"Галерея восковых фигур" - читать интересную книгу автора (Пулман Филип)

БОЯЗНЬ ЛЮБВИ

Летом 1894 года в Ламбете ощущалась острая нехватка преступлений, и друзья из нью-катской команды громко сокрушались по этому поводу.

— Ума не приложу, — ворчал одиннадцатилетний Бенни Камински, одновременно в двадцатый раз бросая перочинный нож в столб на чердаке конюшни и промазывая в девятнадцатый. — Сдаётся мне, что все мошенники порастеряли последнюю смекалку.

— Может быть, они раскаялись, — предположил Громобой Добни, поправив на носу очки чумазым указательным пальцем. Громобой, совсем немного младше Бенни, отличался начитанностью, добрым сердцем и всегда думал о людях лучше, чем они были на самом деле. — Что, если они оставили преступные наклонности и занялись чем-нибудь полезным, например выращиванием цветов на продажу. Взять хоть нашего старину Диппи, бросил же он своё занятие шарить по карманам.

— Никогда он не шарил по карманам, — сказала Анджела Перетти. — Он выдумал, что когда-то был карманником, чтобы производить на людей впечатление.

— Да только ни на кого не произвёл, — подвела черту её сестра-близняшка Зерлина.

Сёстры-близнецы были моложе Громобоя на год или два. В обычных обстоятельствах девочки не могли стать членами команды отважных сорвиголов, да вот только все жители в районе Нью-Ката испытывали перед ними безотчетный страх. Даже Забияка Уоткинс, главарь команды с Нижней улицы, питал к девчонкам большое уважение. Низкорослые для своего возраста, миловидные, словно ангелочки, сестры обладали натурой настолько испорченной, что их с трудом можно было отнести к человеческим существам. Они, скорее, напоминали пару зловредных духов из древнего Средиземноморья, чудесным образом воскресших во плоти на пыльных улицах Ламбета. Пожалуй, безопаснее принять их в команду, чем отказать в этом, порешил Бенни, и остальным ребятам из команды оставалось только согласиться.

Бенни нахмурился и поднял нож с пола, усыпанного соломой.

— Ну, если в ближайшие дни не произойдёт ограбления, мошенничества или убийства, — хмуро констатировал он, — нам, пожалуй, придётся перестать быть детективами. У этого ремесла нет будущего. Может, займёмся попрошайничеством. Может, придётся голодать.

Стояла изнурительная июльская жара. Всё вокруг впало в летаргическое состояние — от фонтанчика «Метрополитен» с питьевой водой до хвоста старого мерина Джаспера, что стоял в конюшне прямо под убежищем нью-катской команды, смахивая со спины слепней. Половина компании разъехалась к кузенам в Ирландию или к дядям в Манчестер. Казалось, что и преступный мир упаковал чемоданы и отправился на каникулы. Ни единого преступления! Безрадостная перспектива.

Бенни ещё раз прицелился в столб и метнул нож. Он изображал артиста, гаучо — метателя ножа, удивительного Гонзалеса, которого они с Громобоем видели на прошлой неделе в мюзик-холле. Сеньор Гонзалес (когда Бенни произносил его имя, оно странным образом рифмовалось со словом Уэльс) выступал на сцене с очаровательной ассистенткой по имени Карменсита, которую привязывал к доске и со страшной силой метал в неё подряд дюжину ножей самого устрашающего вида. Когда ассистентку отвязывали, каждый мог видеть на доске её силуэт, образованный воткнувшимися в доску ножами. На бис сеньор Гонзалес повторял свой изумительный трюк с завязанными глазами, а Карменсита при этом вертелась вместе с доской так быстро, что казалось, у неё десять голов и двадцать ног.

Бенни, естественно, запросто мог бы повторить этот трюк, если бы у него были необходимое количество ножей и ассистентка. А что он мог поделать со своим единственным никчемушным перочинным ножиком, да к тому же ни одна из близняшек не доверялась его мастерству метателя ножей.

Весь мир ополчился против него. Он угрюмо бросил ножик, и тот снова отскочил от столба, утонув в кишащей блохами соломе под крышей конюшни.

— Ну что ж, на худой конец у нас ещё есть Дик, он должен встретиться в парке с Дейзи, — напомнила Анджела. — Единственное стоящее дело.

Громобой и Бенни разом встрепенулись. На этом можно было заработать.

— Он и вправду решился на это? — взволнованно спросил Громобой. — Он собирается сделать ей предложение?

