Рэндел Фрейкс, Вильям Вишер Терминатор

ДЕНЬ ПЕРВЫЙ

На оштукатуренной стене, тянувшейся вдоль посеребренного луной здания обсерватории, виднелась кое-как наляпанная краской надпись «История мертва». Авторство надписи принадлежало, вполне возможно, заучившемуся студенту, у которого плохо с юмором. Или один из банды местных чиканос, совершая обход территории, решил украсить стену каламбуром. Правда, не исключено, что человек, написавший эти слова, знал, что они соответствуют истине.

Строение, увенчанное тремя куполами, освещал единственный матовый фонарь над входом. Ничто не нарушало тишины. Участок парка, прилегавший к обсерватории, содержался в образцовом порядке, а на стоянке машин мартовский ветерок, разметав гору бумажного мусора, прибил остатки пожелтевших газет к обезображенной надписью стене.

В свое время обсерватория служила ученым подлинным окном в космос. Однако научный центр, открывавший специалистам уникальную возможность наблюдать с высоты горных вершин за ходом космических часов, просуществовал здесь недолго. Работу телескопов затрудняла густая паутина огней над раскинувшимся в долине городом, а ставшее непроницаемым с годами тяжелое облако смога и выхлопных газов сделало наблюдение за небесными светилами невозможным.

Обсерватория бездействовала, пока ее не превратили в обычный планетарий. Для развлечения посетителей под сводами куполов изобразили картину звездного неба, за точность которой давно уже никто не ручался. С появлением лазерных сеансов — ужасающая смесь рок-музыки, световых эффектов и всевозможных оптических трюков на космические темы — бывший храм науки стал приманкой для туристов, своего рода Диснейлендом. В поисках новых развлечений взамен поднадоевших кино и поп-концертов стекались сюда и школьники. И еще одна, совершенно особая, достопримечательность привлекала публику в Гриффит-парк — неповторимый вид Лос-Анджелеса, который открывался с высокогорного плато, где была устроена стоянка для автомобилей. Всего на тридцать, самое большее сорок дней в году небо над городом очищалось от смога, и парочки, задержавшиеся в машинах после ночного сеанса лазерного шоу, могли завершить программу развлечений созерцанием великолепного зрелища блистающего огнями города. Четкие, словно прочерченные резцом, контуры небоскребов вырисовывались на фоне бархатно-черного неба. Картина, может быть, и не столь динамичная, как цветомузыкальные оргии в обсерватории, но не менее захватывающая. Преимущество этого аттракциона состояло в том, что вы могли досмотреть его до конца, покуда ветровое стекло машины не запотевало от предрассветного тумана, либо завершить в любой момент — это, если зрительные ощущения отступали перед ощущениями совсем иного рода.

Впрочем, даже если вы приезжали сюда не с девушкой, а в гордом одиночестве, подъем в гору стоил того, чтоб его осуществить. Но, разумеется, в хорошую погоду и по сухой дороге. Буксовать на скользкой, ухабистой тропе, когда машину поливает дождем, а над панорамой города нависают грозовые тучи, сплошным фронтом идущие с гор Санта-Моника, удовольствие ниже среднего. А потом не было ничего удивительного в том, что единственной машиной, поднимавшейся в эту ненастную, штормовую ночь по крутой дороге Вермонт Каньон, оказался неуклюжий оранжевый мусоровоз муниципальной хозяйственной службы.

Дел Рей Гойнес запустил руку в правый карман комбинезона, увеличивая до максимума громкость плохонького портативного кассетника. Би Би Кинг как раз выдал на своей гитаре виртуозный блюзовый аккорд, который особенно нравился Делу. Грузовик медленно тащился вверх. Дел прибавил газу, и последние аккорды Б.Б.Кинга заглушил гул двигателя. Проклятые наушники! Ну, легкие, можно сказать, невесомые, зато пропускают все посторонние звуки. Нужно будет купить такие, как раньше делали. Пусть они закрывают все ухо, зато уж, будьте уверены, никаких посторонних шумов. Шоферам городского транспорта запрещалось пользоваться на работе наушниками. Ну и что из этого, мать вашу? Для нормального парня что важнее: музыка или мусор, который таскаешь целыми днями? Если заметят, что он берет с собой на работу магнитофон, — опять останешься без работы. Хотя такую работу он, понятное дело, в гробу видал. А куда денешься? Есть-то надо. Алименты Лиэнне выплачивать тоже. Потом еще этот чертов домовладелец. К тому же еще и собака.

Зарабатывает он сейчас неплохо. Ну так ведь и у дога хороший аппетит. Да и сам Дел не какой-нибудь там доходяга — и в худшие-то времена меньше сотни килограммов не весил. Но, что ни говори, а перетаскивать мусор из одного конца города в другой — это отнюдь не та работа, о которой он мечтал. С настоящей работой он покончил ровно двадцать два года назад. Был он тогда защитником в команде Хьюстон Ойлерс и отыграл два очень удачных сезона. Оказалось, что на этом Хьюстон Ойлерс и выдохлась. Сам же он вступил в черную полосу. Сначала травма колена. Потом развод. Из команды, конечно, тут же выставили. Те немногие сбережения, что оставались у него, осели в карманах более везучих партнеров по картам. А после этого судьба помотала его как следует. Бывало даже ему везло, почаще его тыкали носом, ясное дело во что. И кто он теперь? Мусорщик. Пардон, инженер-эксплуатационник городского отдела очистки к вашим услугам. Даже на этот вонючий грузовик он устроился по протекции. Старый дружок по команде замолвил словечко.

Подъем в два часа ночи. От одного этого охренеть можно. Тащишься в своей колымаге подбирать объедки после чужого пикника и весь день потом не можешь отделаться от вони, которая преследует тебя точно какое-то заживо гниющее животное.

Он резко включил низшую передачу. Предстоял последний крутой подъем, и нужно сбавить скорость. Двигатель затрясся отвратительной мелкой дрожью, от которой завибрировала кабина, ходуном заходил руль. Дел направил свой мусоровоз на стоянку обсерватории и от неожиданности остолбенел, едва не наскочив на серый «шеви-малибу-68», перекрывший ему путь. Потом изумление, которое он испытал при виде препятствия, переросло в обиду. Еще бы: нашелся человек, решивший испохабить его и без того малоприятное занятие. Рядом с автомобилем нахально стоял мальчишка, и не какой-нибудь там цветной, а белый парень, и спокойно мочился прямо на капот машины. На парне была черная кожаная куртка, увешанная цепями. Волосы, выкрашенные в алый цвет, стояли торчком, как у Баквита из группы Литтл Раскалз; серые штаны комбинезона заправлены в высокие военные ботинки. Ясное дело, панк-рокер или как там их называют. Дел с силой нажал на педаль тормоза и крутанул руль. Этот сопляк и глазом не моргнул, хотя грузовик Дела подъехал вплотную и едва не задел его бортом. Дел бросил взгляд в зеркало бокового обзора. Он-то ожидал, что мальчишка хотя бы отскочит в сторону. Как бы не так. Тот продолжал заниматься своим делом, не обратив ни малейшего внимания на огромный мусоровоз, едва не задевший его. К тому же ему удалось обрызгать заднюю шину Дела.

Дел опешил от такой наглости. В бешенстве ударил по центру руля. Вой сирены, огласивший округу, поднял бы и мертвых с того света. «Сопляк наверняка уже в штаны наложил», — подумал Дел и снова взглянул в зеркальце. Но мальчишка даже в сторону не отскочил. Не обращая ни малейшего внимания на огромный мусоровоз, он продолжал заниматься своим делом. Мало того, умудрился полить еще и колеса грузовика.

Дел в ярости повернул назад, а парень и не подумал сойти с места. Придурок чертов. Пусть только попадется ему на обратном пути — Дел научит его культурному поведению.

На бампере у него красовалась табличка: «Эта собственность застрахована компанией Смит и Вессон» [Смит и Вессон — одна из систем револьвера]. И это был не пустой треп. И пусть Дел таскал с собой всего-навсего купленный у свояка за семьдесят долларов пистолет двадцать второго калибра, пусть до сих пор стрелять ему приходилось только по банке из-под пива — взять на мушку и нажать на спусковой крючок премудрость не велика. Он пересек асфальтовую дорожку, направляясь к мусорным контейнерам. В ушах вновь зазвучала мелодия в исполнении Би Би Кинга.

Дел уже начал было успокаиваться, но тут вдруг вспомнил, как получилось, что он стал таскать с собой оружие. Дело не только в том, что поножовщина и выяснение отношений между бандами стали в парке обычным делом. Он сам однажды попал в скверную историю. Случилось это недели через две-три после того, как его приняли на работу. Ночью, примерно в это же время, и даже в этой самой части парка. Он поднимал бак, чтобы вытряхнуть его содержимое в контейнер, как вдруг что-то с глухим ударом обрушилось на капот машины. В полиции ему сказали, что убийство совершено наркоманами. Может быть. Ему было достаточно того, что он видел своими глазами: исполосованное ножом тело восемнадцатилетнего парня, распоротый живот и внутренности, вывалившиеся на ветровое стекло. После этого Дел не выезжал на работу без оружия. В Лос-Анджелесе полно бандитов. И, между прочим, белые от цветных не отстают. Он еще раз бросил взгляд в зеркало, но парня уже не было видно. Дел поехал вдоль стены, которая привела его в тупик, где стояли мусорные контейнеры. Он развернулся, чтобы подцепить краном первый ящик. Только теперь он начал понемногу отходить. «Слабак ты стал, Дел», — пронеслось в мозгу. В эту ночь он провозился с мусором дольше обычного, часто отвлекался, поглядывая в зеркало — мало ли что.

Когда неуклюжий мусоровоз подъезжал к стоянке, Марк Уорфилд как раз был занят своим непристойным делом. Внутри у него все похолодело, сердце зашлось: ни дать, ни взять, кенгуру под прицелом охотничьего ружья. И тут он сообразил: это не просто грязная колымага, это сама судьба устраивает ему проверочку на вшивость. Как, мол, не сдрейфишь, когда на тебя прет на полном ходу эдакая каракатица, набитая дерьмом? Да плевал он на нее. Еще и полить ее может. Вот так.

Что он и проделал.

Он засовывал свое хозяйство в штаны, когда дико взвыла сирена. Он даже виду не подал, что перепугался, но здорово ободрал палец о молнию на брюках.

Все это походило на заговор, направленный против него. «Заговор судьбы», — пульсировало в воспаленном мозгу. Сначала подсунуть ему эту гнусную вонючку с мусором. Потом оглушить его нестерпимым воем, а теперь еще кто-то невидимый норовит укусить его за палец. А вот вам! Видели? Не на такого напали. Все словно договорились доконать его сегодня. Вон и земля уходит из-под ног, плывет себе, покачиваясь. Но не тут-то было! Он чувствовал себя классным парнем, оседлавшим серфинг. Доску, точно легкую щепку, мотает по волнам, а он, настоящий профессионал, уверенно прокладывает себе путь в штормовом море. Но, как он ни пыжился, земля одержала над ним верх. Она вдруг оказалась у самого его лица и больно саданула по щеке. Искры посыпались из глаз, и он точно со стороны услышал собственный стон. На лбу расплывался здоровенный синяк. Марк заставил себя ухмыльнуться. Дружки-то покатывались со смеху. Над ним, конечно. Дружки называется. Коротышка Джонни, подонок, каких поискать, хотя в драке ему и нет равных. Кличка у него тоже была подходящая — Котекс [вид презервативов]. И костлявый Рик в драном плаще, который болтается на нем, точно на скелете. Кореши, в общем. Свои ребята, понятно. Но до чего же они ему осточертели. Сегодня он кого-нибудь из них проучит.

Рик и Джонни отплясывали дикарский танец вокруг непочатых бутылок с пивом, расставленных возле телескопа на краю смотровой площадки. Марк знал, что ребят отделяют от него миллионы и миллионы миль, но он слышал их идиотские крики, будто они от него всего в десяти ярдах. Из магнитофона неслось «Давай повоюем» в исполнении группы Фиэр.

Начали они все втроем в ночном клубе. Марк помнил, как они дергались возле самой сцены, махали руками, набирая обороты, потом их понесло на улицу. У стоянки машин их здорово завели эти чертовы рок-фэны.

Одного из них Котекс зафутболил головой в окно собственной машины, остальные быстренько слиняли. А их, возбужденных алкоголем и легкой победой, потянуло на новые подвиги. Все трое втиснулись в машину Рика и принялись колесить по городу — куда глаза глядят. Акулы, высматривающие добычу… Так они мотались, пока неожиданно для себя не оказались в горах.

У Марка вырвался стон. Или смешок. Иной раз сам не поймешь, стонешь ты или смеешься. Котекс и Рик заняли драку. То есть они двинулись друг на друга, примеряясь к первому удару. Сейчас бутылки разобьют. Какое свинство, ведь ему так хочется пить. Он пополз к ним.

Свинцовые тучи сгущались над обсерваторией. Сверкнула молния. Делу вовсе не улыбалось вымокнуть до нитки, а потому он поспешил закруглиться с уборкой. Не донеся содержимое последнего контейнера до машины, он вывалил его прямо на дорогу. Следующая вспышка молнии блеснула над головой. Он представил газетные заголовки: «Работник городского отдела очистки убит молнией». Ну уж нет. Дел нажал на акселератор, мотор беспомощно фыркнул и заглох. Мало того, мигнули и потухли фары, оборвалась мелодия Би Би Кинга.

Не хватало застрять в этой чертовой глуши, в нескольких милях от телефонной будки, до которой еще ехать и ехать по плохой дороге.

Он повернул ключ в замке зажигания. Без толку.

Зараза!

Хоть бы стартер шевельнулся.

И тут что-то словно толкнуло его. Мурашки побежали по спине. Он сообразил, что кассетник работает на батарейках и выключаться ему, даже когда отказывает мотор, нет ни малейшего резона. В воздухе ощущалось странное напряжение. Дел с силой грохнул кулаком по щитку. Куча дерьма, а не машина!

Дел распалялся все больше и больше, кляня злосчастный мусоровоз на чем свет стоит, но то, что случилось в следующую секунду, никак нельзя было объяснить поломкой мотора. Над кабиной вспыхнул искрящийся огненный шар, и в лицо Делу будто сверкнули одновременно тысячи камер. Он еще раз попытался повернуть ключ в замке зажигания. Бесполезно. Бензин, видно, кончился. Огромный раскаленный сгусток прорвал пелену облаков и завихрился вокруг мусорного контейнера. Кто его знает, что это за явление такое, но смотреть было жутко. Повинуясь неосознанному инстинкту, Дел отдернул руку с металлического подлокотника, отшвырнул ключ, сорвал с головы наушники. Ботинки на нем были резиновые. Кажется, резина — хороший изолятор. Неплохо бы выяснить, изолятор блокирует проводимость или, наоборот, способствует ей. Мама, как не хочется поджариться на этой сковородке!

Воздух наполнился потрескиванием и свистом, напоминавшими помехи в эфире, когда настраиваешь приемник. С каждой секундой шум усиливался, переходя в басовитое гудение, похожее на мощный гул трансформатора.

Больше всего на свете Делу хотелось сейчас выскочить из кабины и бежать без оглядки, но что-то подсказывало: не шевелись, это верная смерть. Молния, разгулявшаяся вокруг машины, была необычная — языки холодного пламени лизали кабину, белые и кроваво-красные вспышки полыхали совсем рядом. Сияние огней, мелькание разрядов слились в один нестерпимо яркий вихрь энергии. Дел почувствовал, как зашевелились волосы у него на голове, словно поднятые ветром, хотя окна в кабине были закрыты. Через мгновение волосы у него встали торчком, как у того панка, что попался ему у въезда на стоянку. И все эти штуки с волосами происходили вовсе не потому, что он так уж перетрусил, хотя, конечно, в первую минуту и это случилось, но потом-то он взял себя в руки. Дело в том, что воздух внутри кабины внезапно наэлектризовался, как случается после грозы, и наполнился запахом озона.

У Дела заложило уши. Видимо, подскочило давление. Ослепительный шар взорвался тысячами алых костров, что-то возникло в его центре под грохот и гул таинственных сил.

Очередной скачок давления, и стекло кабины, не выдержав, разлетелось вдребезги. Дел едва успел пригнуться, чтобы дождь осколков не попал ему в лицо. Воздух из машины со свистом устремился наружу. И все начало понемногу успокаиваться.

Дел медленно распрямился и стал ощупывать порезы. Кажется, ничего серьезного. Только в ушах по-прежнему пробки. Так бывает при контузии. Он несколько раз придавил уши ладонями. Не помогло. В горле пересохло — не сглотнуть. Но все это пустяки. Он не мог оторвать взгляда от клочковатого, туманного облака, сгустившегося на месте взрыва. В самом центре облака, где только что не было ничего, темнели очертания фигуры. И тут ему стало страшно.

Он понял, что это смерть пришла за ним. Дел не сомневался: он стал очевидцем явления сверхъестественных сил. Не было у него оснований надеяться на милосердие того, кто явился с того света — Дел Гойнес за свою жизнь погрешил достаточно. Что ж, смерть нужно встретить достойно.

Дел заставил себя смотреть туда, где двигалось нечто, пришедшее из потустороннего мира.

Он видел, как дышало это существо. Неясные вначале контуры медленно приобретали резкость, позволяя угадать фигуру обнаженного, мужчины. Подстриженные по-военному волосы еще дымились. Тело покрывал белый, похожий на муку порошок, который, осыпаясь, обнажал младенчески розовую кожу. Только младенец был футов шести с лишним ростом.

Дел встречал парней и покрепче, когда играл в команде Хьюстон Ойлерс, но столь идеального сложения видеть ему не приходилось. Ритмичные сокращения мускулатуры хорошо обрисовывали скульптурное совершенство торса. Форма руки была вылеплена так, что по ней можно было изучать законы симметрии. Мощная округлость бицепсов сужалась, переходя к локтю, и снова расширялась ниже локтевого сгиба. Завершалась линия руки почти изящным запястьем и длинными, сильными пальцами, которые то сжимались в кулак, то выпрямлялись.

На футбольном поле такому бы цены не было. Делу с ним не сладить, куда там. И он уже знал почему. Был бы тот просто сильнее, тогда еще… Но Дел увидел его лицо. Невероятно! Казалось, живое человеческое лицо несло на себе печать мертвящего холода. И самое страшное — глаза. Взгляд зоркий и одновременно ничего не выражающий. В этих глазах отражалась смерть. Неумолимая, беспощадная смерть, которую люди представляют себе в разных обличьях, но такой — немыслимо реальной, лишенной всякого чувства — никогда. Взгляд человека был направлен на Дела. Пришелец стоял так близко, что мог бы дотянуться до него, а это значит — конец.

Вся его надежда теперь на ноги, хотя именно они подвели его на футбольном поле. Сердце бешено забилось в груди.

Дел толкнул плечом дверцу машины, едва не вывалившись на холодный асфальт. Больное колено задело по асфальту, и знакомая острая боль пронзила ногу. Только бы не застрять!

И Дел рванул прочь от грузовика, ощущая на себе неподвижный взгляд, державший его на прицеле.

Боль жгучей волной перекинулась с поврежденного колена на всю ногу, но Дел не чувствовал ее — летел, развивая спринтерскую скорость, и думал лишь об одном: смерть идет за ним по пятам. Внутри у него все сжалось. Он чувствовал собственный желудок, который покалывало при каждом шаге. Тошнота подкатила к горлу. Не хватает еще, чтобы его подвел живот.

Он выбежал на середину автостоянки. Там возились давешние панки. Нужно предупредить их! Мысль о сопляке, обмочившем машину, охладила его порыв. Пусть спасаются, как могут. Оно и к лучшему: подвыпившие парни, глядишь, хоть ненадолго задержат этого дьявола, что пришел по душу Дела Гойнеса, норовя вытряхнуть ее из бренного тела и завернуть в целлофан на вечное хранение.

Он улепетывал, точно последний придурок, только пятки сверкали.

Еще не так понесешься, если тебе дорога жизнь.

Проскочил мимо серого «шеви-малибу». Мимо панков, обалдевших от неожиданности. По петляющей дорожке скатился на обрывистый спуск дороги Вермонт Каньон.

Теперь он не смог бы остановиться, даже если бы очень захотел. Инерция разбега толкала его вниз по крутому склону, точно какую-нибудь щепку, затянутую в водоворот разбушевавшегося вихря. Колено все-таки не выдержало. Он грохнулся на землю и заскользил в бездну, не пытаясь противостоять неумолимо влекущей силе.

Его протащило по мокрым колючим зарослям, притормозившим его скольжение. Он остановился в двух футах от металлического заграждения вдоль проложенной над пропастью автострады. Он лежал на спине, обливаясь холодным потом. Мир, все это время окружавший его враждебным молчанием, внезапно ожил, затопив его многоголосием звуков, точно невидимая рука повернула до отказа переключатель громкости. Он услышал собственное дыхание, с хрипом вырывавшееся из груди, и зарыдал.

Дел медленно сел. Все плыло перед глазами. Бросил взгляд наверх. Дорога пуста. Шагов преследователя не слышно. Неужели повезло? Он лихорадочно вспоминал обрывки молитв, которые в него вдалбливали в детстве. В бок тыкалось что-то твердое. Он пошарил по земле рукой и нащупал согретый его телом собственный пистолет.

Никогда еще так истово и смиренно не благодарил он Всевышнего, как сейчас. За то, что Всевышний не позволил ему воспользоваться оружием. За то, что он просто-напросто забыл о существовании своего пистолета. Дел нутром чувствовал: нет такого оружия, которое способно остановить этого оборотня. Самое страшное, слава Богу, осталось позади. Шатаясь, он поднялся на ноги и потрусил вниз по мокрой земле, прочь от планетария. С работы его теперь уж точно выгонят, но это пустяки по сравнению с тем, чего он только что избежал.

Дел Гойнес был одним из немногих, оставшихся в живых после встречи с Терминатором. На долю секунды сознание Терминатора отключилось. Властная космическая сила подавила работу всех его систем, но длилось это одно мгновение. Сразу же зрительные образы вновь приобрели четкость, активизировался мыслительный процесс. Вокруг него клубился туман, но мглистая дымка не мешала ему ориентироваться. Он видел сквозь нее. Хронопортация завершилась. Ничего особенного он не заметил. Он сделал глубокий вдох. Мгновенно проанализировал состав воздуха. Никакого отличия. Разве что Там чуть выше содержание поллютантов и азотистых соединений, чем Здесь. В момент хронопортации, переходя из одного временного слоя в другой, пришлось скорчиться в позе эмбриона, чтобы облегчить проводимость. Теперь он распрямился, держась устойчиво, уверенно, с удовлетворением ощущая идеальную слаженность всех систем своего организма. Углеродистая мазь, покрывавшая его тело, образовала надежный защитный слой, предохраняющий от ожогов. Остатки белого порошкообразного вещества увеличивали его сходство с классической мраморной скульптурой, самой гармонией и совершенством, не уступавшей творениям Родена и Бернини.

Терминатор прощупывал взглядом окружающую его местность. Метрах в четырех от него замер на асфальте неуклюжий металлический объект. Датчики считывали визуальную информацию: форма, цвет, материал. Память выдала исчерпывающую характеристику: грузовой автомобиль с дизельным двигателем производства приблизительно 1975 года, использовался для перевозки отходов муниципальными службами. Спустя еще полсекунды он идентифицировал здание, находившееся позади, как Обсерваторию Гриффит-парка. Органы чувств заработали в полную силу, собирая и обрабатывая новую информацию. Состав почвы, атмосферные условия, географические особенности территории сверялись с соответствующими данными в запоминающем устройстве. Результат положителен. Хронопортация достигла цели.

Его внимание привлекло живое существо, притаившееся в кабине грузовика. Негроидная раса, возраст около пятидесяти, вес более ста пятидесяти фунтов. По-видимому, обслуживает машину, в которой находится. Лицо человека выражало нескрываемый ужас. Взрыв, сопровождавший хронопортацию, сжег двигатель грузовика, выбил стекла в кабине. Терминатор настроился на человека. Анализ телодвижений, даже самых мимолетных, почти незаметных со стороны, позволял Терминатору прогнозировать уровень опасности, исходящей от объекта. Уровень потенциальной угрозы данного лица был оценен Терминатором как предельно низкий. Человек еще не успел выскочить из машины, а сигналы мускульных сокращений уже подсказали Терминатору наиболее вероятное направление его бегства.

Мозг и тело Терминатора полностью перешли в активный рабочий режим. Человек в панике бежал на стоянку. Терминатору ничего не стоило нейтрализовать его. Если бы он счел это необходимым. В настоящий момент человек не представлял для него интереса. Терминатор сделал несколько пробных шагов, проверяя координацию движений. Моторные функции организма были в полном порядке.

Он подошел к самому краю площадки и бросил взгляд на город, сияющий огнями в долине. Автоматически наложил хранившуюся в памяти карту на открывшуюся перед ним панораму Лос-Анджелеса. Он уже видел перед собой улицы и магистрали, вспоминал их названия. И стал обдумывать план действий. Перед его мысленным взглядом прошли несколько минут, истекшие с момента прибытия. Вырисовывался существенный недочет. На нем нет одежды. Нужно было снять ее с негра-водителя. Теперь придется использовать другие варианты. Лос-Анджелес многолюден даже ночью. Нетрудно будет отыскать человека с похожей фигурой и подобрать себе одежду по размеру. Он застыл, всматриваясь в мирно спящий город. Великолепно сложенный, напрягшийся, словно готовясь к решающему прыжку, нагой атлет на пронизывающем ветру. Банк данных, связанных с предстоящей операцией, продолжал расширяться, занимая все новые блоки его памяти. Интеллект Терминатора позволял ему в кратчайший срок выработать и просмотреть десятки стратегических планов, чтобы остановиться на оптимальном.

Марк все-таки поднялся на ноги. Гремучая смесь алкоголя и наркотиков подстегивала его, точно заводную куклу, толкала на дружков. Ну, врежет он им сейчас так, что никому не поздоровится! Начнет с Котекса. Марк рванул его что было силы за цепи, свисавшие с плеч, точно эполеты, и швырнул на металлическую ограду площадки. Удар был настолько сильным, что Марк сам едва устоял на ногах, но надо было держаться — поверженный противник поднялся и ринулся на своего обидчика.

Они схватились в яростном, потном объятии и покатились по земле, мутузя друг друга почем зря, пока не налетели на подставку телескопа, возле которого торчал, присматриваясь к чему-то, Рик. Не долго думая, Рик хватил Марка по голове початой бутылкой пива, и тот свалился, политый пеной и обсыпанный осколками. Затем метким ударом тяжелого ботинка отправил в нокдаун Котекса. Грохнувшись, тот сшиб кассетник. Магнитофон треснул и замолчал. Последние судорожные всхлипывания группы Фиэр разнесло далекое эхо.

Разделавшись с Марком и Котексом, Рик вернулся к телескопу и продолжил изучение автостоянки с помощью оптической техники. Изумленное выражение на его лице сменилось понимающей ухмылкой человека, всегда готового оценить хорошую шутку.

— Эй, вы, — крикнул он, подзывая приятелей как ни в чем не бывало, словно это не он только что огрел одного из них бутылкой. — Эй, вы, посмотрите! Вот кино так кино!

Он поднял перед собой вытянутые руки и сомкнул их, что должно было изображать не то телеэкран, не то объектив кинокамеры. Марк с любопытством заглянул в этот самый экран.

И вытаращил глаза.

Котекс долго присматривался, словно не веря тому, что видит. Потом пьяно захихикал. Прямо на них двигался офигенный культурист из тех, что слоняются по пляжу Масл-бич, демонстрируя ненатурально роскошные тела, едва прикрытые узкой полоской плавок. На этом отсутствовал необходимый минимум гардероба, и гулял он не по берегу моря, а по городскому парку. Среди ночи. Под дождем.

— Смотри, подруливает к нам.

Позабыв об имевших место разногласиях, Котекс шагнул к ребятам и встал рядом. Рик шаркнул по земле тяжелой подошвой солдатского ботинка. Это свидетельство о том, что настрой у него самый серьезный.

— Сейчас мы этому ублюдку организуем неслабый кайф, — прошипел он через плечо.

Рик злобно оскалился, и Марк понял, что сейчас начнутся настоящие неприятности.

Голый красавчик, не дрогнув, приближался к ним, устремив на приятелей холодный, немигающий взгляд. Нехорошие предчувствия охватили Марка. Что-то подобное, по-видимому, происходило и с Котексом, потому что он вдруг сказал:

— Послушай, Рик, охлади мотор, а?

Рик презрительно отрезал:

— Видал я таких в гробу. Думаешь, драться умеет? Такие только и могут, что кривляться перед зеркалом, а как до дела доходит, так у них все опадает. Не дрейфь, ты меня знаешь.

Котекс расслабился. Поверил. Марк же понимал, что тут концы с концами не сходятся. Уверенная поступь незнакомца и его тяжелый, бестрепетный взгляд подсказывали Марку, что тот не блефует.

Правая рука Рика скользнула в карман куртки, разукрашенной цепями и заклепками. Это был сигнал, по которому Марк и Котекс тут же схватились за свои ножи. Ладонь Марка вспотела. Страх отступил перед азартным ожиданием хорошей драчки. Чего бояться? Он вместе со своими. Им только дай заметить, что он трусит. Живо отошьют.

А он не хотел, чтобы его отшили.

Он сделал шаг вперед.

Голый фраер тяжело шлепал босыми ногами по мокрому асфальту. Тело его было покрыто белесыми разводами какого-то порошка, придавая этой невероятной фигуре сходство со статуей эпохи Ренессанса, тронутой пылью веков.

Подойдя чуть ли не вплотную к троице, он остановился. Руки все так же небрежно опущены. Как по команде «вольно».

Они расступились, окружая его.

Физиономию Рика обезобразил хищный оскал.

— Отличный вечерок для прогулки, — угрожающе процедил он.

Чужак перевел ничего не выражающий взгляд с одного панка на другого, и, уставившись своими зенками в лицо Рику, произнес:

— Отличный вечерок для прогулки.

Марк даже ахнул. До того похоже на Рика это прозвучало. Но говорил-то не Рик.

Трава, конечно, стоящая, если только лишку не хватишь. А то, бывает, так накуришься, что потом всякая чертовщина мерещится.

Уже и сам не поймешь, то ли кемаришь, то ли правда это.

Рик, покачиваясь, переступал с одной ноги на другую.

— Ага, — продолжал изощряться он, — я понял. Завтра банный день, а он с вечера постирал все свои шмотки. Точно?

Придурок повторил, в точности воспроизводя интонацию и тембр Рика:

— Он с вечера постирал все свои шмотки. Точно?

«Мозги нам полощет», — подумал Марк, но тут же опешил от собственной догадки. «А что, если это каратист-дзюдоист сраный? Может, у него такая манера развлекаться: снять штаны и к мужикам прифакиваться?» И Марк сжал рукоятку ножа. Сейчас харакири делать будем.

Котекс, забавляясь, выбросил вперед руку и несколько раз щелкнул пальцами перед носом типа. Тот и глазом не моргнул, продолжая сверлить их своим странным взглядом.

А Котекс уже входил в штопор.

— У парня, видать, крыша поехала, — потешался он.

— Твою одежду, — размеренно произнес незнакомец. — Давай сюда.

Это прозвучало, как гром среди ясного неба. Даже бесшабашный Рик обалдел от такой наглости и перестал улыбаться, но быстро пришел в себя и принялся дыбиться еще тошнотворнее.

— Быстро! — скомандовал человек.

Вот тут-то улыбочку Рика словно корова языком слизала.

— Ну держись, подонок, мать твою!

«Вляпались-таки в дерьмо», — пронеслось в голове у Марка.

Марк и пошевелиться не успел, как нож Рика, молнией блеснувший в темноте, оказался у самого горла культуриста. Они с Котексом тоже не заставили себя дожидаться. По-военному четко, стремительно — не зря они вон сколько тусуются вместе, всякие бывало — приставили свои ножи к глотке голого верзилы.

Чисто. Аккуратно. Гарантийно сработано.

Одно настораживало: пора бы плейбою и струхнуть, а он все смотрел на них своим бессмысленным, отрешенным взглядом.

До Марка стало доходить, что вышел крутой облом. Но тут все мысли вышибло, стоянка бешено завертелась перед глазами — на лицо ему с размахом опустилась бейсбольная бита. Он сразу и не понял, что не бита это вовсе, а кулак противника, мелькнувший с непостижимой скоростью.

Марк отлетел к заграждению, успев увидеть, как следующим ударом детина катапультировал Котекса, и тот без единого звука шмякнулся оземь. Мертвый.

Рик ухитрился сделать обманный выпад и бросился с ножом на голого качка, вложив в удар всю силу. Нож по рукоять вошел тому в живот и… скользнул по твердой поверхности. Может, ребро? Какое еще ребро пониже пупка?

Рик выдернул окровавленный нож и размахнулся для последнего удара, но в этот момент его настиг мощный удар громилы. Натурально въехал. Марк, похолодев от ужаса, смотрел, как рука человека по локоть погрузилась в грудь Рика. В глазах парня, выкатившихся из орбит, застыли изумление и боль.

Терминатор с размеренностью механического пресса вновь поднял кулак. На секунду, одну бесконечно долгую секунду, ботинки Рика зависли над землей. Перед Марком предстали вздернувшиеся ноги повешенного, из-под которого выбит стул. Чудовищный хруст переломанных костей, и рука Терминатора вернулась в прежнее положение.

Когда Рик обмякшим кулем рухнул на асфальт, он был уже мертв. «Пробил ему грудную клетку и вышиб позвоночник», — пульсировало в мозгу содрогнувшегося Марка.

Терминатор повернулся к последнему из подростков, еще оставшемуся в живых. Марк не выдержал взгляда его свинцово-серых глаз, из которых, точно из наведенного дула, смотрела сама смерть.

