"Император всего" - читать интересную книгу автора (Олдридж Рэй)

8

Кореана бранилась тихим, ядовитым, монотонным потоком. Она висела вниз головой в амортизационной сети, не в состоянии что-либо разглядеть из-за грязи и растений, которые облепили смотровое стекло кокпита.

Судно слегка пошевелилось и снова осело. Она прекратила ругань. На это еще будет время потом, после того, как она изыщет способ, чтобы не дать флиттеру окончательно погрузиться в болото.

Она отстегнула застежки сети и плашмя упала на потолок. Флиттер снова закачался и она почувствовала, что начинает бояться. Какой глубины было болото?

Она исследовала себя, согнула и разогнула руки и ноги. Разбитых мышц и переломанных костей вроде бы не было, хотя все у нее болело.

Она подползла к перевернутой панели управления полетом. Посмотрела на показания приборов. Снова выругалась. Флиттер был совершенно мертв и бесполезен. Взрыв, который царапнул его, удивительно методично и последовательно выжег всю систему управления и энергоснабжения.

Она услышала щелчки и скрежет и повернулась. Мармо старательно переворачивался так, чтобы принять вертикальное положение.

– Ты в рабочем состоянии? – спросила она.

– По-моему, да, – был ответ. – Как Мокрассар?

– Не знаю, – она поднялась и осторожно стала пробираться по потолку, направляясь в грузовой отсек. Когда она протиснулась вверх, в люк, она увидела Мокрассара, который стоял у шлюза, открывшегося при взрыве. Одно из его срединных щупалец висело на тонкой ниточке хитина.

Насекомообразный воитель в остальном казался неповрежденным, а его срединное щупальце снова отрастет, хотя эта травма наполовину снижала его способность стрелять, поскольку его срединные члены несли в себе приживленное оружие.

Мокрассар повернул голову, чтобы посмотреть на нее, и по нервному скрежещущему движению его жвал она увидела, что он готовится к бою. Он наклонил голову, мгновенное молниеносное движение – и он откусил прочь жалкие остатки срединного щупальца.

– Что такое? – Кореана подошла к шлюзу и осторожно выглянула через щелку. Она увидела за границами заборов-клеток, которыми было ограждено поле-болото, куда она упала, шеренгу крестьян-сторожей, которые таращились на ее флиттер. На них были шляпы с перьями, и в руках они несли древние предметы оружия: пики, аркебузы, арбалеты. За ними на элегантном механическом скакуне сидел всадник в латах. Латы имитировали стальные пластины, но Кореана была уверена, что на самом деле они гораздо более современные, поскольку не видно было, чтобы всаднику от них было бы тяжело. Всадник носил широкий украшенный меч на перевязи, перекинутой через спину. Скакун, который был более всего похож на стальную лошадь, у которой вместо копыт были когти, была снабжена и более мощным оружием. В ее нагрудной пластине были два отверстия-амбразуры.

Кореана сузила глаза. Мало было того, что она завязла посередь грязной лужи, так для полного счастья ей сейчас не хватало еще и взбешенного местного землевладельца.

Вооруженный всадник приподнялся в стременах и окликнул ее.

– Эй, вы, во флиттере! Выходите с пустыми руками по одному, чтобы я вас всех видел.

– Ну как же, сей момент, – сказала она шепотом.

Она потуже затянула шлем, защелкнула забрало, проверила застежки, которые держали шлем на остальной части брони.

– Даю вам последний шанс, – прокричал землевладелец.

Через несколько секунд пламя чихнуло их груди скакуна.

Вращающийся снаряд ударил в шлюз и разлетелся, засыпав вход осколками стекла. Мокрассар дернулся, потом посмотрел на нее. Осколки изрешетили его камзол, но отскочили от панциря, который был не слабее брони, которую она носила. Однако по одному из его сложных фасетчатых глаз пришелся удар, и теперь из раны сочилась густая желтоватая жидкость.

Кореана оскалилась. Крестьяне двигались на них, по колено погружаясь в болото, поднимая свои аркебузы и целясь в них с мрачной решимостью.

– Сперва, – сказала она, – убей всадника. Потом остальных.

Мок кивнул и превратился в одно сплошное движенье-вихрь. Он ударился о шлюз, открыв его свои весом, пронесся мимо крестьян, прежде чем они успели прореагировать, рванулся к всаднику по дуге, чтобы избежать выстрелов его механического скакуна. Однако скакун реагировал быстро и развернулся, чтобы защитить своего всадника, прежде чем Мокрассар выбрался из болота. Он снова стал стрелять, но Мокрассар уже сообразил, как надо петлять, чтобы избежать выстрелов скакуна, поэтому следующий снаряд промазал. Он взорвался в воздухе, перебив половину охранников и тяжело ранив остальных.

