"Собирающий облака" - читать интересную книгу автора (Рассел Шон)

4

Яку Тадамото из всех сил старался сохранять спокойствие, не выдать ни единым вздохом чувство страха. Трудная задача. Было известно, что Император легко приходил в ярость, но по собственному опыту Тадамото знал, что, когда наступал пик ярости, Император молчал, стараясь сдержаться. Сын Неба внимательно рассматривал триптих, изображающий битву при Кио. Меч его был в ножнах, и Тадамото видел, как правая рука Императора непроизвольно сжимается.

Покой Яку Тадамото потерял потому, что ему был известен объект высочайшего гнева — его брат Катта. Тадамото не знал, что вызывает больше опасений: вероятность того, что легендарная недоверчивость Императора коснется его или собственный страх за судьбу брата. Конечно, Яку укатил на север, и только его и видели! Но все-таки это брат, родная кровь.

Император резко обернулся и посмотрел на молодого человека, стоящего на коленях.

— Итак, дочь Сёнто и мой бывший командующий стражей — союзники, черт побери!

Император снова воззрился на фигуру, изображенную на полотне, будто она его успокаивала. Но эта фигура, как заметил Тадамото, была пронзена копьем. Тадамото, стараясь сохранять спокойствие, попытался заговорить:

— Об этом трудно говорить, государь, но, возможно, их встреча — простое совпадение.

— Я не верю в совпадения, а особенно когда речь идет о твоем брате. — Император подошел к возвышению и с силой ударил по шелковой подушке, так что она полетела через весь аудиенц-зал. — Там была госпожа Окара? Ты уверен?

Тадамото смотрел в пол прямо перед собой.

— Похоже, да, государь. Ее челядь сообщает, что она больна и не принимает. То же говорят и в Доме Сёнто. Полученное описание не оставляет сомнений.

Император прилег на подушки и так же, как и Тадамото, уставился прямо перед собой.

— Ты все еще не веришь, что твой брат тайно присоединился к Сёнто?

Тадамото медленно покачал головой и ответил:

— Это абсолютно не похоже на моего брата, государь. Не стану отрицать, мой брат амбициозен, но он считает, что хваленая преданность Сёнто — просто миф, а сам правитель только тешит свое самолюбие. Все его союзники служат его собственным целям. Думаю, недоверие Катты по отношению к Сёнто непоколебимо.

Император покачал головой:

— Он твой брат, полковник, и, естественно, ты доверяешь ему больше, чем другие. — Он посмотрел молодому офицеру в глаза. — Ты должен решить, кому ты предан. Ты не можешь служить двум господам, Тадамото-сум. Уясни это для себя.

Тадамото низко поклонился и ответил:

— Мы с братом пошли разными дорогами. Он отправился на север, а я остался здесь. Я слуга моего Императора. Надеюсь, оценка поступков моего брата продиктована не преданностью семье, а стремлением служить Императору. Если это не так, господин, прошу снять меня с должности и отправить служить любым иным способом.

Тадамото снова поклонился.

Взгляд Императора был направлен прямо в глаза Яку, но он смотрел будто сквозь молодого человека. Теперь Император заговорил тише и мягче:

— Нет, Тадамото-сум, я верю тебе. Я хорошо понимаю, что поступки брата причиняют тебе боль, но ты надеешься, что скоро найдется объяснение и подтверждение его преданности трону. Я также тщу себя надеждой, потому что Катта и мне дорог. Но я не могу позволить эмоциям ослепить мой разум. Если вскоре твой брат не совершит что-то, подтверждающее наши надежды на его оправдание…

В голосе Императора явно чувствовалась угроза. Он коснулся ножен. Через минуту правитель снова повернулся к молодому офицеру:

— Есть еще сообщения или это все плохие новости на сегодня? Тадамото колебался, мысленно произнося молитву Ботахаре.

— Еще кое-что, господин. — От волнения у него пересохло во рту. — У госпожи Нисимы и госпожи Окары есть третья компаньонка.

— О!

Тадамото продолжил почти шепотом:

— Вероятно, госпожа Кицура Омавара вместе с ними. Император не отрываясь смотрел на свой меч.

