Нойка Рафаил
ФИЛОКАЛИЯ. Любовь к красоте

Введение

Слово священника Василия: На протяжении нескольких последних дней мы слышим слова: Филокалия, филокалические вечера (встречи), филокалическая литература. Простите меня те, кто знает о Филокалии больше, чем я, для остальных напомню, что Филокалия - это любовь к прекрасному. Но что это может означать, если филокалические тексты были написаны монахами, пустынниками, что это может быть, трактат или учебник по искусству? Это действительно искусство, но искусство, отражающее не красоту этого мира, не тварную красоту, а искусство спасения, совершенства. И таким образом, Филокалия в особенности является тем, что через молитву и созерцание дает нам познать Высшую Божественную Красоту. Это не только было написано отцами пустынниками, но, говоря словами отца Ефрема Ватопедского, который недавно был здесь, скажем, что это «университет пустыни говорит нам - университету академическому».

Возможно, вы спросите, почему филокалические встречи проводятся в большой аудитории университета Бухареста? Потому что отцы Филокалии помогали и помогают нам понимать самое важное, самое главное для достижения Бога. Я обращаюсь к отцу Рафаилу; мы осмелились обеспокоить Вас, помолились Богу, не знаю как, хорошо ли, достаточно ли мы молились, чтобы в этот вечер мы собрались здесь, и да поможет нам Бог. Хочу сказать, что мы много молились, чтобы Господь вложил в Ваше сердце и ум то, что следует сказать нам. Мы все ждем Вашего слова.

Отец Рафаил: Спасибо Вам, отче, и всем тем, кто молился о нашей встрече.

Я надеюсь, что Господь в этот вечер даст мне действительно интересное слово. Слова, которыми начал беседу отец Василий, в точности совпадают с тем, как хотел начать этот вечер я.

Филокалию я не рассматриваю как книгу. Книга с таким названием, скажем, является книгой, которая говорит нам о Филокалии. Я еще не дошел до точного определения Филокалии. Возможно, это какое-то движение, даже точнее сказать - это Церковная Культура. Та культура, которая единственная имеет право называться Культурой. Всё, что мы созидаем, можно назвать культурой, но Филокалия, по словам Отцов, взращивает в нас то, что не от этого мира, а от Мира Вечного. Этот мир преходящ, все древние мудрости говорят, что человек странник на земле. И я хочу теперь сказать, что не только странник. Чем мы были во чреве матери, тем мы являемся снова здесь, на земле. Вторая гестация, смысл нашего существования на земле, если бы мы могли понять это, не является ничем иным, что мы трагически называем смертью. Но смерти для человека нет, и, как говорил наш духовный отец, и не может быть. Человек не может умереть.

Но здесь мы, возможно, коснемся другой темы: что есть жизнь, и что есть смерть? Смотрите, Филокалия - это Культура Жизни. Всё, что мы обретаем в этой жизни, заканчивается могилой. Филокалия начинается с могилы, для чего мы и готовимся.

Филокалия на русский язык переводится иногда как любовь к добру. Ошибки нет, по-гречески это означает и добро, и красоту. Но я более склоняюсь к слову красота по множеству мотивов. Это слово, которое звучит во мне эхом с тех пор, как я услышал название «Филокалия - любовь к прекрасному». И это, скорей всего, первичный смысл греческого перевода. Калос в первую очередь значит по-гречески «красивый». Посмотрев в словарь древнегреческого языка, я увидел, что слово «калос» переводится и как красота, и как доброта, но первосмысл сохраняется в слове красота.

Еще один повод и больше даже, чем повод, по которому я больше склоняюсь к смыслу «красивый», одно переживание, которое оправдывает мою приверженность к смыслу «красота» более, чем к смыслу «доброта» - это момент, который я пережил со своим духовником отцом Софронием.

В одном из своих писем отец Софроний говорил, что все двери этого мира всегда были для него закрыты. В один из вечеров я находился с отцом Софронием, и он, будучи в подобном душевном состоянии, в конце концов спросил: «За что меня ненавидят люди? Ведь я был не более чем человек, любящий красоту?». (Отец Софроний в молодости был художником-портретистом, он выставлялся в лучших галереях Парижа в 20-х годах). И говорит: «Я человек, который любил красоту. Вначале красоту видимую, а затем и красоту, которую невозможно увидеть плотскими очами». Вот о чем говорит культура, которую мы называем «Филокалия».

Что есть красота? Вспоминаю псалом 132 из 18 кафизмы: «Как хорошо и как приятно жить братьям вместе», псалом, часто востребованный в монашеской жизни, где мы пытаемся жить как братья вместе для Господа. Но аналитически речь идет не только о братском пребывании, но о братстве, которое ведет к тому единению, когда ныне живущие и жившие до нас, и те, которые придут после нас, будут одним человеком. Так же, как Господь, Три Персоны в Одной на личностном уровне неслитно и нераздельно, так и мы не будем своеобразной кашей под названием человечество. Как персона - и ты, и ты, и ты не можешь быть смешан с кем-либо другим. А на уровне творения - мы будем одним человеком. И к этому дана Божья Заповедь о любви. Любовь к Богу - первая заповедь, любовь к ближнему - вторая, которая распространяется и на врагов.

Филокалия, в конце концов, является культурой любви к врагам, той любви, которая есть то самое божественное качество, что делает нас вечными. Мы должны научиться тому, что есть любовь, и не путать её, как бы это сказать… Многое в нашем сознании перемешано, в итоге многое, что мы называем любовью - это суррогаты той или иной формы. Так научимся от Бога тому, что значит любовь. И это учение называется Филокалия.

Может быть, достаточно теории. Я хочу вернуться к рассказу об отце Софронии, который был одним из последнего поколения отцов-филокалистов, вместе со многими другими, например, старцем Иосифом Афонским. Сознание его было в том, что он «человек, который любил красоту». И, думаю, именно это неожиданно объясняет, что значит Филокалия.

Что такое Филокалия? Это любовь к красоте. Если будем следовать этой мысли и следовать божественно, мы окажемся на правильном пути.

Сейчас я бы хотел рассказать вам одну или две истории, которые не вымышлены, а реально произошли. Хочу этим показать вам, что есть настоящая красота. Хотел бы добавить, что для нас понятия красоты и эстетики часто смешиваются. В правильном понимании Церковной Культуры красота является составляющей частью Истины. Если что-либо некрасиво, оно и обманчиво. Если слово, которым мы выражаем божественное, не красиво, значит, оно ложно. И если всё, что мы имеем в Церкви, не красиво, и притом красотой особенного свойства, литургического свойства, оно не может рассказать нам об Истинном Боге.

Хочу вам показать пример красоты.

