Патриция Поттер Черный Валет

ПРОЛОГ

Шотландия, 1746 год

Кровь. Потоки крови, окрасившей весь мир багряно-алым цветом смерти.

В тот день Рори Форбс очутился в таком аду, который не мог бы привидеться и в самом страшном сне.

Гром орудий, лязг сабель, крики. И стоны. Стоны раненых и умирающих воинов.

Тем же, кто остался в живых, не суждено будет забыть эти крики до самой смерти. Им никогда не обрести покоя и не найти успокоения, ведь, казалось, господь лишь равнодушно наблюдает с небес за тем, как его сыны беспощадно убивают друг друга. Похоже, спаситель давно покинул Шотландию и скорее всего просто забыл о том уголке торфяных болот и пустошей, что назывался Каллоден.

Бой продолжался совсем недолго. Уже через несколько минут после начала дневной атаки вересковая пустошь оказалась залита кровью. Над оставшимися в живых и пытавшимися спастись ранеными была учинена настоящая резня.

Рори был хорошо подготовлен к сражению. Он убил нескольких своих противников, но ведь и они пытались убить его. И вот теперь — спустя час — битва почти закончилась, превратившись, увы, в безжалостное побоище. С ужасом озираясь вокруг, Рори вдруг понял: ничто больше не сможет заставить его участвовать в этом кошмаре!

— Никакой пощады! — сквозь не стихающие вопли и крики донесся приказ Камберленда. — Никакой пощады.

Выронив свою окровавленную саблю, Рори застыл посреди буйства смерти. Внезапно донесшийся откуда-то сзади стон вывел его из оцепенения. Он оглянулся и всего лишь в футе от себя увидел лежащего на земле воина, одетого в плед клана Макферсонов. Кровь хлестала из глубокой раны у него на груди и пенилась на губах.

— Воды, — прошептал раненый.

Господи, если бы можно было никогда не приходить в себя, оставаться в забытьи или попросту исчезнуть. Боже, пускай это окажется лишь страшным сном.

— Кончай его! — пронзительный голос отца, похоже, мог вернуть мертвеца с того света.

Это было выше его сил. Вместо того чтобы вновь взмахнуть саблей, Рори наклонился к мужчине и поднес свою флягу к его губам, чтобы тот смог напиться. Но не успело пролиться и несколько капель, как брат Рори, Дональд, оттолкнув его, вонзил в грудь шотландца свой острый клинок.

— Никакой пощады! — Брат подхватил клич, жажда убийств затмила его взгляд, и бурлящая кровь прилила к лицу, уже и так красному от чужой крови.

С ужасом взирал молодой воин на дело рук своего старшего брата, с трудом понимая, что происходит. В юности Рори воспитывался в английской семье, впитав в себя сам дух рыцарства и благородства. Но именно этому и не было места здесь, на поле Каллодена. Он услышал доносившиеся из-за холма отчаянные крики женщин, оставшихся в лагере побежденных. Похоже, английские солдаты добрались и туда. Истерзанное сердце Рори вновь сжалось от тревоги и боли. Господи, ну чем же виноваты эти несчастные женщины? Волоча за собой окровавленную саблю, Рори шел спотыкаясь, не разбирая дороги. Он не остановился даже тогда, когда услышал брошенное ему вслед братом горькое слово:

— Трус!

Рори уходил прочь с поля, понимая, что не в его власти остановить эту кровавую бойню. Единственное, что он мог сделать, это отказаться участвовать в этом тотальном убийстве.

— Рори! — услышал он голос отца. — Какого черта ты прячешься. Вернись!

Но ни проклятия, ни угрозы отца уже не могли остановить его. Так же, как и обвинения брата в трусости. Рори не желал больше оставаться участником резни, в которой целые шотландские кланы пали под огнем королевской артиллерии, где неопытное мужество встретилось с совсем иной силой и оставшимся в живых был отрезан путь к отступлению.

Никогда прежде Рори не встречал такого бесстрашия и отваги, с которыми сражались горцы на Каллоденском поле. Увы, приходилось признать, что судьбой ему было предназначено оказаться на неправой стороне. Форбс знал это с самого начала. Недоброе предчувствие закралось в душу молодого человека еще тогда, в Эдинбурге, когда он получил письмо отца с приказом вернуться домой, в Бремор.

Это случилось уже после того, как их родственник лорд Ричард Форбс выступил против тех, кто присоединился к принцу Чарльзу, а отец Рори отделился от клана и открыто поддержал герцога Камберлендского, обещавшего за верность земли и почести.

