Глава 5. АБАЙ РУСТАМОВ

КПП на въезде в Джохар49. Туманное, влажное утро – как всегда у нас в конце августа. Птички-невелички недостреленные, чудом уцелевшие, где-то поют. На душе тревожно.

Нас досматривает русский ОМОН. У нас специальный «рафик» с красной надписью «Баклаборатория», внутри там все как положено – приборы есть, стол, сидушки. Документы тоже в порядке, все подлинное. Но все равно, сами понимаете, прицепиться при желании можно к чему угодно.

– Сматры, дарагой! И зыдэс сматры. И зыдэс тож сматры…

Я прекрасно говорю по-русски. Лучше, чем на родном. Акцент сейчас специально делаю. Играю тупого водилу, простака, которого только что из аула взяли, посадили за баранку, и он шугается при виде каждого начальника. Умные и шибко грамотные всегда подозрительны, да и раздражение вызывают. Такой, если обидишь, может и пожаловаться. А тупого всегда легче обобрать. Вот и играю. Сильный акцент и тупая рожа всегда безотказно срабатывают, проверено десятки раз.

– Гидэ хочишь сматры! Полик падымат нада?

– Ладно, ладно, ясно с вами… О! Мясо. Ага…

Омоновец открыл цинковый бак, в котором хранятся два барана, зарезанные утром и разделанные на несколько частей. Аппетитное мясо, ничего не скажешь. Даже жалко такое отдавать. Сами бы съели с удовольствием. Но это специально, для отвода глаза. Это уловка такая, тоже проверенная.

– А что-то мясо у вас того… подозрительное. Нет, скажешь? Почему такое жирное? Вы че, вирус распространять везете? Бактериологическое оружие, типа? Документы есть на это мясо, а?

Все понятно. Мясо подозрительное, ха! Я мог бы убить тебя одним движением, голыми руками, жадный гяур. И перещелкать из твоего автомата остальных ментов-омоновцев, в том числе и снайпера на посту прикрытия – он плохо службу несет, вылез весь из-за баррикады. Моим бойцам даже и вмешиваться не пришлось бы.

Но я терплю, сегодня у меня особая задача. Я обеспечиваю личные мероприятия самого Хамзы и головой отвечаю за его безопасность. И не пикну, даже если меня ткнут мордой в землю и обыщут с ног до головы. Хотя положить мужчину на землю – тяжкое оскорбление. Пользуйся, гнусный гяур, случаем, ты даже представить себе не можешь, кого сейчас обираешь!

– Какой-такой вируз, дарагой?! Валла-билла, началник, никакой вируз нэт! Сабсэм харощи мясо, э! Вон, доктор едит, сам правиряит такой вещщ. Возьми нэмнога, кушай, сам сматры, какой харощи! Ну?

– Не нукай, не запряг. – Омоновец на предложение реагирует молниеносно – сразу хватает самую здоровую ляжку и тащит из бака. – Давай, проезжай. Скажи спасибо, добрый я сегодня…

Салам, читатель! Ты, наверно, узнал меня? Это опять я, неуловимый вервольф, ловкий разведчик Абай. Я сразу не представился, думаю, меня и так легко узнать можно. Салам тебе и машалла, если ты правоверный. Или даже не совсем правоверный, но не русский. Хотя уже говорил…

Четверо суток прошло после той филигранной операции, и теперь я в Джохаре со специальным, очень важным заданием. Я сопровождаю Хамзу, он справа сидит, на месте старшего машины. Сегодня я один отвечаю за его безопасность.

Обычно Хамза перемещается со своим личным телохранителем Новрузом, которого все, кто его знает, страшно уважают и побаиваются. Это вообще чудо, а не человек. Небольшого роста, худой, глаза глубоко посаженные. Мелкий такой турок, молчаливый и спокойный, как робот. Стреляет на шорох, голыми руками может убить целый взвод, опасность чует за километр, интуиция у него просто чудовищная. Но пять суток назад с ним произошла маленькая неприятность. За день до того, как мы порвали на части колонну федералов, Хамза ездил на небольшое мероприятие с людьми Султана Абдулаева, имел в этом мероприятии свой интерес. Один федерал его заинтересовал, об этом как-нибудь позже расскажу. И попали они там в переделку! Совершенно неожиданно, как говорят, на ровном месте споткнулись. Все моджахеды Султана стали шахидами. Мясорубка там была – словами не описать. А Хамзу спас Новруз, каким-то чудом сумел выскочить на джипе из кровавой метели, хотя получил три ранения. Ранения не тяжелые, но, пока добрались до базы, сильно истек кровью. Сейчас лежит, сил набирается.

Со мной Ваха и Мовсар – мои личные телохранители. Пулеметов сейчас у них нет, но они мастера на все руки, а под поликом у нас спрятано оружие и гранаты. Если что, мы такой вот блокпост и без оружия уничтожим, голыми руками. Я всегда предлагаю на постах поднять полик – как русские говорят, на рожон лезу, и это всегда проходит. Зачем поднимать, если горец сам предлагает? Опытные федералы, что стоят на блокпостах, знают, что мой народ не умеет врать. Чеченец, если врать приходится, сразу себя выдает: глаза прячет, краснеет, суетится. Потому что это противно его природе. Другое дело, те, которые в русских городах долго живут.

Как я, например. Из них такие артисты получаются – любо-дорого!

Отдав ляжку, мы едем дальше. Джохар, город моего детства, лежит в руинах. Дорога вся разворочена гусеницами танков и самоходок, повсюду воронки, бетонные блоки и сваренные рельсы – противотаранные ежи. Кругом развалины, мертвые остовы многоэтажек, кое-где сохранились чудом уцелевшие дома, в которых ютятся мои несчастные соплеменники.

Сердце обливается кровью при виде этой картины. Что может испытывать нормальный человек по отношению к тем, кто сделал такое с его домом? Да, мы абреки, бандиты и варвары, но представьте себя на нашем месте! Если бы русские разбомбили ваш Копенгаген или Лондон до древнегреческого ландшафта, поставили бы по перекресткам блокпосты, на которых каждого вашего мужчину клали бы лицом на землю и брали дань с каждой машины, и сказали бы: мы вот так вам помогаем, хотим, чтобы вы жили мирно, по нашей русской Конституции!

А перед этим, не забудьте, что русские два с половиной столетия назад вторглись на вашу землю и насильственно присоединили ее к своей территории. И два с половиной столетия вы непрерывно с ними воевали, потому что они безжалостно и жестоко заливали кровью любую вашу попытку к независимости. Вы как, стали бы их любить после этого? Ха! Думаю, если вы не мазохисты, то не стали бы. Вот и мы – тоже. У нас каждый ребенок, едва начав понимать себя в этом мире, наизусть знает каждую веху этой истории. И твердо знает, кто главный враг нашего народа.

