"Дикие псы" - читать интересную книгу автора (Сербин Иван)

ЧЕТЫРЕ ДНЯ НАЗАД

— Доброе утро. Славик открыл глаза, повернул голову и… увидел Милку. Тщательно причесанная, подкрашенная, она накрывала на стол. Вот это уже было ново. Они-то с Артемом привыкли по-холостяцки. Продукты — грудой, кружки с кофе, чаем или молоком, сушки вывалить прямо на пакет. А тут салфеточки какие-то, все аккуратно, чистенько. Славик прикрылся одеялом, сел, потянулся за сигаретами. Артем тоже проснулся, приподнялся на локте, изумленно лупая припухшими глазами, озадаченно разглядывая стол. Через широкую веснушчатую физиономию протянулся ярко-красный рубец — след от подушки. Выглядело очень забавно.

— Ух ты, — только и сказал он. Славик шмыгнул носом, выдохнул, прикурил.

— Вставайте, мальчики, завтракать пора, — улыбнулась Мила и потрепала Димку по плечу: — Дима, Дим…

— Оставь его. Пускай спит, — Славик широко зевнул, прикрыв рот ладонью, передернул плечами. — Милк, джинсы подай. Пойду умоюсь. Он натянул брошенные девушкой джинсы, повесил на плечо полотенце, подхватил пакет с зубной пастой и щеткой и пошлепал в умывальник. После утреннего туалета Славик долго разглядывал в узкое зеркальце острый, синий от лезущей щетины подбородок, решая, а не побриться ли ему. В умывальник вошел Артем, встал рядом.

— Здоро‹$Esize 8 {up 20 back 35 prime}›во, — привычно бросил он.

— Привет, — отозвался Славик. — Как спалось?

— А-а-а, — здоровяк сморщился, мотнул головой и принялся плескать в лицо холодной водой.

— Понятно. Артем выдавил пасту на щетку, активно и тщательно начал чистить зубы.

— И хомехехий хехихый мохо охахить? — вдруг спросил он.

— Чего? Здоровяк вытащил щетку изо рта, сплюнул пасту.

— И «Коммерческий кредитный» можно ограбить? — повторил он. — Который на Смольной?

— На свете нет банка, который нельзя было бы ограбить, — спокойно ответил Славик, разглядывая собственное отражение в зеркале. — Не существует. Все банки и системы безопасности в них создаются и обслуживаются людьми. А на каждый болт, как известно, имеется своя гайка. Так-то, брат.

— Вот если бы еще и не сесть, — здоровяк вздохнул. — В зоне плохо. Я знаю. У меня батя сидел. Два раза. Четыре года и шесть.

— Подумай, — очень ровно принялся объяснять Славик. — Большинство преступников попадаются из-за того, что либо чего-то не предусматривают, либо кто-то когда-то нечто похожее уже совершал. Срабатывает стереотип. Следователю остается порыться в архивах, найти подходящий вариант, выявить людей, имевших отношение к делу, проверить всех, кто имел доступ к информации, остальное — дело техники. Сложно, кропотливо, но вычислить можно. Так вот что я тебе скажу дальше. В нашей стране банки не грабили уже лет восемьдесят. Инкассаторов грабили, а банки — нет. Так что сравнивать им будет не с чем. Никто из нас прежде по уголовным делам не проходил. Единственное, на чем нас теоретически можно подловить, — это деньги. Так мы же не дураки, не станем держать их при себе. Почувствуем неладное — заляжем на дно. Алиби обеспечим. Пусть попробуют что-нибудь доказать.

— А если и у нас сработает? Этот… стереотип? Как тогда?

— Не сработает, — жестко ответил Славик. — Мы все придумаем сами. Не из фильмов или, допустим, книжек будем брать, а сами. От начала и до конца. Артем подумал, кивнул утвердительно и снова принялся чистить зубы.

— Не пойдет, — прошамкал он минуту спустя. — Нет, то есть ограбить-то можно было бы, но попадемся. Точно.

— Как скажешь, — Славик досадливо цыкнул зубом. — Только больше не заводи разговоров на эту тему. Мы не дети. Нет — значит, нет. Когда Славик вернулся в комнату, Милки не было. Зато Димка отреагировал на появление приятеля: вздрогнул и тут же задышал старательно ровно и глубоко, притворяясь спящим. Он явно не спал, хотя и не хотел, чтобы кто-то приставал к нему с разговорами, — первый признак надвигающейся депрессии. Славик присел к столу, налил кофе, спросил негромко и жестко:

— Долго валяться будешь? — Димка не ответил. — Думаешь, если так и лежать, деньги на тебя с неба упадут? Или надеешься на наследство? Родственники-миллионеры за бугром у тебя имеются? Нет? Тогда чего вылеживаешь? Димка вдруг резко повернулся, с ненавистью уставился на Славика.

— Заткнись! Без тебя тошно!

— Значит, решил «тошнить», пока эти уроды с бычьими шеями за тобой не явятся, да?

— Отвали, я сказал, — Димка зло отвернулся к стене, натянул одеяло едва ли не до затылка.

— Да я-то отвалить могу, — Славик отпил кофе, взял кусок хлеба, принялся равнодушно жевать. — Мне-то отвалить недолго. А что ты будешь делать, когда останешься один?

— Разберусь как-нибудь без вас, — пробурчал Димка. — И вообще, мне ничья помощь не требуется. Я сам все сделаю.

— Ну? — Славик усмехнулся жестко. — И что же ты сделаешь? Застрелишься? Так у тебя пистолета нет. Или повесишься? Или, может, с моста в реку прыгнешь? Так тебе из-под одеяла вылезать лень. Только и можешь, что в стену пялиться да жалеть себя, несчастного.

— Слушай, ты… — Димка откинул одеяло, вскочил. — Если ты не заткнешься, я тебе в морду дам, понял?

— Смотрите-ка, а у него, оказывается, ноги еще не отсохли.

— Ты слышал, что я сказал?

— Тебя вся общага слышала, не только я. Значит, орать у тебя силы есть, тогда какого фига ты валяешься в койке, как проститутка дешевая? Или думаешь, ты дрыхнуть будешь, а мы бабки для тебя искать, а?

— Да вы уж нашли, — съязвил Димка, сжимая кулаки. — Теперь платить в три раза больше, чем раньше. Советчики, блин.

— Костик, между прочим, старался ради тебя.

— Я так и понял. — Если бы сарказм Димки был материален, он затопил бы комнату. — Ради меня. Расстарался, блин. Еще на восемнадцать штук гринов нагрели. Мало мне было.

— А ты поплачь, — посоветовал насмешливо Славик. — Глядишь, поможет. Деньги под подушкой появятся.

— Знаешь, что я тебе скажу? — задыхаясь от злости, спросил Димка.

— Что?

— М…к ты, вот что. Самый настоящий! Славик откинулся на стуле, прищурился недобро.

— А ты у нас умный?

— Поумнее тебя.

— Ну правильно. Ты поумнее. Ты такой умный, что вляпался в г…о по самые уши. А мы все, конечно, м…и. И особенно в том, что кинулись помогать. Надо было предоставить тебе возможность выпутываться самостоятельно. — Славик закурил, выпустил дым, разогнал его рукой. — Ни Костику, ни Артему, ни Милке твоя головная боль на хрен не нужна! Сто лет! Извини уж. Мы для тебя, шибко умного, старались.

— А у меня что, на лбу написано: «Помогите»? — Димке было неловко от Славкиной правоты, и поэтому он заводился все больше.

— Ты же, вместо того, чтобы спасибо сказать, нас г…м поливаешь. Что же касается меня лично… — Славик шумно отодвинул стул, поднялся. — Мне деньги не нужны. Я и на свои проживу. А ты, раз такой умный, посиди тут и подумай, сможешь ли выпутаться из этого дерьма в одиночку. Все. Он пошел к двери, снял на ходу куртку.

— Ты куда? — в голосе Димки послышалось смятение. Ему явно не хотелось, чтобы Славик уходил. Вчера вечером Димка не спал и слышал предложение Славика об ограблении банка. И… идея ему понравилась. Правда, он плохо представлял себя в роли грабителя, но «ссориться» с бритоголовыми отморозками, носящими пистолеты, было куда страшнее и, конечно, гораздо опаснее. Димка согласился бы идти в банк, но ему было необходимо, чтобы его уговорили.

— Пойду пройдусь, — легко сказал Славик. — Подожду, пока у тебя ветер в башке свистеть перестанет. Едва за ним закрылась дверь, в комнату вошел Артем. Остановившись на пороге, здоровяк посмотрел в спину удаляющемуся Славику, спросил озадаченно:

— Куда это он?

— Пройтись, — мрачно ответил Димка.

— А-а-а, — понимающе кивнул Артем. — А ты, значит, уже проснулся?

— Да уж. Поспишь с вами, — пробурчал тот.

— Хорошо, что ты проснулся, — улыбнулся Артем. — Я уж испугался…

— Чего пугаться-то? Не умер ведь. Димка плюхнулся на кровать. Он выглядел постаревшим. Под глазами синяки, лицо сероватого оттенка, щеки ввалились.

— Знаешь, Фишер тут сказал, что надо ограбить банк…

— Банк? — Димка усмехнулся. — А он заодно не сказал, какие сроки нам дадут, если застукают на этом деле?

— Он сказал: «Нужно все хорошенько подготовить».

— А-а-а… Ну давайте, готовьте. Только потом не просите меня передачи вам носить.

— Думаешь, ничего не получится? — Артем нахмурился. — Нет, я не то чтобы за, просто подумал: если нам все равно деньги взять негде… и отдавать не пришлось бы.

— Да уж. Отдавать не пришлось бы. Менты сами бы все конфисковали.

— Да? — Артем оживился. — Я, знаешь, сперва отказался. А потом полночи не спал. Думаю, вдруг ты проснешься и скажешь: нормальная идея…

— И ты согласился бы пойти и ограбить банк? — спросил Димка.

— Я? — Артем неопределенно пожал плечами. — Ну… Не знаю. Если все продумать и всем вместе пойти… Вдвоем, конечно, ничего не сделаешь, но, может быть, если всем вместе, то выгорит?..

— Забудь об этом, — отрезал Димка и обреченно махнул рукой. — Не дай Бог, поймают, все на зону загремим.

— Славка сказал, если все продумать, то, может, и не поймают. Артем посмотрел на приятеля. Он хотел определенности. Ему нужен был ведущий. Кто-то, кто взял бы на себя ответственность за принятие решения.

— Может — не может. Это тебе не на ромашке гадать! Тут никаких «может» быть не может. Я уже на этого придурка Костю понадеялся. Тоже все орали «может, поможет». Помог, блин! — Димка махнул рукой.

— Но Славка сказал…

— Что ты заладил: «Славка сказал, Славка сказал»… У Славки, известно, язык без костей. Он много чего говорит. Если твой любимый Славик завтра скажет: «Пошли с Останкинской башни прыгнем», ты сразу прыгать побежишь, что ли?

— Не побегу. Артем отчего-то насупился. Замолчал. Прошел к столу, налил молока, принялся пить большими глотками, глядя в стол.

— Ну а чего тогда? — Димка подумал, что, пожалуй, перегнул палку. Выставлять Славика дураком не стоило. За два последних дня тот явно вырос в глазах остальных, и ему, Димке, следовало вести себя осторожнее, если он не хотел, чтобы друзья окончательно отвернулись от него. — Один мелет, второй повторяет. Чтобы ограбить банк, надо быть профессионалом, обмануть службу безопасности, достать оружие, транспорт, учесть кучу всяких мелочей…

— Славка сказал, что нужно все хорошо обдумать…

— Опять «Славка». В последнее время только и слышно: «Славка то, Славка се». Он у вас что, первым парнем на деревне стал? На каждый его «вяк» открываете рот, как придурки. Артем отставил кружку, поднялся, сказал холодно:

— Славка ради тебя старается.

— Да что толку от его стараний? Банк грабить — это его старания? — насмешливо спросил Димка. — Славик нас всех под монастырь подведет со своим старанием! Ты что, полный дурак, что ли? Не понимаешь очевидных вещей?

— Да сам ты… — вдруг зло напрягся Артем. — Можешь предложить что-нибудь получше — предлагай, а орать да обзываться много ума не нужно. И вообще… Еще раз Славку или меня дураками назовешь… Здоровяк не стал договаривать. Угроза и так прозвучала достаточно ясно. В комнату вошла Милка. Увидев сидящего Диму, девушка улыбнулась, однако по лицам ребят догадалась: между ними только что случилась ссора.

— Что произошло? — спросила она. — Димка? Артем?

— Пусть вот он тебе расскажет, что с ним случилось, — буркнул здоровяк, поднимаясь, и добавил, ни к кому конкретно не обращаясь: — Понадоблюсь — я на лекциях. И вышел, шумно хлопнув дверью. Димка вздохнул. Артем оказался в чужом лагере, попал под контроль выскочки Славика. Это было плохо. Теперь решение придется принимать именно ему, и моральное поражение станет слишком явным. Славик укрепит свои позиции лидера, а Димка переместится на самую нижнюю ступеньку иерархической лестницы. И что уж совсем отвратительно, он, Димка, не видел выхода из сложившейся ситуации. Если не считать Славкиного предложения, разумеется.

— Что произошло? — повторила Милка. Димка повернулся к ней, хотел было что-то ответить, но вместо этого только махнул рукой.

— Да ладно. Нормально все. Подуется и придет. Никуда не денется. Тоже мне… Обижаются они еще. Димка не стал ничего объяснять, но не потому, что чувствовал себя виноватым, а потому что боялся. Боялся того, что Милка тоже развернется и уйдет. Нет, это не означало, что ей безоговорочно нравится Славкин план. Просто она вполне может посчитать, что Димка должен был вести себя более покладисто и благодарно. Она ведь ни фига о нем не знает. Ни фи-га.

— К вечеру сами явятся, — сказал он. — Вот увидишь.

— Да? — Милка с сомнением посмотрела на него. — А мне показалось…

— Показалось, — отрезал Димка. — Давай лучше… Давай лучше в кино, что ли, сходим? Или в «Пиццу-хат»?

— Ты можешь думать в такой момент о кино и пицце? — изумленно спросила Милка.

— Да ладно, вешаться теперь, что ли? — Димка криво усмехнулся. — Фигня это все. Утрясется. Придумаю что-нибудь. Если уж быть до конца откровенным, он чувствовал досаду. Досаду за то, что мысль об ограблении банка пришла в голову не ему.

— Давай расслабимся, — он улыбнулся немного нервно.

— Не знаю, — она вздохнула. — Как ты так можешь…

— Я всяко могу, — Димка, не вставая, протянул руку, ухватил девушку за рукав и потянул на кровать. — Иди сюда. Слава Богу, эти придурки ушли. Быстро не явятся, так что минут тридцать у нас есть.