Слова о верности и чести мало что значили для Рори Форбса. Юноша ненавидел Бремор с царившей здесь повсюду жестокостью. Без сожаления оставив свой родной дом, он перебрался в Эдинбург, где умелые руки и сообразительность могли принести хороший доход в игорных домах, а также радушный прием и теплую постель у женщины как высокого, так и низкого сословия. Отец Рори никогда не возлагал на своего младшего сына особых надежд, а тот и не стремился понравиться старому Форбсу. Заслужив себе славу мота и кутилы, Рори тем самым нанес болезненный удар по гордости отца.

Но когда прозвучал призыв к битве, даже он, беспечный Рори, ни минуты не сомневался в том, что будет сражаться.

Не из-за того, что боялся лишиться наследства или прослыть трусом. Ему были чужды как излишняя гордость, так и стремление к риску. И все же честь и достоинство воина заставили его взяться за оружие.

Какая злая насмешка судьбы! Ведь в этом бою не было места ни чести, ни достоинству!

Рори едва мог дышать. До недавнего времени он думал, что у него нет сердца, что оно давно превратилось в камень — отец постарался все сделать для того, чтобы убедить своего сына в этом. Столько горьких и унизительных слов было сказано в его адрес, что в конце концов младший Форбс и сам ясно ощутил всю никчемность своего существования. Но теперь ужас, испытанный от кровавого зрелища заставил его по-новому взглянуть на себя. Разве способен человек без сердца чувствовать такую боль и сострадание?

— Рори, черт побери, вернись!

Он слышал голоса, но ни проклятия, ни угрозы уже не могли его остановить. Поднявшись на вершину холма, он огляделся. Отсюда открывался не менее ужасающий вид. Солдаты в красной форме мелькали повсюду. Одни раздевали убитых, другие добивали раненых. Опустив глаза, Форбс взглянул на свои руки. Запекшаяся кровь темнела на ладонях грязными потеками. Плед также был весь забрызган кровью. И лицо… Сняв свой берет с кокардой черного цвета, цвета сторонников короля, Рори швырнул его на землю и направился туда, где несколько солдат в британской форме стерегли лошадей. Здесь пасся и его конь — большой серый мерин.

— Собираетесь сбежать, сэр? — поинтересовался один из мужчин.

— Мы разгромили якобитских ублюдков! — с гордостью воскликнул другой. Его налитые кровью глаза похотливо горели, хотя одежда самодовольного вояки не была запятнана кровью, а шпага так и осталась в ножнах.

Рори не ответил. Вскочив верхом, он поскакал подальше от ужасных звуков битвы, в которых смешались выстрелы, лязг оружия, стоны раненых. Он спешил к ручью, чей прозрачный поток несся прямо с гор. Только там можно смыть кровь с рук и ненадолго успокоить душу. Увы, молодой человек знал, что незаживающая рана навсегда останется в его сердце.

Вдалеке королевские солдаты добивали отступавших якобитов. Крики и стоны доносились даже сюда, и, пришпорив коня, Рори погнал его прочь от этого невыносимого зрелища. Через час показались холмы, с которых начинались земли клана Форбсов. Добравшись до ручья, Рори вдруг услышал крик и не раздумывая направил коня к тому месту, откуда он доносился. Увидев трех женщин и двух детей, Форбс остановился. Трое британских солдат выгнали несчастных из крытой соломой хижины. И до того, как Рори успел приблизиться к ним, один из солдат швырнул нож в пожилую женщину, в то время как другая, помоложе, склонилась над маленьким мальчиком, закрыв его своим телом.

— Не смей! — закричал Рори, осаживая коня.

Трое военных посмотрели на него снизу вверх, пытаясь определить, на чьей стороне сражался этот незнакомец, принадлежал ли он к армии короля или к войску якобитов. Неизвестный воин мог оказаться мятежником, ведь на нем не было черной кокарды, символа сторонников его величества. Тень сомнения явственно читалась на грубых солдатских лицах.

Без сабли, которая осталась лежать на поле битвы, Рори чувствовал себя неуютно. Выхватывая из-за пояса пистолет, он полностью отдавал себе отчет, что у него есть всего один выстрел. Один выстрел и кинжал. И еще клокотавшая в нем ярость.

— Враг за холмом, а не здесь, — отрывисто бросил он.