В нашем монастыре в Англии была одна пожилая монахиня-немка, которая приняла Православие во время второй мировой войны и в старости стала монахиней в нашем монастыре. И вначале, особенно в 60-70-е годы, я много беседовал с ней о разном. Однажды она рассказала историю, случившуюся в Берлине во время войны.

Выли сирены. На город шли бомбардировщики. В квартире на третьем этаже жила со своим сыном больная женщина. Она не могла ходить. Когда началась бомбежка, она сказала: «Сын, спускайся в бомбоубежище. Я прожила свою жизнь. Если что-нибудь, не дай, Бог, со мной случится, моя жизнь продолжится в тебе». Сын отказался. Она настаивала. Тогда он ответил: «Я останусь. Или мы вместе выживем, или вместе погибнем». При этом он решительно сел.

Во время этого налёта бомба упала в основание дома - убежище и дом были разрушены. Люди, которые находились в бомбоубежище, погибли. Уцелел только угол здания, где на обломках плиты находилась кровать, на которой сидели мать с сыном. Когда закончилась тревога, появились пожарные, которые спасли их.

Мне хочется сказать, что это не может быть совпадением, потому что там, где жива любовь, такая, которую отцы-пустынники называют филокалической, любовь личностная (мать думала о сыне, а сын о матери, думая не эгоистично, не с позиции, что мать больна, а я молод, каждый думал о другом) - это не что иное, как следование Божией Заповеди. Божественная энергия, работающая в человеке, любовь жертвенная, любовь личностная - идет речь о личности: или вместе будем жить или умрём. Не по каким-либо практическим мотивам, а для ипостасной личности, которая выражается в любви. Мне хочется сказать, что там, где существует такая любовь, смерть невозможна. Между нами говоря, если бы Господь решил взять их с этой земли страданий, - это бы тоже означало жизнь для них обоих. Но, может быть, для того, чтобы показать нам, что жизнь является не только тем биологическим состоянием, в котором мы пребываем, а что жизнь для нас - это то, что начинается после могилы.

Думаю, что Господь много раз оставлял нам подобные примеры в этом мире, чтобы мы понимали, чтобы мы нашими телесными очами и земным пониманием проникли бы в невидимое, неплотское, вечное. Опять мне хочется сказать - это не совпадение. Там, где существует любовь, там нет места смерти, и она бессильна. Я где-то прочел и записал для себя: крепости падут, силы разрушатся, вся наша уверенность, как облако, исчезнет, горы рассыпятся, и всякая защита будет напрасна, но там, где Господь найдёт подобную любовь, - победит вечность. Любовь сильнее смерти.

Теперь хочу вам рассказать историю из православной жизни, которая поможет понять, что такое Филокалия.

Отец Софроний на Горе Афон познакомился с одним монахом, обладающим глубокой молитвой. Это был русский старец, выходец из крестьянской семьи. Он рассказал отцу Софронию эту историю.

Он был младшим ребенком в очень бедной многодетной крестьянской семье. Он много болел в детстве. Отец умер, когда он был еще мал, старший сын стал за главного. Мальчик хотел уйти в монастырь, но старший просил его остаться, считая, что его не примут в монастырь. Он говорил, что в монастыре нужно много работать, а ты слаб, оставайся с нами. Но вскоре семья так обеднела, что мать, отчаявшись, взяла ребёнка на руки и принесла в храм. Там перед иконой Божьей Матери она просила Её взять сына под свою опеку, так как у неё самой нет сил и возможностей содержать его. Она сказала: «Возьми его, теперь он твой сын, возьми его под твою защиту». Спешу добавить, что она не оставила там ребенка. С этой молитвой она принесла его назад домой, и этой же ночью мальчик увидел во сне женщину, блистающую светом и славой. Он знал, что она императрица и его мама. Она даёт ему что-то завернутое в платок и говорит: «Отнеси это императору». Мальчик берёт этот платок и идёт в большой, длинный, богато убранный зал, в конце которого он видит трон, на котором восседает император, окруженный слугами, солдатами. Увидев себя, простого крестьянского мальчика в таком окружении, он испугался и от страха пал ниц. Император приказывает поднять мальчика и просит показать, что он держит в руке, завернутое в платок. Слуги подымают мальчика, принимают из его рук сверток и разворачивают его. «Два сокрушённых сердца», - говорят они. Тогда император поднимается и говорит: «Теперь ты мой сын». Ребёнок проснулся. С того дня мальчик больше не болел. Он вырос и стал впоследствии монахом с глубокой молитвой.

Именно этого монаха знал отец Софроний. Это не мелодрама, не сказка и не басня, хотя звучит намного красивее, чем наши сказки. Это истина, это наш Господь.

Я слышал множество подобных историй, иногда биографичных, которые показывают, кто наш Господь. Кто Этот, которого мы называем Господом кающихся? Кто Этот, который не отвергает смиренное и сокрушённое сердце? Кто Этот, который хочет Своими заповедями сделать нас не только образом, но и подобием Божиим. Кто Этот наш Бог, который создал и нас богами, потому что мы уже боги, но мы должны стать богами?

Заповеди Господни, заповеди Ветхого Завета призывали к этому. Заповеди даны не для морального совершенствования. Заповедь для нас есть становление в бытии. Что есть бытие, и каково оно? Бытие не есть что, бытие есть Кто. Это сам Господь Бог.

Как мы становимся богами? Во всех языческих религиях существуют мифы, в которых человек стремится стать Богом и не может. И не только в мифах, но и в нашей истории, где Адам не Гласом Божиим призван познать добро и зло и стать как бог, и поэтому он пал. В мифах и языческих религиях боги ревнивы к своей божественности. А наш Господь говорит нам устами Иоанна Крестителя, что «Царствие Божие силою берётся, и употребляющие усилие восхищают его» (Мф.11.12). Что это, Господь нас благословляет стать Прометеями? Прометей хотел взять божественность силой, украсть божественный огонь. Боги наказали Прометея в вечности, а наш Господь вдохновляет нас сделать это. Но каким образом? Сам Господь показывает нам путь к обожествлению. Наш Господь не только не ревнует нас к Своей Божественности, но Сам показывает нам путь и ошибку. Здесь не идет речь о Прометее и других языческих героях. Я говорю о нашем праотце Адаме, который пошел путем «любителя». Бог нам показывает путь «профессионала» для того, чтобы нам стать такими, как Он. Господь Своим божественным авторитетом говорит нам, и что говорит? Заповеди Божии являются тем путём, который приводит к богоподобию.

