убийцей! Ты же един во многих лицах, дражайший мой кузен! Ты направляешься в Мадрид? Поезжай, дорога свободна: Альберони, такой же мерзавец, как ты, ждет тебя с нетерпением! Передай ему от имени регента и от моего собственного, что Селамар в тюрьме, а герцог де Сент-Эньян уже вне пределов его досягаемости! На твою шпагу налипло столько грязи, что никто не удивится, если ты направишь ее против Франции!

– Замолчи, маркиз, замолчи! – взревел Филипп Мантуанский и, пришпорив коня, устремился на Шаверни.

К счастью, маленький маркиз хорошо знал повадки своего кузена и был готов к внезапному нападению. Раздался звон железа, и шпага, вылетев из рук Гонзага, упала на землю и покатилась в придорожную канаву. Носе соскочил с лошади и бросился поднимать ее.

– Господа, – обратился Шаверни к спутникам Гонзага, – пока не поздно, одумайтесь! Возвращайтесь во Францию и попытайтесь заслужить себе прощение! Пусть этот человек один идет своим путем… Следуя за ним, вы не найдете ничего, кроме позора!

Шаверни пытался воззвать к совести, которая, как он считал, еще могла пробудиться в душах его бывших товарищей. Но призыв не был услышан.

Поняв это, маленький маркиз вложил шпагу в ножны и, обведя презрительным взглядом всю компанию, заявил:

– Я отправляюсь на поиски Лагардера. Вместе с ним мы с легкостью найдем то место, где ты прячешь своих узниц. Раз среди вас нет Пейроля, значит, ты оставил его охранять девушек. Тем лучше, мы повесим твоего тощего фактотума на первом же суку и навсегда избавим мир от этой гадины… – И маркиз, вытянув руку по направлению к Мадриду, величественно возгласил: – Проезжайте, господа, и – счастливого пути! Отныне солнце Франции светит не для вас!

Если бы не присутствие посланника, подтверждавшее достоверность парижских новостей, Шаверни, скорее всего, дорого заплатил бы за свои дерзости и оскорбления.

Известие об аресте Селамара ошеломило Филиппа Мантуанского и на какое-то время парализовало его разум. Клевреты же не имели ни малейшего желания без приказа принца нападать на того, кто еще недавно был их другом: они по-прежнему уважали прямодушного юношу и втайне восхищались его отвагой.

Но Гонзага уже давно полностью подчинил их своей злой воле, поэтому никто из молодых дворян не осмелился первым поднять знамя мятежа и встать на сторону маленького маркиза. У одного только Монтобера мелькнула было мысль о бунте, но он тут же отогнал ее, ибо заранее знал, что никто из приятелей его не поддержит.

Словно побитые псы, клевреты последовали за хозяином. Молча, с застывшими лицами они ехали мимо своего вчерашнего товарища, нашедшего в себе силы порвать с прошлым и получившего право обвинить их в предательстве.

– Теперь вперед! – скомандовал Шаверни, обращаясь к своим новым попутчикам. – Держу пари, что скоро за нами будет выслана погоня.

Господин де Сент-Эньян, наклонившись в седле, дружески обнял Шаверни, а герцогиня протянула из кареты свою прекрасную белую руку, которой маркиз почтительно коснулся губами.

– Вы поступили безрассудно, – восхищенно произнесла она. – Но как же вы благородны!

– Я желал быть справедливым – и только, – ответил маркиз. – Когда видишь на дороге гадюку, лучше сразу же размозжить ей голову!.. Но сейчас я не собирался никого убивать: жизнь этого человека принадлежит Лагардеру.

До границы было еще далеко, поэтому все согласились не тратить времени на сон и ехать ночью. Через полчаса, подкрепившись в придорожной гостинице, маленький отряд продолжил свой путь.

Чтобы скоротать время, Шаверни рассказал все, что знал об Авроре и Лагардере. Его взволнованные слова, звенящие в ночной тишине, рождали в слушателях восхищение доблестью шевалье и пробуждали нежность и жалость к безвинным жертвам Гонзага.

Госпожа де Сент-Эньян была очень красива; слезы умиления, бежавшие по ее щекам, делали ее еще прекраснее. Она жадно ловила каждое слово Шаверни и постоянно прерывала его, чтобы высказать очередную похвалу самому маркизу, от которой тот мгновенно смущался, ибо изо всех сил старался умолчать о своей роли в описываемых им событиях.

Впрочем, будучи женщиной проницательной, герцогиня сразу же разгадала его уловку, и ее живое воображение легко восстановило те сцены, участником которых был маленький маркиз.

Настало утро. На горизонте вставало яркое зимнее испанское солнце. На фоне его золотого диска рисовались башни церкви Санта-Мария де Толоза. Граница была уже близка.

Внезапно позади раздался конский топот: шесть всадников, шесть полицейских офицеров, во весь опор мчались за каретой. Заметим, что в погоню за французским посланником из Мадрида было отправлено двенадцать человек, но у половины из них в дороге пали лошади.

От имени первого министра Альберони один из испанцев вручил де Сент-Эньяну приказ немедленно вернуться в столицу-

Посланник прочел бумагу и презрительно улыбнулся.

– Поезжайте и скажите кардиналу, – произнес он, комкая документ, – что я подчиняюсь только приказам его королевского высочества регента Франции!

– Нам велено, – пропустив мимо ушей слова герцога, произнес офицер, – помешать вам покинуть пределы Испании и, если потребуется, силой заставить вас вернуться в Мадрид.

Господин де Сент-Эньян и Шаверни немедля обнажили шпаги.

– Что ж, попробуйте, – ответил посланник; его вооруженные слуги встали у него за спиной.

Испанцы, выстроившись в шеренгу, преградили карете путь. Надо было вынудить их убраться с дороги.

