"Драконы войны" - читать интересную книгу автора (Раули Кристофер)

Глава 7

Это был мрачный день. Унылый дождик зарядил уже с рассвета. Помещение суда в форте Далхаузи, где проходили заседания военного трибунала, выглядело серым и зловещим, хотя из-за барьера и доносился гомон многочисленных зрителей. Слушание дела вызвало огромный интерес в городе. Напротив барьера сидели служащие суда, адвокаты и обвинители, администрация и мировые судьи. Но это было пока лишь заседание следственной комиссии. Трибунал сначала должен был установить, является ли проступок драконира наказуемым, а затем уже передавать дело в суд.

Релкин сидел в первом ряду возле своего адвоката Свиба, розовощекого, двадцатишестилетнего, прямо со студенческой скамьи юридического факультета в Марнери.

Возвышаясь над всеми, стояла высокая скамья, на которой сидели три командира легиона: именно они, люди значительные, седовласые, многоопытные, и составляли трибунал. Лица у них были довольно мрачные, но их мрачность не шла ни в какое сравнение с выражением на лице свидетеля, командира эскадрона Дигаля Таррента. Всякий раз, когда ему приходилось упоминать имена Релкина и Базила из Куоша, лицо его выражало скорбное неодобрение.

Главный обвинитель, капитан Дженшоу из Сокадейна, был дьявольски упрямым человеком. Он весьма искусно использовал нелюбовь Таррента к Релкину.

– Итак, вы можете показать, командир эскадрона Таррент, что до того дня, пока драконир Релкин не покинул форт вместе с драконом, вы ни разу не слышали о, гм, романтическом интересе дракона к самке, которая находилась на борту брига «Калиса»?

– Никогда не слышал об этом. Я вернулся к себе в часть и обнаружил, что они оба исчезли. Мне сказали, что распоряжением генерала Вегана им был предоставлен отпуск, вот и все.

– Итак, ни единого слова вам, командиру их подразделения, и ни единого упоминания о, гм, об отношениях между боевым драконом Базилом из Куоша и этим, гм, диким крылатым драконом?

– Совершенно ничего.

Обвинитель Дженшоу с серьезным выражением поднял глаза вверх и обратился к членам трибунала:

– Можно ли занести в протоколы, что государственный обвинитель предполагает показать, что так называемых отношений между драконами никогда не существовало и они были выдуманы после случившегося дракониром Релкином?

– Можно занести, – произнес председатель трибунала, командующий Водт, сидящий в центре.

– Более того, – продолжал Дженшоу, – следует занести в протокол, и мы это уже доказали, что драконир Релкин проявлял тенденции к нарушению дисциплины и к неуставным действиям, возможно, даже с криминальным уклоном.

Адвокат Свиб был уже на ногах:

– Возражаю, милорды, члены трибунала. Ни о какой криминальной активности не было и речи в предыдущих слушаниях. Речь шла только о преступлении, в котором его обвиняют, а именно об убийстве и о попытке кражи.

Члены трибунала поглядели друг на друга, брови их поднялись и опустились. Командующий Водт медленно кивнул:

– Возражение отклоняется. Мы позволяем оставить утверждение таким, каким оно прозвучало.

– Но, милорды…

– Пожалуйста, без «но», адвокат. Продолжайте, обвинитель.

– Государственный обвинитель не имеет больше вопросов к свидетелю.

Релкин вздохнул. Дигаль Таррент постарался сделать все от него зависящее, чтобы утопить их с Базилом. Их заклеймили как недостойных доверия и готовых слинять при малейшей возможности, чтобы ввязаться во что-нибудь незаконное.

Адвокат Свиб отодвинул свой стул:

– Командир Таррент, мы хотим уточнить для протокола: сколько лет вы командуете Сто девятым марнерийским эскадроном драконов?

Впервые Таррент выглядел чуть-чуть менее уверенным.

– Вот уже три месяца официально, хотя еще пару месяцев я выполнял обязанности командира до этого. Я был здесь, в Далхаузи, когда еще не получил официального назначения в эскадрон. В это время я изучал Сто девятый, поэтому я знал его великолепно еще до того, как принял командование.

– Тогда вы должны были заметить, что в послужном списке драконира Релкина и дракона Базила из Куоша отмечены исключительные заслуги за их участие в боях.

Таррент пожал плечами:

– Что ж, они принимали участие в каких-то кампаниях.

– Минутку, командир эскадрона, это явно заниженная оценка. Драконир имеет пять звезд за участие в боях и три наградные ленты.

– Я не могу ручаться за точное их число.

– Но все же вы утверждали, что тщательно знакомились со Сто девятым перед тем, как принять командование.

Таррента передернуло:

– Должно быть, я забыл.

