"Остров Амазонок" - читать интересную книгу автора (Прокудин Николай)

Глава 11 ЭКЗЕКУЦИЯ

«Ботаник» тоже украдкой разглядывал русского офицера, и в его уме выстраивались теории одна фантастичней другой. У российской армии имеется чудо-оружие, это факт. Ружья, стреляющие поразительно быстро и — что главное — точно. А эти миниатюрные бомбы?! Если ими вооружить драгунский полк, да пустить на рысях к пехотной колонне противника или встретить летящую навстречу кавалерию неприятеля, да закидать ими? Урон в живой силе будет ощутимее, чем от орудийного залпа. А если эти бомбы выдать матросам абордажной команды и забросать палубу неприятельского судна? После такого сокрушительного удара останется лишь убрать трупы и добить раненых. И корабль цел, и неприятель выбит, и минимум своих потерь. А если наладить массовое производство быстро стреляющего оружия, снабдить им пехотинцев, то Великобритания станет не только владычицей морей, а всего мира!

Вот только как изъять весь этот арсенал у русского графа? Отнять силой или хитростью? Но капитан на это не пойдет — слишком щепетилен в вопросах чести, считает, что он благородный человек. Подумаешь, ученик Кука! Все эти выскочки-капитаны думают, что на них держится мощь Британской империи! Нет, мощь и сила империи в ее великой разведке! Один шпион способен добыть, собрать, подготовить сведения, чтобы обеспечить победу в генеральном сражении. Разведка — глаза и уши армии, она преподносит информацию на блюдечке, а штабные задницы, горе-стратеги, все успехи и победы приписывают себе.

Если полководец думает, что ему противостоит десятитысячное войско, и спешит сразиться с неприятелем, якобы имея двойное превосходство, а на самом деле враг многочисленнее в три раза, то поражение неминуемо! Если командующий флотом заранее знает состав эскадры противника, ее вооружение, характеристики кораблей, дальность боя орудий, план действий врага, его замыслы — это уже половина победы. Коли флотоводец знает маршрут движения противника, он имеет преимущество — внезапность удара.

Поэтому сведения о начавшемся перевооружении русской армии имеют огромную ценность. Нельзя пока нападать на русских. Пусть этим займутся пруссаки и лягушатники-французишки. Главное — стравить их между собою.

Как же добыть новейшее оружие?! Утопить владельца? Подумаешь, граф! Плюнуть и растереть... Кто же поможет в таком непростом, можно сказать, деликатном деле?

В том, что в адмиралтействе оценят положительно любую подлость и не предадут огласке никакое преступление, совершенное на благо державы, с целью укрепления обороны Британской империи, шпион был уверен на сто процентов.

Нельсон понимал, что Флетчер тоже не союзник. Он явно симпатизирует этому русскому медведю. Жаль, значит, придется все дельце провернуть самому. Но кроме кинжала и маленького, почти дамского пистолета, у него нет никакого оружия. Отравить? Стукнуть графа дубинкой по башке, и концы в воду. Видимо, так и придется действовать. Эти моряки — чистоплюи. Не на кого опереться и надеяться, кругом одно дурачье!

«Ботаник» от злости с силой переломил тросточку через колено.

— Мистер Нельсон, зачем же ломать столь красивую вещь? — спросил с ухмылкой мичман Янг. Он давно стоял возле мачты и наблюдал за шпионом. — Плотнику и так работы много с такелажем и починкой мачты, а теперь вы потребуете выстругать новую трость.

— Отстаньте, мичман. Не до вас! Вечно насмехаетесь. Я обдумываю важные государственные дела, а вы сбиваете меня с мысли своими глупыми шуточками.

— Ах ты, сачок для ловли бабочек, пыльная архивная крыса! Червь библиотечный! Государственные мысли у него, — возмутился Янг высокомерию королевского соглядатая. — Сейчас как дам в нос, и очки к глазам прилипнут!