Вот такие дела, уважаемый читатель. Поэтому основа наших отношений всегда будет вечной и постоянной: набеги, войны, работорговля и всяческий подрыв экономики огромной империи, некогда оккупировавшей наш гордый свободный народ. Только так, и никак иначе! Мы всегда будем жить по адатам, а их Конституцию в рот е…ли! И кто писал ее – тоже е…ли. И ручку, и бумагу, и стол, на котором ее писали! Это Конституция свиней и трусов, которые привыкли быть рабами и без этого не могут.

Знаете, у свиней бывают солитеры. Свинья вообще нечистое животное, поэтому мы ее не едим, кто ее ест, сам становится свиньей, как русские. Свинья тупая, она сама никогда не догадается, что у нее солитер, будет хрюкать себе и жрать что попало. Ей ветеринар нужен, чтобы убрать солитера. Так вот, мы, нохчи, – это большой солитер России, который будет вечно сосать ее больную плоть! Пока не придет ветеринар и не поможет ей навсегда избавиться от этого солитера. А если не придет, она скоро сдохнет от этого.

Ух, красиво сказал! Даже сам удивился.

Ладно, давайте по делу. А то я об этом могу часами говорить – сами знаете, у кого что болит, тот о том и говорит.

Итак, мы везем Хамзу. У него сегодня в Джохаре два мероприятия. Какие – узнаете позже, сейчас расскажу, кто он вообще такой и какие у нас с ним отношения.

Хамза – турецкий резидент. Большой человек, огромными деньгами ворочает, у нас здесь на него целый полк пашет. Хамза торчит на Кавказе с 91-го года, уже одиннадцать лет. Он страшно умный, настоящий стратег и полиглот. По-чеченски говорит, как настоящий нохчо. По-русски – как рязанский Ванька. Как родной знает аварский. Ему где-то слегка за сорок, он такой округлый, на вид очень добродушный и простой – такой деревенский увалень-простофиля. А еще он рыжий и голубоглазый. Русские его обычно не обыскивают и относятся к нему хорошо, потому что у него классная легенда и отличные документы.

По легенде Хамза – врач санэпидемнадзора. У нас с 93-го года часто бывают эпидемии и всякая зараза, так что такому врачу везде дело есть, всюду можно проехать, не вызывая подозрения. Кроме того, по паспорту он аварец и прописан в Махачкале, это вообще здорово выручает. Русские к дагам относятся нормально.

Несмотря на такую удобную легенду, Хамза не рискует и никогда не носит оружия. Общаясь с ним, я понял, что в случае чего он предпочтет умереть от руки случайных отморозков, чем раскрыться. Кремень, не человек. Я прекрасно понимаю, что кончика его родового кинжала не стою.

Основная база Хамзы – отряд Султана Абдулаева. Султан, конечно, имеет свой отдельный бизнес, как и все уважаемые люди, но в основном кушает из рук Хамзы. Я раньше тоже был в отряде Султана, заработал там вес, командовал людьми, и резидент взял меня к себе, только тщательно присмотревшись и поняв, что я этого стою. Теперь я – правая рука резидента. Шеф мой правильно строит свои отношения с людьми, своим подчиненным он не только платит деньги, но и обеспечивает надежный тыл и перспективы. Вот у меня, например, есть в Анталии собственный дом, в котором уже два года живет моя семья, и имеются неплохие счета в трех европейских банках. У меня и в Новых Матагах дом есть, но это так, временная база, там живет моя вторая жена, молодая горячая чеченка.

Но это так не у всех, а только у избранных, самых преданных и достойных. Я с Хамзой давно, работаю на него с середины 96-го года. И неоднократно доказал, что стою вложенных в меня денег и доверия. Сначала я был на побегушках, потом полгода учился в Анкаре, в разведывательно-диверсионном учебном центре, и только после этого мне стали поручать ответственные дела и посвящать в некоторые секреты. Рашид и Руслан – мои боевые братья, прилежно работают в том же направлении. Если будет на то воля Аллаха, в следующем году они также начнут строить свои дома в Анталии. Только чуть попроще, чем у меня, и в другом районе. Ха! Каждому – по заслугам, это очень правильный принцип. И вообще, каждый вервольф знает, что он может рассчитывать на достойную жизнь, если в поте лица будет заниматься ратным трудом. Мой пример убедителен. Кем я был и кем стал! Был никем, стал уважаемым человеком, при виде которого молодые моджахеды вскакивают, как солдаты при виде генерала. Султан давным-давно уже мне распоряжений не отдает и беседует, как с равным, понимает, что я совсем в другой сфере.

Хотя это не главное. Главное – крепкий, надежный тыл. Можно работать не покладая рук, потом поехать, отдохнуть, как человек, в безопасности, в окружении братьев-мусульман. Затем вернуться на многострадальную родину и вновь ринуться в бой, не жалея своей крови и самой жизни.

Уф, много правильных слов наговорил, вам, наверно, скучно стало. А! «Вервольф» – это Хамза придумал. Основная его задача здесь, у нас – это агентурная работа и идеологические диверсии. Мое подразделение как раз такими диверсиями и занимается. Конечная цель турков, как я понял, это выкинуть Россию с Кавказа и организовать там мусульманский имамат. В свою пользу, понятное дело, Иран здесь ни при чем. С нашими целями на данном этапе это не расходится, поэтому мы оказываем им всестороннюю помощь и поддержку. Пока оказываем, там, дальше, видно будет.

Что это за идеологические диверсии такие? Чуть позже узнаете. Начало одного такого мероприятия вы уже видели, когда мы порвали на куски русскую колонну у села националпредателей и ликвидировали хитрого генерала. Сегодня, если будет на то воля Аллаха, увидите продолжение. А вообще, если попросту объяснять, все это мы делаем для поддержания наших уважаемых соплеменников в тонусе. Простой народ в массе своей тупой и инертный, он в принципе устал от постоянной войны и хочет передышки. Поэтому многие готовы на перемирие. А это не правильно! Война должна быть непрерывной и беспощадной, чтобы вся мировая общественность и самые тупые русские наконец поняли: от этого народа толку все равно не будет, его можно либо уничтожить, либо отпустить из состава России навсегда! Вот такие дела, уважаемый читатель…

Без приключений проскочив по Маяковского три блокпоста, сразу за площадью Трех Дураков50 сворачиваем направо и окольными путями пробираемся в Заводской район. Туда проще было ехать по Маяковского, никуда не сворачивая, но Хамза так не хочет. Опасается, как бы не подцепить «хвост». Я вежливо молчу и кручу баранку, как приказали. Откуда, спрашивается, здесь «хвост»? Мне кажется, Хамза перестраховывается. Машин в городе немного, и тачку с федералами мы бы за версту вычислили. С другой стороны, резидента можно донять: он делает большое дело, от него зависят десятки и сотни жизней отличных моджахедов, и тут нельзя допустить даже малейшей ошибки. Так что лучше немного перестраховаться, чем потом совсем без головы ходить! Ха! Это такой бодрый утренний юмор.