– Тогда я освежу вашу память. Они принимали участие в зимней кампании против Теитола. Они прошли с боями свой путь от Гана до Туммуз Оргмеина. Они сражались в Урдхе прошлым летом, где заслужили новые награды.

Таррент выглядел так, будто у него схватило живот.

– Несколько многовато отличий для человека, которому едва исполнилось семнадцать, вы не находите?

Таррент попытался мрачно улыбнуться:

– Наверное, так.

– Я добавлю, что у драконира есть еще одна награда – Звезда Легиона, которой награждаются за исключительное мужество и преданность на службе. Я хотел бы добавить, что ею награждаются очень и очень редко.

– Да, адвокат, – пробормотал Таррент.

– Итак, хотя вы весьма отрицательно обрисовали как драконира Релкина, так и боевого дракона Базила из Куоша, вы допускаете, что их служба в легионе проходила весьма успешно.

Таррент нехотя кивнул:

– Что ж, полагаю, что вы можете сделать и такой вывод.

Свиб повернулся к трибунам:

– Защита просит суд внести в протокол этот послужной список и отказаться от обвинений в неподчинении, которые были сделаны здесь командиром эскадрона Таррентом.

Водт кивнул:

– Это будет отмечено.

Колокол на входной башне пробил час. Командующий Водт ударом молотка возвестил об окончании слушания на этот день. Релкин поднялся и пошел к выходу вместе с адвокатом Свибом, бормотавшим слова утешения.

– Завтра очередь свидетельствовать генералу Вегану. Он укрепит вашу позицию.

– Если драконы не могут выступать свидетелями, то остается лишь мое слово против слов команды «Калисы». Я обречен.

– Свидетельства дракона будет довольно трудно добиться. Драконов любят, когда речь идет о боевых действиях, но с ними не очень считаются в наших судах и трибуналах. Это трудно для многих из нас, все мы непредсказуемы, когда речь идет о наших больших друзьях-рептилиях.

– Все в порядке, когда мы умираем за них, но мы недостаточно хороши, чтобы иметь те же самые права.

Свиб слегка улыбнулся, осознав, что юноша полностью отождествляет себя с драконами.

– Ну-ну, мастер Релкин, мне кажется, что вы сейчас немного предубеждены. Это можно понять, но…

– Кому нужны ваши «но», адвокат, – пробормотал Релкин.

Релкин хорошо знал, как делаются дела в этом мире, и это была одна из причин, почему он так беспокоился с того момента, как услышал новость в доках Далхаузи.

– Что вы сказали? – резко сказал адвокат Свиб, заподозрив какую-то дерзость. Свиб очень обостренно чувствовал разницу между ними – например, свою мягкую пухлую розовощекость по сравнению со стройностью мускулистого загорелого драконира.

– Послушайте, адвокат, здесь есть люди, которые хотят меня повесить, хотя все, что я пытался сделать, это спасти жизнь малышке – дочери моего дракона. Поэтому мне не нравится, что суд не хочет признать как моего дракона, так и его дикую подругу. Драконы умны – иначе, чем мы, конечно, но тем не менее умны. Было бы смешно добавлять что-нибудь к этому. Разве мы можем говорить с каким-нибудь другим животным в мире?

– Согласен, драконир, полностью согласен, но мы должны все это разграничивать, именно это мы и должны делать. Даже если бы боевому дракону было позволено свидетельствовать, это не решило бы самой большой проблемы, потому что никто и никогда не позволил бы дикому дракону занять место свидетеля.

Сейчас им предстояло пройти мимо сестер торговца Дука. Они столпились при выходе, уставившись злыми глазами на Релкина, они делали это всякий раз после окончания слушания.

– Тебя повесят, крысеныш! – сказала одна из них очень отчетливо.

Свиб в гневе обернулся, но не сказал ничего.

Выйдя на улицу, Релкин заметил, что в толпе шныряют продавцы пирогов и воды. Его дело вызывало большой интерес. Что-то говорило ему, что трибунал будет рекомендовать передать дело военно-полевому суду. Его дело приносило политические выгоды для известных кругов городов Среднего Арго. Народ Арго был достаточно многочисленным, чтобы чувствовать себя уверенно. Страна быстро заселялась. Зачем им были нужны эти дорогостоящие легионы, которые располагались на их земле и объедали их? В особенности эти драконы, которые могут сожрать целый дом еды в один присест!

В результате началась кампания искусного и не очень искусного очернения легионов. Случайные преступления, которые совершали легионеры, постоянно раздувались, тут же начинались громкие жалобы на налоги и на чрезмерные расходы легионов. Таким образом, командование легиона почувствовало необходимость сделать Релкина и Базила козлами отпущения и примерным их наказанием удовлетворить общественное мнение. Публика все больше убеждалась, что знаменитый дракон превратился в несущего смерть сумасшедшего и убил бог знает сколько честных людей, тела которых просто еще не найдены.

