"Остров Амазонок" - читать интересную книгу автора (Прокудин Николай)

Глава 5 ОДИНОЧЕСТВО НА ОСТРОВЕ НЕВЕЗЕНИЯ

Выпив из двух обнаруженных на песке кокосов молочную жидкость, Сергей лишь слегка утолил смертельный голод. После этого он быстро съел белую мякоть, расковыряв плотную скорлупу орехов, если, конечно, эту белую корочку, похожую на жвачку, можно назвать мякотью. Так вот пообедав и отбросив в сторону мусор, путешественник громко и протяжно вздохнул. Если питаться все время этими орехами, то при виде шоколадных батончиков «Баунти» с кокосовой начинкой наверняка станет тошнить. А будут ли они, эти «Баунти», в его жизни еще?..

Отдышавшись, Строганов спрятал свое утлое суденышко подальше от берега, чтобы приливом его не смыло в открытое море, лег на песок под пальмой и уснул крепким сном. Впервые после катастрофы под ним ничего не качалось, не плескалось, было сухо и тепло. Некоторое время он спал сном праведника, но затем вскочил из-за близкого громкого удара. Вскоре удар повторился. Стучали где-то рядом.

«Кто это? Люди? Вернее, аборигены? — всполошился Сергей. — Тьфу ты, аборигены, конечно, тоже люди, ну, в смысле туземцы. Совсем заговорился! Или это топают какие-то дикие звери? Кто здесь может так стучать?»

Порывы ветра раскачивали деревья, о чем-то шепталась листва, но ни голосов, ни рычания животных наш путешественник не услышал. Он подскочил к сумкам, достал оттуда браунинг, гранаты и нож. Потом вспомнил про винтовку и автомат, снял оружие с веток и положил возле себя. Нарубив каких-то экзотических растений, он тщательно замаскировался, лег, обняв цевье и приклад, В укрытии и с оружием спать гораздо спокойнее. Хотя во время крепкого сна оружие не помощник. Враг может тихо подкрасться и зарезать.

Можно попытаться не спать, караулить, но вряд ли он долго выдержит, очень уж устал за эти дни.

Сергей некоторое время вглядывался в сгустившуюся тьму, но глаза начинали слипаться, а голова — клониться на грудь. Несколько раз он падал лицом то на винтовку, то на пистолет, то на автомат, ударяясь попеременно то подбородком, то губами, то носом.

«Дьявол! Не зарежут, так сам себе всю морду в кровь разобью на посту», — выругался Строганов и лег, устраиваясь поудобнее, пытаясь продолжить свои бдения. Ночь на тропическом острове была черна, как «Черный квадрат» Малевича. Куда ни кинь взор, не огонька, не искорки, только если поднять голову и посмотреть на небо, то увидишь светящиеся и подсматривающие за тобой звезды и луну.

В ночном небе он не замечал ни одного пролетающего спутника, а днем не видел ни единого самолета. Странно, куда это его занесло? Видно, очутился вдали от морских и воздушных маршрутов! А если здесь, на острове, кто-то подглядывает из чащи джунглей, то делает он это очень умело и профессионально! А как называется этот остров? Неужели он без названия? «Хватит ему быть безымянным. Назову-ка я его островом Невезения! Почему Невезения? А разве мне так уж повезло, что выжил? Невелико счастье куковать в джунглях оставшуюся жизнь. Возможно, сгину я на нем один-одинешенек!» — невесело думал Сергей.

Ветер стих, прогретый за день воздух, душный и липкий, опустился на песчаный пляж. Наконец стук прекратился, и наступила тишина. «Нет, в наше время охотники за черепами даже в этих местах, скорее всего, давно перевелись! Бояться нужно хищников: волков, шакалов, гиен. Нет, определенно стучит что-то неодушевленное!» — успокаивал себя первопроходец.

Было сыро и влажно. Вскоре наш герой продрог, и пришлось срочно разжечь костер. При его свете стало как будто веселей, но все равно страх продолжал таиться в глубине души нашего мореплавателя.