Осмотрев улицу, мы заезжаем во двор одного из хорошо сохранившихся домов. Тут нас уже ждут. Хозяин дома – старый хромой Казбек с сыновьями, приветствуют нас и зовут за стол. Но мы вежливо отказываемся, оставляем Ваху с Мовсаром во дворе, берем керосинку и спускаемся в подвал. Дела прежде всего.

В подвале сидит пленный федерал. Федерал прикован наручниками к чугунной штанге – сыновья Казбека спортсмены, – на голове у него мешок. Надо с ним по-быстрому разобраться и решить, что делать. Или отпустить сразу, или убить. Как Хамза скажет. Взяли его ночью, сейчас уже наверняка ищут.

Федерал – штабной майор, занимается учетом БЧС51. Шишка небольшая, но очень нужная и к тому же перспективная. Майор – генеральский зять, если все пойдет нормально, будет расти и не раз пригодится. Да и на генерала потом можно будет выйти через него. И вообще, кого попало Хамза не разрабатывает. У него все продумано на сто ходов вперед.

– Здравствуй, Игорь, – говорю я, применяя, как обычно, сильный акцент. – Как спалось на новом месте?

Хамза никогда не разговаривает сам во время вербовки. Голос легко запомнить. Даже потом, если тот, кого вербуем, станет агентом и хорошо увязнет, с резидентом лично он общаться не будет, только через посредника. Конспирация. Резидент встречается лично только с одним, самым главным агентом, которого бережет даже от меня. Я его в глаза ни разу не видел, только догадываюсь, что он большая шишка у федералов. В агентурной сети у нас все проходят под номерами, никаких кличек, позывных и «погремух». Все строго, чтобы нельзя было «привязаться» к конкретному агенту. Так вот, этот, самый главный, стоит под номером «один»…

– Вы за меня ни копейки не получите, – сипло говорит майор: спалось ему нормально, потому что опоили клофелином, другой вопрос, как у него самочувствие после такого пробуждения!

– Да ну!

– Точно говорю. Вы за меня одни неприятности получите. Или убивайте сразу, или отпускайте – тогда вам ничего не будет.

Наглый раб. На вид здоровый и крепкий. Наверно, думает, что он крутой мужик. Я бы с удовольствием позабавился с этой свиньей, но у Хамзы на этот счет другое мнение, а он здесь главный. Вообще зачастую вербовка бывает очень жесткой, человека нужно сначала превратить в раба, чтобы он насквозь пропотел от страха, вывозить по уши в его собственном говне… (Ха, я тут пишу, а Мовсар поправляет, говорит, «говно» – не литературно. Когда про «рот е…л» писал, он тоже поправлял, я просто внимания не обратил. Он грамотный, Мовсар, целых восемь классов закончил и три сезона помощником чабана работал! Среди моджахедов большая демократия, если боя нет и приказы выполнять не надо. Почему бы и не поучить командира, который пять лет в России прожил, имеет институтское образование, красный диплом и полгода спецподготовки в разведшколе?)

В общем, майора не надо топтать в грязь, сейчас другой случай.

– Зачем нам твои деньги, Игорь? – ласково говорю я. – Мы не хотим, чтобы нам что-то было, поэтому отвезем тебя на рынок и отпустим. И даже оружие вернем. На, полечись…

Я слегка приподнимаю мешок, открываю банку с пивом и подношу ее к пасти раба. Майор жадно пьет, запрокидывая башку, кадык на сильной шее скачет, как мячик. Когда он перестанет быть нужным Хамзе, я вырву рабу кадык и забью ему в глотку. Это я умею, тренировался.

– Спасибо, – благодарит майор, переводя дыхание. – Не дали помереть. Зачем тогда брали, если отпустить хотите?

– Будешь хорошо себя вести – будешь с деньгами, – обещаю я. – С хорошими деньгами. Тебе нужны деньги, Игорь?

– Деньги всем нужны, – в голосе майора появляется надежда. – Что вы хотите?

– Сводку по БЧС за группировку. Каждую неделю, в среду, со всеми подробностями, с расшифровкой условных обозначений… Согласен?

– Согласен. – Майор бодро кивает мешком. Думает, наверно, – ну, тупые вы, боевики! Ну тупые!

– Хорошо. – Я смотрю на Хамзу – тот кивает, давай дальше, делай вид, что все идет нормально. – Каждую среду будешь приходить на рынок в Старопромысловском. В правый боковой карман куртки положишь листки с отчетом. Во втором ряду на четвертом лотке будешь брать сигареты и смотреть в сторону, рассеянно так смотреть. Отчет у тебя вытащат. Лучше, если в плотный конверт положишь, удобнее будет. Запомнил?

– А что тут запоминать? Все ясно – среда, второй ряд, четвертый лоток. Сколько даете за один отчет? Деньги как передавать будете – в тот же карман положите?

А! Спохватился, свинья. Сообразил, что подозрительно легко согласился. Тупой тормоз, дебил. Посмотрим, как ты сейчас запоешь!

– Никак передавать не будем. Лично тебе – никаких денег.

– Не понял? – Майор от удивления даже хрюкнул. – Это как так? А кому тогда, если не мне?

– Бероеву за тачку заплатим и проценты отдадим. Протокол выкупим. Ремонт машины Хрякина сделаем. Так сделаем, что хозяин даже и не заметит… Так нормально будет?

Майор от удивления разинул пасть. Я специально мешок так оставил, чтобы посмотреть. Нормально получилось, как акула, которая в «Челюстях».

– О, господи… – пробормотал майор. – Так и знал, что подстава…

Этот майор, генеральский зять, любит бухать и налево погулять. Наверно, дочка генерала – крокодил, по расчету женился. Люди Хамзы в Москве еще раньше пасли майора, шеф хотел подъехать к генералу, разрабатывал окружение.

В общем, следили они и выследили, что майор втихаря гуляет с женой своего друга, тыловика, который сам – сын большого начальника. Смотрите, и дружит по расчету, свинья! Друг этот уехал в долгую командировку, к нам, тушенку воровать со склада, а майор давай вовсю жарить его жену! Жена эта, Алена, симпотная такая и на передок слаба.