Терминатор шагнул к нему, и Марк в ужасе попятился. Руки Терминатора были по локоть в крови. Крови Рика. «Он пробил ему грудную клетку!»

Марк, спотыкаясь, отступал, пока не почувствовал спиной леденящий металл заграждения. Метнулся было в сторону, еще надеясь на что-то, и снова уперся в ограду. Загнан в угол! Страшный человек медленно и неотвратимо приближался к Марку.

Он сообразил, что нужно делать, и начал снимать одежду. Протянул убийце куртку, словно защищаясь ею, моля о пощаде, и оттягивая страшный конец… Только бы выиграть время… Убежать из этого проклятого места… Домой, в постель… Забиться под одеяло… Отогнать кошмар…

В одном он был прав. Покорность, с которой он отдал свою одежду, помогла ему выиграть время. Он жил еще четырнадцать секунд.

Ровно двадцать четыре минуты спустя после событий, описанных в свойственной нашему измерению линейной прогрессии времени, и в восьми километрах от обсерватории Гриффит-Парк в воздухе вновь повисло странное напряжение.

На этот раз воздух сгустился над переулочком позади Бродвея. Приблизительно в том месте, где Бродвей пересекается с Седьмой улицей. Первыми из окрестных обитателей, почувствовавшими неладное, были крысы. По этому случаю временно прекратив опустошительные набеги на помойки, крысы принялись недоуменно принюхиваться. Неясное, едва уловимое обещание угрозы почуяли они в воздухе. Когда же переулок осветился слабым сиянием, непохожим на обычную предгрозовую вспышку, а больше напоминающим призрачное сверкание молнии над бескрайней поверхностью океана, полчища крыс, побросав драгоценную добычу, со всех ног понеслись в убежища.

Отвратительное шуршание крыс по листу мокрого картона разбудило Бенджамина Шанца, пребывавшего в состоянии длительного пьяного забытья. Картонный лист служил ему и крышей, и защитой от непогоды. Шанц продрал глаза и грязно выругался, пригрозив кулаком неизвестно кому. Потом опять скрючился, приноравливаясь к своему жесткому ложу и, невразумительно бормоча, заснул.

В просвет между зданиями виднелись блестящие стеклом и металлом круглые башни отеля «Бонавентура». Всего четыре больших дома отделяли жалкое пристанище Шанца от роскошного отеля, который представлялся опустившемуся забулдыге видением, пришедшим из мира иного, бесконечно удаленного во времени и пространстве от его собственного одинокого и никчемного существования. В редкие минуты просветления Бен занимался тем, что размышлял о превратностях подлой судьбы, которая и без того попинала его в жизни, забросив в конце концов на эту мусорную свалку. А ведь один из его дружков по колледжу, подумать только, сейчас подвизается на большой киностудии. Главным администратором. Вот она, судьба!

Состояние, в котором он находился в эту минуту, было весьма далеко от просветления. Ветер, налетевший неизвестно откуда, давно уже низко и натужно гудел над его картонной хибарой, а он все еще не замечал ни зловещего потрескивания в воздухе, ни ураганных порывов, взметнувших вверх кучи тряпья и обрывки газет, ни удивительного алого свечения, заливавшего переулок. Легкое потрескивание, раздававшееся отовсюду, превратилось в завывающий шум помех гигантского радиоприемника. Мусор, поднятый ветром, закружило в сумасшедшем водовороте.

Шанц опомнился лишь когда снесло его картонную крышу. Он скорчился, зажмурил глаза и заткнул уши, чтобы не видеть, как багряные языки молний лижут политую дождем каменную стену, жадно извиваясь в поисках любого металлического предмета. Молния, точно живая, перекидывалась на заржавевшие пожарные лестницы, и, обезумев, металась вверх и вниз по водосточным трубам. Над домами переулка расцветали огни святого Эльма [электрический разряд в атмосфере в форме светящихся пучков, возникающих на концах высоких предметов при большой напряженности электрического поля]. Гудение помех переросло в невыносимый рев, который едва выдерживали барабанные перепонки. Оконные стекла разлетались вдребезги, низвергаясь внутрь помещений каскадом осколков. Адский вой сигнальной сирены довершал свистопляску.

Бен был не робкого десятка. Всякого, слава Богу, повидал на своем веку. Но в такую переделку попал впервые. Предрассветное небо осветилось пожаром искр, спустя долю секунды громыхнул чудовищный взрыв.

Когда хронопортация завершилась, и Кайл Риз, пройдя во встречном направлении временной континуум, материализовался в нужной точке пространства и времени, траектория его движения сместилась. Тело Кайла Риза обрело свои очертания на высоте двух метров от земли. Несколько секунд он висел в воздухе, покуда сила тяжести не потянула его вниз, и он не упал на мокрый асфальт.

Обнаженный, дрожащий от холода, он лежал, подобрав под себя колени и закрыв глаза. Судорога, которой свело мышцы, не давала ему распрямиться.

Как только произошел взрыв, сплошная стена неумолкаемого гула, окружавшая зону хронопортации, исчезла. Гудение стихло, и только шуршание бумаги, неспешно, плавно оседавшей на землю, напоминало о только что бушевавшем здесь огненном вихре.

Первым ощущением Риза был отвратительный запах сгоревших волос. От этого запаха он задыхался. Боль пронизывала каждую клеточку его тела. Его не предупредили, что это будет вот так. А, может быть, они сами не знают? Какая адская боль!

Он сделал неглубокий вздох. Собирался с силами, потихонечку, малыми порциями впуская в себя перенасыщенный озоном воздух. И лишь освоившись, вдохнул по-настоящему. Самым неприятным при переброске — чувство переполненности воздухом. Казалось, все твои внутренности надуло и подвело вверх, к самому горлу. Наконец-то и это прошло. Он открыл глаза, но призрачное мелькание космических сполохов все еще заслоняло от него картину ночного города.

Мало-помалу острота пережитого начала стираться. Срабатывали механизмы самозащиты организма. Память не в состоянии длительное время сохранять образы такой яркости, которая превышает порог человеческого восприятия. С чем сравнить то, что он испытал? С падением в шахту бездонного лифта. Ноги у тебя перетянуты проводом, по которому пропущен ток высокого напряжения, и в одну секунду ты весь вспыхиваешь, точно лампа в тысячу свечей. Горящий напалм обжигает тебе легкие.

Прохладные струи дождя смывали болезненные воспоминания, заставляя встряхнуться. Сосредоточиться на том, ради чего он здесь. Он встал на колени, упершись в асфальт руками, и оставался так, распростертый, словно в смиренной мольбе, до тех пор, пока земля не перестала ходить ходуном. Мелкие, острые камешки царапали ладони. Пусть! По крайней мере, все это земное, настоящее. Не как в том полете на грани между бытием и небытием.

Риз поднял взгляд и увидел… глаза, изумленно уставившиеся на него поверх кучи хлама. Если бы не эти блестящие глаза, Шанц в своем тряпье, немытый и нечесаный, мог бы вполне сойти за ворох рухляди.

Риз понял, что этот опустившийся пьяница не опасен. На него можно не обращать внимания.

«Шевелись, Риз, — мысленно подгонял он себя. — Вставай, солдат. Хватит валяться! В путь». Чтобы выпрямиться во весь рост, ему пришлось напрячься. Ноги еще не слушались его, когда он, пошатываясь, отошел с открытого места в густую, спасительную тень. И хоть с момента его появления здесь прошло всего несколько минут, он не перестал ругать себя за дурацкую медлительность, за то, что слишком долго провалялся, собираясь с силами. Он внимательно осмотрелся. Дома, дома. Бетон, кирпич. Стекла целы. Улицы освещены. В дальнем конце переулка мелькание желтоватых и красных огоньков. Неужели это автомобили? Довоенная Америка. Прекрасно!

Он задумчиво потер ссадину на плече. Кожа содрана. Этим местом он проехался по асфальту. Материализация началась слишком высоко над землей. Техники что-то не рассчитали. Времени у них было в обрез, и они не успели досконально изучить приборы темпорального перемещения, а уж тем более, настроить их как следует. Могло быть и хуже. Скажем, материализуешься и видишь, что тебя по колено вдавило в асфальт.

Тело его покрывали остатки белого порошка, который применялся для улучшения проводимости. Он принялся стирать разводы мокрой ладонью.

Его дело солдатское. Вопросов он не задавал. Сказали — снимай одежду. Ладно. Сказали — пойдешь один. Раз надо, значит надо. Не разрешили взять с собой оружие. Еще чего! Ну уж нет. И тут пришлось подчиниться. Металл, говорят, не поддается хронопортации. Черт с ним! Он простой боец, техникам виднее. А жаль, что у него нет оружия. Пальцы непроизвольно сжались, будто он держал в руках свой плазменный излучатель «вестингауз М-25».

Он поднял глаза. Небо над многоэтажными строениями чистое. О летающих «охотниках-убийцах» еще никто не слыхал. Откуда им тут взяться? И все-таки он продолжал настороженно изучать небо — привычка, не раз спасавшая ему жизнь. Неужто у них нет хотя бы летательных аппаратов типа «7»? Вертолетов? Есть, наверно. Впрочем, кто его знает. История для него темный лес. Разве можно запомнить, кто что изобрел? Довоенный период представлялся ему рассыпавшейся головоломкой. Всю свою недолгую жизнь он прожил среди разрозненных осколков того, что когда-то было целым. Осколков, оплавленных в горниле войны.

Видно, больше всего при материализации у него пострадала голова. Риз заставил себя привести мысли в порядок. Обдумать положение. Принять первоочередные решения. Итак, первое. Необходима одежда. Второе. Оружие. Третье…

— Слушай, дружище, — прохрипел испитой голос.

Риз уже успел забыть о пьянчуге.

— Вот, значит, гроза, твою мать, — решил завести разговор Шанц.

«Говорит по-английски, — отметил Риз, — с американским акцентом».

Он подскочил к Шанцу, разлегшемуся на пороге своей хижины, вернее, того, что от нее осталось.

— Раздевайся! — приказал он и потянул Шанца за рукав куртки.

— Что-о-о?

— Поторапливайся!

Чтобы бродяга лучше соображал, Риз погрозил ему кулаком. Тот и сам понял, что дело нешуточное, и не заставил себя просить дважды.

— Не бей меня, — взмолился бедолага.

Затуманенное алкогольными парами сознание Шанца так и не прояснилось. Он вел долгую и безуспешную борьбу с молнией на брюках, но решение этой технической задачи в настоящий момент оказалось ему не по силам.

Риз, не мешкая, сам стянул с него вонючие брюки. Несло от них — будь здоров, но Ризу не до таких мелочей.

Шанц, пребывающий в мире своих бредней, смутно различал какую-то фигуру. Фигура вела себя странно, то появлялась в фокусе, то вдруг исчезала. Кажется, молодой парень. Лет двадцать-двадцать пять. А если по глазам судить, так и все пятьдесят. Странные такие глаза, точно у старика, много повидавшего на своем веку.

Было в лице парня что-то эдакое, нездешнее, от чего у Шанца спина покрылась мурашками, и он счел за лучшее заткнуться. Быть может, молчание и покорность сохранят ему жизнь.

Риз уже стоял в брюках и застегивал куртку, как вдруг шестое, чувство подсказало ему, что рядом опасность. Долгие годы, проведенные в укрытиях, развили в нем способность чуять угрозу в самых, казалось бы, естественных шумах и шорохах. Привычка наблюдать, всматриваться, вслушиваться стало его второй натурой, потому что там, откуда он пришел, смерть подстерегала человека на каждом шагу.

Риз обернулся, чтобы увидеть улицу в дальнем конце переулка, и поспешил пригнуться. Яркий луч шарил по каменным стенам, подбираясь к Ризу. Секунда — и он заметался в круге света, точно огромное насекомое. Отчаянно моргая, он прощупывал взглядом территорию, пытаясь установить, откуда исходит этот слепящий луч. Черно-белая машина, и в ней два человека в форме. Полиция. Враги! Дождался. Если бы он столько провозился там, у себя, от него давно бы одно мокрое место осталось.

Мгновенно оценил ситуацию. Ему необходимо все то, чем располагать полицейский патруль: машина, оружие, радиосвязь. Но пока он безоружен, о стычке не может быть и речи. Только отступление! Он скользнул в черный провал между стенами соседних домов.

Отступление. Как часто слышал он это слово там, на войне, когда уходил с переднего края, неся на плече раненого товарища. Отступление — звучало в грохоте далекого боя. Сейчас он уловил это слово в шуме мотора патрульной машины.

Сержант Майкл Найдефер безуспешно высвечивал прожектором темные недра переулка. Надо же, сию минуту парень был у него на крючке, и вот тебе, пожалуйста.

— Дал деру, — признал сержант свою осечку. — Въезжай с другой стороны, а я тут пошурую.

Новичок Льюис, его напарник, послушно кивнул, и Найдефер выскочил из машины, на ходу вынимая пистолет. Завывая сиреной и вращая красно-синей мигалкой, машина выехала из переулка.

Голова Риза мелькнула в блеске фонарей на приличном расстоянии от полицейского, там, где переулок пересекала узкая аллея. Сержант набрал в легкие воздуху и припустил к перекрестку.

Риз слышал, как отъехала машина. Топот преследователя позади свидетельствовал о том, что обстановка складывается благополучнее, нежели могло быть. За ним гнался всего один. С ним он справится без труда и решит тем самым главную проблему. Оружие. Риз наступал босыми ногами на битое стекло. Многочисленные порезы саднили, кровоточили. Он усмирял боль усилием воли. Не время расслабляться.

Путь ему преградил завал мусора. Одним прыжком преодолев препятствие, он понесся в глубь переулка. Нырнул за поворот, и тут полицейский окончательно потерял его из виду.

Найдефер, пыхтя и отдуваясь, сбавлял темп. Пятнадцать лет злоупотребления дешевым кофе и табаком сделали свое дело. Но притормозил сержант не столько потому, что окончательно выдохся. Просто не нравилась ему эта история. Он выругался. Упустил засранца, а теперь лазай тут, как крыса по помойкам, да и пришить в этом каменном мешке могут запросто. Все нутро у него горело, точно обожженное. Устраивать такой кросс по пересеченной местности за его-то нищенскую зарплату… Да кому это надо? Если бы ему платили за такие подвиги. Он взвел курок своего пистолета и потащился к повороту.

Метнулся за угол, держа пистолет в вытянутой руке, другой рукой прикрывая живот. Никого. Опасливо шагнул в неуютное темное чрево аллеи и с замиранием сердца помедлил возле больших мусорных контейнеров. Внутри не спрячешься — с верхом набиты отбросами, а вот между ними вполне может поместиться человек.

Найдефер сжал пистолет обеими руками, напряженно ощупывая взглядом пространство между ящиками. Ничего особенного. Только какие-то деревяшки выглядывают.

Именно там, куда всматривался сержант, и притаился, влипнув в стенку бака, Кайл Риз, не отрывавший глаз от наведенного на него пистолета. Модель старенькая, но пушка в отличном состоянии, наверняка недавно с конвейера. Оружие было хорошо знакомо Ризу. «Смит-и-Вессон» тридцать восьмого калибра, супердизайн, предназначен специально для полиции. Ему доводилось стрелять из такого. Конечно, до сорок четвертого калибра ему далеко, но это не худший вариант.

Владелец столь необходимого сейчас Ризу пистолета был не первой молодости, грузный, запыхавшийся и, к тому же, порядком струхнувший. То, что надо.

Дождавшись, когда сержант повернется к нему спиной, Риз молниеносно выскочил из темноты и мощным ударом сбил полицейского с ног, одновременно схватив за руку, державшую пистолет. Найдефер начал сползать на землю, грохнул шальной выстрел. В следующее мгновение Риз одним рывком завладел оружием. Дело было сделано.

Он поднял поверженного блюстителя порядка на ноги и, встряхнув, прислонил к стене. Взвел курок «Смит-и-Вессона», приставил оружие к лицу еще не очухавшегося полицейского.

Сознание медленно возвращалось к Найдеферу. Прямо перед ним зияла отвратительная черная дыра — дуло его собственного табельного оружия. За ним следили внимательные глаза. Глаза старика на лице совсем еще зеленого юнца. Дичь какая-то.

Риз пока не получил ответов на множество мучивших его вопросов. Точное местонахождение участка выброски. Координаты цели. Интенсивность транспортного потока в районе операции. И так без конца. Бляха с надписью «Полиция Лос-Анджелеса», украшавшая сержантскую форму, подсказала ему ответ на главный вопрос. Он попал к месту назначения. Но оставался еще один невыясненный вопрос, ответ на который определит его дальнейшие планы.

Риз понимал, что проволочки неуместны. Вот-вот вернется второй патрульный.

— Который час? — сурово приступил он к допросу.

— Четыре тридцать.

— День?

— Пятница.

Найдефер с готовностью давал ответы, рассчитывая, что это успокоит психа. Если бы!

— Число какое? — рявкнул ненормальный.

Найдефер замешкался с ответом.

— Гм… девятое. Девятое марта.

Риз блеснул нетерпеливым взглядом и задал всем вопросам вопрос:

— Какого года?

Слепой, животный страх парализовал волю сержанта. «Ну, дела. Год ему подавай. Псих, точно. Конец мне пришел». Он зажмурился, ожидая пули.

Визг тормозов заставил Кайла обернуться. У входа в переулок остановилась полицейская мигалка. Из машины выскочил Льюис и, держа наготове пистолет, побежал между домами. Риз мотнулся в противоположном направлении и… замер. Путь ему преградила еще одна машина.

Окружен! Он лихорадочно озирался по сторонам.

На расстоянии вытянутой руки от него металлическая дверь с висячим замком. Он кинулся туда и, напрягши мускулы, ударил плечом чуть повыше замка. С такой силой, что дыхание перехватило. Но дверь поддалась, пропуская его в сумрачную неизвестность. Босые ноги ощутили холод кафельного пола. Извилистый, темный коридор, петляя, точно лабиринт, уводил его в глубину помещения. Он спотыкался о какие-то ящики, налетал на стены, пока впереди не замаячила полоса света из-под двери. Он разогнался и рывком распахнул дверь.

Просторный зал освещали призрачные блики уличных фонарей. Все пространство комнаты заполняли столики и прилавки, между которыми оставались лишь узкие проходы. Он напрягал зрение, пытаясь рассмотреть помещение.

Пахло чем-то знакомым. Да, это тот самый отвратительный запах стерильности. Он напомнил ему оставленные киборгами бункеры. Когда его команда подрывников спускалась в подземные логова машин, в нос ударяла такая же вонь химических препаратов. Где-то монотонно гудели кондиционеры, но сквозь их обманчиво успокаивающее жужжание его тренированный слух уловил эхо осторожных шагов. Он здесь не один!

Риз поспешил дальше, не разбирая дороги. Главное — оторваться от преследования. Беглого взгляда вокруг было достаточно, чтобы понять: он находится среди россыпи сказочных сокровищ. Блестящие поверхности предметов, разноцветье красок.

Его занесло в универсальный магазин.

Тесный коридорчик привел его к стойкам с одеждой. Здесь, под прикрытием длиннополых пальто и плащей, он, затаив дыхание, прислушался. Кровь молотом стучала в висках. Он чувствовал присутствие враждебной силы где-то рядом. Вот оно! Трое, считая себя незамеченными, бесшумно окружали его.

Он обвел комнату цепким взглядом, не упуская ни единой мелочи. Мозг интенсивно работал в поисках выхода. Северную стену помещения занимала громадная витрина с видом на улицу. Сплошная. Как ее открыть? Мимо витрины проползла полицейская машина и скрылась вдалеке.

Маскировка! Риз потянулся и снял с кронштейна, висевшего у него над головой, первый попавшийся плащ. Набросил его на себя, и только теперь до него дошло, как он продрог. Крадущиеся шаги становились все ближе. Луч карманного фонарика упал на соседний ряд кронштейнов. Бежать!

Легче бесплотной тени, стараясь не выдать себя ни шорохом, ни скрипом, Риз выскользнул из-за вешалок и по-пластунски пополз к витрине, в которой бессмысленно улыбались манекены в элегантных нарядах. Прижался к стеклу, ощупывая каждый дюйм поверхности. Как-то ведь она должна открываться! Наверху экспозицию украшала яркая бумажная лента с надписью «Мода 1984». Он у цели!

Полицейская машина возвращалась, луч прожектора вновь задержался на витрине. «Здесь оставаться нельзя», — решил Риз и начал отступать в глубину торгового зала. Отовсюду ему слышался сдавленный шепот, приглушенные шаги окружали его. Возле обувного прилавка он заставил себя остановиться. Где же преследователи? Кажется, все стихло. «Повезло», — подумал Риз. Он взял пару ботинок, приложил к своим подошвам. Малы. Попробуем еще одну пару. Слишком тесны. А эти в самый раз.

В ту минуту, когда Риз, оторвавшись от погони, примерял обувь, впереди опять замелькали огни фонарей. Где спрятаться? Чуть поодаль он заметил кабинку с раздвинутыми шторками и надписью «Фото на паспорт». Риз прыгнул в нее, плотно задернул занавески и, усевшись на стул, зашнуровал ботинки.

С незапамятных времен любой пехотинец знает азбучную истину: удобная обувь для солдата так же важна, как и хорошее оружие. Риз пошевелил пальцами в зашнурованных ботинках, приноравливаясь к обновке. Ботинки легкие, ничего не весят. Подошва тонкая. Для проселочной дороги или в лесу не годятся, а в городе — лучше не придумаешь. Сидели хорошо. Сбоку надпись «Нике». Что бы это значило? Единственным известным ему предметом с подобным названием была старинная модель баллистической ракеты.

Тонкий, прыгающий лучик пробился в щель между занавеской и полом. Дрогнул и пропал. До слуха Риза донесся слабый шорох, фонарем посветили где-то рядом. Неразборчивое перешептывание смолкло, шаги удалялись. Риз выглянул из кабинки. Путь свободен.

Перед ним поднималась металлическая лента отключенного эскалатора. Перескакивая через ступени. Риз взлетел на второй этаж. Хозяйственные товары. Женское белье.

У юго-восточной стены он нашел то, что искал. Аварийный выход! Дверь закрыта, раму опоясывает проволока — примитивная система сигнализации. Табличка на двери предупреждала, что пользоваться выходом можно только в чрезвычайной ситуации. Может, пронесет? Риз отодвинул засов, и дверь распахнулась, не издав ни звука. Сигнализация либо отключена, либо выведена из строя перегрузкой всей местной сети во время хронопортации.

Пристроившись на площадке запасного выхода, он окинул взглядом улицу. Оказывается, он стоял прямо над пустой полицейской машиной с выключенными огнями.

По-кошачьи бесшумно Риз спрыгнул на асфальт и согнулся, прячась за машиной. Привычка к самодисциплине заставила его еще раз произвести разведку на местности. Улица пуста. За углом кто-то есть. На всякий случай он потянул на себя дверцу машины. Невероятно, но она даже не была заперта. «Раззявы! Все на свете позабыли — так торопились меня сцапать». Он сел за руль. Ключей в замке зажигания не было. А машина ему сейчас очень нужна.

Посмотрим, чем тут можно разжиться. Главное, это, конечно, «ремингтон-850». Глаза Риза возбужденно заблестели. В его время этот вид оружия уже представлял интерес лишь как памятник отдаленной эпохи. А здесь у них весь антиквариат как новенький.

Он снял оружие с подставки и спрятал под плащом. Незаметно со стороны и всегда под рукой. Оно будет ему другом.

Риз торопливым шагом отошел от машины и повернул за угол. Теперь можно расслабиться. Три с половиной минуты назад он был беззащитнее новорожденного младенца. Сейчас одет, вооружен и нисколько не отличается от любого другого прохожего. Нужно подумать еще о деньгах, продуктах и машине. Время у него пока есть.

Черт побери! Он все-таки прорвался сюда. Сердце радостно забилось от пьянящего сознания, что он, несмотря ни на что, жив. И готов к решающей схватке. Риз прищурился, смахнув с лица капли дождя и рассмотрел изумительный довоенный пейзаж, открывшийся его взгляду. Он стоял на пересечении Шестой улицы и улицы Олив. Площадь через дорогу называлась Першинг-сквер. Неужели он родился в какой-нибудь миле отсюда? В детстве он здесь играл. Но и его детские воспоминания не сохранили ничего похожего на эту нарядную улицу, застроенную пяти- и шестиэтажными домами, обрамленную зеленой каймой парка, залитую светом.

Он перебирал в памяти недавние события. Не то что недавние, а промелькнувшие всего десять-пятнадцать минут назад. В его измерении. Пятнадцать минут назад он шагал по глубокому подземному бункеру, возглавляя отряд взрывников.

Позади еще рвались мощные снаряды. Его ребята каленым железом выжигали это гиблое место. Камня на камне не оставляли. Хмельная радость победы кружила им головы. Люди, одолевшие роботов, ощутили свое монолитное единство и готовы были идти до конца.

Там на него все это и свалилось.

Джон, казалось, был совершенно спокоен. По нему никогда ничего не скажешь. Иначе не был бы он Джоном Коннором. Он шел рядом с Кайлом Ризом, положив сильную руку на плечо юноши и, стараясь перекричать грохот залпов, кратко излагал суть задания. Джон сам решил отправить на задание Риза.

Риз не успел опомниться, как его подвели к группе техников, колдовавших над приборами. Риз проворно сбросил форму, оружие передал товарищу. Специалисты облепили его, точно муравьи. Одни записывали его биоритмы, другие брали пробы и делали экспресс-анализы, третьи накачивали медикаментами. Джон отошел в сторону, но глаз с Риза не спускал.

Дальше события понеслись с головокружительной быстротой. Тело Риза покрыли толстым слоем сероватого желе, увеличивающего проводимость. От тошнотворного запаха препарата Риз едва не задохнулся. Его провели в тесную камеру, где он должен был остаться один. Техники вышли. Джон последний раз встретился взглядом с Ризом. Выражение, появившееся на лице генерала, поразило юношу. Так генерал смотрел на него лишь однажды, когда зачитывал приказ о переводе Риза из 132-ой части в особое разведывательное подразделение, находившееся под личным командованием его, Джона Коннора.

Риз оглянулся на своих ребят. И все. Его залил слепящий свет, раздирающая боль пронзила тело. Он очнулся на холодном тротуаре Лос-Анджелеса.

И вот он стоит под дождем, отыскивая в предрассветном тумане Першинг-сквер, и испытывает одиночество, какого не испытал за всю свою недолгую жизнь.

Неясное волнение охватило его. На этих улицах он бывал прежде. Мальчишкой. Но никогда не видел их такими. Отправляясь в прошлое, Риз был готов к встрече с родным городом, но не знал, какой она будет, эта встреча.

«Не распускаться! — приказал он себе. — Никаких эмоций».

Он отсек все, что не касалось его задания. Воспоминания, тревоги, посторонние мысли — под замок. Он вернется к ним позже. В данную минуту его должно интересовать лишь выполнение задания. В поисках телефона-автомата Риз прошел вдоль длинного многоквартирного дома. Увидел в будке телефонный справочник, открыл его на букве «К» и принялся листать страницы. Палец, резво пробегавший одну строчку за другой, замер возле имени «Сара Дж. Коннор».

Сара Дженет Коннор вышла из своей квартиры на втором этаже. Вечером она забыла посмотреть почту, а на подругу, вместе с которой снимала комнату, в этом деле полагаться нельзя. В чем другом — да, а на почту ей наплевать. Сара привыкла каждый день заглядывать в ящик, хотя письма ей приходили не часто. А что тут удивительного — ведь она сама никому не писала. Вот счета приходят регулярно. К ним она относилась ревностно и более чем серьезно. В начале каждого месяца снимала небольшие суммы со своего скромного банковского счета и расплачивалась по квитанциям. В оставшиеся до конца месяца недели ей приходилось поддерживать режим жесткой экономии, но она предпочитала жить с сознанием выполненного долга.

Ее подруга и соседка по квартире относилась к другому типу. По счастью, Джинджер и Сару объединяло гораздо больше, чем разделяло: бьющая через край энергия, любовь к простому, без затей, досугу. Временами Сара проявляла в своих вкусах и привычках гораздо больше строгости, чем Джинджер. Иной раз трудно было угадать, кто из них старше, хотя Джинджер было двадцать четыре, а Саре всего девятнадцать.

Сара задержалась у запасного входа в подъезд. Кто-то открыл дверь и подпер ее камнем. «Что за люди, — недовольно подумала Сара, — ключ лишний раз повернуть лень».

Она вышла к почтовым ящикам. Встреченная утренним солнцем, она вдыхала запах влажной травы. Ночью бушевала гроза. Как здорово будет сегодня прокатиться на мотоцикле! Ослепительная голубизна неба напомнила Саре о колечке с бирюзой, которое она получила в подарок от своего первого мальчика. В школе. Как его звали? Чарли. Как бы там ни было, кольцо она сохранила. Оно лежало вместе с другими мелочами, напоминавшими ей о тех немногих людях, отношениями с которыми она дорожила.

В тихом Пальмовом квартале издавна жили бок о бок белые и черные, евреи и протестанты. Возраст жителей тоже был самый разный. Район прилегал к центральной части Лос-Анджелеса, неподалеку от него находились и такие небезызвестные места, как Беверли-Хиллз, Санта-Моника, Калвер-Сити. Этот конгломерат национальностей, рас и вероисповеданий являл собой такую оригинальную демографическую картину, что у чиновников во время избирательной кампании голова шла кругом. Район был плотно застроен многоэтажками, и припаркованные у тротуаров машины вечно теснились бампер к бамперу. Одной из причин, по которой Сара снимала комнату в этом доме, было наличие подземного гаража.

Она открыла свой ящик. Из него выпали два счета, письмо от матери и какая-то корреспонденция для Джинджер.

Пока что ее что-то не забрасывают настойчивыми признаниями отвергнутые состоятельные поклонники. Переживем. Особенно сегодня. Тем более вечером у нее свидание, которого она ждала всю неделю. Она еще не знала, что запомнит этот вечер до конца своих дней. «Никаких воздушных замков, — одернула она себя. — Он, конечно, не прекрасный принц. Ничего в нем особенного нет. Зато у него билеты на концерт Джулиана Леннона в спорткомплексе Баул».

Сара погрузилась в мечтания. История, в которой она была главной героиней, начиналась с романтической встречи и переходила в страстный роман.

По дорожке к дому трусцой бежала Джинджер Вентура. Она ворвалась в мир фантазий Сары и безжалостно разрушила его. Реальность была для Джинджер куда привлекательнее, чем всякие там бредни.

Высокая спортивная брюнетка, она чуть запыхалась, но энергии у нее не убавилось. Болтая с Сарой, Джинджер продолжала свой бег на месте. Она подпрыгивала, длинные черные волосы мотались по плечам. В наушниках, с которыми она никогда не расставалась, гремела мелодия Брюса Спрингстина. Лента на голове взмокла от пота. Сара была уверена: если бы сейчас потребовалась исполнительница главной роли для программы «Чудо-женщина», при условии, что у Джинджер обнаружится капелька артистических способностей, лучшей кандидатуры не сыскать. Еще бы: сильная, гибкая, спортивного склада, пяти футов и семи дюймов ростом, настоящая амазонка Джинджер и минуты не была без движения. В руках у нее все горело, вокруг все вертелось и ходило ходуном. На улице на Джинджер все обращали внимание. От нее словно исходили жаркие токи энергии и неиссякаемого оптимизма.

— Для меня есть что-нибудь? — выдохнула она.

Сара протянула ей конверты. Брови Джинджер изумленно взлетели, когда она прочитала надпись на одном.

— Господи! Сегодня все решится.

И, подхватив Сару под руку, Джинджер потащила ее в квартиру, на ходу выбив ногой камень, державший дверь запасного входа.

— Что случилось? — тревожно спросила Сара.

— Мои анализы!

— Какие анализы?

— На беременность, глупышка. Разве я не говорила тебе?

Сара остановилась на пороге.

— Да ты что, Джинджер? Конечно, нет.

— Забыла, значит, — легкомысленно отозвалась Джинджер, входя в гостиную.

Тихо ахая, Сара нашаривала за спиной дверную ручку.

— Но ты же предохраняешься. Как это могло случиться?

Джинджер надорвала конверт.

— Ты же меня знаешь. Таблетки я органически не перевариваю. Все остальное эффективно на восемьдесят процентов, двадцать — риска. У меня была задержка в прошлом месяце, ну вот…

Сара не сводила с конверта потрясенного взгляда.

— Какой результат?

Джинджер постаралась разрядить напряжение легкомысленной шуткой:

— Ставлю пять долларов, что все в порядке.

— Не тяни, Джинджер, читай скорее.

— Ладно уж, — проговорила Джинджер с самым небрежным и независимым видом, за которым, однако, не могла скрыть испуганного ожидания.

Джинджер вынула из конверта листок бумаги, пробежала его глазами. Лицо ее приняло выражение покорной обреченности.

— Какое имя выберем? Может быть, просто Мэтт-младший?

У Сары все оборвалось внутри.

— Нет, Джинджер… О, Господи! Ну как же ты?.. Что же теперь делать?..

— Чего нибудь выпить. — Джинджер скорчила гримасу и бросила смятое письмо на стол.

Джинджер поднялась и направилась в кухню с видом каторжника, которому предстоит осилить последнюю милю.

Сара проводила ее потрясенным взглядом. Ерунда какая-то. Чтобы Джинджер, разумная, практичная Джинджер, вляпалась в такую историю? Джинджер, у которой продуман каждый шаг. Быть этого не может! Она же…

Неясное подозрение толкнуло Сару к столу. Она расправила скомканный листок и впилась в него взглядом.

Вот уж с кем не соскучишься!

Сара покачала головой, злясь на себя за то, что подруге так легко удалось ее провести.

Она влетела на кухню, кипя праведным гневом.

— Очень остроумно, Джинджер.