Дик Смит, молодой газопроводчик, прославился в Нью-Кате как доблестный игрок в крикет, а Дейзи Миллер, красивая юная особа, по общему мнению, идеально подходила для роли невесты Дика. По правде сказать, Дик и сам так думал, да и Дейзи вполне с этим соглашалась.

Трудность состояла в том, что Дик был слишком застенчивым, чтобы отважиться сделать ей предложение. Этот факт воодушевил граждан Нью-Ката, охваченных спортивным азартом, заключить целый ряд пари. Ставки делались как на то, что Дик предложит Дейзи руку и сердце, так и на то, что этого не произойдёт.

Мельмотт Змеиный Глаз, местный букмекер, начал принимать ставки с шести к четырём против женитьбы, и нашлись такие, кто внёс заклад. Дик так долго не мог заставить себя попросить руки Дейзи, что девушка уже начинала терять терпение, поэтому вскоре ставки выросли до двух против одного. При таком раскладе шестипенсовик мог принести выигрыш в шиллинг, и Бенни с Громобоем почувствовали необходимость решительно поддержать Дика, принимая во внимание их секретный источник информации.

Секретным источником были двойняшки Перетти. Анджела заработала шиллинг-другой, помогая семейству Смитов, а Зерлина сделала то же самое в семействе Миллеров, поэтому Дик и Дейзи оказались под жёстким контролем двойняшек.

— Они собираются встретиться в парке? — уточнил Бенни. — Когда?

— В шесть, — сказала Зерлина. — Это мы подсказали. Он решился покончить с этим. Должно быть, сегодня, если только соберётся с духом.

— Сколько ты поставил у Змеиного Глаза? — поинтересовалась Анджела.

— Полкроны, — признался Бенни.

— А я шиллинг, — сказал Громобой. — Хотелось бы, конечно, побольше. Мы не можем проиграть!

— Я считаю, мы должны пойти в парк и поддержать Дика, — предложил Бенни. — Сейчас, — он приподнял отколовшуюся черепицу на крыше и посмотрел на часы, что висели в витрине ювелира на другой стороне улицы, — уже почти половина шестого. Пора! Пойдём и вдохновим его!

Парком назывался неряшливый клочок земли, поросший травой — пыльной летом и грязной зимой, и обсаженный несколькими десятками деревьев. В центре парка красовалась эстрада для оркестрика, а неподалёку был пруд, в котором плавало семейство дурно воспитанных и злонравных уток. Однажды, когда Бенни, Громобой и Дэнни Шнейдер (в настоящее время гостивший у дяди в Манчестере) пустились в плавание на ящике из-под чая, гребя в сторону крошечного островка посредине пруда, с тем чтобы разбить там лагерь и пожить немного на лоне дикой природы, утки так отважно отбили высадку непрошенных гостей, что у Бенни до сих пор на колене оставался шрам. Мало того, зловредные птицы утопили ящик из-под чая, вследствие чего команда, потерпевшая крушение, вынуждена была с позором вернуться вброд, чем ужасно обрадовала своих заклятых врагов, компанию с Нижней улицы.

С тех пор Бенни старался держаться подальше от уток и при каждом упоминании о них выражал своё презрение.

— Утки? — обычно говорил он. — Ах, те утки, что на пруду? Никогда не замечал. Даже и не думал никогда об утках.

К счастью, Дик и Дейзи собирались встретиться на скамейке у эстрады, а вовсе не у пруда.

— За скамейкой растут густые кусты, — сказала Анджела. — Мы можем в них спрятаться и шёпотом подсказывать Дику, что говорить дальше.

— А вдруг Дейзи тоже всё услышит? — сомневался Бенни. — Ей может показаться странным, что предложение ей делает говорящий куст. Лучше нам держаться в стороне. Будем наблюдать из-за эстрады, а потом, когда он её поцелует, мы подойдём и получим у него расписку на листке бумаги, подтверждающую, что он сделал ей предложение. А тут уж — прямо к Мельмотту Змеиному Глазу. Два к одному! Я получу шесть шиллингов и шесть пенсов за свою ставку!

— А я получу три шиллинга, — сказал Громобой.

— Мужчины ведь целуются с девушками, когда делают предложение? — решил уточнить Бенни.

— Иногда даже раньше, — сказала Анджела.

— Иногда раньше целуются даже чаще, чем после предложения, — добавила Зерлина.

— Если поцелуются, мы будем знать точно, — заключил Бенни.

Команда оккупировала эстраду. Ребята кувыркались на перилах, забрасывали на крышу веточки, играли в догонялки, не касаясь ногами земли, и всячески развлекались, однако ни на минуту не забывая одним глазом следить за смотрителем парка, а вторым — за скамейкой, на которой Дик должен был встретиться с Дейзи.