А генеральская дочка даром что крокодил, но ревнивая, сучка, как гюрза весной. У них, русских, женщины в семье командуют, как в любой слабой, вырождающейся нации. И следит эта гюрза за каждым шагом своего мужа. А друг его, которого жену Алену он жарит, живет с ним в одном подъезде. Это им папа с тестем майора так сделали, чтобы дружить лучше было. Ну, неудобно маленько, жена может заметить. Так Алена выход нашла. Муж ее свою новенькую «99-ю» в гараже оставил, сказал – никому не трогать, а то пасть порву. Алена ключи взяла, машину берет и ездит к части, где майор служит. В рабочее время, почти каждый день, где-то после обеда, майор в тачке ее жарит, а как дежурит, они ночью на генеральскую дачу в Кунцево ездят. Побарахтаются, а к утру – обратно. И все шито-крыто.

В общем, медовый месяц у них был, так он ее жарил, аж шуба заворачивалась. Любить по-русски называется!

Люди Хамзы их пасли, пасли и поймали. Один раз они в три часа ночи возвращались с дачи обратно, а им подставили «шестисотый». Летели они под сто, торопились, майор был за рулем, пьяный. Наши мастерски так подставили, что всю бочину «мерса» – всмятку! Обе двери в лепешку, а «99-я» вообще вдребезги. Чудом майор со своей шлюхой живы остались.

Наши тут же ГИБДД вызвали, своего оценщика, освидетельствовали, майор пьяный, кругом виноват. Составили протокол (гаишники, сами понимаете, в доле, хотя и не при делах, втемную), оценили, выставили сумму: пять штук баксов, плюс моральный ущерб – три штуки, и протокол выкупить у гаишников – еще штуку.

Итого девять штук. Срок положили пять дней, потом каждый день десять процентов с суммы.

В общем, попал майор. Денег у него сроду никогда не было, всю нищенскую получку жена забирает, на пиво выдает по мелочи, живут они на генеральские подачки. Обратиться за помощью не к кому, жена узнает – развод, выгонят с теплого местечка. Друг узнает – вообще скандал! Может и застрелить под горячую руку или просто пакостить будет, он у них в авторитете, друг его.

Напросился майор в командировку, к нам. Думал, «боевые» заработает. А его в штаб засунули, побоялись, вдруг случится с ним что-нибудь, генерал потом всем жопу порвет на британский флаг. Ха! Это юмор такой, вы, европейцы, наверно, видели британский флаг.

Федералам давно уже «боевые» не платят за каждый день, только конкретно за участие в боевых действиях, строго. Вот он торчит тут месяц, боевые заплатили за девять дней: на усилении был где-то, типа, повоевал маленько. Время идет, проценты уже запредельно накапали, тачка друга вся всмятку, в гараже ждет, ремонт не на что делать. А сам друг через две недели домой, на побывку собирается! Вах!

В общем, полный тупик. И так просто все получилось. С нашей стороны надо было только понаблюдать немного да старый, задроченный «мерс» подставить в нужное время на нужном месте. Люди в своих бедах и удачах всегда сами виноваты, это только у русских идиотская присказка есть – судьба, мол. От судьбы, типа, не уйдешь, судьбу не обманешь. Никакой судьбы нет, это оправдание слабого за свои личные ошибки, рабская психология. Ты сам себя делаешь и направляешь куда хочешь, ты хозяин своей жизни. Был бы правильный зять у генерала, не женился бы его друг на бляди – искали бы мы другие «мосты»…

Хамзе надоело ждать, когда майор перестанет переживать и пасть разевать, он мне делает знак – заканчивай, мол.

– Ну что, Игорь, все? Мы обо всем договорились?

– Да, договорились. – Майор говорит очень тихо, что-то голос у него сел. – Вы все сразу сделаете? Мне побыстрее бы надо…

– В среду получим отчет, позвоним, чтобы машину Хрякина ремонтировали. Позвоним Бероеву, договоримся, чтобы проценты заморозил. Второй отчет – протокол заберем. А там посмотрим, поговорим, как долг гасить будем. Главное ведь, чтобы сначала с тачкой разобраться, процент остановить и протокол забрать. Правильно?

– Правильно, – грустно кивает мешком майор. – Вам только БЧС надо? Больше от меня ничего такого…

– Ничего такого, успокойся, – небрежно бросаю я. – Ну, может, потом, кое-какие данные, по мелочи… Да ты не бойся, нам ничего такого запредельного от тебя не надо. У нас и без тебя есть люди, повыше сидят. Нам пока что только БЧС надо.

– Ясно, – тяжело вздыхает майор. Не совсем дурак ведь, понимает: если кого-ток увяз, значит, вся жопа в говне будет! Но деваться ему некуда, в контрразведку он не побежит, это точно.

– Я тут в командировке, – мрачно замечает майор. – Не всегда тут буду, скоро уеду.

– Если раньше обратно не запросишься, еще пять месяцев, – отвечаю я. – У вас сейчас по полгода командировка. А ты не просись. Служи как положено, без «залетов». А потом, как долг погасим, мы подумаем о достойной оплате твоих услуг. Мы не жадные, нужных людей ценим.

– Я… я постараюсь. – Майор, кажется, не возражал бы, если бы его прямо сейчас пристрелили. – Но вы понимаете, какому риску я подвергаюсь…

– Ровно никакому, дорогой, – веско роняю я, успокаивая нашего нового агента. – Если сам не засветишься, с нашей стороны никаких приключений не будет. У нас все отлажено. Не один ты такой, целый полк вояк на нас работает, пока ничего – все целы, денежки получают вовремя. Ну все, Игорь, хватит болтать. Сейчас тебя отвезут на рынок. В среду – как договаривались…

Кушать мы не остаемся, зря Казбек старался, стол готовил. Отдаем ему оставшееся мясо, благодарим. Нам некогда, есть еще дело. Нам надо пробраться в городок прессы. Тут недалеко, но в самом логове врага, возле управления ФСБ и Дома правительства.

Мы не дрожим, давно отвыкли бояться. Из подвала сыновья Казбека выносят две коробки с гуманитарной помощью – сигареты, сок, банки с ветчиной, ставят в салон. Шлепаем на лобовое стекло последний козырь, без которого туда не проехать, – свежий «вездеход»52, и убываем.

С достоинством проезжаем через посты и КПП, торчащие тут на каждом углу… Нас не обыскивают. Смотрят настоящее, не «липовое» предписание на санитарный контроль, бегло осматривают салон, обращают внимание на гуманитарную помощь. Шутят почти везде:

– А может, у вас там взрывчатка?