Тот факт, что в действительности виновником убийства был драконир, а вовсе не дракон, не имело ни малейшего значения для большинства жителей города, которые были готовы верить любым выдумкам.

Всегда находятся люди со скверным характером, готовые избегать какой-либо ответственности, стремящиеся уклониться от уплаты даже медного гроша на защиту общества. Для таких людей капитан Бартемиус Дук стал уже своего рода героем, честным человеком, пытавшимся заработать торговлей себе на пропитание. И вот на этого человека напал сумасшедший дракон и убил на борту его же собственного судна!

Воображение общества может далеко пойти даже на таком топливе. Хуже того, все чаще и чаще в разговорах возникал образ зеленой драконихи и ее двух малышей.

Дикие драконы всегда были питательной средой для ночных кошмаров, даже еще более ужасных, чем армии троллей у заклятых врагов. Такие драконы уже давно не появлялись на кенорской земле, но ходили слухи, что их видели в верхних долинах на горе Ульмо и на горе Снежный Пояс к северу от Тунины. Эти ужасные создания, как говорили, были способны сожрать целое стадо скота за одну ночь.

Таким образом, судебное дело для народа было представлено в зловещем свете. Поэтому и должен состояться военно-полевой суд. Релкин сглотнул слюну. Это значило, что свидетельство дракона было абсолютно необходимым, иначе сестры торговца, скорее всего, насладятся зрелищем повешения еще до праздника Дня Основания.

Он пожелал адвокату Свибу доброго дня и вернулся в расположение Сто девятого. Дракон ждал его в своем стойле, внешне спокойный и мрачный, а внутренне, как чувствовал Релкин, взвинченный.

Он кратко описал день в суде. Дракон кивнул в знак того, что все его подозрения подтвердились:

– Итак, мы обречены. Тебя повесят, а меня отошлют обратно в Куош на половину рациона и заставят работать в поле.

Релкин безнадежно пожал плечами.

– Очень похоже на правду, но адвокат Свиб говорит, что мы не должны отчаиваться.

– У нас нет надежды, и я не хочу возвращаться в Куош и заниматься сельским хозяйством.

– Не так уж это и плохо. И у тебя ведь будет твоя собственная дракониха.

Дракон в негодовании зашипел.

– Моей драконихи не будет. Моя охотится в лесах за рекой.

Релкин поджал губы. Говорить было нечего. Дикая дракониха и ее малыши не захотели отправиться в форт вместе с Базилом. По правде говоря, для них здесь не было места. В нынешней ситуации они осложнили бы жизнь легиона и усилили бы беспокойство горожан.

Портьеры раздвинулись, и новое, еще более массивное тело протиснулось в стойло. Места совсем не осталось, и Релкин поднялся в свою комнатку наверху, прямо над головами драконов.

Посетителем был Пурпурно-Зеленый, самый большой дракон во всех легионах, бывший дикий, который потерял способность летать, когда враги подрезали ему крылья. Пурпурно-Зеленый когда-то дрался с Базилом за эту самую зеленую дракониху, после чего они стали закадычными друзьями.

– Я слышал, сегодня все шло скверно, – начал большой дикий дракон в своей обычной манере, сразу же переходя к плохим новостям.

– Все шло не хорошо, – поправил Релкин из своего угла.

– Это означает то же самое, что и скверно, так?

– Так.

– У людей много слов, и они часто переворачивают их. Иногда дракону трудно понять, зачем это делается. – Дикий гигант устроился поудобнее, и они с Базилом хлопнули друг друга по плечам. Драконы обменялись несколькими словами на своем языке.

Релкин мысленно пожал плечами. Драконы пребывали в уверенности, что они являются высшими существами. Было спокойнее позволять им и дальше думать именно так. Это делало жизнь бедного, замученного работой драконира намного легче.

Пурпурно-Зеленый продолжал гнуть свою линию.

– Таким образом, нам нужно думать, что делать дальше. Мы не можем позволить им повесить парня.

– Полагаю, что нет, – согласился Базил. Почему-то их болтовня страшно раздражала Релкина, и он взорвался.

– И как это вы хотите им помешать? Что можно сделать? Убежать и жить дикой жизнью в лесу?

– А почему нет? – сказал Пурпурно-Зеленый. Все замолчали. Релкин ругал себя за то, что подал им эту мысль.

– Потому что мы будем голодать. Драконы едят слишком много, чтобы самостоятельно жить на свободе.

– Чепуха, – возразил Пурпурно-Зеленый. – Я, Пурпурно-Зеленый с Кривой горы, много лет жил на свободе. Я бродил от Страны Драконов до горы Ульмо и обошел всю северную сторону. Я шел куда хотел, и ел то, что находил.