Что такое заповеди? На первый взгляд, заповедь для нас аналогична приказу (как в армии). Однако трудно поверить, что такое определение соответствует заповедям, данным Богом, который Сам есть Любовь. Я всю свою жизнь стремился к пониманию смысла Заповеди как таковой. Как может Господь, который человеколюбец, который из любви к человеку пожертвовал Собой для того, чтобы жил Адам (Адамом являемся мы все и каждый в отдельности лично), как может такой Господь давать такие заповеди? Я не верил, что Господь может заповедовать то, что я понимал под заповедями.

Я понял две вещи. Псалом 95 говорит: «Все боги народов - идолы, а Господь небеса сотворил». И большего авторитета, чем сказанное нам нашим Богом, не существует. И для нас это означает заповедь.

И другая вещь, которая помогла мне открыть нечто в понимании заповеди для нас - это английская пословица. Я ее слышал часто в Англии. Эта пословица достойна внесения в Филокалию, хотя не является изречением Святых Отцов.

Было два друга, которые имели общее дело. Один просит другого:

- Можешь мне помочь в чём-то?

- Малейшее твоё желание - для меня заповедь.

С нашей, человеческой стороны, - это именно и есть то отношение истинных Адамов, с которыми мы встречаемся в Слове Божием. Дай нам Господь понять, что самое малое желание Бога Нашего в любви, с которой Он нам это преподносит, и в любви, с которой мы должны принять эту любовь - для нас является Заповедью.

Но если в Ветхом Завете Заповеди даются в виде «делать или не делать», «выполнять или не выполнять», то Христос говорит по-другому: «Блаженны те…» и даёт нам 9 блаженств. Это заповедь? Да, это заповедь от Бога, потому что Слово Его является авторитетом в последней инстанции. Или говорит: «Вы слышали, что сказано древним» (Матф.5:21). И далее говорит: «А Я говорю вам» (Матф.5:22) и показывает нам новое измерение того, что может показаться морализированной заповедью. И эти слова «а Я говорю вам» не звучат как заповедь (не так нам приказывает сержант в армии), но они заповедь для нас, если мы любим Господа. Если нет, то мы отрекаемся от заповеди, и Господь даёт нам право отречься от Него. Такое отношение Господа есть риск для человека сбиться с истинного пути, т.к. Господь позволяет человеку быть свободным.

Мы сами должны возжелать нашего спасения, мы должны просить этого у Бога. Если мы хотим стать богами, то должны быть свободными, т.е. свободными в желаниях, в выборе. Но у нас нет тех сил, которые дают нам полную свободу. Мы ничего не можем делать. И святой Павел воздыхает: «Доброго, которого хочу, не делаю, а злое, которого не хочу, делаю» (Рим.7:19) и «Итак я нахожу закон, что, когда хочу делать доброе, прилежит мне злое» (Рим.7:21). Сила, которой мы не обладаем, потому что небытие еще живёт в нас. Таким образом, сила, позволяющая нам, еще находящимся в небытии, войти в бытие - приходит к нам от Бога. Мы просим эту силу, и можем просить самыми простыми словами. Нет необходимости ни в акафистах, ни в канонах, ни в прочих молитвах. Если ты говоришь: Господи, обрати взор Свой на меня, никчемного. Я не хочу быть таким, но у меня нет сил быть другим, и я даже не могу возжелать быть другим. Подай мне силы желать большего.

И, таким образом, я могу стать другим и иным. Не потому, что могу, а потому, что хочу. И у меня есть молитва, которую Господь принимает, потому что когда Господь заповедал «смотрите, не презирайте ни одного из малых сих» (Матф.18:10), Он тем самым подтвердил, что и Он не презирает ни одного из этих малых, меня в частности. И тогда Господь может услышать мою молитву: я таков, и не могу желать быть другим, но хочу всё же по Твоему Слову. Так начинается путь спасения.

Господь не только принимает наши молитвы. Что есть Таинства Церкви, начиная с Таинства Крещения? Всё это энергии, посредством которых мы можем достигнуть недостижимого. И, в связи с тем, что это недостижимо, хочу обратить ваше внимание на один момент, который мы переживаем в своей жизни.

Когда мы думаем о том, что мы называем христианскими добродетелями, часто мы впадаем в отчаяние о самих себе. Они кажутся тяжелыми для нас. Как я могу смириться, как смогу я полюбить своих врагов? Всё это мне кажется невозможным. Но я говорил и говорю сейчас, что это не тяжело и не является невозможным. Это невозможно в совершенстве, и это мы чувствуем как трудность, как невозможность - «достигну ли я когда-нибудь этого». Ты не достигнешь этого никогда, это первая часть фразы «Держи свой ум во аде и не отчаивайся», и следует другая часть, что мы от Нашего Господа ждём не меньше, чем невозможного. И то, что не может произойти никогда, - произойдёт. В ком? В тебе! В том, который меня сейчас слушает, и я добавлю - дай Бог! И молитва моя как поддержка для тебя, для всех вас, а ваши молитвы - для меня.

Почему это невозможно, почему в нас живет этот страх, что мы не сможем достичь совершенства? Невозможно потому, что Заповедь Божья есть открытие жизни Господа. Но я же не бог! Я сказал ранее, что являемся. Да, являемся - но потенциально. Еще мы несём на себе груз нашего небытия, но не только небытия. Как сказано в псалме 115, «всякий человек ложь», мы несём на себе груз лжи. А что есть ложь? Ложь - это грех, в который мы впали еще от Адама, и добавили еще и своего. Мы носим на себе это небытие, которое не даёт нам силы подняться к божественному, к вечному. Несём мы также и груз своих грехов. Но Слово Божие - это открытие Божественной Жизни. Как можем мы понести такую жизнь? Как можем мы освободиться от тяжести грехов и смерти? Как мы можем подняться до уровня филокалической жизни?

Я хочу вновь сослаться на отца Софрония. Его вечным воплем было: «Господи, Ты видишь, что заповедь Твою люблю, но нет ей места во мне, сердце моё не может вместить слово Твоё, так как оно Божественно. Прииди Ты Сам и вселись в моё сердце, сделай во мне то, что нравится Тебе».

Хочу вам сказать, что молитва, подобная этой, есть начало, через которое человек становится истиной. Это истина человека. Существование наше на Земле есть небытие. Но даже в этом небытии уже можно взывать к Богу, своему Создателю. И Господь Своей Божественной Силой совершает в нас то, что не по силам человеку. То, что абсолютно человеку не по силам, сделает.