Кореана получала свое обычное удовольствие от того, что наблюдала Мока в действии, хотя исход битвы был предрешен в первую же секунду. Мокрассар прыгнул, оторвав голову всаднику одним рывком своего уцелевшего срединного щупальца. Он продолжал движение до тех пор, пока энергоружье его щупальца не уставилось в амбразуру на груди скакуна. Тогда Мокрассар нажал на курок, тем самым выжигая дотла весь внутренний механизм металлического скакуна, отчего тот застыл, не закончив начатого движения, а тогда Мокрассар уже мчался, чтобы покончить с оставшимися крестьянами.

Как замечательно, думала она, иметь такую неостановимую машину разрушения. Она вспомнила тот раз, когда приказала Мокрассару пощадить Руиза Ава, не убивать его. Какая это была глупость! Она никогда больше не будет проявлять такой мягкотелости. Когда в следующий раз Руиз Ав попадет ей в руки, он умрет мгновенно. Или же нет, лучше он будет долго жить, но так, чтобы ему оставалось только мечтать о мгновенной смерти. Да… так будет лучше.

Мармо подошел и встал с нею рядом, потом выглянул, чтобы посмотреть на Мока, который неподвижно стоял среди исковерканных и изуродованных тел.

– Это что такое?

– Местный болотовладелец, который возражал против того, что мы сели в его владениях без разрешения его милости.

– А-а-а-а… А что теперь?

Она пожала плечами.

– Ленш и Фенш последуют за нами, когда починят лодку и смогут ее повести. Мы могли бы, конечно, попытаться пробиться в усадьбу, но ее, вне сомнения, хорошо охраняют, и если бы у нас не было Мокрассара, он взял бы нас в плен. Эти отставные пираты обычно наживают себе кучу врагов, и поэтому хорошо вооружены – этот уж точно был хорошо вооружен, невзирая на его игрушки с крестьянами и скакунами.

– Лучше всего подождать здесь и надеяться, что у сквайра нет друзей, чтобы отомстить за него, – он выглянул и осмотрел окрестности болота. – Кажется, эта местность болотистая, но неглубокая, так что мы в ней не утонем.

Кореана кивнула.

– Да, так и есть. Давай сидеть тихо. Кошмарная штука – ожидание, но и оно когда-нибудь кончится. Я проведу время, размышляя, как лучше всего заставить Руиза Ава расплатиться за его грехи.

Мармо с любопытством на нее посмотрел.

– Сейчас он уже в Моревейнике. Наверняка он исчезнет к тому времени, когда мы снова сможем двигаться.

Она злобно посмотрела на него.

– Нет! Я снова его изловлю. Я отказываюсь верить, что он может от меня убежать. Кроме того, как он сможет избежать пиратского сканирования? Разве они позволят такой опасной личности сесть на борт какого-нибудь из их челночных кораблей?

– Тебя он обманул, – сказал ей Мармо.

Она беззвучно оскалилась, потом заговорила смертельно монотонным голосом.

– Да. Но теперь этот вопрос перестал быть только деловым. А ты разве забыл? Он знает относительно генчей. Что, если он узнает, что это не просто несколько инопланетных мошенников, что, если он узнает, что тут на самом деле творится, а к тому же разнесет сведения об этом по всему Моревейнику? Мы окажемся разорены, а один из пиратских правителей завладеет генчами. Мы должны убедиться, что он умрет.

– Понятно, – сказал Мармо.

Если у него и были какие-нибудь дурные предчувствия, то он оставил их при себе.

Когда стало совершенно темно, только несколько мягких полосок света осветили баржу – как раз достаточно для того, чтобы плыть в безопасности. Руиз обратил внимание на то, что те, кто их захватил, предпочли тихую незаметность пышной праздничности освещения прошлой ночи, и он мысленно похвалил их осторожность.

В Моревейнике умные существа старались не привлекать к себе внимания.

Ночь не принесла им никакого облегчения от жары, и Руиз пытался проигнорировать ручьи пота, которые струились по его телу, но это было практически невозможно. Этот воздух должен был казаться еще хуже фараонцам, которые провели свою жизнь на горячей планете, но на ней не было влажности, поскольку сама вода была там редкостью. Дольмаэро доставалось от этого климата особенно сильно. Он постоянно протирал свое широкое лицо тряпкой, и в его дыхании слышалось нездоровое хрипение. Руиз очень надеялся, что он не заболеет.

