"Черная маска" - читать интересную книгу автора (Блейк Дженнифер)

13

«Поостерегись жары, дорогая. Не только потому, что это вредно для здоровья. Ведь известно, что жаркий климат подрывает и моральные устои».

Летти бросила письмо матери на стол, оперлась о локоть и потерла лоб кончиками пальцев. В последнее время некоторые пассажи из писем родственников удивляли ее своей нелепостью. Казалось, они думают, что весь штат Луизиана — это малярийное болото, населенное жестокими и вспыльчивыми людьми, которых следует втоптать ногами в грязь за их преступления против человечества. Думать так о Рэнни, Сэмюэле Тайлере, да о любом из людей, которых она встречала на улицах Накитоша, было просто смешно. Да, для этих людей феодальные отношения, утвердившиеся на земле сотни лет назад, были образом жизни. Не их вина, что индустриальные сообщества, такие, как Англия или Новая Англия, не могли больше извлекать пользу из этой системы и поэтому вдруг объявили, что она порождает эксплуатацию и с ней должно быть покончено. Разумеется ни один разумный человек не стал бы оспаривать этого утверждения. Но точно так же ни один разумный человек не мог и не должен был ожидать, что люди, воспитанные в традициях рабства, изменятся за одну ночь. Война всегда трагедия, но то, что творилось теперь, было грубым произволом. Летти видела это так отчетливо, что не могла понять, почему другие думают иначе. Это, как она считала, показывало, насколько она изменилась.

Впрочем, это свидетельствовало только о том, насколько сильно она изменилась. Мысли ее матери были когда-то и ее мыслями. Но не теперь. За время своего пребывания в Луизиане она не заметила распущенности нравов. Возможно, жаркий климат поощрял людей к более тесному взаимодействию и позволял им смелее отходить от сковывающих правил. Но Летти не видела в этом ничего предосудительного.

И все же ей следовало уехать, вернуться в Бостон, где она была на своем месте. Здесь у нее ничего не получалось, в поисках убийцы Генри не было никакого сдвига. Все то, что она собиралась предпринять, о чем постоянно твердили ей сестра и зять, — например, насесть на шерифа и заставить его работать поактивнее, — казалось ей теперь бесполезным. А что надо делать, она не знала. Она ничего и не предпринимала с той одной ночи на пароме. Какую-то пользу она приносила только своими уроками, да и то часто думала, что кто-нибудь сможет делать это лучше, чем она, более терпеливо и усердно.

Летти отодвинула письмо в сторону и откинулась в кресле. За последние две недели она получила письма от матери, сестры, два письма от кузин и от лучшей подруги. Но письма, которое обещал написать Джонни, все не было. Тетушка Эм говорила, что не надо беспокоиться — очевидно, он устраивается на новом месте, решает, чем будет заниматься, готовится послать за матерью. Он напишет, когда устроит все свои дела. И все-таки Летти волновалась — она не могла забыть и об опасностях, с которыми была связана попытка Джонни добраться до границы штата. Не то чтобы она сильно сомневалась в Шипе. Просто у нее было нелегко на душе, и она знала, что это будет продолжаться до тех пор, пока не придет весточка от Джонни. Летти была уверена, что тетушка Эм, несмотря на весь свой уверенный вид, чувствует то же самое.

Пожилая женщина давно уже оправилась от заражения, рана на руке все еще отливала фиолетовым, но хорошо зажила. Она снова занялась своими обычными делами, а также консервированием смородины и слив, которые дети из поселка таскали ведрами, и изготовлением желе, джемов и наливок из соков. Она сбивала масло и продавала его приезжавшим за ним специально горожанам, а еще продавала свежие яйца, которыми особенно гордилась. Правда, порой тетушка Эм ворчала, что всю ее прибыль съедают Рэнни и Лайонел, которые каждое утро требовали плотный завтрак из булочек с маслом, яиц и ветчины, молока и свежего джема. Однако жалобы эти были только шуткой — она всегда с удовольствием наблюдала, как они все едят.

Запасы, приготовление пищи, планирование блюд и сами трапезы занимали большую часть времени тетушки Эм, и иногда ей это надоедало. Так что никто, кроме Летти, не удивился, когда она объявила, что четвертое июля будет ознаменовано пикником с жареной рыбой. Бросив на нее ехидный взгляд, тетушка Эм заявила, что многие предки жителей южных штатов тоже воевали за свою свободу от британского господства. У северян, сказала она, совсем нет монополии на празднование Дня независимости.

