"Инкуб, или Демон вожделения" - читать интересную книгу автора (Рассел Рей)

16

Четко различаемая на фоне луны фигура сжалась на ветке дерева как раз напротив окна Дженни. Девушка заметила ее из кровати, и у нее перехватило дыхание. Она натянула на себя одеяло. Окно было закрыто. Но разве не говорилось в газете, что напавший на Лору ворвался как раз через запертое окно? Темная фигура протянула руку и постучала по стеклу. Дженни окаменела не в состоянии ни пошевелиться, ни закричать. Через секунду раздался более настойчивый стук.

– Дженни!

Она узнала голос:

– Тим?

Со вздохом облегчения, однако без напускной досады, она спустила с кровати босые ноги. На цыпочках подошла к окну. На ней была только коротенькая рубашка.

– Что случилось, Тим?

– Тише, – предупредил он.

– Это не самое лучшее время для визитов, – зашептала она, – лазишь по деревьям, как обезьяна…

– Мне позарез с кем-нибудь нужно поговорить, – сказал он тихо, – но кроме тебя не с кем. Кажется, я схожу с ума. Можно войти?

Ее переполнило сочувствие.

– О, Тим, конечно!

Он влез в окно.

– Прости за эти проделки, но я знал, что твои родители уже лягут спать. К тому же не хотелось их сегодня видеть. Мне была нужна только ты…

– Что у тебя с рукой?

– Пустяки. Потом как-нибудь расскажу.

Они обнялись и поцеловались. Без дальнейших церемоний Дженни сняла через голову рубашку и бросила ее на стоящий рядом стул. Взяв Тима за руку, она подвела его к постели…

Потом они лежали рядом, укрывшись простыней, и тихо разговаривали.

– Я рада, что ты решился залезть на это дерево, как обезьяна, – сказала она.

– Я тоже, – чмокнул ее Тим. – Это было здорово и с каждым разом становится все лучше. Но я правда пришел не за этим. Только поговорить…

– Ну так говори.

– Как же я мог говорить во время этого…

– А что, голова работает только в одном направлении? Ладно, я буду примерной девочкой. Давай выкладывай.

Он начал рассказывать ей о визите Хэнка и Клема и о той странной вещи, которую поведала ему тетка после их ухода.

– Но это же чепуха, Тим, – возразила Дженни. – Кто же может получить шесть пуль без всяких видимых последствий?

– Кто не от мира сего – это ее слова.

– Это не ты сумасшедший, а твоя тетушка.

– Но беда в том, что она почти заставила меня поверить в ее бредовую болтовню, – сказал Тим. – Когда я хотел уточнить, что же все-таки она имеет в виду, тетка заявила: «Тимоти, сходи в кабинет и открой старый секретер. Вот ключ. Там ты найдешь старые семейные реликвии. Старый нож и книгу, большую книгу. Принеси их мне сюда».

Тим, все еще в пижамных брюках, взяв у тетки ключ, отправился в кабинет дома Галэнов и открыл темный секретер. Нож был легкий, а вот книга большая и тяжелая. Он принес оба предмета в гостиную, положил на журнальный столик.

– Что это? – спросил он.

– Я думаю, часть твоего наследства, – ответила Агата, – со стороны твоей матери.

– Эта книга, мне сдается, знакома. По-моему, в детстве я перелистывал ее часами и рассматривал картинки. Помнишь, как ты заперла меня в подвале в наказание за что-то? И кинжал я тоже вроде бы держал в руках.

– Несомненно. Я уверена, что тебе не велели шарить по старым коробкам и ящикам в подвале. Но ты не послушался. Ты вообще никогда не слушался.

– Что это за книга? Что ты хочешь этим сказать?

– Эта книга очень старинная, – начала Агата, – никто не знает, сколько ей лет. Я слышала, что она очень ценная. Может быть, такая же ценная, как первое издание Шекспира. Она принадлежала твоей матери, а перешла к ней от ее матери. Большая часть написана на латыни. Но кое-какие страницы на неизвестном языке – языке Богов зари. Твоя мать умела читать эти письмена.

Тим потрогал пергамент переплета. Он был холодным и гладким.

– Человеческая кожа, – сказала Агата, – по крайней мере так заявляла твоя мать.

Тим отдернул руку, словно обжегся.

