"Вдоводел воскрешенный" - читать интересную книгу автора (Резник Майк)

Глава 12

Селлестра не выделялась богатством полезных ископаемых, но в ее атмосфере хватало кислорода, на земле — воды, а находилась она на пересечении звездных трасс, ведущих к ключевым планетам Пограничья, Палинаросу III и Новой Кении. Поэтому, когда выяснилось, что почва Селлестры недостаточно плодородна, чтобы кормить окрестные миры, планета обратилась к коммерции, став маленьким, но процветающим торговым центром.

Сюда поступали субпространственные сообщения из Олигархии, которые передавались дальше, в глубины Пограничья. Три экспортно-импортные компании ожесточенно конкурировали в стремлении выполнить любой заказ на покупку или продажу. Тысячи туш животных поступали к таксидермистам, по какой-то только им ведомой причине обосновавшимся на Селлестре. Банки вели расчеты в кредитках Олигархии, шиллингах Новой Кении, талерах Марии-Терезии, фунтах Далекого Лондона, рублях Нового Сталина, рупиях Пуккаха IV и в дюжине других валют. Новый обменный курс объявлялся каждые десять секунд.

Населяли Селлестру двадцать тысяч людей и почти три тысячи инопланетян, в основном канфориты, лодиниты и моллутеи. Почти все они так или иначе занимались межзвездной торговлей.

Когда корабль Найтхаука вышел на планетарную орбиту, ожило радио.

— Пожалуйста, назовитесь, — раздался холодный, чуть ли не металлический голос.

— Говорит «Олимп Шесть», зарегистрированный на Делуросе Восемь, командир корабля Джефферсон Найтхаук. Два стандартных дня тому назад вылетели с Сайлена Четыре.

— Цель визита?

— Торговля.

— Чем?

Киношита помахал рукой.

— Не ваше дело, — ответил Найтхаук.

— Посадочные координаты введены в бортовой компьютер, — бесстрастно продолжил голос. — Добро пожаловать на Селлестру.

Голубые Глазки заухал. Киношита улыбнулся.

— Ты же здесь не бывал, — заметила Мелисенд. — Как ты узнал, что сообщать о цели нашего визита не обязательно?

— Найтхаук объяснил, что прибыли мы по торговым делам, — ответил Киношита. — Тут Пограничье, не Олигархия. У него нет права спрашивать, чем конкретно мы собираемся заниматься.

— Глупость какая-то. В конце концов это его мир. Должны же тут быть какие-то законы.

— На любой торговой планете половина товаров — контрабанда. Едва ли деловые люди повалят сюда толпой, если узнают, что здесь задают лишние вопросы.

— Этот тип также не спросил, есть ли на борту инопланетяне, — добавил Пятница. — Еще одно отличие от процедур Олигархии.

— Там еще спрашивают об этом? — удивился Найтхаук.

— Последние четыре тысячелетия спрашивали, — ответил Пятница. — С чего им менять заведенный порядок?

Найтхаук пожал плечами.

— На каждого человека в галактике тысячи инопланетян. Вроде бы нам пора приспосабливаться.

— Прошлое человечества говорит о том, что оно приспосабливаться не способно. К счастью, у галактики долгая память. Сегодня у вас самые лучшие технологии, самое совершенное оружие, и человечество, наглое по натуре, становится еще наглее. Но не вы хозяйничали в галактике раньше, и в будущем наступит день, когда вы перестанете быть хозяевами. И тогда мне не хотелось бы оказаться на месте человека.

— Об этом можешь не волноваться, — ехидно ввернул Киношита.

— Я и не волнуюсь. Пока я могу убивать людей, на душе у меня спокойно.

— А как насчет тебя? — спросил Киношита, повернувшись к Голубым Глазкам. — Ты так же относишься к человеку?

— Ни в коем разе. — Дракон добродушно ухнул. — Люди — единственные обитатели галактики, которые могут отблагодарить за качественное обслуживание.

— Значит, Пятница хочет нашей смерти, потому что у нас лучшее оружие, а ты хочешь, чтобы мы жили, потому что наши чаевые самые щедрые, — улыбнулся Киношита. — Пожалуй, более честных ответов мне не услышать.

:

— Я мог бы солгать, сказав, что внешне вы очень красивы, — ответил Голубые Глазки. — Если этот ответ доставит тебе удовольствие, считай, что первый раз я солгал.