Они собрались на берегу реки рано, когда еще не ушла предрассветная прохлада, а солнце только показалось над горизонтом. Столь ранний выход вызывал некоторое недоумение у Летти, пока до нее не дошло, что рыбу для празднества они должны будут поймать сами. Помимо обитателей Сплендоры, включая Маму Тэсс и Лайонела, были Тайлеры из Элм Гроува, Мартин Иден, военный контингент в полном составе и даже сборщик налогов О'Коннор.

Летти было немножко жалко этого ирландца. Его никто никогда не приглашал, никто не желал его компании; он просто появлялся у них, прослышав об очередном увеселении. Более чувствительный человек ни за что не поехал бы, но, видимо, Сплендора была одним из немногих мест, где его еще терпели.

О'Коннор был довольно жалок, когда подходил то к одной группе, то к другой, произносил иногда одну-две фразы, но по-настоящему не вступил ни в одну беседу.

Сэмюэл Тайлер относился к нему подчеркнуто пренебрежительно и сразу уходил, если он приближался, а Салли Энн как-то даже отдернула юбки, словно от какой-нибудь заразы, когда он проходил мимо. Военные, однако, порой обменивались с ним шутками, а Рэнни улыбнулся ему и предложил удочку. О'Коннор взял ее с явной признательностью, пробормотав слова благодарности.

Ред-Ривер была названа так из-за ржавого цвета воды, которым была обязана глинистым берегам и богатым железной рудой холмам выше по течению, откуда вода сбегала в реку с таянием снегов. Вода всегда была слегка красноватого оттенка, хотя летом он был не так заметен.

Ловить рыбу на Ред-Ривере было нелегко. Они двинулись вверх по течению от Гранд-Экора, миновали находившиеся поблизости от города высокие утесы, с которых, по преданию, покинутые любимыми индейские девушки бросались вниз, чтобы принять смерть. Однако они решили не останавливаться здесь не из-за дурной славы этого места, а потому, что тут трудно было спуститься к воде. Наконец удалось выбрать участок, где берег был довольно пологим, с песчаными наносами, на которых было удобно стоять. Протянувшиеся по берегу заросли ивы, эвкалипта, кизила и других кустарников, перевитые лианами, давали какую-то тень, хотя и затрудняли передвижение.

Мать Салли Энн, единственная из всех, предпочла не забрасывать удочку. Пожилая женщина расстелила одеяло для самых юных участников пикника, двух племянников Салли Энн, которые только недавно начали ползать, и уселась рядом с ними, отгоняя веткой комаров и мошек. Остальные разбрелись вдоль берега, выискивая затонувшие бревна, излучины и коряги — под которыми, скорее всего, и пряталась рыба. Оказалось, что самые лучшие места, как правило, были и самыми недоступными: либо все закрывали кусты, либо там был обрывистый или топкий берег.

Питер и Лайонел устроились на огромном бревне с баночкой червей и с рогулькой, предназначенной для насаживания добычи. Они ворчали и шикали на всех, кто проходил мимо, беспокоясь, что огромного монстра, которого они собирались поймать, могут вспугнуть.

Тетушка Эм и Мама Тэсс, ветераны рыбной ловли, специально захватили из дома деревянные ведерки, чтобы сидеть на них. Они перевернули ведерки вверх дном и устроились на них с деловитой решимостью. Сэмюэл Тайлер ушел ниже по течению, поглядывая то на солнце, то на деревья, отбрасывавшие тень на воду, и что-то бормоча себе под нос. Люди, одетые в синюю форму, притащили к реке деревянную лодку с обрубленными носом и кормой. Трое или четверо из них набились в эту лодку и, отталкиваясь шестами, двинулись вниз по течению, запутывая леску, цепляя крючками друг друга за шляпы, в общем, весело проводя время.