– Ой, какое высокое! – Низа сказала это, вытянув шею и закинув голову, чтобы рассмотреть особенно высокий и закрученный шпиль. Нижние террасы, которые начинались в ста метрах над водой, были усеяны крохотными, с булавочную головку, зелеными и голубыми огоньками. С этих террас доносился веселый, какой-то праздничный гомон, составленный из музыки странной, отрывистой, смеха и случайных воплей восторга. Видимо, какой-то праздник как раз отмечали, или, может быть, именно в этой части Моревейника жили те, кто торговал удовольствиями.

Руиз почувствовал укол зависти к веселящимся, и больше, чем просто жалость к себе самому. Он сравнил свою маленькую невеселую группку с совершенно беззаботными людьми наверху. Сравнение заставило Руиза почувствовать свое положение как совершенно вопиюще несправедливое.

Чтобы отвлечься, он стал рассказывать Низе про Моревейник.

– Он даже еще больше, чем кажется, этот Моревейник. Большая часть его строений расположена ниже уровня моря. Многие из тех, кто живет в Моревейнике, никогда не видели солнца.

Дольмаэро заговорил.

– Значит, ты бывал здесь раньше, Руиз? Что ты про это место знаешь? У тебя есть здесь друзья или союзники?

Руиз рассмеялся.

– Никто не знает особенно много про Моревейник, даже те, кто здесь живет. Я в свое время встречал несколько местных жителей, было такое время, но, даже если мы и попробуем их найти, это может оказаться пустой затеей. А если мы тут кого-то и найдем, у них нет никаких причин, чтобы нам помогать.

Вне всякого сомнения, какое-то количество агентов Лиги в Моревейнике существовало, подумал он, но они должны быть в глубоком подполье, так что с ними не было никакой возможности связаться. Могущественные властители-пираты, которые правили Моревейником, были самыми злейшими врагами Лиги. Любой агент Лиги, который попал бы к ним в руки мог бы ожидать в лучшем случае жалкую смерть.

Он мог припомнить только одну личность в Моревейнике, которую, может быть, можно было бы убедить помочь ему. Но Руизу очень уж не хотелось рассматривать эту возможность. Человека этого вряд ли можно было назвать другом, а союзником он мог стать только в том случае, если обстоятельства сделали бы такой союз выгодным для него, и если бы Руиз смог бы принудить его помочь.

Руиз уже стал жалеть о том, что он был настолько откровенен с фараонцами. Если бы кто-нибудь из них сказал бы все, что узнал про Руиза Ава, могли бы возникнуть серьезные неприятности. Его приступ искренности овладел им тогда, когда он практически был уверен, что не переживет наступающего дня, и все же, он оказался просто преступно неосторожным.

– Значит, – говорил Дольмаэро, – ты все еще не знаешь, кому принадлежат эти баржи? И что они от нас хотят?

Руиз пожал плечами.

– У меня такое ощущение, что в этом не будет ничего ужасного, – сказала Низа, совершенно неожиданно.

Воистину, даже в неверном свете фонариков лицо ее не было омрачено страхом или неуверенностью, и Руиз подумал, что хотел бы сейчас чувствовать такой же оптимизм.

Дольмаэро с сомнением покачал головой.

– Разве что-нибудь из того, что случалось с нами в этом мире, не было ужасным?

– Конечно! – ответила Низа.

– Что именно? – с вызовом спросил Дольмаэро.

– Горячие пышки, – ответил Мольнех, показав свои огромные зубы в ухмылке.

– Мое воскресение, – сказала Низа, – и еще кое-какие происшествия были не так уж плохи, – она со значением посмотрела на Руиза, и тот почувствовал, что его сердце радостно вздрогнуло.

Дольмаэро неопределенно хмыкнул, но глаза его посверкивали, и Руиз увидел, что мучительные путешествия не совсем стерли добрый юмор толстого Старшины Гильдии.

– Я мог бы вам еще кое-что рассказать про Моревейник, – предложил Руиз.

– Пожалуйста, – сказал Дольмаэро.

– Хорошо. Вы не задумывались над тем, как он был построен?

– Еще бы!

– Вот так задумываются все прочие. Когда люди впервые прибыли на Суук, Моревейник уже стоял, хотя там жили только животные и несколько неразвитых инопланетян. Те, кто первыми исследовали город, решили, что эти шпили – природные образования, пока не обнаружили в них первые Двери. Небоскребы эти были полые, по большей части, но разделенные на миллионы уровней, коридоров, шахт. Никто не знает, на какую глубину простираются эти строения, но поговаривают о поселениях, которые находятся в нескольких километрах ниже уровня моря.