Джинджер выскочила из-за холодильника, окатив Сару холодными брызгами минералки, бутылку которой она только что открыла. Сара взвизгнула от неожиданности и замахала руками.

— Какое свинство! — негодующе начала Сара и не удержалась от смеха. — Не знаю, как только эти фокусы сходят тебе с рук.

Джинджер подмигнула ей.

— Могу объяснить. Тебе самой это нравится, малышка.

— Зараза!

Сара согнала с лица улыбку, нахмурилась.

— Ты же с самого начала знала, что ничего нет.

— Еще бы. У меня с тринадцати лет все по расписанию.

— Так. И зачем нужно было проделывать это со мной?

— Ты все воспринимаешь чересчур серьезно.

— Ох, смотри, как бы я сама тебя не удивила. И очень скоро.

— Это будет просто потрясающе.

Сару начинал выводить из себя покровительственный тон Джинджер, в котором звучало: «Я подшучиваю над тобой и не собираюсь этого скрывать. С наивными дурочками иначе нельзя». Сара безнадежно покачала головой. Джинджер искренне полагала, что учить Сару жизни — ее крест и святая обязанность. Приблизительно такого же мнения придерживалась и мать Сары. Но ни та, ни другая не отдавали себе отчета в том, что малышке Саре уже не нужны поучения. Она уверенно стояла на ногах: работала, училась, да еще ухитрялась каждый месяц откладывать по нескольку долларов. Она была довольна своим существованием.

У нее были свои проблемы. Обыкновенные житейские и вполне решаемые проблемы. Как у всех остальных. Кроме Джинджер, пожалуй. Если правда, что в судьбе человека чередуются темные и светлые полосы, то Джинджер на всех парах пролетала свои черные полосы и застревала на светлых. Иногда Сара задумывалась: а приходилось ли ей когда-нибудь страдать?

— Послушай, Джин, — не очень уверенно начала она не зная, как лучше спросить об этом. — Если бы результат подтвердился, как бы ты поступила?

— Сообщила Мэтту и словила бы не слабый кайф, глядя на его рожу.

В те редкие мгновения, что Сара по-настоящему задумывалась о материнстве, эта перспектива ее не радовала. Она вспоминала собственное детство. После смерти отца мать старалась заменить девочке обоих родителей. Однако сочетать отцовскую суровость с материнской лаской, строгость с мелким попустительством, опеку с требовательностью оказалось столь же невозможным, как осуществление кругосветного плавания на плоту с бамбуковым шестом. Ничего хорошего из этого определенно не вышло Свои личные возможности Сара оценивала не столь высоко, чтобы лепить другого человека но своему образу и подобию.

А Джинджер она сказала:

— Нам хватило бы одного ребенка на двоих. Я бы ходила к вам в гости.

Джинджер похлопала ее по колену.

— Не говори глупостей. Из тебя получится хорошая мать.

— Я могу и подождать с этим.

«Я способна любить по-настоящему, — думала Сара. — Только бы встретить верного человека, который сам умеет любить».

Но мужчины, на которых можно положиться, попадаются в жизни столь же часто, как киоски с прохладительными напитками в центре Аравийской пустыни. Небольшой круг друзей, вместе с которыми она росла, с годами распался. Кто уехал учиться, кто обзавелся семьей. Нужно было обрастать новыми связями. Но все как-то не складывалось. Случайные встречи в колледже. Знакомства по телефону. Те, кто нравился ей, были уже заняты или просто не обращали на нее внимания.

Джинджер с довольной улыбкой наблюдала за подружкой, которая опять ушла в себя. Сара славная девчонка. Может быть, даже чересчур. Джинджер казалось порой, что невероятная наивность Сары своего рода щит, которым та ограждает себя от реальности. Джинджер считала необходимым время от времени встряхивать Сару своими шуточками, вытаскивать ее из мира иллюзий, в котором свойственно замыкаться подобному типу людей, больше размышляющих о том, какова должна быть действительность, нежели о том, какова она на самом деле. Слов нет, ей тоже иногда хотелось обнять подругу, поговорить с ней по душам, но вместо этого Джинджер прибегала к своим приемчикам «шоковой терапии» наподобие этого, с письмом из клиники, что так удачно сработал сейчас.

— Боюсь, я наступила на Пагсли, — тревожно произнесла Джинджер, изучая подметки своих кроссовок.

Сара, вздрогнув, бросила быстрый взгляд в дальний угол комнаты, где в пластиковом террариуме, точно доисторический ящер за стеклом музейной витрины, замерла зеленая игуана. В немигающих глазах ящерицы читалось холодное превосходство. Красавица Пагсли длиной в три фута перешла в наследство Саре от ее последнего друга, и, надо сказать, взаимная привязанность и доверие, установившиеся между Пагсли и Сарой, были гораздо сильнее тех чувств, что связывали девушку с прежним хозяином ящерицы.

Сара, упершись руками в бока, повернулась к подруге, всем своим видом давая понять, что ту ждет возмездие, Джинджер азартно подмигнула ей:

— Как я тебя раскочегарила?

— Умри, Вентура!

Сара с отчаянным воплем кинулась на Джинджер.

Настойчивый писк домофона прервал их возню. Джинджер высвободилась и нажала кнопку микрофона.

— Нам денежный перевод или хорошие новости? — с интересом осведомилась она.

Из переговорного устройства донесся едва слышный ответ:

— А как насчет секса?

Джинджер лукаво сощурилась и выдала:

— Просто мечтаю. Заждалась. Раздеться можешь за дверью, если хочешь.

За дверью Мэтт Бьюкенен раздеваться не собирался, тем более, что одежды на нем был самый минимум — майка и шорты, выставлявшие на обозрение великолепную, мускулистую фигуру тяжеловеса. При этом Мэтт вовсе не корчил из себя супермена, как другие качки. Не пыжился и не кичился своими бицепсами. Ничего такого. Трудно поверить, но парень, которому под силу отжать грузовик, отличался самым тихим покладистым нравом из всех знакомых Саре мужчин.

Сара собирала учебники в своей комнате, когда в гостиной жалобно заскрипела кушетка, на которую что-то обрушилось. Сара подхватила сумку и вышла к ним.

В гостиной стоял полный содом. Джинджер, брошенная на спину и прижатая могучими ручищами Мэтта, верещала:

— Ха! Счет три-два! — торжествующе провозгласила она, вырываясь.

Ей удалось расцепить его мертвую хватку, заведя назад указательный палец Мэтта, и даже положить его на лопатки.

— Сара, иди же сюда! Помоги мне справиться с этим чудовищем!

— Извините, но с меня сегодня достаточно, — ответила Сара, присаживаясь на край кушетки, чтобы собрать длинные каштановые волосы в конский хвост и перетянуть его резинкой.

А Джинджер и Мэтт уже обнимались. Смотрели они друг на друга с такой нежностью, какая бывает во взглядах влюбленных, когда их никто не видит. В глазах Мэтта, устремленных на Джинджер, светилась такая беззаветная, щенячья преданность, что Сара на мгновение позавидовала подруге. Сама она была не избалована поклонниками. Конечно, были ребята, которым она нравилась. И даже очень. Но никто еще не смотрел на нее так. Она знала, что однажды ее полюбят. Страстно и безоглядно. Может быть, это случится сегодня?

Они все вместе спустились в гараж. Мэтт обнял обеих девушек, шутливо прижимая их к себе.

Сара подошла к своему мотоциклу.

— Заехать за тобой после работы?

Джинджер кивнула.

— Сходим вечером вместе в пиццерию?

Сара попыталась ответить как можно небрежнее:

— Очень жаль, сегодня не могу. Я занята.

Но голос выдал ее волнение.

Мэтт легонько ущипнул ее.

— Ну ты даешь, Сара.

— Не выдумывай, Мэтт. Ничего особенного. Парень как парень. На работе познакомилась.

— Это тот, который на черном «порше»? — допытывалась Джинджер. Ей все надо было знать сразу.

Мэтт обнял Сару за плечи и отвел в сторону.

— Тебе что-то нужно? — спросил он.

Она смутилась.

— Ты о чем?

— Ну, деньги там. На всякий случай. Чтобы ты чувствовала себя свободнее. Может, ты сама захочешь его отшить. Мы же о нем понятия не имеем. Что он за тип? Куда он тебя собирается тащить?

Сара вымученно улыбнулась и сняла руку Мэтта со своего плеча.

— Большое спасибо, папочка. Не первый раз иду на свидание.

Смутный внутренний голос, который она легкомысленно называла «наша маленькая Сара», напомнил ей, что Мэтт суется в ее дела не из любопытства, а потому, что он и Джинджер тревожатся за нее. Вообще-то «маленькая Сара» часто оказывалась права. Иногда Сара слушалась своего внутреннего голоса, чаще же ей хотелось отделаться от него.

— Я уже сама могу постоять за себя, — с улыбкой добавила она.

Мэтт наклонился и легонько щелкнул ее по носу.

— Допустим. А если он все-таки позволит себе лишнее?

Сара сделала выпад и с силой пихнула Мэтта в его твердокаменный живот. Для Мэтта это было ощущение, сравнимое с комариным укусом. Театрально шатаясь, он схватился за живот и принялся изображать страдания. Джинджер, для которой в основном и был предназначен этот спектакль, не обращая на него внимания, чмокнула Сару в щеку.

— До вечера.

Сара вскочила на свою «Хонду» и включила зажигание. Двигатель в сто двадцать пять кубических сантиметров недовольно зарычал. Сара оглянулась, чтобы помахать им на прощанье.

— Пока, Сара! — крикнул Мэтт, вытягиваясь на цыпочках в балетном па.

«Шут гороховый», — с нежностью подумала она. Еще раз помахав рукой Мэтту и Джинджер, Сара прибавила газу и погнала мотоцикл по бетонной дорожке навстречу весеннему солнцу, согревавшему город.

Она не заметила ничего необычного. Предчувствие не подсказывало ей, что в этот день навсегда оборвется ее прежняя беззаботная жизнь.

Пробираясь в предрассветные часы сквозь лабиринты пустынных переулков и заброшенных улочек городской окраины. Риз на время забывал, что находится в довоенной жизни. Они сохранились почти такими же и в его мире, эти загаженные, необитаемые трущобы. Теряя чувство реальности, он кидался к повороту, готовый стрелять в притаившегося за углом врага, а там… шумел, ослепляя огнями, нарядный довоенный проспект, невероятный, точно сон.

И так было все утро.

Ему не удавалось стряхнуть с себя гнетущее, тревожное ощущение. Казалось, он находится одновременно и Здесь, и Там. Он сумел бы преодолеть раздвоение, если бы мог помедлить на улице, свыкнуться с новым обликом таких знакомых с детства мест. Но именно в этом заключалась бы грубейшая тактическая ошибка. Трудно не привлечь к себе внимание, склоняясь по городу, когда большинство людей еще нежится в своих постелях.

«Не нарушила ли хронопортация мозговые процессы?» — размышлял он. Или допинги, которыми его накачали перед отправкой, дают неожиданный побочный эффект, затягивая его в эту вязкую паутину сна наяву? Никакая случайность не должна помешать ему выполнить задание. Провал его миссии будет равносилен концу человечества. Он не может допустить даже мысли о провале. Усилием воли Риз заставил себя успокоиться. Самообладание и выдержка должны стать его оружием.

«Для беспокойства нет оснований, — убеждал себя Риз. — До начала операции уйма времени». Он успеет подготовиться и продумать план действий. Джон сказал ему, что обнаружение цели и переход на режим автоматического сопровождения будут произведены в 20 часов 19 минут у дома 656 по Жасминовой улице при выезде объекта с места проживания. Откуда это могло быть известно Джону Коннору — один Бог знает, но раз генерал сказал, значит, все так и будет.

Пока он решил продолжать движение пешком, чтобы изучить местность, отработать основной и запасные маршруты. Он прикинул список самых необходимых покупок. Боеприпасы — вот что ему нужно в первую очередь. Для этой операции, а он выполнит ее во что бы то ни стало, ему потребуется гигантская огневая мощь. Прежде, перед началом решающего сражения, ему доводилось испытывать предательскую слабинку, заползающий в душу страх. Теперь страха за свою жизнь не было и в помине. Все вытеснила боязнь не справиться с заданием. Его гибель ничего не значит в сравнении с жизнью Сары Дж. Коннор. Ибо в жизни этой девушки — спасение человечества.

Он шел, держась поближе к стенам домов, по тесному, захламленному переулку позади автомастерской по ремонту иномарок, гарантировавшей, что «Ваша колымага еще побегает, как новенькая». Шум двигателя заставил его обернуться. В укрытие! Рефлекс, приобретенный за годы войны, сработал быстрее, чем включилось сознание. Он отскочил за кучу ржавых жестянок, наваленных у разрушенной стены, и притаился, согнувшись в три погибели. В узкое, каменное горло переулка на предельной скорости ворвался грузовик. Заспанный водитель, опомнившись, притормозил в нескольких футах от стены. Взвизгнули покрышки. Риз, нервы которого напряглись, точно натянутые струны, дослал патрон в патронник и прицелился. Машина рванулась с места и пронеслась мимо. Он снял палец со спускового крючка, опустил ружье. Раззява-шофер так никогда и не узнал, что его жена едва не стала вдовой.

Сердце Риза учащенно билось. Полоска неба, видневшаяся между строениями, быстро светлела. Торчать на безлюдных окраинных улицах становилось опасно. Слишком заметно. «Пора смешаться с толпой», — сказал он себе. Длинное ружье, которое он прижимал рукой к бедру, выпирало из-под плаща. Так не пойдет. Нужно приспособить его для уличного боя. Он порылся в груде металлолома и среди кусков труб, искореженных автодеталей нашел то, что искал — вполне пригодную для использования ножовку. Вот уж поистине странные люди: выбрасывают на свалку такие ценности. Если тут хорошенько покопаться, можно бронемашину собрать.

Риз отпилил часть приклада. Оставалось соорудить ремень. Ему повезло далеко не сразу. Обследовав еще три контейнера для отходов, он выудил в четвертом кусок обтрепанной веревки. Одним концом веревки обвязал приклад и укрепил перевязь на плече. При необходимости он сможет мгновенно выхватить оружие и приготовиться к бою. Камуфляж вполне приличный. Без личного досмотра не заметишь, что он при оружии. А если у полиции возникнут подозрения, он без личного досмотра сумеет объяснить им, из чего стреляет и как.

На светлом утреннем небе не появилось ни облачка. Необычное тепло для начала марта, но Риз застегнул свой плащ на все пуговицы.

Такого одиночества, которое охватило его здесь, он раньше не знал. Разведчик еще несозданной армии, он, соблюдая осторожность, добежал до конца переулка, окинул цепким взглядом проспект Уилшир, выросший перед ним, и как ни в чем не бывало пересек улицу, на которой уже появились первые прохожие. Обитателей городских окраин среди них почти не было. Чаще всего ему попадались рабочие. Одни ожидали автобуса на стоянке, другие выходили из него, торопясь в свои цеха и мастерские.

Риз никак не мог привыкнуть к этому спокойному, расслабленному ритму довоенной жизни. Он жил в мире других скоростей, другого темпа. Мог ли он представить себя Там, прогуливающимся по улице, пригреваемой солнцем? Через пять шагов его бы не стало. Потому что днем хозяйничали они. Людям, в лучшем случае, оставалась ночь. Разум твердил ему, что сейчас он в полной безопасности, но ему пришлось взять себя в руки, безжалостно подавить вошедший в плоть и кровь инстинкт самосохранения, чтобы сделать первый, такой трудный шаг из сумрака переулка в шумную суету проспекта.

Нельзя сказать, чтобы Риз в своем наглухо застегнутом плаще, скрывавшем шрамы от лазерных излучателей, заметно отличался от множества других прохожих, спешащих по улице в этот ранний час. Но, присмотревшись, можно было сказать со всей определенностью: он не вписывался в городскую толпу. Необычно серьезный вид, лихорадочный блеск неулыбчивых глаз выделяли его даже в тех кварталах, где привыкли к крутым парням. Дикая, неприрученная пантера, затравленно озирающаяся среди пестрого, роскошного и обреченного на гибель зоопарка.

Он осторожно ступал по тротуару, присматриваясь к пестрой мозаике проплывавших мимо лиц. Неуловимая общность этих лиц бросилась ему в глаза. Их объединяла трогательная, щемящая душу наивность, наивность людей, не предполагающих о своем скором конце. В глазах стариков было трагическое неведение, и от этого они казались моложе. Мальчишка в вылинявших джинсах, пристроившись на скейтборде, выписывал фигуры слалома. Он виртуозно объезжал прохожих, умудряясь при этом вихляться под мелодию, гремевшую из кассетника у него на плече.

С каждой минутой на улицах Лос-Анджелеса усиливалось вавилонское столпотворение, оживали магазины, ослеплявшие Риза своими несметными сокровищами. Ряды, множество рядов — радиоприемники, лампы, стереопроигрыватели, телевизоры. Он видел витрину, сплошь заставленную телевизорами, и все они были настроены на одну и ту же программу, так что на сорока экранах Брайан Гамбл и Джейн Поли одновременно вели оживленную беседу. Кричащая безвкусица бьющей в глаза роскоши потрясла Кайла.

Взгляд, привыкший к суровому однообразию впечатлений военной поры, повсюду натыкался на избыток цвета и звука. На розовом с белым шатре, в котором размещался цирк Пуссикэт Тиатр, гримасничала безобразная клоунская физиономия. Красотки-великанши на рекламных щитах с улыбкой заманивали во «Дворец Цезаря» [популярное казино в Лас-Вегасе], а мужественный ковбой футов эдак в пять ростом сообщал, что подлинный вкус жизни можно почувствовать лишь в краю Мальборо. Что это за место такое — Мальборо — Риз понятия не имел. Зато реклама напомнила ему о еде. У него засосало под ложечкой.

Первым подходящим заведением было обшарпанное кафе под открытым небом. Поблеклая вывеска горделиво уведомляла, что именно здесь на протяжении двадцати четырех часов в сутки вы можете получить свой кусок пиццы. Слово «пицца» отсутствовало в лексиконе Риза, он просто не знал, что это за штука такая, но по запаху понял — вещь стоящая. Он крутился поблизости и стараясь не выдать своего невежества, наблюдал, как посетители заказывают и получают еду. Толстяк в яркой ковбойке подошел к окошку со словами:

— Мне один кусок. Анчоусы не нужно.

Человек в окошке протянул ему дымящийся ароматным паром треугольник. Толстяк положил на прилавок несколько зеленых бумажек и отошел со своей тарелкой. Риз старательно запоминал последовательность обмена.

Он знал, что здесь в ходу деньги, но денег у него не было. Пошарил в карманах брюк, доставшихся ему от Шанца. Ничего. В желудке громко урчало. «Ну и хрен с ним!» — решил Риз и подошел к прилавку. Владелец кафетерия недовольно оторвался от газеты. Риз повторил заученную им магическую фразу:

— Мне один кусок. Анчоусы не нужно.

Владелец поставил на прилавок тарелку с дымящейся пиццей и встал за кассу.

— Один доллар шестьдесят центов, — бросил он через плечо.

Когда он поднял взгляд на клиента, того и след простыл. Взбешенный, он едва не вывалился в окно, свесившись до пояса через прилавок с криком «Ах, ты сукин сын!»

Риз припустился по проспекту, свернул за первый же угол и примостился за грудой каких-то коробок.

Еще раз осмотрелся, прежде чем достать из-под плаща вожделенный кусок. Незнакомое, приятное благоуханье манило его, как манит хищника запах свежей крови. Окончательно уверившись, что за ним не следят, он поднес пиццу ко рту и проглотил ее, почти не жуя, не заметив, что расплывшийся сыр обжег ему горло.

Грозное рычание донеслось до него сзади. Тощая, ободранная дворняга замерла на безопасном расстоянии, не сводя голодных глаз с корочки, зажатой у него в руке, и рука застыла в воздухе. Он чертыхнулся, но прогнать отощавшего пса, товарища по несчастью, не смог. Они оба должны выжить. Риз медленно протянул животному последний кусок пиццы. Пес боязливо затрусил к человеку и воровато выхватил еду.

Риз ласково гладил собаку, трепал за ушами — пусть она принесет ему удачу. А та свернулась у его ног, виляя хвостом от удовольствия.

Он оставил собаку в одиночестве доедать неожиданно перепавший ей завтрак и зашагал прочь. Голодные спазмы в желудке утихли. Солнце высоко стояло в утреннем небе. Он помедлил у перекрестка, вглядываясь в поток машин. Ему тоже скоро понадобится машина. И еще множество других вещей.

«Пора начинать действовать», — приказал он себе.

Четырехэтажное здание гостиницы провоняло дезинфекцией и грязными туалетами. Зимой оно промерзало, летом нагревалось, а в случае пожара грозило превратиться в мышеловку для постояльцев. Зато цены здесь не кусались. Удаленность от центра тоже его устраивала. По аварийной лестнице он мог незамеченным выбираться из номера и таким же манером возвращаться в гостиницу.

По этим причинам он выбрал именно эту гостиницу.

Он швырнул на стойку дежурного несколько крупных купюр и отказался записать свое имя в журнале регистрации. Глаза цвета стали оценивали лопоухого, тщедушного клерка — он почувствовал себя так же уютно, как жук, приколотый булавкой к листу картона. Бормоча какую-то чепуху насчет того, что занесет его в книгу под фамилией Смит, клерк поскорее протянул ему ключи от номера.

Поднимаясь по лестнице, Терминатор осматривался, запоминая мельчайшие детали обстановки и расположения помещений. Обшарпанные деревянные полы. Неаккуратно выкрашенные, бугристые стены.

Звуки приглушенных голосов в клетках-номерах. Едва сдерживаемый крик раздражения. Любовное воркование. Чей-то плачь. Много пустых комнат. Хорошо.

Он вошел к себе. На пороге остановился. Ничто не ускользнуло от внимательного взгляда, которым он обвел помещение. Окно. И рядом пожарная лестница. Письменный стол. Тумбочка. Скрипучая кровать. Ниша для умывальника и туалета. Розетка.

Он принялся раскладывать свои инструменты.

Он спускался по дороге Вентура Каньон в предрассветной мгле. Ему не попадались ни машины, ни случайные пешеходы. Ем пришлось пройти этот путь, поскольку хронопортация вызвала короткое замыкание всех электроприборов и устройств в радиусе нескольких сот метров.

Он сошел с гор, точно грозное, беспощадное божество, покинувшее Олимп. Ботинки, снятые с убитого рокера, при каждом шаге позванивали цепями. Он приступил к поиску объекта.

Терминатор не ограничивал себя во времени, отведенном на разведку и ликвидацию цели, и мог, не торопясь, подобрать необходимое оборудование и вооружение. Одежда, как выяснилось потом, тесновата, но он всегда может найти себе другую.

Первое. Ориентация.

Горизонт постепенно набухал рассветом. Первой ему встретилась женщина лет сорока. Она вышла из дома и, бренча ключами, направилась по гравийной дорожке к своему седану «БМВ». На плече у нее болталась большая кожаная сумка. Он отступил к обочине и, укрывшись в густой тени, наблюдал за домом, который казался пустым. Он не уловил ни звука, не заметил огней. Хорошо. Проанализировав свои возможности, принял решение ждать. И вести наблюдение.

Женщина открыла дверцу машины и села за руль. Вставила ключ в замок зажигания, повернула его. Стартер взревел, заработал двигатель, получив первую порцию газа. Женщина взялась за рычаг переключения передач, включила задний ход. Отпустила педаль тормоза и выехала с дорожки на автостраду.

Элементарно.

Терминатор шел в город, уточняя детали своего плана.

Еще через десять минут он заметил подходящую машину. Многоместный легковой автомобиль с задним откидным бортом. «Форд Кингсвуд Истейт». Приблизительно 1978 года выпуска. Вокруг не было ни души. Густая жемчужная дымка еще не рассеялась на тихой улочке пригорода. Не колеблясь, он направился к желтой машине. Ударил кулаком в боковое стекло. Просунул руку внутрь и открыл дверцу. Сев на место водителя, Терминатор рассмотрел приборы. Секунда — и в соответствующих ячейках массива появились подробные технические данные этой модели.

Ребром ладони он саданул по рулевой колонке, резким движением рассек пластмассовое покрытие, раздвинул его, точно половинки кожуры спелого банана, добрался до замка зажигания. Железной крепости пальцы действовали надежнее отвертки и плоскогубцев. Они в конце концов провернули вал. Двигатель дернулся и заработал. Он мысленно воспроизвел движения владелицы седана, выводившей машину на дорогу, и повторил их, давая задний ход. Несколько секунд он потратил на осмотр коробки передач, затем включил скорость, и автомобиль поехал. На все у него ушло одиннадцать секунд.

Он сличал территорию, по которой пролегал его путь, с картой Лос-Анджелеса, запечатленной в его памяти. Памяти, не имевшей пределов. Каждое название улицы и каждый дорожный знак, увиденные им, регистрировались, вносились в нужную ячейку и оставались там навсегда.

Он миновал проспект Лос-Фелис, пересек Сансет-проспект и повернул на юго-восток. В одном из кварталов этой части города хозяин магазина «Станки и инструменты» начинал свою утреннюю торговлю. Терминатор оказался первым покупателем. И последним. Пополнив свой арсенал, Терминатор встал перед необходимостью обеспечить себе базу для хранения оружия и подготовки операции. Тогда он снял номер в отеле «Панама».

Он изучал разложенную на постели добычу. Нож с набором лезвий. Плоскогубцы. Щипцы. Отвертки. Дискеты. Прочие необходимые мелочи. Он прихватил кое-какую рабочую одежду и добавил к имеющемуся гардеробу черную кожаную куртку, снятую с хозяина магазина. Денег в кассе оказалось не так много. Но ему хватит. По его расчетам, операция не затянется.

Терминатор спустился на улицу, воспользовавшись пожарной лестницей. Заодно проверил надежность запасного выхода. Никто не заметил, как он покидал номер.

В магазине Роба Гаррета появился новый покупатель.

Тяжелый взгляд отливающих сталью глаз. По фигуре — каратист. По одежде — хипарь. Может, сдвинутый? Каких только чудиков в Лос-Анджелесе не увидишь.

Начинал-то Роб с аптекарского магазина в Бангоре, штат Мэн, но, имея авантюрную жилку и движимый охотой к перемене мест, в один прекрасный день закрыл свою лавочку, собрал пожитки и укатил на Запад. Он был смолоду неравнодушен к оружию, и ничего удивительного в том, что при первой же возможности выкупил у прежнего владельца этот магазин на Сансет. Поначалу с опаской присматривался к темным личностям, которые пользовались его услугами, но с годами научился распознавать среди множества крутых ребят тех, с кем действительно шутки плохи. С ними он и не шутил.

Этот парень вроде не из таких. Заторможенный какой-то. По лицу ничего не поймешь.

Но вот покупатель подошел к стойке с образцами оружия и с видом знатока принялся их изучать. Глаза его приобрели напряженное, сосредоточенное выражение. Можно подумать, он разбирается в каждой модели, которую крутит в руках.

Любопытство одолело Роба. Любитель-коллекционер? Возможность завязать контакт с человеком, понимающем толк в оружии, заинтересовала Гаррета. В конце концов, какое значение имеет его дурацкий наряд, если перед тобой специалист?

— Что бы вы хотели посмотреть, сэр? — осведомился он.

Его услужливое внимание объяснялось просто: настоящий коллекционер за ценой не постоит.

Человек, наконец, соизволил обратить на Роба свой немигающий взгляд, как будто только теперь вспомнил о его существовании. Покупатель искал крупнокалиберное полуавтоматическое оружие, то есть армейские образцы, с которыми Роб предпочитал не иметь дела, но торговать ими приходилось, поскольку спрос на боевую технику возрастал с каждым годом.

«Знает свое дело» — подумал Роб.

Небрежным тоном, как если бы он выбирал бритвенный прибор, парень сказал:

— Я хочу посмотреть самозарядный автомат «СПАС-12».

— Ну да, на автоматическом режиме, — поддакнул Роб, но посетитель, увлеченный осмотром, как будто не слышал его.

— Полуавтоматическая штурмовая винтовка «АР-180», — бросил Терминатор, не глядя на продавца.

Гаррет достал требуемое, а тот продолжал все так же бесстрастно перечислять:

— Крупнокалиберный полуавтоматический пистолет «Дезерт Игл» на пороховом газе, калибр 357 [калибры стрелкового оружия в американской армии приняты в долях дюйма; калибр 357 соответствует калибру 9 мм], десять патронов в магазине. Карабин «АР-15», калибра 5,56 с откидным прикладом.

Роб уже притомился, едва поспевая приносить заказанные модели. Покупатель не сбавлял темпа.

— Фазовый лазерный плазмоизлучатель, диапазон сорок ватт.

Роб в замешательстве остановился, пытаясь соотнести оригинальную заявку с наличными возможностями своего магазина. «Во, загнул: плазмоизлучатель…» — повторил он про себя, хмуро глядя на требовательного клиента.

— Извини, друг. Тут все, что есть.

Теперь он понял, в чем дело: парень отслужил в армии. Скорее всего, морская пехота. Хотя, кто его знает? Может головорез из спецназа.

Покупатель отложил автоматический кольт сорок пятого калибра [сорок пятый калибр в долях дюйма соответствует калибру пули 11,43 мм] с вмонтированным лазерным прицелом. Небольшой лазерный генератор, работающий от собственной батарейки, придавал пистолету сходство с телескопом. Незнакомец нажал пальцем на спусковой крючок, и в ту же секунду лазерное устройство выбросило тончайший кроваво-красный лучик света.

— Классный пистолет, — заметил Роб. — Недавно получил. Лазером отмечаете точку прицела. Попадание стопроцентное.

Парень прицелился лазерным лучиком в стену, затем навел его на витрину за спиной Роба. Наблюдать за четкими, выверенными движениями настоящего специалиста было одно удовольствие. Он отводил и отпускал затвор, проверяя работу механизма.

Но и этого необычному покупателю показалось мало. Он еще раз обвел внимательным взглядом полки с оружием, при этом не переставая опробовать одно за другим оружие растущей перед ним горы образцов.

— Девятимиллиметровый автомат «узи».

Отправляясь в подсобку, Гаррет сделал попытку пошутить:

— Вот что значит понимающий человек. Лучшего оружия для охраны дома не найти. Ваша квартира в безопасности.

Ни один мускул не дрогнул на лице парня.

«Полегче на поворотах. Серьезный мужик», — сказал себе Роб.

— Что вы возьмете? — деловым тоном спросил он.

— Все, — последовал немногословный и категоричный ответ.

Такого Роб не ожидал.

— Сегодня мы закрываемся рано. Винтовки можете взять сейчас. Остальные заказы получите через пятнадцать дней.

Роб отвернулся, упаковывая оружие. Звон гильз, высыпаемых на стекло, заставил его вскинуться.

Покупатель вскрыл коробку с патронами и как ни в чем не бывало, заряжал пистолет.

— Послушай, так не пойдет…

Человек приблизил пистолет к самому лицу Гаррета и сказал только одно слово:

— Ошибаешься.

Еще секунду Гаррет продолжал надеяться, что это всего лишь дурацкий розыгрыш, и лишь перед тем, как грохнул выстрел, его пронзила страшная догадка. «Лучше бы я остался в Бангоре», — успел подумать он.

Терминатор унес оружие и боеприпасы в машину и сложил в багажник. Техника примитивная, но, с учетом всех его запасов, огневая мощь, находившаяся в его распоряжении, значительно превышала порог потребности для данной операции.

Для того чтобы полностью приноровиться к правилам движения транспорта, ему понадобилось всего шестнадцать минут. Дважды оттеснял он встречные машины на тротуар и один раз пролетел на красный свет, задев бортом городской автобус. Он отметил ритмичность в чередовании периодов замедления и увеличения скорости и с помощью экспресс-анализа вывел законы дорожного движения.

Он постигал правила этого мира.

Терминатор уселся на тумбочку и стал аккуратно снимать впаянную пластину, которая препятствовала эксплуатации автомата «узи» в полностью автоматическом режиме. Полчаса работы в ровном, интенсивном ритме, и все его оружие отлажено, переведено на автоматику. Одна за другой со звоном падали на пол блокирующие детали. Теперь нажатие спускового крючка высвободит гигантскую огневую мощь. Вот он, секрет знаменитого «узи», способного вести огонь длинными очередями со скоростью более восьмисот выстрелов в минуту.

Он вставил магазин в автоматический пистолет, положил его на постель рядом с остальным снаряжением.

Все это он доставил в номер через окно. Здесь оборудована его временная оперативная база. Что главное в устройстве базы? Ее надежность. Поэтому соседство с Терминатором пока не угрожало ни постояльцам гостиницы, ни ее служащим. Он не рискнул бы рассекретить свою базу, привлекая внимание убийством или нападением. По этой же причине он щедро заплатил клерку за свой номер. Но, удаляясь на значительное расстояние от зоны, гарантировавшей ему безопасность, он убивал, не колеблясь, не заботясь о последствиях. Недосягаемый для полиции, без устали колесивший по огромному городу, Терминатор неуклонно двигался вперед к намеченной цели. Когда объект будет уничтожен, ничто больше не будет иметь для него значения.

Терминатор поднялся, засунул в карманы еще несколько магазинов и отобрал из разложенного перед ним оружия «узи», 45-миллиметровый кольт с лазерным прицелом и пистолет тридцать восьмого калибра. На первую ликвидацию он пойдет легко вооруженным. Остальное потребуется позже, если возникнет необходимость второй попытки.

Он выскользнул из окна, легко спустился по лестнице и сел в машину. Приближалось время "Ч".