Летти устроилась у вывернутого из земли дерева, зеленые ветви которого лежали в воде. Рядом с ней ниже по течению расположился Рэнни, а выше Мартин, О'Коннор и Салли Энн. Рэнни показал ей, как насаживать наживку, нанизывая извивающегося червяка на зловещее острие без тени сожаления. Вместо лески у нее была черная шелковая нить, а удилище — бамбуковая трость, вырубленная в зарослях за кузницей. Не совсем уверенная, что же делать с удочкой, Летти посмотрела, как Рэнни мастерски и без усилий забросил свою наживку в воду, и, как могла, постаралась все сделать так же.

Солнце поднялось выше, стало жарче. Вокруг жужжали мухи; писк комаров раздражал, но еще больше действовало на нервы, когда они затихали. Это означало, что злобные насекомые нашли, куда усесться, чтобы попробовать крови своих жертв.

Время от времени раздавались ликующие крики, когда чей-нибудь поплавок погружался в воду и на берегу появлялся сверкающий на солнце окунь или другая крупная рыба. Салли Энн поймала ильную рыбу длиной в два фута и весом в несколько фунтов. Было очень забавно вытаскивать ее, но Салли Энн заявила, что это рыбина вряд ли стоила затраченного на нее червя, поскольку в ней было множество мелких костей. Мартин и полковник Уорд чуть не подрались, когда спорили, кому снимать ее с крючка, и завоевал эту честь Мартин.

Летти увидела, как Рэнни вытащил из воды роскошную рыбу, которая отливала красным, голубым и серым, и тяжело вздохнула. У нее даже ни разу не клюнуло, и все тот же червяк по-прежнему болтался на крючке.

— Почему у вас ловится рыба, а у меня нет? — нахмурившись, спросила она.

Рэнсом бросил взгляд на леску, которую она вытащила из воды.

— Вы утопили своего червяка.

Это звучало, как обвинение в ужасном преступлении, хотя было непонятно, что же в этом такого.

— Ну и что? Все равно этому бедолаге предстояло быть съеденным рыбой.

— И все-таки придется насадить другого.

— По-моему, и этот пока еще выглядит прилично.

— Вы же не рыба, — сказал он важно. — Червяк должен извиваться.

— Это похоже на пытку.

— Так оно и есть. Вы что, никогда раньше не ловили рыбу?

— Нет, — смущенно ответила она. Рэнни улыбнулся:

— Почему же вы не сказали? Насаживайте нового червя.

Летти, сжав губы от отвращения, стянула дохлую наживку и осторожно насадила на крючок нового, отчаянно извивающегося червяка. Удерживая его пальцами, она с мукой в глазах взглянула на своего учителя.

— Ну, и что теперь?

— Опускайте его в воду. И давайте ему время от времени немного подышать, подергивайте леску.

Летти послушно выполняла все его указания, но ничего не помогало. Через некоторое время она продвинулась по берегу ближе к Мартину. О'Коннору, похоже, везло так же, как и ей; он решил сменить место и забросил крючок между ней и Мартином.

Тетушка Эм издала торжествующий возглас. Летти оглянулась и увидела, что пожилая женщина поймала огромного гладкого серебристо-серого сома и теперь снимает его с крючка.

Юбка тетушки Эм задралась почти до колен, когда она согнулась на своем перевернутом ведре. Под юбкой у нее были мужские брюки, а на голове — старая потертая мужская шляпа. Костюм был не слишком эстетичен, зато удобен.

Летти надела свою самую старую юбку и самые потрепанные туфли, но все равно чувствовала себя по сравнению с другими разодетой. На Салли Энн, например, было выцветшее и залатанное платье, едва доходившее ей до щиколоток. Оглядевшись, не смотрит ли кто, Летти закатала рукава выше локтей, расстегнула еще одну пуговицу на блузке, чтобы было прохладнее, и стянула чулки, надев туфли на босу ногу.

Солнце отражалось на поверхности реки миллиардами крошечных сверкающих зеркал. Иногда вода с тихим журчанием закручивалась в небольшие водовороты, по ней плыли куски коры, листья, лепестки упавших с деревьев цветов. Стрекоза, красивое насекомое, переливающееся голубым и зеленым цветом, с темными прозрачными крылышками, уселась на конец удочки Летти. Над головой ее в ветвях деревьев сновали птицы; было тихо, спокойно и мирно. Нужно было только сидеть и смотреть на торчавший из воды поплавок.

