"Таежный гнус" - читать интересную книгу автора (Карасик Аркадий)

6

В Голубом распадке с незапамятных времен находится старая заимка, укрытая серебристыми елями и рослыми кедрами. Не такая большая, как в Медвежьей Пади, но в остальном — копия. Жители, могучие староверы, давным давно покинули доживающие свой век избушки, перебрались в поселки и города таежного края. Свободное жилье облюбовало лесничество. Куда лучше — и «квартиры» имеются, и подвалы, и складские помещения, сараи легко переделать под вместительные гаражи, конюшни и мастерские. Особо не ремонтировали — денег кот наплакал, с трудом хватает на зарплату работникам и на первоочередные нужды — почистили, покрасили. Обычный косметический ремонт.

В помолодевшей заимке поселился лесник с семейством и со всем своим хозяйством.

Два года тому назад неподалеку от лесникового жилища — с километр, не больше, военные строители поставили сборно-щитовую казарму, ещё одну — под штаб роты, столовую, конторку прораба и медпункт. Над входом в штаб вывесили выцветший красный флажок, который тогдашний упрямый комроты так и не удосужился заменить на трехцветный.

Именно возле казармы со старомодным флагом и остановилась покрытая толстым слоем грязи легковушка командира военно-строительного отряда. Водитель вытер со лба обильную испарину, врио зама по тылу колобком выкатился из «газона».

Увидев начальство, из штаба выбежали несколько офицеров. Впереди с непокрытой головой, невзрачный, худющий — ходячая скелетина — старший лейтенант Сомов. За ним — два молоденьких лейтенанта, командиры взводов. Из окна с любопытством выглядывает сержант-писарь. Возле входа в штаб вытянулся хилый, узкоплечий дневальный.

— Спасибо, паникер, хотя бы встретил, — проворчал Парамонов, выбираясь из тесного салона машины. И тут же покраснел от гнева. — Докладывать на улице без головного убора — новая уставная мода, что ли? Забыл, бездельник, в армии служишь, не в дерьмовом колхозе-совхозе!

— Извините, Сергей Дмитриевич, торопился.

Фамильярность в обращении всегда смягчает суровый нрав командира отряда и он превращается в обычного рождественского деда, готового одарить «внуков» подарками. Но на этот раз не получилось — не то настроение у подполковника, в голове сидит одна мысль: найти Королева.

— Нашли пропажу? — непримиримо буркнул он. Будто выругался.

— Все необходимые меры приняты, товарищ подполковник, — снова возвратившись к официальному тону, зачастил Сомов. — Мобилизовал писарей, поваров, дневальных. Обшариваем каждый куст, прочесываем распадок, ищем в речке…

— Думаешь, капитан в зайца превратился? Или — в сазана? Мелко пашешь, помощничек, зря солдат мучаешь, вонючий воспитатель!

Вообще-то, обкладывать своего помощника в присутствии подчиненных офицеров обидными сравнениями — не самый лучший способ воспитания. Категорически отвергнутый на всех уровнях воинской службы. Но Парамоновым сейчас владела одна мысль — найти исчезнувшего командира роты. Для этого все цели хороши, в том числе, взбадривание с помощью крепких выражений.

Лейтенанты, будто по команде, отвернулись от начальства, принялись с интересом разглядывать полузакрытые клочьями тумана вершины осточертевших сопок. Выслушивать оскорбительные замечания командира не только неудобно, но и опасно. Лучше на какое-то время ослепнуть и оглохнуть.

— Все меры приняты! — упрямо повторил старлей, мальчишеский хохолок на его голове подпрыгнул и упал на лоб. — Хочу выпросить у полковника Нефедова взвод ракетчиков. Думаю — найдем.

— Так и расщедрится твой Нефедов, держи карман шире… Да и начхать мне на твои мечты и надежды!… Поисками займется мой человек — прапорщик Толкунов. Не в пример всем нам, мужик с юридическим образованием и опытом работы в уголовке… А я пока похожу по казармам, проверю отхожие места, столовую… Серафим, вперед!

Повернулся спиной к офицерам и прапорщику, переваливаясь с боку на бок, направился к первой казарме. Точь в точь, как оголодавший таежный сладкоежка — медведь к пчелиной пасеке. Следом отстав от командира на два шага — Сомов, за ним — лейтенанты.