Долго ждать не пришлось.

Дик, в своём лучшем выходном костюме в полоску с букетиком поникших фиалок в трясущемся кулаке, появился у скамейки без пяти минут шесть. Даже наиболее преданные поклонники не смогли бы назвать его красавцем, но это был славный малый с честным взглядом и к тому же самый отважный из всех игроков на крикетном поле. Однако сегодня он представлял собой жалкое зрелище. Он то и дело пытался ослабить воротничок, оттягивая его пальцем, обмахивался соломенной шляпой-канотье и даже грыз ногти.

— Похож на заключённого из «Тропою примул, или Если бы он только знал», сразу после того, как его приговорили к смерти, — определил Громобой. — Мы с папой смотрели на прошлой неделе.

— Тс-с! — прошипел Бенни. — Вон Дейзи идёт, смотрите. То есть я хотел сказать, не смотрите.

Дейзи Миллер была первой красавицей Нью-Ката, все так говорили. Особенно привлекательно она выглядела этим тёплым летним вечером в платье в цветочек и в шляпке с широкими полями, украшенной вишенками. То, как засияли её глаза при виде Дика, убедило команду, что их ставки в полном порядке.

По одному ребята прекращали игры и незаметно подкрадывались к скамейке, чтобы подслушать разговор.

— Привет, Дик, — улыбнулась Дейзи. — Приятно встретиться с тобой здесь.

— Ага, — промычал тот. — Представляешь, как вышло. Ха! Господи.

— Ах, Дик, у тебя цветы! Они почти завяли.

— Это тебе, Дейзи, — пробормотал он и сунул ей букет, словно кастрюлю с супом двухнедельной давности, которую случайно нашёл за плитой.

— Ах, Дик! Какие красивые! Я поставлю их в воду, и они оживут, — щебетала Дейзи, грациозно приняв букетик. — Может, мы… Может, мы присядем, Дик?

Дик переминался с ноги на ногу.

— Э… ага. Почему бы не сесть, — наконец пробубнил он.

Дейзи опустилась на скамью и мило улыбнулась Дику. Он одеревенело примостился на самом краешке и вперился взглядом в землю.

К этому времени все ребята уже прятались в кустах и напряжённо прислушивались. Бенни грезил о своих семи шиллингах и шести пенсах: богатство, которое сможет обеспечить его мороженым и имбирным печеньем на несколько ближайших недель. Громобой, натура сентиментальная, трепетно ожидал поцелуя. Что до близнецов, то они жаждали поражения Мельмотта Змеиного Глаза. Итак, все с нетерпением ожидали, когда Дик придвинется к Дейзи, а может быть, даже скажет ей хоть что-то. Дик, казалось, впал в транс.

Дейзи вертела в руках фиалки. Потом принялась поправлять вишенки на шляпке.

— Дик, — не выдержала девушка, и Дик подпрыгнул от неожиданности.

— Что такое?

— Ты можешь сесть немного ближе, Дик. — Дейзи похлопала ладошкой по скамейке.

— Да, ладно.

Он придвинулся на два сантиметра. Затем обмахнулся шляпой. Потом достал носовой платок и промокнул потный лоб.

— Дик! — сказала Дейзи.

— Чего?

— Разве ты не хочешь поговорить со мной?

— Мы… э… я… — Он судорожно вздохнул и провёл пальцем под тугим воротничком сорочки. — Дейзи, я… э…

— Да, Дик?

— Я думал, если… м-м-м…

— Да?

Он снова вздохнул.

— Дейзи, мы сегодня получили новое оборудование, — в отчаянии выпалил он. — На работе. Новые… м-м-м… детали.

— Что такое?

— Оборудование. Для газопроводки. Называется «Новый улучшенный патентованный самоналаживающийся кран-регулятор давления „Эксцельсиор“ Уилкинса». У него есть два отверстия, понимаешь, так что можно устроить с одной стороны подачу газа под высоким давлением для готовки, а с другой под низким давлением — для освещения.

— О, как мило. Но, Дик…

— Ага, — продолжал он. — Это действительно здорово. Всего-то и нужно врезаться в главную трубу и поставить двухходовой клапан…

— Дик!

— …а потом положить резиновую прокладку на фланец и…

— Дик!

— Чего?

— Ты любишь меня или не любишь?

— Э?