– Кожа женщины, – добавила тетка, – казненной за колдовство в Европе в средние века. Эта кожа с ее спины и живота, аккуратно снятая, пока она еще была жива. Для палача это было верхом наслаждения. Твоя мать говорила, что колдуний было шестеро. Одну за другой их ломали на дыбе, чтобы заставить сознаться, и они сознавались. Лучше бы они умерли молча. Признания несчастных обрекали их на еще более мучительную смерть. С каждой публично спустили шкуру как с угря – с головы до пят. Потом всех шестерых поместили в чан с рассолом, который доходил до шеи. Ты знаешь, как жжет соленая вода, даже если у тебя маленькая царапинка. Можешь представить, каково было им с содранной кожей. Как в кислоте. Наконец под чаном развели огонь, и они медленно варились, пока не умерли. Крики из чана были слышны за милю. Не очень все это приятно, но, без сомнения, они заслужили такую кару. История утверждает, что была и седьмая колдунья, но она сбежала, ее кто-то снял с дыбы…

– Ты что-то сказала, как это… о Богах зари? – прервал ее Тим.

– Так их называла твоя мать. Существа старше человеческого рода. Дарвинисты, конечно, насмехаются над подобными утверждениями. Но эти еретики вообще насмехаются над многим. Твоя мать знала стихотворение в переводе с древнего языка.

Агата закрыла глаза, пытаясь вспомнить слова, и медленно нараспев начала декламировать:

Она открыла глаза:

– Это есть где-то в книге, в оригинале.

Тим преодолел свой страх к пергаменту из человеческой кожи и поднял массивный том. Он открыл его наугад, обнаружив несколько мест, где листы были грубо вырваны. Остаюсь лишь корешки. Эти странные пропуски он тоже помнил с детских лет.

– Это сделал твой отец, – произнесла Агата. – Он говорил, что там были вещи, которые не должен видеть человеческий глаз.

– Если он так считал, – спросил Тим, – почему он вообще не сжег эту книгу?

– Сжег ее? – повторила Агата. И она сухо фыркнула. – Неужели ты думаешь, что он не пытался? – Она дотронулась до пергамента. – Кожа ведьм была отдана их семьям, как напоминание и предупреждение. А инквизиторы сделали новые переплеты для копий этой проклятой книги, которая была старинной уже тогда. Шесть копий, каждая в переплете из кожи ведьм. Их обвинили ложно, утверждала твоя мать. Но если бы они не были ведьмами – зачем хранить в семьях эти злые книги? Видишь дырку над буквой «i» в заглавии?

Тим потрогал ее пальцем.

– Говорят, что они есть на всех книгах. Дырки – пупки ведьм.

Он мгновенно отнял палец. Несмотря ни на что, Тим почувствовал, что все эти ужасы загипнотизировали его.

– Это имеет какое-нибудь отношение к пулям? – спросил он.

– Ты, как мне помнится, не очень-то успевал по-латыни, – съязвила Агата. – Придется мне перевести тебе несколько строк. Подай книгу.

Он положил перед ней тяжелый том. Агата перевернула страницы, а потом прочла вслух: «И никакое оружие не победит Богов зари. Ударь их топором или куском бронзы – их тело поглотит эти орудия. Порази их мечом или железом – их тело разрушит лезвие…»

– Если бронзу и железо, – посмотрела она на него, – то почему бы не свинец?

– Так вот оно что? – Тим горько усмехнулся. – Следствие продолжается? Я человек, в которого стреляла Лора Кинсайд, но мое тело «поглотило» пули? Они просто рассосались во мне? Давай, позови шерифа обратно, тетя Агата, и ты сможешь в его присутствии предъявить мне обвинение. Вот уж я посмеюсь, когда они отправят тебя в психушку, где тебе, впрочем, самое подходящее место!

– Обвинить тебя? – сказала Агата. – Никогда! В твоих жилах течет кровь Галэнов. Разбавленная, но все же кровь Галэнов. Этот клан своих не предает. Я просто хочу, чтобы ты понял себя и научился контролировать свои поступки. Если сумеешь – это пойдет тебе во благо, послужит твоей собственной безопасности и поможет сохранить доброе имя Галэнов. Да, да и для этой цели тоже. Несмотря ни на что, ты сын моего брата и я люблю тебя…

– Любишь? – поразился Тим, это слово слетело с его губ как ругательство. – Ты никогда не любила ни меня, ни кого-нибудь другого. Ты вся состоишь из ненависти. Если ты что-нибудь и любишь, так это смерть и пытку. Жаль, что ты не видела своего лица, когда рассказывала о мучениях этих колдуний. Твое лицо стало почти живым.