Выскочивший из кухни по малой нужде солдат в грязной, когда-то белой, куртке увидел грозного командира отряда и, позабыв о расстегнутой ширинке, метнулся обратно. Предупредить дежурного по столовой.

Парамонова солдаты не боялись, мало того, по своему уважали. А чего, спрашивается им кого-то бояться? Влепит пару суток отсидки на неуставной гауптвахте, не предусмотренной ни штатным расписанием, ни какими-то инструкциями? С удовольствием — хотя бы отоспятся, отдохнут от изнурительного труда на стройке…

Толкунов остался один. Если не считать дневального по штабу, который без опаски, с любопытством следил за действиями «сыщика». Копия отрядного посыльного — такой же невзрачный, тощий, в обвисшем обмундировании. Для командира отряда — беда, серьезная неприятность, для прапорщика — способ выдвинуться, а для дневального — развлечение.

— Сынок, подь сюда! — позвал Толкунов, проводив взглядом офицеров. — Не бойся, не загрызу, нынче я добрый.

Солдатик подбежал, как положено, вытянулся, втянув тощий живот, от чего пряжка ремня упала на его причинное место.

— По вашему приказанию, рядовой Ахметин…

— Цыц, курчонок! — остановил Толкунов излишне старательного паренька. — Как звать-то? Да не тянись ты так — штаны потеряешь!

— Денисом, — расслабился дневальный, надув живот, тем самым возвратив пряжку на положенное ей место. — Так нарекли родители…

— Хорошее имячко придумали тебе папаша с мамашей, — одобрил прапорщик и на лице дневального появилась неуверенная улыбка. Будто не родителей, а его похвалили. — Где квартирует ротный?

— Так, у травяной колдуньи, — снова вытянулся дневальный.

— У какой-такой колдуньи? — не понял Серафим Потапович. — Что ему заимки мало? Или лесничий — от ворот поворот.

Паренек недоуменно пожал узкими плечами. Дескать, я здесь не при чем, капитан сам решил поселиться не на заимке — у колдуньи, мое дело — сторона.

— Далеко ли проживает твоя «колдунья»?

— Нет, здесь близко… Вот по этой тропке до замшелого камня, после — направо две сотни шагов… Не заблудитесь, товарищ прапорщик…

Маршрут намечен до того точно, что, действительно, не заблудиться — слепой найдет. Оторвать дневального по штабу от исполнения его нетрудных обязанностей — навлечь на себя возможное недовольство отрядного. Поэтому, отпустив Дениса, Толкунов двинулся по извилистой тропинке, мысленно строил план беседы с «бабой-Ягой». В голове сталкивались друг с другом недоуменные мысли. кружился хоровод вопросов, на которые не находились ответы…

Пока не находятся, мысленно подбодрил он себя.

Главная странность — почему ротный поселился не в заимке, гле места, наверняка, предостаточно, чем привлекла его избушка-на-курьих ножках, в которой проживает злобная старуха с единственным зубом во рту? Во-первых, далеко от подразделения, во вторых, неудобно ходить, в третьих, опасно. Тайга — не парк на черноморском побережье, здесь и звери имеются, и бандиты разгуливают!

Но не только это мучило «опытного детектива» — он отлично сознавал, что успешное расследование исчезновения Королева ему явно не по зубам. Ни знаний, ни опыта, единственный «багаж» почерпнут из хвастливых разговоров сотрудников уголовного розыска. Узнает о неудаче своего избранника подполковник, разделает хвастуна, как разделывают мясо для изготовления бифштексов. Он на подобные штучки — великий мастер, прапорщику не раз и не два доводилось испытывать это мастерство на собственной шкуре.

Впрочем, не стоит зря утруждать мозги, на месте будет видней. После того, как он расколет старуху, выжмет все, что ей известно об исчезнувшем квартиранте. Не зря ведь говорил подвыпивший Рыжий: бабы всегда ворожат мужиками, от них все беды.

Вдруг подфартит и ему удастся отыскать беглеца!

Размышляя о предстоящем расследовании, «детектив» дошел до первого ориентира. Огромный, выше человеческого роста, поросший лишайником камень — типа железнодорожного тупика, в который уперлась тропа. Он будто срисован из русской сказки. Почистищь плоский бок великана — появится сказочное предупреждение: вперед пойдешь — смерть найдешь, налево — голову потеряешь, направо…

Толкунов чертыхнулся, боязливо обмахнул себя крестом. По траве обошел сказочный камень слева — ни малейшего намека на продолжение «дороги». Обследовал с другой стороны — ага, вот она, исчезнувшая тропинка. Выбралась из-под препятствия и снова завиляла между кустами. На подобии волшебного клубка, брошенного Бабой-Ягой перед полюбившимся ей путником.