Всё повествование Филокалии является рядом бесчисленных примеров, через которые Господь смог спасти и обожествить человека в любых ситуациях. Один из самых прекрасных примеров - Мария Египетская. Из александрийской блудницы Господь возвел её к святости. Образ её жизни в молитве, можно сказать, молитве отчаяния (но не греховного отчаяния, а того, что отец Софроний называл «святым отчаянием»), был своеобразной энергией, которая готова преодолеть любые препятствия, чтобы достичь желаемого. И она, Мария Египетская, вместо греха стала искать Бога. Она ушла в пустыню, где Господь направлял её жизнь. Она была там в одиночестве, и только Господь был её наставником. Но я хотел бы показать, какого рода святой она стала.

Святой Зосима обнаружил её, он был единственным, кто видел её в пустыне. Это был святой, который с детства был в монастыре, пережил все тяготы жизни, да еще и сам обременял себя другими подвигами для достижения совершенства. И, наверное, Святой Зосима был, как и тот молодой человек из Евангелия, который спрашивал у Господа, чего ему не хватает для полного совершенства. Святой Зосима, будучи уже 50 лет монахом, думает, неужели есть на земле человек, способный научить меня тому, чего я не познал бы, могу ли я сделать что-либо, чего я не сделал до сих пор? У святого Зосимы это не гордый помысел, потому что он был воистину велик, и приходили из дальних стран познакомиться с ним. Это у него было чувство собственного несовершенства. И, скорей всего, для него это был вопрос не гордости, а смирения. Потому что он чувствовал, что, несмотря на всё его совершенство, что-то самое важное отсутствует. И это действительно не гордость, потому что результатом его молитвы было явление ему ангела, который сказал ему: «Зосима, воистину твоя жизнь чудесна. Но чтобы узнать, что путь к совершенству намного длинней пути, пройденного тобой, иди в пустыню». И обратите внимание на слова Ангела, он называет Зосиму совершенным уже, но показывает, что путь к совершенству намного длинней, чем путь, который он прошел с детства до сих пор. Он следует в монастырь, и когда его спрашивают, кто он, он по причине известности промолчал и ответил, что явился сюда для своего спасения. Старец монастыря, увидев его смирение и достоинство, принял его. В этом монастыре был обычай в начале Великого Поста просить прощения друг у друга и уходить в пустыню до Страстной Седмицы, когда все возвращались и встречали Пасху вместе. И каждый совершенствовался в пустыне в одиночестве, лишь перед взором Господа. Пошел и Зосима в пустыню и встречает там Марию Египтянку. Своей святостью Мария обращает его в пыль. Эта бывшая блудница из Александрии, которая теперь в молитве подымается на два локтя над землёй, что она говорит ему? Она исповедует свою жизнь. Но насколько ужасна её исповедь, настолько прекрасно то, что мы видим теперь в святой Марии. Святой Зосима смирился зело, и преклоняет колена перед ней. Прочтите этот рассказ.

Кто же показал этому самому знаменитому и совершенному в те времена старцу тот путь, который оказался намного длинней его собственного пути? Александрийская блудница. Это и есть божественные филокалические истории, и мы имеем множество подобных примеров, которыми Господь говорит нам: «Держи свой ум во аде и не отчаивайся».

И вы должны знать, что Господь не запрещает нам отчаиваться. Он говорит, что нет необходимости отчаиваться. У Господа достаточно сил, чтобы вывести нас из любого ада. Христос до своего сошествия во ад сказал своим ученикам: «Мужайтесь: Я победил мир» (Ин.16.33). И не только имеет силу вывести нас, но любовь Его желает этого. Любовь Его не может оставить нас в аду. Достаточно нам не отчаиваться и надеяться на Милость Божию. Достаточно нам положиться на Волю Божию в самые тяжелые безнадежные моменты. В этом смысле я предлагаю вам снова вспомнить фразу Силуана: «Держи свой ум во аде и не отчаивайся».

«Держать ум во аде» - это значит быть реалистом, знать, каков ты. «Но не отчаивайся» - не думай, что Господь оставит тебя там. Любовь Господа не может не слышать тебя, если ты Его молишь. Не может Господь тебя оставить, если ты надеешься на Него, потому что Господь благ. Это сказано для вершин отчаяния. А постольку, поскольку у нас нет подобного чувства отчаяния, мы должны продолжать держать ум в аду, осуждать себя за свои грехи, исповедоваться и делать всё то, что Господь оставил нам для спасения. Всё вышеперечисленное является филокалической культурой.

Извините, что у меня всё разбросано и нет систематичности. Но так, возможно, и лучше принимать то, что даёт Господь, потому что систематизация несёт на себе печать смертности. Живое слово изливается по-другому.

Кульминация Филокалии есть выражение, есть фраза, данная Господом святому Силуану: «Держи свой ум во аде и не отчаивайся». Не существует красоты более совершенной, чем эта любовь Господа, которая не оставляет человека, каким бы грешным он ни был, как бы далек ни был от Господа. Даже больше. Сам Господь делает всё для спасения человека. Сам Христос взял на себя то самое проклятие смерти, которое принес Адам через непослушание и отпадения от Бога.

Со Христом говорил он в Райском Саду, Христа он отрёкся, вместо того, чтобы исповедаться Ему, Тому, который обнаружил его состояние. Бог спросил: «Адам, где ты»? И тот ответил: «Я был гол и спрятался от тебя, потому что устыдился». И тут Господь, поняв, что сам Адам не в состоянии покаяться, Сам исповедует его. В переводе с греческого, «кто тебе возвестил, что ты гол? Не ел ли ты с дерева»… Адам должен был ответить, как учит Святая Церковь, - согрешил, беззаконовал пред Тобой - слова из Покаянного Канона Андрея Критского. Адам не покаялся, что согрешил, а сказал, что это сделала жена, которую «Ты мне дал». В конечном итоге он обвинил Бога. Не сознаёмся ли мы все себе в подобном поведении?

Если бы мы сказали подобные слова своему отцу по крови, то скорей всего получили бы пару пощечин, и спать нас отправили бы голодными. Но что делает Господь? Молчит! Не тот ли самый это Господь, который молчит сейчас перед своим созданием, человеком, и будет молчать перед Пилатом? Это тот же самый Господь, и та же самая любовь. И молчит перед Адамом, и не оправдывается перед ним, как бы говоря: «Я, Господь, грешен». Тогда Господь берёт ответственность на себя и пытается говорить с женщиной. Женщина поддерживает мужчину. И я хочу сказать, что если бы Адам тогда покаялся… Ведь сколькие из нас чувствовали, уходя с исповеди, хоть один раз в жизни, ощущение легкости и полета. Если бы Адам или хотя бы Ева покаялась и стала бы для Адама тем, кем стала через 5000 лет Матерь Божия, тогда бы она, Ева, действительно стала бы матерь жизни, и Адам спасся бы через неё. Или бы Адам покаялся и исповедал свой грех, он бы не оказался на этой земле, а остался бы в Раю в ощущении этого полёта. И если Адам обвинил Господа, как будто бы он прав, а Бог нет, то Господь возвестил Адаму, каковы последствия человеческой «правоты» и Божией «греховности». В любом случае, когда один прав, а другой виноват, результатом будет разрыв. Результатом стало изгнание Адама из Рая, это было следствием его отказа от Господа. Адам наследовал проклятие смерти, из которого он уже не мог возвратиться к Богу.

