"Каратель" - читать интересную книгу автора (Приходько Олег)

2

Он бежал на Запад, к границе. Бежал, в чем был — в камуфляже, в ботинках с высокой шнуровкой; «вальтер» в новой замшевой кобуре тяжелел с каждым километром, ремни растирали кожу.

Поток встречных машин становился плотнее. Изредка водители игриво сигналили одинокому бегуну на шоссе, что-то кричали вслед солдатики из кузовов. Влад на них не реагировал — у них другая жизнь, другая работа, не зависящая от крепости мыщц и выносливости.

Километров через тридцать второе дыхание сменилось третьим, дышать стало легче, но одежда промокла насквозь, а к ногам будто привязали по гире. Мысли улетучились, как после сеанса медитации. Ритмично отталкивая обочину рифлеными подошвами, он сосредоточился на облаках. Они плыли домой, на восток — чистые, не подбитые еще газом домен и пылью руды. Икаром парил аист. Красиво парил, спокойно, с достоинством.

Длинный вонючий хвост транспортной колонны начинался за километр до пункта таможенного контроля. Здесь Влад перешел на шаг, пошел не спеша, с интересом разглядывая незнакомые иномарки. Его «девятка» стояла где-то в середине. Узкоглазый напарник Крот дремал за рулем; шипела включенная рация. Впереди попыхивал сизым дымком суперМАЗ.

— Ну что там, Крот? Увалень пожал плечами:

— Пока по плану, — пробасил. — Таможенник наживку заглотил. Бригада где-то под Крупками.

Влад взял с заднего сиденья пакет с полотенцем, пошел к колодцу. Ледяная вода взбадривала, возвращала в реальность.

Реальность была однообразной, изрядно надоевшей за те четыре года, что он сопровождал караваны с металлом. Раньше было проще: караваны доводили до Савелова или Кубинки, въезжали на аэродром, сбрасывали груз в брюхо «АН-12». Пара «КамАЗов» — два рейса под охраной военлетов, по девятьсот баксов за рейс. Кожухов закладывал две «штуки», так что пара сотен оставалась на карман, а если поторговаться — армия соглашалась за полторы. Никакого риска — через час металл под Шяуляем. Теперь все по-другому — нужно прикрывать груз до Ошмян, там его забирают литовцы. Вывели армию на свою голову, а что изменилось-то? Металл как шел, так и идет, только охрана срывает вдвойне, на таможне по пятьсот баксов за транспорт берут, а их, машин, никак не меньше сотни в день.

Участились случаи разбойных нападений на трассе, «люди гибли за металл». Не те, что выписывали фальшивки на продажу, тем все побоку: двести тонн какого-нибудь никеля через границу в день — четыреста процентов навара, есть на что охрану нанимать.

Обычно действовали так: в конверт клали «штуку», на конверте писали номера машин, которые нужно пропустить без досмотра. Срабатывало без сбоев, но в апреле рэкетиры положили троих под Витебском, в начале мая грабанули фуру с каким-то редкоземом. Чудом уцелевшие парни из охраны усмотрели наводку: кто-то из таможенников передавал своим рэкетирам номера недосмотренных машин.

Старик приказал разобраться.

Влад растерся жестким холщовым полотенцем, переоделся в сухое. Вернувшись в машину, связался по рации с Бригадиром.

— «Девятка» обошла, жмет под сто сорок, — отозвался тот.

— Ну и что?

— В третий раз обходит.

— Проверяют, нет ли сопровождения.

— Так у меня ведь нет, Мех? Я один на дороге — бери меня, кушай! — хрипло рассмеялся Бригадир.

Влад мельком глянул на себя в зеркальце. За пару суток отросла щетина. Маленькие черные очки скрывали глаза. Неизменная лыжная шапочка, обветренное лицо с острыми скулами, шрам поперек лба. Всего шрамов было четыре: два ножевых, два — рассечения на поединках. Поединкам на татами и в подворотнях не было счета. Десятки раз на Влада ставили на тотализаторах, он всегда уходил с честью, противников выносили. Иногда ему казалось, вся жизнь была сплошным поединком, начиная с того первого, классе, кажется, в седьмом. Не помнил уж, как звали ту девчонку, все дразнили ее Рыжей, дергали за косички, доводили до слез. Из-за нее он подрался со старшеклассником. Избил того в кровь, с недетской жестокостью, и угодил в комнату милиции. А потом пошло-поехало. Вспомнить нечего — сплошной поединок!

Крот продернул за большегрузом метров на пятьдесят, заглушил мотор. Если все будет благополучно и Бригадир пройдет Беларусь вчистую, можно будет пускать груженый транспорт.

Влад достал из сумки копченое сало, балык, колу, но связь неожиданно возобновилась.