— Димка, перестань. — Глаза девушки стали круглыми от изумления. — Сейчас ведь зайдет кто-нибудь…

— Ничего. Как зайдут, так и выйдут, — жарко пробормотал он, притягивая ее к себе и усаживая на колени. — Ну чего ты?

— Дим, я не знаю, — Милка все посматривала в сторону двери. — Неудобно как-то.

— Вот именно, — усмехнулся Димка, запуская руку ей под кофточку, стягивая с груди лифчик. — Именно «как-то» и неудобно. А мы нормально, в кроватке.

— Дим, я… — начала было Милка, но тут же охнула сдавленно, когда его пальцы сжали сосок. Прикрыла глаза. Димка же, ведомый вековым инстинктом победителя, впился губами в ее горячие губы, ставшие вдруг такими податливыми и ищущими.

Сигнал клаксона прокатился по двору как раз в тот момент, когда Костя закрыл дверь подъезда и шагнул на дорожку. Нет, он не обратил на клаксон внимания. Мало ли кому могут сигналить. Приятель запаздывает или еще что-нибудь, но в следующую секунду его окликнули:

— Константин, можно вас на минуту? Костик обернулся. Это был Евгений. Он сидел за рулем своей белой «девятки» и смотрел на Костю. С заднего сиденья недобро скалился бритоголовый охранник. Костик подошел к машине. Он пытался понять, почему эти люди приехали сюда сегодня, почему ждут его? Ведь оговоренный срок — месяц, а деньги они взяли только вчера?.. Что-то случилось? Что? Что могло случиться за одну ночь? Когда он приблизился, Евгений улыбнулся и открыл дверцу:

— Присаживайтесь, Константин. Есть разговор. Костя пожал плечами, обошел машину, забрался на переднее сиденье.

— Что-то случилось?

— Случилось, Константин, случилось, — кивнул Евгений, запуская двигатель и нажимая на газ. — Вы работаете где-то в центре? Не так ли? Давайте мы вас подвезем, заодно и поговорим. Совместим, так сказать, приятное с полезным. — «Девятка» выкатилась со двора и, набирая скорость, полетела к площади Курчатова. — Константин, вчера вечером произошла крайне неприятная вещь, — начал разговор Евгений, закуривая и вставляя кассету в магнитофон. Легкая музыка заполнила салон. — Я поверил вам на слово, но вы нас подвели. Честно говоря, не думаю, что вы действовали по злому умыслу, скорее всего вас тоже ввели в заблуждение, но факт остается фактом. Вы нас «кинули».

— В каком смысле? — изумился Костя.

— В самом что ни на есть прямом. «Кинули». Никакой трехкомнатной квартиры у вашего друга в Заливинске нет и не было.

— А, ну да, конечно, — Костя почувствовал непередаваемое облегчение. — Квартира записана на родителей Димы и…

— Вынужден вас разочаровать, — перебил Евгений, слегка повышая голос. — У родителей вашего друга тоже нет трехкомнатной квартиры. Папа и мама Дмитрия Ледягина прописаны в однокомнатной квартире, причем довольно маленькой. Цена вышеназванной квартиры колеблется в районе восьми-девяти тысяч долларов и вряд ли существенно изменится в обозримом будущем. Таким образом, ваш друг заранее знал, что не сумеет вовремя вернуть долг.

— Постойте, — Костя растерялся окончательно. — Вы хотите сказать, что Димка врал?

— Совершенно верно, — утвердительно кивнул Евгений.

— Он тебя «кинул», как лоха, — засмеялся с заднего сиденья бритоголовый. — Теперь этот козел при бабках, а ты попал на тринадцать штук гринов.

— Нет, — категорично помотал головой Костя. — Этого не может быть. Вам, наверное, дали справку по другому человеку…

— Да нет, Константин, по тому самому, — с тяжким вздохом ответил Евгений. — В Заливинске только одна чета Ледягиных.

— Папа Димки работает директором ЖБИ… Охранник заржал в голос.

— Папа вашего Дмитрия два года как вышел на пенсию, — терпеливо продолжил Евгений. — Но до этого он проработал двадцать с лишним лет на комбинате железобетонных изделий… формовщиком. Даже стал бригадиром. Если не верите нам, спросите у своего друга.

— Я не знал, — пробормотал Костя.

— Разумеется, — кивнул Евгений. — Если бы у нас возникло хоть малейшее подозрение, что вы были в курсе этого «кидалова», с вами бы сейчас беседовали совсем другие люди и совсем в другом тоне.

— И что же теперь делать? — Костя растерянно посмотрел на собеседника. — Ума не приложу…

— Видите ли, мы понимаем, что вас элементарно подставили, однако расписка составлена на ваше имя, — Евгений говорил свободно, раскованно, словно речь шла о каком-то пустяке. — Так что деньги причитаются именно с вас. Тринадцать тысяч двести двадцать пять долларов. И в связи с тем, что наша договоренность нарушена, я хотел бы получить свои деньги назад в кратчайшие сроки. «Девятка» проскочила метро «Октябрьское поле» и ушла вправо.

— Но у меня нет таких денег, — Костик понимал, что вряд ли его слова подействуют на Евгения, однако рассчитывал на элементарный здравый смысл.

— А ты получи со своего корефана, — усмехнулся бритоголовый.

— Но… ему тоже негде взять деньги, — Костик продолжал обращаться к Евгению. — Он, наверное, уже вернул долг и… я даже не знаю.

— Это плохо, — Евгений свернул к обочине, остановил машину у моста, заговорил, глядя прямо перед собой. — Видите ли, Константин, я не могу сам договариваться с вашим другом, поскольку юридически деньги брали именно вы, а не он. Если я подойду к Дмитрию с требованием вернуть долг, это будет квалифицироваться как вымогательство. У меня нет желания влезать в неприятные истории. Однако и раздаривать подобные суммы я не имею возможности. Тем не менее, понимая, что вы не сможете самостоятельно расплатиться по обязательствам вашего, полагаю, уже бывшего друга, я готов пойти вам навстречу.

— Я не совсем понимаю… — промямлил Костя.

— Допустим, я соглашусь скостить вам часть долга, а может быть, кто знает, даже простить всю сумму, в обмен на некоторые услуги.

— О чем вы говорите?

— Насколько мне известно, вы работаете в фирме Георгия Андреевича Конякина?

— Да, — подтвердил Костя.

— И имеете доступ к финансовой документации, не так ли?

— Я не стану воровать деньги, — Костя быстро понял, чего от него хотят.

— А куда ты теперь денешься, братан? — с веселой угрозой сказал бритоголовый. — Что скажут делать, то и будешь. Если, конечно, не хочешь, чтобы у тебя и твоей сеструхи были крупные неприятности.

— У моего партнера весьма своеобразное чувство юмора, — натянуто улыбнулся Евгений. — Хотя даже я не всегда понимаю, когда он шутит, а когда говорит серьезно. Нам не нужно, чтобы вы воровали для нас деньги. Но нам может понадобиться кое-какая информация, касающаяся некоторых финансовых вопросов. Оговорюсь сразу, в любом случае вы останетесь в стороне. Передали информацию и сразу же забыли о ней.

— А если я откажусь? — Костя невольно перешел на сиплый шепот.

— Тогда шутка может обернуться суровой реальностью. — Евгений улыбнулся еще раз. Ледяной, безразличной улыбкой. — Не спорю, работа не из приятных, и ее можно избежать.

— Как?

— Верните деньги в течение трех дней.

— Я подумаю, — пробормотал Костик.

— Да, хочу вас предупредить сразу, — повернулся к нему Евгений. — Если о нашем разговоре станет известно вашей сестре или Георгию Андреевичу Конякину, сумма долга автоматически возрастет вдвое, включится счетчик, а дальнейшие объяснения вам придется вести с людьми, куда менее доброжелательными, нежели мы. Некоторые мои партнеры очень не любят, когда кто-то пытается залезть к ним в карман. Или, как принято выражаться в определенных кругах, «кидает» их на бабки.

— Например, я, — осклабился с заднего сиденья бритоголовый. — Очень не люблю.

— Вам все понятно? — уточнил Евгений.

— Да. Мне… Я все понял, — Костя кивнул.

— Ну и отлично, — собеседник снова улыбнулся. Дружески. Совсем как аборигены капитану Куку. — Позвоните мне в воскресенье вечером, и мы оговорим наши дальнейшие действия.

— Хорошо. Я позвоню. — Костик открыл дверцу и выбрался из машины. — Можно идти?

— Да, конечно. Вас ведь никто не удерживает, — улыбка Евгения оставалась стеклянной. — И знаете, Константин… У вас очень красивая и очень заботливая сестра. Берегите ее.

— Послушайте… — начал было Костик, но «девятка», выдохнув ему в лицо облако сизого дыма, резво рванула с места. Костик вздохнул, поднял воротник плаща и, несчастно сутуля плечи, зашагал к метро.

Стукач позвонил перед самым обедом. При звуках его голоса у Владимирыча вытянулось лицо, и он усиленно принялся жестикулировать, давая понять Жигулову: «Есть!»

— Номер, — лихорадочно шептал Владимирыч. — Номер движка давай.

— Какого движка? — Жигулов развернул список. — У меня движков этих, что снега в декабре.

— «Бээмвэшного», «бээмвэшного», — Владимирыч одной рукой записывал данные, диктуемые осведомителем, вторую протягивал за гаишным списком, трубку же удерживал плечом. — Где, которая?

— Третья снизу, — подсказал Жигулов. — Маркером помечена.

— Вижу, — Владимирыч придвинул блокнотный листок, рявкнул в трубку: — Да погоди, Андрей Григорич, не части. — Он сличил цифры, расплылся, безумно довольный собой и своим информатором: — Она! Сергеич, та самая. Номер двигателя совпадает. — И тут же вновь переключился на стукача. — Слышь, Григорич? Где эта машина сейчас? А конкретнее? И направо? Ага, есть, зафиксировал. Теперь вот что, Григорич. Ты оттуда не уходи, чтобы, значит, подозрений не возникало. Мы тебя прихватим вместе с остальными, до кучи. Пару часиков посидишь для отвода глаз, а потом выпустим. И приятеля, конечно, тоже. Да, слушай, — Владимирыч понизил голос до заговорщицкого шепота, — а этот «мастер» не согласится с нами посотрудничать, как ты считаешь? Ладно, разберемся. — Он повесил трубку, улыбнулся довольно, постучал согнутым пальцем по блокнотному листку: — Вот она, тачка, Сергеич. Считай, что деньги у нас в кармане. Никуда теперь этим ребятам не деться. — Владимирыч поднялся, достал из сейфа пистолет в наплечной кобуре и, надевая ее, сказал деловито-весело: — Значит, ты доложи о сигнале «бдительных граждан» дежурному и вызови экспертов. Криминалиста и автотехника. Так? А я пока организую опергруппу и свяжусь с местным отделением, чтобы они подыскали понятых. И бланки чистые не забудь. Дело-то за тобой числится, тебе и оформлять.

— Хорошо, — Жигулов полез за бланками, спросил между делом: — А пистолет-то зачем берешь? На фига он тебе? Оружием махать — забота оперов. А мы — люди тихие, спокойные, уравновешенные. И потом, не солнцевских с таганскими брать едем, шелупонь какую-то. Они и так небось со страху уделаются. Да и чего им выпендриваться, на лишние статьи нарываться?

— Привычка. Можешь говорить, что хочешь, Сергеич, но с пистолетом я чувствую себя гораздо спокойнее. — Владимирыч натянул пиджак, скрывая кобуру. — А вот ты зря ствол себе не справил. Ей-Богу, зря. Хочешь, могу похлопотать перед начальством. Ты ведь знаешь, у меня в главке свояк сидит, так что — нет проблем. — В предвкушении крупного заработка он стал невероятно щедрым. — На всякий случай. Мало ли что.

— В случае «всякого случая» мне пистолет не поможет. Я, в отличие от тебя, за десять лет службы оружие всего два раза в руках держал. С трех шагов в дом не попаду, — натянуто засмеялся Жигулов. Странно, он не ощущал ни возбуждения, которое обычно бывает, когда заканчиваешь практически безнадежное дело, ни торжества. Наоборот, у Жигулова вдруг появилось дурное предчувствие. Определить бы источник этого предчувствия, да не было времени, чтобы как следует порыться в себе. Жигулов собрал чистые бланки в кожаную папку, спустился к дежурному зарегистрировать «анонимный» телефонный звонок «бдительных, законопослушных» граждан. Дежурный только кивнул понимающе — дознаватели и опера стараются не засвечивать свои источники информации без крайней необходимости, вот и валят все на «бдительных», — зарегистрировал звонок в журнале. Опергруппа — двое «чистых» оперов в штатском и патрульный сержант с автоматом, висящим поперек широченной груди, — уже топтались внизу, ожидая выезда, травили анекдоты и болтали за жизнь. Из-за решетки «обезьянника» тоскливо взирали трое «лиц кавказской национальности» да сочно сопел на деревянных нарах ранний забулдыга. Эксперты объявились минут через двадцать: криминалист — румяный жизнерадостно-шумный толстяк, и автотехник — солидного возраста молчаливый мужчина, с проседью и внешностью жэковского слесаря. Спустился со второго этажа Владимирыч, возбужденный донельзя, — запах грядущей награды становился все более отчетливым. Такой вот дружной компанией, оккупировав «УАЗ» и потрепанные «Жигули», покатили в сторону Кольцевой автодороги, в пятнадцати минутах езды от которой и раскинулся славный город-спутник Долгопрудный.

Славик сидел на лавочке в парке, против «нового» корпуса, и неторопливо, с удовольствием пил пиво и курил. С недоуменным любопытством рассматривал почти голые уже деревья, землю, скрытую рыжим ковром опавшей листвы, серое, жестко-картонное небо, повисшее над верхушками дубов и кленов. Артем подошел, присел рядом.

— А я думал, ты на лекциях, — сказал он, наблюдая за тем, как ребята с «режмасса» трусят по асфальтовой дорожке к старому корпусу. — Заочники, — констатировал здоровяк.

— Они уже полчаса носятся, — Славик глотнул пива, поставил бутылку на лавку, затянулся. — Аудиторию небось найти не могут, вот и бегают туда-сюда. — Выдержал паузу. — Костик не появлялся?

— Нет пока. Он же работает сегодня. А что?

— Да разговор у меня к нему есть.

— Насчет бабок этих фальшивых, да?

— И насчет бабок тоже. — Славик аккуратно погасил окурок о спинку скамейки, бросил в листву, сделал пару больших глотков, спросил: — А ты-то чего не на лекциях?