— Достаточно на сегодня, полковник.

— Да, господин.

Яку Тадамото снова поклонился, коснувшись пола лбом, и, не поднимаясь, стал пятиться прочь из зала.

Аканцу Второй долгое время сидел неподвижно, глядя на меч. Подобное оскорбление Император не мог снести. Омавара наверняка надеется на свое имя и пошатнувшееся здоровье. Император наполовину обнажил клинок и снова с силой загнал его в ножны. Да, Император не имеет права предпринимать что-либо в открытую. Тут Омавара не ошибся. Но это не спасет старика. И Дом его тоже не спасет.

Император вдруг подумал о Кицуре, и сейчас ее красота казалась просто оскорбительной. Какая надменность! Император крепче сжал рукоять меча. Старинные роды никогда не примут Ямаку, в этом можно не сомневаться. Но другого пути нет. Если род Сёнто исчезнет, то остальные поймут свои ошибки. Осознают свои многочисленные ошибки.

С большой осторожностью Император положил меч на специальную подставку, усилием воли стараясь сдержать дрожь в руках. Он глубоко вдохнул и медленно выдохнул. Он не подаст и виду, что это задело его честь. Ну что ж, нужно послать письмо и осведомиться о здоровье господина Омавары сегодня же. Можно поинтересоваться и тем, как прошло путешествие госпожи Омавары. Такое трогательное письмо. Пусть умирающий старик знает, в каком состоянии семейные дела. Все-таки настроение Императору не так легко испортить. Одна мысль о том, что произойдет с Домом Омавара, доставляла ему удовольствие.

Император сделал еще один глубокий вдох и выдох, затем громко хлопнул в ладоши. Сразу появился слуга.

— Послать за Оссей-сум, — приказал он. — Император желает видеть ее.

Осса-сум рвала любовные письма на мелкие кусочки, и мысли ее находились в полном смятении, когда ей сообщили о желании Императора видеть ее. Не важно, сейчас все это не важно. Если он обо всем знает, письма не имеют значения. Она довольно быстро выбрала наряд для визита, хотя многие женщины на ее месте могли посвятить такому занятию несколько дней. Однако процесс одевания не принес никакого облегчения.

Если Император узнает о ее свиданиях с Тадамото, то потеря интереса к ней Сына Неба уже не будет иметь никакого значения, хотя он и не призывал ее уже несколько недель. Он быстро забудет о том, что удалил девушку от себя, не сказав ни слова. Однако если кто-нибудь посмеет оказывать ей знаки внимания, Император придет в ярость, в этом можно не сомневаться.

Но они были так осторожны! Осса присела, потому что от страха подкосились ноги. Что будет с Тадамото? Знает ли Император? Ей даже думать об этом не хотелось. Девушка закрыла лицо руками. Нет, не этого она боится. Скорее всего это будет просто прощание. Ваше присутствие при дворе больше нецелесообразно. Вот подарок от Сына Неба, который восхищается вашими талантами. Говорят, в Чоу нужны танцовщицы, да и воздух там очень полезен для здоровья.

Неужели это будет сказано в присутствии Императора? Нет, думала Осса, вряд ли. Может, Император и в самом деле преподнесет подарок. А может, позволит остаться в императорской труппе сонса?

Она вспомнила о Тадамото. Он так искренне надеялся, что сможет уговорить Императора позволить Оссе остаться в столице. Девушка улыбнулась и, вставая, оглядела себя в бронзовом зеркале. Но когда Осса вышла из своих покоев и направилась в аудиенц-зал, ее уверенность улетучивалась с каждым шагом.

Дойдя до двустворчатых дверей, охраняемых стражниками, девушка побледнела и задрожала. Только благодаря упорным тренировкам в сонса ей удалось устоять на ногах.

Осса едва заметила двух стражников, распахнувших перед нею дверь. Войдя, девушка низко поклонилась и встала на колени, глядя прямо перед собой в пол. Ее охватил ужас, какого она не знала прежде.

— Прошу, Осса-сум, войди, — послышался знакомый голос. — Не волнуйся.