Внезапно Летти заметила, что поплавок исчез. Наконец-то клюнуло! Она сжала удочку изо всех сил и дернула ее вверх. Леска на мгновение натянулась, но рыба сорвалась с крючка. Удочка по инерции взметнулась очень высоко, и конец лески с крючком обмотался вокруг ветки высоко на дереве.

Летти не видела, чтобы у кого-нибудь, даже у Питера, крючок цеплялся за верхушку дерева. Покраснев от досады и разочарования, она дергала удочкой, но ничего не выходило: леска щелкала и вибрировала, ветка раскачивалась, как в бурю, но крючок не хотел отцепляться.

Обрывки листьев и коры посыпались на О'Коннора. Он посмотрел на запутавшуюся над ним леску и засмеялся:

— Мы же ловим рыбу, мисс Мейсон, а не птиц!

Через плечо Летти бросила взгляд на Рэнни, но он был поглощен тем, что снимал с крючка очередную рыбу. Ждать помощи было неоткуда. Развернувшись, она схватила удилище обеими руками и дернула изо всех сил. Неожиданно с громким треском крючок освободился. Что-то длинное, толстое и извивающееся свалилось с дерева, ударилось в плечо О'Коннору, съехало вниз у него по груди и тяжело шлепнулось на землю.

— Змея! — хрипло закричал сборщик налогов, отскочил назад и, ругаясь, бросил удочку.

Змея распрямилась и с тихим всплеском исчезла в воде, а О'Коннор повернулся к Летти. Вначале белый как мел, теперь он стал красным от злости.

— Какого черта?! Вы соображаете, что делаете?

— Простите меня! Я же не знала, что она там… — В словах Летти звучало искреннее раскаяние.

— Это же был водяной щитомордник! Я был бы уже мертвым, если бы он укусил меня!

О'Коннор налетел на Летти и схватил ее за плечо. Глаза его сверкали, над верхней губой выступили крупные капли пота. Летти почувствовала, как он трясется от ярости и страха.

Неожиданно рядом оказался Рэнни. Он сжал своими крепкими пальцами запястье О'Коннора и отбросил его прочь. Мартин тоже подбежал, его симпатичное лицо было мрачным.

— Черт побери, О'Коннор, это же произошло случайно. Что вы так распалились?

О'Коннор посмотрел на них и пробормотал:

— Я не выношу змей.

— И я их не выношу, если уж на то пошло, — сказал Мартин жестко и многозначительно.

— Вы хотите сказать…

— Я просто говорю, как есть. Не более того.

Глаза Мартина сузились; он не собирался отступать перед вызовом, если сборщик налогов захочет его бросить.

— Пожалуйста, не надо! Я готова еще раз принести извинения за свою неосторожность. — Летти попыталась замять конфликт, который вспыхнул так неожиданно.

О'Коннор отвел глаза от Мартина и снова посмотрел на Летти.

— Этот человек оскорбил меня, а вы за него заступаетесь? Мне кажется, мисс Мейсон, вы вообще расположены к малодостойным компаниям. Я слышал, что как-то ночью, не так давно, вас видели с человеком, который по описанию очень похож на нашего благородного Робин Гуда, Шипа.

У Летти перехватило дыхание. Она почувствовала, как двое других мужчин напряглись, внимательно вглядываясь в сборщика налогов.

— Кто это говорит? — спросил Мартин.

— Неважно, но было бы очень забавно, если бы это оказалось правдой.

Мартин быстро взглянул на Летти, потом снова повернулся к О'Коннору:

— Но это же бред! Все знают, что Шип убил ее брата. Если я еще раз услышу подобную клевету, кто-то об этом очень пожалеет.

— Вы мне угрожаете?

— А что, вы один из тех, кто видел ее с Шипом?

— Конечно, нет! — поспешно возразил О'Коннор.

— Тогда вам нечего беспокоиться. Но я все-таки думаю, что для вас на сегодня рыбалки уже довольно. Вряд ли теперь ваше общество придется по душе мисс Мейсон.

Это заявление прозвучало довольно властно.

О'Коннор сжался:

— В любом случае ее общество тоже потеряло для меня привлекательность.

Негромко выругавшись, Рэнни шагнул вперед. О'Коннор поспешно отступил, обведя всех троих злобным взглядом.

