"Триумф экстаза" - читать интересную книгу автора (Райли Юджиния)

Глава 6

15 марта 1841 года

Над ней склонилось лицо. Черные, дьявольские глаза смеялись. Сильные руки обвились вокруг нее. Губы прикоснулись к ее губам.

Она обняла его за шею, приоткрыла губы. Она погибла…

Эмили проснулась, рывком села, в страхе огляделась вокруг. Потом прерывисто вздохнула, испытывая облегчение, оттого что это был всего лишь сон. Поднесла ладонь к губам. Странно, она почти ощущала его прикосновение…

Какая наглость — вторгаться в ее сны!

Она открыла двери на веранду. Полуденный ветерок мгновенно освежил ее, принес аромат жимолости и жужжание пчел. С такой высоты открывался чудесный вид на плантацию: уходящие вдаль цветущие лужайки, хозяйственные постройки за ними, вдалеке аккуратные ряды зеленого хлопка.

Заметив, что солнце стоит уже высоко, Эмили вспомнила про ленч. Но в ридикюле не оказалось щетки для волос, а ей так необходимо было поправить прическу и переодеться. Однако ее сундук еще не подняли наверх.

Эмили как могла разгладила смятое платье и прическу и спустилась в гостиную, где нашла одного Дэвида. Он встал.

— Ты выглядишь отдохнувшей, Эмили.

— Да, я немного вздремнула. — Эмили улыбнулась, окидывая взглядом гостиную и прилегающую к ней столовую.

— Оливия называла ее желтой комнатой, — сказал Дэвид.

— Это очевидно, — рассеянно ответила Эмили.

Снова Оливия! Какую же власть имеет умершая женщина над теми, кого покинула? Очевидно, немалую, так как дом сохранился в том виде, в каком она его оставила. Как и голубая комната, желтая представляла собой этюд в одном цвете с оттенками от теплого огонька свечи до шафранного. И все же она была почему-то лишена индивидуальности.

Хватит этих лирических отступлений, побранила себя Эмили! Она должна не упустить случая и поговорить с Дэвидом!

— Дэвид, мы можем на минуту присесть?

— Конечно!

Он взял ее под руку и подвел к массивному креслу, а сам сел напротив. Их разделяло всего несколько футов, но это расстояние казалось непреодолимым. Эмили рассматривала ножку кресла в виде когтистой лапы, сжимающей шар, и вдруг сказала:

— Дэвид, кажется, мне здесь не рады.

— Ерунда, Эмили, разумеется, тебе рады. Что заставляет тебя так думать?

Эмили подняла на него глаза и прикусила губу.

— Поведение твоего дяди.

Дэвид нахмурился, сосредоточенно обдумал ее утверждение, затем мягко объяснил:

— Эмили, пусть его манеры тебя не пугают. Ты должна привыкнуть к нему, дорогая, поскольку меня часто не будет дома. — Дэвид помолчал, нервно ослабил узел шейного платка. — По правде говоря, я снова должен уехать через два дня. Дядя только что получил письмо из Галвестона: сгорел один из наших складов хлопка. Я не собирался оставлять тебя так скоро, дорогая, но мне необходимо лично уладить это дело.

— Ох нет, Дэвид, ты не можешь… с ним наедине! Нет, Дэвид! Ты должен отвезти меня домой!

— Но, Эмили, теперь твой дом здесь.

— Никто не голоден? — раздался громкий голос. — Или вы предпочитаете поесть в Хьюстоне?

Эмили обернулась и увидела Эдгара Эшленда, небрежно прислонившегося к двери в столовую и рассматривавшего их с насмешливым высокомерием. Как много он слышал? Очевидно, достаточно.

Эмили почувствовала, как в ней шевельнулось какое-то странное незнакомое чувство: первобытное, запретное желание, которому она не могла найти названия. Этот черный дьявол отталкивал ее и одновременно притягивал жутким, пугающим образом.

Дэвид вскочил и поспешно ответил:

— Разумеется, Эмили не собирается никуда ехать. — Он предложил ей руку и прибавил: — Пойдемте к столу, дорогая.