Пять тысяч лет Господь ждал, пока на земле появилась чистая и совершенная душа, которую он вселил в женское существо, чтобы через эту женщину воплотиться и чтобы взять на себя то же проклятие, которое дал Адаму.

Ни один из сынов Адама, нося на себе печать смерти, не мог возродиться в первоначальное состояние. Это сделал Иисус Христос, второй Адам - как называет его апостол Павел - Своей Кровью, Своей Жертвой и Своим молчанием перед Пилатом, Своей молитвой в Гефсиманском саду, в которой он излил свою любовь к человечеству. Совершенный Человек стал Новым Адамом, явив совершенство и силу молитвы, посредством которой был спасён Адам, наш праотец, живший за 5000 лет до Христа, и все, кто жил до нас, мы, и те, кто будут жить после нас. Молитва Господа в Гефсиманском Саду есть та самая энергия, которая существует во Вселенной и спасает всех до последнего. И после этой молитвы любовь к тому, который отрёкся от Него, как и каждый из нас отрекался он Него, телесная жертва на Кресте, Его душа, спустившаяся в ад и победившая его. Как говорит св. Иоанн Златоуст, «ад ошибся, принял тело и наткнулся на Господа».

Но Господь победил ад как человек с помощью Божьей Силы. Мы можем сказать себе «я не могу этого сделать, я не бог». Нет, но через молитву могу снискать Божью Силу, и ад моего бессилия побеждается Силой Божией, которую получаю через молитву и Святые Таинства Церкви. Под Таинствами Церкви можно понимать не только те семь Таинств, но и Тайны, которые имеют место в диалоге между Богом и твоей душой.

Не это ли филокалическая любовь к красоте, любовь к врагам, ко всем тем, кто отрекся от Него и собирался отречься, к тем, которые собирались с ненавистью распять его, к тем, кто истязал Его тело и пролил Его кровь! И что делает Господь с этим самым Телом? Христос говорит: «Берите и ешьте, это Тело Моё, которое за вас преломляется, во оставление грехов». Какой же грех? Всего лишь распятие на кресте. «Пейте все, это Кровь Моя Нового Завета, которая за вас и за многих изливается». Какой грех? Люди хотели пролить кровь Христа.

А разве может существовать Филокалийная Любовь более красивая, чем эта? С таким Господом, который в качестве спасения использует саму смерть, на которую и мы Его обрекаем, я вам задаю вопрос, кто может погибнуть? Может ли вообще существовать погибель? И скажу, что можно ответить - нет. Гибель для человека не может существовать. В таком любящем Господе гибели быть не может. Можно сказать, что наше спасение гарантировано.

Однажды один молодой человек спросил о такой гарантии, можно ли выбрать путь, где существует гарантия спасения? В первый момент я не знал, что ему ответить. Я подумал и сказал, что человек есть нечто намного большее, чем то, что может быть ограничено понятием гарантия. Гарантировать что-то в том смысле, в котором мы понимаем, означает уменьшать человека до какого-то предмета, скажем, объекта. Это спасение, подаваемое всесильным и любящим Господом, не может существовать в форме гарантии, как мы это понимаем.

Какова тайна, о которой я говорю? Тайна великая и страшная для нас - это реальная свобода человека. Человек может в конце концов отказаться от Господа, создавшего нас по Своему образу и подобию, как мы поем в погребальном чине (образ есмь неизреченныя Твоея славы, аще и язвы ношу прегрешений). И если я являюсь образом неизреченной Его Славы, то Господь не может быть чем-либо, что укладывается в понятие гарантии, не может быть чем-то ограниченным.

Господь желал бы, чтобы человек всё смиренно принимал от Бога. Если Господь заповедал нам, дорогие, смирение, поймите - это для того, чтобы Он, Всесильный Господь, мог бы позволить Себе смириться перед нами. Ведь Иисус Христос говорит: «Вы называете Меня Учителем и Господом, и правильно говорите, ибо Я точно то. Итак, если Я, Господь и Учитель, умыл ноги вам, то и вы должны умывать ноги друг другу. Ибо Я дал вам пример, чтобы и вы делали то же, что Я сделал вам». (Иоан.13:13-15) Не это ли смирение является филокалическим?

А Божие смирение?! Когда Он творит человека Адама, настолько истинный образ и подобие творит Господь, что перед свободой Адама сам Всесильный отступает. Это является страшным для человека, что этот Господь, к которому часто взываешь, а Его будто нет, взываешь, как в пустыне, и не слышит тебя, этот Господь, который создал человека образом и подобием Божиим, - до конца сотворил его образом и подобием. И Он Сам уважает в человеке эти черты схожести с Собой.

Свобода, которой обладает человек, и мысль ведёт меня вот к чему: если погибель ещё возможна человеку - она напрямую связана с этой свободой божьего творения, которую уважает Всесильный Господь и от которой мы можем отказаться. И часто в истории мы видим отвержение Господа, вплоть до того, когда Господь говорит: «Если бы Я не сотворил между ними дел, каких никто другой не делал, то не имели бы греха; а теперь и видели, и возненавидели и Меня и Отца Моего» (Иоан.15:24). Заметьте, господь произносит это страшное слово «теперь». В нашей свободе этих вещей мы должны избегать.

Филокалическая культура состоит в том, как мы должны использовать свою свободу, - ко спасению. Ведь если имеем силу в своей свободе отвергнуть или принять Господа Всесильного, тем более имеем силу стать подобными Всесильному, который является Заповедью для нас, Заповедью стать такими, как Он.

И еще о свободе, по поводу этого диалога между Богом и человеком… Я говорил о Заповедях Божиих, заметьте, что я назвал их именно Заповедями, потому что это, с одной стороны, высший авторитет, это Сам Господь, который к нам обращается; с другой стороны, если бы мы жили так, как в той английской пословице, любовь наша не могла бы ничего другого, как принять самое малое желание нашего Бога как заповедь. Если желаешь чего-то, Господи, - это заповедь для меня.

Когда Ангел приходит к Божьей Матери и говорит ей: «Ты будешь той, от которой родится Сын Божий и станет Сыном Человеческим через тебя…» - я перефразировал, вы знаете, о чем я говорю, - и когда Божья Матерь внимательно изучает, Ангел ли это или искушение ей, и, убедившись, что это Ангел Божий, отвечает: «Се, Раба Господня; да будет Мне по слову твоему» (Лук.1:38).