– Конечно, дорогой! Возьми, попробуй эту взрывчатку…

Даем всем. Кому сигареты, кому сок, кому ветчину, особо жадным – все сразу. Пока доехали, почти все раздали.

Федералы – дебилы. Если у тебя хорошие документы и «вездеход», можно провезти тонну тротила и взорвать хоть УФСБ, хоть Дом правительства. А для нас документы – не проблема. У нас тут за деньги можно купить почти все, а за большие деньги – вообще все и всех! Дебилы. Как еще воюют с нами, непонятно…

Мы заезжаем на стоянку и остаемся. Хамза уходит. Здесь людно, постоянно кто-то подъезжает, кто-то отъезжает, ларьки работают, музыка играет. Пресса живет в удобных модулях, такой мирный уютный уголок. Шеф всегда выбирает для встреч со своей «связью № 1» такие места, где людно, страхуется, даже меня не желает посвящать в это дело.

Я не любопытный, но примерно вычислил, кто это. Вон, стоит «УАЗ» с военными номерами. В последний раз, когда Хамзу привозили на встречу с «1», тоже в городке прессы, этот «УАЗ» так же здесь стоял. Но это ничего не значит. «Связь №1» у нас катается на разных машинах. Например, пару раз, у «Азамата», я видел его служебную «Волгу». Как вычислил, что именно его? А все просто. По водителю! Водитель всегда один и тот же…

От нечего делать я пускаюсь в авантюру. Беру пустую канистру, две банки ветчины (сигарет не осталось) и иду между машинами. Подхожу к «УАЗу», который заприметил. За рулем сидит тот самый водила – молодой мужик, упитанный такой, крепкий, розовощекий, в новом «комке» и новых офицерских «берцах». Между сиденьями два автомата, на лобовом стекле, как положено, «вездеход», такой, как у нас.

– Бартер! Литр масла на ветчину. А то совсем пустой…

Федерал, прищурившись, смотрит на меня. Взгляд тяжелый. Я дружелюбный, весь из себя такой простой, улыбаюсь во весь рот. У меня замечательная улыбка, такая обаятельная, устоять невозможно. Водила недолго думает, кивает. Любит пожрать, свинья, скоро, гляди, морда треснет.

Пока наливает масло, небрежно киваю в сторону жилых модулей, прикидываюсь, что свой в доску и все здесь знаю.

– На интервью приехали?

– Что? А, нет – шефу посылку из Москвы передали…

Все, больше спрашивать нельзя – типа, кто твой шеф да откуда. Подозрительно будет, водила выглядит смышленым. Да и не надо оно мне, так просто подошел, из лихости. Хамза все знает, инициативу такого рода он не поощряет, сами понимаете. Беру масло, желаю розовой свинье удачи и возвращаюсь обратно.

– Что там? – интересуется любопытный Мовсар.

– Там свиноферма, – в тон отвечаю я. – Молочные поросята, откормленные такие!

– Ха! Спросить нельзя…

Через двадцать минут шеф возвращается. Все в норме, можно уезжать…

За километр до Шалунов нас остановил мой заместитель Рашид. Он специально в кустах сидел, в бинокль смотрел, нас ждал. Я лицом показал недовольство: важного человека везем, если дело не особо спешное, достанется тебе на орехи!

– Музаевы в город поехали, – опустив приветствие, поспешно доложил Рашид. – Сам, жена и младшие дети. Видимо, на рынок.

– Старших нет?

– Нет. Я сказал – сам, жена, дочка и младший сын.

Я сразу подумал: какая удача! Наконец-то Аллах обратил к нам свой милостивый взор! Жители села, у которого мы порвали колонну федералов, три дня сидели взаперти, нос не высовывали. Сразу после нашей операции у них провели «зачистку», но того эффекта, которого мы ждали, не получилось. Никого там не убили и кровно не обидели. Накануне операции мой лучший боец, Руслан, торчал в этом селе две недели, у дальнего родственника жил, по хозяйству помогал, разведку вел. Через два дома от родственника Руслана живет глава администрации села. Истинный правоверный, собак53 не держит. Руслан как-то ночью залез к нему во двор и подложил небольшой праздничный набор. Ха! Это тоже юмор. Набор был такой: противотанковая мина со взрывателем, пятьдесят метров ДШ и четыре двухсотграммовые шашки. Представляете, «зачистка», а у главы администрации такое находят! Вах!

Но Рустик, глупый гризли, перестарался. Он спецназовец, обученный, натасканный, тайник сделал по всем правилам маскировки, чтобы было похоже – настоящий сапер здесь устроился. А федералы-дебилы не нашли его! Не иначе, шайтан вмешался.

В общем, не выполнили мы вторичную задачу. После «зачистки» село маленько набычилось на федералов, но до настоящего конфликта дело не дошло. Тут понимать надо, это не лично наша вина: в таком деле, когда ожидаешь чего-то от других людей и от тебя мало что зависит, всегда может случиться какой-то перелет или недолет.

Так вот, на всякий случай, как у нас принято, три дня сельчане выжидали, никуда не вылезали из домов. Боялись, федералы будут мстить за своих убитых. Мы, кстати, по той же причине сидели в своем районе, в их район не катались по делам. У федералов так всегда: три дня зверствуют, потом похоронят убитых (у них через три дня хоронят, дебильная вера!) и успокоятся. Дебилы, да!

Музаевы – очень хорошая кандидатура. Просто класс! Когда разведчик Руслан по моему приказу составлял список наиболее перспективных националпредателей, я сразу внимание на эту семейку обратил. Отец заведует птицефермой, пятеро старших сыновей в авторитете у федералов, один шестерит в Джохаре, в администрации, один агроном, трое вообще в ОМОНе, у одного из основных националпредателей – проклятого Мирзы!

Да, это настоящая удача. Только мы с утра поставили наблюдательный пост, и тут такая рыба клюнула!

– Молодец, хорошо, – похвалил я Рашида. – Так… Когда проехали?

– Два часа назад.

– Так… Значит, скоро надо ждать. Так… Шакалы нужны. Машина федеральная нужна. Надо быстро…

– Уже отправил за ними. Сказал, чтобы машину пригнали, – хитро сверкнул глазами Рашид. – Сразу как Музаевы проехали, так и отправил.

Аи, шустрый парень! Соображает, в ситуацию врубается с ходу. Если на то будет воля Аллаха и я стану шахидом, вервольфами будет командовать именно он, а не Руслан, Мовсар или Ваха. Они отличные бойцы, но Рашид умнее. Тактику знает хорошо, на несколько ходов вперед все может рассчитать. А для командира это главное.

– Молодец, Рашид. Где вы сидите?