– Кто их сотворил? – глаза Дольмаэро вылезли из орбит от удивления.

– Этого тоже никто не знает, но я слышал множество теорий. Хотите, расскажу свою самую любимую? Кое-кто считает, что просто какие-то расы бросали здесь свои межзвездные корабли, пока они не опускались в землю, и это продолжалось несколько миллионов лет.

– Чьи звездные корабли? Шардов?

Руиз пожал плечами.

– Маловероятно. Их уровень технического развития малопримечателен. Никто не строит таких больших межпланетных кораблей. Может быть, эти строения были построены теми, у кого Шарды отвоевали Суук, хотя это событие состоялось сравнительно недавно.

После этого никто не заговаривал, и лица их всех были серьезные.

Может быть, подумал Руиз, разговоры про безмерные миллиарды лет так подействовали на них. В первый раз, когда он посетил Моревейник, он чувствовал такое же ощущение своей ничтожности.

Нота, на которой гудели моторы баржи, слегка изменилась. Прямо впереди у подножия одного из шпилей поменьше были узенькие воротца. В согласии с украшениями на баржах, столбы, которые эти воротца поддерживали, были выполнены в виде фаллосов.

Когда они подплыли поближе, Руиз увидел, что вокруг столбов были сделаны барельефы, правда, неглубокие, которые изображали совокупляющиеся фигуры.

Низко расположенные красные огоньки подсвечивали воду изнутри.

Видимо, они наконец прибыли к месту своего назначения.

Баржи вошли в лагуну, расположенную между крутыми скалами из чего-то, похожего на черный сплав, и остановились, покачиваясь, возле широких металлических полок – причалов. Единственными звуками были постукиванья барж о причал, и Руиз пытался заставить себя быть повнимательнее и настороженнее.

Причальные кнехты поднялись из причала со слабым жужжанием моторов, спрятанных под настилом. Из барж выползли канаты и зацепились за кнехты.

Тут же все стихло.

– А что теперь? – спросил Дольмаэро.

Руиз покачал головой.

– Кто знает? Мольнех, иди и приведи Фломеля. Нам надо приготовиться.

Мольнех кивнул и заторопился на правый борт, где был привязан Фломель.

Руиз взял Низу за руку. Она пожала ему руку и положила голову ему на плечо.

Они стояли и ждали.

Прямо перед их баржей несколько резких пощелкиваний раздалось изнутри стены. Точно такие же звуки эхом пронеслись по стене там, где стояли остальные баржи. С пневматическими вздохами в стене поднялись несколько дверей, уйдя вверх, по двери напротив каждой баржи.

Почти сразу же люди стали выходить из барж и заходить в эти двери. Из баржи, которая тащилась за ними, вышла прелестная молодая пара, из баржи прямо перед ними – трое своеобразных бродяг, из головной баржи вышли примерно полдюжины человек, все в скрывающих фигуру балахонах.

Руиз посмотрел на их дверь. Голубые полоски огоньков освещали металлический коридор, который поворачивал в сумрак в десяти метрах от входа.

– Пойдем? – хрипло спросил Дольмаэро.

Руиз изучающе посмотрел на причал. Окружающие все здесь вертикальные стены не давали возможности взобраться на них, потому что не за что было ухватиться. Поэтому выбраться на свободу наверх они не могли. Не могли они и уплыть по каналу. Невзирая на шутливые надписи на Лезвии, никто в здравом уме не плавал без защитного костюма в мутных водах Моревейника. Кроме болезнетворных микробов, яда, предательских течений, потонувших странных машин, было в водах Моревейника еще и множество хищников, паразитов, которые жили мусором, который выбрасывали жители Моревейника. Самые страшные хищники среди них были маргары, огромные бронированные рептилии, которые были такими большими, что могли одним глотком заглотить небольшую лодку. Но кроме них были еще и другие, бесчисленное множество, размерами от маргара до крохотных мозготочцев, которые населяли канализационные трубы и энергонакопители, которые сжигали мусор.

Что с ними случится, если они останутся на борту? Руиз вздохнул. Он был пессимистом. Наверняка баржи будут поставлены на фумигацию, чтобы избавиться от возможных паразитов. Их можно будет таковыми посчитать, если они откажутся покинуть баржу.

– Пойдем, – сказал он с неохотой.

Они гуськом сошли с баржи. Руиз шел первым. Он неохотно выпутал свою руку из Низиной – лучше быть готовым к немедленным действиям. За ней шел Мольнех, ведя Фломеля, который корчился и дико вращал глазами. Дольмаэро замыкал процессию. Он шел медленным и достойным шагом.