— Да так… — здоровяк пожал плечами. — Сходил, посидел, посмотрел — скучно. Народу — полторы калеки. Думаю: «Чего тут делать?» Ну и пошел тебя искать.

— Понятно, — Славик допил пиво, аккуратно поставил бутылку к ногам. — Поедешь со мной?

— Куда? — спросил здоровяк деловито.

— Выигрыш в «Русское лото» получить нужно. Думаю прокатиться на «Речной». В «Коммерческий кредитный». Составишь компанию? Артем поглядел на приятеля. По лицу здоровяка было видно, что он догадался об истинной причине интереса Славика к филиалу «Коммерческого кредитного банка». Однако задавать вопросов не стал, кивнул только серьезно:

— А что еще делать? Не психологию же слушать. Поехали.

— Костя, о чем вы думаете? Костик вздрогнул и оглянулся. Комната, в которой размещались кассовая служба и бухгалтерия, была впечатляюще мала и невзрачна. Похоже, Георгий Андреевич исповедовал принцип: «Чем меньше подчиненные любуются интерьером, тем больше у них остается времени на работу». Кроме Костика, в комнате находились еще две фотомодельные девушки — выпускницы соответствующих полугодичных курсов и, разумеется, чьи-то протеже, две женщины постарше, ну и сам царь и бог денежной службы — Степан Михайлович Тяглов. Он-то, всезамечающий, всезнающий, всепомнящий, и обратил жесткий царственный взор на Костика.

— Я… ни о чем.

— Напрасно. Лучше бы вы думали о работе. Костик вздохнул и придвинул к себе стопку бланков. Честно говоря, ему сейчас было не до бухгалтерии. Деньги, принимаемые и пересчитываемые двумя девушками, складировались в большой сейф, занимавший весь правый угол напротив двери. Суммы заносились в соответствующую ведомость. К ведомостям добавлялись «платежки». Документы сперва попадали на стол Костика, и тот превращал их в бумаги виртуальные, перенося в компьютер. Затем женщины сверяли полученные суммы с бумажными, подбивали баланс и отправляли Тяглову. Тот подводил окончательный итог, а вечером или утром следующего дня лично прослеживал отправку наличности в банк. По субботам Тяглов собирал все данные в полный и детальный отчет, который ложился на стол Конякина, чтобы хозяин имел возможность с удовольствием подсчитать, насколько богаче он стал за семь последних дней. Собственно, Костик сейчас думал не о Конякине. Он думал о деньгах, хранящихся в сейфе. Реальных, столь необходимых ему деньгах. Ведь если подумать, что такое для Конякина тринадцать тысяч долларов? Пустяк. Тем более что Костик хотел только взять взаймы, а потом отработал бы. Ночью убирал бы торговые залы фирмы, днем работал бы в бухгалтерии, совершенно бесплатно. И по выходным подрабатывал бы где-нибудь еще… Оставалось только поговорить с самим Георгием Андреевичем. Костик снова задумался. Ему скорее всего Конякин не дал бы и рубля. Попросить Аньку? Так ведь он дал ей слово не лезть в это дело и вот… Как сказать сестре о том, что теперь ему придется возвращать Димкин долг? Она, конечно, потребует получить деньги с Димки, но Костик не может этого сделать. Просто не может. Сказать при всех, что Димка — лжец, что он соврал насчет квартиры? Это невозможно. Совершенно невозможно. Но если нельзя обратиться к Аньке, нельзя получить деньги у Димки, что же ему делать? Ответ пришел сам собой. Ответ этот стоял рядом с Димкиным столом и смотрел на него, наклонив голову, поверх очков.

— Что с вами сегодня, Костя? Вы непозволительно рассеянны.

— Простите, Степан Михайлович… — Костик смутился на секунду, но мгновением позже его вдруг осенило. — Степан Михайлович, я могу поговорить с вами… э-э-э… с глазу на глаз?

— С глазу на глаз? — Тяглов казался удивленным. Он смерил сотрудника долгим взглядом, затем кивнул. — Ну что же, если это действительно необходимо… Пойдемте. Они прошли в буфет для сотрудников. Тяглов взял себе стакан чая, а Костик ничего не взял. Глядя, как Тяглов помешивает сахар в стакане, Костя помялся, собираясь с духом, и наконец выпалил:

— Степан Михайлович, вы не могли бы поговорить с Георгием Андреевичем? Тот быстро посмотрел на собеседника:

— Насчет чего поговорить, Костя?

— Я хотел взять… э-э-э… ссуду.

— Ссуду? Хммм… — Тяглов отпил из стакана и снова принялся мешать ложечкой, хотя сахар давным-давно растворился. — И какова, позвольте поинтересоваться, нужная вам сумма?

— Тринадцать тысяч долларов, — шалея от собственного нахальства, выдохнул Костя. Как в пропасть шагнул.

— Большие деньги, — раздумчиво проговорил Тяглов. — Очень большие. Особенно для человека вашего возраста. Простите, Костя, излишнее любопытство, но… зачем вам понадобилась столь крупная сумма? — Костя в двух словах объяснил ему ситуацию. — Понимаю, — кивнул Тяглов. — Родственные чувства — одни из самых сильных чувств. Я отношусь к ним с пониманием и уважением, но боюсь, что ничем не смогу вас порадовать. Обратившись к Георгию Андреевичу, вы не поможете ни себе, ни своей сестре. — Тяглов вздохнул. — М-да, Костя. Вам не позавидуешь. Определенно. Георгий Андреевич не из тех людей, кого можно разжалобить сентиментальными историями. Богат не тот, кто умеет зарабатывать, а тот, кто умеет сохранить заработанное. Он не даст вам денег, — подвел неутешительную черту Тяглов.

— А если бы попросила Анна? — Костик остро ощущал всю глубину собственного падения. — Насколько я знаю, Георгий Андреевич собирался на днях сделать ей предложение, и… он ведь не откажет будущей жене?

— Кто вам сказал насчет предложения? — прищурился Тяглов.

— Мне… — Костя покраснел. — То есть, я подумал, что… А что, разве это неправда? — спросил он вдруг с вызовом.

— Боюсь, что нет, — совсем уж понизил голос Тяглов. — Костя, мне очень не хочется причинять вам боль, тем более зная, как вы относитесь к своей сестре, но… Боюсь, что Георгий Андреевич уже сделал предложение…

— Аньке? — холодея от ужаса и стыда, спросил шепотом Костя. Тяглов покачал головой.

— Нет, Костя. Будущая жена Георгия Андреевича — совсем другая девушка.

— Откуда вы знаете? — зло спросил Костя. — Он что, сам вам об этом сказал?

— Нет, разумеется, — Тяглов тяжело вздохнул. — Думаю, вы прекрасно понимаете, Костя, что такие люди не обсуждают дела при нас, смертных. Просто я вчера заносил Георгию Андреевичу бумаги на подпись и… одним словом, слышал разговор Георгия Андреевича с будущим тестем. Это один из его деловых партнеров. Они обсуждали вопросы организации торжества и свадебного путешествия, покупки новой квартиры и мебели для молодых, ну и так далее. Мне очень жаль, Костя. Мне, честное слово, очень жаль.

— Он морочил Аньке голову два с половиной года, — пробормотал Костик. — Я убью его.

— Ну, это лишнее, — заметил Тяглов с усталой обреченностью мудреца, выслушивающего очередную глупость незрелого, горячего юноши. — Разумеется, вы не убьете Георгия Андреевича. Я не советовал бы вам даже обдумывать подобные идеи. Это очень опасное занятие. С точки зрения психики. — Он допил чай, поднялся из-за стола. — Мы закончили разговор?

— Да, — сухо кивнул Костик. — Закончили.

— Прекрасно. А теперь выбросьте из головы все, о чем мы тут говорили, — и за работу. Понимаю, у вас сейчас не тот настрой, но постарайтесь все же не смешивать работу и личную жизнь. Это совершенно разные вещи, друг друга никак не касающиеся. Впрочем… — Тяглов взглянул на часы. — Наверное, вы могли бы немного отдохнуть. Все равно через восемь минут обед.

— Да, — рассеянно ответил Костя, но тут же, словно бы спохватившись, добавил: — Нет. Я все-таки хочу поработать. Действительно. Не будем мешать личное с работой. Они вышли в коридор.

— Вы идите, Костя, — сказал Тяглов, — а мне еще нужно заглянуть по делам… — Он взялся за ручку двери туалетной комнаты. — Возраст, знаете ли.

— Да-да, — Костя зашагал по коридору, решительно сунув руки в карманы брюк и даже пытаясь беззаботно насвистывать. Тяглов несколько секунд смотрел ему вслед, затем усмехнулся, покачал головой:

— Глупый мальчик.

Нужный гараж был расположен в самом дальнем закутке. Даже имея четкую наводку, искать пришлось довольно долго. Вокруг громоздились темно-серые стальные коробки боксов, похожих друг на друга, как однояйцевые близнецы. Они тянулись бесконечными рядами, и в какой-то момент у Жигулова возникло ощущение, что он угодил в ловушку-лабиринт. Большая часть гаражей была заперта на массивные висячие замки, так что спросить: «Верной ли дорогой идем, товарищ?» — и то было не у кого. Ни души, как в пустыне. «УАЗ» катил по одной стороне гаражей, «Москвич» по другой. Искомый бокс оказался угловым. Ворота его были вызывающе распахнуты, а внутри красовалась «БМВ». Оба правых крыла машины лежали на полу. Дверцы стояли у стены. Вокруг колдовали трое мужиков очень вдохновенного вида. Одного из них Жигулов узнал по сутулой фигуре. Вчерашний знакомец из парка Горького. Милицейские машины остановились чуть поодаль. Владимирыч, Жигулов и парни из опергруппы, ускоряя шаг, направились к боксу. Эксперты и понятые остались на месте, ожидая, когда те закончат свою часть работы. Мужики заметили приближающихся милиционеров, заметили и короткий автомат на груди сержанта, застыли в нерешительности.

— Никому не двигаться! — гаркнул, подбегая, один из оперов, Коля Бадеев. — Милиция! Мужики переглянулись. Никто из них и не подумал броситься наутек. Владимирыч, Жигулов и оба штатских ввалились в бокс. Сержант остался у ворот, подстраховывая коллег.

— Руки на стену, — резко скомандовал второй опер, Олег Поликарпов. — Быстренько. И ноги на ширину плеч. Когда задержанные послушно выполнили приказание, Владимирыч засмеялся:

— Ну что, родные, попались? Попа-ались, милые. Попа-ались, голубчики. Стукач не шевельнулся. Вместо него ответил другой — тучный мужчина с узловатыми исцарапанными руками и черными от машинного масла ногтями.

— А в чем дело, граждане?

— Дело, дорогой ты мой, в том, что иномарочка эта три дня как в розыске числится. Угнанная она, иномарочка эта, — с недоброй усмешкой ответил Владимирыч. — Сергеич, давай протокольчиком займемся. Время — деньги. Иногда в буквальном смысле. Так что не будем тянуть кота за хвост. Жигулов, оглянувшись, позвал понятых:

— Товарищи, подойдите сюда, пожалуйста.

— Ну что, мужики, — весело и громко добавил Владимирыч, — нам по благодарности от начальства, а вам по трешке «общего». Лучше сами колитесь, по-хорошему советую.

— Чистосердечное признание… тра-та-та, тра-та-та. Наизусть уже, наверное, знаете, — поддержал следователя Коля Бадеев.

— Да в чем дело-то? — возмутился тучный. — Мы сотрудники авторемонтного кооператива. Хозяин этой иномарки пригласил нас для ремонта. Не хотел тачку в наш гараж буксировать. Ну и что в этом криминального? У нее же на лобовом стекле не написано, что она угнанная?

— Я тебе объясню сейчас, чего здесь криминального, — пообещал угрожающе-ласковым шепотом Олег Поликарпов. — Ты кому грузишь, козлиная морда?

— Спокойно, спокойно, — слегка охладил коллегу Жигулов. — Документы, удостоверяющие, что вы действительно сотрудники авторемонтного кооператива, имеются?

— Конечно, — с готовностью кивнул тучный. — В кармане робы. И наряд на работу там же. Все чисто, по закону. Ну сами подумайте, товарищ капитан. Если клиент просит отремонтировать его иномарку не в общем гараже, а на месте, это что, повод спрашивать у него документы на машину? Разве есть соответствующий закон или указ ГАИ?

— Ах, указы ГАИ нам нужны? — прищурился Владимирыч. — Ну я тебе устрою, умник. Ты у меня и указы вспомнишь, и законы, и еще кое-что. Года три будешь вспоминать.

— Погоди, Владимирыч, не горячись. — Жигулов достал из кармана робы тучного документы, накладную. Тот не соврал. На бумаге все выглядело гладко. Правда, в документах значилось всего две фамилии. — А это кто? — Жигулов кивнул на стукача. — Тоже сотрудник?

— Нет, — ответил спокойно тучный. — Это приятель. Понимаете, товарищ капитан, заказчик пообещал премию… за хорошую работу. И надбавку за скорость. А товарищ наш — в импортных тачках дока. Вот и позвали подработать. И нам легче, и ему на кусок хлеба с маслом. Ну и заказчик не в обиде. Работаем быстро и качественно. А угнанная машина или нет, нам лично до фени. Лишь бы за работу заплатили.

— Какая-то у тебя мелкобуржуазная философия, — прищурился Владимирыч. — Мещанская.

— Кстати, а заказчик где? — гнул свою линию Жигулов.

— Не знаем. Уехал куда-то.

— Вернется скоро?

— Начальник, ну вы и вопросы задаете, — осклабился золотой фиксой тучный. — Когда вздумается, тогда и вернется. Мы ему не указ.

— А как вы бокс закрывать собирались, орлы? — поинтересовался ехидно Коля Бадеев. — Только не говори, что пальцем. Я бы, может, и поверил, но вам же еще премию предстояло получать.

— Ну и что? — философски пожал плечами тучный. — Вернулся бы. Куда б он от такой красавицы делся? Владимирыч взял накладную, изучил внимательно, что только на вкус не попробовал, показал оперативникам. Бадеев хмыкнул:

— Слыхал, слыхал я про эту артель. Доводилось, — и объяснил специально для Жигулова: — Ходят слухи, что под этой самой «крышей» половина всех угонщиков работает. Кто поумнее, само собой. Накладные на работу, печати, штампы, все абсолютно законно, не подкопаешься. А стоит тачке уйти к покупателю, бумажки эти, — он указал на накладную, — в сортир спускают. В долгое плаванье. Вот где мафия, Анатолий Сергеич, да?

— К этим ребятам на кривой козе не подъедешь, — усмехнулся Владимирыч.