Этот здоровяк-канадец так и не сообразил, как все случилось. Детина он был мощный, до завтрака весил под двести пятьдесят фунтов. Широкое лицо с крупными чертами обрамляла борода. Хороший специалист, слесарь-инструментальщик, Карлайл Лейдел работал в Лос-Анджелесе по контракту и готовился к экзаменам, которые ему предстояло сдать для того, чтобы получить американское гражданство. Двадцать минут назад он оседлал свой мотоцикл «Харли-900» и отправился выполнять поручение хозяина. Через две минуты после того, как он выехал на магистраль, прямо перед его носом промелькнул глушитель грузовика. Заляпанная грязью ржавая машина — «Додж» шестьдесят восьмого года выпуска. Карлайл бросил мотоцикл резко в сторону, но не успел притормозить ногами и опомнился уже на асфальте. Царапины у него были пустяковые: неглубокий порез на руке да ушибленное колено. С мотоциклом дело обстояло куда хуже. Он прислонил искореженный мотоцикл к стене и поплелся искать телефон-автомат, кусая локти от досады на себя.

Он проклял все на свете, выслушав двенадцать гудков в телефонной трубке. Его старуха поспать не слаба. Видите ли, старая калоша уверена, что хорошеет во сне.

Наконец она подошла к телефону и долго возмущалась, что ей не дали поспать. Внезапно чья-то сильная ручища схватила Карлайла за шиворот, приподняла и швырнула на стоявшую рядом машину. Он сильно ударился боком, вскочил на ноги и в бешенстве кинулся на обидчика. Его остановил взгляд этого человека. Страшный, пустой, не выражающий ни мысли, ни чувства взгляд зомби. Или наркомана. В серовато-стальных глазах незнакомца не было ни гнева, ни издевки — в них не было ничего. Он быстро листал телефонный справочник, лежавший на полочке возле аппарата. Ничего не скажешь — атлет, но и Карлайл не слабак какой-нибудь. Карлайл толкнул его в спину.

— Алло, парень, ты что на людей бросаешься?

Его слова не произвели никакого эффекта. Тип и не думал пошевелиться, а тем более ответить. Брошенная телефонная трубка покачивалась на шнуре. Ну, это уж слишком. Карлайл решительно шагнул к парню и заметил, как сразу напряглась его мощная спина. Палец, пробегавший по колонкам имен, замер, на миг задержавшись на одной строчке, помедлил на второй, отметил третью. Незнакомец повернулся и отошел от телефона. Карлайл еще подумывал, не проучить ли ему наглеца. И тут взгляды их вновь пересеклись. Карлайла мороз пробрал. Человек смотрел на него, но как будто его не видел. Глаза были устремлены куда-то очень далеко. Он прошел мимо Карлайла, сел за руль большой машины и укатил. Карлайл вынужден был признаться себе, что парень здорово напугал его. Никто еще не смотрел на него с таким холодным превосходством. Не хотел бы он снова почувствовать на себе этот леденящий взгляд. Глубоко вздохнув, Карлайл решил снова позвонить жене. Телефонная книга осталась лежать открытой на той странице, которую просматривал Терминатор. В трех местах бумага чуть промялась от нажима пальцев. Три имени: Сара Энн Коннор, Сара Хелен Коннор и Сара Дженет Коннор. Карлайл повторял эти имена, пока набирал домашний номер и ждал ответа. А не позвонить ли этим женщинам? Предупредить, что над ними собираются тучи. Эта мысль пришла ему в голову, жена взяла трубку, и он быстро забыл обо всем, кроме собственных злоключений.

Спустя одиннадцать с половиной часов сидящий у телевизора Карлайл Лейдел страшно переменится в лице, когда диктор начнет рассказывать о событиях минувшего дня. Он напугает жену и долго еще не сможет вымолвить ни слова. Первым, что она услышит от него, будет сдавленное «Почему я не позвонил?.. Почему я не позвонил?..»

Шина проколота! Это уже самая последняя капля. Сара подошла к своей «Хонде» и с обреченным видом покачала головой, глядя на спустившее заднее колесо. Как все в жизни несправедливо! Ну почему это случилось именно с ней? И почему сегодня? Не завтра? Не вчера? И вчерашний, и завтрашний день были у нее свободными. Она могла бы, не торопясь, заняться своим мотоциклом. Наверняка в покрышке есть дырка от гвоздя… Но почему именно сегодня?

День начался как будто бы неплохо. Выйдя из дому, она поехала в колледж. Ехала спокойно, без происшествий, и по дороге, конечно, замечталась. Уйти в свои размышления, мчась на мотоцикле в потоке городского транспорта, равносильно самоубийству. Она понимало это, но движение было на редкость спокойным, а водители непривычно внимательны и корректны.

Она думала о Стэне Морски и о предстоящем свидании с ним. Она не хотела возлагать на это свидание каких-то особых надежд, но это получалось само собой. Воображаемые сцены теснились перед ней, заслоняя действительность и, уж конечно, дорогу, по которой она ехала. Ей вспоминались его голубые глаза, улыбка. Нет, не та, полная нежности, с которой Мэтт смотрел на Джинджер, но тоже очень приятная. И улыбался он ей. И еще: Стэн напомнил ей парня, с которым она встречалась два года назад. В выпускном классе. В тот день они с Ричем Уэлкером задержались в холле после занятий. Его открытую, добродушную улыбку чуть портил передний зуб с отколотым краешком. Он не уставал напоминать всем и каждому, что заработал этот боевой трофей в сногсшибательном победном матче с командой чемпионов футбольной лиги. Рич Уэлкер был спортивной знаменитостью, президентом класса и примером для подражания в моде. Из состоятельной семьи, конечно. На какие только ухищрения не пускалась Сара, лишь бы находиться с ним рядом. Она добилась, чтобы ее включили «в команду поддержки» — так называли девушек, приветствующих спортсменов на футбольном поле. А он ее словно не замечал. Был внимателен и приветлив со всеми, кроме нее. Шли месяцы, и однажды он посмотрел на нее по-новому, как будто увидел впервые. Это случилось в тот день, после занятий. Рядом никого не было, и он ее поцеловал. И посмотрел на нее с улыбкой, предназначавшейся только для нее.

У них было еще три свидания. Потом он сообщил ей, что женится на «Мисс Колледж», их королеве красоты того сезона.

Сара поспешила отделаться от грустных воспоминаний. Мысли вновь обратились к Стану, чем-то похожему на Рика. Такой же высокий, симпатичный. Ездит на «порше». Мечтательный взгляд и потрясающая улыбка. Забавный и такой вежливый. Она ужасно удивилась, когда он пригласил ее на свидание. Она и не мечтала об этом — просто обслуживала его столик, и когда подходила к нему спросить, не нужно ли еще чего-нибудь, он говорил что-нибудь смешное. Потом к ней начал придираться клиент за соседним столиком, и Стэн шуткой разрядил обстановку. Она поблагодарила его за участие, а он пригласил ее на концерт. Теперь главная проблема у нее — что надеть, чтобы не ударить в грязь лицом рядом с таким парнем. Надо посоветоваться с Джинджер.

На этом этапе ее размышлений «Хонда» начала фыркать, чихать и умолкла. Мотоцикл нашел место остановиться — на середине улицы. Со всех сторон гудели сирены, кричали раздосадованные водители. Им только дай повод — напускную вежливость как рукой снимет. Происшествие с мотоциклом для нее не было неожиданностью. Подталкивая заглохший мотоцикл к бордюру, она поняла, в чем дело. Вчера вечером, возвращаясь из библиотеки, она забыла наполнить бак бензином. Молодец, ничего не скажешь.

Ладно уж, опоздает на несколько минут, ничего страшного. Сара докатила мотоцикл до заправочной станции. С этого и началась цепь ее опозданий в тот день.

Первый урок в пятницу у нее без приключений не обходился. Профессор лингвистики Миллер часто задерживал ее после занятий за то, что она опаздывала к звонку.

Следующая неприятность поджидала ее на уроке психологии. Род Смит был одним из немногих в колледже, кто сразу понял, что занятия по психологии посещают самые красивые девушки колледжа. Он клеился ко всем девушкам в группе. Кроме Сары. Сегодня ей крупно повезло.

Он сидел чуть позади, демонстративно разглядывая ее голые ноги. Сара выругала себя за то, что не надела джинсы. Но день был такой теплый… Так приятно чувствовать на коже легкое дыхание весеннего ветерка, когда несешься на мотоцикле.

Род напомнил ей, сам того не зная, конечно, о неписанном законе цивилизованных джунглей. Если надеваешь мини-юбку, платье с глубоким вырезом или шорты, мужчины имеют полное моральное право пялить глаза на то, что сама им показываешь. Она решила проигнорировать Роба. Полностью забыть о нем она не могла, но, по крайней мере, он превратился всего лишь в маленькую, неприятную занозу, засевшую в дальнем уголке сознания. До конца лекции.

После занятия он потащился за ней. Вместе с ней вышел во двор, навязываясь своей болтовней. Сара не вслушивалась в то, что он ей говорил. Его тон, самоуверенный, настойчивый, сказал ей больше. Он и сам, скорее всего, не придавал большого значения тому, что он нес. Закончил он сакраментальной фразой:

— У нас было так мало времени. Мы должны узнать друг друга поближе.

Сара остановилась и посмотрела ему в лицо. По его глазам она поняла, что дело не в ней, Саре Дженет Коннор. Будь на ее месте любая другая студентка, его азарт охотника, подманивающего дичь, нисколько бы не уменьшился. Она для него всего-навсего одна из многих. «Самое умное с его стороны — оставить меня в покое, — подумала Сара, — но сам он не догадается это сделать».

— Род, я очень хочу узнать, как ты смотришься сзади, двигаясь в обратном направлении.

Она не ожидала, что ее слова произведут эффект разорвавшейся бомбы. Он покраснел, смешался, растерял свой дурацкий апломб и с побитым видом затрусил прочь. С ее стороны это был Поступок, никаких сомнений. О, Господи! Она не предполагала, что это на него так подействует. Может быть, у него все-таки есть к ней чувства?

Она подошла к мотоциклу и заметила эту спущенную шину.

Она окликнула Рода. Она еще вспомнит об этом порыве. Постаралась мило улыбнуться ему, и он просиял. Через минуту он возился с колесом.

Придется расплачиваться за его великодушие. Он понимал это не хуже ее. Закончив, обтер ладони о джинсы и обнял ее за талию.

— Я знал, что ты дозреешь, — пробормотал он, притягивая ее к себе.

Все испортил. Гнусная ухмылка — классический образец неприкрытой мужской похоти — очень не понравилась Саре. Она не выдержала и расхохоталась ему в лицо.

Провожая глазами его удаляющуюся спину, она отдавала себе отчет в том, что нажила врага. «Ну и пускай, — подумала она, вскакивая на мотоцикл, — сегодняшний день еще только начался».

Она ехала на работу и тешила себя слабой надеждой, что опоздает всего на несколько минут. Всех неудач этого утра, которое мрачной страницей войдет в историю человечества, с лихвой бы хватило, чтобы умилостивить богов.

Но есть времена, когда боги требуют больших жертв.

Майк и Линда оказались у самого края тротуара. Спор у них вышел насчет игрушечного грузовичка. Майк обиженно повторял, что грузовик его. Линда не тратила слов. Она выхватила игрушку из рук брата. Ей было девять, Майку семь. При помощи этой машинки с откидным кузовом, в точности похожей на настоящую, Майк производил раскопки в саду миссис Коннор. Линда подкралась к нему и вырвала машину.

— Мама тебе не разрешает здесь играть.

Майк упорно тянул предмет спора к себе.

— Ты же не мама.

Линда ответила:

— Мама, сказала, ты должен слушаться меня, когда она уходит в магазин.

Майк бросился на нее и ударил по игрушке. Грузовичок выкатился на проезжую часть.

— Ну, Майк, ты…

Не слушая сестру, он побежал за отвоеванным добром.

В начале улицы показалась машина. Она двигалась медленно, водитель всматривался в номера домов. Линда кинулась к Майку, потащила его назад.

— Подожди, дурачок! Машина!

Майк вырывался что было силы. Автомобиль все так же неспешно приближался.

— Проезжай, проезжай, — нетерпеливо скомандовал он водителю.

Майк и Линда с удивлением заметили, что водитель притормозил и направил машину по узкой дорожке, ведущей к двум домам — их собственному и соседскому. Бедная игрушка, по которой проехались колеса, превратилась в плоский пластмассовый блин.

Испуганные дети притихли. Линда отступила назад, Майк онемел от возмущения. Из машины вылез и протопал мимо них страшный великан из сказки про бобовый стручок. Линда крепко прижала к себе братика.

Великан, не взглянув на них, направился к двери Конноров. Громко постучал. Маленький шпиц для порядка тявкнул на него и счел лучше ретироваться. Пришелец не обратил на собаку никакого внимания. Ему нужна была Сара Коннор.

Женщина приоткрыла дверь на цепочке, с опаской посмотрела на странного визитера.

— Сара Коннор? — без обиняков спросил Терминатор.

— Да, — ответила она.

Он с размаху толкнул дверь, которая обрушилась внутрь и сбила с ног хозяйку. Терминатор вынул кольт и установил лазерный прицел. Красный лучик заплясал на лбу миссис Коннор, скорчившейся на полу. Мгновенная вспышка ослепила ее. Больше она ничего не увидела. Пуля вошла точно на два сантиметра выше ее правой брови.

Терминатор перевел светящийся пунктир ниже и выстрелил ей в грудь. Еще. И еще. Пока не разрядил магазин. Стрекот выстрелов смешался с жалобным визгом шпица на крыльце.

Терминатор наклонился над телом и острым, как бритва, длинным ножом рассек ногу женщины от лодыжки до колена.

Майк подбежал к двери соседского дома и замер на пороге. Его сознание не способно было воспринять весь ужас кровавого кошмара, разыгравшегося у него на глазах. Мультики он любил. Особенно «Том и Джерри». Он покатывался со смеху, когда Том забрасывал Джерри целой тонной всякой всячины и кот распластывался на полу, совсем как грузовичок Майка, раздавленный великанской машиной. Правда, в мультике все быстро становилось на свои места, и расплющенный Джерри опять превращался в пушистого кота. А миссис Коннор не хотела вставать. Она не шевелилась, и ковер под ней пропитывался алой влагой. Такого Майк ни разу не видел. Линда подошла к нему в тот момент, когда Терминатор кромсал убитую женщину так же неторопливо, как нарезают ростбиф.

Линда схватила брата за руку и со всех ног бросилась домой.

Терминатор постоял над изуродованным трупом. Он не нашел того, на что рассчитывал. Идентификация объекта дала отрицательный результат. Он обдумал план дальнейших действий, спрятал оружие и вышел из дома.

Дети, затаив дыхание, следили за ним из окна своей запертой на все замки квартиры. Когда машина отъехала, девочка истерически зарыдала.

Майк еще ничего не понял, кроме того, что его игрушка окончательно испорчена и жалобно повторял:

— Дядя сломал мой грузовик.

Все происшедшее заняло две, самое большее, три минуты и уже теряло реальные очертания. В этой смерти, внезапной, жестокой и бессмысленной, еще никто не разгадал бы тайного, до поры недоступного человечеству значения.

Что касается Майка и Линды, их родителям еще предстоит в течение нескольких лет выплачивать кругленькую сумму врачам-психиатрам.

Но и это не поможет детям.

Сара во весь опор гнала свою «Хонду» сквозь густеющую дымку полуденного зноя. Раскаленный смог превратил автостраду в зыбкий мираж, из которого выплывали ненатурально яркие щитки рекламы и дорожные указатели.

На стоянке возле ресторана «Биг Джефф» она цепью прикрепила мотоцикл к столбику по соседству с аляповато раскрашенной фигурой самого Биг Джеффа в поварском колпаке. Веснушчатый гипсовый здоровяк с плотоядной улыбкой подносил ко рту огромный гамбургер на радость всем толстым детям. Капля горчицы навеки застыла на синтетической булке.

Обычная суматоха обеденного перерыва сегодня грозила «Биг Джеффу» настоящим бедламом. Через секунду после того, как очередной клиент поднимался из-за стола, оставляя живописный натюрморт из недоеденных кусков я грязной посуды, к столу подлетал шустрый мальчишка-уборщик и принимался усердно наводить порядок. Официантки с озабоченными лицами носились между столиками, и даже посетители вполне солидного вида спешили в туалет трусцой.

Видеокамера, укрепленная над дверью с табличкой «Администрация», обозревала обеденный зал. Пробегая мимо, Сара состроила гримаску и тут же столкнулась с Нэнси Дайзен, полной, темнокожей официанткой наполовину филиппинского, наполовину ирландского происхождения.

— Извини, — выдохнула Сара.

— Да что ты, это я виновата, — скороговоркой выпалила Нэнси. — Уф! Еле успела.

— Я сама опоздала, — с некоторым облегчением сказала Сара вслед удаляющейся по коридору девушке.

Перед входом в помещение для обслуживающего персонала Сара замешкалась, отыскивая в сумке контрольный талон прихода на работу. Из сумки попадали учебники. Она опустилась на колени, чтобы собрать книги, и услышала неприятный металлический голос, который произнес ее имя.

Она непроизвольно взглянула вверх, на видеоэкран, под которым белела табличка на двери: «Чак Брин. Управляющий».

Закусив губу, Сара опустила свой талон в автомат и поморщилась, когда машина громко и укоризненно щелкнула, зафиксировав ее опоздание.

— Сара, зайди, пожалуйста, в мой кабинет, — проговорил тот же голос.

Зажав подмышкой кипу книг, она решительно толкнула дверь.

Чак Брин склонился над столом, на котором светилось множество мониторов. Ему не хватало формы, чтобы довершить сходство с дежурным полицейского управления. Но и при отсутствии полицейской бляхи он успешно реализовал свое настоящее призвание охранника.

Сара изобразила самую ослепительную улыбку, на которую только была способна.

— Привет-Чак-я-кажется-немного-опоздала, — отбарабанила она на одном дыхании, не теряя времени на паузы между словами.

Чак расшифровал и переварил ее фразу. Показал на экран компьютера, и его изрытое прыщавыми гнойниками лицо — лунный пейзаж, а не лицо — приобрело строгий, начальственный вид. Неподражаемо!

— Ты видишь, Коннор, систему «Эппл-Макинтош 128К» с комбинированной электронной таблицей. Здесь у меня все о каждом служащем: оклад, премиальные, график работы. И самое главное, Коннор, время прихода на работу. Сегодня ты опоздала ровно на восемнадцать минут. Причина?

— У мотоцикла шина спустила.

— Отчего это происходит, Коннор? У некоторых людей колеса не держатся и неделю. Со мной же ничего подобного не случается годами.

— Потому что последние десять лет ты ездишь на автобусе, — парировала Сара.

— Как и следует поступать всякому, кто не располагает абсолютно надежным транспортом.

— Мой транспорт в полном порядке. Я уже не помню, когда…

— Извини, Коннор, но меня не интересует твой велосипед.

— Это мотоцикл, Чак.

«Боже! Что ты делаешь? — надрывался внутренний голос. — Без работы хочешь остаться?» Отделаться от «маленькой Сары» не удалось. Она была, как всегда, права.

— Знаешь, Чак… я виновата. Извини. Больше этого не повторится, — заговорила она.

Понуро, жалобно, покорно. Девяносто девять человек из ста удовлетворились бы этим. Но не Чак Брин.

— Послушай, Коннор, тебе пора браться за ум. Пойми, ты уже достаточно взрослый человек, чтобы отвечать за свои поступки. Ты должна уважать свои обязательства по отношению к другим людям. В частности, по отношению к твоему работодателю. Смотри мне, чтобы больше никаких опозданий.

«Господи! — взмолилась Сара. — Откуда только берутся такие зануды?» Ее терзало желание популярно объяснить Чаку, до какой степени ей интересен моральный аспект проблемы опозданий. Но внутренний голос настоятельно убеждал, что сохранить работу для нее сейчас важнее, чем оставить последнее слово за собой. Ужасно грустно, что человек не может себе позволить один раз в жизни высказать все, что он думает. Решение обуздать себя далось ей тяжело, но портить себе жизнь собственными руками она не собиралась.

— Я помечу, чтоб вычли из твоей зарплаты.

Он подозвал ее поближе и показал, как засветилось на экране ее имя, окруженное мертвящим электронным поблескиванием.

— Вот так. Этот прискорбный случай занесен в банк данных.

И Чак вновь углубился в созерцание своих драгоценных приборов. Взгляд его водянистый рыбьих глаз напомнил Саре ее игуану, блаженно застывшую возле салатного листа.

«И все-таки жизнь прекрасна», — сказала она себе, выходя из кабинета.

За дверью она не смогла-таки сдержать все, что накопилось у нее на душе. Свернув за угол в раздевалку для персонала, обернулась в сторону кабинета управляющего и с удовольствием адресовала ему фигуру из трех пальцев.

— Плохо, Коннор. Не умеешь вести себя на работе. Пока еще ты работаешь у нас.

Она совсем забыла, что в противоположном конце коридора тоже установлена видеокамера.

К ней подошла Нэнси.

— Не забудь сегодня почаще предлагать фирменный салат Джеффа. Пошли отсюда. Большой Джефф не дремлет.

Войдя, наконец, в раздевалку, Сара устало бросила книги в свой шкафчик.

— Наверняка, у него и здесь камера припрятана.

— Да-а-а? — пропела Нэнси.

Эта мысль показалась ей интересной. Она задрала форменную юбку и, выставив напоказ трусики, прошлась по комнате.

— Суперсеанс для тебя, прыщавая морда.

Сара засмеялась. Неприятность была забыта. Она принялась переодеваться.

— Ты все-таки поосторожнее, — пробормотала Нэнси, отправляя в рот свою обычную порцию жвачки — пять ароматных пластинок.

Сара высказалась по поводу мании преследования, развившейся у сотрудников «Биг Джеффа», но все-таки отвернулась к стене и сняла одежду под прикрытием дверцы шкафа.

Нэнси ждала ее, оттягивая начало своей смены. Высвободившийся минимум времени она использовала для своего любимого занятия. Нэнси обожала посплетничать о других девушках. Сегодня на язычок ей попалась Сью Эллен. Новенькая, у нее была несносная привычка чихать, брызгая слюной на блюдо, которое она собиралась подать клиенту.

Сара облачилась в форменную одежду: малиновую юбку и розовую блузку. Остается положить на лицо немного косметики. Подвести глаза, наложить на щеки румяна. Ну и вид у нее! Краше в гроб кладут. А как еще она может выглядеть в этот безумный день?

В детстве мать пророчила ей, что ее глаза будут неотразимы для мужчин. Она посмотрела в зеркало. Где он, этот соблазнительный взгляд, которому, как уверяла мать, станут завидовать другие женщины? Чуть припухшие веки, будто она устала или не выспалась. Цвет глаз тоже казался матери необычным. Орех с красным деревом. Сара улыбнулась своему отражению, откинула голову, изучая произведенный косметикой эффект. Ничего особенного. Карие глаза, светло-каштановые волосы. Ничего, мамочка, все еще будет хорошо!

Она стянула длинные волосы в пучок, заколола его на затылке. Такую прическу носили все официантки «Биг Джеффа».

— Привет, — с заученной улыбкой обратилась она к девушке, стоявшей перед ней в большом зеркале. — Меня зовут Сара. Я обслуживаю ваш столик.

Она ущипнула себя за щеки, потерла их, разгоняя кровь.

— Редкостная красота.

Нэнси разогнуться не могла от смеха.

Сара привычно и легко двигалась по залу, гудящему, точно потревоженный улей. Лавируя между столиками, изгибаясь по балетному, она несла на вытянутых руках сразу три подноса с заказами. Упитанный верзила грубо дернул ее за передник. На лице его была написана крайняя степень негодования. Во избежание неприятностей Сара отвела в сторону тяжелый груз и глянула на клиента с суровым видом, который часто выручал ее в сложных ситуациях.

— А кетчупа здесь не полагается?

Мужчина разъяренно тыкал жирным пальцем в тарелку с картофелем «фри».

Подчеркнуто невозмутимым тоном Сара произнесла:

— Вдобавок к тому, что уже стоит у вас на столе?

И она указала посрамленному скандалисту на бутылочку с кетчупом, прикрытую буклетом меню. Она понесла заказ к следующему столику, где несколько мужчин всячески выказывали свое нетерпение. Сара начала расставлять заказы, как вдруг нервный старик, сидевший вдалеке, немедленно потребовал свой кофе. Она бросила через плечо: «Одну минуточку. Сейчас подойду» — и продолжала улаживать первоочередную проблему.

— У кого бифштекс «бэрли биф»?

— Не знаю, но лично я заказывал мясо на вертеле, — послышался раздраженный голос.

Ему вторил другой:

— Скорее всего у меня, но я не заказывал жареный картофель.

Откуда-то неслось:

— У меня сыр по-чилийски.

Сара внезапно почувствовала, как почва уходит у нее из-под ног. На нее сразу нахлынула неимоверная усталость, накопившаяся за день. Обычно она без труда справлялась с ничтожными конфликтами, умела поладить с трудным клиентом. Но не сегодня. Сегодня все шло наперекосяк. Все тридцать три несчастья этого дня, пустяковые сами по себе, навалились на нее скопом. Она никак не могла сосредоточиться на работе. Сейчас все на свете заслонял от нее один простой вопрос, ответ на который она мучительно искала и не могла найти:

Так кто же все-таки заказывал бифштекс «бэрли биф»?

Пухлая блондинка с двумя такими же белобрысыми дочерьми требовательно напомнила:

— Мисс, мы уже давно вас ждем.

— Да, мадам, сию минуту, — автоматически ответила она и сняла с подноса последнюю тарелку.

Повернувшись, чтобы уйти, она локтем задела стакан с водой. И обреченно закрыла глаза. Мужчина, сидевший у прохода, что-то злобно прошипел и негодующе воздел руки, словно призывая всех присутствующих в свидетели. На пиджаке у него расплывалось влажное пятно.

Сара схватилась за салфетку, принялась лихорадочно промокать пятно, бормоча извинения. Лицо человека недвусмысленным образом выражало все, что он думает об этой растяпе.

Тем временем маленькая девочка за соседним столиком наскребла в ложечку мороженого и потихоньку опустила холодный скользкий шарик в карман Сариного передника, предназначавшийся для денег. Сара вскрикнула от неожиданности. Девочка торжествующе захихикала. Готовая то ли взорваться, то ли зарыдать. Сара, едва сдерживаясь, метнула на ребенка затравленный взгляд. Облитый ею посетитель исподтишка одобрительно подначивал безобразницу:

— Отличное начало, малышка. Придется чаевые отдать тебе.

Сара застыла на месте, огорошенная шквалом сыплющихся на нее ударов, будто насылаемых таинственной недоброй силой.

Нэнси, проходя мимо, похлопала ее по плечу.

— Брось! Посмотри на эту ерунду с точки зрения вечности. Через сотню-другую лет о твоих страданиях никто не вспомнит.

Риз почувствовал себя очень неуютно. Он даже вспотел от напряжения, когда рядом с ним на перекрестке Пико и Доугени в ожидании зеленого сигнала светофора собралась нарядная, благоухающая толпа. Мужчины в отглаженных костюмах, женщины в нарядных платьях с идеально уложенными — волосок к волоску — и покрытыми лаком прическами.

Они казались ему людьми другой расы. Он и предположить не мог, что его соотечественники так разительно отличались от него самого, от его друзей. Эти люди вызывали у него смутный страх. Проведя здесь шесть часов, он еще не привык к ним и продолжал настороженно прислушиваться и присматриваться, когда оказывался среди людей. Внешне он сохранял непоколебимое спокойствие каменного Будды. В одной руке держал большую пластиковую сумку для продуктов, другая уверенно сжимала рукоятку кольта тридцать восьмого калибра в кармане плаща. Люди, стоявшие рядом, не сводили глаз со светофора.

Его раздражал исходивший от них аромат. Приторно-сладкий обман духов. Сплошная химия. За весь день он ни разу не почувствовал естественного запаха человеческого тела. Привычного и успокаивающего.

Загорелся зеленый огонек, и нескончаемый поток транспорта устремился в другом направлении. Пешеходы в одежде от Кэлвина Клейна [американский модельер] поспешили к полосатой дорожке. Риз отстал, пропустил их вперед, обеспечивая себе удобный сектор обзора.

Он продолжал путь в юго-западном направлении. Прохожие попадались все реже, и он мог без помех рассматривать машины, припаркованные у тротуаров. Ему нужна была машина, подходящая для выполнения задания. Внешний вид значения не имел. Автомобиль должен быть вместительным, с мощным, надежным двигателем, позволяющим развивать большую скорость. Главное, чтобы машина не привлекала внимания.

Риз ограничил свои поиски окраинными районами. Автомагазины его не интересовали, поскольку покупать машину он не собирался. Дважды он был почти у цели.

В первый раз его привлек забрызганный грязью «кадиллак» на тихой безлюдной улице. Он уже собрался действовать и подошел к нему поближе, но его спугнули дети владельца, возвращавшиеся из школы. Часом позже в недрах подземного бетонированного гаража, расположенного под стеклянной коробкой офиса, он открыл светло-голубой «крайслер» и потянулся к проводам под щитком приборов, как вдруг тишину прорезал надрывный, пронзительный вой. Он потратил еще пять секунд, отыскивая способ вырубить сигнализацию, но ситуация становилась опасной, и ему пришлось спастись бегством. Проклятая техника. И здесь она одержала над ним верх.

Солнце почти скрылось, когда Риз заканчивал осмотр квартала между Пико и Элкоттом. Действие стимуляторов, которые ему впрыснули перед хронопортацией, ослабевало. Бодрящая напряженность спала, все сильнее наваливалась усталость.

«Вперед, солдат, — подстегнул он себя. — Действуй, не расслабляйся. Продолжай разведку местности». Он методично ощупывал взглядом территорию, которую мысленно поделил на секторы.

На востоке — асфальтированная дорожка, движущийся транспорт отсутствует. С юго-востока на юго-запад тянутся двухэтажные строения, скорее всего, жилые дома, много пустых квартир. На севере — продолжение улицы, транспорта не видно… Между северо-западным и северо-восточным секторами — строительная площадка, обнесенная металлической оградой. Приблизительно двадцать тысяч квадратных метров. В отдалении два трактора, подъемный кран и шесть человек рабочих.

Внезапно сердце у него сжалось, ладони покрылись потом. Он хотел двинуться дальше и не мог. Красный сигнал опасности тревожно пульсировал в мозгу, но что-то словно притягивало его к пустырю, не позволяя уйти прочь. Воспоминания? Прежде он был связан с этим местом, над которым застыл невидимый сгусток ужаса и боли. Наваждение, не иначе. В глазах у него потемнело, обрывки воспоминаний заслонил мирный городской ландшафт: искалеченные тела, горящие развалины. Ему казалось, он уже бывал тут. Риз глубоко вздохнул, отгоняя призрачные картины. «Занять мысли делом!» — приказал он себе. Что, если хронопортация оказала пагубное действие на его сознание, и это начало раздвоения личности?

Он вспомнил!

Помедлив еще секунду. Риз поправил под плащом ремень, переложил сумку в другую руку и пошел дальше. Он загнал страшные образы в самый дальний угол памяти, накрепко запер их там. И принудил себя думать только о машинах, попадавшихся на пути.

В конце улицы он заметил «ЛТД». Покружил возле автомобиля, присматриваясь к колесам. Покрышки в полном порядке. Повреждений нет, кроме небольших царапин по бортам. Окраска неяркая, потускневшая. Тем лучше.

Еще раз оглянулся. Никого. Быстрым движением поддел капот и поднял его, впуская дневной свет в сумрачное нутро машины. Уйма сложных приспособлений, очищающих выхлоп. Их он бы сразу повыбрасывал. Так. Двигатель объемом в 351 кубический дюйм. Мощный. Отличная модель. Он приблизился к месту водителя и вытащил из кармана складную металлическую вешалку для одежды. Продолжая держать улицу в поле зрения, распрямил проволоку, подсунул один конец в дверной зазор повыше ручки, нащупывая собачку замка. Вокруг все было по-прежнему спокойно. Замок щелкнул и открылся. Он сел в машину, бросил сумку на сиденье и аккуратно прикрыл за собой дверцу.

Провода зажигания находились под рулевой колонкой. Он действовал по памяти. Точными, уверенными движениями пальцев зачистил провод зажигания, напрямую соединил медную и свинцовую проволочки. Двигатель заурчал и ожил. С того момента, как он увидел машину, прошло две минуты.

Он нажал на газ, прислушался к шуму двигателя. Звук четкий, равномерный, без перебоев.

Прогревая мотор, он развязал плечевой ремень, освободил ружье и положил его рядом с собой. Риз с восхищением рассматривал роскошное устройство машины. Ноги его утопали в пушистом ковре. Как только он включил мотор, заработало радио. Он покрутил ручку настройки. Из динамиков полилась, заполняя кабину, тягучая мелодия Джима Моррисона. На другой волне обладатель зычного баритона призывал Божью кару на головы грешников, которые не поддерживают своими взносами его программу. Риз с жадностью ловил то одну, то другую станцию, точно голодный человек, угодивший на неожиданное пиршество. Отыскал и прослушал программу новостей. Ничего особенного. В городе три убийства и три локальных конфликта в мире. Сверил часы на приборном щитке с сигналом времени по радио. Точно идут.

Он с наслаждением вдохнул запах кожаной обивки. Вот, значит, как они жили. Увеличил громкость приемника, изумленно прислушался к словам дурацкой песенки о разбитом девичьем сердце.

Откинувшись назад, Риз удобно устроился на сиденье. Его тело, постоянно сжатое в пружину, готовую к броску, испытало блаженную расслабленность покоя. Ласковая, теплая волна дремоты охватывала сознание, соблазняя кратким мгновением благодатного сна.

Ни в коем случае! Он заставил себя распрямиться. Вытряхнул на сиденье содержимое карманов. Итак, три коробки патронов для пистолета тридцать восьмого калибра и еще четыре коробки картечи. На первое время хватит. В девять пятнадцать утра он совершил набег на маленький спортивный магазинчик, который покинул в девять шестнадцать с полными карманами боеприпасов, не обращая никакого внимания на заливавшегося в бессильном лае сторожевого пса.