— Я этого не забуду, — процедил он сквозь зубы. Мартин сжал кулаки и медленно произнес:

— Надеюсь, что нет.

Ничего не ответив, О'Коннор потащился к своей коляске. Когда он скрылся за деревьями, Мартин повернулся к Летти:

— Я приношу извинения за те слова, которые только что прозвучали в присутствии дамы.

— Уверяю вас, я не обратила на них внимания. Спасибо, что заступились за меня.

— Не стоит благодарности. К тому же Рэнни оказался здесь раньше меня.

— Да, — согласилась Летти.

Улыбаясь, она повернулась, чтобы обратиться к Рэнни, но увидела только его спину: он уже возвращался на свое место, чтобы опять заняться рыбалкой.

Инцидент остался незамеченным — все обратили внимание только на то, что О'Коннор неожиданно уехал. Кто-то из офицеров окликнул его, но Мартин все сгладил, крикнув в ответ, что сборщику налогов стало слишком жарко и он решил, что с него хватит. При этом известии никто не выразил сожаления.

Летти насадила на крючок нового червяка и забросила его в воду, но рыбалка вдруг перестала ее интересовать. Ничто не могло отвлечь мысли Летти от вдруг возникшей проблемы. Ее видели с Шипом! Конечно, никто не мог этого утверждать наверняка, но разговоры пошли. Как глупо было думать, что она сможет проехать через Накитош, пусть даже поздно ночью, и уберечься от любопытных взглядов! А ведь она пыталась убедить Шипа не провожать ее… Это было бы забавно, если бы не было так печально.

Как бы то ни было, ясно одно: ей пора возвращаться домой, в Бостон.

Из раздумий Летти вывел вид вновь уходящего под воду поплавка. Секунду или две она позволила рыбе заглатывать наживку, а потом шагнула в сторону и резко подсекла. Рыба рванулась, потянула, и Летти, поскользнувшись на глинистом берегу, с приглушенным вскриком съехала в реку.

Вода около берега едва доходила ей до колен. Летти закачалась, вытянув руки в стороны, но ноги слишком глубоко увязли в илистом дне, чтобы она могла упасть. Пробормотав проклятие, Летти попыталась вытянуть ногу из хлюпающего, затягивающего ила, и в конце концов это ей удалось, но с ноги соскочила туфля…

— Требуется помощь?

Это был Рэнни. Услышав его голос, Летти вздохнула с облегчением. Поразительно, как этот человек всегда появляется в нужный момент!

— Я никогда не стану рыбаком, — объявила Летти печально.

— Рыбачкой, если уж на то пошло.

— Это все равно.

Он встал на колени, одной рукой схватился за дерево, а другую протянул ей, вдруг убрал руку и показал ей на воду:

— У вас уплывает удочка.

Рыба все еще была на крючке и тащила удочку к середине реки. Летти бросилась за ней, разбрызгивая воду и погружаясь по пояс. Схватив удочку, она победоносно закричала, увидев, как на крючке бьется здоровый окунь, потом подтянула рыбу к себе и взялась за леску у крючка.

— Смотрите! Я поймала рыбу!

Летти раскраснелась и с трудом дышала, на лице грязная вода, шпильки вылетели из волос, и они ниспадали волнами. Но на душе у нее было тепло, она была счастлива — и прекрасна. Рэнсом ощутил, как сжалось у него сердце от уже привычной боли. Его охватила такая ревность, когда она благодарила Мартина несколько минут назад, что возникло желание сбросить своего друга в реку. А сейчас он всеми силами сдерживался, чтобы не вытащить Летти из воды и не наброситься на нее с объятиями прямо на илистом берегу…

Рэнсом сознавал, что теряет контроль над собой, а дела идут и так все хуже и хуже с тех пор, как он ее увидел. Он понимал, что должен что-то предпринять, но понятия не имел, что именно.

— Да, вы поймали рыбу, — сказал он, делая усилие, чтобы голос остался равнодушным, и ему захотелось разрыдаться, когда он увидел, как радость уходит с ее лица.