— Ничего, эксперты подъедут. Они у нас тоже не лаптем щи хлебают, — в тон ему ответил Жигулов. — Отпечатки снимут, замки дверные изучат, гнездо зажигания, все такое. Приступайте, товарищи, — обернулся он к экспертам. — А мы пока протокольчиком займемся…

Филиал «Коммерческого кредитного банка» располагался на Смольной, рядом с оптовым рынком. Подходя к банку, Славик замедлил шаг.

— Смотри, — сказал он Артему. — По углам видеокамеры. Инкассаторские машины уходят в специальный «отстойник». Видишь ворота справа? Над ними еще одна камера. — Славик оглянулся. — Но отход здесь удобный. Если на тачке. Ленинградка в двух шагах. Кольцо. — И, в ответ на настороженный взгляд здоровяка, поправился: — Теоретически, я имею в виду. Конечно, не хотите брать банк — не надо. Вольному воля. Но, если рассуждать абстрактно, отход удобный.

— Ну если абстрактно, — Артем тоже оглянулся. Он первый раз в жизни осматривал улицу взглядом грабителя. — Не. Ленинградка и Кольцо не годятся. Эти, — здоровяк двинул подбородком в сторону банка, — тревогу поднимут. Менты через пять минут на ушах будут стоять. ГАИ подключат, трали-вали. Лучше уж во дворы, тачку бросить и в метро. Здесь рядом. Славик взглянул на него с уважением.

— Молодец, старик. Дельная мысль.

— Может, и так… Только фигня это все. Ничего у нас не получится.

— Почему?

— Банк без оружия не ограбишь. А у нас стволов нет.

— Стволы достать можно, — заметил Славик. — Теоретически.

— Да теоретически-то можно. А вот на деле… — Здоровяк подумал еще несколько секунд. — Но даже если бы у нас пушки были, мы бы не смогли войти с ними в банк.

— А что такое?

— Да был я тут. Заходил один раз. У них сигнализация, как в этом… в аэропорту, ну и все такое. Так что ничего у нас не получится. Даже теоретически.

— Пойдем посмотрим, — предложил Славик. — Тем более что и повод имеется. Не съедят же они нас.

— Да кто их знает, — пробурчал Артем. Они поднялись по серым мраморным ступенькам, отстояли короткую очередь, вошли в узкий, изолированный от операционного зала предбанник и увидели высокую арку металлодетектора.

— Молодые люди, пожалуйста, по одному, — прозвучал справа строгий голос. Обладатель голоса, чернявый, похожий на цыгана мужчина лет сорока, смотрел на приятелей из-за толстого стекла, отделявшего предбанник от комнаты охраны. Кроме него, в комнате находились еще двое мужчин вполне внушительного вида, с кобурами, наручниками и газовыми баллончиками на поясах. Артем не стал перечить, вышел на улицу, и Славик услышал, как щелкнул, запираясь, замок. Со стороны улицы дверь была зеркальной, и увидеть снаружи то, что происходило внутри банка, не представлялось возможным.

— Оружие, газовые баллоны, электрошоковые устройства есть? — буднично поинтересовался цыганистый охранник.

— Откуда? — развел руками Славик.

— Пройдите через детектор. Славик ступил под арку, и тотчас зазвенел звонок.

— Что у вас в карманах? — уже строже осведомился охранник. Двое других тут же приняли «охотничью стойку».

— Сигареты, ключи, деньги, вот, билет лотерейный, — Славик продемонстрировал выигрышный билет как пропуск. Он, признаться честно, слегка растерялся.

— Ключи и монеты выложите, пожалуйста, на стол. — Стол — подобие школьной парты — стоял у левой стены. Славик свалил на него грудой ключи и мелочь. — Пройдите через детектор еще раз. На сей раз детектор презрительно промолчал.

— Проходите. Окошко номер четырнадцать. Направо. Славик забрал ключи и деньги, подошел ко второй двери, ведущей в зал. Щелкнул замок. В зале находилось человек десять посетителей и еще один охранник. Итого четверо, подумал Слава, косясь на дверь охранного помещения. Она располагалась в зале, и заблокировать ее, равно как и попасть внутрь, минуя металлодетектор, не представлялось возможным. Через минуту в зал вошел Артем.

— Ну? — спросил он страшным шепотом. — Что я тебе говорил? Впускают только по одному. Этот их агрегат звенит, даже когда в кармане ничего, кроме ключей, нет. Абздец.

— Надо вырубить охрану, — задумчиво пробормотал Славик, пристраиваясь в хвост короткой очереди.

— Как? У них стекло небось пуленепробиваемое. И потом… — Артем шумно выдохнул. — Знаешь, даже если бы я согласился пойти с тобой, то… стрелять ни в кого бы не стал. Одно дело ограбить банк, а другое — завалить охрану. На это я не согласен. Даже теоретически.

— Вот, знаешь, ты парень вроде не глупый, но иногда такую муть несешь — слов нет. — Слава дернул его за рукав. — Все. Хорош гомонить. На улице добазарим. Они подошли к окошку, Славик протянул билет.

— Ваш паспорт, пожалуйста, — равнодушно попросила молодая симпатичная кассирша.

— У меня нету, — хмыкнул озадаченно тот. — А зачем вам?

— Процедура такая, — с оттенком усталой обреченности ответила девушка. — Придется вам зайти в другой раз. Без документа, удостоверяющего личность, я не могу выдать деньги.

— Студенческий подойдет? — быстро нашелся Славик.

— Да, вполне. — Взяв студенческий билет, кассирша ввела данные в компьютер, достала из запирающегося передвижного столика купюры, отсчитала нужную сумму, протянула Славику вместе с бланком: — Распишитесь, пожалуйста.

— Какая у вас бюрократия, однако, — пробормотал тот, расписываясь. Он сунул деньги и студенческий билет в карман, подмигнул Артему: — Ну что, пора по пиву?

— Можно, — качнул головой здоровяк. От банка они свернули направо, зашли на рынок и купили по паре пива и по пакету чипсов.

— Так вот, насчет охраны, — вернулся к разговору Славик. — Никого валить мы не станем. Нужно просто их… заблокировать. Ну, к стенке поставить. Руки за головой, ноги пошире. И пушки отобрать, чтобы глупостей не наделали. — Он задумчиво отпил пива, похрустел чипсами. — Вот скажи, ты смог бы вырубить того парня в зале?

— В каком смысле? — насторожился Артем.

— Ну, «выключить», «отрубить», «накернить», «торец подрезать», «по кумполу наварить», как у вас в карате это называется?

— По-разному. Смотря как и чем бить.

— Ты меня понял. В общем, врезать ему разок, но так, чтобы он минут десять не рыпался. — Славик весело потягивал пиво, ел чипсы и глазел по сторонам. — Смог бы?

— Ну, смог бы, наверное, — предположил здоровяк. — Смог бы, — заявил он через пару секунд уже увереннее.

— Вот. Считай, что охранников осталось уже трое.

— Угу, — кивнул Артем, опустошая бутылку. — Зато все они сидят в запертой комнате. Дверь — кувалдой за полчаса не вышибешь. Пушек у нас нет, а если и достанем, то пронести их незаметно в главный зал не сможем. И вообще, — он решительно тряхнул головой, — чего зря гадать? Смог бы, не смог бы. Мы же договорились, что нам это не подходит…

— Договорились, договорились. — Славик тоже допил пиво и поставил бутылку на асфальт. — Ладно. Посмотрим, как дела пойдут. Если пойдут, — добавил он абстрактно.

Все оказалось даже проще, чем Костя себе представлял. Прежде чем уйти на обед, одна из сотрудниц заперла сейф, но… Существовало одно «но». Выходя из комнаты для разговора с ним, Костей, Степан Михайлович оставил на спинке стула пиджак. Обычный серый в рубчик пиджак с кожаными заплатками на локтях. Костя надеялся, что ему повезет. Он точно помнил, что не слышал характерного увесистого звяканья, когда они с Тягловым шли в столовую. Да и брюки сидели на главном бухгалтере подозрительно ровно. Связка, которую он обычно носил с собой, состояла из добрых полутора десятков ключей самого разного размера и веса. Когда Тяглов опускал связку в карман пузырящихся на коленках брюк, те сразу сползали на рыхлые бедра. В такие моменты возникало ощущение, что у главного бухгалтера в карманах пудовая гиря.

— Костя, вы пойдете обедать? — спросила у него Маргарита Иосифовна, седая, внушительных габаритов дама, не чаявшая в Косте души.

— Благодарю, Маргарита Иосифовна, но я совсем не хочу есть, — ответил тот сиплым от волнения голосом.

— Что с вами, Костя? Вы не простудились?

— Да… — Костя сглотнул, кивнул судорожно. — Наверное, я простыл.

— Вам надо принять аспирин. Импортный очень хорошо помогает при простуде.

— Спасибо. Я посижу пока. Может быть, станет лучше. Когда за бухгалтершами закрылась дверь, Костя поднялся и быстро пересек кабинет. Оказавшись у стола Степана Михайловича, Костя словно ненароком зацепил пиджак коленом. Послышался приглушенный звон. Связка была здесь. Тяглов забыл ее. Костя едва не закричал от радости. Удача сопутствовала ему. Он испытывал некоторое удовлетворение от того, что подлость не сойдет Конякину с рук. Разумеется, было бы совсем неплохо набить этому мерзавцу физиономию или, в крайнем случае, дать понять, что Анька отомщена, но… Костик отлично понимал: ни то, ни другое неосуществимо. Конякин был сильнее физически и имел определенное влияние в не слишком законопослушных кругах. Ему не составило бы труда стереть Костика в порошок. Оставалось упиваться победой тайно. Костик быстро наклонился и запустил руку в карман тягловского пиджака. Горячие пальцы нащупали прохладный металл ключей. Увесистая связка едва помещалась в ладони. Костик сжал ее с такой силой, что заскрипели суставы. От ощущения нереальности происходящего шла кругом голова, а бледное лицо заливал пот. В какой-то момент у Костика вдруг возникла уверенность, что за ним наблюдает кто-то невидимый, осуждающий. Он решительно отогнал неприятное чувство. Уйти, не закончив задуманного, он не мог. Это означало бы признать себя побежденным. Трусом. Костик быстро подошел к сейфу, сунул ключ в замочную скважину, повернул его с усилием. Толстая дверца неожиданно легко поддалась, и в образовавшуюся щель Костик увидел деньги. Невероятно много денег. Кучи денег. Горы. Монблан. Пачки проходили через его руки, но Костик даже представить себе не мог, сколько их скапливается в этом несгораемом шкафу. Он сглотнул, приоткрыл дверцу пошире и принялся запихивать тугие, приятно-тяжеленькие пачки за пазуху. Несколько бандеролек Костик сунул в карманы. Он старался выбирать только пачки с пятисотрублевыми купюрами, но несколько раз хватал и сторублевые. Остановиться пришлось из-за того, что стало трудно шевелиться. Костик буквально распух от денег. Предательски грохнув дверцей, он запер сейф, неуклюже, по-медвежьи, вернулся к столу Тяглова и, неестественно согнувшись, бросил ключи в карман пиджака. После этого он выключил свой компьютер, натянул плащ, — хорошо, что Анька заставила его носить не куртку, а плащ, — и вышел в коридор, прижимая руки к животу, словно его сразил внезапный приступ диареи. Вот и все. Он сделал то, что хотел. Сделал! Подлость наказана. Охранник не без сочувствия посмотрел на него, мокрого от пота, бледного, обмирающего не то от страха, не то от поющего в груди психопатичного торжества, — удалось! удалось же!!! — спросил:

— Что? Приболел? Костик только кивнул. Он спустился на лифте на первый этаж, вышел через главный вход и… остановился. Его уже ждали. В черной, как ночь, «Вольво» сидели Конякин, Тяглов и еще трое крепких ребят. Заметив подчиненного, Тяглов укоризненно покачал головой, сказал что-то беззвучно. Лицо Конякина осталось непроницаемым. Он поманил Костю пальцем. Все рухнуло. Костик невольно сбавил шаг. Эйфория мести растаяла, как утренний туман под солнцем. Конякин опустил стекло, приказал равнодушно:

— Садись в машину.

— Я… — начал было Костик, но Конякин оборвал его:

— Садись в машину. Тяглов выбрался из салона, глядя на Костю, пробормотал:

— Не ожидал от вас, Костя. Не ожидал. А с виду такой приличный юноша. Стыдно. Он снова покачал головой. Один из стриженых перебрался на переднее сиденье, Костику же пришлось сесть на заднее. Зажатый с обеих сторон, он чувствовал себя очень неуютно. Как таракан под пневматическим прессом. Конякин нажал на газ, и «Вольво» резво взяла с места. Через десять минут иномарка миновала Кольцевую дорогу. Костик подумал, что если закричать, позвать на помощь, то у него, возможно, будет шанс. Однако его надежды быстро развеялись. Вытащив из-под куртки пистолет и положив его на колени, один из стриженых посоветовал:

— Не дергайся, «крыса». Завалю. Костя понял, что его скоро убьют. Странно, но ему вовсе не было страшно. Только обидно, что не успел предупредить сестру. Анька же будет волноваться, с ума сойдет, где он да что с ним. Телефон оборвет. В милицию станет звонить, в «Скорую». А ее начнут футболить, как водится. И тогда она обратится за помощью к тому же Конякину. А эта скотина поцокает сочувственно языком и покачает головой. Мол, и в самом деле, куда это твой братец делся?.. У него ведь ни стыда, ни совести. Костик терзался этой дурацкой виной, словно, если бы он позвонил и сообщил, что его везут убивать, сестре стало бы спокойнее. Иномарка наматывала километры, уносясь все дальше от города. С обеих сторон сплошной тоскливой стеной встали черные стволы деревьев. Минут через двадцать «Вольво» свернула на неприметную, размокшую от дождей колею. Очевидно, летом сюда приезжали на пикники, но сейчас, глубокой осенью, в лесу, конечно, ни души. «Вольво» с надсадным ревом выбрасывала из-под колес фонтаны темной грязи. Она упорно продиралась все глубже в лес, будто уходящий от погони зверь. Иномарка одолела, должно быть, метров пятьсот, прежде чем остановиться. Крепыши выбрались из машины. Один из них ухватил Костика за волосы. Костик невольно ойкнул, дернулся, пытаясь освободиться, но мучитель держал крепко, со знанием дела. Он даже не улыбнулся, тянул серьезно и сосредоточенно, только приговаривая время от времени с легким налетом удивления:

— Еще упирается, сука, крыса вонючая. Упираться он будет, паскудина, тварюга, падло… Стоящий рядом «коллега» процедил через губу, с ленцой:

— Слышь, ты поаккуратней, Вован. Шею ему не сверни. Вован вдруг ловко дернул пленника влево-вниз. Тот даже не успел понять, что происходит, когда врезался лицом в спинку переднего сиденья. Из носа хлынула кровь. Костик испуганно зажал его ладонью, как учили когда-то в детстве. Конякин поморщился:

— Ну осторожнее, осторожнее. Не испачкайте мне там… В следующее мгновение, со словами: «Поупирайся мне, сука», Вован вытащил Костика из машины, рывком поставил на ноги. Ткнул пистолетом в окровавленное лицо.