Янг поднес огромный кулачище к лицу шпиона. Он давно испытывал неприязнь к этому ботанику и зоологу. Из-за Нельсона его матросы ползали по всему острову в поисках всевозможных цветов, трав, саженцев, насекомых вместо развлечений с таитянками. Теперь корабль напоминал не судно, а большую клумбу или плавучий ботанический сад, а еще этот дурацкий террариум со змеями, варанами, пауками. Воду морякам выдавали по строго ограниченной норме, а для всех этих тварей ее не жалели.

«Ну и что с того, что везем ценное хлебное дерево? Неужели людям пить не надо? Проклятый сборщик тропического сена! — думал про него Янг. — И эта сухопутная сволочь мнит себя важной фигурой, пьет воду без ограничений. Лучше бы ее разделить между матросами!»

Откуда было знать простодушному моряку о таинственной миссии «ботаника» в кругосветном плавании. Если бы знал, наверняка вел бы себя осторожнее и был бы сдержаннее на язык. Нельсон же, отойдя в сторону, достал свою крошечную записную книжку и внес в нее две строчки: «Янг — смутьян, наглец и грубиян! Доложить. Выгнать в шею из флота!»

В этом кляузном блокноте среди прочих каракулей были сокровенные записи и о Блае, и о Флетчере, и о хирурге Ледворде. Все успели досадить соглядатаю-шпиону, все, с его точки зрения, были неблагонадежны. Сплошные вольтерьянцы, бунтовщики, карбонарии. Мысленно, в подленьких своих мечтах, он представлял, как во дворе Королевской морской тюрьмы стоит ряд виселиц и в петлях болтается весь командный состав «Баунти» и большая часть нижних чинов с высунутыми языками.

Матросня вообще несносна. Хамье, неучи, неотесанные мужланы, похотливые животные, развратники и пьяницы! Продолжая бурчать проклятия под нос, шпион скрылся в каюте.

Тем временем Сергей с важным видом вышагивал по палубе и чувствовал себя героем дня. Каждый встречный моряк, приветствуя, отдавал ему честь, матросы с восхищением смотрели на него, а офицеры с почтением пожимали руки, похлопывали по плечу в знак признательности за спасение корабля и экипажа. То, что пришлось пустить в ход оружие, которое показывать не стоило, Строганова, конечно, удручало, но зато теперь экипаж его уважал и побаивался.

Незачем было более маскироваться, прятаться, перед ним теперь одна задача — сохранить оружие. Но, судя по всему, вряд ли кто рискнет покуситься на русского графа. Даже капитан, который лишь одобрительно крякнул и издал трубный рев «йо-хх-оо!». Опасен разве что «ботаник» с повадками шпиона. Этот тип — человек злобный, подлый, неприятный, его нужно держать постоянно в поле зрения, быть настороже. Вон как у него глазенки хищно загорелись при виде боевого снаряжения, когда Сергей расстрелял орду туземцев.

Действительно, Нельсон первым полез щупать ствол и обжег пальцы. Алчный взгляд «ученого» Строганов заметил случайно, и эти хищные глаза не понравились ему.

«Дать по балде автоматным прикладом и за борт? Упоить вусмерть ромом? Хороший враг — мертвый враг!» — размышлял Сергей, неторопливо обходя корабль вдоль бортов. Любопытно, но эти два совершенно разных человека, жители разных стран, времен и цивилизаций, предпочли один и тот же способ ликвидации противника.

Одно для Строганова прояснилось теперь наверняка — нет никакой скрытой камеры, это не телешоу, не розыгрыш, не мистификация, это реальность. Все вокруг самое подлинное, особенно кровожадные аборигены! Чудовищная игра природы. Катаклизм! Казус, нарушающий все законы физики, основы мироздания. Это и впрямь не сон! Сон не может столь долго и утомительно длиться. Проклятое цунами! Нет чтоб попасть в будущее. Там наверняка жить гораздо лучше, чем в прошлом. Здесь, несомненно, воздух чище, пища натуральная и вкусная, с экологией нет проблем. Но Серега с трудом представлял, как дальше жить. Может, застрелиться? Нет, его голыми руками не возьмешь! Он просто обязан найти новую брешь в пространстве и времени, лазейку, через которую можно вернуться домой.