Вот её реакция - если это от Господа, то слово Господа для меня заповедь. В завершении хотел бы коснуться еще одного аспекта относительно Заповедей Божиих. Я сказал, что Заповедь Божья - это откровение о Божественной Жизни. Господь говорил: «Смотрите, не презирайте ни одного из малых сих…» (Матф.18:10), значит, и Господь не презирает никого из малых сих. Господь говорит «Не судите», значит, и Он не судит. И Господь говорит: «Ибо Я пришел не судить мир, но спасти мир» (Иоан.12:47).

Мне хочется сказать, вот, в духе подобной филокалической Любви Божией, разумеется, Он может судить нас. Но Господь не мирской судья, мы говорим о непредвзятом судье в наших молитвах. Т.е. мы не можем дать Ему взятку, потому что Он знает всё, Он может все, и мы ни в чём не можем Его обмануть.

Братья и сёстры, не обманывайтесь, выкуп уже заплачен, выкуп - это Судья, кровь Его - это плата, которой Он сам Себя обманывает в любви Своей к нам, для нашего же спасения. Именно поэтому грешно отречься от такого Бога.

Хотел бы сказать ещё одну вещь о грехе. Не нужно понимать грех объективно, т.е. предметно, как какое-то несовершенство или как нарушение какого-то соглашения. Грех для христианского сознания всегда является ранением Любви. Если Господь не любил бы нас, всё, что бы мы ни делали, не было бы грехом, самое большее - это было бы несовершенством.

Но возвращусь к Заповеди Божией, Заповеди, через которую Господь желает сделать нас полностью подобными Ему. Простите, вернусь к своим предыдущим словам. Когда Господь сотворил человека и сказал: «Сотворим человека по образу Нашему, по подобию Нашему» (Быт.1:26)… Две вещи: образ и подобие… Образ - есть нечто, что запечатлено в нашей природе, это разница между человеком и другими животными, иначе, биологически мы были бы такими же животными, может, чуть культурнее. Но истинная разница между человеком и животным в том, что человек носит на себе образ Божий, который проявляется по-разному. Самым очевидным, возможно, является человеческий рационализм. И важно, что именно этот образ имеет в себе тот потенциал, которого нет у животных, т.е. потенциал обожествления. Обожествление - это достижение этого сходства, как говорил отец Софроний, т.е. вся Филокалия до полного сходства. Человек становится через Заповеди Господни богом, схожим со своим Создателем до идентичности. Отец Софроний имел дерзость это говорить.

Понятно, что человек всегда остаётся творением, а Господь нетварен. Это момент, который человек никогда не сможет разделить с Господом, мы никогда не станем нетварными. Это Божественное Состояние не принадлежит нам. Но сотворённые, как говорил отец Софроний, мы становимся подобны Безначальному, потому что Жизнь, которая живет в спасённом человеке, - Божественная Жизнь, которая не только не имеет конца, но и начала. Именно до этих пор становимся идентичны Богу, и хотя мы творения - становимся как нетварные.

Всё это через Заповеди Божии. В конце концов, что такое Божья Заповедь, что такое Слово Божие, открывающее мне саму Его Божественную Жизнь, саму Его Божественную Вечность? И не только открывает мне, но открывает, чтобы поделиться со мной, чтобы в общении со мной помочь мне стать таким, как Он, до полного сходства. Я говорю вам, чем являются Божьи Заповеди - это исповедь Бога Адаму. И надеюсь, что, поняв это, вы будете переживать свою исповедь чуть глубже, по-другому.

Человек исповедуется Господу. Что я могу исповедать Господу? Что я могу открыть Господу, кроме того, что Он уже знает? Для меня исповедь - это в большей мере осознание того, что я есть. Но когда исповедуюсь Господу, не могу исповедать ничего другого, кроме ненависти, и это то, что принимает Господь. Когда Господь исповедует мне Его Предвечную Славу, несказанную Славу, образ которой ношу и подобием которой должен стать, - это и есть Филокалия.

Поймите, почему я говорю, что Филокалия - единственное достойное термина «культура». Вот что достойно того, что бы мы развивали в себе. Всё остальное заканчивается могилой.

Вот я вспомнил об одном каменщике, с которым много лет работал вместе в монастыре в Англии. Человек очень простой, но с особенной душой, однажды он рассказал о своём разговоре с подсобником. Подсобник был молодым человеком своего времени, тяготеющим к благам и богатствам мира сего. Видя, как искусно и добросовестно выполняет работу его старший товарищ, парень говорит: «Слушай, Боб, ты мог бы зарабатывать намного больше денег, чем сейчас, будучи каменщиком». Тот же ответил: «Я не хочу быть самым богатым человеком на кладбище».

И скажу, что всякая другая культура заканчивается кладбищем. Хочешь быть самым культурным и великим человеком на кладбище? Самым богатым, имеющим самое впечатляющее надгробие? Вспомните рассказ, это не рассказ, а притча о богатом и Лазаре. Бедный Лазарь, просящий у дверей богача, и богатый, окруженный всеми благами мира. Важно, что Господь не называет богача по имени, а бедного зовёт Лазарем. Почему для Бога важно это имя? Этот бедняк был нищ, телесно болен, но в сердце своём имел Господа, и Господь заботился о нём. А что далее? Умер Лазарь, и ангелы, заметьте, первыми здесь упоминаются ангелы, вознесли его на Лоно Авраамово, куда попадали все праведные, потому что Рай ещё не был завоёван. И Авраам, который в вере своей предвидел окончательное спасение, стал утешением праведных после смерти. Ангелы возносят Лазаря на Лоно Авраамово для утешения до Воскресения Христова.

И продолжает Господь притчу, говоря: «Умер и богач, и похоронили его» (Лук.16:22). Первое слово - похоронили. Почему? Этим он занимался всю жизнь, жил тщеславно и погребен был очень торжественно, чтобы быть самым-самым на кладбище.

Филокалия для нас - это культура, где началом является могила. Вот что я сейчас скажу касательно современных технологий - баллистики. Говорил мне один человек в Англии: человек подобен ракете, имеющей три стадии. Знаете, одна часть ракеты выходит из атмосферы земли, другая пересекает пространство, а третья приземляется где-то на Луне или Марсе. Любопытное сравнение с тем, что создано Господом.