Успокоившись, Серафим вволю посмеялся над сказочным своим настроением. По возвращению расскажет Евдокии, то-то она поудивляется. Все же с опаской огляделся — не выскочит ли из кустов какая-нибудь нечисть — и медленно, не торопясь, двинулся вперед.

Еще один плавный поворот, ещё один изгиб волшебной тропинки и впереди, под развесистыми деревьями Толкунов увидел добротный рубленный дом с мезонином и мансардой, нисколько не похожий на привидевшуюся «избушку-на-курьих-ножках».

Впереди дома — небольшой палисадник, по бокам — плодовые деревья, за домом просматривается большой огород. Участок огорожен покрашенным в салатовый цвет штахетником, огород обнесен колючей проволокой, наверняка, купленной у солдат-ворюг.

Тропинка упирается в дощатую, с выпиленными кокетливыми окошечками в форме сердечек, калитку. Ворота заперты на здоровенный замок.

На вежливый стук никто не ответил. Других приспособлений для вызова хозяев Серафим не нашел: ни пуговки электрического звонка, ни бечевки, за которую можно подергать, ни деревянного молотка.

Несильно толкнул кокетливую калитку. Если она тоже заперта — придется либо стучать погромче, либо лезть через штахет. Отступать — не только обидно, но и оскорбительно! Ведь прапорщик пришел не чаи гонять и не покупать куриные яйца — по важному делу.

Калитка неожиданно легко открылась. Одновременно, на веранде появилась хозяйка. Увидел её Толкунов и про себя ахнул. Вот это красавица! По виду — не старше двадцати пяти — тридцати лет, курчавые, с золотистым отливом, волосы рассыпаны по белоснежным плечам, огромные, черные «колдовские» глазища так и прожигают, высокая грудь, точенная фигурка. А он-то представил про себя травяную колдунью однозубой, согнувшейся от старости бабкой!

— Вы ко мне?

Голос — сладкий, медовый, улыбка на пухлых губах — не менее сладкая. Но все же прослушивается недовольство. Наверно, появление нежданного гостя оторвало хозяйку от сверхважных дел: либо варила какую-то колдовскую отраву, либо шептала шаманьи заклинания.

— Да, к вам… Начальник тыла батальона прапорщик Серафим Толкунов.

Для солидности опущена несолидная приставка «врио», для понижения сорокадвухлетнего возраста выброшено за ненадобностью старомодное отчество — Потапович. Непонятное для непосвященных название воинской части — «отряд» преобразованно в более выгодное и благородное — «батальон». Соответственно, подтянут выпирающий живот и, наоборот, молодецки выпячена перетянутая портупеей грудь.

Красавица загадочно улыбнулась. Словно с помощью колдовских чар проникла в потаенные мысли посетителя, выведала их, расшифровала, соответственно, дала оценку. Пренебрежительную.

— Александра. Можно — Саша, — в свою очередь, коротко представилась она. — Правда, я занята сейчас, но для такого важного гостя… Пожалуйста, проходите в комнату… Заранее извиняюсь за беспорядок…

Беспорядок — слабо сказано. В комнатах и кухне на натянутых под потолком шнурах, проволочках, шпагате висит множество засушенных растений, на подоконниках, ящиках и столах разложены разного размера и формы корешки и ветки, на кухонной плите булькает дурнопахнущее варево.

Короче — адская кухня!

Повинуясь приглашающему жесту, Толкунов осторожно уселся на единственный в комнате табурет, предварительно согнав с него тощую кошку.

— Кажется, я догадываюсь о причине вашего прихода… Речь пойдет о моем постояльце, да?

— Вы не ошиблись, Сашенька, я хотел бы уточнить…

— Простите за резкость, но все, что я знаю, уже рассказала. Вначале лейтенанту из роты Королева, потом — старшему лейтенанту из вашего… батальона. — слово «батальон» так жирно подчеркнуто, что Серафим почувствовал — вспыхнули щеки. — Больше ничего добавить не могу.