Рашид назвал место – неподалеку от выезда из Гудермеса.

– Хорошо, возвращайся. Мы скоро подъедем, ждите…

Мы отвезли Хамзу домой, экипировались по обстановке, взяли джип и помчались к месту засады. Заметьте, мы с утра ничего не ели и сейчас не стали, некогда. Я и мои бойцы можем несколько дней подряд обходиться без пищи, если операция идет, и при этом сохраняем ясность мысли и страшную силу стальных мышц. Как настоящие волки, цари природы.

Для таких случаев экипировка у нас простая. Засаленные потрепанные «комки» с «конем»54, шапки с дырками (маски), обычные «АКС-74», пара жезлов полосатых, мешок с «подарком». Знаете уже, что за подарки мы раздаем, не буду повторяться. Только я взял свой старый испытанный «ВСК», он у меня счастливый, удачу мне приносит. И удобно, чтобы лишнего шума не создавать.

Такие мероприятия мы называем «спектаклями». Для «спектаклей» у нас не только здесь, на основной базе, все есть, но и в разных местах хранятся несколько комплектов, чтобы не мотаться далеко, если вдруг потребуется срочно, а так все под рукой.

Краем объехали Гудермес, выбрали удобное место, спрятали джип в посадках, замаскировали и пешком потопали назад с полкилометра, рядом с трассой, пригибаясь и прячась за кустами. Удостоверения у нас есть, настоящие, но светиться лишний раз перед операцией не стоит. Поймите правильно, мы ничего не боимся и готовы в любой момент стать шахидами во благо великого джихада. Но осторожность хранит воина, это не трусость. Если хочешь принести врагу больше урон, береги себя, не умирай раньше времени из-за своей глупости и бесшабашности!

На группу Рашида напоролись внезапно, хорошо они замаскировались. Он и два бойца недалеко от дороги, в ста метрах. А один разведчик чуть дальше сидит, как раз напротив КПП, все видит и докладывает вовремя по рации, каждые двадцать минут меняя частоту.

Да, пару слов скажу о месте, которое выбрали для засады. Тут дорожная развязка, чуть дальше, к Гудермесу, стоит РОП федералов. Все круто, народу много, две бээмпэшки, четыре бэтээра, две зушки55– не сунешься. А в двухстах метрах от РОП, ближе к нам, стоит КПП Там федеральный ОМОН.

Знаете почему омоновцев вместе с солдатами не ставят? Ха, никогда не догадаетесь! В ваших странах такого никогда бы не случилось. Омоновцы много пьянствуют, постоянно с солдатами дерутся, и даже перестрелки у них бывают. Вот и не ставят, вроде бы рядом, но отдельно.

Кто едет через Гудермес, их сначала солдаты тормозят, но не всех, а избирательно, кто покажется подозрительным. А на КПП уже всех подряд останавливают. Омоновцы – звери, обирают всех подряд, на всех дань накладывают. Поэтому их у нас ненавидят больше, чем солдат. Солдат может в плену выжить, омоновцу сразу режут горло.

Такое расположение нам на руку. Наших национал-предателей два раза притормозят, к моменту нашей встречи отец Музаев как раз будет очень сердитый, легко заведется и пойдет на конфликт.

А за КПП, в трехстах метрах, – небольшой поворот. За ним с КПП ничего не видно. Тут мы и встанем. Конечно, так близко – очень рискованно. Но мы всегда так делаем, и всегда это работает. Рядом – значит, никаких подозрений – это же, по сути, самоубийственная акция! На самом деле ничего такого, все продумано. Разведчик сидит, если что, предупредит вовремя. Кроме того, у нас у всех есть удостоверения местной милиции, предписание на проведение оперативной проверки и «ориентировки». Удостоверения настоящие, как и предписание: у нас везде свои люди! Если что – ищем боевиков, проверяем подозрительных людей. Вот фото, вот приметы. Но вообще до этого дело никогда не доходило, все у нас получалось чисто…

Вскоре подъехали шакалы на тентованном «ЗИЛ-131», прапор и старший лейтенант, тыловики. Как обычно, слегка пьяные. Я вообще этих свиней трезвыми ни разу не видел. Что поделаешь, нация алкоголиков и дегенератов, моральные уроды – вот с кем мы воюем.

– Прывет, Коля, прывет, Саня! Как дила, как жжизн?

Я этим свиньям тоже акцент демонстрирую, чтобы верили, что мы простые чабаны. Они думают, что мы дикая банда с 15-го молсовхоза, промышляем, как и все, «самоварами» да мелкими грабежами.

Вербовали их два месяца назад, легко и без крови. Напоили, подсунули молоденькую жеро56 одного чабана (на мине подорвался, индюк, не правильно поставил, ишак!), лезгинку. Они ее вдвоем оприходовали, радовались, хрюкали от удовольствия. Как проспались – ни оружия, ни документов, ни машины. Жеро плачет, причитает, говорит, что изнасиловали и теперь она руки на себя наложит. Грозные «родственники» рядом стоят, кинжалами потрясают, мести хотят. Вах!

Пока они спали, мы их данные через своих людей «пробили», адреса узнали. Припугнули, сказали – кровная месть за надругательство над чеченской девственницей (!), но сначала кастрируем. Они на коленях ползали, пощады просили, обещали братьями стать, старлей согласился с ходу жениться на «девственнице»!

Мы смилостивились. Вернули все, сказали – иногда помогать будете, станете нашими братьями, если беременная девственница станет, тогда жениться. Если нет – никто не узнает, тайна будет. Они немного побледнели – это как, помогать? Успокойтесь, взрывать никого не надо, предавать – тоже. Мы немного разбойники, своих же жирных гусаков иногда трясем, которые на базар, с базара едут, деньги, шмотки забираем, никого не убиваем, просто немного пугаем. А зачем мы вам нужны, вы что, сами не догадываетесь? Объяснили им. Шакалы успокоились, это можно, говорят, это нетрудно. Отпустили их, на прощанье, мимоходом так, небрежно, сообщили адреса их семей и сказали: задницей вилять будете, позвоним – всех вырежут.

Ничего, помогают. Даже во вкус вошли, нравится им это. Им ничего делать не надо, только горланить да долю с добычи получать. Их доля – двадцать процентов, хоть деньгами, хоть товаром.