Пойманную рыбу чистили и готовили здесь же, на берегу. Мама Тэсс развела костер, большой чугунный котел подвесили над угольями и положили туда топленый жир, который сразу расплавился. Блюдо, которое предстояло приготовить, называлось «щенячьи галушки». В комочки сырого кукурузного теста замешивался рубленый лук, острый перец и немного свежих кукурузных зерен. В котле они вздувались, покрывались хрустящей корочкой, а внутри были сочными и острыми. Потом в котел бросали рыбу: посыпали подсоленной кукурузной мукой, а последней добавляли картошку Нарезанные ломтиками картофелины очень быстро становились золотистыми я нежными на вкус.

Как раз когда в котел положили картофель, подъехало семейство Вуазен месье, мадам, их дочь Мари и ее подруга Анжелика Ла Кур. Они привезли с собой набор для игры в крокет, чтобы легче влиться в компанию, а также два арбуза размером с пивные бочки. Впрочем, вступительный взнос и не требовался — им в этом обществе всегда были рады, а еды хватало на всех. Привезенную провизию было просто некуда класть, и арбузы поместили в заполненную водой лохань, чтобы охладить.

Наконец все было готово. Брезентовые чехлы расстелили в тени раскидистых дубов, на чехлы поставили огромные блюда с едой, разложили жестяные тарелки, вилки, а по краям положили одеяла, чтобы удобно было сидеть. Питеру и Лайонелу поручили раздавать лимонад, который наливали Летти и Салли Энн. Приготовленные тетушкой Эм маринованные огурцы и бутылки с томатной приправой передавались вместе с нарезанным луком.

Восхитительные ароматы из чугунного котла и день, проведенный на воздухе, вызвали у всех волчий аппетит. Каждый наложил себе сам всего, чего хотел, и, устроив тарелки на коленях, они начали пировать. Кое-кто отказался от вилки и разламывал рыбу руками; приходилось часто обращаться к салфеткам, чтобы вытереть жирные пальцы и губы, но никто не жаловался. Со всех сторон звучали похвалы в адрес Мамы Тэсс — особенно старались воины федеральной армии, которые впадали в крайность, заявляя, будто никогда и не подозревали, что такая вкусная еда существует.

Когда котел наконец опустел, на десерт предложили оладьи, но никто уже не хотел есть. Путем голосования было решено сделать перерыв на час, а то и на два-три, прежде чем разрезать арбузы. Спешить было некуда — до темноты оставалось еще много времени.

Грязная посуда была вымыта в реке с песком, завернута в чехлы и сложена в фургоны, чтобы не собирать мух. Женщины постарше отправились прогуляться по берегу, чтобы «утрясти обед», и взяли с собой двух самых маленьких детей. Молодежь расчищала площадку для крокета, а кое-кто разлегся на одеялах и даже начал похрапывать.

Действительно, было очень трудно не задремать в такой жаркий день, да еще после обильной еды. Легкий ветерок шевелил листья над головой, а солнце разбрасывало через листву солнечные зайчики на одеяла и лица отдыхавших.

Летти села на уголок одеяла и прислонилась спиной к стволу большого дуба. Прикрыв глаза, она наблюдала через ресницы за остальными. Рэнни был тут же, неподалеку — он лежал на спине, подложив руки под голову. Рядом с ним лежали Питер и Лайонел в точно таких же позах. Улыбка тронула губы Летти, когда она заметила, как мальчишки обезьянничают.

Ее взгляд вернулся к Рэнни. Спит ли он? Сказать это было невозможно. Его грудь равномерно вздымалась, веки были неподвижны, но когда он так же лежал на веранде, то иногда вдруг открывал глаза и улыбался ей, словно чувствовал, что на него смотрят. Впрочем, последнее время его головные боли повторялись не очень часто, так что, возможно, он теперь спал лучше.

В неярком солнечном свете бронзовая кожа Рэнни выглядела полупрозрачной, и можно было увидеть еле заметную щетину на его чисто выбритом подбородке. Казалось странным, что цвет бород и усов у мужчин часто отличается от цвета их волос, иногда бывает совсем другим. Мысленно она возвратилась к той ночи на пароме и к фальшивой бороде, которая была на Шипе. Она не могла понять, почему не сорвала тогда с него эту бороду. Оправдания, которые она для себя придумывала, никуда не годились. Правдой было то, что она просто-напросто струсила. Где-то в глубине души она боялась узнать, кто он, боялась того, что это знание могло означать для нее…

И все-таки Летти не могла не приглядываться ко всем знакомым мужчинам, пытаясь узнать в ком-то из них Шипа. Почти все они носили усы, но когда Шип был в костюме старухи, у него, разумеется, не было ни бороды, ни усов. Так, значит, ей следует искать безусого человека? Или человека с приклеенными усами?..