Но человек никогда не выйдет из образа Божьего творения. Человек таков же. Выйдя из небытия, человек по зову Божьему вселяется во чрево матери для путешествия в течение девяти месяцев, во время которых совершенствуется. Час за часом прибавляются новые клетки, затем в течение 7-9 месяцев плод созревает (многие рождаются в семимесячном возрасте, но лучше еще два месяца оставаться во чреве для полного созревания). Затем человек умирает для жизни во чреве матери и переходит в неизвестный ему мир. Он входит в эту долину плача с рыданием, а мать в болезни родов. И всё-таки, несмотря на боли и страдания, рождение - это всегда радость. Ведь и Христос говорит: «Женщина, когда рождает, терпит скорбь, потому что пришел час ее; но когда родит младенца, уже не помнит скорби от радости, потому что родился человек в мир» (Иоан.16:21).

Человек проходит через смерть, потому что не может остаться во чреве матери, чтобы жить там дальше, - но хотел бы. И почему бы и не хотеть? Там нам было хорошо, нас кормили бесплатно и мы не оплачивали жильё, не было головной боли о необходимости обучаться и переживать напряжение экзаменов. Почему мы не остались там? Потому что если бы остались, то умерла бы мать, и мы тоже.

Та же самая вещь происходит, когда человеческая мысль и его жизнь дефилокализуется. То есть когда человеческая мысль остаётся здесь, в этом мире, заканчивающемся могилой и кладбищем. Что-то умирает в таком человеке, и Церковь-Мать, которая ведёт нас к Вечности, в какой-то мере умирает в нём.

Возвращусь к тому самому нашему первому рождению в этот мир. Переходим от тьмы к свету, от бессознательного состоянию к осознанному. Мы более осознаём свою жизнь, чем во чреве матери, переходим из водной среды к воздуху. Что такое воздух? Это распылённая жидкость. Переходим от одиночества, потому что даже если бы мы были близнецами, делили чрево матери с братом или сестрой, - сколько бы мы могли с ними общаться? И переходим к свету этой жизни, к общению. Здесь у нас могут быть друзья. Вот сейчас нас здесь несколько сот человек, и мы не можем в полной мере делиться своими переживаниями, надеждами, разочарованиями. То же происходит и в смерти. Переходим от этого света к другому, рядом с которым наше солнце становится тьмой, переходим от распылённой жидкости, то есть воздуха, в дух. Что мы делаем с воздухом? Мы его вдыхаем. А слово вдыхаем, происходит от слова дух. В смерти мы переходим в дух, в каком-то смысле то же действие, как и тогда, когда жидкость становится распылённой, то есть воздухом, которым дышим. Сейчас же - прямо в дух, мы не дышим, а уже находимся в духе, являемся духом. Тело наше по Воскресении будет одухотворено. Переходим от жизни, где можно разделить общение с другом, двумя, десятью, но когда уже десять…

И вот ещё одна Английская поговорка:

- Двое - это компания

- Трое - уже толпа.

Более трёх - это уже избыток. Вот вас здесь много сейчас, знаю, что многие хотели бы лично познакомиться со мной, многие из вас просили моего личного благословения по дороге сюда. И я с каждым из вас хотел бы познакомиться, но я один в наших земных условиях, а вас несколько сот. И я прошу, не ищите меня, оставьте меня в моём земном уединении, оставьте мне это уединение, где мой долг молиться и служить, сколько положит мне Господь.

В этом году я был перегружен визитами, это было выше моих сил, и, может быть, не будучи перегруженным, я смогу чаще выходить и видеться с вами. Но о чём я хотел сказать параллельно моей жалобе? При превышении какого-то определённого числа уже нет общения. Вот мы не можем общаться друг с другом сейчас по-другому, как только таким образом, так как нас здесь несколько сот. А в Вечности будет не так. В Вечности мы будем не толпой, а Единым Человеком. Как это будет, я не знаю, но мы знаем это догматически. Потому что Господь в трёх лицах является Единосущным, и мы - множество, толпа, будем одним Адамом. Вот что важно.

Поймите, мы переходим со смертью от одного света к другому, окончательному, божественному, вечному, образом которого является наше солнце, причем образом очень слабым. Так и общение. Там мы будем обладать полным общением, исчерпывающим в сравнении с общением сейчас, которое, конечно, больше, чем во чреве матери.

Сознание… Какое сознание мы имели во чреве матери в сравнении с настоящим? Каким сознанием мы будем обладать тогда? И вот в книге отца Софрония «Старец Силуан» он говорит где-то: «Что мы назовём духовной жизнью? Назовём сверхсознательное». Он не удовлетворён этим термином и продолжает объяснять. Но меня это поразило потому, что это перефразирование термина из психологии - подсознательное. Существует в нас что-то подсознательное, которое становиться всё более осознанным в этой жизни (Между прочим, в этом роль исповеди, когда мы осознаём. Увидеть… Осознать - значит увидеть, увидеть умом, а это тоже зрение). И переходим от осознания к тому, что наш филокалический отец Софроний называет сверхсознательным по отношению к тому, что мы называем сознательным в нашем мире.

Таким образом, человек подобен ракете в трёх стадиях. Первая стадия - оплодотворение в смысле прихода в этот мир. Вторая стадия происходит сейчас и тоже является оплодотворением, но духовным, а не телесным, то есть не механическим, когда автоматично, момент за моментом, минута за минутой появляются новые клетки. Сейчас наше оплодотворение - это диалог, иногда скрытый для нас самих, иногда сознательный с Богом, который мы должны делать всё более осознанным. Столько раз, сколько Господь, Дух Господень, Сам или через святых и ангелов предлагает нам что-либо, и моя душа любит и желает Его - это равнозначно новой клетке для будущей жизни. Если эта работа происходит сознательно, тогда появляется та культура, которую я называю Филокалия, и тогда появляется молитва, о которой святой Павел говорит: «Ибо мы не знаем, о чем молиться…» (Рим.8:26). Дух Божий помогает нам тайными воздыханиями, когда мы, может, сами не знаем, что у нас болит и что необходимо.

Наш Творец знает, чего мы хотим, как мать понимает своё новорожденное дитя. Меня часто удивляло, когда я наблюдал молодых мам с ребёнком на руках. Ребёнок играл и в какой-то момент начинал плакать. Мать говорила: ясно, он голоден, и уходила кормить его. Вскоре ребенок вновь плакал, а мать говорила: видно, у него что-то болит. Она переворачивает малыша, и он успокаивается. Затем, когда он снова плачет, мать говорит: а, он капризничает. О мать, откуда ты можешь это знать? Сейчас, когда я стал духовником, я лучше понимаю мать, потому что сам в каком-то смысле стал матерью. Господь даёт матери интуицию для понимания, т.к. ребёнок ничего другого, кроме плача, не скажет - и мать знает, что делать. Ей нет необходимости получать от ребёнка философские наставления к действию.