— Отнюдь. Но у меня складывается ощущение, что ложь доставляет тебе удовольствие.

— Правда — добродетель, значение которой сильно преувеличено, как говаривала ваша Джейн Остин, — согласился дракон.

— Наверное, говаривала, на твою память можно положиться… но я сомневаюсь, что она поощряла синих драконов лгать с утра до вечера на радость себе и другим.

Голубые Глазки пожал плечами.

— Вопрос лишь в толковании исходной фразы.

— Привяжитесь, — прервал филологический спор Найтхаук. — Заходим на посадку.

Несколько мгновений спустя они коснулись земли и вышли из корабля. Движущаяся дорожка доставила их на таможню. Формальности заняли считанные минуты.

— Что теперь? — спросила Мелисенд, когда они вышли из здания космопорта под теплое солнце Селлестры и широкая магистраль понесла их к центру города.

— Теперь побродим по улицам и постараемся узнать как можно больше.

— Я уже почувствовала, что у многих людей твое появление вызывает недоброе предчувствие, — предупредила Мелисенд.

— Они же не знают, кто я.

— Чтобы догадаться, кто ты, достаточно одного взгляда.

— Приятно об этом слышать, — вставил Киношита.

— Я так пугаю людей? — спросил Найтхаук. Киношита кивнул.

— Они не преступники. Обычные работники космопорта и бизнесмены. Так что у них нет оснований бояться киллера или охотника за головами…

— …если только они не опасаются за жизнь человека, которого им не хочется видеть мертвым, — закончил Найтхаук. — Такое возможно.

— И что теперь? — повторила Мелисенд, — Найдем отель Мы слишком долго сидели в маленьком корабле. Надо отдохнуть друг от друга и поразмяться. Тут не Олигархия, поэтому мы без труда найдем место, где нам всем сдадут номера. — Он помолчал. — А с наступлением темноты начнем искать Ибн-бен-Халида или хотя бы человека, который знает, где он находится.

— Впятером мы будем выглядеть несколько странно, — заметил Голубые Глазки.

— Поэтому мы разделимся. — Найтхаук посмотрел на Пятницу и дракона. — Вы двое пойдете туда, где кучкуются инопланетяне… даже в Пограничье они наверняка не любят отдыхать вместе с людьми. Ито и я осмотрим места, где собираются люди. Мелисенд пойдет со мной.

— Почему не с Киношитой? — спросила она.

— Если будет потасовка, я защищу тебя лучше, чем он. Пока Ибн-бен-Халид не найден, важнее тебя в нашей команде нет. О месте встречи договоримся позже.

Найтхаук перешел на более медленную дорожку, которая и доставила всех пятерых к маленькому отелю. Конечно, он знавал лучшие дни, но чистота и порядок поддерживались на должном уровне, а в ресторане обслуживали и людей, и инопланетян. Они сняли пять комнат на четвертом этаже, отдыхали до обеда, потом спустились в холл.

— Пятница, если здесь найдется что-нибудь из твоего рациона, будет лучше, если ты поешь отдельно от нас, — заявил Найтхаук, и Киношита одобрительно закивал.

— К кускам трупов, которые вы едите, я питаю не меньшее отвращение, чем вы — к моей пище, — ответил Пятница, не сводя взгляда с Киношиты. — Просто я лучше воспитан.

Инопланетянин ушел в дальний конец ресторана и занял свободный столик.

Найтхаук и остальные сели у двери, сделали заказ, нажимая кнопки на меню-автомате, и принялись за еду.

Мелисенд все время ерзала на стуле.

— То ли ты ешь какую-то гадость, то ли считываешь неприятные тебе эмоции, — заметил Найтхаук.

— Мне как-то не по себе среди перепуганных людей, — призналась Мелисенд.

— А можешь ты отключиться? Как закрывают глаза или затыкают уши?

— Как отключить мозг? — ответствовала балатаи.

— Должен быть какой-то способ, иначе ты давно бы сошла с ума. Не можешь же ты считывать мерзкие эмоции со всей планеты.

— С расстоянием их воздействие уменьшается.

— А как насчет стен?

— Практически не помогают. Только расстояние.

— Должно быть, ты действительно настрадалась на корабле.

— Приходится приспосабливаться. Пятница ненавидит всех людей, но ненависть свою держит под колпаком. Иной раз она выплескивается, но нечасто. И у Киношиты эмоции вспыхивают, лишь когда он сшибается с Пятницей.