Преимущество пребывания в прошлом Строганов видел лишь в одном — в общих чертах ему была известна история восемнадцатого и девятнадцатого веков. С подробностями дело обстояло хуже. Судьбу «Баунти» он знал по кинофильму. Выручать хамоватого Блая не хотелось, значит, надо помочь Кристиану Флетчеру. Иначе его на этой посудине доставят в Англию, там разоблачат, объявят шпионом или сыном сатаны и вздернут, а оружие — конфискуют. Ну, уж нет, дудки! Решено — капитана, как и было показано в кинофильме, — за борт! Серж заставит их взбунтоваться, даже если они этого не захотят.

Тем временем команда привела судно в порядок. Трупы сбросили за борт, снасти починили, а матросам выдали по чарке рому. Капитан взялся за проведение служебного расследования. Как вышло, что дикари подобрались незамеченными так близко к судну, кто был впередсмотрящим, кто вахтенный офицер? Чья оплошность? Нужен был крайний, требовалась показательная порка, чтобы поправить пошатнувшийся авторитет, освежить чувство страха перед всесильным капитаном.

Боцман выстроил экипаж в две шеренги.

— Кто был во время нападения впередсмотрящим, а, канальи? — взревел Блай. — Какая сволочь прозевала нападение аборигенов?

— Капитан, нападение не прозевали, дикарей быстро и вовремя заметили, — попробовал вставить слово Флетчер. — Я был вахтенным офицером и сразу поднял тревогу.

— Молчать, сопляк! Капитан говорит! Не сметь перечить!

— Попрошу сменить тон! — воскликнул лейтенант высоким срывающимся фальцетом.

— Сейчас я загоню в твою глотку шпагу по самую рукоятку! — угрожающе надвинулся капитан на своего первого помощника.

Флетчер внезапно сник, осознав, что капитан мысленно уже заранее назначил именно его виновником столкновения с папуасами, но кто будет крайним среди матросов? Кто эта без вины виноватая жертва?

— Где негодяй, который проспал черномазых пиратов?!

— Я не проспал, сэр! Я вовремя заметил туземцев! — с этими словами из строя сделал шаг вперед долговязый матрос. — Я сразу поднял тревогу.

— Мерзавец! Ты еще имеешь наглость раскрывать пасть, зубы показывать? Так я их прорежу! — И Блай с разворота припечатал кулак к зубам матроса. Звук от удара был таким сильным, что казалось, будто голова матроса расколется пополам. Бедняга выплюнул на палубу два зуба вместе с кровавой слюной.

— Виноват, сэр! Простите! Помилуйте!

— Уильямс, ты безмозглая скотина! Из-за тебя мы едва не пошли на корм акулам! Всыпать прохвосту сотню плетей! Боцман!

— Да, сэр! — откликнулся боцман.

— Кто его лучшие приятели?

— Мак Кой и Мэтью Квинтал, сэр!

— Принести плети, а Уильямса привязать к фок-мачте. Сейчас Мэтью Квинтал врежет дружку пару десятков горячих. Живо!

— Сэр, разрешите поручить это другому матросу, — попытался возразить боцман.

— Я что, не ясно выразился? Экзекуцию проведет друг-приятель. И на совесть, иначе я об него самого обломаю трость и тоже высеку! Спущу шкуру живьем!

Боцман подал команду, несчастного схватили за руки, заставили крепко обхватить мачту и связали веревкой запястья. Затем другой канат затянули на ногах. Бледные, словно полотно, друзья несчастного моряка отворачивались и не знали, как выкрутиться. Блай еще раз прошел вдоль строя, вглядываясь в напряженные лица перепуганных матросов. Он заглядывал в глаза каждому, кто не успел отвести взгляд, буравил своими темными зрачками лица приунывших моряков. Глаза капитана налились кровью.