Таких шакалов у нас – несколько групп. Они временные, работают от силы месяца три, не больше. Потом мы их убираем, слишком много знают, становятся опасными. Начинают соображать и думать, что мы не просто дикая банда. Набираем мы их исключительно из тыловиков. Простого пехотного прапора или офицера брать нет смысла, сплошь и рядом это упертые дебилы, живут на нищенскую получку и верят в патриотизм. Кроме того, простые пехотные сидят в подразделении, ездят в колонне и самостоятельно практически не передвигаются. А тыловики часто разъезжают, вопреки всем запретам командования, самостоятельно, разные дела решают. И у них у всех есть коммерческая жилка. То есть за «бабки» маму родную продадут. Вербовать их – одно удовольствие. Особенно, когда знаешь, что ты попользуешься этой свиньей, она похрюкает во благо джихада, а ты потом ее прирежешь. Хорошо!

– Сигодня будим тристи адын гусак, оч-чинь багатый, жжирный такой, своличь! – Я инструктирую шакалов, как будем работать, выдаю им шапочки-маски, по две банки немецкого пива, приказываю поставить «ЗИЛ» на правой обочине и поднять капот, на всякий случай. – Жды пока, атдихай, пива пэй…

Время идет, «ЗИЛ» на обочине, шакалы скучают, мы в кустах сидим, ждем. Одного разведчика отправили на пятьсот метров по дороге от Гудермеса, пусть сидит, предупредит, если вдруг опасность. Не думайте, что дорога пустая, так только в кино бывает. Мимо ездят люди и федералы. Люди чаще, федералы совсем редко. Час ждем, одна колонна прошла, на Гудермес, и оттуда три лихих грузовика, без прикрытия. Видно, тоже тыловики, раздолбаи.

Через час с небольшим разведчик от КПП доложил:

– Едут.

Мы натянули шапочки, вышли из кустов, встали рядом с машиной. Шакалы тоже шапочки надели, Саня жезл взял.

– Смотры, Саня, нэ падвиди!

– Все как в швейцарском банке! – Это он так пошутил. – Не впервой!

Из-за поворота выползла белая «шестерка», за ней «таблетка»57 Музаевых. Подпустили, остановили. «Шестерку» сразу отпустили. Там двое мужчин из тейпа Борзой, у обоих есть удостоверения местной милиции. Спросили – что за дела? Операция, ответил Саня. «Духов» ищем. Они уехали.

– Куда? Стоять! Досмотр! – рявкнул Саня-шакал, когда «таблетка» тоже захотела трогаться с места. – А ну, все наружу! Документы достали!

Из «таблетки» заставили всех выйти, раскрыли задние двери, полезли досматривать.

– Слушай командир, что за дела? – возмутился Булат – отец семейства. – Только что два раза останавливали! Сколько можно, э?!

– Рот закрой, скотина! – грозно хрюкнул Саня-шакал – так было задумано. – А ну, отошли все к «ЗИЛу»! На обочину, я сказал, живо!

– Зачем так разговариваешь, командир?! – вскипел старый гордый Булат. – Ты знаешь, кто мои сыновья?!

Саня грубо отобрал у него паспорт, рывком из рук выхватил и начал крыть его матом. Семейство Булата – жена, младший сын, пацан двенадцати лет, и дочка, девчонка лет тринадцати, стоят, кулаки сжимают, лица от гнева пылают.

Я на дочку засмотрелся. Ух, красавица! Хрупкая, стройная, уже округлая везде, где надо, у нас женщины рано взрослеют, личико игрушечное, как у святой Марьям, губки пунцовые, яркие! Ух! Послал Аллах моджахеду лакомый кусочек!

– Оп-па! – хрюкнул Коля-шакал из салона «таблетки». – Эт-та чо такое, а?! Не, вы гляньте!

Это Рашид незаметно «подарок» подложил в какой-то мешок: двадцать метров ДШ, четыре шашки, два детонатора и с полкило селитры врассыпуху, в пакете.

– Это не наше! – Старый Булат побагровел весь, лицо налилось кровью, сейчас лопнет. – У нас никогда такого не было! Это кто-то подложил, клянусь Аллахом!

– А ну, руки за голову! – рявкнул Коля-шакал. – Руки за голову, встали мордой к борту, не шевелиться! Живо! Кто дернется – стреляем без предупреждения!

– Оп-па! – Это опять Саня-шакал захрюкал, все по сценарию, как положено, добрался до страницы в паспорте, где прописка, и захрюкал. – Да они из Хелчу Ме! Это же там нашу колонну уничтожили! Да это же боевики!

– Какие боевики! – вскинулся Булат. – Ты знаешь, кто у меня сыновья…

– Рот закрой, сука!!! – взревел Коля-шакал, тыча стволом в лицо отца семейства. – Духи е…ные, мы вас щас тут всех замочим, и без сортира! А ну, в кузов, суки! Бегом, падлы! Бегом, я сказал!!!

Вы теперь поняли, зачем нам шакалы? Если не поняли, я объясняю. Самое главное в наших «спектаклях» – это достоверность. Если ее нет, копейка цена такому спектаклю, и затевать его не стоит. Потертые «комки» с «конем» и прочие прибамбасы – это, конечно, хорошо, но вот голос… Я вам скажу по секрету, подавляющее большинство чеченцев говорят не так, как русские. Даже если в России живет, очень умный и акцента нет, все равно у него в речи есть это… ну, что-то типа особого такого прононса. По-моему, так это называется. Будто кашу горячую в рот взял и на русский язык обиделся. Таких, типа Хазбулатова и Султыгова, у нас единицы. Поэтому ты хоть десять масок надень, но, если произносишь не отдельные маты, а фразу хотя бы из трех слов, другой чеченец сразу тебя выкупит. Сразу догадается, что ты нохчо! Тогда, сами понимаете, весь спектакль насмарку.

Вот только для этого шакалы и нужны. Они буром прут, переговариваются, беседу ведут, а мои бойцы только отдельный мат выкрикивают, гвалт создают. Молодец я, правда? Это я сам придумал, с шакалами, Хамза только одобрил.

Ладно, про шакалов сказал, вернемся обратно, к нашим националпредателям. Тут у нас такое творится, ужас!

Короче, стали запихивать в кузов эту семейку, они упираются, не хотят, пришлось им маленько прикладами надавать. Пацан, когда отца ударили в спину прикладом, бросился на Саню-шакала, как горный дэв. Тот его со всей дури ударил в лицо, губы в кровь разбил, себе кулак раскровенил. Добавили ему еще немного, забился в угол, зверем смотрит. Классный боец выйдет!

Тем временем мои отогнали «таблетку» за «ЗИЛ», чтобы издалека в глаза не бросалась, а Коля-шакал пару слов сказал людям, что проезжали на водовозе: люди остановились, спросили, что у вас тут творится. Коля сказал – спецоперация, поймали «духов», везем в отдел. Показал «подарок», для достоверности, и скомандовал, проезжайте, нечего вам тут делать. Те покачали головами и уехали, а один внимательно на номера «ЗИЛа» посмотрел, запомнил. Ну и хорошо.