Опорожнил пластиковую сумку, которую ему удалось набить в захудалой лавчонке на Креншо. Владелица, старуха-кореянка, так и не оторвалась от экрана телевизора. Из сумки появились номер «Космополитена», две бутылки минеральной воды и четырнадцать плиток шоколада «Сникерс». Настоящий шоколад. Он пробовал его однажды мальчишкой. Помнится, надолго растягивал шоколадку, пока последняя драгоценная крошка не растаяла на языке. А тут ешь — не хочу. Он сунул в рот плитку. Всю, целиком. Сжевал, упиваясь невероятным, сказочным вкусом и ароматом, и вспомнил, какой дрянью привык питаться Там. Посмотрел бы на него в эту минуту малыш Вилли, командир его огневого взвода, давно уже погибший. Он представил расширенные от изумления глаза товарища. «Ну ты даешь, сержант! Неужто слопал все четырнадцать?» Именно, подтвердил он, разворачивая новую плитку.

Пролистал журнал. Длинные статьи не заинтересовали его, да их и немного было. Перешел к рекламе. Вот это роскошь! Он не мог оторвать завороженного взгляда от ярких, глянцевых фотографий. Сегодня на улицах он видел красивых женщин, ухоженных, празднично одетых, благоухающих чистотой и свежестью. Так разительно несхожих с женщинами, знакомыми ему.

Но журнальные дивы потрясли его воображение куда сильнее. Неземные существа, соблазнительно гибкие, облаченные в одежды ярчайших, не виденных им цветов. На гладких, без единой морщинки, лицах кокетливые улыбки, нанесенные умелой рукой художника-гримера. Гибкие, изящно склоненные шеи, тонкие пальцы с длинными наманикюренными ногтями исключали саму мысль о физическом труде. В его время от этой изысканной элегантности за несколько минут не осталось бы и следа. Может быть, это и не очень здорово с его стороны, но мысль о том, как хрупка и недолговечна женская красота, которой ему так и не довелось узнать, принесла ему странное удовлетворение. Он скользил загрубевшими, исцарапанными пальцами по лицам фарфоровой нежности, по точеным фигуркам. Их красота причиняла ему боль, ибо Риз, как никто другой, знал, что в мире, где каждый день ходишь по лезвию ножа, нет места красоте.

Он прислонился к дверце головой. Искусительница-подушка на плюшевом сиденье затягивала его в свои ласковые объятия, нашептывая предательскую мысль о минутном забвении. И он вновь подумал о том, что Там он не мог себе позволить множество, казавшихся такими естественными, вещей. Например, спокойно поспать.

Он бросил усталый взгляд на строительную площадку, на трактор, подминавший под себя перепаханную землю. Гудение становилось все громче — оно знакомым эхом отдавалось в мозгу Риза. Земля содрогалась под тяжестью многотонных гусениц. Взгляд Риза…

…Приковали к себе гигантские, поблескивающие металлом колеса метрах в сорока от него. Колеса неумолимо приближались, перемалывая куски железа и дерева, остатки одежды и кости.

Горы человеческих костей, которыми был усыпан пустырь, едва освещенный луной.

Почерневшие кости, обугленные в пожаре ядерной войны, отполыхавшем еще до рождения Риза, толстым слоем покрывали обширные пространства. Горы мертвой трухи стали такой привычной деталью здешнего пейзажа, что никто не задумывался над тем, из чего выросли эти холмы.

Останки черепов исчезали под колесами «охотника-убийцы». Риз отрешенно наблюдал. Ему ни о чем не говорили следы той войны, о которой он знал лишь понаслышке. Беззубый оскал черепа, который вот-вот рассыплется, придавленный железной махиной, зашелся в безмолвном крике: «Наступит и твоя очередь!» Крик был обращен к нему, Ризу. Он отвернулся.

Тогда его лицо еще не было покрыто шрамами. Они появятся позже. Ему только что исполнилось шестнадцать.

Машина подходила все ближе. Металлический скрежет вонзался в мозг человека, точно живое существо, от когтей которого нет спасения.

Ослепительный океан света затопил небо до горизонта. Доля секунды отделяла внезапную вспышку от грохота взрывов. Снаряды рвались все ближе, земля вокруг него вздыбилась. Лучи прожекторов обшаривали пустырь, нащупывая очаги людского сопротивления. В следующее мгновение все, что еще дышит, движется, борется, будет уничтожено машинами.

Притаившийся в развалинах Риз буквально вжался в землю. Тошнотворный запах горящего человеческого мяса наполнил воздух. Он подавил нестерпимое — самоубийственное — желание бежать, глубже зарываясь в зловонное месиво.

«Страх — это смерть, — говорил себе Риз. — Не поддашься панике — будешь жить».

Видеосвязь с командным пунктом прервалась. Хорошо еще остались наушники и микрофон. Радио доносило до него лихорадочную многоголосицу боя: отрывистые команды, грохот стрельбы, крики раненых и отчаянные просьбы. Прислать снарядов! Прикрыть огнем! Вывести раненых!

Он обернулся. Из двенадцати бойцов его расчета в живых остался один. Капрал Ферро. Худая, изможденная девушка-сапер. Ей недавно исполнилось пятнадцать лет. Она не отходила ни на шаг от командира расчета, словно в нем была вся ее надежда на спасение.

На темном фоне ночного неба скользнула хищная тень. Башня ОУ. Лучи прожекторов тщательно прочесывали руины домов. Риз сверился со счетчиком импульсов. В его боевом излучателе «вестингауз-М25» оставался еще один плазменный заряд. Он принял решение стрелять. Хотя бы выбить видеокамеры этой сволочи! Риз навел свой автомат на глаза чудовища, оптические устройства с инфракрасным излучением. Прицелился и выпустил разряд плазмы высокой энергии. Сверхчувствительная оптика ОУ рассыпалась цветным веером осколков.

Риз и ферро успели выскочить из-под развалин за секунду до того, как ответный залп обратил в пыль их укрытие. Риз вывел из строя одну видеокамеру. «Ничего, я все равно добью тебя», — прошептал он.

Риз отступал короткими стремительными перебежками. Бой настиг его внезапно, он уже и не помнил, как все это началось. События мелькали в бешеном темпе кинопленки, пущенной на огромной скорости. Он едва не споткнулся о мертвое тело. Мальчик лет десяти, не больше, сжимал старенький М-16. На груди ребенка дымилось круглое отверстие. Застывшие глаза смотрели в небо. Кладбище тел! Кто в форме, кто просто в лохмотьях. Женщины, старики, дети…

Сокрушительный огневой вал прокатился от Рексфорда до Шерборна, выжигая все на своем пути. Израненная земля содрогалась от взрывов.

Риз камнем свалился в блиндаж. Тесная нора забита обезумевшими от ужаса людьми. Руки судорожно сжимают оружие. Кто-то всхлипывает. Или стонет. Есть и дети.

Вот она, армия, которая противостоит ожившему кошмару.

Но какого дьявола они тут засели? Территория должна быть полностью очищена от людей, чтобы обеспечить взрывникам полную свободу. Риз еще не рассчитался с ОУ.

— Где ваш командир? — крикнул он.

Ответ был написан на лицах. Остался наверху. Погиб в огне или под колесами танка.

— Уходите отсюда! Быстрее!

Никто не пошевелился. Страх подавил в них волю к сопротивлению. Он подталкивал их, заставляя подниматься, а сам продолжал кричать:

— Ну же, бегите! Часть перегруппировывается в двенадцатом бункере.

Люди покорно кивали. Смысл его слов, очевидно, не доходил до них, но они выпрыгивали из укрытия, куда-то бежали. Ночь поглотила удалявшиеся фигуры. У Риза не было уверенности, что они доберутся до указанного им пункта.

Высунувшись из блиндажа, он осмотрел местность. Куда подевалась чертова машина?

В следующую секунду блиндаж накрыло взрывом. Не замеченный Ризом ОУ произвел гигантский прицельный выброс плазмы. В воздух взлетели камни, доски, обрывки брезента. Риза швырнуло взрывной волной на бетонное перекрытие, и он потерял сознание.

Очнулся в глубокой воронке. Он лежал на спине. Голова раскалывалась от нестерпимой боли. В бессильной ярости он заскрипел зубами.

Над ним склонилась Ферро. Она что-то кричала, указывая на его каску. Он ничего не слышал. В ушах стоял одуряющий звон.

Он приподнялся. Сорвал каску. Вот оно что! Пробита. Отшвырнул ее, пристроил на голове наушники. «Что же ты застрял там, точно кусок дерьма? Давай, вали сюда!» — мысленно подзывал он вражеский танк.

Они с Ферро отползли под защиту железобетонной глыбы, торчавшей из-под земли там, где когда-то стоял дом. Танк продолжал преследование. Вначале гора обломков осветилась мертвенными вспышками прожекторов, затем показалась сама стальная махина. Орудия на башнях равномерно вращались, поливая шквалом смертоносного огня все в радиусе нескольких миль.

Риз потянул ранец, висевший у Ферро за спиной, достал две цилиндрические противотанковые мины. Одну для себя, другую для девушки. ОУ подползал все ближе. Он был уже так близко, что если бы не грохот, не смолкавший ни на минуту, они услышали бы, как скрежещут орудия, поворачиваясь вокруг своей оси. Риз сделал глубокий вдох. Спокойно! Пальцы автоматически ощупали корпус мины. Рубеж дальности отменен. Снять мину с предохранителя! Танк находился в нескольких ярдах от них, гул двигателей перешел в оглушительное завывание. Риз видел перед собой только гусеницы танка. Все остальное перестало для него существовать. Подохни, гад!

Он метнулся из тени на освещенное пространство и подложил снаряд на пути наступавшего чудовища. Изрывающая огонь глыба пронеслась над миной, не задев ее. Пролетев разрушенные дотла строения, в которых еще скрывались и, вопреки логике, продолжали сопротивляться люди, машина замедлила ход и начала неуклюже разворачиваться.

Отскочив за груду камней, Риз краем глаза увидел, что Ферро поскользнулась и едва не упала, но мину из рук не выпустила. Взрывное устройство было пущено, таймер отщелкивал секунды.

— Бросай немедленно! — во всю глотку заорал Риз.

Остов здания заслонял от нее бронемашину, которая маневрировала, избирая наиболее удачный угол поражения. Теперь для того, чтобы снаряд Ферро достиг цели, ей придется выбежать из укрытия и бросить мину под массированным огнем ОУ.

Все завалила! Ферро взглянула на своего командира. Она и сама поняла, что упустила время. Девушка взобралась на бетонную плиту, которая защищала их, и, выпрямившись во весь рост, метнула снаряд, целясь в ходовую часть. Пригнуться она не успела. Пламя, вылетевшее из танка, огненным лезвием полоснуло ее по груди. Даже не вскрикнув, она упала. Ее тело превратилось в сгусток алого тумана. Кроваво-красные кристаллы попали на рубашку Риза, обрызгали его лицо и руки. Он не притронулся к тому, что осталось от Ферро.

Его мысли вернутся к ней позже.

Мина, подложенная Ризом, взорвалась первой, поразив более уязвимую кормовую часть машины. Обломки гусениц мощным ударом вогнало в корпус. Одна из вращающихся башен была пробита, и тонны боеприпасов, находившиеся в ней, полыхнули гигантским костром. Новый взрыв сотряс баки с горючим, и пятнадцатиметровой высоты бронированный исполин, самое совершенное орудие убийства, содрогнулся, охваченный пылающей лавой. Мина, которую бросила Ферро, взорвалась, не долетев до цели, но и ее вспышка мощным штрихом довершила зрелище адского карнавала.

ОУ, сотрясаясь, распадался на части, и его последние конвульсии вызывали огненный вал, затопивший небо от края до края, словно над мертвой, выжженной землей вдруг родилась сверхновая звезда. Риз, как зачарованный, смотрел на бушующее море очистительного пламени.

Теперь — добраться до сборного пункта в Доугени. Он начинал задыхаться от дыма, которым был пропитан воздух. Горело все: металл, арматура, люди.

Среди развалин застрял БТР, и в нем двое контуженных, чудом уцелевших людей. Он сел за штурвал и разогнал машину. Над ними делал виражи летающий ОУ. Но через некоторое время цель ускользнула от истребителя, затерявшись в дыму и грохоте взрывов. Риз гнал БТР мимо протянувшихся на десятки километров черных пепелищ. Когда-то здесь были улицы.

Летающий ОУ выследил их и перешел в пике под углом в сорок градусов. Турбины взревели на пределе нагрузки, прожекторы засекли движущийся БТР, и боевой самолет дал прицельный плазменный залп. Бронемашину смяло, точно пустую жестянку, а следующей очередью рассекло пополам и подбросило в воздух.

Обломком искореженного борта Риза пригвоздило к сиденью. Кровь заливала ему глаза. Он успел увидеть, что у бойца, привалившегося к нему, снесло верхнюю часть туловища. Тугой комок застрял в горле Риза, и он весь содрогнулся. Попробовал пошевелиться. Обжигающая боль пронзила левое плечо. Языки пламени лизали покоробившуюся обшивку, подступая все ближе к бессильно распростертому человеку. Он рванулся, напрягая последние силы, но не мог сдвинуться с места. Отвратительный запах горелого расползался вокруг — это горели его волосы. Он сжался от донесшегося издалека душераздирающего, нечеловеческого крика. Что-то знакомое послышалось ему в голосе того, кто так страшно кричал. Это был он сам…

Риз открыл глаза. Он не помнил, как схватил винтовку, лежавшую на сиденье, как дослал патрон в патронник. Он задыхался, по телу градом катился пот. В мозгу, еще не освободившемся от тягостных видений, всплывал настойчивый вопрос: «Где я?», этот вопрос он привык задавать себе, просыпаясь.

Взгляд его метнулся по мягкой обивке машины, удивленно помедлил на плитках шоколада и номере «Космополитена». Он в незнакомом городе. ЗАДАНИЕ. Он посмотрел на циферблат электронных часов. Спал он всего три минуты.

Риз медленно приходил в себя. Сон, заставивший его прожить три минуты в колоссальном напряжении душевных и физических сил, бледнел, забывался. Безобидный тягач все так же перепахивал строительную площадку, на которой не было ничего, кроме зеленеющей травы. Еще не было. Растерзанные тела, пожарища, машины, несущие смерть, пока существуют лишь в его сознании.

Он отогнал воспоминания.

Чак Брин засек Сару в коридоре. Она как раз собиралась, уходя, опустить в автомат свой контрольный талон.

— Ты куда собралась, Коннор? — остановил ее громовой голос из динамика. — Перерыв у тебя был всего час назад.

Сара совсем выбилась из сил. Она не замечала, что плечи у нее устало поникли, юбка помялась, а блузка забрызгана соусом. За день она так набегалась, что ноги казались чужими. Злобно посмотрев на экран видеокамеры, она ответила:

— Ты как всегда, прав Чак.

— Как называется такое поведение?

— Я ухожу.

— У тебя рабочий день до семи.

— Именно. Кроме пятницы, когда меня на час раньше сменяет Дениз.

Сара окончательно потеряла терпение — он понял это, невзирая на микрофон далеко не идеального качества.

— Ладно, ладно, Коннор, не лезь в бутылку. Где твоя сменщица? Пока ее нет, ты должна быть на месте.

В коридоре показалась Дениз, крепкая, полногрудая блондинка. Она давно перешагнула за тридцать и нисколько не комплексовала по этому поводу. И по всяким другим тоже.

Дениз повернулась к экрану и проворковала с неподражаемой материнской заботой:

— Чак, дорогой, что ты нервничаешь? Опять запоры замучили?

Сара прыснула и выскочила из коридора — откуда только силы взялись? Здорово, когда у тебя есть такая подруга. Дениз всегда знает, как поступить, пока она мямлит и пререкается со своим внутренним голосом.

К ней подлетела взволнованная Нэнси и вцепилась в ее руку так, словно Сара только что была на волосок от смерти, и ей, Нэнси, принадлежит честь ее спасения.

— Пойдем скорее, там о тебе говорят, — тараторила она, одновременно докуривая сигарету и дожевывая порцию жвачки. Нэнси потащила ничего не понимающую Сару в комнату отдыха, где у экрана маленького, черно-белого телевизора уже сидела Клаудиа и, положив на низкий столик отекшие ноги, слушала программу новостей.

— Ты только послушай, Сара. Как странно!

Неподдельный ужас, мелькнувший в глазах Клаудии, согнал с лица Сары недоверчивую улыбку. Она прислушалась. Невероятно строгая дикторша в отлично сшитом деловом костюме как будто и впрямь говорила о ней:

— …Еще раз о событиях дня. Сара Коннор, тридцати пяти лет, домохозяйка, мать двоих детей, сегодня зверски убита в своей квартире. Представитель полиции, прибывшей на место происшествия, не высказал никаких предположений относительно мотива убийства.

Диктор перевернула страницу и подождала, пока на экране монитора перед ней появится текст-подсказка. Она продолжала говорить что-то о предстоящей забастовке водителей грузового транспорта, но Сара уже не слушала.

«Бедная, бедная женщина! Ее звали так же как меня. Боже мой, все мои неприятности не стоят выеденного яйца по сравнению с этой трагедией. Как подумаешь, что убийца-маньяк бродит по городу, и жизнь человеческая для него ничто… Надо же, Сара Коннор…»

— Ну вот, дорогая, можно считать, что тебя уже нет.

Нэнси хлопнула ее по плечу и рассмеялась так, будто лучшей шутки не слышала за весь день.

Терминатор нажал на защелку магазина, отшвырнул расстрелянную обойму и перезарядил свой кольт с лазерным прицелом. Он постоял над окровавленным телом Сары Хелен Коннор, которое еще содрогалось в последних спазмах агонии, и снова поднял пистолет. Алая метка лазерного прицела замерла на лбу женщины. На тот случай, если потребуется еще одна пуля.

Больше стрелять не понадобилось.

Он вынул из кармана своей куртки нож и быстрым, точным движением сделал разрез на левой ноге женщины, чуть повыше лодыжки. Рассек мышечную ткань до колена и запустил пальцы в еще не остывшую плоть, обнажая блестящую белую кость.

Того, что искал, он не нашел. Вторая ликвидация, а результат опознания объекта отрицательный. Он спрятал нож, поднялся. Продумал дальнейшие действия. Из трех женщин по имени Сара Коннор, адреса которых указаны в телефонной книге, две перестали существовать. Остается одна. Сара Дженет Коннор. Скорее всего она и является искомым объектом.

Он определил стратегию поиска. Он возвращается на свою базу для перевооружения. Затем проводит заключительную операцию.

Терминатор решительно шагнул на улицу в догорающий мартовский день.

Сара свернула на стоянку возле двухэтажного здания оздоровительного центра. Она соскочила с мотоцикла и направилась к длинному, приземистому зданию, которое, несмотря на деревянную обшивку и желтоватую окраску стен, походило скорее на тюрьму, чем на спортивное сооружение.

Она помахала девушке за стойкой, и та показала ей на дверь секции аэробики. Впрочем, Сара могла бы и сама с легкостью отыскать подругу: рев тяжелого рока, слышный в коридоре, безошибочно указывал, где занимается Джинджер. Сара толкнула тяжелую дверь, и ее сразу обдало душной волной нагретого воздуха, хотя в зале не прекращал жужжать кондиционер.

Мелодия Дениса Уильямса, от которой дрожали стены, вдохновляла стайку отдувавшихся девиц на телодвижения, изящество и непринужденность которых напоминали о лучших традициях муштры в прусской армии. Джинджер громко отсчитывала такты и гоняла своих подопечных не хуже сержанта в лагере начальной военной подготовки. Девушки в цветных колготках скакали, тряслись, молотили руками и ногами. И все это называлось красивым словом «танец».

Лишь несколько человек внимательно следили за тем, как чисто и элегантно выполняет упражнения неутомимая Джинджер и более или менее удачно подражали ей. Большинство же имели такой вид, словно только что разделались с порцией «Биг Джеффа» и теперь страдают от неизбежных последствий обжорства. А Саре никакие тренировки не требовались при ее тридцатичетырехчасовой рабочей неделе в ресторане.

— Раз-два-три-четыре! Растянулись! — командовала Джинджер, которая была полностью в своей стихии.

Но после трех минут этой вакханалии даже Денис Уильяме истощил свои возможности, и пленка подошла к концу. В наступившей внезапно тишине раздавалось лишь посвистывание и шорохи микрофона да жалобные охи. Джинджер с победоносным выражением осмотрела свою гвардию и самодовольно спросила:

— Здорово было сегодня, да?

Свой энтузиазм девицы выразили краткими репликами мало пристойного содержания.

— Ну уж нет, или вы правильно понимаете свои задачи, или мы переходим на более интенсивную программу, — давясь от смеха, заявила Джинджер.

Пока Джинджер облачалась в свой обычный свитер и джинсы, Сара сидела в раздевалке.

— Неужели имя совпадает? — сочувственно спросила Джинджер. — Mondo bizarro [странный мир (исп.)].

— В том-то и дело.

Сара смотрела отсутствующим взглядом на стенку шкафчиков и крутила в пальцах провода наушников. Джинджер изобразила привидение из фильма ужасов и, зловеще завывая, подступила к подруге.

— Маленькая Сара не знала, что ждет ее на пути домой после долгого, трудного дня… Темно! И навстречу ей…

Нет, Джинджер просто невозможная выдумщица. Сара прыснула.

— Хватит тебе.

— Я всегда знала, что ты прославишься, Коннор, — заметила Джинджер, отбирая у Сары наушники и распутывая провод.

— У меня такое странное чувство, как будто это я умерла, — продолжала Сара.

— Ну и как оно там? Не холодно для бикини?

— Мне кажется…

— Не занимайся ерундой!

— Прекрати же, Джинджер.

— Извини. Что ты хотела сказать?

— Мне вдруг пришло в голову: а что, если бы вместо той женщины убили меня? Что останется после меня? Я хочу сказать, изменится ли что-нибудь от того, есть я или меня нет?

Джинджер сощурилась.

— На полном серьезе?

Сара кивнула, Джинджер задумалась.

— Ты всегда вовремя вносила свою долю квартплаты, — поделилась результатами своих размышлений Джинджер. — А это уже немало.

— Зато тебя ничем не прошибешь, — вскинулась Сара.

Джинджер пришлось все-таки оставить свой легкомысленный тон. Она обняла Сару за плечи и прошептала ей в ухо:

— Ты у меня самый замечательный друг. — Улыбнулась Саре и поспешила добавить: — Идем отсюда. Сердце разрывается, на тебя глядя.

Они зашли в зал, где на силовых снарядах тренировались мужчины. Сара хотела еще раз повидаться с Мэттом. Джинджер продефилировала к скамье, на которой лежал парень и качал пресс. Мэтт стоял над ним, проверяя правильность движений. Джинджер принялась демонстративно разглядывать парня.

— Дышишь неправильно, — наставлял его Мэтт. — За снаряд надо браться вот так. А, Джин, привет… Смотри, я покажу тебе, как надо качать.

Мэтт согнал со скамьи мускулистого малого, сам лег на его место и начал легко двигать тяжелую гирю. Вверх-вниз, вверх-вниз.

Разозлившись от «избытка» проявленного к ней внимания, Джинджер подобралась к Мэтту сзади. Он как раз опускал гирю. Улучив момент, Джинджер передвинула стрелку тяжести на отметку «60 фунтов» Мэтт продолжал качать. Он напрягся перед тем, как поднять вес, и… глаза его чуть не вылезли из орбит. Но он совладал с собой и выжал вес.

— Спасибо, Джинджер, — только и сказал он.

Она не собиралась останавливаться на достигнутом. Положила руку юноше на талию, впилась в него долгим, откровенным взглядом.

— Ничему хорошему ты у этого слабака не наберешься. Развели тут обучение во сне. А ты посмотри на него, Мэтт. Тебе самому впору брать у него уроки.

Джинджер повернулась к Мэтту и ткнула его кулаком в живот, напоминающий каменную стену.

— Так я и думала, — разочарованно протянула она. — Не мышцы, а спагетти.

Она попыталась ущипнуть могучую руку.

— Позор. Бицепсы как тряпочки. Живот — кисель.

Она снова обратилась к парню, который уже не знал, куда ему деваться.

— А вот этот человек работает над своим телом. Если, конечно, присутствующие понимают, о чем идет речь.

Терпению Мэтта пришел конец. Он издал глухой рык и схватил не успевшую увернуться Джинджер. Как она ни сопротивлялась, он поднял ее над головой, точно легчайший из спортивных снарядов.

— Ну как, Джин? Не утомилась?

— Поцелуй меня, — вкрадчивым голоском попросила она.

Мэтта не нужно было просить дважды. Он осторожно поставил ее на пол и немедленно подчинился.

— Ты прелесть, — сообщила Джинджер и погладила его покрасневшие щеки.

К ним подошла Сара.

— Привет, Мэтт.

Мэтт кивнул ей. Джинджер наградила его звонким поцелуем, оставив на шее яркое пятно помады.

Пока Джинджер выясняла отношения с Мэттом, Сара отошла к питьевому фонтанчику в конце зала. Высокий атлет с темными волнистыми волосами оторвался от своих упражнений и окинул Сару взглядом истинного супермена.

— Привет. Я тебя уже видел тут. А ты классная девчонка. Я запомнил тебя. Меня зовут Марко.

Бдительность Джинджер обмануть было непросто. Она прекратила возню с Мэттом и наблюдала, как замешательство Сары сменяется некоторым интересом. Она критически покачала головой.

— Привет. Я — Сара.

Она протянула руку, которую Марко поцеловал. К такому повороту событий она не была готова. Стремительно отдернула руку и, сама не зная почему, обтерла ее сзади о шорты. Марко еще не исчерпал свой репертуар. Он склонился к ней и выразительно прошептал:

— Если ты не занята сегодня вечером, могу показать, как лучше провести время.

Сара не успела придумать, как бы ей его отшить, но тут к ним подошла Джинджер. С самым небрежным видом она оттянула резинку его спортивных трусов, презрительно скользнула взглядом в темнеющую перед ней глубину.

— Не стоит терять время. Пойдем, Сара, — процедила она.

И прежде чем Сара успела ответить, она схватила ее за руку и потащила к двери, оставив Марко в изумлении. Джинджер была очень довольна собой. В считанные минуты ей удалось с блеском применить два вида смертоносного оружия из арсенала настоящей женщины: заявить о своем полном господстве на подвластной ей территории и оставить за собой последнее слово.

— Ну спасибо тебе, — сказала ей Сара. — Еще десять секунд, и я бы сама с ним разобралась.

Джинджер от души расхохоталась, не замечая двусмысленности слов Сары.

— Не сомневаюсь. Но лучше побереги свой пыл для сегодняшнего свидания с мистером «порше».

Эдвард Теодор Трэкслер, негр, вышел из бара. Тут же его захватил и понес напряженный людской поток, шумно растекавшийся по коридорам Отдела тяжких преступлений Лос-Анджелеса.

Здоровенный негр лет сорока с небольшим держал в руках чашку дымящегося кофе и спешил вместе со всеми, обходя встречные препятствия, тормозя на поворотах с грацией медведя, вставшего на роликовые коньки. Он обогнал двух полицейских, конвоировавших заключенного в наручниках, и во избежание столкновений пошел дальше, уже держась правой стены. «Донес-таки. Ни капли не пролилось», — мысленно поздравил он себя, подходя к двери кабинета и удачно завершая исполнение своего коронного номера: глоток кофе, затяжка сигареты, порцию жвачки. Все одновременно и на полном ходу.

Его окликнул сержант Хэл Вукович, который уже обыскался своего шефа. Тот подождал, пока запыхавшийся Вукович нагонит его. Сержант с сочувственным взглядом дотронулся до его руки, указывая на две папки с документами.

— Погодите. Тут есть для нас кое-что новенькое. Правда, такое, что в обморок упадешь.

Трэкслер дернулся и пролил горячий кофе на руку.

Сержант протянул ему одну из папок и открыл дверь в кабинет.

Трэкслер со вздохом поставил на стол полупустую чашку. Значительная часть кофе была у него на костюме. Он водрузил на нос очки.

В папке находилась цветная фотография размером восемь на десять. Труп женщины на полу. Буквально залита кровью.

— Что тут? — спросил Трэкслер, нетерпеливо пощелкивая ногтем по снимку.

Вукович присел на край стола, залитого кофе. Губы его нервно дернулись и скривились в некоем подобии улыбки, которая, помимо воли, появляется в самый неподходящий момент.

— Труп женщины.

— Сам вижу.

Трэкслер внимательно изучал фото. На своем веку он всего перевидал. Зрелище не для слабонервных, но и к этому привыкаешь.

Вукович поднес спичку к незажженной сигарете, торчавшей во рту.

— Сара Хелен Коннор, тридцати пяти лет. В нее всадили шесть пуль с расстояния в десять футов. Оружие крупного калибра.

Трэкслер поправил на носу очки.

— Сам вижу.

Сержант положил перед ним вторую папку.

— А это что?

— Труп номер два, — как само собой разумеющееся доложил Вукович. — Фотографии прислали во второй половине дня из полицейского отделения Бэлли.

Трэкслер взглянул на второй снимок. Понятное дело, что труп, но от этого не легче. Тело изрешечено пулями. Плавает в собственной крови.

— Тут что-то не так, — заметил он, всем своим видом подчеркивая готовность выслушать подчиненного, не перебивая.

Вукович вытянул из-под фотографии отпечатанный на машинке листок и с видом факира, готовящегося сразить публику, поднес его к самым очкам Трэкслера.

— А теперь прочтите имя, Эд.

Инспектор мельком посмотрел на бумагу и замер. Медленно перечитал, словно не веря своим глазам.

— Сара Энн Коннор, правильно?

Вукович кивнул. Но Трэкслер как будто все еще не до конца уверился, что все происходящее не очередной розыгрыш коллеги, обладавшего весьма оригинальным чувством юмора. Он выжидательно воззрился на сержанта, который на этот раз был абсолютно серьезен.

— Что за ерунда? — раздраженно буркнул Трэкслер.

Вукович пожал плечами. Шутки кончились.

— Тут вот еще какое дело, — мрачно продолжал он и, порывшись в папке, вынул новые снимки. На том и на другом крупным планом ноги каждой жертвы. Кожа снята чулком, точно чудовищная обертка, обнажающая страшное кровавое месиво. Неуловимое чувство тревоги не покидало Трэкслера, рассматривавшего идеально ровные, совершенно идентичные надрезы на обеих фотографиях. Такое впечатление, что надрезы сделаны машиной, а не рукой человека. Его переполнила ненависть к подонку, совершившему это зверство.

Полицейские склонились над зловещим снимком, обмениваясь негромкими замечаниями. Служители культа у могилы, в которой погребен здравый смысл.

— Левая нога каждой жертвы рассечена во всю длину. Разрезы идентичны. Один почерк, — добавил он, хотя это было ясно, как дважды два. — Со странностями клиент, мать его за ногу.

Проблеск нервной улыбки вновь тронул его губы.

Трэкслер еще раз посмотрел на снимки, убрал их в папку. Ему предстоял долгий вечер.

Мысли Вуковича приняли другой оборот.

— Представляете, какой хай поднимет пресса?

Трэкслер утвердительно покачал головой, отправляя в рот новую партию жвачки.

— Еще бы! Им только дай повод пройтись на наш счет. «Кровавая жатва одного дня».

Он открыл ящик стола, порылся в поисках аспирина, которого нет, когда нужно. Дьявольщина! Он чувствовал, что сегодня разболится голова.

Вукович потянулся, и достал с верхней полки початую бутылку минеральной воды. Перебросил ее шефу.

— Не нравится мне все это, — сказал он больше самому себе.

Подготовка к вечеру шла полным ходом. Они теснились в небольшом пространстве ванной комнаты. Джинджер, отвоевавшая себе львиную долю жизненного пространства у зеркала, была в коротенькой нейлоновой сорочке. Сара в штанишках и тишотке, размеров на семь больше ее самой, пристроилась рядом. Отражение в зеркале затуманивали облака пудры, испарения дезодоранта и лака для волос. На полочке выложено приготовленное к бою оружие: тушь, румяна, карандаши для глаз, щеточки для бровей и ресниц.

Джинджер аккуратно накладывала яркую, блестевшую перламутром помаду. Заметив, что Сара делает совершенно не то с карандашом для глаз, она отложила свое занятие и пришла ей на помощь. Результат их совместных усилий потряс обеих — Сара Коннор смотрелась на все сто.

Сделав добро ближнему, Джинджер вернулась к своим делам, главным из которых было удержать наушники, прижав их подбородком, пока расчесываешь волосы. Она увеличила громкость до необходимой величины в сто двадцать децибел. Просто удивительное у нее строение барабанных перепонок. Сара со своего места слышит каждую ноту хард-рока в ее наушниках, а ей хоть бы хны.

— Оглохнешь, Джинджер!

— Что, что? — отозвалась та, разминаясь в такт музыке.

Провод от электрощипцов Сары запутался среди аппаратуры Джинджер, и пока они расцепляли плейер, наушники и щипцы, Джинджер приставала к ней с вопросами насчет Стэна.

— Говорю тебе, я познакомилась с ним на работе. Он учится на режиссерском. Отец у него продюсер на телевидении. А то, что он разъезжает на новеньком черном «порше», тебе и так известно.

Насчет внешних данных нового поклонника Сары Джинджер выразила некоторое сомнение.

— Но «порше»-то хоть приличного вида? — допытывалась она со смехом.

— Да будет тебе известно, у Гитлера тоже был «порше».

— Ну да!

Снова зазвонил телефон, и Сара пошла ответить. Джинджер надела наушники и ушла в свой рок.

— Алло, — сказала Сара в трубку.