— Влад! — послышался встревоженный голос Бригадира. — Кажется, началось. На тридцатом километре за Крупками две «девятки» углом… шестеро…

Бригадир не договорил. Шестеро, облокотившись на капоты «Жигулей», пялились в лобовое стекло «КамАЗа-4310» с прицепом, затянутым синим пластиковым тентом.

— Давануть бы их, — сцепив зубы, проговорил Ботов, сидевший за рулем.

Бригадир спрятал рацию под сиденье, усмехнулся и вышел налетчикам навстречу. Понимающе оценил оттопыренные кожанки и цепи в руках.

— Что везем? — спросил щербатый «качок», облокотившись на капот.

— Дипломатическую почту, — с напускной таинственностью ответил Бригадир, остановившись в двух метрах. — Так что давай лыжню, хозяин, не путайся.

Шестеро загоготали, звякнули цепями.

— Крутой! — констатировал коротышка. — Сколько тонн, дядя?

— Че?

— Платить собираешься? — рассердился бугай с карикатурными баками.

Бригадир заметил: двое заходили со спины.

— За что платить-то? — удивился притворно. — Порожняком еду. Могу ваши «девятки» прихватить. По пять «штук» дадут, как считаете?

Цепь со звоном вылетела из руки стоявшего сзади, дзинькнула об асфальт. Бригадир на испуг не поддался — двенадцать годов отсидки по «домам» сделали его привычным к подобным выходкам.

— Ты до Калининграда живым хочешь дойти, дядя? Или как? — приблизился вплотную щербатый.

— А с чего ты, сынок, взял, что я на Калининград иду? — удивился Бригадир. — Вроде документов не проверял?

Мимо прошла колонна из пяти грузовиков. Рэкетиры разбрелись по обочине, старательно делая вид, что их вынудила остановиться аварийная ситуация. Один даже по скатам постучал ногой — для вящей убедительности.

Когда шоссе опустело, Бригадиру заломили руки и втолкнули в одну из машин. В ту же секунду бугай рванул дверцу «КамАЗа»; оказавшись в кабине рядом с Ботовым, ткнул ему в бок «парабеллум»:

— Заводи!

Ботов поспешно завел мотор.

— Вон тот лесок видишь?

— Конечно, — залепетал Ботов притворно, поворачивая в указанном направлении. — Я че?.. Я — ниче, всегда пожалста!..

Легковые зажали «КамАЗ» в «клещи» — одна впереди, другая сзади. В салоне ведущей причитал Бригадир:

— Да что надо-то?.. Нет у меня ни хрена, говорю же!..

— Заткнись! — не выпуская его заведенной за спину руки, приказал бугай. — Сейчас проверим, есть или нет.

— Найдем редкозем — отстегнешь по двойному тарифу, несговорчивый! — грозно пообещал коротышка, направляя машину в чащу.

По слегка примятой колее проехали метров двести, остановились на полянке. Здесь налетчиков поджидал старый «Урал», крытый брезентом. Двое курили, сидя на мощном бампере.

Бригадира и Ботова вытолкнули из машин, пинками подогнали к кузову:

— Открывай! Быстро!

— Да вы что, пацаны? — упирался Бригадир. — Там же пломба! У нас бумаги на опасный груз, менты и те права на досмотр не имеют!

Щербатый оказался доморощенным каратистом с расшатанными нервами — круто развернувшись, приложил подошву промеж лопаток Бригадира:

— Подотрись своими бумагами!..

Бригадир успел подставить руки, но грудью все же впечатался в борт, издав короткий крик. Ботов подбежал к прицепу, сорвал пломбу, проворно расшнуровал тент. Налетчики открыли замки, борт с лязгом упал, и в ту же секунду Ботов с Бригадиром, как по команде, нырнули под кузов.

— На землю всем!!! — раздалась душераздирающая команда из фургона.

— Ле-е-ечь!!.

— Мордами вниз!!.

Несколько длинных автоматных очередей разорвали лесную тишину; из фургона, крича и матерясь, высыпало восемь человек в масках:

— Бросай оружие!!.

— Стволы на землю, суки!!!

Средств не выбирали — кого-то достали пули, на головы, плечи, спины посыпался град ударов прикладами и ногами, месили до конца, без пощады, тут и там слышались голоса: «Кто навел, сволочь?!», «Говори, кто у вас на таможне?!.» Глаза Бригадира налились кровью, хрипя туберкулезными легкими, он осатанело избивал бугая, уже не сопротивлявшегося, лежавшего без движения, но так ничего и не сказавшего.

Двое подхватили живучего коротышку, поволокли к «девятке», бросили под горловину бака. Бригадир отвинтил пробку, швырнул в кусты; Ботов заученно сунул в бак шланг, прозрачная желтоватая струя полилась на одежду, лицо, волосы коротышки. Он пробовал кричать, но пробегавший мимо каратель ударил его каблуком в челюсть.