Руиз на секунду помедлил, прежде чем войти в дверь.

Ему надо было убедиться, что остальные двери не дают возможности убежать, потом он покачал головой и вошел внутрь.

Коридор поворачивал вправо и спускался под небольшим углом. Их шаги отдавались странным эхом, когда они спускались по нему. Потом Руиз сообразил, что они просто повторяют контуры спиральной башни, спускаясь по спирали же вниз. Они шли к самым корням строения.

Коридор был совершенно ничем не примечателен, если не считать трех осветительных полосок. На полу не было пыли, стены были отполированы до блеска. Чистый прохладный воздух лился из вентиляторов, которых не было видно. В остальном тишина была полнейшая.

Коридор внезапно кончился в широком зале с высокими потолками. Их уже ждал служебный робот. Робот стоял неподвижно, пока они все не вошли в зал, а потом заговорил на чистом, ничем не отмеченном пангалактическом языке.

– Ваши комнаты готовы, – сказал он.

– Что эта штука говорит? – спросил Дольмаэро.

– Видимо, нас ждали, – ответил Руиз по-фараонски. – Нам дают комнаты.

– Или камеры – пробормотал мрачно Дольмаэро.

– Возможно, – ответил Руиз.

– Идемте, – сказал робот, и его шасси наклонились, чтобы ехать вперед.

Робот провел их к первой двери из полудюжины.

– Ваша, – сказал он Руизу.

Дверь медленно распахнулась. Руиз подумал над тем, насколько умно принять такое приглашение. Он оглянулся. Никаких приспособлений для охраны видно не было, но он не сомневался, что они существуют. Их благодетели, захватившие их в плен, несомненно, очень любили пользоваться потаенным оружием. Он вздохнул. Какой у него был выбор? Он стал было подталкивать Низу перед собой, но робот вытянул манипулятор и не дал Низе войти.

– Теперь каждый из вас должен быть один, – сказал робот.

Руиз был на грани того, чтобы броситься на механизм с голыми руками, но он подавил это желание. Он ободряюще улыбнулся Низе, поднял ее руку и нежно ее поцеловал.

– Эта штука говорит, что мы все должны жить тут раздельно, Низа. Мне кажется, что пока лучше повиноваться. Будь настороже и помни, всегда найдется выход, если мы будем достаточно умны.

Руиз повернулся к Мольнеху.

– Тебе придется отпустить Фломеля, я полагаю. Мы должны доверять нашим хозяевам в том, что они сами присмотрят за ним.

Он снова повернулся к Низе, чтобы насмотреться на нее.

Потом он вошел внутрь, и дверь захлопнулась за ним.

Его комнатка была маленькой, снабженной всем необходимым и большей частью предметов роскоши, какие могли бы понадобиться пангалактически цивилизованному человеку. Стены сияли мягким белым светом, пол был из теплого, слегка упругого камня-пуховика. Воздушный гамак занимал один угол комнаты. Напротив него в воздухе витало плюшевое левикресло перед темным холоэкраном. Ему почему-то очень не хотелось включать его. В конце концов, он мог бы узнать нечто неприятное о своих хозяевах, которые, похитив их, так гостеприимно пригласили его в комнату и наверняка ожидали, что он воспользуется холоэкраном. Но он мог подождать. В дальней стене виднелась ниша автоповара, как раз над обеденным столиком, прикрепленным к стене.

Руиз подскочил, когда дверь слева от него открылась. Внутри зажегся теплый свет и манил туда. Он услышал, как вода капает в душе.

Он пожал плечами и решил как следует вымыться.

Потом, завернувшись в мягкий халат, который ему подал автоматический шкаф, когда он вымылся, он уселся в левикресло и стал смотреть на холоэкран. Наконец он решился.

– Ладно, что же, – сказал он наконец, – включайся.

На миг экран запылал всеми цветами радуги, потом быстро сосредоточился на изображении необыкновенно красивого человека.

У него было узкое лицо с тонкими прекрасными чертами и прозрачными зелеными глазами. Он улыбнулся профессионально приветливой улыбкой и заговорил гладким баритоном.

– Приветствую тебя, ищущий, – сказал он. – Давай представимся друг другу. Меня зовут Хемерте Ро-диамде. А ты кто?

Руиз не видел смысла в том, чтобы изобретать себе вымышленное имя – остальные быстро выдадут его ложь.

– Руиз Ав.

– Интересное имя. Ты происходишь из старых поселенцев с Земли?