Мысли путались у Летти в голове, она чувствовала, что в размышлениях ее мало смысла. Конечно же, ходить все время с приклеенными усами слишком опасно: ведь их фальшивость могут сразу заметить при свете дня. Конечно, Шип смел и готов рисковать, но не до такой же степени!

Нет, ей не нужно больше думать об этом, не нужно.

Сон у Летти как рукой сняло, она тихонько встала и направилась к реке. Она шла широкими шагами, наклонив голову, сжав руки за спиной. На жаре ее юбки быстро высохли, но теперь были какими-то негнущимися, словно накрахмаленными. Подойдя к реке, Летти увидела лодку — одним концом она была вытянута на песок, вокруг другого плескалась вода. Летти повернула и пошла к лодке.

Лодка, построенная из негниющей древесины кипариса, была тяжела и неподъемна на суше, но довольно легко управляема на воде. На дне лежали шест и короткое весло, попробовать прокатиться Летти не решилась, поэтому не сделала попытки забраться в лодку. Она только поставила ногу на низкий планшир и покачала суденышко с борта на борт.

— Забирайтесь внутрь, — произнес Мартин Иден у нее за спиной. — Я буду вашим гребцом. Она обернулась и улыбнулась ему:

— Правда?

Он слегка поклонился:

— Сочту за честь.

Изысканный джентльмен с Юга всегда готов оказать услугу даме. Летти, как ей полагалось, продемонстрировала, что очарована. Галантность и ответная кокетливость входили здесь в правила игры, и она давно уже усвоила этот полушутливый ритуал в отношениях между мужчиной и женщиной. Чем большую признательность выражала дама, тем галантнее становился кавалер, и они разыгрывали эту старинную игру, которая, что Летти также понимала, лишь отчасти была пародией.

Летти шагнула в лодку и уселась на скамейке на носу. Мартин оттолкнулся и, когда суденышко заскользило по воде, запрыгнул в него. Раскачивание лодки неизбежно напоминало Летти о другом судне — и о другом человеке. Или, может быть, человек тот же самый?..

Мартин как будто не заметил, как она вдруг напряглась, широко улыбнулся и, взяв весло, начал грести вверх по реке, против течения.

— А знаете, вы очень изменились с тех пор, как приехали сюда.

— Правда? — Летти заставила себя расслабиться и опустила пальцы в воду, чтобы был предлог не смотреть на него. — И что же во мне изменилось?

— Вы не такая чужая, как прежде, и перестали придерживаться определенных правил.

— Господи, разве это хорошо? — насмешливо спросила она.

— Ну, разве вы не понимаете, что я имею в виду? Еще не так давно вы бы замерли, словно аршин проглотили, и промолвили бы что-нибудь леденящее, например: «В самом деле?»

— Я думаю, вы правы. Наверное, мне и теперь следовало ответить так же.

— Нет-нет, это слишком угнетает. Мужчину надо ободрять.

— Вот как? Да почему же?

На воде солнце палило очень сильно и слепило глаза так, что невозможно было смотреть. Летти опасалась, что нос у нее обгорел и с него начнет облезать кожа. Впрочем, это ее не очень беспокоило, но вот без солнечного удара хотелось бы обойтись.

Мартин внимательно посмотрел на нее.

— Вам надо было взять шляпу или зонтик.

— Теперь-то я это понимаю!

— Там, под деревом, тень, давайте поплывем туда.

Над водой нависало дерево с подмытыми корнями. Мартин налег на весло, и вскоре они уже вплывали в тень. Лодка, стукнулась о корни.

— Почему вы вдруг решили меня покорять? — усмехнулась Летти. — Неужели вы сдаете позиции и оставляете Салли Энн полковнику?

— Не думаю, что его позиции очень прочны. Уорд допустил перебор на аукционе. Это была, серьезная ошибка.

— Так вы не беспокоитесь? Но он, кажется, собирается отыграться.

— Ради бога. Пусть попробует.

— Вы не будете возражать?