Эмили была шокирована тем, что Эвис Жеруар сидит за столом вместе с членами семьи. И еще больше была поражена предложенным пиршеством — свежие фрукты, за которыми последовало рагу из утки, горячее, острое, вместе с горой дымящегося риса.

Дэвид весело болтал с Эмили и делал комплименты экономке по поводу стряпни, тогда как его дядя не обращал ни на кого внимания, демонстративно медленно пробуя каждое блюдо. Когда Эвис подала пирог с орехами, Эдгар резко встал и все сразу замолчали.

— Прошу вас, продолжайте ваши разговоры, — насмешливо произнес он и направился к двери.

Однако он остановился за стулом Эмили и дотронулся пальцем до одного из ее медово-золотистых локонов, водопадом спускавшихся по спине.

— Хорошенькая, — лениво пробормотал он и игриво дернул за локон. — Возможно, мы тебя оставим у нас.

Оскорбленная такой фамильярностью, Эмили обернулась, но сражаться было уже не с кем — Эдгар исчез. «Как груб и безжалостен этот человек!» — с раздражением подумала она, желая найти утешение у Дэвида, но тот беззаботно рассказывал Эвис о новом сорте риса, который привез ей из Хьюстона.

Эмили сердито встала из-за стола, подошла к окну и увидела мчащегося вдаль всадника: только мелькали копыта да развевались полы его черного сюртука. Черный конь. Человек в черном.

Охваченная жуткими воспоминаниями, Эмили в гневе крикнула Дэвиду:

— Это тот же самый конь?

— Прошу прощения? — растерянно переспросил он.

Ее глаза холодно следили за исчезающим в лесу всадником.

— Тот же самый конь, — повторила она надтреснутым голосом. — Это тот же конь, с которым он был на войне? Ало… Аполлион?

— Аполлион… тот же конь… Эмили, что за странный вопрос! Откуда тебе известно, что дядя был на войне?

— Ты мне рассказывал! — резко ответила Эмили, впившись ногтями в бархатную штору.

— Вот как! Ну… нет, того Аполлиона убили у Сан-Хасин-то, вместе с Сарацином Хьюстона.

— Того Аполлиона! А этого как зовут?

— Тоже Аполлион, по-моему.

— И что означает это имя?

— По-моему, дьявол.

— Ну конечно.

Эмили вернулась к себе в комнату. Заметив на туалетном столике свою щетку для волос и флакон духов, она поняла, что ее сундук уже распакован.

Эмили открыла платяной шкаф и нашла все свои платья аккуратно развешанными. Ее внимание привлек ярко-красный атлас, и она со смехом достала кричаще безвкусное платье. А это как сюда попало?

О, она так спешила покинуть Хьюстон! Наверное, не удивилась бы, узнав, что уложила заодно и ночной горшок!

Эмили подошла к зеркалу и приложила пошлый наряд к себе. Платье, отделанное красными перьями, с глубоким вырезом и прозрачными рукавами, могло бы украсить самую дорогую проститутку Хьюстона. Но тут среди клиенток бабушки прошел слух, что у нее желтая лихорадка. Глядя на свое отражение, Эмили вспомнила слова Эдгара Эшленда: «Хорошенькая… может быть, мы оставим тебя у нас». Черт бы побрал этого человека! Нельзя терять время, нужно убедить Дэвида согласиться с ее планами, иначе она рискует остаться здесь на милость черного дьявола!

Эмили провела всю вторую половину дня то нервно шагая по комнате, то пытаясь сосредоточиться на одной из книг, привезенных из Хьюстона, и очень обрадовалась, когда ближе к вечеру служанки принесли ей ванну. Потом она надела свое самое скромное платье — белое, полотняное, с ручной вышивкой и высоким воротничком, отделанное голубой лентой и кружевом. Затем высоко подняла волосы, заколов непокорные локоны, надеясь произвести впечатление строгой, неприступной матроны. Сегодня вечером очень важно, чтобы Дэвид увидел ее сдержанность, зрелость и изящество, но еще важнее спрятать все, на что мог бы глазеть его отвратительный дядя!

Эмили достала свое самое ценное сокровище — бабушкину золотую брошь с сапфирами. Несколько секунд она разглядывала булавку в виде сердечка, окруженного крохотными голубыми камешками. Затем взяла хрустальный флакон для духов и нанесла несколько капель розовой воды на виски и шею.