Когда семейку загнали в кузов, я, Ваха, Мовсар и Саня-шакал забрались туда к ним.

– Обыскать! – рявкнул Саня-шакал. – Живо! А ну, сволочи, раздевайтесь догола! Смотрите внимательно, у них в жопах могут баксы быть, в трубочку свернутые! Давай, давай!

Те, понятное дело, и не подумали раздеваться, это же такое оскорбление! Я потянулся к дочке и сорвал с ее головы платок. Что тут началось!

Они все трое, разом, на меня бросились. Там тесно, в кузове, получилась маленькая куча-мала. Ваха сразу долбанул пацана прикладом по башке, а когда он упал на пол, наступил ему ногой на шею, прижал плотно, чтоб не дергался. Жена Булата выставила скрюченные пальцы, хотела вцепиться мне в лицо и разинула рот, чтобы заорать изо всех сил. Булат, даром что пожилой, рывком вытянул из сапога острый нож и направил его в мою сторону.

– Осторожно! – Мовсар ловко оттолкнул Булата с женой к правому борту, я вскинул свой бесшумный «ВСК» и прошил их длинной очередью, присев на колено и приподняв ствол вверх. Это чтобы не задеть своих, которые возле «таблетки».

Тела Булата и его жены сползли по брезентовому борту и глухо шмякнулись на доски кузова. В кузове едко запахло кровью и порохом. Благословенный запах для моджахеда! Жена Булата ногой дрожала, не хотела сразу умирать, хотя раны у нее были смертельные. Извините, соплеменники, но такова цена предательства.

– Ар-ррр!!! – зарычал пацан, обхватывая ногу Вахи «замком» и пытаясь освободиться.

Тр-тр! – я двумя выстрелами прострелил пацану левую руку (правая ему скоро пригодится) и кивнул Вахе, чтобы нажал сильнее. Левая рука пацана безжизненно обвисла, Ваха нажал сильнее, мальчишка захрипел, и глаза его полезли из орбит. Я опять кивнул – смотри, Ваха не перестарайся! Ваха немного отпустил.

– Ты че, совсем е…нулся? – севшим голосом прохрипел Саня-шакал. – Ты че творишь?!

– Аа-а-а!!! – тонко завизжала девчонка – опомнилась, красавица, поняла, что случилось, у нее шок был! – А-а-а…

Бац! – я влепил ей мощную затрещину, легкая красавица отлетела назад, сильно ударилась головой о задний борт, упала на колени и принялась стонать. Больно, сладкая моя, я знаю! А будет еще больнее…

– Запроси, как там, на КПП, – шепнул я Рашиду, высунувшись из кузова.

– Нормально, – доложил разведчик. – Ничего не слышно.

– Стой спокойно, держись мужиком, – прошипел я на ухо оторопевшему шакалу. – Я тебе потом все объясню!

И нагнулся к девчонке, присел возле нее.

Вот он, момент, о котором мечтает каждый моджахед!

Я расстегнул свои штаны, задрал девчонке юбку, снял с нее туфли и рывком стянул колготки. Бедра ее были молочно-белые, такие… такие… Ух!

– Ар-ррр!!! – бессильно зарычал пацан, рванувшись под ногой Вахи. Ваха надавил чуть сильнее, пацан выгнулся и обреченно застонал.

Я порвал на девчонке панталончики, увидел лобок, обрамленный нежным пухом, и тоже застонал. Так страшно возбудился, что сердце чуть из груди не выпрыгнуло! Девчонка поняла, что с ней собираются делать, замычала, помотала головой – боль от удара еще не прошла, и, поджав колени к животу, попыталась перевернуться на бок.

Я навалился всем телом сверху, растолкал коленями ее бедра в стороны, ощутил обжигающее прикосновение ее пушистого лобка и… О, это невозможно описать. Я вошел в нее с рычанием, как раскаленный кинжал в кусок застывшего в погребе свежего масла!

– Ты че же это творишь, скотина? – прошептал Саня-шакал. – Это же полный беспредел…

О, я не слушал его, я не обращал на него внимания. Я мощно дергал задницей, подвывая от восторга, мне было там очень тесно, и казалось, что я каждый раз всаживаю тупой толстый нож в живую плоть. Иногда я наклонялся вперед, припечатывая всей массой свою красавицу к доскам, чтобы впиться жадным поцелуем в ее безмолвные губы.

Когда я кончал, это было как извержение вулкана.

Шатаясь, я встал, посмотрел – весь пах у меня был в крови. Я вытерся разорванными панталончиками девчонки, застегнул штаны и, наступив на спину рыдавшего в бессильной злобе пацана, кивнул Вахе – давай.

Ваха быстро расстегнул штаны и набросился на девчонку. Он шумно сопел и тоже подвывал, девчонка молчала, голова ее билась о доски кузова. Кажется, она потеряла сознание. Я кивнул Мовсару, чтобы прижал пацана, а сам занялся уничтожением улик. Выпнул окровавленные панталоны из кузова, пошаркал ногой, выбрасывая гильзы, и показал Рашиду знаком – затопчи все это добро. Этой машиной, возможно, скоро будет прокуратура заниматься. Затем шепнул на ухо Мовсару:

– Шакалов будем кончать. Как отъедем немного и остановимся для расчета – тихо уберешь обоих…

Мовсар кивнул и, раздувая ноздри, продолжал смотреть, как дергается волосатая задница Вахи. Сейчас Ваха управится, потом его очередь.

Я смотрел на все это безобразие, смотрел, как бьется под ногой Мовсара в рыданиях поверженный пацан, и в отравленную душу мою, корявую душу моджахеда, заползала непрошеная светлая печаль.

Счастье, что я родился в тейпе воинов. Горе тейпу, который хочет мира с кяфирами! Горе…

Нация должна воевать до последнего человека за свою независимость, иначе быть не может, иначе она просто превратится в нацию рабов. Как русские.

Если тейп ослаб духом, вот такими методами приходится воодушевлять его на борьбу. Сегодня пятеро братьев, сыновья Булата, станут кровниками федералов и организуют свой отряд. А с ними из села уйдут как минимум еще пара десятков мужчин. Завтра эта изнасилованная девчонка наденет пояс шахида и придет на этот КПП. Пацан, не дожидаясь, когда заживет левая рука, продаст свой мотоцикл, купит автомат и под руководством старшего брата пойдет в засаду.

Простите меня, соплеменники, но иначе вас не расшевелить. Добро пожаловать в Великий Джихад, дорогие мои. Эта война будет вечной…