– Тимоти, я знаю, что ты считаешь меня сумасшедшей старухой, но…

– Да, считаю, – подтвердил он, – сумасшедшей, злобной и вредной. Но я хочу оказать нам обоим услугу – сейчас же избавиться от этой суеверной ерунды…

Выхватив книгу из ее рук, он швырнул ее в пламя камина.

– Нет! – закричала она в ужасе.

Но прежде чем Агата успела протянуть руку, чтобы выхватить книгу из огня, та, как бы сама по себе, выпала из камина и невредимая оказалась на ковре. Тим поднял ее и уже собирался повторить попытку, но Агата схватила его за руку.

– Это бесполезно, – сказала она, – твой отец не раз делал то же самое. Земной огонь не может сжечь грешные слова.

– Ну это мы еще посмотрим, – заявил Тим, стряхивая ее руку.

– Пожалуйста, Тимоти! – она чуть не плакала. – Умоляю тебя. Ты обидишь ИХ. ОНИ нанесут ответный удар! – Она обмякла и показала на пол. – Слишком поздно – ОНИ не задержались с ответом…

Из камина прямо на пол выскочила искра – яркая капелька огня. За ней последовала вторая и шипящая третья. Сухие нити ковра легко занялись. Тим попытался затоптать пламя, но тщетно.

– Принеси воды. Быстро! – распорядился он.

– Бессмысленно, – пояснила Агата. – Вода бессильна. Ты должен принести ИМ жертву.

Быстрым движением она схватила фамильный кинжал с журнального столика и полоснула им по обнаженной руке Тима. Он заорал от бешенства и боли, кровь потекла по руке и осталась на лезвии. Агата воткнула окровавленное лезвие в пол, прямо в центр пока маленького, но быстро разрастающегося очага огня. Нож встал прямо, глубоко войдя в пол. Пламя исчезло, оставив после себя только струйки дыма:

Тим схватился за пораненную руку.

– На кой черт ты сделала это? – закричал он.

– Только кровь одного из НИХ может погасить грешный огонь.

– Ты и впрямь сумасшедшая, – заявил Тим. – Ведь искры и раньше прожигали ковры.

– А книга? Как она выпрыгнула из огня?

– Выпрыгнула? Это действительно странно. Она выпала, отскочила. Я просто плохо бросил ее… вот и все.

– Ты уверен в этом, Тимоти?

– Да, вполне. Вся эта ерунда о мечах, топорах, бронзе, железе – выдумки. Если бы это было так, то каким же образом тебе удалось порезать мою руку?

Она хитро улыбнулась.

– Посмотри внимательно на нож своей матери. На что он по-твоему похож?

Нож и вправду был странным. Изогнутое лезвие делало его похожим на небольшой ятаган. Однако режущая поверхность была не снаружи лезвия, а внутри. Но Тим упрямо сказал:

– Нож, как нож, только старинный.

– Старинный? Да. Но только не совсем обычный. Знаешь, какой это нож?

– Откуда мне знать?

Она провела пальцем по тупой стороне лезвия с такой страстью, что Тим был поражен. Подобных эмоций за ней раньше не замечал.

– Это нож для снятия кожи, – сказала она. – Тот самый, которым разделывались с ведьмами. Ты назовешь это предрассудком, но в те времена люди верили, что обыкновенным ножом кожу человека, происходящего от Богов зари, не снять.

Для того, у кого в жилах дочеловеческая кровь, нужен особый металл.

Она повернула нож за рукоятку, и на лезвии блеснуло отраженное пламя.

– Вот тогда и сделали такой специальный нож. Пока металл был еще горячим, в него добавили кровь из прорванной девственной плевы монашки, боговой невесты, которая принесла свою невинность в жертву во имя торжества Господа. А когда настало время закаливать сталь, лезвие опустили не в простую, а в святую воду. Это уникальный, единственный в своем роде нож…