Этот розовый флакон был единственной оставшейся у нее вещью, принадлежавшей когда-то Камилле Барет. Эмили представила себе высокую француженку с выступающими скулами и черными волосами. Она ясно помнила щедрость, любовь матери, сложнее было вспомнить ее манеры, интонацию, хотя французский акцент Эвис Жеруар казался девушке знакомым до боли.

Эмили закрыла глаза, вспоминая отца. Голубые, яркие глаза сверкали на смеющемся лице, окруженном ореолом золотистых волос. Неужели он действительно погиб при Аламо?

Эмили открыла глаза и вздохнула. В течение нескольких лет после войны ее мучили сны о демонах и горящих деревнях. Но в последнее время стала видеть прошлое как бы со стороны, словно она, ее родители и мертворожденный братик, бабушка были всего лишь персонажами какой-то пьесы.

А Эдгар Эшленд — герой или злодей этой драмы? Правда, он спас ее от неминуемой смерти. Но его роль в этой пьесе навсегда останется олицетворением жестокой реальности. Вернутся ли к ней опять ночные кошмары теперь, когда страшный капитан снова вернулся в ее жизнь?

Эмили вздрогнула и прогнала воспоминания, она вышла из комнаты, поспешно спустилась по лестнице и, влетев в гостиную, столкнулась нос к носу с Эдгаром Эшлендом.

Сильные руки легли ей на плечи.

— Полегче, малышка, — шутливо произнес он; его карие насмешливые глаза озорно блестели.

Сердце ее громко стучало, пока несколько мгновений Эмили смотрела на это красивое лицо. Ощущение его крепкого тела возбуждало и пугало.

Эмили опомнилась и застыла.

— Отпустите меня! — возмутилась она, но голос ее сорвался.

Эдгар рассмеялся:

— Конечно, милочка. — Он отошел к чайному столику и налил вина в два бокала; затем не спеша вернулся к Эмили, протянул ей бокал и насмешливо предложил: — Выпей со мной, малышка.

Как он красив, этот негодяй! Одет в темно-коричневый бархатный сюртук и светло-коричневые брюки. Сорочка из накрахмаленного белого полотна с кружевной манишкой и манжетами. Жилет из золотистого атласа и черный шейный платок дополняли наряд.

— Я… я не употребляю спиртного, сэр, — выдавила из себя Эмили.

Подняв широкую черную бровь, Эдгар приказал:

— Пей. — В его небрежном тоне чувствовалась сталь. Эмили взяла бокал и чуть не подавилась первым же глотком вина. Крепкая жидкость обожгла горло, и она постаралась сдержать слезы. Еще ребенком ей иногда позволяли пригубить отцовский бокал с вином, но этот напиток был намного крепче и гуще. Она предусмотрительно велела себе пить его осторожно и медленно.

— Добрый вечер, Эмили.

Ярко-голубые глаза Дэвида смотрели серьезно, а лицо было непривычно напряженным, когда он внимательно посмотрел на Эмили. Казалось, Дэвид был чем-то поражен.

Эмили почувствовала, как стало теплее на душе с приходом Дэвида.

— Рада видеть тебя, — пробормотала она. — Мне весь день тебя недоставало.

Если Дэвиду и понравился ее дружеский тон, то он не подал виду, а с довольно мрачным видом прошел и налил себе бокал вина.

— Мне не нравится твоя прическа, Эмили, — медленно произнес он, не оборачиваясь. — Ты просто сама на себя не похожа.

Эмили невольно поднесла руку к заколотым на затылке локонам.

— Но, Дэвид…

— Дорогой племянник, ты ведешь себя невежливо по отношению к нашей гостье, — рассмеялся Эдгар. — Признайся, эта девушка прелестно выглядит.

Дэвид обернулся и снова пристально посмотрел на Эмили. Потом пожал плечами и сухо произнес:

— Прости, Эмили. Я сказал это не подумав.

Она с недоумением смотрела на Дэвида, но прежде, чем успела что-либо ответить, Эдгар взял ее за руку и повел в столовую.