— А как насчет меня? — спросил Голубые Глазки.

— Твои эмоции я читать не могу, — ответила Мелисенд. — Очень уж мы разные.

— А у босса? — Голубые Глазки указал на Найтхаука.

Балатаи долго смотрела на него.

— Я никогда не встречала такого человека. Эмоционального излучения почти нет. Ни дурного предчувствия, ни страха, ни ярости. Для него все это не более чем работа. Ничто его не расстраивает, ничто не возбуждает.

— Полагаю, потому-то он и Вдоводел, — кивнул Голубые Глазки. — Вероятно, единственное, что ты от него уловишь, так это чувство глубокого удовлетворения, обусловленное успешным выполнением задания. Оно наверняка проявится после того, как он вырежет пятьдесят или шестьдесят плохишей.

— Как же это ужасно! — прошептала Мелисенд.

— Однако это единственный способ выжить, если ты постоянно ставишь на +сон собственную жизнь, — ответил Найтхаук.

— Жизнь больше, чем выживание, — возразила она.

— Не для всех.

— Чем бы ты занимался, если б не стал Вдоводелом? — спросил Голубые Глазки. — Что бы ты мог делать? Чего бы хотел?

— Глупый вопрос. Я такой, какой есть.

— Но если бы, — настаивал дракон. Найтхаук пожал плечами.

— Наверное, что-нибудь выращивал бы.

— Выращивал?

— Цветы, растения, животных, — ответил Найтхаук. — За свою жизнь я слишком многих убил. Для разнообразия неплохо кого-то и вырастить.

— А что тебя останавливает? — не унимался Голубые Глазки. — От твоих создателей тебя отделяет полгалактики. Ты можешь раствориться в Пограничье, и они тебя никогда не найдут.

— У меня есть обязательство.

— Перед ними? — пренебрежительно бросил Голубые Глазки.

— Передо мной.

— Перед собой?

— Перед моим двойником, который лежит в морозильной камере на Делуросе VIII. Обеспечив его будущее, я займусь своим.

— Я знаю, что люди заботятся о родителях и детях, — продолжал Голубые Глазки. — Но какие чувства испытывает клон к своему… как бы его назвать… к своему оригиналу?

—» Он — не другой человек. Он — часть меня, точно так же, как я — часть его.

— Не понимаю.

— Я тоже, — признался Найтхаук. — Но знаю, что чувствую.

— Интересно, а почему клонирование столь сурово наказывается? — проворковал Голубые Глазки.

— Возникает слишком много юридических проблем, — ответил ему Киношита. — Несет ли человек ответственность за преступные действия его клона? Если на месте преступления найдена ДНК, чья она? Опять же вопросы наследования. Кто имеет больше прав — сын человека или его клон?

— Мне представляется, все это можно решить.

— Наверное, можно… но лучше, пожалуй, не стоит, — внесла свою лепту Мелисенд. — Каждому из нас нравится ощущать свою уникальность. Клоны все изменят.

— Ну, не знаю, — покачал головой Киношита. — Настоящего Вдоводела я не встречал, но провел достаточно времени с первым клоном, и он не имеет ничего общего с этим.

— Почему же он так отличался? — удивилась Мелисенд.

— Совсем молодой, импульсивный… да еще страстно влюбился в первую встреченную им женщину.

— Ему было всего два месяца, — напомнил Найтхаук. — Не только физиологически, но и во всем остальном. — Он помолчал. — Бедняге не дали ни единого шанса.

— Ты говоришь так, словно знал его, — вставил Голубые Глазки.

— Больше, чем знал. Я сам был таким же.

— Вот! — воскликнула Мелисенд. — Первая сильная эмоциональная реакция, которую я смогла уловить со дня нашей встречи.

— Эмоции только мешают делу. — На лице Найтхаука отразилось то ли раздражение, то ли недовольство.

— Я не согласен, — покачал головой Киношита. — Без сладострастия и алчности человек так бы и остался на Земле.

— Сладострастия, алчности и любопытства, — поправила его Мелисенд.

— Что ж, пора утолить наше любопытство. — Найтхаук оставил отпечаток большого пальца на счете, поднялся, знаком позвал за собой остальных и направился к двери.

Пятница присоединился к ним, и вскоре команда Найтхаука растворилась в прохладной ночи, отправившись на поиски информации о своей жертве.