Но он явно не собирался ничего рассказывать.

— С моей стороны, было бы в высшей степени нетактично что-то объяснять сейчас. Джентльмен не говорит о даме в беседе с другой дамой.

— Кто вам это сказал? Ваша мать?

— Подруга, — признался он, усмехнувшись.

— Ну что ж, в любом случае вы знаете Салли Энн всю жизнь, а я человек со стороны. Хороший урок для меня. Я больше никогда не буду вмешиваться в чужие дела.

— Я что-то сомневаюсь в этом, — сказал Мартин. — В вас раскрываются такие глубины, которых я и не ожидал. Может быть, расскажете мне о вашей полночной прогулке с Шипом?

— Да нечего тут рассказывать, — запротестовала Летти. — Это досадное недоразумение.

— Недоразумение? Почему же вы тогда покраснели? Изобразить негодование было совсем нетрудно.

— Я просто была возмущена намеками мистера О'Коннора. Но, надеюсь, моя репутация позволяет мне не обращать на них внимания.

— Вы забываете, я видел, как вы целовали Рэнни. Я что-то не помню, чтобы моя учительница когда-нибудь меня целовала, даже когда я был мальчишкой. А Рэнни, несмотря на все обстоятельства, совсем не мальчишка.

— Это… это был просто порыв. Иногда я действительно отношусь к нему, как к ребенку. Он бывает так мил…

— И я бываю мил, — заметил Мартин. — Особенно если меня поощряют к этому.

Он положил весло, поднялся со скамейки и, взяв Летти за руку, притянул ее к себе. Лодка, которую уже ничего не удерживало, поплыла вниз по течению.

Летти могла бы запротестовать, сказать что-нибудь раздраженно, или шутливо, или даже холодно. Это бы остановило его. Вместо этого она уставилась на его усы, не в силах оторвать взгляда. Усы были настоящими, каждый их волосок рос из кожи. Они были тщательно напомажены, расчесаны и слегка завиты на кончиках. Неожиданно усы приподнялись, губы под ними явно приготовились к поцелую. Летти опомнилась. Она уперлась руками в его грудь и с силой толкнула. Мартин потерял равновесие, закачался и перевалился за борт, подняв фонтан брызг. Лодка заплясала. Мартин ушел под воду, но тут же вынырнул, колотя руками по воде.

— Зачем вы это сделали? — прокричал он ей вслед, так как лодку уносило течением.

— Спросите у вашей подруги! Между прочим, не такой уж вы джентльмен!

Теперь Мартин плыл, размеренно взмахивая руками. Ну и пусть поплавает! Она и не подумает предложить ему место в лодке, а доберется до берега и без него.

Летти взялась за весло и, снова усевшись, опустила его в воду. Используя всю силу своего гнева, она направила лодку к растущим у берега деревьям и с удивлением обнаружила, что лодку отнесло течением почти туда, откуда они отплыли. На берегу она заметила какую-то фигуру. Ее ждал Рэнни.

В нескольких футах от песчаной отмели, на которой он стоял, Летти в последний раз с силой налегла на весло. Нос лодки уткнулся в песок, Рэнни нагнулся и вытащил тяжелую посудину дальше на берег. Не говоря ни слова, он подержал лодку, чтобы Летти смогла встать, потом взял ее за талию и вытащил из лодки.

— Спасибо, — пробормотала она, не зная, куда деть глаза. Неужели он все видел?

Рэнни холодно посмотрел на нее.

— Скажите мне, вы целуете всех мужчин?

Летти чувствовала себя так, словно он дал ей пощечину.

— Господи милостивый, нет! — крикнула она бессознательно, заимствуя одно из восклицаний тетушки Эм. Потом ее вдруг охватил гнев. В конце концов, она не сделала ничего плохого. — Только симпатичных! — добавила она, подобрала юбки и зашагала прочь, высоко подняв голову.

Рэнсом смотрел ей вслед, с грустью думая, что заслужил то, что получил. Слишком уж соблазнительно было использовать то, что Рэнни позволено все, и говорить открыто самые нелицеприятные вещи. Больше он этого не сделает.

Повернувшись, он столкнул лодку, запрыгнул в нее и поплыл по реке к тому месту, где, разбрызгивая воду, ругался Мартин.