– Ног это было тогда, когда у тебя были крылья. Теперь же ты сражаешься за легионы и ешь пищу легиона, потому что без этого ты умрешь от голода. Ты что думаешь – Баз и я можем стать охотниками? Так мы не охотились с тех пор, когда были подростками там, в деревне, у себя дома.

– Мы можем уйти втроем; мы станем вместе охотиться. Я многому научился, пока жил среди людей. Есть много способов охотиться.

Релкин подавил в себе готовый сорваться с его губ ответ. Сама мысль попытаться охотиться за лосями, оленями и им подобными в компании парочки огромных нелетающих драконов была чересчур нелепой, чтобы говорить на эту тему.

– А Мануэль что говорит? – Мануэль проделал чудеса за те месяцы, что провел с Пурпурно-Зеленым. Хотя между ними была известная дистанция, Релкин уважал умение Мануэля находить общий язык с диким драконом. Релкину и самому нравился Пурпурно-Зеленый, хотя он Понимал, как адски сложно с ним работать. По своему характеру дикарь был настоящим вулканом, который легко просыпался. Мануэль выдерживал его срывы весьма достойно.

Тем не менее Пурпурно-Зеленый презрительно хмыкнул при упоминании Мануэля – к большому удивлению Релкина, который всегда думал, что Пурпурно-Зеленому нравится его драконир. Да и сам дракон это неоднократно подтверждал вслух – особенно когда клеймил Релкина за некоторое уклонение от обязанностей.

– Так ты что, не сказал Мануэлю о наших планах?

– Парень ничего не знает. В этих делах я не могу ему доверять.

– Великолепно, – пробормотал Релкин. – Мы уходим в леса, и я должен буду заботиться о вас обоих.

– Ты делал это и прежде. И хорошо делал. Теперь я это понимаю. В то время я еще не догадывался. Я ничего не понимал. Ты проделал хорошую работу и можешь повторить все еще раз.

Релкин почувствовал, что его щеки порозовели.

– Ты с ума сошел, я не собираюсь уходить в леса и присматривать там за вами обоими, пока вы не умрете с голоду.

– Значит, ты хочешь остаться здесь и быть повешенным?

Раздражение Релкина утихло. Он опустил глаза, не в силах вынести испытующий взгляд дракона. Он знал, что врать бесполезно, потому что они сразу почувствуют это. Они были сверхъестественно проницательны, эти драконы. Однажды привязавшись к вам, они постепенно узнают вашу натуру до дна, до мельчайших слабостей.

– Послушай, – в отчаянии он решил сменить тему, – мне нужно немного поспать. Давай поговорим об этом завтра. Я должен сидеть на суде весь день.

Драконы переглянулись. Их хвосты вздрогнули, и большие глаза моргнули. Затем они спокойно покинули стойло и отправились во двор поупражняться.

Релкин улегся и попытался заснуть. Это было нелегко. Петля затягивалась, как это предсказывали многие. Больше всего ему была отвратительна мысль о том, что командир эскадрона Таррент сможет наблюдать, как его вешают.

Адвокат Свиб делал все, что мог, но он не очень-то преуспел. Завтра многое будет зависеть от свидетельских показаний генерала Вегана, но даже он сможет лишь добавить еще одну служебную характеристику. Генерал доверял дракониру, но проблема все равно останется. Без свидетельских показаний дракона он мало на что мог надеяться.

Его мысли на некоторое время обратились к друзьям, еще ничего не знающим в своем Марнери, далеко отсюда. Лагдален и ее ребенок, а еще Холлейн Кесептон, который сейчас служил в родном городе и мог жить вместе с Лагдален и дочерью. Как они воспримут новость о том, что некий драконир повешен по обвинению в убийстве в форте Далхаузи?

А еще дальше, там, куда занесла ее судьба, что скажет Серая Леди, ведьма Лессис, когда она обо всем узнает? Если ей вообще об этом скажут, уж больно незначительное событие – смерть мальчишки-драконира в каком-то форте в Кеноре. А ведь она была Великой Ведьмой и обладала в Империи почти неограниченной властью.

Все это было чудовищно несправедливо. Саму смерть он давно уже принимал как риск, связанный с особенностью его службы. Смерть и безобразные увечья. Многие дракониры кончали жизнь нищими калеками на улицах Девятки городов Аргоната. Он всегда знал, что и его, возможно, подстерегает такое будущее. Но ему и в голову никогда не приходило, что он может умереть, болтаясь на веревке. Это было подло. Смерть в бою – такое всегда возможно. Он представлял себе собственную смерть в самых разных вариантах, но быть повешенным перед полком в назидание другим – это никогда не приходило ему на ум. Его настроение упало до самой низкой точки и осталось там.

В таком настроении он постепенно заснул, тихо похрапывая и видя сны о страшных змеях, о богах, имен которых не осталось в памяти людей, и об ужасах, приходящих из других миров. Обо всем, кроме судов и военных трибуналов.