Низкий мужской голос произнес с придыханием и пришептыванием:

— Во-первых, я расстегну пуговки на твоей блузке сверху до низу и сорву ее с тебя. Пощекочу губами пушок на твоей шее…

Сара так и села с трубкой в руке. До сих пор она не нарывалась на хулиганские звонки. Этот хотя бы говорит красиво. Она решила послушать. Человек говорил все тише:

— Но это еще не все. Проведу языком по твоим соскам…

Ко всем разочарованиям сегодняшнего дня добавилось еще одно. Все эти соблазнительные непристойности адресовались вовсе не ей, а Джинджер. Она узнала голос звонившего.

Прижав микрофон ладонью, она крикнула:

— Это тебя! Мэтт.

А он еще не понял, что жестоко ошибся, и продолжал в том же духе:

— …Я брошу тебя на пол, начну медленно стягивать с тебя джинсы и покрою поцелуями каждый дюйм твоего тела, опускаясь все ниже и ниже…

Саре ужасно хотелось рассмеяться, но она, крепясь, строго спросила:

— Кто говорит?

Мэтт горестно сник. Помолчав, сказал:

— Ты, что ли, Сара? Извини, я думал… Позови Джинджер.

— Конечно, — больше не в силах сдерживаться, расхохоталась Сара.

Пока Джинджер и Мэтт обменивались друг с другом своими идеями насчет того, какие ужасные, невообразимые кары ожидают каждого из них вечером, Сара принесла несколько блузок, чтобы показать их Джинджер. Какая из них самая нарядная? «Все хороши», — жестом изобразила Джинджер. «Много от тебя толку», — обиделась Сара.

Джинджер прикрыла одной рукой трубку и, вполуха выслушивая откровения Мэтта, вплотную занялась Сариными проблемами.

— Бежевая, — наконец шепнула она.

— Терпеть ее не могу.

— Ну, не надевай.

Сара в состоянии близком к отчаянию собрала ворох блузок и разразилась гневной тирадой:

— И чего я выворачиваюсь наизнанку? Этот тип не стоит и десятой доли такого ажиотажа. Подумаешь, принц выискался. Наверняка у нас с ним и общего ничего нет. Такому точно нравится Бэрри Мэнилоу и «Твистед Систер». Чего от него ждать?

Джинджер покатывалась со смеху, когда Сара, вся красная от возбуждения, вылетела из комнаты.

Минуту спустя она просунула голову в дверь.

— Так ты думаешь, все-таки бежевая?

Через несколько минут девушки сидели в гостиной, каждая в ожидании звонка своего кавалера. Сара занималась поисками Пагсли, выскользнувшей из своего террариума и, по-видимому, отправившейся в несанкционированную экспедицию за жуками. Джинджер совмещала кайф от рок-концерта с подпиливанием ногтей. Она первой заметила световой сигнал автоответчика. Значит, пока они одевались, кто-то звонил.

— Наверное, твоя мама, — предположила Джинджер и потянулась к кнопке воспроизведения.

Она оказалась права.

Сара рассеянно выслушала, как мать сетует на ее забывчивость: обещала принести ей рецепт мясной пасты для сэндвичей и не принесла. Очевидно, мать еще не слышала сообщение об убийстве Сары Энн Коннор. Слава Богу, не надо перезванивать ей и объяснять, что это всего лишь невероятное совпадение. Времени в обрез, главное сейчас обнаружить Пагсли и отправить ее в террариум. Тогда можно спокойно уходить. Пагсли была застигнута на книжном шкафу. Сара схватила ее на руки и принялась гладить, как собаку или кошку. Джинджер наморщила нос:

— Какая гадость! Неестественная страсть к рептилиям, фу!

Автоответчик, который они не успели отключить, просигналил снова. На этот раз они услышали бодрый, хорошо поставленный голос. «Привет, Сара, это Стэн Морски. Слушай, у меня тут одно дело возникло. Чертовски жаль, но боюсь, сегодня я уже не вырвусь. Исправлюсь на следующей неделе. Пока. Я позвоню тебе.»

Сара продолжала машинально поглаживать ящерицу.

— Ах ты, дерьмо такое! Убить его мало! — рассвирепела Джинджер. — Подумаешь, если он разъезжает на «порше», так можно позволять себе все, что угодно? Портить людям уик-энд!

Сара не очень-то удивилась. Сама того не сознавая, она ожидала чего-нибудь в этом духе. Целый день злые силы, сгущавшиеся над ней, доставляли ей то одну, то другую неприятность. Было бы странно, если бы вечер завершился благополучно. Она вспомнила, что свидание Стэн назначил ей как-то небрежно. А в последнюю минуту изобрел дурацкий предлог и позвонил ей.

Ей стало ужасно жалко себя. Пытаясь преодолеть это чувство, забыть о том, что ее отвергли, она повела себя так, как на ее месте поступила бы Джинджер.

— И плевать! — сказала она. — Не умру.

Горький вздох, вырвавшийся у нее, не соответствовал презрению, которое она пыталась придать своему голосу. Она прижала к груди Пагсли, не сводившую с нее водянистых, подернутых поволокой, глаз.

— Хоть ты-то меня любишь?

Она поцеловала ящерицу в морду. Та бесстрастно сносила людские чудачества.

Сара сбросила нарядную блузку и юбку и подошла к зеркалу, чтобы смыть косметику. Обида с новой силой захлестнула ее. Зря старалась, что ли? Она надела джинсы и тонкий свитер, взяла куртку. Проверила наличность в кошельке и объявила Джинджер, что собирается в кино. Давно мечтала посмотреть один фильм… ну, как его… Сара напрягла память, изобретая правдоподобное название. В общем, пока он не сошел с экранов, она хочет доставить себе удовольствие. По выражению лица Джинджер она поняла, что ее выдумка не возымела успеха. Но не торчать же ей весь вечер у телевизора, заглушая музыкой возню, которую эти двое устроят в спальне?

— Ладно, пока! Желаю хорошо провести время, — бросила она, устремляясь на улицу.

Сара задержалась у подъезда, проверяя, не забыла ли ключи. Она заметила упавшую на нее могучую тень. Кто-то вихрем налетел на нее и сжал в цепких объятиях. Страшный голос рыкнул ей в ухо: «Ну-ка, иди сюда, малышка!»

— Ой, Мэтт! Как ты меня напугал!

Она колотила и пинала его, безуспешно пытаясь высвободиться. Злодейская ухмылка так не вязалась с той нежностью старшего брата, с которой он смотрел на нее. Мэтт смачно поцеловал ее в щеку и лишь после этого отпустил восвояси. Сара улыбнулась, хотя ей было не весело.

Подземный гараж, освещенный несколькими мигающими лампочками, тонул во мраке. Там, где стояла ее «Хонда», было особенно темно. «Странно, если бы было наоборот», — подумала она, прислушиваясь к гулкому, зловещему эху собственных шагов. В гараже — ни души. Пятница. Все разъехались на отдых.

Она нагнулась к мотоциклу и принялась возиться с кодовым замком. И замерла. Какой-то шорох. Или послышалось? Она вгляделась во мрак. Ничего подозрительного. Шесть машин и мотоцикл. Темное пятно у выхода — еще одна машина.

В голову лезла всякая жуть. Не к месту вспомнились страшные истории. От этих мыслей холодок пробежал по спине. Она справилась с замком, вскочила на сиденье. Как глупо было бы погибнуть в гараже собственного дома. В такой день, как сегодня, всего можно ожидать… Она вздрогнула и застегнула куртку. Завела мотоцикл. Фырчание мотора подействовало на нее успокаивающе.

Сара крепко вцепилась в руль. Сегодняшние события заставили ее призадуматься о своей жизни, такой хрупкой, зависящей от стольких случайностей. Что изменится в мире, если вдруг ее не станет? «Сара Дженет Коннор, официантка, погибла в девятнадцать лет». Подумаешь, еще одно сообщение по телевизору, на которое никто и внимания не обратит. И об этом убийстве будет забыто еще до того, как начнется сводка спортивных новостей. Подспудная мысль о грозящей смерти не покидала ее весь вечер, возвращаясь к ней в разных обличьях. Под влиянием этой мысли напряженность, которую она часто испытывала в пустынном подземном гараже, переросла в необъяснимый ужас. Она ощущала совсем рядом чье-то незримое присутствие. Казалось, за ней наблюдают, следят за каждым ее шагом.

Она медленно направила мотоцикл к выходу. Мимо пыльного, серого седана, стоявшего с краю. Она внимательно взглянула на него. Разумеется, машина пуста. Сара выехала на дорожку. Притормозила. Если бы она оглянулась теперь, то заметила бы на переднем сиденье автомобиля человека. Он смотрел ей вслед, положив на руль исполосованные шрамами руки.

Это был Кайл Риз.

Сара вышла из подъезда ровно в восемь часов девятнадцать минут. Риз мгновенно понял, что это и есть она. Сара Дженет Коннор. В точности такая, как на фотографии. И не мог до конца поверить в свою удачу. Пригнулся в машине, чтобы не спугнуть ее. Его охватило сильное волнение, и он боялся, что она услышит, как стучит его сердце. Ее мотоцикл прошел совсем рядом.

Когда Риз поднял голову, Сара уже была на дорожке и готовилась повернуть направо. Он завел мотор и приказал себе думать только о деле. Операция должна пройти успешно. Цель обнаружена. Теперь нужно идти на перехват. Она вела свой мотоцикл по вечернему городу, не подозревая, что Риз движется за ней по пятам.

Трэкслер открыл дверь конференц-зала, и к нему тут же устремилась группа репортеров, теснившихся на лестнице. Замелькали вспышки телекамер. Человек двадцать. Он узнавал местных журналистов. Вот еще не хватало! Съемочная группа передачи «Глазами свидетеля» напористо прокладывала путь сквозь толпу его коллег, явно намереваясь с места в карьер отснять «горячий» материал.

Трэкслер окинул сборище неприязненным взглядом. Прежде чем он окажется в безопасности своего кабинета, предстоит пройти сквозь строй газетчиков. Правда, его дверь всего в каких-нибудь восьми футах от конференц-зала.

Он ринулся в их жужжащий рой, предупреждая все вопросы категоричным «Нет комментариев». Общение с пишущей братией выводило его из себя. Мало того, что они ни бельмеса не смыслят в деле, которым он занимается всю жизнь, — еще так и норовят свинью подложить полиции. Боже, что за лица! Сплошное кривляние.

К нему подступил красавчик из «Глазами свидетеля». Микрофон включен, камера вовсю шпарит. Ублюдок поганый.

— Лейтенант, известно ли вам, что убийства совершены в том порядке, в каком имена жертв записаны в телефонной книге? — сверкнув ослепительной улыбкой, спросил корреспондент, изо всех сил изображая из себя рискового парня на переднем крае борьбы с преступностью. Тон и сама постановка вопроса красноречиво подразумевали, что Трэкслер — последний болван, не подозревающий о роковом совпадении имен. «А ты как думал, шут гороховый?» — мысленно огрызнулся Трэкслер.

— Нет комментариев, — с непроницаемым выражением лица бросил он, протискиваясь мимо.

Нестройный гул за его спиной усиливался. Каждый говорил что-то свое, пытаясь перекричать всех. На короткое время кому-нибудь одному это удавалось. Инспектора остановил возглас, несомненно выражавший настроение всех присутствующих:

— Ладно вам темнить, лейтенант! Давайте начистоту. Вы занимаетесь своим делом, но и нам тоже надо крутиться.

Такое он уже не спустит, Трэкслер остановился на пороге своего кабинета. Обвел долгим взглядом засуетившихся журналистов. Глубоко вздохнул, точно сраженный неумолимой логикой последнего замечания. Стало тихо. Еще бы! Почуяли, что раскололи его на информацию.

— Вы видите эту дверь? — язвительно сказал он. — Это мой кабинет. Я здесь постоянно. Будет время — заходите.

И прежде чем они успели опомниться, с ожесточением хлопнул за собой дверью. «Отличная звукоизоляция», — подумал он, воздвигая могучую преграду между собой и сразу утихомирившимся морем голосов.

Вукович, погруженный в изучение документов, поднял на него понимающий взгляд. Они весь вечер на осадном положении. Даже в туалет приходилось пробиваться с боями.

Трэкслер выплюнул потерявшую вкус жвачку, развернул новую. Вукович и он не обменялись ни словом. Коллеги в течение многих лет, они, точно супруги с долгим стажем совместной жизни, великолепно понимали друг друга и не испытывали потребности заполнять молчание словами без крайней на то необходимости.

Если не становилось скучно, о чем сейчас нет и речи.

Трэкслер зажег сигарету, выдвинул ящик стола и порылся в царившем там хаосе. Аспирин он все-таки нашел. Высыпал на ладонь несколько таблеток, сделал глубокую затяжку «Пэлл Мэлл» и поднес к губам чашку кофе. На поверхности остывшего кофе образовалась противная пленка. Сходить, что ли, за свежим? Он представил, что творится за дверью, и отказался от этой мысли. Пошли бы они все!.. Бросил в рот таблетку аспирина и залпом выпил холодный кофе.

Он думал о Саре Коннор номер три, на которую полиции до сих пор не удалось выйти. Весь вечер ее не могли найти. Как сквозь землю провалилась. Он уже начинал бояться, что и она лежит где-нибудь в луже крови, вся исполосованная ножом. Он вглядывался в ее маленькую фотографию с водительского удостоверения, которую прислали из дорожной полиции, словно пытаясь передать девушке нараставшее в нем беспокойство. Или прочитать что-то важное в ее лице. Какая она? Где проводит время? Где, черт побери, ее искать?..

— Вы дозвонились ей?

— Коннор?

— Да.

— Пока не смогли. Все время попадаем на автоответчик.

Трэкслер отставил чашку и вновь перебрал в памяти условия этой задачи со множеством неизвестных. Ничего ненавистнее чувства собственной беспомощности для него не существовало. И вот поди ж ты! Остается сидеть и ждать у моря погоды.

— Вышлите наряд, — скомандовал он.

Вукович, наконец, оторвался от своих документов. Он слишком хорошо знал своего шефа, чтобы понять, что последует за этим. Они и без того сделали все возможное. Успокоился бы он, а? Занялся медитацией, мастурбацией — чем угодно, лишь бы не давил угрюмым молчанием, которое каждую секунду чревато непредсказуемой вспышкой.

— Я выслал наряд, — миролюбиво сказал Вукович. — В квартире не отвечают на звонки, никого из домовой администрации нет на месте.

Трэкслер, как водится, не слушал его.

— Позвони ей.

— Только что звонил.

— Позвони еще раз.

Вукович с безнадежным видом набрал номер, который помнил наизусть. Трэкслер достал еще одну пластинку жевательной резинки и добавил ее к той, которую уже перемалывали его челюсти. Потянулся за сигаретой. Пачка пуста. Дьявольщина!

— Дай сигарету.

— Вы что, научились курить по две сразу?

Вукович показал на «Пэлл Мэлл», дымившуюся в руке шефа. Трэкслер с неподдельным изумлением взглянул на сигарету, точно впервые видел ее. Задумчиво пожал плечами и сделал глубокую затяжку.

— Та же ерунда, — бросил Вукович, в очередной раз пообщавшись с автоответчиком, который весело тараторил голосом Джинджер.

Вукович взглянул на Трэкслера — тот присел на край своего стола и в размышлении тер висок.

— Что такое?

— Знаю, как они зовут свою бодягу. Представляю себе очередной бред в газетах.

Трэкслер мысленно рисовал крикливые завтрашние заголовки.

— «Убийства по телефонной книге». Чего еще ждать от этих недоумков?

Он с ненавистью раздавил каблуком окурок и вновь погрузился в раздумья.

В отношении родной прессы Вукович с ним был полностью солидарен.

Такие гнусные дела, как это, подарок для газет. Вукович в энный раз перебирал документы, листал отчеты, вглядывался в фотографии, пытаясь нащупать ключ к разгадке и втайне надеялся, что пропустил какую-нибудь важную деталь и вот-вот поймает ее. Ничуть не бывало.

Трэкслер резко поднялся.

— Куда вы?

— Сделаю заявление для прессы. Пусть эти ослы хоть раз на нас поработают.

Лейтенант вновь оживился. Поправил галстук, стряхнул с костюма пепел. И всего невероятнее: приветливо улыбнулся.

— Если они передадут его в одиннадцатичасовых новостях, может быть, она еще позвонит.

Он снял массивные очки и сунул их в карман.

— Как я выгляжу?

Вукович смерил шефа оценивающим взглядом.

— Как последний фраер, босс.

— А не пошел бы ты… — добродушно выругался лейтенант, открывая дверь с видом человека, стоящего на пороге преисподней.

В квартире на втором этаже Мэтт настраивал плейер и проявлял при этом незаурядную сноровку, учитывая пикантность момента. Тело Джинджер изгибалось под музыку, грохотавшую из наушников, с которыми она не расставалась даже в постели. Это любимое им тело затягивало его в мучительно-сладостный ритм колебаний, и от него требовалось лишь погрузиться в водоворот приливов и лежать, чуть приподнявшись на весу, чтобы не придавить Джинджер всеми своими килограммами. Музыка и Джинджер довершили остальное. Это было чудесно. В дверь настойчиво звонили. Ну и что? В ушах у него гремели Ниагарские водопады и, низвергаясь с головокружительной высоты в их бездонную глубину, он уже слышал, как в соседней комнате сигналит автоответчик, к которому безуспешно взывает сержант Вукович.

В этом и состояла непоправимая ошибка Мэтта Бьюкенена.

Сара следила профессиональным взглядом за работой маленькой невзрачной официантки, которая несла ей заказанную пиццу, осторожно лавируя между оживленно галдевшими посетителями. Она держала поднос так неловко, что было совершенно ясно: блюдо грохнется на пол, и заказанной пиццы Саре не видать. Во всяком случае Сара была к этому готова. Достойное будет завершение сегодняшнего дня! Как ни странно, замороченная официантка нашла в себе силы шугануть с дороги крепких ребят-металлистов, отчего их блестящая упряжь издала недоуменный звон. Девушка покачнулась, но удержалась на ногах и подошла к Сариному столику, вымученно улыбаясь.

Ресторан заполнялся людьми. Сюда приходили компаниями посидеть и отметить что-нибудь в дружеском кругу, обсудить дела. Наблюдая за ними, Сара особенно чувствовала свое одиночество. Она пришла сюда, потому что часто бывали здесь Джинджер и Мэтт. Она еще надеялась, что они покажутся. Хотя их сейчас не выманишь из постели. Сара взглянула на официантку и ободряюще улыбнулась ей, будто хотела сказать: «Сама знаю каково тебе».

Пицца, которую ей принесли, была с анчоусами, а она просила с грибами. Сара вздохнула. В шумном зале ресторана она чувствовала себя спокойней.

Здесь-то ей все знакомо — Джинджер несколько раз водила ее сюда. А вот перед этим она забрела в неведомые места и попала в кинотеатр «Пиквуд». Пошла на первый попавшийся фильм, это оказалась картина с Бертом Рейнольдсом. Комедия с погоней на машинах и не смешными трюками, а сам Берт Рейнольдс в каком-то дурацком парике. Не сравнить его с прежними, забавными, романтическими лентами, в которых он ничем не прикрывал полное отсутствие растительности на голове. Сара высидела до конца сеанса, хотя фильм ей не понравился.

В сумраке зала она не заметила человека в поношенной грязной одежде, с которым их разделяло два ряда. Он не сводил с нее горящих глаз. Последовал за ней на стоянку, подождал пока она сядет на мотоцикл, завел свою машину и двинулся следом.

У Сары своих забот хватало, чтобы обратить на него внимание. Внезапно ей послышалось, что назвали ее имя. Она машинально обернулась, ожидая увидеть Мэтта. Но оказалось, что ее имя произнесли по телевизору, который находился над стойкой бара. Комментатор повторил ее имя, подчеркивая своим категоричным тоном важность сообщения.

«Нет, — подумала она, — я тут ни при чем. Наверняка говорят о той убитой женщине, которую тоже звали Сара Коннор». Внутренний голос, донесшийся из глубины ее существа, предупреждал ее, что все на первый взгляд необъяснимые совпадения сегодняшнего дня имеют к ней прямое отношение, так что стоит оторваться от стула и…

Оставив пиво и холодную, вонявшую рыбой, пиццу, она вскочила из-за стола и расталкивая ничего не понимающих посетителей, бросилась к экрану. Два парня в свитерах с университетской символикой, оказавшихся у телевизора по соседству с Сарой, окинули девушку заинтересованными взглядами. Они не заметили ужаса, мелькнувшего в ее глазах, когда диктор сообщил:

— Полиция отказывается прокомментировать несомненное сходство почерка обоих преступлений: убийства жительницы Студио-сити сегодня утром и трагедии в Хэнкок-парке, разыгравшейся около двух часов назад, жертвой которой стала Сара Хелен Коннор, двадцатичетырехлетняя секретарша. Имена обеих погибших практически совпадают…

Кто-то потребовал переключить программу, но едва бармен потянулся к телевизору, по залу пронесся истошный вопль: «Не смейте трогать!» Сара и не думала, что способна так взвизгнуть. Один из парней, стоявших рядом, от неожиданности едва не уронил стакан. Бармен испуганно отдернул руку от экрана и озадаченно уставился на странную посетительницу.

Подействовало! Пусть только попробуют тронуть переключатель, она еще не так заорет. Но диктор уже закруглился и перешел к следующему сообщению:

…Связи между убийствами не обнаружено. А теперь о более веселом. Сегодня в зоопарке Лос-Анджелеса был повод для торжества…

Сара стала центром внимания. Казалось, все с любопытством смотрят на нее и перешептываются. Она покраснела, смешалась и неизвестно, как бы поступила, если бы внутренний голос прямо-таки не заходился от крика, предупреждая о нависшей опасности.

Она кинулась к телефону. Полистала справочник, в котором недоставало нескольких страниц, но та, на которой значилось ее имя, к счастью, была цела. Они шли в таком порядке: Сара Энн Коннор, Сара Хелен Коннор. Затем она прочла свое имя.

Больше никого по фамилии Коннор. Значит, дело обстоит именно так. Три женщины по имени Сара. Они умирают по очереди. Правильно, Коннор?

Пиво у нее в желудке взбунтовалось и забурлило. Она поспешила в туалетную комнату.

Кабина, разумеется, была занята. Ее душил истерический смех. Она плеснула в лицо холодной водой. Взять себя в руки!

«Я следующая. — В отчаянии думала она. — Вот он, конец этого ужасного дня. По городу рыщет маньяк-убийца, и нужна ему именно я».

Только сейчас Сара поняла, что такое настоящий страх. Раньше она боялась всего. Пожара, например. Боялась споткнуться и упасть. Боялась, что окажется никому не нужна. Что парень, с которым встречается, бросит ее. Что она не сможет больше любить. Боже! Какие глупости! Паника овладевала ею при одной мысли о том, что за ней охотился преступник, которого пока не удалось остановить.

Щелчок, раздавшийся сзади, заставил ее тихо вскрикнуть. Она задохнулась, сердце выпрыгивало из груди. Неужели конец? Из кабинки, щелкнув замком, вышла пожилая дама и, изобразив на лице мину соболезнования (девица, видно, сильно перебрала), направилась к выходу.

Сара поняла что нужно делать. Она бросилась к телефону. Опустила две десятицентовые монетки. Гудка не было. Она заметила написанную от руки табличку «Автомат неисправен».

Когда она стала допытываться у бармена, где находится ближайший телефон, он смотрел на нее, как на ненормальную. Не могла же она объяснить ему, что ее выслеживает преступник, у которого есть личный повод убивать женщин по фамилии Коннор. Обратиться к нему с просьбой о помощи она тем более не могла — что может сделать один человек, когда здесь нужен целый наряд полиции. Охрана, вооруженная до зубов, вот что может ее спасти.

— Телефон в клубе «Черная Технология». Неподалеку.

Сара прошла через весь зал и постояла у двери перед тем, как шагнуть на улицу. Убийца может поджидать ее в любом месте.

О, Боже, он знает ее адрес. Кружит возле ее дома или притаился… вон там, на другой стороне улицы. Ждет, когда она выйдет.

Где же эта «Черная Технология»? Сара в нерешительности постояла у витрины пиццерии, не зная, в какую сторону пойти. Всматривалась в лица прохожих. Никто не показался ей подозрительным. Но разве узнаешь, как выглядит смерть?

Что, если это он? Плохо одетый человек у дома напротив старался держаться в тени деревьев. Длинный плащ и юное осунувшееся лицо. Он никуда не спешил, он ждал…

…Ее.

Она почувствовала, как он напрягся. Какой тяжелый, мрачный взгляд!

Нет!

Она торопливо зашагала прочь. Пойдет ли он за ней? Если она оглянется и увидит его, что это будет означать? Совпадение? Смерть? Или только то, что она заболела манией преследования?

Она бросила взгляд через плечо. Его не было видно. Куда он делся?

Сара остановилась и огляделась по сторонам. Мимо прошли два черных подростка, оглашая улицу рок-музыкой из магнитофона, висевшего на плече одного из них. Музыка стихла вдали, и Сара только теперь сообразила, что попала в очень безлюдное место. Вокруг не было ни души. Тут с ней можно сделать все, что угодно.

Страшный человек в длинном, дурацком плаще вновь возник перед ней. Он пересек улицу и медленно направился к Саре, не сводя с нее напряженного взгляда.

Сара пошла быстрее, почти побежала. Дурацкие остатки приличий еще удерживали ее от того, чтобы ринуться от него стремглав.

Красноватый отсвет вывески упал на тротуар прямо перед ней. Она подняла глаза и увидела сверкающую надпись: «Черная Технология».

В уши ей ударила музыка, от которой дрожали стены, полумрак внутри освещали цветные молнии. Дискотека! Оформление было выдержано в жестком стиле «тяжелого металла». Здание ощетинилось многочисленными углами, точно закругленных линий в нем не предусматривалось. Поблескивало металлическими поверхностями. Геометрия Новой Волны. Черная Технология, одним словом. Вид этого заведения оправдывал его название.

Преследователь держался вблизи. Она оглянулась и увидела, что он всего в нескольких десятках ярдах от нее. Вглядывается в потухшую витрину, как будто собрался именно сейчас заняться покупками. «Погоди, Сара, — урезонивала она себя. — Успокойся, возьми себя в руки». Может быть, это случайный прохожий, которому с ней по пути, и который, сам того не ведая, втянут в безумный круг ее кошмара.

Как хорошо было бы уговорить себя и расслабиться. Она поймала на себе его взгляд. Упорный, настойчивый. И содрогнулась. Теперь она была уверена, что это Он.

Шумная толпа выходила из дверей дискотеки. Сара метнулась к людям, словно ища защиты, влетела внутрь. Человек прошел мимо и скрылся за поворотом. Его опущенные плечи, замедлившаяся походка будто говорили о том, что он потерял цель, ради которой стоило спешить.

Этого Риз не ожидал. Она оказалась самой обычной девушкой. Легкомысленная красотка. В прошлом таких девчонок было полно. Вокруг нее сгущается угроза, все кричит об опасности, а она бредет себе, как во сне, погруженная в какие-то свои мысли и ничего вокруг не видит. Неужели это Сара Коннор? Идентификация абсолютная. Лицо на фотографии врезалось ему в память, ошибки быть не может. Но все в нем протестовало. Ладно, его послали сюда не рассуждать, а выполнять задание. Какая есть, такая есть. Приближалось назначенное время. Он торопил минуты. Скорей бы! Он обещал Джону, что справится с заданием. И ничто на свете не в силах ему помешать.

Он почувствовал, что девушка напугана. Ужас, который гнал ее вперед, передался ему, точно электрический разряд. Она заторопилась и перешла на бег. Она пытается скрыться, и это ограничивает возможности наблюдения. Придется сократить расстояние, чтобы не потерять ее.

Когда за Сарой захлопнулась дверь дискотеки. Риз помедлил в некотором замешательстве. Мысленно повторил инструкции. Все идет по плану. Первым его побуждением было тут же последовать за ней. Отставить, солдат! Никакой самодеятельности. Приказ был не рассекречивать себя до начала операции. Двигаться дальше, как ни в чем не бывало. До первого поворота. И повернуть назад. За ней.

Полицейские, дежурившие у входа в подъезд, оживленно обсуждали дела футбольные. Резкий голос диспетчера положил конец увлеченной беседе. Вызов на Венецианский бульвар. Там что-то стряслось, и наряд на Жасминовой улице оказался ближе других. Полицейские сели в черно-белую патрульную машину и укатили.

Улицы к этому времени опустели. Из густой тени эвкалиптового дерева напротив дома 656 бесшумно выступила здоровенная тень.

Терминатор оценил обстановку и принял решение атаковать полицейских. Но те неожиданно покинули район операции. Хорошо! Тем самым ликвидация объекта значительно облегчается.

Терминатор подошел к почтовым ящикам. Прочел табличку на одном из них. «Дж. Вентура / С. Коннор».

В подъезд вела запасная дверь. Стальная, в полдюйма толщиной. Взломать ее ничего не стоит, но шум может спугнуть объект, возможно что-то заподозривший.

Он посмотрел на окна квартиры. Второй этаж. Обошел дом.

Сара боялась выходить на улицу. Мотоцикл ждал ее на людном месте в квартале отсюда, но за дверью караулил преследователь. Сквозь рев и грохот музыки она попыталась докричаться до кассирши, замурованной в кабинке из рифленых блоков.

— Мне очень нужно воспользоваться вашим телефоном, — срывающимся голосом молила ее Сара.

Девица вплотную приблизила ухо к решетке переговорного устройства. Выкрашенные в голубой цвет волосы торчали, как у заправского панка, и придавали ее правильным чертам хищный вид. Она показала на телефон-автомат, укрепленный на одной из колонн в глубине зала. Сара шагнула к турникету, но кассирша остановила ее строгим голосом:

— Четыре пятьдесят.

Сара лихорадочно пошарила в сумке и бросила на прилавок требуемую сумму.

Она вошла в просторное помещение. Ряды столиков, отделанных рифлеными и ячеистыми панелями, окружали танцевальную площадку. Оформление бара, узкая, длинная стойка которого отливала холодным металлом, и потолок с обнаженной сетью железобетонных конструкций продолжали все тот же мотив индустриального дизайна, отличавший это заведение.

Сара пробиралась к телефону сквозь дергавшуюся в эпилептических судорогах толпу. Низкие аккорды бас-гитары били по нервам. Из темноты вынырнул бритоголовый парень, схватил ее своей потной рукой и потянул на середину зала. В мелькании разноцветных вспышек его лицо превратилось во что-то ужасное. Саре казалось, что на нее смотрит голый череп с провалившимися глазницами и плотоядным оскалом. Череп высунул отвратительно длинный язык, напоминавший ей Пагсли, и прикоснулся им к ее щеке. Сара вырвалась и отскочила к столику, едва не опрокинув зазвеневшие стаканы. Когда она оглянулась, на лицо парня упал сноп света, и оно приняло вполне безобидный вид. Закусив губу, Сара продолжала свой путь к телефону.

Мэтт, погрузившийся в состояние полного блаженства, лежал без чувств и мыслей на смятых простынях, подставив влажное тело прохладному ветерку, влетавшему в спальню сквозь приоткрытую дверь балкона. Ветерок трепал шторы. Джинджер привстала и начала тормошить Мэтта. В такую минуту никакие ее ухищрения не смогли бы расшевелить его.

Джинджер соскочила на ковер, набросила халат, отыскала тапочки и, водрузив свои неизменные наушники, вставила в плейер новую кассету.

Она отправилась на кухню, где встав на цыпочки, прошлась балетным шагом перед холодильником и завершила свой номер великолепным антраша. Из сверкающего чрева холодильника были извлечены салат, помидоры, соленые огурчики, майонез и мясная паста для сэндвичей. Она открыла шкаф и потянулась за хлебом, но тут до ее слуха донесся странный металлический звук. Тихое царапанье или скрежет, будто исходившие одновременно отовсюду. Джинджер осмотрелась, но ничего подозрительного в полутемной кухне не заметила. Достала с верхней полки хлеб, молоко…

Затихший было звук повторился с новой силой. Ближе. Резче.

Джинджер отличалась железными нервами. Ничто не могло бы сейчас вывести ее из равновесия. Любопытно, конечно, что это за звук такой. Впрочем, что в нем особенного? В ушах у нее стоял какой-то свист, и она не сразу поняла, что пленка, поставленная на перемотку, давно уже закончилась, и плейер крутится вхолостую. «Нервы, говорите? А где это находится? Так, куда я засунула горчицу? — приговаривала она. — Ага, вот она…»

Черная тень шарахнулась от нее во мраке, и Джинджер невольно вскрикнула. Нагели рванулась с холодильника, сметая баночки с приправами, больше, чем сама Джинджер, напуганная их неожиданной встречей. Ящерица шлепнулась на кафельный пол и выскользнула в коридор, а оттуда — в неосвещенную гостиную, где снова можно было спрятаться в спасительной тени.

— Доиграешься, Нагели, пора из тебя ремень делать, — крикнула Джинджер. — Бестолочь земноводная.

Джинджер нащупала отчаянно пульсирующую вену на запястье. «Стареешь, видно, — сказала она себе. — А все же нет ничего лучше хорошей дозы адреналина перед ужином. Улучшает аппетит».

Прерывисто дыша, она снова занялась продуктами и сообразила, что не успела вынуть швейцарский сыр. Наклонилась и пошарила в холодильнике, где сыр был обнаружен между засохшим джемом и твердокаменным ореховым маслом. Джинджер вспомнила о плейере, который все еще молчал, чего с ним давно не случалось, и врубила музыку. «Принс и Революшн» взревели на полную катушку, возвращая ее в привычный и устойчивый мир.