– Мне примерно так рассказывали. Кто может сказать наверняка?

Хемерте снова улыбнулся.

– Верно. Мы думали осеменить звезды, но среди нас всегда были крепкие и замечательные сорняки.

Руизу трудно было следовать за его мыслью.

– Наверное, – сказал он, – не скажешь ли ты мне, кто вы и где мы находимся?

Хемерте раскрыл глаза в театральной гримасе удивления.

– Ты разве не знаешь? Зачем же тогда ты вскочил на борт Искателя Жизни?

Руиз решил, что это название относится к барже.

– У нас сложилась чрезвычайная ситуация – не было никаких прочих средств транспорта, а мы бежали, спасая свои жизни.

– А-а-а-а, – лицо Хемерте разгладилось, когда он понял смысл сказанного. – Значит, вы не намеренно искали у нас спасения?

Руиз почувствовал интерес.

– Спасения?

Спасение и убежище – это то, что им было нужно, если только цена этому не была чрезмерно большая.

– Такова цель Искателей Жизни, принести к нам тех, кто надеется удостоиться спасения и убежища.

Это прозвучало многообещающе, хотя, очевидно, достойные спасения проходили испытания.

– Ясно, – сказал Руиз Ав, хотя ничего не понимал.

– Хорошо. Если вернуться к твоим вопросам, то я – автономное воплощение одного из наших основателей, который расстался с жизнью своей первой плоти почти тысячу шестьсот лет назад. Но это Глубокое Сердце, где бессмертная любовь побеждает вечную смерть.

Речь эта была произнесена с видимым фанатизмом, который должен был зажигать сердца. Однако прозвучала эта речь так, что в ней ясно слышалось то, что она заезжена. Руиз порылся в памяти, надеясь отыскать какие-нибудь сведения о том, что известно о культе, который называет себя Глубоким Сердцем. Ничего определенного он не мог сказать, но это имя он явно где-то слышал. Рано или поздно он, конечно, припомнит.

– Возможно, – сказал Руиз, – но не могли бы вы объяснить подробнее?

– Может быть, – снисходительно сказал Хемерте, – но сперва Объединенные должны будут собраться и обсудить значение вашего присутствия здесь и наш ответ на это.

– Могу ли я спросить, какие варианты вашего ответа будут рассматриваться?

Хемерте улыбнулся.

– У нас много возможностей. Можем выбросить вас маргарам, которые плавают в глубине лагун, или продать вас на рынке рабов уровнем выше. Такова обычная судьба тех, кого находят недостойным, – это отбивает охоту у игриво настроенных людей прыгать на Искатели Жизни.

– О!

– И, может быть, вам предложат убежище, – Хемерте внезапно стал очень серьезным. – У тебя есть определенная жесткая красота – если твой разум соответствует твоему телу, ты можешь найти среди нас место.

Руиз подумал, не стала ли его улыбка кислой.

– А других возможностей нет?

Хемерте покачал головой.

– Такое бывает весьма редко.

– А-а-а…

Хемерте неожиданно стал краток и холоден.

– Может быть, ты захочешь помочь нам устроить поудобнее прочих членов твоей группы. Их язык невозможно опознать, не мог бы ты помочь?

– Это уроженцы Фараона, они говорят на главном диалекте планеты, – сказал Руиз Ав и дал координаты системы.

– Спасибо. Мы через несколько минут принесем модуль адаптера, а наши банки данных соединены с хорошими машинами.

– Отлично, – сказал Руиз бесцветным голосом.

– Да, неплохое начало, – сказал Хемерте. – Ну, а теперь спите, восстанавливайте силы, наслаждайтесь. Докажите нам, что вы в состоянии получать удовольствие от этих простых вещей.

Руиз кивнул.

Прежде чем превратиться в облачко цветных вспышек на экране, Хемерте подмигнул Руизу и сказал:

– Я просто дразнил тебя, когда говорил насчет маргаров.

Низа тоже воспользовалась душем и халатом, но она не имела никакого понятия относительно того, для какой цели может служить холоэкран, поэтому она не обращала на него внимания, пока он не зазвенел и не наполнил комнату туманным разноцветным светом.

Женщина, чье изображение наполнило экран, ободряюще улыбнулась Низе.

– Не бойся, – сказала она мягким тихим голосом.

– Я не боюсь, – ответила Низа. К своему удивлению, она обнаружила, что это было правдой. Неужели она стала привыкать к чудесам?

– Замечательно.