— А я, между прочим, ничего от вас и не требую, — попытался успокоить хозяйку «детектив». — Просто хочу узнать, что произошло три дня тому назад, желательно — по минутам, — вспомнил он один сюжетец допроса из многочисленных повествований рыжего сыщика. — Не заметили случайно у квартиранта какого-нибудь страха, нервозности?… Понимаете, Сашенька, мы, мужчины, грубы и неотесаны, многого не замечаем. А вы, между прочим, женщина в квадрате, — послал он тонко заточенный комплимент, которого красовица, похоже, не заметила. — Во всяком случае, именно так мне вас охарактеризовали.

Толкунов никогда не был комплиментщиком, считал подобное занятие немужским, стыдным. Но на этот раз — решился. Вдруг ловкий комплимент размягчит красавицу и она, под влиянием доставленного удовольствия, откроет местопребывание Королевая?

Действительно, таежная колдунья задумалась. Толкунов затаил дыхание. Похоже, ему удалось найти ключ к её сердечку, добиться, если и не полного доверия, то хотя бы согласия поговорить. Вон как заулыбалась, перестала грубить.

— Не помню… Вроде, Вадим Константинович в тот день был, как всегда, приветливым, добрым. Хвалил мою готовку, гулял по саду… Нет, нет, ничего особенного я не заметила, не стану грешить!

— Никуда не собирался?

— Кто ж его знает?… Ружье чистил, смазывал… Погодите, вспомнила! Он же три дня тому назад на охоту ушел. Вместе с Чудаковым, помощником лесника… Пообещал вернуться на следующий день к вечеру, да вот, видно, увлекся… Уж не случилось ли чего? Тайга — она и добрая и опасная.

Странная забывчивость и не менее странный всплеск памяти, подумал прапорщик, но подобные подозрения тут же вылетели из головы. У него дух захватило и запершило в горле. Будто, разгоряченный, хлебнул ледяной родниковой водички. Везение, самое настоящее везение, не зря он надеялся на успех! Кажется, удалось ухватить кончик веревочки, который приведет его к захоронке капитана.

Только не торопиться, не показать свою радость!

— А откуда вам известно, что постоялец ушел с Чудаковым?

— Как это откуда? — снова сверкнула колдовскими глазищами «колдунья». — Васька зашел за ним… Вадимка ещё обрадовался, принялся набивать патронташ, одеваться…

То — Вадим Константинович, то — Вадимка? Ох и хват же «голубой» капитан, какую бабу себе прибомбил — пальчики оближешь! Будь на его месте Серафим — никаких охот, никаких рыбалок, дневал бы и ночевал в обнимку с красавицей, мух от неё отгонял, колдовские настои смаковал.

— А позже вы Чудакова встречали?

«Колдунья» смерила наивного прапорщика вопросительным взглядом. Будто просветила рентгеном.

— Зачем мне его «встречать», когда Васька каждый Божий день наведывается за травками? Желудком мается мужичок, лекарства ему не помогают, а мои «травинки», — подняла руку и ласково провела по подвешенным пучкам. Будто поощрительно их огладила, — быстро снимают боли.

Непонятно получается! Ушли два мужика на охоту, один благополучно вернулся, а второй сгинул. Чудаков ходит да поплевывает, лечит травками свое прогнившее нутро и, похоже, не собирается поднимать тревогу. И «колдунья» тоже не обратилась в местное отделение милиции, к ротным офицерам.

Кстати, почему Сомов не поинтересовался, до конца не расколол свидетельницу, не попытался прижать помощника лесника? Явная недоработочка помощника по воспитательной работе с личным составом. Капнуть подполковнику — шкуру со старлея спустит.

— А вы об этом сказали старшему лейтенанту?

Женщина равнодушно пожала аппетитными плечиками. Под мужской рубашкой мигом проснулись груди-птички, запрыгали, заиграли. У прапорщика зачесались ладони, зашевелились толстые пальцы-обрубки.

— А он меня не спрашивал. Ворвался в избу и с ходу запищал: где капитан, твой постоялец? Я и ответила: не знаю, мол, следить за ним никто не поручал. Порылся офицерик в комнате Вадима Константиновича, побегал вокруг дома и исчез. Наверно, побежал докладывать начальству.

Зуд в ладонях пропал, зато зачесались ступни. Прапорщику страсть как захотелось прервать беседу и понести подполковнику первые добытые «трофеи». Представил себе, как улыбнется Парамонов, как поощрительно похлопает по плечу удачливого и знающего свое дело «детектива». В истосковавшейся по славе груди сладко заныло.