— Так и стой, понял? — не то спросил, не то приказал он. — Дернешься — замочу, понял? Попробуй хоть пальцем пошевелить. Я тебе сам, лично, правое колено прострелю, понял? — Расстегнул на Костике плащ и принялся извлекать пачки денег, швыряя их на заднее сиденье иномарки, приговаривая: — Во нахапал, «крыса». Во нахапал-то… Последнюю пачку, лежащую во внутреннем кармане пиджака, Вован, правда, пропустил. Но это соображение Костика утешить уже не могло. Закончив «изъятие вещдоков», Вован наклонился к окошку машины.

— Кажется, все, Георгий Андреевич, — с ноткой угодливости сообщил он. Конякин обернулся, разгреб внушительную стопу, прищелкнул языком, заметил не то с деланным восхищением, не то с плохо скрываемой злостью:

— Солидно. Брать, так уж сразу до х… Правильно? — Он повернулся к бледному Костику. — Чего мелочиться. Тем более что хозяин — лох слепой. Ни хрена не видит и не понимает. На семьдесят штук баксов его уже «обул» и хоть бы хны. Он и ухом не повел. Чего бы не «обуть» еще на двадцать? Правильно? — Конякин нарочито медленно открыл дверцу, выбрался из машины, шагнул к Костику, остановился, глядя словно бы мимо, чуть в сторону. — Ты так небось думал, а? Выкладывай, раз уж попался. Так думал?

— Я — дурак, — вдруг, словно удивляясь внезапной, ясной и чистой мысли, сказал Костик. — Не надо было мне брать деньги.

— Чего уж теперь-то, — издевательски сочувственно развел руками Конякин. — Теперь уже поздно. Раньше надо было думать.

— Мне не следовало брать этих денег, — повторил Костя. — Мне следовало убить тебя. Хотя бы ради Аньки. Конякин посмотрел на него с искренним изумлением. Так смотрит слон, заметивший вдруг, что под ногами что-то лает.

— Что-что? — переспросил он. — Что ты сказал?

— Мне следовало убить тебя, — монотонно повторил Костя. Конякин усмехнулся, затем еще раз и вдруг захохотал во весь голос. А следом за ним засмеялись и трое крепышей. Создавалось ощущение, что Костик выдал чрезвычайно забавную шутку.

— Ты — сволочь, — сатанея от этого пренебрежительного смеха, выпалил он. — Гад. Я еще раньше говорил Аньке, что ей не следовало встречаться с тобой. Ты — обыкновенный похотливый кобель. Моя сестра не любит тебя! Конякин внезапно оборвал смех, сказал спокойно:

— А мне нас…ь. Или, может, ты думаешь, что я собирался на ней жениться?

— Ты… Костик кинулся на Конякина с кулаками, но Вован ловко подставил ногу, и тот растянулся в грязи, едва не ткнувшись разбитым носом в туфли Конякина.

— Правда, что ли, думал? М-да. Нет, я, конечно, сразу понял, что ты — м…к. Но что ты настолько м…к, мне даже в голову не пришло. На губах Конякина заиграла издевательская усмешка. Он с самого начала был уверен: этот сопливый студентишка не вернет ему денег. Просто потому, что у него их уже нет. Промотал, потратил на девок, на ширево, может быть. На водку. Да еще и весь курс угощал, наверное, паскуда, за его, Конякина, счет. Славно, должно быть, погуляли. В первый момент он хотел убить этого сосунка, но теперь передумал. У него появилась идея получше.

— Сестра твоя — самая обычная шлюха. Правда, она мне слишком дорого обходится. Слишком. За те деньги, что я потратил на вас обоих, можно было целый полк проституток с Тверской навербовать на год вперед. Да и трахается она не то чтобы очень. Так себе… Но висла, сучка, на шее — не оторвать. Пожалел я ее. Да и тебя, щенка сопливого, жалел. Надо было сестру твою раньше выкинуть в канаву, пустить по миру. И тебя, гумозник зачуханный, заодно. Хлопот бы не знал. Нет, нужны мне были проблемы… — Конякин тяжело вздохнул. — Мало того, что ты и сестра твоя жили, пили, жрали на мои деньги, так в благодарность еще и в карман ко мне залезли. Это сестра тебя подучила? Скажи честно? Анька твоя, сучка, да?

— Сам, — ответил Костик, поднимаясь. Он был покрыт грязью с ног до головы. От «клерковского» вида не осталось и следа. — Сам догадался.

— Да твоих куриных мозгов на такое не хватило бы, — брезгливо поморщился Конякин. — Анька, сучка, придумала. Ладно, я решу, как с ней рассчитаться. — Он схватил Костика за подбородок, запрокинул тому голову, чтобы заглянуть в глаза. — А ты небось думал, вам это дело просто так с рук сойдет?

— Только тронь ее, — прошипел Костик.

— А если трону? — снисходительно поинтересовался Конякин. — Что ты мне сделаешь? В милицию на меня пожалуешься? — И засмеялся. И остальные тоже засмеялись. Фраза показалась им забавной.

— Увидишь что, — твердо, без тени страха ответил Костик. — Увидишь.

— Угрожаешь, значит? — Конякин, не отпуская Костика, ударил его ногой в пах и, когда тот рухнул на колени, брезгливо отер перепачканные грязью пальцы о Костины волосы, бросил безразлично: — Проучите-ка этого го…ка. Только смотрите, не убейте. Пусть поживет пока. Последнее, что запомнил Костик, — наплывающие улыбки крепышей. Первым же ударом его опрокинули на спину, от второго он потерял сознание.

Новые хозяева иномарки объявились ближе к вечеру. Подъехали на темно-синей «семерке». К моменту их появления эксперты закончили осмотр «БМВ» и категорично заявили, что машина действительно та самая. Благо что нашли быстро. Всегда бы так. Заключение можно будет получить завтра с утра. Криминалист обследовал салон иномарки, снял отпечатки пальцев, пообещал свериться с картотекой, а дактилоскопическую карту представить уже вечером. С чем оба и уехали. Понятых тоже пришлось отпустить. Кто знает, во сколько хозяева объявятся? Может быть, до утра ждать придется. «Автоумельцев» увез вызванный наряд. Остались Жигулов, Владимирыч да опергруппа. Свет в боксе погасили, ворота прикрыли, оставив лишь узкую щель. Сидели в полумраке, переговариваясь вполголоса. Темнело быстро. Только что тусклый дневной свет вползал сквозь щель, причудливо выхватывая из мрака фигуры людей, и вдруг он стал мутным, серым, а там и вовсе пропал. Владимирыч, хронически не любивший темноту, повздыхал, посопел и выдал хриплым шепотом:

— Темно, б…, как у негра в… этом самом… У дверей завозился кто-то из оперативников, засмеялся тихо:

— Это жопа называется, Викентий Владимирыч. По голосу Жигулов узнал Олега Поликарпова.

— Поговори мне еще, похабник, — беззлобно ответил тот. — А то я сам не знаю, как это называется. — Однако, расценив реплику как одобрение, покряхтел, добавил: — Поясницу ломит. И нога затекла, зараза. В этот момент черноту прорезал ослепительно яркий свет фар подъезжающего автомобиля. В салоне машины орал магнитофон — в окрестных домах, наверное, дети просыпались. Тяжко ухали басы, лупил, как молотком по батарее, ритм-бокс. Жигулов поморщился и шагнул поближе к двери, не особенно таясь. Те, в машине, все равно ничего не слышали.

— Анатолий Сергеич, — зашептал сдавленно Коля Бадеев, — вы с Викентием Владимирычем лучше за машину отойдите. Отойдите за машину лучше, — он, когда нервничал, всегда повторялся. — От греха подальше. И вам спокойнее, и нам. А этих орлов мы сами срубим. Сами срубим орлов этих. Автомобиль остановился. Музыка смолкла. Обрушившаяся на гаражи тишина показалась Жигулову Божьей милостью. Хлопнули дверцы. Похоже, приехавших было двое. Обсуждали, как набили физиономию какому-то лоху. Точнее, один из приехавших говорил, а второй лишь тяжело мычал в ответ. У самого гаража пара остановилась. Их тела заслонили свет. Словоохотливый хмыкнул озадаченно.

— А мужики где? — спросил он удивленно после короткой паузы. И дальше настороженно: — Гараж чего-то открыт… — И взялся за створку. Жигулов увидел кончики его пальцев — неестественно белые в искусственном электрическом свете. А еще он увидел пистолет «ТТ», на мгновение мелькнувший в свете фар вороненым боком. И сразу же сообразил: первый, кто высунется из гаража, нарвется на пулю. Обязательно. Мысли пронеслись в голове мгновенно, мощно, как смерч. А вот крикнуть Жигулов уже не успел. Стоявший у дверей Коля Бадеев коротко и сильно саданул по пальцам бандита рукояткой пистолета и навалился на створку. За дверью охнули. Мгновение спустя Жигулов кинулся на подмогу оперативнику. Олег Поликарпов тоже не заставил себя долго ждать. Ударил по второй створке ногой что было сил. В образовавшуюся щель Жигулов увидел второго бандита — высокого гориллообразного парня в кожаной куртке и свободных спортивных штанах. Именно у него в руках был пистолет. Как раз сейчас гориллообразный поднимал его, целясь в темноту гаража. Кутерьма заваривалась серьезная. Владимирыч, сжимая «макаров», азартно рванул между стальными створками.

— Викентий! Ствол! — гаркнул Жигулов, но опоздал. Владимирыч вывалился из полуоткрывшихся ворот в тот самый момент, когда гориллообразный нажал на курок. Оранжевый отблеск выплеснулся на стальные стенки гаража. Владимирыч охнул. Вошедшая в грудь пуля откинула его назад, в масляно-бензиновую темноту. И пока он падал, гориллообразный успел нажать на курок еще дважды. В следующую секунду выскочивший на улицу Олег Поликарпов мощно ударил бандита ногой в грудь. Хорошо ударил, профессионально. Недаром был чемпионом округа по единоборствам. Гориллообразный, выронив оружие, отлетел на капот «семерки», перекатился через него и рухнул в грязь.

— Лежать, б… — заорал Жигулов, выскакивая на улицу. Против пистолетов да с голыми руками… смотрелось чрезвычайно эффектно. Как последний вопль камикадзе.

— На землю!!! — вторил ему Коля Бадеев, выпрыгивая в вечер, как в огонь. — На землю, сказал!!! Второй бандит — геркулесовского сложения парень в щеголеватом костюме и пальто — уже стоял с поднятыми руками. Растерянно лупал глазами. При виде вооруженных людей он заорал истошно, как на войне:

— Я сдаюсь! Сдаюсь! У него вполне мог оказаться пистолет под пальто. А вот у Жигулова-то его точно не было. И он, жутко боясь, что сейчас молодой Геркулес опомнится, достанет пушку и начнет шмалять по всему, что движется, от отчаяния хлестко и сильно врезал бандиту между глаз. Тот отшатнулся, охнув от боли и изумления, а секунду спустя Коля Бадеев ловко подсек ему ноги. Бандит распластался в жирной грязи. Жигулов навалился на него, перевернул лицом вниз, прижал коленом к земле. Коля Бадеев защелкнул на запястьях парня наручники.

— Полежи пока, тварь, — выдохнул он яростно. — Дернешься — пристрелю! Понял, нет? — И тут же Жигулову: — Ловко вы его. Где так намастырились в рожу бить? Вопрос был риторическим и потому остался без ответа. Грохнула о стену створка ворот. Жигулов быстро оглянулся. Коренастый сержант вдвоем с Олегом Поликарповым заканчивал «пеленать» гориллообразного. Бандит рычал от ярости, пытаясь вырваться. Со стороны здорово напоминало родео. Опер и сержант охаживали гиганта с двух сторон, не особенно заботясь о том, куда попадут.

— Руку, б…!!! — заорал сипло Олег Поликарпов, заворачивая громиле руку к лопаткам. — Пристрелю, сука!!! — И сержанту: — Гриша, руку ему держи!!! — Потянулся за наручниками. Жигулов решил, что они вполне управятся и без его помощи, метнулся к Владимирычу. Тот лежал на спине, дышал хрипло, мелко. В груди у него что-то страшно булькало, а из раны при каждом выдохе летели черные брызги. Жигулов опустился на колено, приподнял голову Владимирыча. Тот уставился на напарника белыми от боли глазами. В свете фар «семерки» стало видно, что изо рта у него сочится кровь.

— «Скорую»! — крикнул Жигулов, поворачиваясь к сержанту. — Быстрее! Пока патрульный, матерясь сквозь зубы и вытирая заляпанный грязью форменный бушлат, вызывал по рации «Скорую помощь», Олег Поликарпов подошел ближе, опустился на колено, стянул с шеи шарф, помог закрыть раны, пессимистично покачал головой.

— Две пули, — пробормотал он и вздохнул. — М-да. Повезло еще, что живой. На полсантиметра выше — и девчонки его остались бы сиротами. Подошел Коля Бадеев, рукавом куртки стер с лица грязную полосу, оглянулся на лежащих бандитов, процедил, тяжело дыша:

— Надо было вас обоих пристрелить, на хрен, при оказании вооруженного… Пристрелить надо было обоих. Ладно. Еще не вечер. Успеется. «Скорая» приехала минут через десять. Хрипящего Владимирыча уложили на носилки, погрузили в машину, и «РАФ», завывая сиреной, умчался. Жигулов, жадно затягиваясь сигаретой, проводил его взглядом. Он не стал спрашивать, куда повезут Владимирыча. И так известно: в Склиф, куда ж еще. Сержант пробежался по соседним гаражам, отыскал двоих понятых. Пока Жигулов составлял протокол, пока описывали вещи задержанных, оперативники осматривали «семерку». В бардачке обнаружился пистолет. Красноватый китайский «ТТ». Жигулов опустился на корточки, поинтересовался у Вована:

— Ствол твой?

— Нет, — ответил тот. — Не мой. Я вообще его первый раз в глаза вижу. И что у него… — он попытался мотнуть головой в сторону второго бандита, но закашлялся, сморщился от боли в отбитой груди, — …что пушка есть, тоже не знал. Честное слово. Вы же видели, я сам руки поднял. Сразу.