«Выпить глоток для храбрости? Что ж, хорошая идея! А потом написать письмо и дать знать о себе на Большую землю бутылочной почтой! Сейчас допью заветную бутылку джина, нацарапаю записку и брошу в море. Пусть ищут меня, беднягу, попавшего в катастрофу. Полетели к чертям все жизненные планы! Один только в этой экзотической бутылочной почте неясный момент: на каком языке писать послание?! На русском? Да кто ж его в округе знает! На английском? И английский местные судоводители, плавающие на джонках, вряд ли изучали. А иероглифам, китайским или японским, не обучен. Даже ругательным. А по-тайски тем более не разумею. Остается только язык рисунков — остров, пальма и одинокий человечек, а вблизи острова затонувший кораблик. А где этот остров, каковы его Координаты — никто не знает! Получается письмо без почтовой марки, без штемпеля, без индекса и точного обратного адреса, но с запиской: остров Невезения, хижина дяди Сережи, пляж номер один. Стучать три раза! Можно свою фамилию приписать».

Чтобы разогнать тоску, Серж энергично откупорил поллитровку припасенного джина и отхлебнул несколько больших глотков, закусив выпивку набившими оскомину бананами. Затем аккуратно завернул пробку и упал вблизи тлеющего костра, провалившись в глубокое забытье.

Проснулся Строганов с гулом в голове и допил, опохмеляясь, остатки джина. Крепкий сон вновь сморил его. Теперь залитые алкоголем глаза уже никакими силами не удалось разомкнуть до полудня. Снились кошмары, дикари, хищники, крокодилы, змеи, скорпионы. Сергей хрипел, отбивался, извивался на песке, но не просыпался, пока песок не стал обжигать тело. Лучи солнца, стоящего в зените, буквально раскалили остров. Строганов открыл глаза и, ослепленный ярким светом, тотчас их закрыл. Он отполз в тень и там, вскочив на ноги, кинулся в кусты, чтоб облегчить мочевой пузырь. Ближайшие заросли азалий были обильно орошены продуктом переработки молочно-алкогольных напитков.

«Если я тут надолго задержусь, надо будет позаботиться о туалете, — решил Серега. — Иначе вся пышная растительность в окрестностях погибнет! А следом за флорой вымрет и фауна, останусь доживать дни в одиночестве, посреди высохших коряг. Да и самому мало приятно наступать на свои фекалии».

Следом возникла вторая мысль — о туалетной бумаге. Сергей даже усмехнулся. Тут хотя бы океан, можно помыться, а как обходятся дикари в саванне, в пустыне, в джунглях? Улаживают дела подручным материалом? Песочком? Банановыми листьями?

— Вот именно — подручным! — ответил он сам себе другим голосом, изобличающим скептика и циника.

Еще во время скитаний в лодке по бескрайним океанским просторам он заметил, что, будучи по природе человеком общительным и разговорчивым, смертельно устал от тишины и молчания. Постепенно Сергей начал разговаривать сам с собой. При этом он разделил себя на двух собеседников. Один из них ироничный, неунывающий оптимист, другой — скептик, пессимист, к тому же закоренелый циник. Раздвоение личности, даже растроение. Причем циник-пессимист нравился Сержу все более, а безмозглый жизнерадостный оптимист раздражал своим щенячьим восторгом перед многообразием жизни. Циник стал много материться, да так сочно и разнообразно, как Строганов себе не позволял даже в казарме!

Вот и сейчас оптимист с неиссякаемой верой в победу при любых обстоятельствах произнес:

— Ничего, Серега! Прорвемся! Удобрим этот берег качественным навозом и будем собирать по четыре урожая бананов в год! Не помрем!

Пессимист тут же его строго оборвал:

— Что за мудак! Удобрить — это, возможно, и получится, но есть и другая сторона медали. Этот замечательный красивый остров мы втроем быстро и на многие века загадим!

Он сказал «втроем», потому что сам Сергей был третьим, арбитром между этими двумя завзятыми спорщиками. То, что вчера стучало и так напугало ночью нашего Робинзона, оказалось падающими с высоких пальм кокосами.

«Ага! Точно! Вспомнил! Я такое в кинофильме видел, кажется, с Томом Хэнксом!»

Причина страхов прояснилась, но воспоминания о голливудском фильме про другого современного Робинзона навеяли грусть. Тот парень несколько лет боролся за жизнь на необитаемом островке и спасся, но ведь это в кино.

Личности, поругавшись еще минут пять, но так и не выявив победителя, угомонились. Сергей побрел по береговой кромке в поисках съестного и в надежде набрести на какой-нибудь ручей с пресной водой. Автомат больно натирал обгоревшие спину и плечо, многочисленные колючки впивались в ступни, москиты лезли в глаза. Так и не отыскав ничего путного, он вернулся, помыл ноги, надел ботинки, снятые с мертвого полицейского. Они слегка жали, но зато в такой обуви можно легко передвигаться, не боясь пораниться о битое стекло. Каждая ранка в условиях отшельничества чревата заражением и смертью. Сергей и так удивлялся, как он до сей поры умудрился остаться живым, выйти целехоньким из всех передряг и... вообще, очень хотелось пожить на этом свете в здравии.