Мэтт лежал, закрыв глаза, и чувствовал, как на лице у него играют блики света. Внезапный порыв ветра всколыхнул шторы. Слабый металлический звон в дальнем конце комнаты насторожил Мэтта. Он открыл глаза и в первый момент ничего не заметил. Затем увидел, как от стены отделилась черная тень, и прямо над ним навис занесенный для удара мощный кулак, в котором что-то блеснуло. Глаза Мэтта расширились, он слетел с постели за мгновение до того, как на подушку, на которой только что лежала его голова, обрушился исполинский удар. Из разорванной наволочки дождем полетели перья, не давая Мэтту разглядеть, что зажато у бандита в руке.

Громила был немногим плотнее и выше Мэтта и двигался плавно и совершенно бесшумно. Лишь позванивание металлических цепочек на ботинках выдавало его присутствие.

«Через балкон залез», — подумал Мэтт и отскочил в сторону. На туалетном столике Джинджер стояла массивная бронзовая лампа. Он схватил ее, отшвырнул абажур, вырвал из розетки провод хлыстом просвистевший в воздухе, и занес тяжелую лампу над головой, описывая ею круги, точно боевым топориком.

— Эй ты, не доводи меня до крайности, убью! — крикнул Мэтт, пряча охвативший его страх за бравадой, которая шла не столько от сознания своего физического превосходства, — при данных обстоятельствах оно было отнюдь не бесспорно, — сколько от нервного потрясения.

Мэтт перевел взгляд с блестящего лезвия на бесстрастные, лишенные всякого выражения глаза нападавшего, и едва тот сделал шаг в его сторону, Мэтт вложил в свой удар все двести тридцать фунтов собственного веса. Удар, от которого Мэтт сам чуть не потерял равновесие, пришелся противнику в висок. Взломщик лишь качнулся, словно от слабого толчка, и бросился в новую атаку.

Мэтт еще раз взмахнул своим оружием, но Терминатор легко выбросил вперед руку и сдавил запястье Мэтта железным капканом. Внезапно комната заплясала у Мэтта перед глазами: Терминатор поднял его на одной руке и с силой грохнул им об пол. Мэтт перелетел через кровать и шмякнулся на деревянный шкафчик. Собрав все силы, он поднялся и с отчаянным криком кинулся на врага.

Джинджер отыскала сыр и, покусывая стебелек сельдерея, сооружала на подносе чудо-ужин из сплошных углеводов. Принс исполнял «Давай сойдем с ума», и Джинджер самозабвенно подпевала, держа сельдерей, как микрофон.

Лицо человека оставалось в тени. Он смотрел на Мэтта остановившимися, как у куклы, безжизненными глазами. Движения в этом лице было ровно столько же, сколько в линии осциллографа, снимающего кардиограмму только что умершего человека.

Терминатор метил ножом в яремную вену Мэтта, а тот, сжав руку, занесшую нож, силился отвести ее. Складной нож с заменяемым лезвием, которое сейчас раскрылось во всю длину, неумолимо приближался. Мускулы Мэтта окаменели в последней попытке отбросить руку убийцы, которая опускалась с силой гидравлического молота. С подобной физической мощью он никогда не сталкивался, с ужасом понял Мэтт.

Ему удалось оттеснить нападавшего в сторону. Острие ножа уперлось в стену, и тут же на горле Мэтта сомкнулись огромные ручищи.

«Я должен вырваться! Должен! Или я, или он…» — мелькали в сознании Мэтта обрывки мыслей.

Мэтт удачно заехал коленом в живот противнику. Колено вошло в мягкую ткань, но совершенно неожиданно уперлось в твердую преграду, взявшуюся неизвестно откуда. Громко хрустнула коленная чашечка. Терминатор подкинул Мэтта вверх, точно малого ребенка, и с размаху швырнул в стеклянную дверь балкона. Мэтт упал на спину, осколки посыпались ему в лицо.

И все же он еще раз сумел подняться на ноги. Он двигался автоматически, точно мотор, который еще крутит обороты, хотя бензин на исходе. Сломанное колено подкосилось, и он перенес вес на другую ногу. Набитое тело покрывали десятки кровоточащих порезов.

Терминатор спокойно ждал, наблюдая, как Мэтт поднимается на ноги и кое-как перелазит через разбитую дверь в комнату. Каждый шаг давался ему так медленно и с таким усилием, что Терминатор уже собрался уйти, чтобы продолжить преследование основного объекта. Но Мэтт не дал ему это сделать. Он собрал всю свою волю к жизни в единый кулак и, очертя голову, пошел на убийцу.

С учетом этого удара Терминатор подкорректировал свое положение в пространстве ровно на восемь сантиметров и без труда отбил нападение. Отброшенный им Мэтт разбил спиной большое зеркало, висевшее на двери ванной, и рухнул на пол, уже не чувствуя боли. Сердце, бившееся судорожными рывками, останавливалось. Страшная сила последнего удара неизмеримо превосходящего его по силе противника сделали свое дело.

Мир, со всеми его красками и полутенями, ускользал от угасающего взора Мэтта. Нечеловеческая тяжесть сдавила ему грудь. Он знал: если сумеет выдержать этот сгусток адской боли, все будет в порядке. Он не почувствовал, как железные пальцы сомкнулись у него на горле. И еще долго прислушивался к смеху Джинджер, который серебряным колокольчиком звучал в обступившей его тьме.

Перед тем, как выйти из кухни, Джинджер поставила на поднос стакан молока, блюдо с трехэтажным сэндвичем и поправила на голове наушники. В коридоре она услышала громкий хруст, как будто ломали что-то твердое, или это ей показалось? Опять негодница Пагсли. У ящерицы определенно нервы пошаливают. Проходя мимо гостиной, она заглянула в комнату. Все было в порядке. Пагсли, точно каменное изваяние, застыла в своем террариуме. Может быть, соседи снова выясняют отношения?

Ей послышался глухой удар, а затем… Джинджер недоверчиво тряхнула головой, наушники соскользнули ей на плечи. Звуки стихли. Или нет? Слабый стон… Джинджер взволнованно улыбнулась. Ну, Мэтт, такая лапуля. Чем он там занимается тайком от нее?

Держа поднос в одной руке, она другой попыталась открыть дверь спальни. Ей хотелось ворваться внезапно и застукать Мэтта за чем-нибудь неприличным. Но дверь распахнулась сама, на ноги Джинджер брызнула кровь и посыпалось битое стекло. Осевшее тело Мэтта бросили в дверь, точно орудие тарана. Поднос выпал из рук Джинджер. Холодное молоко пролилось ей на ноги. Она шарила руками в воздухе, точно слепая в поисках опоры. И пальцы уткнулись в истерзанное тело Мэтта. Мертв. Нет больше ее Мэтта.

Она задохнулась от горя, руки бессильно упали. К двери подошел высокий человек и взглянул на девушку поверх окровавленного трупа. Мгновенный анализ внешности показал ее соответствие приметам объекта. Он вынул из кармана куртки пистолет. Толкнул дверь, которую мешало открыть мертвое тело.

Джинджер крутанулась и бросилась прочь. Ей в ступни впивались осколки битого стекла. Она бежала по коридору, не замечая, что кровь фонтаном бьет из правой ноги.

Терминатор сорвал с петель дверную раму, отбросил то, что от нее осталось, и вышел в коридор.

Джинджер пронеслась по коридору со спринтерской скоростью, шумно хватая ртом воздух, и подбежала к двери гостиной в ту самую секунду, когда Терминатор целил пистолет в точку на ее левом плече.

Животный страх подавил все ее чувства. Дверь! В ней сосредоточилось спасение Джинджер. Ни Бог, ни судьба — никто и ничто не поможет ей. Только эта дверь укроет ее от безумного кошмара. Она вцепилась в дверную ручку. «Смотри, подонок, я уже там, я ушла от тебя!» В спину ей что-то ударило, точно ракета, идущая на сверхзвуковой скорости, пронзила насквозь, разрывая левое легкое.

В нескончаемо долгий миг падения она услышала звук выстрела, поразившего ее. Вторая ракета задела печень. Пуля на долю секунды задержалась в ее вязкой массе, а затем, вырвавшись, прошла дальше и застряла внизу живота. Джинджер упала. Вот когда стало совсем плохо.

Терминатор нависал над ней ее собственным надгробным монументом.

Скрюченные пальцы Джинджер хватались за гладкий линолеум, который намок под ней. Щека прижималась к холодному полу, а она все не могла остановиться в своем падении в бездонную глубину. К ней приблизились тяжелые шаги.

Пошевелиться и повернуть голову она не могла, но мысленно видела эту темную фигуру, грозную и необъяснимую, как сама смерть. Страх ушел. Остался один единственный вопрос: почему? Видно, ответ на неге она получит уже не здесь. Там…

Единственное, о чем она молилась, это чтобы ее обнаружил кто угодно, только не Сара.

Терминатор нажал на спусковой крючок. Расстрелял обойму.

Еще одну. И еще. Пока не опустел весь магазин.

Сара набирала номер срочного вызова полиции. Ей так хотелось услышать спокойный, вселяющий уверенность, по-отцовски заботливый голос, который распорядится немедленно выслать за ней десяток полицейских машин. Или, по крайней мере, выслушает ее сбивчивый рассказ, возьмет на себя всю ответственность за ее судьбу и точно скажет, что ей делать. Вместо этого она услышала запись текста на автоответчике: «Вы набрали номер полицейского управления Лос-Анджелеса. Все наши линии заняты. Если вам необходимо прислать полицейскую машину, не вешайте трубку. Как только машина освободится…»

Сара не вешала трубку. Она испуганно всматривалась в переполненный зал. Здесь она хотя бы среди людей. Пусть только кто-нибудь попробует на нее напасть. Здесь ребят человек пятьдесят. Ее не дадут в обиду. Сара вытягивала шею, крутила головой, но человека в плаще не было видно. У него такой странный, безумный взгляд. «О, Господи! — мысленно повторяла она. — Пусть же в полиции возьмут трубку».

Но к телефону все не подходили, и линия автоматически отключилась. Сара, не веря своим ушам, повесила трубку. Попробовала набрать номер полиции еще раз. Последовал сигнал «занято». Этого не может быть!

И тут она вспомнила про Джинджер. Как она раньше не догадалась? Она позвонит Джинджер, и они с Мэттом приедут за ней. И отвезут ее в полицию.

Гудок — и в трубке щелкнуло. Автоответчик начитывал голосом Джинджер этот идиотский текст. Значит, они с Мэттом еще занимаются любовью. Остается подождать, пока Джинджер снимет наушники и услышит сигнал автоответчика о том, что появилась новая запись.

Терминатор перезарядил пустой магазин. Цель полностью и окончательно нейтрализована. Он опустил пистолет и приступил к завершающей фазе операции. Наклонился и сделал ножом ровный, как по линейке, надрез на левой ноге Джинджер. От лодыжки до колена. Того, что искал, он не нашел. Идентификация объекта дала отрицательный результат.

Он обдумывал дальнейшие варианты проведения операции. Зазвонил телефон. Он вскинул пистолет, лазерный прицел замер на телефонном аппарате, когда из автоответчика зазвучал голос Джинджер. Терминатор мгновенно проанализировал источник звука и, обнаружив его искусственное происхождение, отложил оружие.

— Привет, — весело сказала Джинджер, — ха-ха. Мне удалось тебя надуть. Ты разговариваешь всего лишь о машиной. Ну, ну, не тушуйся. С машиной тоже можно ласково поговорить. Так что, давай, говори после сигнала. Я или Сара свяжемся с тобой позже.

Он уже дошел до двери, когда в автоответчике раздался звенящий от напряжения голос Сары:

— Джинджер, это Сара. Возьми трубку, если ты дома.

Более удачного поворота событий нельзя было даже спланировать. Терминатор вернулся в гостиную.

— Я тут, в одном месте на проспекте Пико. «Черная Технология» называется, — продолжала Сара. — Мне страшно. За мной следят. Ой, Джинджер, пожалуйста, скорее послушай запись и приезжайте с Мэттом за мной.

Щелчок. Трубку повесили.

Терминатор изменил свой план. Он начал профессионально и методично обыскивать комнаты.

Спустя тридцать семь секунд он нашел нужный предмет. Студенческий билет Сары Коннор в ящике комода. Терминатор изучал фотографию, намертво запоминая каждую черточку этого лица. Теперь он не ошибется.

На улице завыли полицейские сирены. Терминатор отшвырнул студенческий билет. Под ним лежала записная книжка с адресами и телефонами. Сирены завыли все громче, приближаясь к дому. Просматривать записную книжку не было времени. Он сунул ее в карман и через балкон спустился на улицу. Операция продолжалась.

После визита Терминатора в квартире живыми остались Пагсли и цветок в горшке. Игуана забилась на книжный шкаф и оттуда наблюдала, как растворяется во тьме высокая фигура.

Наконец по телефону полиции ей ответил живой человеческий голос. Ей объяснили, что она должна связаться с лейтенантом Трэкслером и дали его номер. Слезы душили ее, но, во что бы то ни стало решив дозвониться, она опускала в щель монету за монетой. Наконец, впав в отчаяние, дозвонилась до очередного оператора, который снова долго держал ее на телефоне. Секунды превратились в бесконечную пытку ожидания.

В восьми милях оттуда Эд Трэкслер переступил порог своего кабинета с двадцать седьмой чашкой кофе в руках. Вукович, не вставая с кресла, дотянулся до телефона.

— Отдел убийств, — бесстрастным голосом произнес тощий сержант и тут же подскочил и повернулся к шефу. — Это она, Эд.

— Трэкслер выхватил у него телефонную трубку.

— Сара Коннор? Вас слушает лейтенант Трэкслер.

К этому моменту Сара уже перестала надеяться, что в полиции ее выслушают. Охваченная страхом, с которым уже не могла совладать, ощущая, как сжимается вокруг нее кольцо преследования, и в то же время сознавая, что люди, от которых зависит ее спасение, пытаются всячески отделаться от нее, Сара, как за соломинку, ухватилась за Трэкслера.

— Послушайте, лейтенант! Только не просите меня подождать и не отсылайте в другой отдел!

— Не волнуйтесь, — услышала она, — никуда я вас не отсылаю. Успокойтесь и скажите мне, где вы.

Впервые за этот вечер нашелся человек, проявивший к ней участие, озабоченный ее судьбой. Успокаивающий, мягкий голос Трэкслера обволакивал ее, точно пушистое одеяло, под которым можно спрятаться от кровавого ужаса этого дня.

— Где вы? — повторил он.

— В дискотеке… «Черная Технология».

— Знаю. Проспект Пико.

— Но я отсюда никуда не пойду! — испуганно выпалила она. — За мной следят.

— Все в порядке, мисс Коннор, — сказал Трэкслер, придавая своему голосу всю убежденность, на которую лейтенант был способен. — Послушайте меня внимательно. Вы находитесь в людном месте, и с вами ничего не случится. Мы приедем через пять минут.

— Когда вы будете? Скажите точнее, — попросила она.

— Сейчас же. Мы выезжаем. Старайтесь держаться на виду. Ни в коем случае не выходите. Даже в туалет. Не оставайтесь одна. Машина придет за вами ровно через пять минут.

— Хорошо, — со вздохом ответила Сара и повесила трубку.

У входа в дискотеку затевалась скандальная история. Несколько человек, находившихся поблизости, повернули головы туда, где намечалась заварушка, но тут же потеряли к ней всякий интерес.

В клубе появился новый посетитель. Тренированный парень в кожаной куртке на размер меньше, чем ему нужно, и мотоциклетных бутсах. Он спокойно огляделся, невозмутимо рассматривая лица тех, кто попадались ему в холле, и, не найдя среди них нужного ему человека, направился прямо в зал. Мимо кассирши он прошел как ни в чем не бывало. Она с изумлением уставилась на мощную спину незнакомца, проталкивающегося сквозь толпу.

— Эй! — крикнула она дюжему вышибале. — Смотри в оба. Этот тип прошел без билета.

— Привет, парень, — обратился к нарушителю мордоворот и опустил могучую руку ему на плечо.

Терминатор даже не обернулся. Его левая рука сделала стремительное движение туда, где он испытывал некоторую тяжесть. Он стиснул запястье вышибалы и выпустил его лишь после того, как раздался хруст сломанных костей, отстранил обмякшую глыбу и без помех продолжил свой путь. Спортивные ребята как будто не слышали хрипа вышибалы. Или удачно притворялись, что не слышат.

Терминатор шел по танцевальному залу, изучая каждое лицо и расталкивая людей с тем же безразличием, с каким охотник отводит ветки деревьев, заслоняющих от него добычу. Люди не существовали для него. Он вышел на завершающий этап поиска цели, и среди мельтешения лиц его интересовало только одно.

Сара повесила телефонную трубку и сразу почувствовала, как ей не хватает уверенного, спокойного голоса Трэкслера. Он сказал: «Через пять минут». Еще пять минут, — и она спасена. Наконец-то вмешались «власти». С этой утешительной мыслью она отошла от телефона и вернулась к своему столику, стоявшему в первом ряду, вплотную к танцевальной площадке.

Точно в страшном сне, ее повсюду окружал беснующийся людской зверинец. Гримасы на лицах кривляющихся под рев музыки танцоров. Агонизирующие в конвульсиях тела. К столику рядом подошла, едва держась на ногах, подвыпившая блондинка в комбинезоне в обтяжку и стала громко выяснять отношения с товарками. Каждый веселился, как мог. Все они были тут в своей стихии, чужая — только она.

Человека в ободранном плаще среди них она не заметила.

«Наверное, испугался, — рассуждала она. — Не хочет, чтобы его заметили, и ждет меня снаружи. Может быть…»

Она гнала от себя тревожные мысли.

Все будет в порядке. Продержаться всего пять минут.

Она уже сама начинала в это верить.

В следующее мгновение Сара взглянула в зеркало, и ее надежда рассыпалась в прах. Он сидел в баре спиной к ней и наблюдал за ней в висевшее перед ним зеркало.

Он поспешил отвести взгляд, словно ничего не случилось, и лихорадочно соображал, как теперь поступить. Она снова заметила его. Он ее спугнул. Рассекретил свое наблюдение. Он видел, как расширились от ужаса ее глаза. Лучше всего было бы начать операцию теперь, но приказ есть приказ. Ждать, солдат! Что ж, подождет.

Когда Риз понял, что Сара скроется от него в дискотеке, он обогнал ее, продолжая свой путь. Убедившись, что она вошла вовнутрь, проверился на случай «хвоста» и быстро вернулся к двери со сверкающими огнями вывеской «Черная Технология». Стены здания сотрясали мощные вибрирующие аккорды музыки Новой Волны. Он слышал о таких заведениях. В прошлом они назывались ночными клубами. В памяти всплыло смутно связанное с этим имя: кажется, Синатра.

Он потянул на себя дверь, и шквал музыки обрушился на него с оглушительным ревом и грохотом. В калейдоскопических вспышках цветных молний вырисовывались фигуры дергавшихся в танце людей, по лицам которых мельтешили розовые, голубые, желтые огни. В клетке у дверей скучала девушка. Она высунулась и схватила за рукав проходившего мимо Риза. Он метнул в нее настороженный взгляд. Рука сжала в кармане пистолет.

— Четыре пятьдесят! — требовательно произнесла она.

Риз вопросительно уставился на девушку, не сразу поняв, в чем дело. Слова, значение которых ему неясно, голубые волосы — с этим он еще не сталкивался. Девица снизошла до очередного чудика и с расстановкой повторила:

— Четыре доллара пятьдесят центов.

Риз, не глядя, вытянул из кармана кучу смятых бумажек, бросил ей и прошел в зал, не дожидаясь сдачи.

Первым делом — блиц-разведка и оценка сложившейся ситуации Дверь при входе в зал застекленная, в противоположном конце металлическая дверь на выходе, слева два окна, справа одно.

Он оставался совершенно безразличным к изумленным взглядам посетителей, пораженных необычным сочетанием великолепной спортивной фигуры и засаленной, ветхой одежды, говорившей о том, что ее владелец принадлежит к обитателям городского дна. Впрочем, что недалеко от истины. Риз изучал мелькавшие перед ним лица, стараясь не пропустить ни одного. Сару он увидел почти сразу. Она быстро и нервно говорила по телефону. Девушка взглянула назад, и он тут же пригнулся, прячась за головы соседей.

Длинный ряд высоких стульев у стойки бара с расположенными над ней зеркалами идеально соответствовал его задаче. Со своего места в центре он, в случае необходимости, будет держать под прицелом любую точку зала.

Сара вернулась за свой столик. Он не отрывал от нее взгляда, и она, словно чувствуя это, озиралась по сторонам. Затравленный зверек, ощущающий опасность, которая висит в воздухе. Их взгляды скрестились в зеркале.

Сару сковала предательская слабость. Сигнал тревоги уже не зуммером, а аварийной сиреной завывал в воспаленном мозгу. Значит, он все-таки здесь. Выследил ее. Она посмотрела в эти глаза, тревожные, горящие лихорадочным возбуждением, и сказала себе, что от страшного человека ее не спасут и полсотни парней в этом зале. Она снова одинока среди шумной, пестрой толпы. Она в ловушке.

Преследователь отвел взгляд, притворившись безразличным. Нужно успокоиться. Лейтенант Трэкслер спешит к ней на помощь. Он же сказал — пять минут. Она дождется его. «Потерпи только пять минуточек, — уговаривала она себя. — Ну что может случиться за пять минут? Господи! Только бы он приехал поскорее!»

Танцующие заслоняли от нее человека в баре, окаменевшего, точно статуя. Сара через каждые несколько секунд смотрела на часы, а музыка чудовищной громкости продолжала бить по ее истерзанным нервам.

Терминатор протискивался сквозь толпу, осматривая каждый метр зала в одном и том же порядке: слева направо и сверху вниз. Его мозг работал в режиме проверки, память тщательно сличала каждое женское лицо с тем, на фотографии.

Сара непроизвольно протянула руку к стакану, стоявшему на ее столе. Стакан был полупустой, но она не поняла, что его оставил тот, кто сидел за этим столиком до нее. Она не думала об этом, машинально постукивая пальцами по стакану и тем самым подталкивая его к краю стола. Стакан она все-таки уронила на пол и наклонилась, чтобы поднять его, в ту самую минуту, когда исполинская фигура в тесной кожаной куртке приблизилась к ее столику. Терминатор отметил пустое место за столиком и занялся осмотром следующего участка.

Он уже отвернулся, когда Сара снова выпрямилась.

Пройдя весь зал до конца и не обнаружив объекта, Терминатор проверил исходные данные боевой обстановки. Он находился в нужном месте. Информация, полученная от объекта по телефону, характеризуется высоким уровнем достоверности. Если рассуждать логически, она может находиться только здесь. Возможно, он пропустил ее. Он повернулся, чтобы с такой же тщательностью снова обследовать зал. И, конечно, сразу нашел ее.

У Риза внезапно пересохло во рту. Он протянул руку к стакану с пивом, смочил губы. Краем глаза он уже видел, как от сплошной стены танцующих отделилась впечатляющая своей мощью фигура Высокий человек, расталкивая всех на своем пути, быстро шел по направлению к Саре Коннор. Правую руку он держал в кармане кожаной куртки. В следующую секунду Риз понял: это он! Ошибки быть не может. Он отставил пиво и, как бы невзначай, расстегнул верхние пуговицы плаща. Пальцы скользнули по гладкой металлической поверхности автомата. Он спустил предохранитель.

Доли секунды отделяли его от начала операции. В яркой вспышке внезапного озарения он уже видел перед собой следующий момент. Момент истины. Мышцы его напряглись и затвердели. Сердце билось взволнованно и четко. Левой рукой он уперся для устойчивости в стойку бара, правой сжал готовый к бою автомат. Оттолкнув стул, вдруг резко повернулся лицом к залу.

Сара отпила глоток кока-колы. Снова посмотрела на часы. С тех пор, как она поговорила с лейтенантом Трэкслером, истекло три с половиной минуты. К ней решительно направлялся высокий человек в куртке. Он сверлил ее холодным взглядом, одновременно держа руку в правом кармане, как будто нащупывая кошелек. Он навис над ней — грозная, могучая скала, внезапно выросшая между нею и залом.

Трэкслер? Она представляла его себе не таким. Глаза! Такими глазами не может смотреть друг. Инстинктом, опередившим оцепеневший разум, она уже поняла, что сейчас с ней случится самое страшное.

Подойдя к ней, Терминатор вначале сопоставил ее приметы с фотографией, запечатленной в его памяти. Идентичность стопроцентная. Объект выявлен. Альтернативные варианты? Нет. И его кольт начертил на лбу девушки алую метку лазерного прицела. Из дула, наведенного на Сару пистолета, смотрела бездонная чернота смерти. Переполненный людьми зал словно провалился куда-то, и она осталась совсем одна.

Терминатор щелкнул затвором. В грохоте барабанов и завываний бас-гитар этот тихий металлический щелчок был единственным звуком, который слышала Сара. Десятки мыслей роились у нее в сознании. «Господи, неужели это не шутка? Не сон? Сейчас он убьет меня на глазах у всех. Значит, убийца вовсе не тот. Вот настоящий убийца… Но почему я, почему именно я?..»

Риз молниеносно повернулся лицом к залу и распахнул плащ. Его палец лежал на спусковом крючке, когда в руках Терминатора появился кольт. Терминатор действовал хладнокровно и быстро. Быстрее, чем предполагал Риз. "Какая серия? — спрашивал себя Риз. — Вся надежна, что «семисотка», а не «восьмисотка». Риз шагнул в зал. Парочка, первой попавшаяся ему на пути, шарахнулась в сторону. Как много людей! До последнего момента Риз все сомневался, что Терминатор пойдет на перехват цели в гуще толпы. Риз грубо оттолкнул человека, закрывавшего ему обзор и прицелился. Раздался испуганный визг. Стоявшие впереди еще не видели поднятый автомат, по, ощущая внезапно усиливавшийся напор толпы сзади, поспешили на всякий случай отскочить от греха подальше. Коридор на пути Риза образовался сам собой.

Он нажал на гашетку. Прогремел выстрел, и в зале воцарилась мертвая тишина. Все, что двигалось, извивалось и дергалось, внезапно остановилось.

Риз выстрелил на долю секунды раньше, чем Терминатор нажал на спуск своего кольта. Обычному человеку при этом разнесло бы руку. Терминатор только отклонился вправо на двадцать градусов. Пуля, вошедшая ему в локтевой сгиб, лишь сбила прицел его оружия.

Риз на ходу перезарядил автомат, несколько метров отделяли его от Терминатора, который вынужден был отвлечься от объекта и сосредоточиться на непосредственной угрозе — ее сейчас олицетворял для него высокий человек в темном плаще. Вторым выстрелом Риз пробил противнику грудь, и Терминатор, несмотря на свою очевидную несокрушимость, пошатнулся и начал заваливаться назад.

Неописуемый гвалт наполнил помещение.

Новый щелчок затвора — и новая вспышка огня. Риз сосредоточил всю мощь своего тела, весь напор воли на одном: уничтожить противника.

Терминатор еще целился в Риза из своего кольта. Последней очередью Ризу удалось сбить его с ног. Дуло кольта, теперь уже не опасного, смотрело в потолок.

Риз подскочил к столику Сары. Она завизжала и отскочила в сторону. Ее сознание отказывалось поверить в реальность происходящего. В магазине у Риза оставался один патрон, и он всадил пулю в грудь уже начинавшего приходить в себя Терминатора. Тот рухнул, как подкошенный. Казалось, он навсегда выбыл из игры. Перед его куртки представлял собой кровавое месиво. При взгляде на истекающее кровью тело не оставалось сомнений: услуги врача этому человеку больше не понадобятся.

«Семисотая серия», — с облегчением подумал Риз. Кровь гулко ударяла ему в виски. Сердце возбужденно замирало, словно он несся по волнам на серфинге, то взлетая, то опускаясь в ожидании следующего вала. Он действовал в столь стремительном и напряженном ритме, что все вокруг, ему казалось, происходило в замедленном темпе. За пять минут и несколько секунд, пролетевших с момента первых выстрелов, люди в зале не успели придти в себя. Они, точно громом пораженные, наблюдали полную неясного, но страшного смысла сцену.

Сара отрешенно смотрела на мертвое тело, валявшееся в луже крови. И все это в каких-нибудь шести футах от нее, но уже за гранью реальности. Она растерянно взглянула на человека в плаще, уложившего убийцу. Увидела притягивавшие к себе глаза и грозно поблескивавший автомат. Он пришел за ней.

Но что-то отвлекло его. Люди, находившиеся поблизости, изумленно ахнули: Терминатор открыл глаза, шевельнул руками и ногами. Затем с легкостью вскочил и, пригнувшись, рванул автомат «узи», скрытый под курткой. Отвел затвор и взял Риза на мушку. Риз согнулся и неуловимым кошачьим прыжком кинулся в сторону. Тишину прорезала автоматная очередь.

В зале началась паника. Люди опомнились от шока и устремились к выходу. Бежали, спотыкались и падая, скользя на гладком полу, расталкивая других. Не всем удалось уйти от смерти. На пути Риза чуть замешкалась молодая женщина, он рванулся в сторону, и в ее грудь вонзились пули девятимиллиметрового калибра из «узи».

Поток бегущих подхватил Сару. Повинуясь слепому инстинкту, она спасалась вместе со всеми.

Терминатор стоял в центре опустевшей танцевальной площадки и целился в Сару, но его внимание отвлек Риз.

Риз двигался к стойке бара. Еще секунда — и он будет вне досягаемости. Терминатор дал по нему очередь из автомата, но Риз успел нырнуть за цельнометаллическую стойку. Автоматные очереди буравили стойку снизу вверх, снова вниз и обратно. На спину Риза, согнувшегося в три погибели, обрушился град осколков — все, что осталось от зеркала над стойкой.

Терминатор на короткое время исключил Риза из своего поля зрения и занялся Сарой, которая была уже на полпути к двери. Отыскал ее голову в испуганной толпе. Поднял свой «узи» и, держа ствол одной рукой, прицелился, как из пистолета. Подождал, пока ее голова выплывет снова и нажал на спуск. Девятимиллиметровые пули должны были поразить ее в затылок. Но в это мгновение девушка, нагонявшая Сару, задумала оттолкнуть ее и обойти. Она дорого поплатилась за свой эгоизм. Пули, предназначавшиеся Саре, попали в нее. Ее отшвырнуло вперед. Падая, она сбила Сару с ног и прикрыла своим обмякшим телом.

Риз перезарядил ремингтон под прикрытием стойки бара. Его пальцы стремительно и четко совершали последовательность операций. Быстрее! Еще быстрее!

Сара задыхалась под тяжестью мертвого тела. Она подняла глаза и обмерла. Рослый человек, олицетворявший ее смерть твердой, уверенной поступью направлялся прямо к ней. Она отчаянно пыталась сбросить придавившее ее тело, но, увы, безуспешно.

Терминатор устремился на ликвидацию цели. Отбросив расстрелянный магазин, он перезарядил окровавленной рукой автомат. От него исходило леденящее спокойствие вечного покоя. Он остановился перед Сарой и в упор прицелился.

Ее загипнотизировали пустые оловянные глаза, в которых она прочла свой смертный приговор.

В плечо Терминатора ударила автоматная очередь — это снова застрочил «ремингтон». Выстрелы пробили Терминатору руку, вынудив повернуться к Саре спиной. Риз стрелял короткими очередями, двигаясь перебежками от одной кабинки к другой. Стрелял яростно, неистово, остервенело, мгновенно перезаряжая расстрелянный магазин. Неукротимым напором теснил Терминатора к окну. И, наконец, добился своего: Терминатор потерял равновесие и, пробив стекло, отлетел к окну.

Сара повернула голову и увидела, как окровавленное тело Терминатора вылетело на улицу, осыпаемое брызгами осколков.

Приземление Терминатора на тротуар впечатляло не меньше, чем катастрофа самолета. Протащившись еще несколько метров, тело неподвижно застыло на асфальте. Ручьями хлынула кровь.

Риз поднял с пола автомат «узи», осмотрел. Больше он не годен. Пуля раздробила верхнюю часть ствола. Он отшвырнул автомат. Подошел к Саре. Не удивительно, если она сейчас окажется невменяема.

Он оттащил мертвое тело, схватил девушку за руку, но она испуганно вырывалась. На всякий случай взглянул в окно. Потом встал на колени возле девушки и снова, уже мягче взял ее за руку.

— Если хочешь спастись, пошли со мной.

Сара отчаянно завертела головой. Она еще не увидела того, что увидел Риз, — за окном, пошатываясь, поднимался Терминатор, разбрасывая вокруг себя осколки битого стекла.

Сара смотрела на него охваченная суеверным ужасом. Ей еще не приходилось видеть мертвецов, но воскресение из мертвых противоречило всем законам природы.

Терминатор отыскал ее взглядом, и ее словно шарахнуло молнией. Сама смерть идет за ней по пятам.

— Господи, — прошептала она.

— Скорее!

Риз кивком поднял Сару на ноги, сжал ее руку в своей. Она уже не сопротивлялась. Пусть этот тип — сумасшедший маньяк, какая разница? Пять минут назад мысль о том, что он находится в одной комнате с ней, вызывала у нее дрожь. Теперь это не имеет значения, потому что он готов увести ее отсюда, спасти от этого чудовища за окном. И потому, когда Риз потянул ее за собой, Сара подчинилась.

Риз бежал впереди, она за ним. Споткнулась о распростертые тела двух танцоров, вовремя не сумевших проявить подобной прыти. Сзади раздавался тяжелый, мерный топот Терминатора.

Они мчались по служебному коридору к кухне. Риз на полной скорости распахнул дверь и втолкнул Сару внутрь. В противоположном конце заваленной всякой снедью кухни они увидели запасной выход. Первым этой дорогой ретировался повар-кореец, едва заслышал стрельбу в зале. Они кинулись туда и оказались в полутемном помещении, примыкавшем к черному ходу. Риз хлопнул дверью и закрыл ее на металлический засов. И снова потащил за собой девушку. В следующее мгновение дверь содрогнулась от удара и едва не слетела с петель, но засов удержал ее на месте. Терминатор разбежался и двинул дверь плечом. Стальная пластина засова в полдюйма толщиной согнулась, как обыкновенная шпилька, и дверь подалась.