— «Бээмвуху» вы сработали? — спросил Жигулов. Отрицать очевидное было глупо, поэтому Вован кивнул потерянно:

— Ну да, мы. Но я не хотел. Это все Дукат. Давай да давай. Вот и дали, б… — Он снова сморщился, спросил, понижая голос: — Скажите, начальник, а мне зачтется, что я вам все рассказываю? Как чистосердечное? Зачтется?

— Это я тебе говорил «давай»? — вдруг яростно прохрипел гориллообразный. — Ты, петушара пархатый, козел паскудный. На штык отрихтую! Шею скручу, падло!

— А ты, сука, вообще молись, что живой до сих пор, — подал голос Олег Поликарпов.

— Толя… — Вообще-то они редко обращались друг к другу на «ты» на операции. Видимо, Коля Бадеев решил ломать традиции. — Посмотри. Жигулов обошел машину, переступив через лежащего на земле, яростно матерящегося Дуката. Бадеев протянул ему две стодолларовых банкноты.

— Под правым передним сиденьем лежали. Жигулов сразу понял, что держит фальшивку. Рисунок на обеих купюрах поплыл от влаги. Конечно, в банке их не обменяешь, а изготовить «куклу» для лоха из таких можно вполне.

— Откуда «гравюры»? — Жигулов обошел машину, продемонстрировал купюры Вовану.

— Из лесу, вестимо, — пробормотал тихо Олег Поликарпов. Вован же, болезненно кряхтя, повернул голову, скривился:

— Да один там… пытался расплатиться. Думал, видать, мы совсем без башки. «Фальшак» от настоящих не отличим.

— За что расплачивался?

— Да там… — Вован вздохнул.

— Лей, лей, — жестко сказал из открытой машины Коля Бадеев. — Колись, раз начал. А то ведь, не ровен час, мест в камерах может не хватить. Не хватить мест может, стало быть. Придется вас с приятелем в одну сажать.

— Посади, начальник, — многообещающе взревел Дукат. — Посади. Я этому шмаровозу вонючему…

— Закрой грызло, урод, — Олег Поликарпов наступил ему на спину чуть ниже шеи, вдавливая лицом в грязь.

— Из института культуры он, — торопливо пробормотал Вован. — Пацан один. На «шестерке». Поворачивал под красный и врезался нам в бочину. Точнее, в эту самую «бээмвуху». Ну, «развели» его, как водится, «по понятиям». Не в ГАИ же нам, в натуре, было обращаться, — последняя фраза явно высказывалась с претензией на юмор. Вован даже улыбнулся заискивающе, но никто улыбку не поддержал. — А он принес эти грины левые. Я ему их в рожу и кинул. Видать, эти две в салон залетели.

— Понятно, — кивнул Жигулов. — А что за пацан? Фамилия, имя, адрес?

— В общаге живет, на Левобережной, — испуганно поглядев на Дуката, ответил Вован. — А фамилия и имя в паспорте. У меня дома.

— Ясно, — Жигулов поднялся. — Олег, — обратился он к оперативнику, — мы с Колей тут пока все закончим, а вы с сержантом прокатитесь с этим орлом к нему домой и возьмите паспорт новоявленного «студента-финансиста».

Дверь открылась без всякого стука, и на пороге возникла рослая, мощная, как танк, комендантша. Уперев в крутые бедра красные мясистые кулаки, она обвела прицельным взглядом всех присутствующих — то есть Славика с Артемом — и осведомилась зычно, на весь коридор:

— Который тут Житков?

— Слазь, на фиг, — почти беззвучно закончил Славик и вопросительно вздернул брови: — Я — Житков. Чем обязан? Комендантша прищурилась подозрительно. Она уловила иронию в голосе подотчетного жильца, но вот понять, в чем же заключается ее смысл, так и не смогла.

— Иди, забирай снизу, — мотнула головой в сторону лестницы. — И учти, если он начнет тут дебоширить — сразу вызову милицию. Славик и Артем переглянулись.

— Кого забирать-то? — Славик явно пребывал в полнейшем недоумении.

— Дружка сваво, кого-о, — с бесхитростной брезгливостью сообщила комендантша и колыхнулась необъятным телом. — Иди, иди, пока он мне весь фойе не заляпал. Не то мыть заставлю.

— С Димкой, что ль, опять чего? — озадаченно хмыкнул Артем. Они поднялись и быстро вышли в коридор.

— Дверь закрывать надо, — гаркнула им в спины во всю мощь геликоновских легких комендантша. — Попрут чего, ко мне ведь прибежите жаловаться. Она прикрыла дверь, а Славик с Артемом уже катились вниз по лестнице. В фойе, у конторки вахтерши, стоял Костик. Вид его был ужасен. Левый глаз заплыл, переносица сровнялась со щеками, разбитые губы похожи на лепешки, волосы всклокочены и засохли кроваво-грязной коркой. Франтоватый костюм не виден из-под слоя грязи. Костик пошатывался. Похоже, ему было совсем плохо.

— Костя, — ребята кинулись к приятелю, подхватили его под руки. — Что с тобой? Под машину попал? Костя, ты меня слышишь? Костик медленно повернул голову. Левого глаза не было видно, но правый таращился на Славика неподвижно и страшно.

— Черт, — пробормотал Славик и сказал быстро Артему: — Его положить надо. Давай в комнату отведем.

— Может быть, милицию вызвать? — спросила явно перепуганная вахтерша. — И «Скорую помощь»?

— Не надо, теть Шур, — твердо ответил Славик. — Ни милиции, ни «Скорой». Мы сами его отвезем, если что. — Он заметил несколько крохотных капель крови на полу, предупредил: — Сейчас спущусь, затру. Не волнуйтесь. Он мысленно поблагодарил Бога. Грязь на Костике успела засохнуть, да и кровь уже запеклась. Подняв Костика в комнату, уложили на кровать. Тот стонал, словно каждое прикосновение вызывало невыносимую боль. Славик посмотрел на него, зло оскалился, взял тряпку и вышел из комнаты со словами:

— Пойду замою кровь. Артем же присел на корточки, сказал негромко Костику:

— Ты… это… полежи. Я быстро. Только воды принесу. Он взял кастрюлю побольше и направился в умывальник. Когда Славик вернулся, здоровяк, сидя на корточках у кровати, осторожно отмывал лицо Костика от грязи и крови. Славик бросил тряпку в угол, подошел ближе, остановился в метре от койки, принялся тяжело разглядывать избитого товарища.

— Хотел бы я знать, кто его так отделал, — сказал он негромко.

— Легкие отбиты, — в пространство констатировал Артем. — Вообще внутренности. Видишь? Кровь из уха сочится. Но ничего не сломано вроде.

— Вроде или не сломано? — Славик подошел ближе, наклонился над кроватью.

— Не сломано, — тряхнул кудлатой головой здоровяк, обмакивая платок в кастрюлю и продолжая обмывать лицо Костика. — Конкретно его отмутузили. На улице так не бьют. Тут специально старались. Чтобы не покалечить, но побольнее. — Славик потянулся за сигаретами, однако Артем сделал предупреждающий жест: — Не кури. У него легкие отшиблены. Начнет кашлять — больно будет. Славик сунул сигарету обратно в пачку. Тяжело присел на стул, положил подбородок на сцепленные руки, протянул многозначительно:

— М-да-а-а.

— Что? — не оборачиваясь, уточнил здоровяк.

— Вчера приезжали эти уроды за деньгами. Костик занял бабки, оказавшиеся фальшивкой. А сегодня его избили. Да как. Удивительно, что он вообще до общаги добрался, не помер по дороге… Костик закашлялся, застонал.

— Сейчас, Костик, — забормотал заботливо Артем. — На вот, водички попей. Полегче станет. — Он поднес кружку к разбитым губам приятеля и стал лить воду тонкой струйкой. — Много только нельзя. Если внутренности отбиты, больнее будет. Здоровяк шмыгнул носом. Славик с удивлением посмотрел на него.

— Ты чего это? — Тот лишь отмахнулся, отворачиваясь к окну. — Эй, — Славик схватил приятеля за мускулистое плечо, попытался повернуть к себе. Здоровяк легко вырвался, но Славик успел увидеть блеснувшую на его щеке слезу. — Плачешь, что ли? — изумлению его не было границ. Артем только всхлипнул и совсем по-детски вытер нос рукавом.

— Жалко пацана, — просипел он. — Он же мухи не обидит. Тебя когда-нибудь били?

— Меня? — Славик покачал головой. — Было дело. Но так — нет. Ни разу. А тебя?

— Один раз. В школе. Старшеклассники. Хотели деньги отобрать. Мамка на завтрак дала. А я уперся. Ну и накидали мне пачек. Мало не показалось. И шилом в спину ткнули. Чтобы боялся.

— Костя… — Славик придвинулся ближе. — Костя, ты меня слышишь? — Костик повернул голову, и на Славика уставился черный, залитый кровью глаз. — Тебя из-за денег избили? Ты, если говорить не можешь, не говори. Кивни. — Костик едва заметно наклонил голову. — Из-за тех, которые мы заняли для Димки? — Костик подумал секунду, затем снова кивнул. Он не врал. Деньги, занятые им у Евгения, были первопричиной. Остальное — следствием. — Понятно, — протянул Славик. — Это Евгений постарался? Его парни? — Отрицательное движение головой. — Нет? Ты уверен? «Да».

— А кто? Костик только закрыл глаза. Рассказ получился бы слишком длинным. Костик не смог бы столько говорить. Он сейчас был занят другим — изо всех сил сдерживал крик боли, комком засевший в груди.

— Но из-за денег Евгения, да? — уточнил Славик. «Да».

— Мы же договорились, что вернем деньги через месяц, когда Димыч продаст квартиру. Костик собрался с духом, разлепил рваные лепешки губ, прошептал что-то, едва ворочая огромным, как подушка, языком.

— Что? — Славик наклонился ближе. — Повтори, я не расслышал.

— У Димы нет квартиры, — прошептал Костик.

— Как нет? — Славик даже выпрямился от изумления. Повернулся к Артему, повторил ему: — Он говорит, что у Димки нет квартиры.

— Как нет? — Лицо у Артема вытянулось.

— Кто тебе сказал, Костя? — требовательно спросил у Костика Славик. Слабое шевеление губ: «Евгений».

— А он-то откуда знает?

— По своим каналам… И еще он сказал… вернуть деньги… в три дня… — выдохнул Костя и закрыл глаза.

— Ты понял? — Славик повернулся к здоровяку.

— Я ему морду набью, — мрачно и решительно заявил тот.

— Я говорю не о том. Я говорю вот о чем. Кто на Костика наседал, чтобы он нам с деньгами помог?

— В каком смысле?

— Ну кто его уговаривал? — пояснил Славик. — Кто ему «песни пел» про квартиру Димкину и все такое?

— Ну мы.

— Вот именно.

— Ну? И что?

— Тем, — Славик подозрительно прищурился, — ты действительно не понимаешь или это ты так прикалываешься?

— Не понимаю, — ответил тот.

— Костик помог нам. Теперь наша очередь. Мы должны помочь Костику.

— А-а-а, — протянул Артем и тут же сделался безумно деловит. — Так я же и предлагаю, настучим как следует этому Евгению в голову и расписку Коськину заберем. Пусть потом хоть удавится.

— Отличное предложение, — съерничал Славик. — Отличное. Он давиться не станет. Пришлет вместо себя человек пять с бейсбольными битами и устроят тут… разбор полетов. Его, — кивок на Костика, — убьют. А следом и нас, да?

— Ну ладно, — решительно махнул рукой Артем. — Я плохо соображаю. Ладно. Зато ты у нас умный. Может, скажешь, как Костику помочь?

— Деньги нужно достать. Понял? Деньги.

— Я согласен. Где? Опять предложишь банк грабить? Очень умное предложение. Оружия нет. Машины нет. Плана нет. И вдобавок двое нас. Димка отказался. Костик вон… — Артем указал на неподвижно лежащего Костю. — Сам видишь. Он теперь неделю лежать будет. А вдвоем без мазы. Вдвоем налетим. Конкретно.

— Димка согласится, — упрямо заявил Славик. — Он теперь в долгу не только перед своими бандюками, но и перед нами. Про Костика я даже не говорю. За Костю нашему Димычу вообще стоило бы башню открутить. С оружием тоже… решим как-нибудь.

— Как-нибудь, — повторил здоровяк, заботливо накрывая избитого Костю одеялом. — Пушки — не леденцы. В палатке не купишь.

— В палатке — нет. Но если знать место, то вполне можно купить.

— А ты знаешь такое место?

— Знаю, — подтвердил Славик.

— Где?

— У Рашида. Артем несколько секунд смотрел на него, приоткрыв рот, затем упрямо тряхнул головой.

— Рашид… Рашид — парень серьезный. У него пушки есть, наверное. В крайнем случае, достать может. Только вот где деньги взять? За оружие-то платить придется.

— Банк возьмем — расплатимся.

— Этот… бульон из яиц получается. Как в том мультфильме. Грабил он, грабил и все раздал потом. Без копья остался. На фига такое счастье?

— Разойдемся как-нибудь. А насчет плана… — добавил Славик. — Имеется у меня одна задумка.

— Какая?

— Потом расскажу. Когда пушки достанем. — Он легко поднялся. — Схожу посмотрю, Рашид у себя или шмонается где-нибудь. А ты пока за Костиком пригляди. — У дверей Славик обернулся: — Если объявится Димыч — не выпускай его. Артем кивнул с таким видом, что Славик сразу понял: Димыч выйдет из комнаты только через Артемов труп. Рашида на месте не оказалось. Дверь открыл плечистый охранник, выполнявший заодно и функции секретаря. На вопрос визитера он вполне дружелюбно сообщил, что хозяин обедает.

— Шашлычную знаешь? Там он, — басил охранник, косясь одним глазом во включенный телевизор. — Будет часа через полтора-два. Но, слышь, если у тебя дело срочное — сам сходи. Недалеко ведь. Славик знал, что недалеко. Он даже не стал заходить за курткой. Так и рванул под мелким накрапывающим дождем, сунув руки поглубже в карманы, старательно втягивая голову в плечи. Зал был пуст, если, конечно, не считать Рашида и четверых парней, сидевших с ним за одним столиком. Двоих «чиграшей» Славик видел и раньше, а вот еще двоих встречать прежде не приходилось. Они о чем-то говорили Рашиду, сосредоточенно пережевывающему шашлык, а тот слушал, глядя в тарелку и молча кивая в ответ. Славик подходить не стал, деликатно остановился у стойки. Тихо бурчал телевизор. Голубоватые блики играли на боках батареи бутылок. Полумрак создавал интимную атмосферу, приглашая расслабиться. Белый, хрустящий крахмально бармен мгновенно отреагировал:

— Что-нибудь будете заказывать?