— Герцог сказал, мы должны убивать всех мятежников, будь то мужчины или женщины.

— А я говорю по-другому, — дерзко произнес Рори, наблюдая, как одна из женщин склонилась над той, что упала, а другая обхватила испуганных ребятишек и тихо укачивала их, пытаясь успокоить.

— А ты не мятежник ли, спасающий свою шкуру? — поинтересовался англичанин.

— Нет! — рявкнул Рори. — Но я предлагаю вам вернуться на поле битвы.

— Вот только закончим здесь кое-что, — отозвался один из мужчин и внезапно схватил самую молодую из женщин.

Рори прекрасно осознавал возможные последствия своих действий. Тех, кто нарушал приказы Камберленда, ждала виселица. Но ему было все равно. В его ушах все еще звучали крики раненых и женщин. Он презрительно взглянул на солдат. Эти люди не были на поле битвы. Эти трусы крадучись шныряли по окрестностям, насилуя и грабя тех, кто слабее. И он боялся, что в следующие несколько недель еще много таких грабителей пройдутся в поисках наживы по холмам всей Шотландии.

— Убери руки от нее! — Рори сам удивился тому, с какой злостью и ненавистью произнес эти слова. Он сжал бока лошади коленями и отпустил поводья, потянувшись левой рукой к кинжалу, торчавшему за поясом. Он едва заметил, что его споран отвязался и раскрылся, рассыпая вокруг все свое содержимое.

Один из солдат подался назад, прицеливаясь из пистолета, в то время как другой выхватил саблю, готовясь к бою. Третий продолжал удерживать девушку. Немного поодаль маленькие мальчик и девочка, испугавшись, крепко вцепились в юбку матери.

Рори выстрелил в солдата, державшего пистолет, и с удовлетворением увидел, что тот рухнул на землю. По поводу убийства этих людей у него не было никаких сомнений. Вынув ноги из стремян, он прыгнул на второго солдата, целясь кинжалом прямо в грудь. Мужчина ловко увернулся от удара и стремительно взмахнул саблей. Острая сталь полоснула Рори по руке. Не обращая внимания на резкую боль, он навалился на своего противника, швырнул его на землю. Наступив на руку, державшую клинок, Форбс нагнулся, чтобы забрать его, но тут услышал за спиной женский крик.

Этот крик спас ему жизнь. Рори успел повернуться как раз в тот момент, когда третий солдат отпустил девушку и ринулся на него с поднятым кинжалом. Одним взмахом меча Форбс распорол ему грудь и, пока тот, согнувшись, падал, метнулся ко второму, все еще лежавшему на земле.

Ругаясь, второй солдат пытался достать из-за пояса свой кинжал.

— Я бы предпочел не делать этого, — произнес Рори, приставив кончик сабли к горлу мужчины. — Забери своего друга, и убирайтесь отсюда. — Он понимал, что поступает глупо: если его узнают, это будет все равно что подписать себе смертный приговор. Он надеялся лишь на то, что под слоем крови и грязи, а также под двухдневной щетиной узнать его довольно сложно. Так или иначе, но он решил: пусть будет что будет, он не станет больше убивать.

Солдат скосил взгляд на кончик сабли, застывший у его горла, и еле заметно кивнул в знак согласия, но в его глазах сверкнула ненависть. Мужчина медленно поднялся и пристально посмотрел в лицо своему победителю. Он был намерен запомнить его навсегда. Затем противник Рори наклонился, помог подняться своему раненому товарищу, и оба побрели в сторону болота.

Только убедившись, что королевские воины удалились на безопасное расстояние, Рори обратился к женщинам. Одна из них спокойно смотрела на него. Дети продолжали крепко держаться за ее юбку: девочка тихо плакала, а мальчик уставился на Рори своими большими карими глазами.

— Благослови вас бог, сэр, — сказала она.

Девушка склонилась перед умершей пожилой женщиной. Когда она поднялась, Рори заметил, что ее темные глаза сверкают от ярости.

— Они убили ее! — воскликнула она.

— Вы должны уйти отсюда, — отрывисто бросил Форбс.

— Вы якобит. — Они не спрашивали его, они просто знали. По черному от крови и грязи пледу женщины вряд ли смогли бы определить, к какому клану принадлежал их внезапно появившийся спаситель.

— Неважно, кто я. Якобиты потерпели поражение. Как случилось, что вы оказались здесь?