Побледнев и покрывшись потом, он вытаращил на неё глаза. Потом бессознательно огляделся, ища, куда бы скрыться. Дети в кустах едва не подпрыгивали от нетерпения.

— Скажи «да»! — прошипела Анджела, и Зерлина закрыла сестре рот рукой.

— Потому что если не любишь… — чуть не плача, сказала Дейзи. — Я не могу больше ждать, Дик, я вправду не могу. Ты же знаешь, я… Тебе известно, что мистер Хорспат… О, Дик! Право слово!

Она вскочила и быстро исчезла, оставив Дика уныло чесать в затылке.

— Кто этот мистер Хорспат? — прошептал Громобой.

— Заместитель управляющего в компании газопроводчиков, — отвечала Зерлина. — Он ухаживает за ней, и всё такое.

Дик, услышав её голос, растерянно озирался.

— Здорово, Дик. — Анджела вылезла из кустов.

— Здорово, — ответил Дик.

— Что случилось с Дейзи? — поинтересовалась Зерлина.

Близнецы сели по обе стороны от Дика. Громобой и Бенни сочли за лучшее остаться в кустах.

— Не знаю. Я-то хотел сказать Дейзи, что люблю её и всё такое прочее, и предложить выйти за меня замуж, но, чёрт возьми, как только я подхожу к самому главному, я так ужасно робею, что слова вылетают из головы. А тут ещё мистер Хорспат за ней ухаживает, так мне и надеяться не на что. Лучше пойду да утоплюсь в утином пруду.

— Тогда ты ей точно не понравишься, — сказала Анджела, припомнив, на кого были похожи Бенни с компанией после непродолжительной стычки с утками.

— И вовсе я не трус, — оправдывался Дик. — Я парень смелый. Я мог бы льва побороть или ещё кого. Просто я ужасно застенчивый… А на следующей неделе будет бал газопроводчиков. Вот если бы пригласить её на бал, то там-то уж я точно смог бы сделать ей предложение… Да только теперь ничего не выйдет. Я проиграл. Я ни на что не гожусь. Я конченый человек.

Дик протяжно вздохнул.

— Почему бы тебе не пригласить её в мюзик-холл? — предложила Зерлина.

— Ты думаешь, это поможет?

— Точно! — воскликнула Анджела. — Как пить дать. Там Удивительный Гонзалес, он придаст тебе смелости. Ещё там силач Орландо, и мисс Долли Уолтерс — соловей из Клэпхема. На этой неделе хорошая программа.

— Может, вы и правы, девчонки, — сказал Дик. — Думаю, если ей понравится программа, а я, словно невзначай, приглашу её на бал, может, она и согласится.

— Как пить дать!

Довериться близнецам — дело опасное. По мнению Дика, близнецы вообще были созданиями, порождающими опасность. Подобно многим другим людям, он убедился, что, в случае когда сестры оказывали помощь, возникала куда большая неразбериха, чем когда они собирались устроить заварушку.

— Тогда мы найдём Дейзи и скажем ей об этом, — предложила Зерлина. — Будь завтра вечером в мюзик-холле, она тоже туда придёт, а как только посмотрите номер Удивительного Гонзалеса, приглашай её на бал.

— Решено! — отважился Дик. — Так я и сделаю. Или, может быть, после соловья из Клэпхема. Там посмотрим.

— Смотри, сделай как обещал, — нахмурившись, сказала Анджела, и что-то в её голоске заставило Дика вспомнить о наёмных убийцах, кровной мести и бандитах с длинными ножами.

— Честно, сделаю. — И он с трудом проглотил слюну.

Громобой и Бенни вышли из-за кустов. Дик вяло поплёлся прочь, а близнецы устремились на поиски Дейзи.

— Думаю, это поможет, — сказал Бенни. — Осечки быть не должно. Знаешь, мы вполне могли бы обучать людей делать то, чего они боятся. Вот, например, представь себе кучера, который боится лошадей, а мы научим любить их. Или, скажем, зеленщик, который боится капусты. Мы могли бы…

— Боится капусты?

— Существует множество самых необычных страхов, — объяснил Бенни. — Их называют фобии. Я слышал, как один грибнотизер про них рассказывал, доктор Психо, ну, ты помнишь. Тот, что загрибнотизировал Диппи Хичкока, и тот поверил, будто он курица. Есть боязни пауков, лошадей, капустная боязнь и всякие другие. У Дика боязнь любви.

— Но если человек боится капусты, — упёрся Громобой, — то он не захочет стать зеленщиком.