— А-а-а… Пожалуй, нет… — ответил Слава достаточно громко, чтобы обратить на себя внимание Рашида. Увидев «посетителя», Рашид перестал жевать, вопросительно двинул бровями, как бы спрашивая: «Ко мне?» Славик кивнул утвердительно. Рашид показал на место рядом с собой. Двое незнакомых оглянулись. Славик отметил, что они совсем молоденькие, наверное, еще школу не закончили. Следили за тем, как он подходит, и глаза у обоих были странными. Жадно-завистливыми.

— Садись, — буркнул Рашид, отправляя в рот очередной кусок мяса. И, не меняя интонации, не поворачивая головы, добавил: — Завтра хочу видеть остальные деньги. Не принесете — сам за ними приду. Только плохо будет. Беда будет. Все. Пошли на х… — Оба молодых сразу же вскочили, словно сидели на раскаленной жаровне и только и ждали разрешения встать. Шустро, почти на полусогнутых, метнулись к выходу, бормотнув торопливо на прощание: «Спасибо, Рашид». — А-а-а, — брезгливо выдохнул тот. — Говно. Не люди. Слово не держат, деньги всегда ищут. Суетятся. Туда-сюда. Говно. Зачем пришел? — Он говорил, как дышал, ровно, не прекращая трапезы, не глядя на Славика. — Выпить хочешь?

— Спасибо, нет, — Славик поерзал. Ему вдруг стало не по себе.

— Зачем пришел тогда?

— Рашид, — Славик облизнул губы. — У меня к тебе дело.

— За Диму просить пришел? — Рашид цыкнул зубом. — Тоже говно. Не проси. Машину не нашел, деньги не нашел, сам испугался, тебя прислал. Артема прислал. Четыре дня осталось. Боится, отвечать не хочет. Говно.

— Я не насчет Димы, — Славик вдруг понял, что невольно сбивается на подобострастный тон. — Дима сам за себя отвечать теперь будет. Я по другому делу.

— Ну? Говори, что за дело? — Рашид вытер салфеткой уголки губ.

— Понимаешь… — и, понизив голос до едва различимого шепота, закончил: — Мне нужны пушки. Пистолеты. Серьезные. Три штуки. В кредит. На лице Рашида не дрогнул ни один мускул. Он словно и не слышал сказанного.

— Артем с тобой? — спросил только.

— Не важно. Мне…

— Важно, — резко оборвал Рашид. Славик вдруг понял, что, обратившись к Рашиду за помощью, он уже вступил в другой мир. Мир, живущий по своим законам. В нем иные приоритеты. И линии поведения несколько отличаются от тех, к которым он, Славик, привык. — Ты пришел ко мне. Я не звал — сам пришел. Я не прогнал, сижу, разговариваю. Поэтому, когда спрашиваю — отвечай. Три ствола. У тебя две руки. Кто возьмет третий ствол? Артем?

— Артем, — покорно ответил Славик.

— Так и знал, — вздохнул Рашид, и Славику почудились в этом вздохе нотки сожаления. — Хочешь шашлык, Слава? Покушай, выпей водки и уходи. Я про стволы не слышал. Ты не говорил.

— Ты не можешь достать пушки?

— Зачем «не могу»? Могу, — безразлично дернул плечами Рашид. Мотнул головой на «чиграшей». — Им достал. Тебе — не хочу.

— Нам очень нужно, Рашид, — серьезно попросил Славик. — Я никогда ни о чем тебя не просил, ты знаешь… Это первый и последний раз.

— Знаю. Все говорят: «Первый раз». Потом приходят второй раз. Потом третий. Пока не умрут. Зачем стволы, Славик? Ты голый ходишь? Жить негде? Сто долларов дам. Купи штаны, в общежитии за кровать плати. Голодный ходишь? Кушай шашлык. Я заплачу.

— Да не нужен мне твой шашлык. Мне стволы нужны, — упрямо ответил тот.

— Жалко. Думал, ты умный. Артем умный. Они, — кивнул в сторону двери, за которой только что скрылись двое молодых, — глупые. Наркоши. С башкой не дружат. Скоро умрут. Не жалко. Тебя жалко. Станешь таким же. Это не для вас. Ты — другой. Артем — другой. Полезешь — умрешь быстрее, чем эти, — еще один кивок в сторону двери. — Подумай.

— Нам нужны стволы, — повторил в очередной раз Славик. — Пожалуйста, Рашид.

— Значит, дурак, — констатировал Рашид. — Жалко. Думал — умный. Ошибся. Много бабки хочешь? Красивая жизнь хочешь? Крутой стать хочешь? Ладно. Три штуки баксов за ствол.

— Так дорого? — удивился Славик.

— Говоришь: «достань». Говоришь: «надо». Говоришь: «пожалуйста». Говорю: «на, бери» — сразу: «дорого», — философски и совершенно безразлично ответил тот и вновь принялся за шашлык, запивая его кока-колой. — «Надо» всегда дорого. Можешь купить дешево — иди, покупай.

— Хорошо. Я согласен.

— Когда надо?

— Завтра.

— Будет завтра. Три ствола — десять.

— Ты же сказал по три штуки за ствол, Рашид?

— За «завтра» штуку. Всего десять. Хочешь — бери. Не берешь — значит, не надо.

— Беру, — решительно тряхнул головой Славик. — Деньги отдам через четыре дня.

— Не отдашь — пеняй на себя, — Рашид вдруг повернулся к собеседнику и первый раз заглянул тому в глаза. От этого взгляда по спине Славика побежали мурашки. — Бить не буду. Убью. Другим дам еще срок — тебе не дам. Потому что дурак, сам лезешь. Подумай, последний раз говорю. Лучше встань, уйди. Я не обижусь. Стволов не будет. Умный будешь. Живой будешь. Он отвернулся и снова занялся шашлыком.

— Когда зайти за пушками?

— Утром, — Рашид остался равнодушен. — Никого не приводи. Артема не приводи. Сам приходи. В девять.

— Хорошо. Спасибо, Рашид. Славик поднялся и пошел к выходу. Хрустящий бармен проводил его безразличным взглядом. Эта шашлычная принадлежала Рашиду. Потому-то он и «заседал» тут. Сколько к нему приходило народу — не счесть. Но бармен предпочитал не помнить их. На такой работе, чем короче память — тем длиннее жизнь. Туго «ойкнула» дверная пружина. Дверь, пропустив порцию электрического вечернего света, мягко закрылась. Рашид неожиданно бросил нож и вилку на стальную плоскую тарелку, оскалился, словно зверь, цыкнул зубом, выругался по-татарски, громко и смачно.

Войдя в кабинет, Жигулов порылся в справочнике, отыскал Склифосовского и набрал номер.

— Институт, — озаботились на том конце провода.

— Из двести сорок второго беспокоят. К вам часа три назад доставили нашего сотр… Да. Двойное огнестрельное. Да. Все точно, барышня. Королев Викентий Владимирович. Да, будьте так добры. Хорошо, подожду. Трубка — две точки опоры. Щека и ухо. Если держать трубку умело, вполне можно использовать в качестве подпорки. Что Жигулов и сделал, рассеянно листая паспорт «фальшивомонетчика», некоего Дмитрия Ледягина. Фамилия была совершенно незнакомой. На память-то Жигулов никогда не жаловался. На зрительную в том числе. Так что с уверенностью мог сказать: по ориентировкам Ледягин не проходил. Может быть, конечно, мальчик новенький. Но это только осложняет дело. Сравнивать не с чем. «Президенты» выполнены на вполне приличном для любителя уровне. Не похоже, чтобы провинциальный мальчик мог организовать печатный процесс подобного уровня. Даже для относительно примитивной фальшивки требуется достаточно высококачественная и весьма дорогая техника. А тут студент, да еще института культуры. Можно сказать, вообще не студент. Ни рыба, ни мясо. Откуда у него деньги на технику? Разве что сидит под солидной, крепкой «крышей»? Тогда что это за «крыша»? Солидные люди таким леваком не заинтересуются. Им нужна работа экстра-класса. Да и Жигулову не приходилось слышать о «всплывших» на их участке фальшивках. Ладно, посмотрим, что скажут эксперты, исследующие купюры.

— Вы слушаете? — спросили на том конце провода, далеко спросили, словно с другого края земли. — Все в порядке с вашим коллегой. Состояние стабилизировалось. Он прооперирован и сейчас спит. «Смерть, — вздохнул про себя Жигулов, — тоже состояние стабильное. Стабильнее не бывает».

— А когда его можно будет навестить? — спросил он.

— Через три дня, — отрубил голос, срываясь то ли на раздражение, то ли на враждебность. — В часы, отведенные для посещений. Гудки посыпались, как горох. Жигулов недоуменно повесил трубку. Какие это «отведенные часы»? Хоть бы уточнила, что ли… Он закрыл паспорт Ледягина, сунул в карман, направился в дежурку. Старший лейтенант, Миша Амелин, принимал звонки. Самое горячее время еще не наступило, но дыхание его ощущалось вполне отчетливо. Пошла косяком бытовуха. Благополучно начавшие днем дозрели. Понеслись души в рай. Сковородки, ножи, топоры, железки разные, веревки, стулья, табуретки, все в ход пошло.

— Что, Миша, — Жигулов вошел в дежурку, — работа накрыла девятым валом Айвазовского?

— И не говори, — ответил тот, снимая трубку на очередной звонок. — Двести сорок второе, старш' лейт'нант Амелин. Слушаю вас. И что, сильно буянит? Адрес? — по ходу дела он быстро записывал причину вызова в журнал. — Группа выезжает. Вот не живется людям спокойно, — пробормотал, вызывая патрульный экипаж и диктуя адрес. Повернулся к Жигулову. — Как дела, Толя? Чем там у вас все закончилось?

— Нормально, — ответил тот спокойно. — Эксперты с машиной работают, пушки проверяют.

— А Владимирыч как?

— В порядке. Заштопали. Стабилизировали, как выразилась одна телефонная дама.

— Эти, — Амелин мотнул головой в сторону КПЗ, — колоться еще не начали?

— Пока нет, — Жигулов достал паспорт фальшивомонетчика, полистал. — Слушай, Миш, запроси-ка Центральную по поводу некоего Ледягина Дмитрия Палыча, семьдесят восьмого года рождения. Не числится у нас за ним никаких подвигов?

— Тебе срочно?

— Лучше бы сегодня.

— Сделаем.

— Спасибо, Миш. Если что, в ближайшие полчаса я буду у себя. Мимо прошел Олег Поликарпов, помятый, перепачканный.

— Толя, я тебе не нужен больше? — спросил на ходу, только сбавив шаг.

— Слушай, Олежек, — Жигулов повернулся к нему. — Один вопрос. Кого могут заинтересовать фальшивые купюры подобного качества? Я имею в виду криминальные круги. Оперативник остановился, подумал.

— «Лохотронщиков», «кукольщиков», «кидал». Мелочь. В основном вокзальных, либо работающих с приезжими. Москвичей на подобное фуфло давно уже поймать трудно.

— А у тебя знакомых в «линейных» нет?

— Ну есть пара ребят, конечно. У всех знакомства имеются, куда же без них… — пожал плечами оперативник.

— Олежек, не в службу, а в дружбу, выясни для меня, не всплывали ли в последнее время мошенничества с такими вот «гравюрами»? Я, само собой, могу официальный запрос направить, но на это времени уйдет уйма, сам знаешь.

— Хорошо, — кивнул Поликарпов. — Выясню.

— Спасибо, Олежек. По гроб жизни буду обязан.

— Да ладно, — отмахнулся тот. — Как Владимирыч? Ты не звонил?

— Звонил. Все в порядке. Оклемается. Олег кивнул серьезно:

— Этих… когда допрашивать будешь?

— Завтра, ближе к обеду.

— У меня с утра острых дел вроде не намечается. Позови, если понадоблюсь.

— Хорошо. Жигулов пошел вверх по лестнице, слыша, как за спиной Миша Амелин снова снял трубку и забормотал серьезной скороговоркой: «Двести сорок второе, старш' лет'нант Амелин. Слушаю вас…» Жигулов шагал к своему кабинету, сортируя на ходу «неотложные дела». Составить постановление о заключении под стражу сегодняшних «героев», завизировать его в прокуратуре, потом постановление о раздельном содержании подследственных в сизо, куда они вскоре будут помещены, и тоже завизировать. Затем постановление об этапировании в это самое сизо. И тут придется ставить «высочайшую» подпись. Потом отправить телефонограмму в юридическую консультацию о выделении задержанным защитников. В этом случае, слава Богу, росчерк начальственного пера не требуется. Постановление об обыске на квартирах задержанных и… Еще два десятка различных постановлений и назначений. Составить, завизировать в прокуратуре, внести в опись документов по данному уголовному делу, приобщить к делу уже обнаруженные вещдоки, выписать постановление о возбуждении уголовного дела по статье 186 УК РСФСР — «Изготовление фальшивых денег»… Ну и так далее, и так далее, и так далее. Ужас. Работы невпроворот. Сдохнуть можно. Ладно, бюрократией он займется завтра с утра. Заслужил право на короткий отдых, как победитель. А насчет задержанных… Посидят ребята в КПЗ лишнюю ночь, ничего с ними не сделается. Все одно им в зачет срока пойдет. А срок обоим светит немалый. По совокупности, лет на десять каждый они «навеселились». И отделенческая камера — не самая худшая из всех существующих. Единственное, что Жигулов считал необходимым сделать немедленно: составить официальное сообщение родственникам задержанных о месте содержания их чад под стражей и порядке свиданий. С утра же первым делом нужно встретиться с Конякиным и договориться относительно помощи семье Владимирыча. Все-таки Викентий две пули получил за его «БМВ», чуть с жизнью не распрощался. Господи, сколько работы, вздохнул Жигулов, входя в кабинет, устраиваясь за столом и доставая чистый лист.

Когда из коридора донесся их смех, Славик сразу напрягся. После разговора с Рашидом он как-то изменился. Артем это видел, но не понимал, в чем дело, а Славик объяснять ничего не стал. Сказал только: «Стволы будут завтра утром». Все. Следующие три часа они провели в молчании. Лишь изредка, когда Костя просил пить, перебрасывались короткими фразами, типа: «подай кружку», «придержи ему голову» или «смотри, не пролей». Артем, при всей своей неразговорчивости, молчанием тяготился. Он пробовал предложить Славику партию в шахматы, но тот только усмехнулся невесело и махнул рукой.

— Это… — сказал Артем, когда напряжение в комнате сгустилось настолько, что показалось — его можно резать ножом. — Сеструхе Коськиной надо позвонить. Предупредить. Она же волнуется небось.