Кстати, о стекле! Удивительно, но на побережье совсем не было выброшенных морем следов цивилизации, не замечалось пластиковых бутылок, полиэтиленовых пакетов, окурков, бумажек, стекол. Четыре часа неторопливой ходьбы вдоль берега, и Строганов вновь очутился на том самом пляже, откуда недавно стартовал. И пейзаж был везде один и тот же, всюду пальмы, экзотические растения, кустарник, густая высокая трава, скрывающие все то, что находится в глубине острова. А там, вероятно, водится дичь, которую могут подстерегать и хищники.

А кто он сам-то? Хищник-охотник или крупная дичь?

Берег везде был пустынным, песчаным и чистым. Не обнаружилось никаких признаков, даже намеков на присутствие зверей или людей.

— И куда меня занесло? — подумал вслух Серж. — Это же надо! На не загаженный цивилизацией островок!

— Правильно! Занесло в самую глубокую задницу на земле! — ответил циник. — Ни людишек, ни мусора! А вывод из этого простой. Надо нагнать самогонки и упиться с горя! Гнать ее тут не перегнать и все из гнилых бананов!

— Что ж, прекрасно, нужно только забраться по пальмам вверх, набрать кокосов, бананов, а потом сварганить огненную жидкость и вспомнить об одном из лучших достижений цивилизации, — рассеял сгустившийся туман уныния оптимист.

Внезапно Сергей остановился как вкопанный. То, что он увидел, поразило его сильнее, чем удар молнии. Лодка на воде! Рыбацкая! Но это была не его лодка, а чужая. Чудо свершилось! Возможно, выжил еще кто-то — значит, спасся не он один и шансы на выживание повышаются! Быстро раздевшись, он бросился в воду и поплыл к рыболовному суденышку.

«Интересно, а где же люди? Утонули или тоже бродят по берегу в поисках воды и пищи? Если человек был один, отдаю предпочтение женщине-спутнице, а мужик-рыбак мне вовсе не нужен! Делить с ним пополам остров? Сожрет весь урожай бананов, а проку от него будет мало. Другое дело баба-рыбачка! Готов отдать ей даже часть урожая бананов, а если она еще и красавицей окажется, то по-царски пожалую половину всех фруктов!» — размечтался Строганов.

Добравшись до лодки, Сергей ухватился руками за борт, подтянулся, с трудом забросил тело в суденышко. Внутри не было никого и ничего. Борт был расколот о риф, и полузатопленная лодка еле держалась на плаву. Скорее всего, это суденышко тоже сорвало с якоря во время стихийного бедствия, потому что в воде болталась оборванная длинная веревка, привязанная к носу. На дне лежали рваные снасти, стоптанные сандалии, гарпун, одно весло. Сандалии — это замечательно! Когда порвутся сапожки, сношу сандалии. Ого! Канистра с водой. Питьевой!

Сережка осторожно хлебнул из горлышка — жидкость была теплая, затхлая, противная, но пить можно.

Лишь бы чистая была, без холеры! Эх, судьба-злодейка! Лодка здесь, качается на легкой морской зыби, а хозяин или хозяйка, возможно, давным-давно на дне моря рыб кормит.

Взявшись за весло, Сергей начал грести к берегу.

— Лодки с сегодняшнего дня мое самое большое богатство! — сказал пессимист.

— Конечно, но только после оружия, — оспорил оптимист его мнение.

— Вот дуралей! Зачем тебе автомат на необитаемом острове? — усмехнулся циник-пессимист. — Из него даже кашу, как из топора, не сваришь! И патронов к нему всего две сотни. Сплошное расстройство.

— Не было бы автомата, меньше бы расстраивался? — возразил оптимист. — Наоборот, горевал бы, что нет оружия и нечем отбиваться от врагов!

— И к винтовке только сто патронов в подсумках. Тоже мало.

— Зато есть четыре гранаты и еще четыре обоймы к пистолету.

— Вооружен до зубов, а где они, враги-то? — вмешался в спор сам Серега. — Где их найти? Сразу сдался бы в плен, если бы пообещали вывезти на Большую землю. Одно ясно. Необходимо собирать продукты в дорогу, искать воду, охотиться и рыбачить. Надо передохнуть и готовиться к отплытию. Набираться сил, пока какие-нибудь враги и в самом деле не объявились!