Когда Терминатор появился в проеме, Риз и Сара уже добежали до черного хода. У Сары подвернулась нога, но Риз неумолимо тащил ее за собой. Черный ход вывел их в переулок. Сара начала задыхаться, но Риз, не церемонясь, подтолкнул ее в спину.

— Не останавливайся!

А позади уже слышался чугунный топот Терминатора, под каблуками которого трещало стеклянное крошево. Со скоростью рекордсменов на финише они преодолели последние метры, отделявшие их от перекрестка и, не сбавляя темпа, свернули за угол. Сара буквально висела на руке у Риза. Тот на ходу перезарядил свой «ремингтон», заметив, что Сара отстала, дослал патрон в патронник, схватил ее за руку и грубо прикрикнул:

— Да шевелись же ты, черт подери!

Из-за угла показался Терминатор. Расстояние между ним и беглецами неумолимо сокращалось. Топот его шагов подстегнул Сару, как удар хлыста. Ей казалось, ноги больше не слушаются ее, но, оказывается, обнаружились неведомые ей резервы сил, и она устремилась вперед. Пустые гильзы со стуком посыпались на асфальт. Риз приготовил оружие к бою. Сара поравнялась с сереньким «ЛТД», последним в ряду припаркованных у тротуара машин. Внезапно Риз с силой толкнул ее в спину, и она упала лицом на гравийную дорожку. Он рванул на себя дверцу машины, прикрылся ею и согнулся, целясь в бензобак стоявшей поодаль «импалы-67».

Пуля не задела бензобак и пошла под задними колесами машины. «Хреново. Остался всего один патрон. Ну-ка, успокойся!» Терминатор приближался. «Угол прицеливания крайне неудачный», — отметил Риз и переменил положение автомата, упершись прикладом в землю. Если и сейчас промажешь, в горло тебе упрется твой собственный незаряженный автомат. Он нажал на спуск. Удача! Пуля пробила бензобак, и он взорвался огненным облаком. Узкую улицу перегородила пылающая стена, перед которой Терминатор остановился. Он понимал, что действовать нужно быстро, иначе объект, находящийся по ту сторону пожарища, ускользнет от него. Он проанализировал ситуацию и возможные варианты действий.

Риз, не теряя времени, втолкнул Сару в машину, перескочил через нее, занял водительское место и захлопнул дверцу. Нажал на газ и обернулся. Все пространство переулка от стены до стены превратилось в пылающее море. Вдруг из пламени вылетела огромная фигура в дымящейся одежде и с грохотом приземлилась на капоте серого «ЛТД». Риз дал задний ход и сильно надавил на педаль газа. Покрышки взвизгнули, и «ЛТД» задом выехал на проезжую часть. Потрясенная Сара увидела страшное лицо, прижатое к ветровому стеклу, и занесенный для удара исполинский кулак.

Риз лихорадочно крутил руль, машину мотало из стороны в сторону. Терминатор ударил кулаком по стеклу, осколки брызнули Саре в лицо. Она зажмурилась, а открыв глаза, едва не потеряла сознание от ужаса. Окровавленная ручища тянулась к ее горлу. Терминатор схватил ее за воротник блузки и потянул к себе. Она издала дикий вопль. Сейчас он вытащит ее через разбитое переднее стекло и…

Машина к этому моменту проскочила переулок и вынырнула на проспект Пико. Ее заносило то вправо, то влево, покрышки дымились, двигатель завывал на высоких оборотах.

Полицейский Ник Дилэни следовал от Кресент Хайтс к востоку по проспекту Пико, когда из диспетчерской поступил сигнал о перестрелке в дискотеке «Черная Технология». Он собирался ответить в микрофон, когда из переулка на проспект на большой скорости выехал серый седан. Какой-то придурок балансировал на капоте машины, по-видимому, используя ее в качестве серфинга, что само по себе было невероятным. Но это еще не все — одежда на неизвестном камикадзе горела самым настоящим огнем. Полицейский изумленно наблюдал, как седан врезался в припаркованный автомобиль. Любителя экзотического серфинга перебросило через крышу и швырнуло на асфальт. «Летальный исход», — констатировал полицейский. Он нажал на педаль тормоза и направил патрульную машину к первому свободному месту на стоянке. «ЛТД» стремительно развернулся и на бешеной скорости помчался в сторону океана.

Дилэни подбежал к телу. Беглого взгляда было достаточно, чтобы понять, что человек мертв.

— Я один-Л-девятнадцать, — крикнул он в микрофон. — Совершен наезд со смертельным исходом.

Перечисляя приметы быстро удалявшегося «ЛТД», Дилэни отвернулся от погибшего и поэтому не мог видеть, как по телу мертвеца пробежала судорога, затем труп медленно поднялся на ноги и огляделся. Полицейский передал описание седана и собрался приступить к осмотру жертвы. Того, что представилось его взору, было достаточно, чтобы на несколько лет сократить ему жизнь. Правда, полицейскому Дилэни были отпущены уже не годы, а секунды. Восставший из мертвых атлет шел прямо на него. Намерения гиганта не вызывали сомнений. Дилэни уронил микрофон и схватился за пистолет. Вынуть оружие он не успел. Человек ударил по приоткрытой дверце машины, за которой стоял Дилэни, и полицейский услышал, как хрустнула кость его собственной правой руки. И тут он осознал весь ужас происходящего. В мозгу вертелось: «Летальный исход». Терминатор поднял полицейского и ткнул его головой в ветровое стекло. Безжизненное тело он швырнул на тротуар. Сам сел за руль и поехал.

Риз гнал машину на предельной скорости. Сара затихла рядом с ним. В лице ее не было ни кровинки. Ее колотила лихорадка. События последних нескольких минут казались ей дурным сном. Мир за окнами, летящей, словно полуночный демон, машины также утратил для нее реальные очертания. Риз выключил фары и жал на педаль акселератора, хотя они уже и так неслись со скоростью девяносто миль в час.

Глаза его перебегали с зеркала заднего обзора на дорогу и обратно. Иногда он оборачивался и окидывал взглядом участок пути, оставшийся позади На углу проспекта Дубовая Роща он разогнал машину в крутой вираж, не обращая внимания на испуганно сжавшуюся Сару. Предупредил только:

— Держись!

Машина вырвалась к Уитворту и на левом повороте скользнула в зазор между плетущейся не спеша «тойотой» и встречным грузовиком, свернула на Рексфорд и, не сбавляя скорости, повернула еще рае. Транспорт в этот поздний час тащился с черепашьей скоростью, и Риз, не долго думая, перескочил на тротуар, благо пешеходов уже не было. Никто не заметил, как на пересечении с автомагистралью Олимпийского бульвара серый седан отделился от тротуара и в красивом мощном прыжке перескочил на проезжую часть.

Кажется, «хвоста» не было. Воспроизвести маневры и головокружительные виражи Риза дано не всякому. Он взглянул на Сару и понял, что она не в себе.

— Тебя ранило? — спросил он по-военному кратко. — Ранена?

Никакого ответа. Отрешенный взгляд обращен в темноту. Риз наклонился к девушке, быстро провел рукой по ее телу. Движения его были точны, профессиональны, взгляд сосредоточен и бесстрастен, как у врача, осматривающего больную. Ибо так оно и было. Он проверил, нет ли у нее ран и повреждений. Все обстояло вполне благополучно.

Сара опомнилась и вздрогнула. Она ощутила чужие прикосновения и задохнулась от негодования — так омерзительна была ей эта гнусная мужская выходка. Она оттолкнула его руку и в панике схватилась за ручку. Дверь открылась. Навстречу Саре неслась, ослепляя огнями и оглушая ревом, ночная автострада огромного города.

Риз втащил ее назад, швырнул на сиденье и захлопнул дверцу. Не отрывая глаз от дороги, отвел руку и ударил ее по лицу тыльной стороной ладони. Чувствительно. Она застыла на месте. Эйфория, в которой она пребывала, начала рассеиваться. Только теперь он заговорил:

— Делай то, что я скажу. Не двигайся без моего приказа. Ты поняла меня?

Спидометр накручивал восемьдесят пять миль в час. Положив одну руку на руль, он другой запер дверь с ее стороны, набросил на нее ремень и как следует затянул его все теми же спокойными, уверенными движениями врача. Сара даже не пошевелилась.

Он повторил вопрос, срываясь на крик:

— Ты поняла меня?

— Да, — жалобно произнесла она. — Прошу вас, не причиняйте мне зла.

— Я здесь для того, чтобы помочь тебе, — пояснил он суровым деловым тоном, в котором она, однако, не уловила угрозы. — Меня зовут Риз. Сержант технической части ДН-38416.

Наступило неловкое молчание. Риз сделал то движение, которое казалось ему правильным в данных обстоятельствах. Сара недоуменно воззрилась на протянутую руку и без всякого энтузиазма пожала ее.

— У меня есть приказ охранять тебя. Тебя приговорили к ликвидации.

В десятке кварталов от них по спящему городу кружил патрульный автомобиль полицейского номер один-Л-девятнадцать. Терминатор обследовал улицу за улицей размеренно, методично. Прислушиваясь к голосам, звучавшим по радио, он отсекал все, что не представляло для него интереса, профильтровывал всю информацию в поисках той, которая была ему необходима. И он ее услышал.

— Подозреваемая в наезде машина, седан серого цвета, замечена на проспекте Пико. Движется в южном направлении, — передавал диспетчер. — Посты 1-А-20 и 1-А-7 на перехват. Пост 1-Л-19, ответьте.

Номер прежнего владельца машины был известен Терминатору, поскольку полицейский при нем докладывал сводку происшествия. Он понимал, что должен отозваться и воспроизвел несколько фраз Дилэни, которые были записаны в его памяти, синтезировал подходящий ответ. Голосом, который обманул бы родную мать Ника Дилэни, произнес:

— На связи 1-Л-19. Двигаюсь в западном направлении к Олимпийскому проспекту, подхожу к Оверленду.

На самом деле он гнал машину на проспект Пико на перехват серого седана. И Сары Коннор.

— Но этого просто не может быть. — Говоря так, Сара прежде всего убеждала саму себя в фантасмагоричности событий, которые обрушились на нее за последний час. Это какая-то ошибка. Я же ничего не сделала.

— Нет, конечно. То есть пока еще нет. Но тебе предстоит одно дело, и очень важно, чтобы ты осталась жива.

Он посмотрел ей в глаза.

Сара отвела взгляд. Больше всего на свете она сейчас хотела проснуться и забыть все это, как страшный сон. Она зажмурилась, снова открыла глаза. Сон не уходил. Она по-прежнему сидела в «ЛТД».

— И все равно это неправда… Тот человек… он ненастоящий. Я сама видела, что он мертв. Не мог же мертвый гнаться за нами.

Риз прервал ее.

— Он не человек, а машина. Терминатор. Кибернетическая система. Серия «восемьсот», модель «один-ноль-один».

— Машина? — недоверчиво протянула Сара. — Робот?

— Нет, не робот. Киборг. Кибернетический организм.

Риз обернулся, всматриваясь в две крохотные светящиеся точки далеко позади них.

— Нет! — в ужасе закричала Сара. — Он истекал кровью!

— А сейчас немедленно пригнись! — скомандовал Риз.

Далекие огни вдруг оказались совсем рядом. С ними поравнялся полицейский патруль. Прожектор выхватил из темноты видавший виды седан, лица Риза и Сары.

Риз ткнулся бампером в борт машины. Полицейский попытался вильнуть в сторону, но, поди, совладай с такой техникой на скорости шестьдесят миль в час. Он круто взял в сторону, машину занесло на тротуар, своротив газетный киоск, она врезалась в припаркованный автомобиль. И застыла.

Сара бросила взгляд на застрявшую полицейскую машину и подумала, что сейчас лучший выход для нее — провалиться сквозь землю.

Риз свернул на узкую улочку, но там за ним увязалась вторая патрульная машина и буквально села ему на хвост. Риз не смог оторваться, и оба, преследователь и преследуемый, в бешеной гонке неслись по переулку. Искры снопами летели из-под колес, когда машины бортами задевали о каменные стены или выписывали фигуры слалома, огибая мусорные контейнеры. Риз отпустил акселератор и резко нажал на тормоз. Полицейский тоже надавил на тормоз, но рука, лежавшая на руле, по-видимому, дрогнула, и руль крутанулся. На какую-то долю дюйма. Но этого оказалось достаточно, чтобы переднее крыло ударилось о стену. Машина дернулась в сторону и заблокировала узкое горло переулка.

Риз остановил машину и дал задний ход, направив седан прямо на застрявший полицейский автомобиль со скоростью сорок миль в час. В результате полицейская машина долго еще украшала собой архитектурный ансамбль улицы, а Риз вернулся, на проспект Пико.

Сара выпрямилась, внимательно посмотрела на Риза, все еще не веря его словам. Киборг? Хм, ну да, их преследует машина… Теперь, когда у нее появилась возможность разглядеть своего спутника, она отметила грязное, небритое лицо, настороженный, тяжелый взгляд. Похоже, с ним опасно иметь дело. Скорее всего, псих.

Риз направил машину с магистрали на дорожку, проложенную к четырехэтажному комплексу автостоянки. Вход на автостоянку перекрывал крашеный деревянный щит. Седан пробил щит и въехал на первый этаж.

Здесь не было ни души. Сара старалась не смотреть на Риза. Ее пугала безлюдная тишина. Вот где он может без помех расправиться с ней. Перед ее глазами неотступно стояло одно и то же: огромный оживший мертвец, бросающийся за ними. И пусть с ней рядом находится сумасшедший, кто угодно, лишь бы не тот…

Медленно, осторожно, стараясь не производить ни малейшего шума. Риз объезжал проходы между машинами. На улице завывали полицейские сирены. Охота началась.

Сару нужно вывезти из города. Спрятать в безопасном месте. Лучше, сели она будет помогать ему. Если она сама все поймет. Конечно, охранять ее он будет при любых обстоятельствах, даже помимо ее волн. Но лучше бы она подчинилась ему.

Риз украдкой взглянул на девушку. Как странно, что она совсем рядом, на расстоянии вытянутой руки. От ее близости у него замерло сердце. Она сидит в ним рядом. Она! Такая испуганная.

Он направил машину в следующий проход, продолжая всматриваться в ряды машин на этом этаже. Опасность могла подстерегать повсюду. Но ничего подозрительного не обнаружил.

— Слушай дальше, — продолжал он, не прекращая изучать гараж. — Терминатор — это система, предназначенная для внедрения в человеческое общество. Получеловек-полумашина.

Искренность и страстность его тона убеждали в том, что он говорит правду. Как бы неправдоподобно горька она ни была.

— Под внешней оболочкой Терминатора монтируется сверхпрочная ходовая часть из суперсплавов. Высокоточная боевая машина с микропроцессорным управлением. Владеет совершенными способами вооружения и защиты. Поражающая сила не ограничена. И все это покрыто снаружи живой плотью. Мышцы, кожа, волосы, кровь создаются и выращиваются специально для киборгов.

Отдельные слова, которые доходили до нее, никак не складывались в единое целое. Лучше бы он молчал. Только запутывает ее.

— Понимаю, Риз. Ты хочешь помочь мне, но…

Она пыталась задобрить его убаюкивающими интонациями, обмануть его бдительность согласием. Тщетно.

— Ты слушай, — оборвал он ее. — У «шестисотой» серии кожа была резиновая. Мы легко их вычисляли. Самая новая серия — «восьмисотая». По внешнему виду от людей не отличишь. У них работают железы внутренней секреции, выделяют пот. От них исходит запах человека. Дотронешься до него — теплый на ощупь. Но только от тебя уже ничего не останется. Вычислить их очень трудно… — Риз помялся, борясь с охватившими его сомнениями. — А все те люди, которые погибли… Дело в том, что я вынужден был дождаться, пока Терминатор обнаружит себя, иначе я не смог бы распознать его. Я не знал, как он выглядит.

Сара поняла, что он говорит о тех, кто погиб в дискотеке. Ее охватили сомнения.

— Они бы все равно погибли на войне.

Полная бессмыслица. «От всего этого у него окончательно крыша поехала. Начинается бред сумасшедшего, — пронеслось у Сары в голове. — Война? Роботы, которые пахнут потом? Бр-р-р!»

Сара покачала головой.

— Я все-таки не круглая идиотка. Такую технику невозможно создать.

— Сейчас — да, но через сорок лет она появится.

«Только бы не закричать», — нашептывал голос из глубины ее потрясенного сознания.

— Мне нужно поставить машину.

Он замолк, припарковывая машину на пустующую площадку.

С Сарой творилось что-то ужасное. По всему городу рыщет маньяк, которому взбрело в голову убить ее. Риз… Пусть даже у него не все дома, но он спас ей жизнь. Она хотела верить ему. В глубине души она уже начинала верить ему, но слишком уж это невероятно.

— Ты хочешь сказать, он пришел из… будущего?

Ей трудно далось это слово.

— Именно. Того будущего, которое вас ожидает.

Он задумался, подбирая слова, чтобы донести до нее свою мысль, потом запальчиво добавил:

— Я не очень смыслю в технике и не могу объяснить тебе подробно.

— И ты тоже из будущего.

— Правильно.

— Все верно, — ответила она.

У него не то, что не все дома. Он полностью сдвинутый. Она щелкнула дверным замком, рванула на себя ручку и едва не выскочила из кабины, риз успел схватить ее. Он сжал ее запястье с такой силой, что побелела кожа, и втянул отчаянно сопротивляющуюся Сару обратно в машину. Сара боролась не на жизнь, а на смерть. Охваченная паникой, она уже ничего не соображала, руководствуясь инстинктом выжить. Она вонзила зубы в руку Риза, но он не ослабил свою хватку. Лишь перегнулся через нее и захлопнул дверцу. Сара подняла к нему испуганные глаза. На его лице не отразилось ни боли, ни гнева. Никакой реакции. Она отодвинулась, ощущая на языке солоноватый вкус. Из оставленной ее зубами отметины на руке Риза сочилась кровь.

— В отличие от киборгов, я все-таки чувствую боль, — холодно бросил он. — Больше… не делай так.

— Ну, пожалуйста, — взмолилась Сара, — отпусти меня.

Риз молча покачал головой. Все пошло наперекосяк. Он попытался втолковать ей еще раз. Убедить, уговорить.

— Как ты не можешь взять в толк? Терминатор в городе. С ним нельзя договориться. Его бесполезно просить или умолять. Он не знает, что такое жалость, сострадание, страх.

Риз наклонился к самому лицу Сары. Она почувствовала его прерывистое горячее дыхание. Он пытался достучаться до ее сознания сквозь стену непонимания и ужаса.

— Его нельзя остановить. Он не успокоится, пока не убьет тебя.

Так, будем считать, что он несет махровый бред. Хорошо. Где найти объяснение для всего остального, чему она была свидетелем? Кровавый кошмар дискотеки, из которого он вызволил ее? А человек, который выскочил из пламени, и, балансируя на капоте несущейся машины, схватил ее своей окровавленной ручищей? Он действительно искал ее. Сару Коннор. Как объяснить зверское убийство двух женщин с тем же именем? В этом безумии должна быть хоть какая-то логика. Ни рассуждения, ни здравый смысл не помогали, ибо здравый смысл остался где-то там, в ее прежней жизни. А здесь его нет. Потому что…

…Я сама видела, как мертвец ожил…

Думай, думай, Сара. Ты должна найти разгадку.

…Он шел, истекая кровью…

Потому что, если тебе не удастся раскрыть эту тайну…

…Он шел, чтобы схватить тебя, Сара.

Ты просто сойдешь с ума.

Но, может быть. Риз вовсе не столь безумен, как кажется?

Ее тело налилось свинцовой тяжестью.

— Ты можешь остановить его? — помолчав, тихо спросила она.

— Может быть, — ответил он. — Но для этого я недостаточно вооружен.

Машина полицейского номер 1-Л-19 миновала Сепульведу, держа курс ка Массачусетс. Терминатор двигался медленно, тщательно прочесывая темное безлюдное пространство двойными камерами инфракрасного излучения. Его излучатели проникали в пустые салоны припаркованных машин. Он нащупывал цель.

Сквозь шум помех в радиопередатчике прорвался голос полицейского диспетчера.

— Всем постам! Всем постам! Подозреваемая машина замечена на автостоянке в Колби…

Терминатор молниеносно развернулся на середине улицы, полоснув бортом красный «фольксваген», в котором пятеро сильно подвыпивших тинэйджеров возвращались с концерта Ван Халена.

«Фольксваген», прижатый к пешеходной дорожке, не сбавляя скорости, вырулил на тротуар и врезался в старый дуб, отчего передняя часть машины смялась, точно тонкий лист фольги.

— Твою мать! — заорал в отчаянии подросток-водитель. — Мало этим легавым, что они без конца достают тебя, теперь еще и тачку твою достали.

Риз с размаху ударил прикладом «ремингтона» по блоку зажигания внушительного «кадиллака-эльдорадо». С третьего удара рулевая колонка раскололась. Он вынул цилиндр, покрутил в руках. Ерунда. Ничего сложного. Он не раз проделывал подобное. Отшвырнул цилиндр, вставил что-то в замок зажигания. Полоборота по часовой стрелке — и мотор завелся. Риз дал ему согреться и выключил. Посмотрел на Сару, казавшуюся такой маленькой на слишком просторном переднем сиденье. «ЛТД» они бросили внизу и поднялись наверх, пробираясь между рядами машин, пока Риз не выбрал подходящую.

На первом этаже вокруг оставленного ими седана роились черно-белыми шмелями полосатые патрульные машины. Две поднялись этажом выше и начали последовательный обход здания, просвечивая прожекторами каждый квадратный метр стоянки и проверяя пространство между рядами транспорта.

В суматохе никто не обратил внимания на сновавшую по гаражу машину полицейского под номером 1-Л-19, за рулем которой находился человек, не имевший отношения к полиции.

Луч прожектора упал на ближний ряд машин. Риз знаком приказал Саре пригнуться. Свет хлынул в переднее стекло «кадиллака». Риз и Сара прижались к полу, вынужденная близость связала их невысказанными порывами. Она почувствовала на своей щеке его горячее дыхание, ее лицо кольнула щетина. Мерное гудение двигателя машины усиливалось, как будто она вплотную подошла к ним сзади. Они замерли, прильнув друг к другу, но светлая дорожка перекинулась на соседний ряд. Шум двигателя удалялся.

— Но почему именно я? — тихо опросила Сара. — Зачем ему убивать меня?

Он приблизил губы вплотную к ее уху и заговорил сдавленным, прерывавшимся от напряжения шепотом. С чего начать? Как объяснить человеку из прошлого, что произойдет с людьми спустя сорок лет?

— Это долгая история, — наконец произнес он.

— Все равно, расскажи.

Риз чуть отстранился. Запах ее волос мешал ему думать.

— Через сорок лет у вас тут начнется война. Атомная война. И все это, — он обвел рукой машину, имея в виду города, страны, целый мир, — погибнет.

Сара посмотрела ему в глаза и поняла, что он говорит правду. Война была. Или будет? В его жесте, в словах, выражении, с которым они были сказаны, она прочла неотвратимое.

Сара не двигалась. Риз продолжал по-солдатски резко:

— Выжили немногие. В нескольких районах земного шара. Никто не знал, что спровоцировало ядерный удар.

Он пытливо вглядывался ей в лицо. Понимает ли? Верит ли?

— Войну начали машины.

— Не понимаю.

— Оборонная компьютерная сеть. Новейшая система, которой военные полностью доверяли. Она контролировала все производство и разработку вооружений. Работала, говорят, отлично. Без единого сбоя. Принципиально иной уровень интеллекта. Система усмотрела в людях прямую угрозу своему существованию и в считанные секунды решила судьбу человечества. Полная ликвидация.

Он промолчал. Бросил быстрый взгляд на Сару, как бы оценивая впечатление, произведенное его словами. Когда он снова заговорил, голос его утратил присущую ему суровость — теперь он рассказывал ей о глубоко сокровенном.

— Войну я не помню. Родился уже после нее. Трудное было детство, голодное. Укрывались в развалинах. Прятались от летающих «охотников-убийц».

— От чего прятались?

— Летающие «охотники-убийцы» — это поисковые машины серийного производства. Сами машины и предатели из людей, перешедшие на их сторону, сгоняли уцелевших на работы или заключали в концлагеря для дальнейшего использования.

Риз закатал до локтя рукав своей рубашки. Сара онемела от изумления, впившись взглядом в десятизначный номер, вытравленный на коже. Под цифрами была наколота сетка тонких вертикальных черточек. Сетка, похожая на кассовый код товара в больших супермаркетах. Она осторожно провела пальцем по его руке.

— Выжжено лазером, — спокойно пояснил он.

Человек, сидевший рядом с ней, оказывается, прошел ад, созданный машинами на земле для людей. Ад, в котором судьбу человека решали механизмы, метившие людей, словно товар для продажи.

— Для использования на работах оставляли немногих. Убирать трупы, например. Команды ликвидаторов день и ночь прочесывали развалины. Те, кто в них укрывались, жили на волосок от гибели. Риз вытянул указательный и большой пальцы и показал крошечный зазор между ними.

Он опустил рукав рубашки и принялся перезаряжать свой ремингтон.

— Однажды появился человек, великий человек, — благоговейно добавил он, — который помог всем нам выжить. Мы существовали впроголодь, ютились в развалинах, но не сдавались. Мы набирали силу. Он научил нас сопротивляться и по-настоящему воевать. Уничтожать заградительные электрические провода концлагерей, превращать убийц в груду металлического лома. Он повернул вспять историю человечества, стоявшего на краю пропасти.

Риз едва сдерживал волнение.

— Имя этого человека Джон Коннор. Твой сын, Сара. Не родившийся еще сын.

Эти слова бомбой взорвались в ее истерзанном сознании, цеплявшемся за остатки распадавшегося на части мира. Неправда!

Неправда!

Она не помнила, сколько времени прошло, как вдруг почувствовала на своих плечах его сильные руки, крепко обнимавшие ее. Открыв глаза, она встретила его взгляд, в котором было такое неподдельное страдание, что все сомнения исчезли. Она поверила всему, что он говорил ей, кроме этих, последних слов, не имевших для нее никакого смысла. Она, Сара, и вдруг мать несуществующего ребенка, которому суждено жить в другом времени? В сравнении с этим более реальными представлялись даже апокалиптические видений конца цивилизации, гибели народов, разрушенных в пыль ядерными взрывами. Она уже была не в состоянии воспринимать, думать, оценивать. Просто смотрела на него расширенными от изумления глазами.

— Нет, — решительно заявила она. — Это неправда.

Позади «эльдорадо» расцвела ослепительная вспышка. Риз мгновенно обернулся. Заднюю часть машины вновь осветило светом фар, но тот, кто сидел за рулем машины, полицейским быть не мог. Риз толкнул Сару, они вместе скатились под сиденье. Заднее стекло «кадиллака» разлетелось вдребезги от мощной очереди из автомата «СПАС-12».

Риз лихорадочно заводил мотор. Новая очередь. Пули свистели в салоне, прошивая его насквозь, застревали в ветровом щитке. Сара вскрикнула, зажмурилась и обхватила голову руками. Риз нажал на газ, включил передачу и рывком тронулся с места.

Терминатор действовал стремительно, опережая решения Риза. Риз только дал газ, а Терминатор уже гнал свою машину вдоль параллельного прохода, чтобы выскочить наперерез. Черно-белый патрульный автомобиль и массивный «кадиллак» наперегонки мчались к выходу. Риз вел машину вслепую. Не рискуя показываться в окне, он сидел, пригнувшись, под щитком приборов. Он выжал сорок пять миль в час и продолжал неуклонно набирать скорость. Покатая дорожка выезда летела на него, приближаясь с каждой секундой. Эхо далеко разносило визг восьми покрышек и завывание двух мощных двигателей.

Риз приподнялся, выглянул в окно и увидел, что Терминатор обогнал его и теперь идет на перехват. Из окна патрульной машины торчало дуло автомата, направленное на водительское место «кадиллака». Риз пригнулся еще ниже, и стекло над его головой разлетелось, пробитое градом пуль. Не поднимаясь, Риз выхватил свой автомат и выставил его в боковое стекло над головой Сары. Выстрел громыхнул в трех дюймах от уха девушки. Пуля угодила в заднюю дверь полицейской машины. Риз приготовился к ответному залпу. Он вывернул руль и бросил огромный «кадиллак» навстречу полицейской машине. Обе машины теперь шли борт к борту, продолжая безумную гонку к выходу. Полицейская машина зацепила бортом заднее крыло соседнего «шевроле» и отстав от «кадиллака», закрутилась на месте.

Наводнившие гараж полицейские слышали стрельбу. Кто-то даже видел, как по уклонной спуска молниеносно пронесся «кадиллак», который выскочил на проспект Колби. Все с облегчением и гордостью отметили, что на хвосте у преступника висит свой парень. Патрульный под номером 1-Л-19.

Все шестнадцать полицейских машин потянулись к выходу. Риз вылетел на проезжую часть со скоростью сорок миль в час. Он едва миновал большой многоквартирный дом, а цифра на спидометре уже перевалила за 80 и продолжала расти.

Сара выглянула из-за щитка приборов, под прикрытием которого она держалась все это время, и посмотрела на дорогу сквозь зияющее отверстие на месте заднего стекла. Она тоже видела, как машина Терминатора отделилась от стоянки и устремилась за ними. Настоящие полицейские со своими мигалками и воем сирен тащились сзади Терминатора.

Терминатор быстро сокращал расстояние между ними. Случайные водители торопились увернуться от двух, затеявших безумную гонку, машин, занимавших все четыре дорожки.

Новая очередь Терминатора прошила корпус «эльдорадо». Риз старался, как мог, выжимая из машины все. Терминатор продолжал дырявить «кадиллак» очередями.

Настал момент, когда Ризу надоело обороняться и уходить. Он схватил с пола брошенный рядом автомат.

— Садись за руль, — крикнул он Саре.

Он высунулся в окно и перекинул ствол автомата на крышу «кадиллака». Долю секунды Сара в недоумении смотрела на руль. Машина неслась по автостраде на скорости восемьдесят миль в час. Делать нечего. Рычаг переключения передач она найти не смогла. Что ж, вперед на полной скорости! Быть может, все обойдется.

Риз по пояс высунулся в окно и целился в преследователя. Терминатор вильнул в сторону, но так и остался висеть на хвосте у бешено ревущего «кадиллака».

Ветер обдавал Ризу лицо, трепал волосы. Он прицелился и выстрелил. Первая пуля пробила переднее стекло полицейской машины. Вторая вошла в обшивку. Терминатор не сбавил скорость. Следующий заряд разнес водительское стекло, киборг нагнулся, защищая голову, и прижал автомобиль к ограждению шоссе. В воздух взметнулся столб искр. Проделав головокружительный Вираж, он понесся дальше на скорости курьерского поезда.

Сара осмотрелась и вдруг поняла, что «кадиллак» вылетел с автомагистрали на проселочную дорогу, упиравшуюся в глухую стену. Она окликнула Риза, но в машине торчали только его ноги. Он висел в окне. Ветер отнес ее слова в сторону. Стена неумолимо неслась прямо на них.

Сара не помнила, как это вышло, но она схватилась за рычаг переключения передач и изо всей силы рванула его назад. Коробка передач затрещала, запахло жженой резиной.

Прицельным выстрелом Риз угодил Терминатору в плечо. Киборг дернулся. Он потерял несколько секунд, восстанавливая равновесие систем, и слишком поздно заметил надвигающуюся каменную преграду.

Сара втянула Риза в кабину и вывернула руль вправо. Колеса заскрежетали по гравию, и «эльдорадо» встал, как вкопанный, в футе от стены.

Терминатор врезался в стену на скорости восемьдесят две мили в час. Полосатая, черно-белая машина съежилась, точно гармошка. Первыми погасли видеокамеры, затем от сильного удара вышли из строя остальные системы микропроцессора.

Сара бросила взгляд в боковое стекло. Штук двадцать патрульных машин стягивались вокруг них в плотное кольцо. Полицейские окружили «кадиллак-эльдорадо», прикрываясь распахнутыми дверцами автомобилей, словно щитами и держа их обоих под прицелом автоматов.

Первым пробуждением Риза было схватиться за «ремингтон», но Сара оттолкнула его.

— Нет, Риз, нет! — воскликнула она. — Они убьют тебя.

Он смотрел поверх ее головы в направленные на них дула. Безусловное превосходство в огневой силе на стороне полиции. Нечего и думать совладать с таким количеством стволов. Но он не может бездействовать. Он должен драться. Отдать Сару в руки полиции? Нет уж. Интересно, а Терминатор уничтожен или нет? Оттуда, где они стояли, разбитую машину Терминатора видно не было.

В глазах у Сары были тревога и страх. Риз с удивлением осознал, что тревожится она за него.

— Прошу тебя, не делай этого, — умоляла она.

Риз нехотя выпустил приклад ремингтона, и Сара поторопилась отшвырнуть автомат подальше.

— Эй вы там, в «кадиллаке», — раздался грубый окрик офицера. — Руки! Быстро!

Сержант Кайл Риз подчинился и поднял руки. В следующую секунду их с Сарой вытащили из машины. Заключенных в наручниках отвели в сторону. Двое полицейских занялись осмотром искореженной машины патрульного под номером "1-Л-19".

— Невероятно, но там никого нет, — недоумевающе произнес один из них.

«Что это значит?» — подумала Сара. Она видела, как Риз стремительно обернулся назад: он должен был сам убедиться в том, что машина пуста.

Ответ, которого ждала Сара, был написан на его лице. Суровая складка губ сказала ей, что им еще предстоят испытания.