— Бездельники! Вы что же, думаете, я потерплю безответственность и разгильдяйство? Нет! Я выжгу каленым железом вольницу острова Таити. Обабились, разнежились от ласки смазливых девиц!

— Капитан, вы чересчур жестоки, — попытался вставить словечко Флетчер. — Матросы утомились после от долгого плавания, они изнывают от усталости и жажды, буквально валятся с ног. Необходимо увеличить порции воды, пополнить ее запас на каком-нибудь острове.

— Молчать, мальчишка! Еще слово, и я отстраню вас от должности и разжалую в матросы. А будете продолжать пререкаться, высеку и вздерну на рее! Мо-о-олча-ать! Это вы виновны в отсутствии воды! Да, вы!

Флетчер побледнел и невольно сделал шаг в сторону. Он не ожидал такой внезапной и бурной вспышки ярости капитана в ответ на свои слова. Блай самодур, это давно известно, но ведь он еще и подлец. Ведь он собственные промахи в руководстве судном пытается свалить на первого помощника. Такого подвоха Флетчер не ожидал даже от него.

— Ведь именно вы, Блай, рассчитывали вес груза и нормы воды и продовольствия! — возразил штурман. — Вы решили прогнуться перед генерал-губернатором и лордом адмиралтейства, набрали лишних саженцев хлебного дерева, а чем их в пути поливать? Морской водой?! Да, теперь садовник и плотник пытаются выпаривать соль, опресняя воду, затем орошают рассаду в ящиках, горшках, кадушках. Тысяча чертей!

Все матросы были согласны с штурманом, но испуганно молчали. Умолк и Флетчер, но опасные бунтарские идеи, давно зародившиеся, теперь только укрепились в его голове.

«Не корабль, а оранжерея! — негодовал он. — Скоро ходить будет негде, кругом саженцы, ботва разрастается ввысь и вширь. Мало того что приходится терпеть их присутствие в трюме и на палубе, так еще и в кают-компании, у самых окон, выставлены лучшие образцы. Убил бы и этого шпионствующего ботаника и негодяя капитана!»

Флетчер мрачнел, думая о несправедливых обвинениях Блая. Он мог бы при поддержке верных матросов командовать кораблем, одна беда, прибился этот русский! Боевой офицер, да еще и вооружен до зубов. Граф! Вельможа и выскочка, судя по всему. Дикарь из неведомой Московии. «Эх, мне бы его скорострельный многозарядный пистолет! Я бы этого Блая, не задумываясь...»

Сергей словно прочитал мысли Флетчера. Еще бы не прочесть, ведь он знал всю историю по фильму, да и интуиция его никогда не подводила, читать мысли по лицам научился давно. Возможно, в мелочах эта история передана не точно, детали как всегда, выдуманы, но сам ход событий писателями и киношниками отражен верно, так как это исторический факт. И в его реальности он уже и не сомневался, попав на этот самый «Баунти». Будь этот парусник неладен! Неужели Строганову нельзя было проплыть мимо злосчастной «посудины», прибиться к другому кораблю, курсирующему у берегов Австралии? Ром можно было пить и в более приятной компании. И не только ром, но и виски, и коньяк, и мадеру! Эх! Да и мало ли замечательных спиртных напитков создало человечество. Взять ту же водку! Если не паленая, не бодяжная, а настоящая «Московская», «Сибирская» или «Пшеничная»! Да под грузди солененькие с малосольными хрустящими огурчиками, да под ушицу из щучек, да... да... да много подо что! Было бы с кем!

Серега захлебнулся слюною, у него перехватило дыхание от ностальгических воспоминаний.

Милая Родина! Но не погибать русскому офицеру в этих азиатских морях в прошлых веках, пора ему до дому, до хаты. Надо брать быка за рога! Этот Кристиан Флетчер мямля, пока он дозреет до бунта, капитан и в самом деле вздернет его на рее. Нужен толчок к действию.