Первую неделю Серж непрерывно обследовал остров. Он продирался сквозь кусты, лазил на деревья и наконец нашел родник. Выяснилось, что, кроме птиц, черепах и насекомых, здесь не было никакой живности. Строганов досадовал на то, что варить суп из черепах он не умел, да и соли не было ни крупинки. Это ж надо, чтобы так не повезло! Находиться в местах, откуда вывозятся мировые запасы пряностей, и не иметь их под рукой! И плохо, что кабанчики тут не водятся, а то было бы и мясо, и сало! Нет. С салом бы тоже ничего не получилось, соли нет, перчика нет, чесночка нет! Не сало, а жир! Сплошные огорчения и лишения. Что ж, нет так нет, придется обходиться без мяса!

Каждый день Серега мечтал о мясе. Хотя бы птичку какую поймать и поджарить. Воспоминания о вкусной и здоровой еде, вернее, настоящей калорийной пище возбуждали аппетит, включали физиологические функции организма. Начиналось слюновыделение, урчание желудка, просыпался зверский аппетит. Кокос и гроздь бананов голод только заглушали, но не удовлетворяли. Брюхо возмущалось и негодовало, сетуя на однообразную растительную пищу.

Может, сбить палкой с ветки разноцветного попугая и сварить из него бульон? А он съедобен, если несоленый? Птице поди сто лет! Мясо, должно быть, как кожа ялового сапога! А если попробовать? Сергей огляделся в поисках подходящей для метания дубинки. Он и раньше в кустах попугаев видел, но все колебался насчет бульона. Сомневался и сейчас. Пока раздумывал, попугаи что-то проверещали и улетели. Вернее, сомневался он не столько в съедобности, сколько во вкусовых качествах попугайного мяса. А еще сдерживали морально-этические соображения. Попугай — это святое. Много лет в квартире Строгановых жил какаду. Этот попугай по имени Диего и сейчас был полноправным членом семьи родителей.

А если поймать попугая и научить говорить, а затем подолгу с ним беседовать?

— Цыпа-цыпа! Попка дурак, ты где? — позвал Серега.

Попугай промолчал, вместо него откликнулся пессимист:

— Где-где! Вот именно в ней самой, в том месте, очень созвучном со словом «звезда». И ты в ней тоже.

Терзания нарушили сами пернатые, которые, улетая в страхе, обделали настоящего полковника с ног до головы.

— Эх вы, сволочи! А я еще страдал и размышлял, расставаться с вегетарианством или нет, — сердито произнес Сергей вслух, обращаясь ко всем остальным пернатым. — Первого попавшегося попугая забью, как заурядную курицу! Трепещите бройлеры-балаболы!

Несколько раз он метнул палку по сидящим на ветвях птичкам, но ни разу не подбил ни одной. Птахи убрались подобру-поздорову, и только один наглый крупный попугай по-прежнему важно восседал на ветке. Он не улетал, косился на бледнолицего незваного пришельца и что-то кричал ему скрипучим голосом. Сергей подкрался к птице с палкой, прицелился, замахнулся. Она, словно догадавшись о его коварных намерениях, прокричала какое-то неизвестное местное ругательство. А затем рассерженный нахальный говорун встрепенулся, взмахнул крыльями и улетел.

Негодяй! А какой был крупный экземпляр! Наверное, из этого попугая получился бы наваристый супчик. И перья на шляпу замечательные!

Строганов хлопнул себя ладонью по лбу. Дурило! Какая палка! Браунинг на поясе, автомат на ремне. Стреляй — не хочу! А теперь бегай по джунглям, разыскивай это летающее мясо для бульона.

Поиски съестного в лесу не принесли результата, новоявленный Робинзон только вспугнул змею. Нет! К поеданию змей Серж был еще не готов. Оголодал, но не до такой степени! Если бы кто научил, как ее приготовить! Тогда бы, возможно, рискнул.

Огромный попугай вскоре вернулся на облюбованную пальму и что-то громко орал до утра.