Осса закрыла глаза и снова поклонилась. У Императора плохо получалось скрывать гнев, но ей доводилось видеть, как он это делает. Видела она и как он играл в кошки-мышки с кем-нибудь, пока тот не начинал верить в свою безопасность. А затем давал выход гневу. Осса приподнялась и на коленях проползла несколько шагов, оставшись на почтительном расстоянии от возвышения, где возлежал Император.

— Как обстоят дела с танцами?

— Император слишком добр, расспрашивая об этом. Все хорошо.

— Рад слышать. А вот полковник Яку Тадамото много рассказывал о танцах.

Девушка закрыла глаза, стараясь удержать слезы. Даже не глядя на Императора, она знала, что на коленях у него лежит меч. Нарастающий страх порождал в ней желание пасть ниц и молить о прощении.

— Я ценю мнение младшего брата Яку, — продолжал Император, будто обращаясь к кому-то другому. — Приятно знать, что разучивание танцев продвигается. Это занятие требует немалых усилий, и я понимаю, почему у тебя остается так мало времени на другие дела. Что такое обязанности, может понять только Император. И зачастую обязанности, возложенные на Императора, не позволяют заняться тем, что по сердцу. Надеюсь, это не так в случае с труппой сонса?

Осса чувствовала, как кровь пульсирует в висках. Страх сковал ее.

— Простите меня, — с трудом выговорила девушка, — боюсь, я не совсем понимаю, что Император имеет в виду.

— Разве не танцы по сердцу танцовщице императорской труппы?

— А…

Осса вежливо улыбнулась, будто он сказал что-то остроумное.

— Понимаю, Осса-сум полностью подчинена танцу. Я даже ревную тебя иногда, но Император не должен поддаваться таким чувствам. — Он помолчал немного и продолжил: — Ты должна танцевать, а я вынужден целыми днями выслушивать доклады министров и канцлеров, хотя это мне не всегда по душе. А ты ревнуешь, когда я много занимаюсь государственными делами?

— Я… я не смею сравнивать Императора с танцами. Танец — это нечто тривиальное, обыденное по сравнению с государственными делами.

— Так считают многие, хотя я и не согласился бы с таким мнением. Сойдемся на том, что мы оба заняты делами большой важности, а все остальное — пустяки. — Осса знала, что Император пристально смотрит на нее, и старалась сохранять невозмутимый вид. — Ты согреваешь мое сердце, Осса-сум. За последние месяцы ты стала еще красивее.

— Ваши слова — честь для меня, государь.

— Мы не должны забывать о наших обязанностях, Осса-сум, а для наслаждений остаются редкие минуты.

Император протянул руку к девушке. Ее сердце замерло. Он не знает о Тадамото! Он позвал ее не из-за Яку Тадамото! Он просто желает ее. После нескольких месяцев забвения и унижения он снова желает ее! Осса закрыла глаза и постаралась сдержать слезы. Император снова хочет ее. Разве она недовольна? Девушка думала о Тадамото. Она ужасно боялась разоблачения. Если Император заподозрит ее, она не сможет ничего отрицать.

— Слезы, Осса-сум? — спросил Император. — Что-то случилось? Девушка покачала головой и улыбнулась.

— Слезы не всегда знак печали, господин.

Осса неохотно протянула руку Императору. Она уже почти забыла, какой он сильный мужчина. Император резко притянул девушку к себе и увлек на шелковые подушки. Она ударилась коленкой, но он, похоже, ничего не заметил.

Поцелуй, который раньше показался бы страстным, теперь был грубым. Его руки касались нежного тела, не заботясь о ее удовольствии, и не заставляли трепетать, как прежде. Аканцу склонился над поясом на ее наряде, и Оссе пришлось помочь ему справиться с парчовым узлом.

Император молча распахнул ее платье. Не было ни слов любви, ни нежного шепота на ушко. Осса не чувствовала ничего, кроме отвращения. Ей хотелось убежать. Теперь Осса точно знала, насколько сильны ее чувства к Тадамото. Император навалился на девушку всем телом, он тяжело дышал ей прямо в лицо.