Они обедали втроем, без Эвис Жеруар. Обед был роскошным: черепаховый суп и рагу из стручков бамии, потом рисовый пудинг под соусом из виски. К каждому блюду подавались разные вина, и, несмотря на принятое решение пить осторожно, Эмили к концу обеда почувствовала легкое головокружение.

Она изо всех сил старалась завязать с Дэвидом беседу, но молодой человек так ни разу и не улыбнулся. Зато Эдгар, словно компенсируя молчание племянника, был необычайно весел и расспрашивал Эмили о их путешествии из Хьюстона. Ей казалось, что родственники поменялись характерами.

После обеда Эмили перешла вместе с мужчинами в гостиную пить кофе. Она уже поняла, что ей нельзя идти на риск и затевать свой серьезный разговор сегодня. Может быть, завтра…

Пока Дэвид и Эдгар курили сигары и сетовали на слишком сухую весну, Эмили подошла к фортепьяно. Это был великолепный инструмент с гнутыми ножками и пюпитром в виде резных завитков, на котором стоял открытый сборник вальсов Шопена. Эмили перелистала ноты и нашла знакомый вальс. Ее пальцы невольно пробежались бесшумно по клавишам из слоновой кости.

— Поиграй для нас, милочка, — насмешливо произнес бархатный голос.

Эмили подняла голову и увидела рядом с собой Эдгара.

— Откуда вы знаете, что я умею играть?

— Это видно по твоим прикосновениям к инструменту.

— Я играла на фортепьяно сто лет назад, в школе, — усмехнулась она и тут же начала играть вальс.

У инструмента оказался глубокий, богатый звук, и девушка получила большое удовольствие от игры после такого долгого перерыва. Вальс наполнил комнату щемящими, немного печальными звуками. Эмили забыла о присутствии мужчин. Когда она закончила игру, их аплодисменты заставили ее сильно покраснеть.

— У тебя талант, дорогая, — заметил Эдгар. — Но вальс предназначен для танцев, а мы не можем танцевать, пока ты играешь. — Он поднял ее на ноги, обнял за талию и бросил племяннику: — Сыграй для нас.

Эмили в изумлении перевела взгляд с дяди на Дэвида.

— А, — рассмеялся Эдгар, — ты еще не знаешь… э… всех талантов моего племянника! — Нахмурившись, он настойчиво произнес: — Ну, племянник, не стой там как столб, вальс, пожалуйста!

И не успела Эмили сообразить, что происходит, как Эдгар закружил ее под прекрасную музыку. Она чувствовала, что уносится в мечту, и весело смеялась. Во время более медленного рефрена он притянул ее к себе поближе и прошептал на ухо:

— Как ты красива, малышка! Нам повезло, что ты приехала в наш дом.

Музыка… вино… Эмили плыла в сильных объятиях демона…

Звуки затихли. Они мгновение стояли как зачарованные. Затем Эмили опомнилась, оттолкнула Эдгара и посмотрела на него снизу вверх с удивлением и страхом. Но он лишь саркастически усмехнулся и низко поклонился.

— Дэвид, я… мне лучше пойти спать, — нетвердым голосом объявила она, чувствуя, что комната плывет вокруг нее.

— Конечно, дорогая, позволь мне проводить тебя наверх, — Мягко произнес он и взял ее под руку.

Эмили вошла к себе, спотыкаясь, и без сил упала на кровать. Комната бешено кружилась перед глазами. Борясь с тошнотой, она с трудом подошла к туалетному столику, побрызгала в лицо водой, сурово отчитала себя за то, что выпила так много. Эмили взяла книгу и села на кушетку, твердо решив лечь спать с ясной головой. Но свет от лампы отбрасывал призрачные тени на страницу, буквы стали расплываться и меркнуть…

Внизу, в библиотеке, мужчины беседовали за бокалом бренди еще около часу.

— Я так и не получил ответа на свой вопрос, племянник: зачем ты привез сюда эту девушку? — спросил Эдгар, перекинув ноги через подлокотники кресла.

Сидящий на кушетке Дэвид наклонился вперед и объяснил:

— Я уже говорил тебе, дядя, что она была в отчаянном положении, а Мария…

— Понятно, — перебил его Эдгар. — Теперь скажи мне настоящую причину.