Подвинуть этих чопорных, вышколенных британцев к решительным поступкам будет не так-то просто. Но Строганов знал и другое. Ерунда, легенды, что англичане не авантюристы и не бунтовщики-вольнодумцы, а законопослушные подданные его величества. А пираты Дрейк и Морган? А Оливер Кромвель? Бунтари, да еще какие бунтари! Значит, могут, когда захотят!

Первым делом Серж решил заняться идейным воспитанием Флетчера. Сегодня же за кружкой рола, вернее, за стаканом. Кружка — это слишком много даже для старого солдата, и вообще, пить ром кружками кощунство и неуважение к благородному напитку. Кружка — емкость для пива. От холодненького пивка он бы сейчас, право слово, не отказался.

Тем временем экзекуция началась. Боцман свистнул в дудку, барабанщик ударил в барабан, и... И ничего. Матрос сделал вид, что не услышал команду, плеть не поднял, не ударил друга. Ведь перед ним был его старый товарищ, с которым плавали не один год вместе, земляк, с которым он вместе вырос в одной рыбацкой деревне, да еще и дальний родственник. Как же его пороть?

— Бунт?! — взъярился Блай. — Ты бунтовщик? Матрос, я заставлю тебя выполнить приказ! Мэтью! Или ты всыплешь дружку плетей, или я вышибу твои трусливые мозги!

Блай вынул из-за пояса длинноствольный пистолет, взвел курок и приставил его к голове непокорного матроса:

— Не размышлять, выполнять! Считаю до трех. Уже два! Ну же, скотина, исполняй приказ капитана!

Матрос, принесенный в жертву несправедливой волею злобного капитана, даже обернуться не мог, так он был плотно прикручен к мачте, но из последних сил закричал:

— Бей! Ради бога, бей, не то капитан убьет тебя. Бей, не жалей! Будь ты проклят, Уильям Блай!

Несчастный матрос поднял плетку, сделал легкий взмах и ударил вскользь по голой, взмокшей от пота спине товарища, который вздрогнул от удара. Капитан выругался, взялся левой рукой за ствол пистолета и ударил рукояткой по шее экзекутора.

— Наотмашь! Первый удар не в счет! Повторить! Не продлевай «удовольствие» приятеля несколькими лишними ударами.

— Дружище, бей, ради бога, сильнее. Быстрее начнешь — быстрее закончатся мои мученья.

Матрос задрожал всем телом, вновь взмахнул плетью и ударил уже с силой.

— Вот так-то! Хорошо! Продолжай! — проговорил беспощадный Блай. Он радовался тому, что сегодня удастся продемонстрировать экипажу безграничную власть над любым членом команды. Плеть свистела в воздухе и с хрустом опускалась на испещренную кровавыми рубцами спину ни в чем не провинившегося матроса.

— Кха-кха-кха! — хрипло выдыхал невольный палач.

— Экх-экх-экх, — после каждого удара отвечал хриплым стоном его обреченный на муки товарищ.

Оторопевшая команда корабля стояла в полной тишине. Запахло кровью и потом, затем мочой. Это обмочился избитый до полуобморочного состояния горемычный матрос. Плеть мелькала в воздухе все сильнее и сильнее, матрос потихоньку завыл, затем зарычал в исступлении и в конце концов перешел на непрерывный дикий крик.

— Прекратить! Хватит! — вскричал Блай, перехватывая рукой плеть зашедшегося в исступлении Мэтью Квинтала, который явно был не в себе. — Остановись!

Матрос дернулся, пытаясь вырвать плеть, но, получив от Блая кулаком в ухо, упал без чувств на палубу. Избитый Уильямс уронил голову на грудь и потерял сознание, лишь крепкие веревки удерживали его у основания мачты.

— Боцман, снять мерзавца! — отдал распоряжения Блай. — Доктор, осмотреть его и, если нужно, отправить в лазарет. Два удара — должок! Всыплем позже.

Хирург Ледворд, семеня, побежал к изувеченному и принялся осматривать его. Он оттянул веко, пощупал пульс, послушал сердце.