— А если он им стал, — азартно ответил Бенни, — мы сможем отучить его от капустной фобии, и он станет настоящим зеленщиком. Сдаётся мне, ты просто не хочешь помочь Дику. Может, у тебя просто боязнь делать ставки? — коварно добавил он.

В этом Громобой не был уверен. Он делал денежные ставки не очень часто, потому что отец не разрешал, разве что шесть пенсов на Дерби. Но когда он ставил деньги (по совету близнецов), ему обычно везло. Советы сестёр Перетти обычно бывали надёжными, и на этот раз они посоветовали ему поставить всё, что у него было, на Дика (при ставках два против одного). Это немного тревожило Громобоя, потому что шиллинг, который он отдал Мельмотту Змеиному Глазу, ему выдал отец, и предназначался он на оплату уроков тригонометрии, и, если Дик быстренько не сделает своё предложение, Громобою грозят неприятности.

Тригонометрия стала новой страстью Громобоя. Он заинтересовался ею с тех пор, как прочитал рассказ о знаменитом детективе Секстоне Блэйке, который раскрыл загадочное убийство, применив законы тригонометрии, а именно — точное знание того, на какой угол отклонится луч солнца, пройдя через увеличительное стекло, чтобы зажечь запальный фитиль от заряда динамита, подложенного под богатую бразильскую наследницу. Сомнений не оставалось: тригонометрия — вот краеугольный камень профессии детектива, а, по счастью, неподалёку проживала особа, которая могла обучить его этой науке.

Ею оказалась мисс Гонория Уиттл, дочь мистера Хораса Уиттла, управляющего компанией «Феникс Газворкс». Громобой считал мисс Уиттл красивой и умной леди, потому что она училась в колледже на учительницу. Она давала ему уроки тригонометрии раз в неделю по четвергам, который, четверг то есть, настал сегодня утром, и если не поторопиться, то можно и опоздать.

Он попрощался с Бенни и припустил к дому Уиттлов на площади Нельсона, где мисс Уиттл уже ожидала его, как обычно, в столовой, с учебниками на изготовку. С мягкими белокурыми локонами и нежными голубыми глазами, эта хрупкая леди была довольно мила, хотя на её чертах уже появился лёгкий налёт увядания. Она, конечно, была не такой красавицей, как Дейзи, да это и понятно: ей уже стукнуло лет шестьдесят, наверное, а может, тридцать, что-то в этом роде.

— Привет, Сэм, — сказала она, потому что Громобоем его называли только члены команды, объединённые важным делом.

— Мисс Уиттл, — спросил он, — как вы считаете, может ли у человека быть боязнь любви?

— Что?

— Видите ли, Дик Смит влюбился в Дейзи Миллер, но никак не может отважиться сделать ей предложение. Бенни считает, что у него фобия любви.

— Ах, вот ты о чём! Что ж, возможно, ты прав. Кажется, я знавала одного человека, у которого была такая фобия.

— Он боялся любить вас? — поинтересовался Громобой.

Мисс Уиттл смущённо кашлянула.

— Итак, Сэм, начнём работу, — решительно заявила она, и урок начался.

Громобоя немного тревожило, что мисс Уиттл может спросить у него про шиллинг, но она очень мило промолчала. Покончив с уроком тригонометрии, мисс Уиттл, как обычно, угостила его бисквитом, и они поговорили о Дике и Дейзи. Мисс Уиттл очень заинтересовалась этим случаем. Громобоя так и подмывало рассказать ей о том, что на них уже делают ставки. А вдруг она тоже захочет поставить немного денег. Но он сдержался.

В ту ночь исполнилось одно из заветных желаний Бенни. Он страстно желал преступления, которое необходимо раскрыть, и некто в Ламбете совершил такое дело, что просто первый класс.

Уважаемая компания газопроводчиков хранила в специальном кабинете Дворца газопроводчиков, что неподалёку от главного здания «Феникс Газворкс», несколько массивных серебряных кубков, призов и прочих ценностей. Там были и солонки, и супницы, и бокалы, и подносы для визитных карточек и утренней почты… Жемчужиной сей коллекции являлся, несомненно, мемориальный приз «Джабез Калькутт», традиционно вручаемый лучшему молодому газопроводчику года. Это был литой серебряный газовый ключ на пьедестале из эбенового дерева и окружённый серебряными лавровыми листьями. На нём значилось имя Дика, потому что именно он удостоился мемориального приза как лучший молодой газопроводчик. Газовый ключ выглядел как истинное произведение искусства.

Именно в эту ночь неизвестный злоумышленник проник во Дворец газопроводчиков и украл всё это великолепие.