— Я Кейт Макдональд. А это моя золовка Дженни. Мой муж и его брат сражались на стороне принца Чарли. Мы пришли сюда с ними. Но на рассвете они отослали нас прочь. Я думаю, они боялись, что… нам может грозить опасность. Умоляю, скажите нам хоть что-нибудь о них!

Кровь на его одежде вполне могла принадлежать ее мужу, и это его смутило. Вина за смерть тех отважных людей, что сражались и погибли за свою свободу, тяжелым бременем лежала на сердце у Рори. Как хотелось ему успокоить несчастных, но, увы, это было выше его сил. Вряд ли кто-нибудь выжил в той страшной бойне.

Его молчание было достаточно красноречивым. Женщины горестно переглянулись, на их застывших, посеревших лицах застыло отчаяние.

— Мы должны пойти к ним! — воскликнула Кейт.

— Нет, — остановил ее Рори. — Где ваш дом?

— К северу отсюда.

Оглядевшись, он выругался про себя.

— У вас нет лошадей? — Он не спрашивал, скорее констатировал факт.

— Мы шли с войсками.

Рори тяжело сглотнул. Он слышал приказ! Камберленд распорядился убивать всех якобитов. Женщин. Детей. Герцог сделает все, чтобы не осталось никого, кто снова смог бы поднять знамя против его брата, короля Георга.

Рори покачал головой.

— У вас есть друзья, к которым вы могли бы пойти? Родственники? — в надежде спросил он.

— Я останусь и найду своего мужа, — отчетливо произнесла молодая женщина.

— А дети? Вы что, хотите и их тоже принести в жертву? Думаете, ваш муж хотел бы этого?

Кейт схватила детей и прижала к себе.

— Вы не можете здесь оставаться, — повторил Рори. — Войска Камберленда обыщут все вокруг. Будет лучше, если вы спрячетесь в пещере, которая находится на том холме. Я покажу дорогу, а потом пришлю кого-нибудь с едой для вас. Когда станет не так опасно, мы придумаем, как переправить вас домой.

— Почему вы делаете это? — спросила старшая из женщин, подозрительно глядя на него.

— Потому что мне так хочется, — холодно ответил Форбс. — Так вам нужна моя защита или нет? — Его ответ прозвучал гораздо более резко, чем ему самому хотелось. В конце концов, он не собирался ввязываться в это. Но как же он мог бросить беспомощных детей и женщин, за которыми началась охота, как за дикими зверьми! Он никогда бы себе этого не простил.

Женщины посмотрели друг на друга, потом на детей. Их мать неохотно кивнула.

Двое солдат виднелись вдали, они с трудом пробирались по болоту, но все-таки шли и очень скоро дойдут до своих и все расскажут, и тогда кто-нибудь обязательно вернется за мятежниками.

Времени оставалось совсем мало.

Рори наклонился и поднял свою сумку. Колода карт рассыпалась по земле. Он любил раскладывать пасьянсы, коротая долгие дни в ожидании битвы. Благодаря этой же колоде многим членам клана Форбсов пришлось расстаться со своими деньгами.

Рори поднял карты. Валет пик лежал сверху.

— Кто вы? — спросила старшая из женщин.

— Я бы предпочел сохранить это в тайне, — сказал он.

— Но тогда как…

— Кого бы я ни послал, он принесет вам это, — произнес Рори, кидая ей карту.

— Черный валет, — тихо сказала она.

— Валет пик, — ответил он, взяв под уздцы своего коня.

— Я не могу оставить ее тут, — промолвила женщина, глядя на свою убитую родственницу.

— Обещаю вам побеспокоиться насчет похорон, — сказал Рори. — Я клянусь. Но сейчас вы должны подумать о том, чтобы спастись самим и спасти ваших детей.

Девушка некоторое время колебалась, но потом позволила Рори помочь ей сесть на лошадь. Он также поднял к ней двух ребятишек. Другая женщина должна была идти пешком, впрочем, как и Рори. Но до холмов было недалеко. Они пошли быстро и уже через полчаса добрались до пещеры. На прощание Форбс протянул им флягу с водой и немного хлеба — все, что у него оставалось. Затем он завалил вход густыми ветками.

— Не больше двух дней, — заверил их он. — Кто-нибудь придет за вами. Не забудьте…

В тусклом свете пещеры он увидел, как сверкнула улыбка одной из женщин.

— Не забудем, не беспокойтесь, мы теперь никогда не забудем Черного Валета.