– Последний раз прошу разрешить нам проехать, – обратился к ним герцог, – иначе мы будем иметь честь атаковать вас.

Никто из полицейских даже не шелохнулся; они были готовы отразить нападение.

Внезапно дверца кареты распахнулась, и оттуда выпрыгнула госпожа де Сент-Эньян. В каждой руке она держала по пистолету.

Один за другим раздались два выстрела. Старший офицер рухнул с продырявленной головой, а его товарищ, задетый пулей, соскользнул с седла на землю, причем нога его запуталась в стремени. Конь, напуганный выстрелами, галопом помчался по дороге. Волочащееся за ним тело подпрыгивало на ухабах, и скоро несчастный, издававший поначалу жуткие крики, затих.

Третий испанец упал, пронзенный шпагой Шаверни; прочие разбежались.

– Возвращаю вам комплимент, сударыня, – произнес Шаверни, помогая герцогине вновь занять свое место в карете. – Вы поступили безрассудно… но как же вы благородны!

Герцогиню куда больше обрадовали его слова, чем возможность продолжать путь.

– Сударь, надеюсь, вы не откажетесь поцеловать руку, только что державшую смертоносное оружие? – с улыбкой промолвила она. – Поблагодарите же меня за спасение!

…Вскоре маленький отряд подъехал к горному селению; герцогиня не пожелала ехать дальше и предложила остановиться в нем на отдых. Она очень нуждалась в покое, ибо ее никак не отпускало нервное напряжение, вызванное стычкой с испанцами.

Все-таки убийство противно женской природе, а воительницы вроде Жанны д'Арк являются редким исключением. Госпожа де Сент-Эньян действовала под влиянием минутного порыва, внезапно охватившего ее желания продемонстрировать свою храбрость тому, кто вчера явил ей образец дерзкой доблести и безрассудной отваги. Однако, садясь в карету, она с содроганием думала о том человеке, который был ранен ее выстрелом и погиб такой ужасной смертью.

Эта страшная мысль неотступно преследовала ее.

– Сударыня, – ступив наконец на родную землю, обратился Шаверни к герцогине, – я должен проститься с вами. Желаю вам счастливого пути. Никогда прежде у меня не было попутчиков, с которыми мне было бы так жалко расставаться. Но все хорошее – увы! – имеет обыкновение кончаться!

Молодая женщина нахмурилась, ее глаза вспыхнули.

– Сударь, – умоляюще произнесла она, пристально посмотрев на Шаверни, – у меня есть к вам просьба.

– Я к вашим услугам, сударыня!

– Сегодня вечером мы с мужем будем в Байонне. Едемте с нами. Кстати, вы могли бы сопровождать нас до самого Парижа.

– Но мне надо выполнить еще одно поручение, мадам. Первое касалось вас и вашего супруга – как известно, мне приказали доставить в безопасное место господина посла Франции и его жену. Я надеюсь, что господин де Сент-Эньян сам доложит обо всем его высочеству. Что же до второго поручения…

– Продолжайте! – поторопила герцогиня.

– Оно касается меня лично, да и регент просил, чтобы я занялся этим делом.

– И что же это за дело?

– Мне предстоит узнать, что сталось с мадемуазель де Невер и ее подругой. На это мне дана неделя. Одна неделя на поиски девушек и Лагардера! Вы просите у меня один день, и я дарю его вам, сударыня. Хотя завтра мне придется мчаться быстрее ветра.

– Но вы потом вернетесь в Париж?

– Через неделю между Францией и Испанией начнется война. Я остаюсь в армии, на границе. Лагардер и я, мы постараемся оправдать доверие, оказанное нам регентом.

– Надеюсь, что эта война будет короткой[58], – сказал Сент-Эньян, – и Испания вскоре запросит мира. Берегите свою жизнь, маркиз, у вас есть друзья, которым она дорога.

Этот день пролетел как один миг для посланника и его жены и бесконечно долго тянулся для Шаверни, который томился и скучал, несмотря на общество обаятельнейшего Сент-Эньяна и его прелестной супруги.

Заходящее солнце медленно опускалось в Гасконский залив. Настало время прощаться.

– Когда вы вернетесь в Париж, – обратился герцог к Шаверни, – милости прошу к нам. Надеюсь, мы с вами расстаемся добрыми друзьями.

– Вы ведь не забудете нас, маркиз? – взволнованно добавила герцогиня. Тон ее не ускользнул от внимания посланника, однако лицо его по-прежнему выражало дружелюбие.

– Молитесь, сударыня, – произнес Сент-Эньян, – чтобы Аврора де Невер как можно скорее оказалась на свободе и стала графиней де Лагардер, а наш храбрец Шаверни обрел донью Крус…

– И сделал ее маркизой… – тихо добавила его жена.

– Спасибо вам, друзья мои, – ответил Шаверни. – Надеюсь, что ваши молитвы помогут мне в моих поисках. Вернувшись в Париж, я без промедления отправлюсь к вам, дабы вы не усомнились ни в моей дружбе, ни в моей вам преданности.

– Я тоже буду молиться за вас, господин де Шаверни, – промолвил посланник. – Я попрошу Господа хоть немного умерить ваш безрассудный пыл и отвести вражеские клинки от вашей груди. До свидания, маркиз, и, смею надеяться, до скорого свидания.

Затем герцогиня де Сент-Эньян села в карету, герцог занял свое привычное место возле дверцы, и маленькая кавалькада тронулась в Париж.

Герцогиня де Сент-Эньян была верной и преданной женой, но в тот вечер сердце ее билось учащенно, и она еще долго прижималась лицом к окошку кареты, силясь различить в сумерках хрупкий силуэт маркиза де Шаверни, скакавшего обратно в Испанию.