Семерых окровавленных, бездыханных, раскачав за руки, за ноги, на счет «три» побросали в кузов «Урала», тела с грохотом падали на деревянный пол.

Бригадир присел на корточки, щелкнул зажигалкой:

— Считаю до одного. Кто навел?

Коротышка, булькая кровью из раздробленного рта. рванулся, залепетал, таращась на Бригадира готовыми вылезти из орбит глазами:

— Н-не на-до!.. все… с-скажу!.. \ — Ну?!

— Т-таможенник с-сообщал… там-можжжженник Ш-шепило… инспектор Ш-шепило!..

— Четвертого мая про скандий тоже он сообщил? — Он!..

— А ему об этом откуда известно?!

— Н-не знаю эт-того… чч-честно!..

Коротышку бросили в кузов «Урала» последним. Закрыли борт. Бригадир вскочил в кабину, вырулил на лесную дорогу и помчал к Березине.

Две толстых доски во всю длину камазовского прицепа пандусом легли на поляну, по ним из-под тента выкатились джип и «восьмерка».

— Уходим! Быстро! — скомандовал кто-то из карателей. Факелами вспыхнули «девятки» рэкетиров — им они больше не были нужны.

До узкой горловины пункта таможенного досмотра было метров пятьсот. Засунув руки в карманы, Влад не спеша направился к шлагбауму. Грузовики стояли в два ряда.

Россию перекачивали на Запад.

Россия Мехова не волновала, для него она давно перестала существовать. Пустое пространство, на котором выживают сильнейшие. Тонны сырья, люди, березки — все было давно просчитано и оценено. Все повязаны единым тарифом — те, что не продавались, ходили под прицелом.

Лично о нем, Мехове, Россия не заботилась: сорок «рэ» материной пенсии на троих, баланда в колонии, одни штаны на два года в детдоме. Мерз и голодал, покуда не научился заколачивать на пропитание кулаками.

Минут сорок он покрутился у шлагбаума, наблюдая за суетой таможенников. Инспектор Шепило выходил из помещения редко — только когда пахло солидным наваром от «алок» с прицепами или возникали конфликты с иностранцами. Все больше шустрила какая-то «гестаповка» с каменным лицом — кричала на всех, отбирала документы, сопровождала выборочно на личный досмотр. Очередь продвигалась медленно. Концентрация выхлопов вышибала слезу.

Главным было выяснить, кто поставлял Шепиле сведения о грузе. Влад должен был пригласить таможенника в машину и потолковать с ним с пристрастием или без — это как получится. Планы изменились, когда Шепило вдруг обошел приземистую контору и углубился во двор к каменному гальюну. Тучи стянуло, сумерки уплотнились, никого во дворе не оказалось — такое вот стечение обстоятельств, не воспользоваться которым Влад не мог. Перемахнув через кусты, он стал под навес курилки.

На ходу застегивая ширинку, Шепило спешил по тропинке КПП.

— Шепило, — негромко окликнул его Влад. Тот остановился. — Покурим? Потолковать надо.

Таможенник торопливо огляделся, шагнул под навес. Конфиденциальность сулила наживу. Был, конечно, риск нарваться на проверку, но кто не рискует, тот не работает на таможне.

— Ты взял деньги за недосмотр транспорта с металлом, а сам навел на нас рэкетиров. Или ты добровольно сдаешь своего информатора, или выпадаешь из обоймы, как отстрелянный патрон — по инвалидности тебе никто отстегивать не будет.

Шепило сделал круглые глаза и стал похож на министра, потерявшего портфель:

— Какого… информатора?.. Каких рэкетиров?!

Влад мертвой хваткой вцепился в воротник его кителя, притянул продажного таможенника к себе:

— Мы «пустышку» прогнали!! Первый раз на лапу берешь? — проговорил, дыша угрозой в раскрасневшееся лицо. — Кто тебе про скандий нашептал, сволочь?!

Шепило рванулся, попытался обеими руками сверху отбить захват, но Влад опередил его — встретил нырок ударом колена. Голова инспектора откинулась, каркас под шиферным навесом гулко вздрогнул. Можно было исправить положение, пригрозив разборкой по месту жительства, но двуличный инспектор выхватил вдруг длинноствольный пистолет, и теперь уже ничего, кроме радикальных мер, не оставалось: упредив выстрел, Влад рубанул инспектора пяткой в грудь, а когда тот упал, провел серию добивающих ударов по печени.

Двенадцатизарядный «Майами» он подбирать не стал, рванул через кусты вдоль пакгауза — туда, в хвост колонны, пригибаясь и стараясь не попадать в перекрестья включенных фар.