Дэвид нахмурился, глядя на янтарную жидкость в своем бокале.

— Разве сегодня вечером ты не понял? — настаивал Эдгар. — Скажи, ты увлечен этой девушкой?

Дэвид поднял хмурый взгляд:

— Я считаю этот вопрос… несправедливым, дядя. Достаточно сказать, что я не мог бросить ее одну в таком диком городе, как Хьюстон.

Губы Эдгара изогнула хитрая улыбка, он задумчиво потер подбородок.

— Мы, конечно, оставим девушку у себя. Дэвид вздохнул с облегчением:

— Хорошо. Остается надеяться, что Мария тоже приветливо встретит Эмили.

Эдгар махнул рукой.

— Не заботься о Марии. Думаю, мы можем найти лучший способ занять мисс Барет.

Дэвид в недоумении поднял одну бровь. Эдгар, заметив его реакцию, усмехнулся:

— Если тебя эта девушка не интересует, я буду считать ее своей добычей.

— Что?

— Мне она нравится, — просто сказал Эдгар и опустошил свой бокал.

Глядя, как дядя снова подходит к буфету и наливает себе бренди, Дэвид ощетинился.

— Но это так… так неожиданно!

— Не так неожиданно, как тебе кажется, — рассмеялся Эдгар, поднося бокал к губам. — О, что я мог бы проделывать с этой девушкой!..

Дэвид с ужасом смотрел на Эдгара:

— Но, дядя, я даже предположить не мог, что ты способен… применить насилие к молодой женщине! Мария уже давно здесь…

— Мария — ребенок, — проворчал Эдгар, возвращаясь к своему креслу.

— Она не… ей уже семнадцать лет…

— А мне, Дэвид, мне тридцать три, я вдвое старше Марии. Но я нахожу твою мисс Барет гораздо более зрелой и…

желанной.

Дэвид, не веря своим ушам, покачал головой:

— Дядя, ты пять лет провел в добровольном заточении на этой плантации! Месяцами не разговаривал ни с одной живой душой. Я думал, что тебе уже не хочется ни с кем общаться.

Отпив из бокала, Эдгар задумчиво произнес:

— То, чего я хочу от мисс Барет, не требует долгих разговоров.

Дэвид поперхнулся бренди.

— Черт побери! Если ты так низко пал… тогда я не уеду в Галвестон и не оставлю Эмили в твоих когтях!

— Правда? Даже если наш склад сгорел дотла?

— Правда, — твердо ответил Дэвид. — Я уеду только в том случае, если ты заверишь меня, что добродетели мисс Барет ничего не угрожает, пока меня не будет.

Услышав это драматичное заявление, Эдгар так расхохотался, что на глазах его выступили слезы.

— Добродетель Эмили, в самом деле! Ты говоришь, что ей двадцать один год, и она жила в Хьюстоне? — Он помолчал, хмурясь. — Да ладно, Дэвид, не вскакивай! Я не собираюсь «применять насилие», как ты деликатно выразился.

Дэвид снова откинулся на спинку кушетки с облегченным вздохом, в то время как дядя несколько нетвердой походкой снова направился к буфету.

— По-моему, ты ей нравишься, глупышке, — заметил Эдгар, наполняя бокал. — Когда ты уедешь, это изменится, пусть даже я буду скучать по тебе, племянник.

Дэвид нахмурился.

— Дядя, ты уже собираешься нарушить свое обещание?

— У меня нет намерения силой навязывать себя этой девушке. — Он задумчиво улыбнулся. — Но есть другие способы, племянник, есть…

Дэвид изумленно уставился на Эдгара.

— Тебя не обескураживает то, что ты ей не нравишься? Хозяин Бразос-Бенда быстро опрокинул в себя бренди, и его глаза заметно потемнели.

— Нет, племянник. Это делает игру еще интереснее.

Эмили проснулась, голова раскалывалась от боли. Она не была вполне уверена, но ей показалось, что в соседней комнате хлопнула дверь.

Девушка неуверенно встала с кушетки, голова все еще кружилась. Влажное платье прилипло к телу. Наверное, она задремала на какое-то время, решила Эмили, и налила себе воды из фарфорового кувшина, залпом выпила стакан и переоделась в прозрачную ночную сорочку. Ей все еще было жарко, и она открыла дверь на веранду. Прохладный, напоенный ароматом цветов ветерок хлынул в комнату.