Господь, который всё создал, изобрёл мать, Он более мать, чем кто-либо. И наши тайные воздыхания, и не только воздыхания слышит Господь, слагает их у Себя и отвечает нам. Филокалия в том, чтобы мы обладали этими тайными сознательными воздыханиями, осознавая их всё более и более. И я бы этим закончил.

Я говорил вначале, что все службы, которые нам дала наша Церковь: каноны, акафисты, молебны - все прекрасны, и вершина нашей культуры - литургия, где мы встречаемся с самим Господом. Сам Христос в виде Тела и Крови, которые мы принесли в жертву и которые Он нам преподаёт, чтобы нам избавиться от греха принесения Его в жертву.

Все молитвы достойны, но в ракурсе Филокалии я хотел бы предложить вам самую простую молитву, которая может и должна стать нашим постоянным состоянием. Когда я сказал подобную фразу на одной встрече с молодёжью в Англии, одна женщина спросила: но как же мне молиться, я не знаю, как мне молиться? И мне пришел этот ответ, который говорю и вам. Я сказал: так скажи об этом Господу и возьми от Него молитву. Не знаешь, как молиться? Скажи Господу: не знаю, как молиться, Ты сам мне об этом скажи. И на этом примере продолжайте и вы.

Вчера я говорил кому-то о разнице между молитвой и ропотом. В роптании мы оставляем Господа вовне, а если бы роптали, не говоря, почему так или эдак - это была бы уже молитва. Может, Господь умиротворит твоё болящее сердце, из-за которого ты ропщешь и грешишь и тогда сможешь сказать Господу: спасибо, Господи, прости, что роптал тогда, но благодарю, что умиротворил меня. И действуйте так. Нет, пожалуй, я закончу другим.

Вот что ещё хотел я рассказать вам в этот вечер. В одном слове, которое говорил отец Софроний в монастыре, он рассказывал об одной вещи, о которой и раньше много раз повествовал. Он был признателен Господу, что познал последний период Церкви, т.е. Великую Молитву в пустыне.

Встретив святого Силуана, он вошел в то, что называется молитвой за весь мир, которая не является лишь фразой «Господи, спаси весь мир», но это состояние, в которое человек входит по мере своих возможностей и переживает то, что переживает Христос в Гефсимании. Он носит в своей молитве боль всего человечества от Адама до тех, кто будет после Непризнанного, которого возжелали Силуан, Софроний, Иосиф, Макарий Великий. Телесно они Его не познали, и мы не познаем никогда. Мы находимся в миру, о котором молились Силуан и Софроний и все неупомянутые отцы-филокалисты. Мы часть этого мира, и родились в окружении энергий этих молитв, которые тоже часть этого мира. Но, возвращаясь к молитве за весь мир…

Отец Софроний очень напряженно переживал эту молитву, живя семь лет в пустыне в одной из пещер Афона во время второй мировой войны. Ему уже была знакома трагедия первой мировой войны, когда он был молодым художником, сейчас же это был духовно созревший монах. Сейчас его молитва была возжигаема отчаянием и болью мира, которые он знал и носил в своей пустыне. И рассказывал он нам ещё много подробностей о своей молитве за мир во время войны.

Сейчас же отец Софроний благодарил Господа, что познал и участвовал в этом последнем периоде Великой Молитвы Церкви, что Господь дал ему познать последние моменты филокалического периода Церкви. И я хотел бы передать вам эти его слова, потому что эти мысли отец Софроний высказывал и раньше, но никогда в подобной форме. Меня потряс и поразил этот взгляд.

История Церкви разделяется, насколько мы знаем, на три периода. Первый - период мученичества, который заканчивается Константином Великим. От Константина до последних отцов-филокалистов, которых я перечислил выше - второй, филокалический период, т.е. Великая Культура Адама, Великая Церковная Культура. Третий период, в котором находимся мы сейчас, - период конца, эсхатологический период.

В эпоху, в которой мы живём, мы уже не можем ожидать внешних проявлений филокалической культуры. Мир, где мы живём, не позволяют нам осуществить эту культуру в её земных условиях. Но суть культуры остаётся. Может, и для этого я рассказал вам о той простой молитве.

Относительно сегодняшней реальности, если вы не можете овладеть этой молитвой, постоянной Иисусовой Молитвой, можно достигнуть её другим путём. В любой момент, где бы ты ни был, что бы с тобой ни случилось - ты можешь сказать: «Господи!» И будь уверен, что Господь не только слышит, но и принимает. Но пойми, что хочешь сказать более чем ты сам понимаешь. Хотел бы предложить вам и это как элемент филокалической культуры.

Самым важным для нас должно оставаться призывание Господа. Призывание Его Имени в любой форме, в любых условиях, даже в мелочах. Увидев трамвай, скажи: «Господи, дай мне на него успеть»; а сев в него, скажи: «Господи, спасибо». Не забывай благодарить Господа. Один отец говорил, что в минуту, когда человек благодарит Господа за дар, это становится его даром. Например, в один из дней ты почувствовал любовь к ближнему более, чем когда-либо, поблагодари Господа, и останешься с этой любовью. Если Господь, как мы сказали, вначале, в молитве к Духу Святому «везде Сый и вся исполняяй», то насколько далеко от нас сейчас этот Господь? И если «везде Сый и вся исполняяй», то давайте воспользуемся.

Чтобы повидать своего духовника, нужно прийти к нему или хотя бы позвонить. С Богом это ни к чему. Падая, не дай, Бог, с крыши, можешь сказать, не долетев до тротуара, «Господи» - и, возможно, останешься цел. Как в одной истории, возможно, реальной, когда один человек упал с небоскрёба в Америке. Пока он летел на землю, проезжал грузовик с матрацами, и он спасся. И даже если это неправдивая история, она типична для того, кто молится. Этим, вероятно, закончим сегодняшний вечер.

И когда говорите «Господи», вспоминая обо мне, я признателен, что вспоминаете меня. И даже если не называете моего имени, я тоже в числе тех, о ком вы молитесь. Я ношу боли, которые вы носите, а значит, молитесь и за меня, даже если не делаете это осознанно. Я же сознательно прошу оставить мне моё уединение, чтобы я мог поминать вас по имени или нет, как могу, как знаю, и да даст нам Господь, как говорил отец Клеопа, встретиться у ворот Рая. Потому что после этой встречи уже не будет никакого расставания. Там не будет ни боли, ни грусти, ни сожаления, как сказано в Апокалипсисе: «Се, творю все новое» (Откр.21:5). И то новое, что творит Господь, - вечно, потому что Его Царство вечное, и там да окажемся. Хочу добавить, так как не обладаю такой верой, как отец Клеопа: «Встретимся у ворот Рая, но по райскую сторону».