— Позвоню, — отрубил Славик. — Позже. В эту секунду в коридоре засмеялись. Димка с Милой возвращались с прогулки. Славик выпрямился, уставился на дверь, как на врага. Артему отчего-то показалось, что приятель сейчас кинется в драку.

— Ты не горячись, — предупредил здоровяк, касаясь плеча Славика. Тот даже не пошевелился. Когда дверь открылась и на пороге появились весело улыбающиеся Димка и Мила, он резко поднялся.

— Мила, выйди, пожалуйста, — голос Славика звучал предельно сухо. Димка мгновенно подобрался. С лица девушки медленно сползла улыбка, уступив место недоумению, а то, в свою очередь, сменилось тревогой.

— Что случилось? — спросила Милка, глядя то на сурового Славика, то на серьезного Артема.

— Выйди, пожалуйста, — с трудом сохраняя остатки вежливости, попросил Славик. — У нас к Диме имеется серьезный мужской разговор.

— Так, — девушка побледнела. — Я никуда не пойду. Если это из-за машины, то…

— Это не из-за машины, — в голосе Славика прорезалась откровенная злость. — Мила, выйди, серьезно тебя прошу.

— Если не из-за машины, тогда тем более не выйду, — Милка шагнула в комнату, закрыла за собой дверь. — Что случилось? Димка демонстративно сунул руки в карманы. Он знал за собой вину, но считал, что ни Славика, ни Артема эта его вина не касается. И то, что происходило сейчас, — не более чем желание Славика закрепить свое место лидера, еще ниже опустив его, Димку.

— Ну? — спросил он с откровенным вызовом.

— Так сколько стоит, говоришь, твоя квартира? — тоном, не предвещавшим ничего хорошего, поинтересовался Славик.

— А тебе-то какое дело? — Димка тоже напрягся. В воздухе отчетливо запахло дракой. Артем быстро поднялся, готовясь броситься к ребятам и растащить их, если дело все-таки сведется к маханию кулаками.

— Да мне-то как раз есть дело, — остро усмехнулся Славик. — Мне есть дело, — и указал на кровать. — Вон оно лежит — мое дело. Костик сам за себя спросить не может, поэтому я у тебя спрашиваю.

— Да мне по хрену, что ты спрашиваешь, понял? — окрысился Димыч. Милка быстро подошла к кровати, увидела избитого Костю и в испуге закрыла рот ладошками.

— Посмотри, посмотри, — Славик держался жестко, как стальной лом. — Впечатляет, правда?

— Ой, Господи, — пробормотала Милка. — Кто это его так?

— Ты неправильно ставишь вопрос, — глаза Славика оставались темными и злыми. — Надо спрашивать: «За что это его так?»

— За что?

— А ты вон у него спроси, — Славик двинул подбородком в сторону молчавшего Димки. — Он знает.

— Ну, может, ее-то не будем впутывать? — с угрозой не то предложил, не то предупредил Димка.

— Дима! — Милка повернулась к нему. — О чем он говорит? Что случилось?

— Поинтересуйся, за сколько и когда наш Димочка намерен продать свою трехкомнатную квартиру. И когда вернет деньги, за которые сегодня избили Профессора.

— В чем дело, Дима? — спросила Милка. — Что-нибудь произошло?

— Ты еще на меня наедь, — рявкнул Димка на девушку и снова повернулся к Славику. — А ты, знаешь, лучше не лезь. Мы с Профессором сами этот вопрос утрясем.

— Да поздно уже трясти-то, — ответил тот веско. — Из-за твоего «кидалова» Евгений изменил условия. Сумму, которую ты занял, плюс проценты, Профессор должен вернуть через два дня. К среде.

— Ладно. Я понял. Денег у меня нет, это ты втолковал всем. Твои предложения? — Димка сел, закинул ногу на ногу. — Хочешь, чтобы я последние штаны продал? Давай продадим. Хочешь, прямо сейчас сниму. Только никто за них тринадцать штук баксов не даст. Кстати… Профессор тоже у нас не с кристально чистой совестью ходит. Мне, например, он фальшивые баксы подсунул. Меня из-за него чуть не убили. Вообще, еще неизвестно, чем все закончится. — Димка помрачнел. — Что я еще такого сделал, что вы принялись на меня наезжать? Соврал насчет квартиры? Да, соврал. И что? Повеситься мне теперь из-за этого, что ли? Не стану я вешаться. У меня, между прочим, положение ничуть не лучше, чем у Профессора. Он должен тринадцать, я — пятнаху. Вместо десяти. Морду ему набили? Так и мне набили вчера, — Димка посмотрел на Артема. — Вон, Шварценеггер видел своими глазами. Подтвердить может. Баш на баш получается.

— Это ты так думаешь, — подал голос Артем. Дима спокойно достал из кармана сигареты, закурил. Здоровяк вдруг шагнул к нему, схватил тлеющую сигарету, швырнул на пол и раздавил.

— Не кури, — с отчетливой угрозой в голосе сказал Артем. — Профессор дышать не сможет. И это… Тебя никто и не бил. Профессора били, а тебя так… разок стукнули, и всего делов. Так что за тобой должок. Вон ему, — и снова кивнул на неподвижного Костика.

— Ага, а мы, стало быть, все из себя честные, благородные, — пробормотал Димка. — Когда, значит, на экзаменах надо было списать, мы лучшими друзьями были. А как только везуха ко мне жопой повернулась — сразу ноги в руки и в кусты. Ну, спасибо, дружбаны. Спасибо. За верность, за преданность, за искреннюю дружбу. Артем насупился. В чем-то упрек Димки был справедлив. Тот действительно помогал ему на письменных экзаменах отвечать на билет, давал «шпоры», подсказывал старательно.

— Ты нам мозги не канифоль, — Славик почувствовал, что упускает инициативу, а инициатива сейчас была важна, как никогда. Без третьего участника придуманная им схема ограбления банка была априори обречена на провал. Вообще-то он не был уверен в Димке как в напарнике, но… на безрыбье и рак свистит. — К тому же мы говорим о разных вещах. Это называется не предательство, а справедливость.

— Еще один справедливый выискался, — пробормотал Димка. — За мои бабки в кабаки ходить да пиво жрать молодец был. А теперь в общественные обвинители записался, да? Славик вдруг усмехнулся и, по примеру Димки, сунул руки в карманы джинсов. Он успокоился и сразу же стал словно на голову выше собеседника.

— В общем, так, — произнес спокойно. — Послезавтра мы идем грабить банк. Честно говоря, я бы с тобой не то что разговаривать, ср… — он стрельнул взглядом на бледную Милку, — короче, в один сортир не вошел бы. Насчет пушек мы договорились. План у нас есть. Машину завтра присмотрим. Но нам понадобится третий человек, а с тебя причитается.

— Вы что, с ума сошли? — вдруг громко спросила Милка. — Вы все тут с ума посходили, что ли? — Она пошла к Славику. — Ты только послушай, что ты говоришь. А ты? — девушка повернулась к Артему. — Димка же выручал тебя столько раз! Что же вы накинулись на него… Испугался человек, с кем не бывает! Испугался!

— Угу, — хмыкнул Славик. — И пугался три дня. Так пугался, бедный, что всех нас обманул. Не только Профессора, всех! Мы просили за тебя перед Костиком! Профессор рассчитывал на нас, на наше слово, — Славику отчего-то вспомнился Рашид. Серьезный, брезгливо-надменный, произносящий: «Говно. Слово не держат». — А получилось, что мы его подставили.

— Да вы совсем ополоумели, — Милка едва не сорвалась на крик. — Ты подумай, что ты предлагаешь! — Она наступала на Славика, как танк, и остановить ее он не мог, поскольку сказать ему было нечего. — Ты предлагаешь идти грабить банк, да? Вас убьют там всех. Всех. И тебя, и его, — указала на Артема, — и Димку. Поможет это твоему Костику, а? Если вас убьют всех? Поможет?

— Не убьют, — ответил хмуро Славик, отступая под ее нажимом. — Я все продумал. Если нас будет трое…

— Не убьют, так арестуют. Кому от этого станет легче?

— У меня отличный план, — возразил он. Впрочем, если уж сказать по чести, ее уверенность в дурном обороте дела поколебала и его решимость. И это было плохо. — Нас не поймают, если все сработают как надо. Димка обязан нам помочь. Он виноват.

— Ты никому не поможешь, — сказала Милка, глядя Славику в глаза. — Не поможешь. Наоборот. Сделаешь хуже.

— Слушай, — тот поморщился, — давай мы без тебя разберемся, что теперь хуже, а что лучше, ладно? Димка молчал, пытаясь быстро просчитать ситуацию.

— Надежный план? — спросил он вдруг. — Расскажи мне.

— Сперва ответь, пойдешь с нами? — возразил Славик.

— Нет уж, — Димка криво усмехнулся. — Я не собираюсь рисковать головой из-за твоей глупости. Расскажи о своем плане, и тогда я решу, идти с вами или лучше дома посидеть. Славик и Артем переглянулись.

— А что? — пробасил здоровяк. — Справедливо.

— Ладно, — кивнул Слава. — Садись за стол, побазарим. Да, Мил, — он повернулся к девушке. — Знаешь, ты все-таки лучше уйди. Меньше слышишь — меньше знаешь. Так надежнее.

— Ну нет, — категорически отрубила она и демонстративно устроилась за столом. — Если Дима согласится идти, я пойду вместе с ним. В конце концов, это и меня касается тоже.

— Чего? — У мальчишек поотвисали челюсти. Ничего подобного никто из них не ожидал.

— А что такое? — прищурилась Милка. — У тебя ведь совершенно надежный план. Или ты врешь?

— Почему вру? — смутился Славик. — Не вру. Надежный план, только…

— Что «только»?

— Просто я подумал, это дело не для женщин и…

— Это дело не для дураков, — резко оборвала его Милка, — но тогда что вы все здесь делаете?

— Слушай, — обиделся Славик, — я тебя, кажется, не оскорблял.

— Это только кажется, — возразила она. — Ну что, ты так и будешь стоять соляным столбом или, может быть, расскажешь нам, что придумал? Славик понял ее замысел. Милка сообразила, что просто так их не разубедить, и выбрала иную тактику. Попыталась поменять их с Димкой местами. Отгородить его, Славика, от остальных. Если Артем и Дима откажутся идти на «дело», он один тоже не пойдет. Славик многозначительно шевельнул бровями.

— Расскажу, конечно. Просто мы ждали, пока ты сядешь. Гусары стоят, пока дамы не займут свои места, — вполне спокойно ответил он. — Хочешь идти с нами — ладно. Тебе решать. А план мой заключается вот в чем…

— Бред, — категорически заявила Милка, когда он закончил излагать свой замысел. — Сплошные «если» да «может быть». А говорил, стопроцентное дело.

— А что? — Димка потер ладонью затылок. — Мне нравится. Вполне приличный план. Может сработать.

— Пойми, — Милка повернулась к нему. С Димкой она разговаривала мягко, увещевающе, совсем не так, как с остальными. — Если план сорвется, мы все сядем в тюрьму. Лет на пять. Когда решаешься на такое… на такой поступок, ты должен не думать, а быть уверен, что все пойдет именно так, как ты и запланировал. А у Славика через слово «если». Он даже не знает наверняка, как положено действовать службе безопасности в подобных ситуациях. А что, если они схватятся за оружие? Как тогда, а? Кто-нибудь из вас готов стрелять?

— Да ладно, — отмахнулся Димка. — Что ты пургу нагоняешь? Ежу понятно: ничего они не станут делать. Побоятся. Увидят пушки и лапки кверху поднимут.

— Испугаются в других посетителей попасть, — согласился Славик. — И потом, у нас ведь будет преимущество: внезапность.

— Преимущество для дураков, — упрямо ответила Милка. — В службе безопасности работают профессионалы. Для них ваша внезапность — пустой звук.

— Думай, как хочешь, — пожал плечами Славик. — Я не собираюсь тебя уговаривать. О тебе с самого начала речи не было. — Он повернулся к Димке. — Ну вот, я рассказал тебе мой план. Что ты теперь скажешь?

— Нормальный план, — ответил тот. — Давай попробуем. Я с вами.

— Я тебя одного не пущу, — категорично заявила Милка.

— Да ладно, — в голосе Димки послышалось раздражение. — Что ты, в самом деле, как с маленьким. Прав Славка, не для тебя это дело.

— Ладно, — кивнула она. — Вы взяли деньги, вышли из банка, сели в машину, а она не завелась. Как тогда?

— А мы движок глушить не будем, — пробурчал Артем. — Заводить не придется.

— Глушить не будете? А если у вашей машины с незаглушенным двигателем «ноги вырастут», пока вы там с охраной разбираться станете? Пешком пойдете? Или деньги занесете обратно, скажете: «Покараульте, товарищи, наши денежки, пожалуйста, пока мы новую машину себе найдем». Так? Славик вздохнул. Милка была права. Да он и сам думал, что четверо сработали бы гораздо чище, чем трое, но брать с собой девчонку?.. Согласившись десятью минутами раньше на ее участие в деле, он рассчитывал на то, что она все-таки испугается.

— Не знаю, — наконец сказал Славик. — В принципе, я не против, водила нам пригодился бы, тем более что и делать ему ничего не придется. Сиди себе в машине, потом три минуты езды и все. Но насчет тебя персонально не знаю… Решай этот вопрос с Димкой. Он за тебя отвечает.

— А чего? — Тот пожал плечами. — Хочет идти — пусть идет. Я ей не указ. Хотя…

— Я против, — угрюмо буркнул Артем. — От девчонки в таком деле пользы не будет. Одни заморочки на свою голову. — Он покосился на Милку. — Ты только не обижайся. Вот вы тут сказали: «водила». А спросили, она машину хоть водить умеет? Мальчишки дружно посмотрели на Милку.

— Что скажешь? — поинтересовался вкрадчиво Славик. Он даже обрадовался, что Артему удалось подловить Милку. Не хотелось ему впутывать ее в это рисковое дело.

— Я не ас, конечно, — решимости у девушки сразу поубавилось. — Но по школьной площадке хорошо каталась.

— Не пойдет, — здоровяк откинулся на спинку стула. — Нам оттуда улепетывать придется со всех ног. Это тебе не это… не по школьной площадке кататься.

— Дима поведет. — Милка сжала кулачки. — Зато у меня есть собака. Кавказец. Кличка Гори.

— Не понял? — растерялся Артем. — А при чем тут собака?

— Славик сказал, что охранники будут вынуждены выйти из своей комнатки? Правильно? А если не выйдут? Или сначала милицию вызовут?

— А собака-то при чем? — не понимал Славик.

— Я знаю, как заставить их выйти из комнаты, — торжественно возвестила Милка. — Это и будет мой вклад в общее дело.