Низе показалось, что женщина была такой же поразительной, как Кореана, только в другом стиле. Тело ее, наряженное в облегающее шелковое одеяние, было полное, более женственное, с роскошными формами. Казалось, она немного старше Кореаны, а ее гладкое овальное лицо несло на себе отпечаток красоты, отполированной годами, в нем была та опытная красота, которую, как подумала Низа, лицо Кореаны никогда не будет иметь. Низа подумала про себя, сколько же лет могло на самом деле быть этой женщине.

– Меня зовут Репента, – ответила женщина. – Как зовут тебя?

– Низа.

– Красивое имя. Оно тебе подходит, – женщина улыбнулась с подлинным теплом. – У тебя будет множество вопросов. Мы уже поговорили с Руизом Авом, который, как мы поняли, ваш вожак. Мы понимаем, что вы сели на Искателей Жизни по ошибке, мы очень осторожно рассмотрим, что с вами делать. А пока что я буду тебе помогать, чем смогу. Позови меня в любое время, сказав слово «включись».

Низа задумалась.

– А можешь ты мне сказать, кто вы и почему вы посылаете такие баржи? Ведь вы это делаете, да?

– Да, ты совершенно правильно нас поняла, ты очень сообразительна. Мы посылаем Искателей Жизни, чтобы расширить силу и глубину любви, которая всегда ждет человека в Глубоком Сердце – так называют это место, нашу коммуну.

– Я не понимаю.

– Пока нет. Но скоро поймешь. Может быть, здесь для тебя найдется убежище – ты очень красива, и мы имеем все доказательства тому, что ты умеешь любить.

– Простите, что? – Низе трудно было следовать за смыслом слов Репенты.

Репента рассмеялась.

– Смотри.

Она волшебным образом растаяла на экране, ее заменила темнота, потом маленькие искорки.

Низа несколько секунд смотрела на экран, прежде чем поняла, что холоэкран показывает ей сцену прошлой ночи, когда она и Руиз Ав любили друг друга на барже. Она смотрела, стараясь понять, что же именно она чувствовала в этот миг. Частично она была возмущена и оскорблена – она считала эти минуты интимными, драгоценными, принадлежащими только ей, еще Руизу. Но тело ее вспомнило восторг этих минут и отреагировало. Она почувствовала, как сердце ее стучит сильнее, как пробуждается желание. Она невольно восхищалась той грацией, с какой Руиз Ав ее касался. Ничего неуклюжего в его движениях не было и в ее – тоже, словно страсть их действий каким-то образом подняла их над маленькими неловкими жестами, которые неизбежно делают люди, охваченные менее сильными страстями.

Когда запись кончилась и женщина появилась снова, Низа почувствовала острый укол потери, разлуки, которая, видимо, отразилась на ее лице.

– Нет, не волнуйся, – сказала Репента. – Наша традиция такова, что в первую ночь в Глубоком Сердце искатели жизни должны оставаться одни, и поэтому тебе нельзя к нему. Но все будет хорошо, это я тебе могу обещать, потому что я это чувствую всем сердцем, Низа. Двое таких любовников наверняка найдут себе место в Глубоком Сердце.

Низа не могла ничего ей сказать. Она терзалась между гневом и смущением – и еще ее отвлекала страсть, которую она так ясно вспоминала. Она подумала, нет ли какого-нибудь способа, заставить женщину уйти, пусть даже от нее, Низы, ждут, что она станет задавать вопросы.

Словно прочитав мысли Низы, Репента улыбнулась и сказала:

– Теперь спи. Потом позовешь меня, если я тебе понадоблюсь.

Руиз спал неспокойно и проснулся от запаха завтрака, который автоповар подавал ему на стол.

Он ел медленно. Он намазывал маслом последнюю пышку, когда холоэкран ожил и зазвенел.

Женщина, которая на нем появилась, была стройна и высока, а в лице ее была нежная сила и уверенность, которые делали ее прекрасной, несмотря на то, что черты ее лица были не совсем правильны.

– Привет, Руиз Ав, – сказала она, словно они были старыми знакомыми.

– Привет. Кто ты? – спросил Руиз.

Она рассмеялась, показав очаровательно неровные зубы.

– Разве ты меня не узнаешь? Разумеется, я Хемерте.

Внезапно Руиз Ав поймал то воспоминание, которое относилось к Глубокому Сердцу, он с трудом выволок это воспоминание из подсознания. Теперь он знал, где они были, и что именно хотели от него обитатели этого странного места. Однако, подумал он, могло быть и хуже.

– А, – сказала она, – ты про нас знаешь?

– Да, полагаю, что да.

– Хорошо, хорошо. Это означает, что к испытанию ты не придешь неподготовленный.

