"Собирающий облака" - читать интересную книгу автора (Рассел Шон)

6

Сад скульптур в правительском дворце не был создан великим художником, но это и не важно. Сама природа здесь явилась и превосходным скульптором, и материалом, а лучше этого ничего не может быть.

Суйюн пересек террасу лотосов в конце сада и остановился полюбоваться вечерним светом. Все будто покрылось таинственной дымкой. Можно было почувствовать, как камни, нагревшиеся за день, отдают тепло холодному воздуху. Ветер, доносившийся с моря, то походил на легкое дыхание, то резко налетал и снова почти исчезал. Пожалуй, ни один человек не смог бы описать это словами. Совсем скоро все вокруг накроет прохлада северной ночи.

Суйюн пришел в сад, чтобы медитировать и избавиться от некоторых ощущений. Он остановился у скульптуры, изображающей Дракона Гор, и стал рассматривать испещренный канавками песчаник. Монах испытывал благоговейный трепет перед творением природы. Сколько человеческих жизней зародилось и кануло в небытие, пока создавался этот камень. Художница, одна из придворных дам императрицы, установила три камня так, что если смотреть с севера, то казалось, что чудище делает стойку, а если с юга — то спит. При вечернем освещении все это производило гораздо более глубокое впечатление, чем в любое другое время суток. Суйюн готов был бесконечно наслаждаться мастерством художницы.

До него донесся шум водопада, и монах отправился вниз по тропе, ступая по камням. Суйюн бывал в саду не единожды и знал, что водопад, обрушивающийся с горы, совершенен. Древний причудливо выщербленный монолит напоминал огромное лицо. Усиливался эффект растущими там невысокими деревцами.

Суйюн подошел совсем близко к водопаду и увидел там госпожу Окару. На коленях у нее лежал планшет с листом бумаги, в руках — кисточка. Когда монах приблизился, она начала рисовать.

— Простите меня, госпожа Окара. Я не знал, что вы здесь. Не хотел помешать вам.

Художница была одета в простую хлопчатобумажную блузу и, конечно, сильно смутилась тем, что ее увидели. Монах поклонился и повернулся уйти.

— Брат Суйюн, не извиняйтесь. Я все равно почти не работаю, а больше предаюсь воспоминаниям. — Она мило улыбнулась. — Присоединяйтесь. Освещение меняется каждую минуту. Видели?

— Простите, госпожа Окара, что видел?

— А, так вы не заметили. Идите сюда, присаживайтесь, если у вас есть время. Это стоит того, чтобы подождать.

Суйюн сел на второй камень рядом. Он не был близко знаком с госпожой Окарой, но испытывал к ней большую симпатию. Ему казалось, что рядом с нею так же легко и просто, как если бы это была родная мать.

Вечернее солнце осветило скалу-лицо, подчеркивая каждую его линию. Солнце садилось, и тени удлинялись. А там, где брызги водопада попадали в закатные лучи, сверкала радуга.

— Смотрите, как темно-розовый начинает менять оттенок, — показала госпожа Окара.

Суйюн сосредоточенно вглядывался, пытаясь уловить то, что видел глаз художницы. Брызги водопада сияли разноцветными огоньками, отражая солнечный свет. Скала и в самом деле была бледно-розовая. Он не замечал этого раньше.

— Розовый становится темно-лиловым, но посмотрите, сколько оттенков сменяют один другой. Это ежедневное чудо.

— Я никогда не замечал этого прежде, хотя часто прихожу сюда. Ветер зашелестел в иголках сосен, и заиграли оттенки зеленого.

Деревца отбрасывали удлиненные тени.

— Для многих научиться владеть кистью и красками легче, чем научиться видеть, видеть по-настоящему. Я приехала в Сэй именно для этого. О нет, не любоваться садом, хотя и он прекрасен, а учиться видеть.

— Госпожа Окара, — сказал Суйюн, кивая на незаконченный рисунок, — простите, но трудно поверить в то, что вы разучились видеть.