Удерживало Толкунова в колдовской избушке только непомерное самолюбие. Вдруг позже Александра отзовется о его пребывании у ней так же презрительно, как только что — об «писклявом офицерике». Дескать, солидные люди не бегают, не торопятся, будто первоклашки.

— Понятно… — многозначительно протянул Серафим. — Спасибо за ценные сведения. Пойду, побеседую с Чудаковым. Если разрешите, потом продолжим нашу интересную беседу.

— Приходите, — равнодушно разрешила красавица, снова, в который уже раз, пожав белоснежными плечиками. — Только желательно утром, днем и вечером я занята. Готовлю травяные отвары. Чай у меня в пациентах не один Васька — таежники заглядывают, геологи, ваши строители…

— Благодарю за разрешение навестить. Буду рад. Желаю здоровья и успехов, — солидно, как и положено заместителю командира батальона, распрощался прапорщик. — Кстати, у моей бабы побаливает поясница, — неожиданно остановился он в дверях. — По ночам волком воет. У вас не найцдется какое-никакое лекарство? Конечное дело, не бесплатно — чай, у нас нынче — рынок.

— Найдется, — поднялась с табурета колдунья. — Сейчас налью. Пусть ваша супруга втирает в спину по вечерам, после обвязывается чем-нибудь шерстяным… А по части оплаты — не беру, — посмеиваясь отмахнулась она от извлеченного Серафимом из кармана тощего бумажника. — Скажете: выздоровела, мол, вот и вся благодарность…

До первых кустов, в которые нырнула тропинка, Серафим шел медленно. Даже слишком медленно. С трудом удерживаясь от мальчишеского желания побежать, останавливался возле яблонь и груш, ласково проводил пухлой, безмозольной ладонью по шершавым стволам. Будто прощался не только с хозяйкой, но и с её подворьем.

Когда убедился — Александра его не видит, пустился бегом. Скользил на размокшей глине, спотыкался о выступющие корни деревьев, отмахивался от злющей мошки. Метрах в десяти от сказочного камня упал лицом в грязь. Поднялся, протер глаза и продолжил «марафон».

Сейчас главное — найти Ваську Чудакова! Особых трудностей при допросе не предвидится — оба, работник лесничества и врио начальника тыла отряда, давно знают друг друга, не раз вместе отмечали многочисленные праздники — и государственные, и религиозные, и семейные. Да и в промежутках между праздниками не чурались торопливого застолья.

Но поговорить с помощником лесника Толкунову так и не довелось — перехватил его тот самый пацан-дневальный, который об»яснял, как найти жилище «травяной колдуньи» — Дениска. Столкнулись они огибая с двух сторон замшелый камень, да так сильно столкнулись, что дневальный отлетел в сторону и упал в лужу. А более массивный прапорщик устоял.

— Сбесился? — задыхаясь от бега, спросил он, помогая солдатику выбраться из грязной жижи. — Кости целы?… Ладно, об этом — после, сейчас скажи, как мне повидать Ваську Чудакова? Нет, нет, где он проживает — знаю, только сейчас дома его не найти… Вдруг ты видел.

— Помощника лесника? Извините, товарищ прапорщик, не встречал… Товарищ подполковник велел срочно доложиться ему… Я бежал за вами…

— Не велел, а приказал. Пора приучиться к уставному языку. И ещё — быстрей бежать надо было, Дениска, — назидательно промолвил Толкунов, торопливо удаляя с тужурки и брюк грязные пятна. — Где подполковник?

— Походил по казарме, разнес поваров в столовой, даже в нужнике посидел, — многословно застрекотал дневальный, которому жо чертиков надоела его молчаливая служба. — Сейчас в машине сидит… Страсть, какой злой… Закричал мне — найди мне этого толстого бездельника… Простите, товарищ прапорщик, это не я так сказал — товарищ подполковник.

Извиняется, поганец, а у самого в глазах так и прыгают бесенята. Надо бы, конечно, наказать дерзкого парня, но прапорщик думал совсем о другом, не имеющем ни малейшего отношения к дисциплинарному уставу и нормам отношений между военнослужащими.

Называется, поручил расследование! А сам — палки в колеса, кандалы — на руки. Не успел вцепиться в только-что выуженную у квартирной хозяйки Королева улику — стоп, назад! А после обозлится и примется воспитывать: почему не довел дело до конца, бездельник?

За полсотни метров от казармы-штаба прапорщик перешел на бег трусцой…