Руиз, казалось, вновь потерял нить того, о чем идет речь.

– Испытание?

– Иди за роботом, когда он за тобой придет, – сказала Хемерте и растаяла на экране.

Робот остановился перед следующей дверью. Когда дверь отошла в сторону, вышла Низа. Увидев Руиза, он бросилась к нему.

– Странное место, – сказала она, прижавшись к нему.

– Правда, – сказал он, пригладив рукой ее блестящие волосы.

К ним присоединился Дольмаэро, потом Мольнех и Фломель.

– Как спали ночь, Старшина Гильдии? – спросил Руиз.

– Вполне сносно, – Дольмаэро, казалось, был бледен и не уверен в себе. Руиз снова подумал, все ли у того в порядке со здоровьем.

– Еда была великолепная, – сказал, ухмыляясь, Мольнех.

К фломелю вернулась его былая самоуверенность, он ничего не говорил, но Руиз прекрасно видел, что его ненависть к Руизу не потеряла своей силы и ярости.

Они пошли следом за роботом по еще более неприметному коридору.

Дольмаэро шагал рядом с Руизом.

– Что тебе удалось узнать, Руиз Ав? – спросил он.

– Кое-что. Я вспомнил немногое, что знал про это место, Глубокое Сердце, и про тех, кто здесь живет. Они называют себя Делящимися.

Дольмаэро выпятил губы.

– Звучит высокопарно… но неопределенно. Делящиеся чем? А как их называют другие?

Руиз улыбнулся.

– Очень по-разному… но больше всего и чаще всего их называют Трахальщиками.

– Непристойно, – заметил Дольмаэро, – а что это значит в самой их ситуации, применительно к тому, что они делают?

– Да, что это может значить, Руиз? – Низа легонько потрясла его за руку.

Руиз стал думать, как лучше объяснить им.

– Ну… это такие люди, которые возвели в культ сексуальные переживания. Это очень трудно поддается краткому объяснению, но они считают, что самое высокое человеческое предназначение – это давать и получать сексуальное удовольствие. Все их законы и организации направлены на то, чтобы распространять это мнение.

Низа пожала плечами.

– Я знавала таких людей. Что такого особенного в этих Трахальщиках?

Выражение ее лица ясно говорило о том, что она не находит ничего ужасного в таких воззрениях.

Руиз немного растерялся, но он продолжал объяснять.

– Они заходят весьма далеко в том, чтобы как можно больше разнообразить свои переживания. Они считают, что человеческие существа сделаны так, что наивысшее удовольствие они получают с новыми и новыми любовниками, поэтому они нашли способ максимально усилить эту новизну, новизну своих совокуплений.

– И все же они не кажутся мне такими необычными и странными, – ответила Низа.

На лице Дольмаэро было написано легкое отвращение.

– Они не составляют постоянные связи и союзы между любящими? Они проводят каждую ночь с другим любовником?

– Еще того похлеще, – сказал Руиз.

Они озадаченно посмотрели на него.

– Они проводят каждую ночь с другим любовником, но еще и в новом теле.

– Как такое может быть? – спросил Дольмаэро.

– У них есть способы меняться личностями от тела к телу. Так же легко, как вы можете сменить одежду. Для них это очень разнообразит сексуальные переживания, которые им доступны. Но они всегда ищут новообращенных, потому что… – Руиз заколебался. Сколько он должен им сказать?

– Они никогда не умирают – их разум живет столько, сколько они того хотят. Поэтому они должны находить себе новых любовников где-то еще, чтобы избежать излишней повторяемости. Вечность – долгая штука.

Они казались потрясенными.

– Они разве никогда не стареют? У них не бывает несчастных случаев? – казалось, Низа настолько захвачена этой мыслью, что глаза ее расширились от потрясения.

Он глубоко вздохнул.

– На пангалактических мирах люди живут столько, сколько они могут себе позволить – зажиточные могут вообще жить вечно, если захотят. А если Делящиеся теряют тело в каком-нибудь несчастном случае, то они всегда могут заменить его каким-нибудь телом со стертой памятью, купленным на невольничьем рынке. Или же особью из клона, у которого подавлены проявления личности.

Низа, видимо, терзалась какими-то побочными мыслями. Наконец она заговорила тихим голосом.

– А ты, Руиз? Сколько тебе лет?

Руиз мысленно обругал себя за то, что не увидел личных моментов в его потрясающих откровениях с ними.

– Я чуть старше, чем кажусь, – ответил он мягко.

После этого долгое время никто не заговаривал, словно они с большим трудом переваривали эти необычайные откровения.