— О, брат Суйюн, это мило с вашей стороны, но настоящий художник видит не только глазами. Любой ремесленник сумеет передать на полотне вот эту сцену, свет и прочее. Такое умение я не утратила. Но подлинный художник, артист, должен уловить нечто, происходящее внутри. Что эта красота пробуждает в моем сердце? Какой отклик находит в моей душе? Художник должен задавать эти вопросы. Подлинное мастерство, отличающее художника от ремесленника, — умение выражать скрытое от глаз. — Она замолчала, будто начала искать это внутреннее содержание, затем продолжила: — Знаете, брат, до прихода Нисимы в мой дом я и не знала, что утратила эту способность. Пока я не узнала открытую, живую натуру, думала, что обладаю такой способностью. Но это не так. Я лишилась своего умения из-за возникших в течение жизни привычек наблюдать и чувствовать. Привычки вообще легко приобретаются. Чай на рассвете, прогулка на закате, медитация в полдень… ностальгия, растерянность, горечь, расслабление. Все эти привычки отгораживают нас от других сторон жизни. Путешествие в какое-то новое место, встречи с новыми людьми, новые идеи, различные пейзажи, риск, волнение, радость… разочарование… горе.

Из огромной палитры жизни я выбрала свои цвета. Хорошие цвета, конечно, но немногочисленные. Я прожила с ними много лет. Моя душа несколько увяла. Когда в доме появилась Ниси-сум, я поняла, как изменилось мое искусство. Глупо посвящать свою жизнь какой-то одной цели, но если такой выбор сделан, будет ужасным безумием ограничивать себя только привычками. — Она указала кистью в сторону водопада. — Посмотрите на исчезающую радугу. Разве это не прекрасно? Как будто ее и не было вовсе. Я приехала в Сэй с надеждой найти способ снова открыть сердце и душу миру, вернуть мое искусство. Не знаю, возможно ли это. Мне ведь не столько лет, сколько Нисиме. Но если способ есть, я должна найти его.

Они снова замолчали, наблюдая, как последние лучи озаряют склоны, прислушиваясь к шуму падающей воды. Госпожа Окара встала.

— Прошу вас, брат, не нарушайте свои планы. Я быстро замерзаю и поэтому должна идти домой. Но, прошу вас, я могу идти без сопровождения.

Несмотря на сказанное, Суйюн проводил даму по каменистой тропке, а дольше она пошла одна. Вскоре фигура художницы исчезла из виду.

Суйюн вернулся к водопаду и сел на камень, на котором сидела госпожа Окара. Уже почти совсем стемнело, и появились первые звезды. В памяти все время возникали слова, сказанные художницей, неожиданное прикосновение госпожи Кицуры и снова слова госпожи Окары, будто на другом языке. Он думал о госпоже Нисиме, о том, как мечтал о ней в пустыне, представлял себя в ее объятиях, как Просветленный владыка в объятиях своей суженой. В Гензи Горг есть скульптура, изображающая этот эпизод.

Все эти воспоминания будили в душе монаха разные чувства. Снова вспомнились слова госпожи Окары. Глупо посвящать всю жизнь одной-единственной цели, но если такой выбор сделан, то ограничивать свою жизнь привычками — ужасное безрассудство.

Теперь водопад скрылся в темноте, но шум воды напоминал о том, что госпожа Окара открыла ему свою душу, свою готовность восхищаться красотой.

«Она исследует природу иллюзии, — говорил себе Суйюн, — вот ее цель. А моя цель — отрицание иллюзии, но какова природа того, что я отрицаю? Госпожа Окара открывает душу навстречу миру, а я закрываю. Кто может знать об этом больше? Ботахара признает не отрицание, но познание, как сказала госпожа Окара, познание внутреннего и доступного созерцанию».

Все эти мысли и голоса смутили его ум. Монах сделал несколько дыхательных упражнений и стал нараспев читать молитву, затем погрузился в созерцание, стараясь изгнать голоса и сосредоточиться на словах своих учителей.

Это была привычка, выработанная жизнью.