— Жив! — выдохнул с облегчением хирург. — Но нуждается в лечении. Ко мне его на операционный стол, там и осмотрю, и заштопаю. Капитан — вы грубое животное!

Доктор выругался, что было не свойственно этому флегматичному человеку, и, развернувшись на каблуках сапог, удалился, гордо подняв голову.

— Это еще не все! Квинтала за дерзость — килевать сейчас же! Боцман, исполнять! Живо!

Боцман скомандовал, матроса привязали одним концом за руки, другим за ноги. Сбросили беднягу за борт, завели веревку под киль и медленно потянули под днище. Когда голова несчастного скрылась под водой, по рядам экипажа прошел негодующий ропот. Блай выкрикивал проклятия, раздавал зуботычины, заставляя умолкнуть недовольных. Прошло почти две минуты, и исцарапанный, окровавленный и нахлебавшийся матрос был поднят на корабль.

— Р-р-разойдись! За работу! — скомандовал капитан и, не глядя ни на кого, прошествовал в свою каюту. Там он достал из рундука початую бутылку доброго джина, налил бокал почти до краев и, тихо произнеся: «Смилуйся, Боже, надо мною, грешником», опрокинул содержимое в глотку. Приятное успокаивающее тепло разошлось по всему телу. Блай налил еще половину бокала, задумчиво разгрыз сухарь и принялся рассуждать вслух:

— Я капитан или тряпка? Разве я могу допустить неповиновение на своем корабле? Должен кто-то понести наказание за внезапное нападение на судно? Непременно! И теперь после экзекуции каждая скотина и растленная сволочь будет бояться и трепетать при одном моем приближении. Весь флот по прибытии корабля в порт узнает о моем суровом нраве. Моряки в тавернах любят языки почесать о своих капитанах. Что ж, теперь я подтвердил свою репутацию человека с характером и волевого капитана, будут они помнить меня до самой смерти. Да, эта история обрастет мифами и легендами. А на флоте Его Величества любят давать награды и чины именно таким решительным офицерам, бескомпромиссным и честным служакам. Плевать на всех этих мелких, никчемных людишек. Будь они прокляты! Главное — мое личное благополучие и карьера. Ради продвижения по службе я кого угодно высеку и повешу на рее. Мозгляки! А еще бездарь и выскочка Флетчер пытается лезть не в свое дело! По прибытии в Англию добьюсь его увольнения с корабля, а возможно, и с флота. Военный трибунал суров, по головке не погладят, штурман может даже гребцом на каторгу, на галеры загреметь! Господи! Надо, чтобы каждый, кто идет против моей воли, получил суровое возмездие! Аминь!

Пока капитан пил в одиночестве джин, матросы, разбившись на группы, обсуждали происшедшее. Расправа над товарищами взбудоражила команду. Они осуждали жестокий поступок капитана Блая. Заставить привести в исполнение наказание родственника и друга! Это высшая степень низости и изуверства! А потом еще и килевать экзекутора!

Офицеры помалкивали. Одни делали вид, что им безразлично все то, что произошло на корабле, другие смущенно отводили глаза от укоризненных взглядов подчиненных. Только Кристиан Флетчер громко выражал свое возмущение и переговаривался с мичманом Янгом. К ним-то и направился Строганов.

Серж надвинулся на лейтенанта, как айсберг на «Титаник», угрожающе и неотвратимо. Флетчер прочел в глазах русского ледяное спокойствие и твердую решимость. Он чуть отстранился и встревожено спросил:

— Какие-то проблемы, граф? В чем дело?

— Желаю с вами побеседовать за стаканом. У меня одна бутылочка рому припасена для вас. Хирург подарил, чтобы я здоровье поправил. Пойдемте!

— А о чем пойдет разговор? О поэзии? О женщинах? О море? Я не в том настроении, чтобы попусту болтать!

— О бунте! — сурово ответил Сергей. — О том, как нам поднять людей на мятеж против негодяя и мерзавца Блая и победить его, сохранив при этом наши бесценные души и задницы.