С попугаем не вышло, зато наш кораблекрушенец научился рыбачить. Основательно обследовав лес, он решил, что наступило время для рыбалки. В заводи на мелководье были видны неспешно плавающие ленивые рыбы, передвигавшиеся парами, стайками и поодиночке. Отдельные экземпляры достигали величины сантиметров сорок. Из обломанной ветки Сергей выстругал что-то среднее между копьем и дротиком, заострил наконечник, и вышла неплохая острога. С двадцатой или тридцатой попытки первая полукилограммовая рыбина забилась» проткнутая насквозь, а через несколько минут — вторая.

Больше ловить он не стал, желание побыстрее съесть добычу пересилило рыбацкий азарт. Строганов собрал сухие ветки и опавшие стебли пальм — или правильнее их назвать листьями? — и соорудил из двух рогатин мангал. Он почистил и выпотрошил рыбин, нанизал их на ветки и, сгорая от нетерпения, приступил к жарке. Не дожарил. Съел без соли, с одного бока полусырую, с другого — подгорелую и облизал пальцы. Эх, чего ему явно недоставало, так это соли! Ладно, зато в желудке не одни бананы-кокосы.

Счастливым взглядом посмотрел Серега на лагуну. Рыба сновала у самого берега косяками, лови — всю не переловить. Действительно, куда спешить, никуда они не денутся. Главное, чтоб не ядовитая была! Добытчик прилег и, блаженствуя, замурлыкал песню из старого мультика про кота-рыболова: «Первая рыбка моя, а вторая моя, а третья, вот такая, моя...»

Желудок радостно поскрипывал, перемалывая сытный обед, Сержа потянуло в сон, он закрыл глаза, и безмятежные сновидения окутали мозг. Проснувшись, Сергей опять взялся за острогу и полез за новой добычей. Вторая рыбалка едва не стала последней в его жизни. Вода заметно прибыла, риф заливало небольшой волной, и образовался проход над камнями, давший дорогу к берегу крупным морским хищникам. Этими хищниками были акулы, которые устремились в лагуну в поисках пищи. Беззащитная рыба укрылась на мелководье и жалась к песчаному пляжу.

Серега акул не увидел, поэтому со спокойной душой направился на промысел и первым же ударом подцепил большой экземпляр. Рыбина трепыхалась на копье, а рыболов, испустив боевой клич, швырнул ее подальше на песок. Снова прицеливаясь, он краем глаза заметил стремительное движение какого-то крупного подводного существа. Инстинктивно отпрыгнув в сторону, Строганов выставил впереди себя острогу и отпугнул этим движением двухметровую акулу. Хищница мотнула тупорылой головой и, мелькнув плавником над водой, ушла на новый заход.

Пятясь назад и озираясь, Серега потихоньку отступал на безопасное мелководье. Другая тварь атаковала более решительно и умело. Тычок в морду острогой ее не остановил, а лишь притормозил движение. Нанеся еще один удар острой палкой в акулью морду, он сделал два прыжка назад. Акула забороздила по дну плоским брюхом, не достав до жертвы, и благоразумно свернула в сторону.

Хорошо, что не умели эти зубастые хищницы передвигаться по суше. Счастье, что они не тюлени и не имеют ласт! Не то бы полакомились отставным полковником на берегу. Замечательно, что крокодилы тут не водятся! И на том спасибо судьбе.

Уплывшая «малышка» уступила место более крупной особи, которая заняла позицию в засаде, а следом плыла еще одна кровожадная тварь! Акулы из лагуны больше не уходили — ждали добычу.

Строганов на берегу едва-едва отдышался. После пережитого ужаса его долго колотила нервная дрожь. В итоге день заканчивался, как и начинался — бананами.

Отныне Серж стал заходить в воду с опаской. Теперь он вешал на шею кобуру с пистолетом на всякий случай и, оглядываясь по сторонам, осторожно заходил в воду до трусов. Вернее, до того места, где должны были быть трусы. Естественно, на необитаемом острове он купался голым, да если бы и присутствовали на острове какие-нибудь дамы, то ему было бы чем гордиться. Так что собственная нагота его не смущала при любом раскладе.

Ба-бу-бы! И покрасивее! Тогда можно будет на родину не спешить. А что?! Объявить себя императором этого клочка земли, выпустить марки, начеканить монеты, придумать флаг и вывесить на флагштоке, сделанном из самой высокой пальмы. Настругать бойцов и сформировать из них народное ополчение. Долго пришлось бы муштровать армию, но это дело нехитрое и нетрудоемкое. Лишь бы будущую императрицу волной занесло!

Но нет, не несло. Шли дни, а ни одной русалки волны так и не прибили к берегу проклятого острова Невезения. Одиночество становилось нестерпимым.