Эмили, покачиваясь, пошла к лампе, от воды у нее почему-то снова закружилась голова. Она уже собиралась погасить лампу, как вдруг какой-то шорох привлек ее внимание.

Эдгар Эшленд вошел в комнату с бокалом бренди в руке.

Потрясенная, Эмили оцепенела. Она не подозревала, что веранда соединяет ее комнату с его спальней.

— Сэр, вы забываетесь.

Эдгар Эшленд, пошатываясь, вступил в круг света и ухмыльнулся.

— Невозможно, — пробормотал он, его глаза блестели от чрезмерного количества бренди. — Невозможно забыть.

Эмили скрестила на груди руки и открыла было рот для резкого ответа, но тут Эдгар швырнул свой пустой бокал через всю комнату. Он ударился о камин и разбился на тысячу звенящих осколков. От этого яростного и неожиданного поступка в висках Эмили снова запульсировала тупая боль.

Кроша стекло подошвами сапог, Эдгар подошел к ней и оторвал ее руки от груди.

— Невозможно забыть! — страстно повторил он, не сводя глаз с ее груди под тонкой тканью. — Оливия — ведьма! Почему она не оставит меня в покое? Я бы заплатил по-королевски ради того, чтобы дотянуться до нее и втоптать в грязь!

Эмили охватил ужас. Глаза Эдгара стали безумными, а руки держали ее стальной хваткой. Она била его кулаками в грудь, умоляя:

— Прошу вас, пожалуйста, отпустите меня. Вы пьяны. Внезапно Эдгар оттолкнул ее. Она споткнулась и чуть не упала.

— Я пьян? Эдгар Эшленд, лорд этого королевства, пьян? Предупреждаю тебя, девка, берегись: если ты опорочишь имя Эшленда, я прикажу тебя высечь!

Эмили решила не возражать пьяному и покорно произнесла:

— Простите, милорд, я сказала это не подумав. Но сейчас слишком поздно, чтобы навещать леди в ее будуаре.

Несколько мгновений Эдгар с подозрением смотрел на нее. Потом приветливо улыбнулся и поклонился:

— Никогда еще никто не произносил более справедливых слов. Мисс Барет, желаю вам спокойной ночи.

С достоинством выпрямившись, Эдгар пошел к двери, однако на пороге обернулся.

— Но, дорогая, — пробормотал он хрипло, — разве мне не положен поцелуй на сон грядущий?

Насмешливая улыбка Эдгара говорила о том, что ей не удалось его провести. Эмили бросилась к двери, увы, сильные руки поймали ее, а горячие губы мгновенно впились в ее рот.

Это был долгий поцелуй — медленное и упорное насилие. Эмили боролась с ним, но его жесткие губы заставили девичьи губы разжаться, и язык властно исследовал сладкую глубину ее рта.

Его объятие стало более крепким, поцелуй еще более настойчивым. И с Эмили произошло нечто необъяснимое: внезапно она стала тонуть. Ее руки сами поднялись, обвились вокруг шеи Эдгара. Его руки спустились ниже и прижали ее бедра к твердому мужскому естеству. Неведомое прежде, отчаянное желание пронзило ее, словно кинжал. Она ненавидела Эдгара Эшленда и желала всем существом. Эмили готова была позволить этому дьяволу овладеть ею, делать с ней все, что угодно, только бы унять незнакомую мучительную боль во всем теле.

Наконец поцелуй закончился. Эдгар с триумфом и нежной насмешкой посмотрел на раскрасневшуюся, задыхающуюся девушку. Он прикоснулся к прозрачной ткани ее ночной сорочки, обводя контур одного напряженного соска, потом второго. Эмили стояла неподвижно, когда тот же смуглый палец прошелся по ее губам. Глаза Эдгара держали ее в плену, словно гипнотизируя.

Эмили безумно, до боли желала его. И демон это знал!

Он наклонился и быстро, нежно поцеловал ее.

— Терпение, любимая, — произнес Эдгар предостерегающе.

И Эмили услышала его тихий смех, эхом разносившийся по веранде.