"Империя крови" - читать интересную книгу автора (Кнаак Ричард А.)

Осада

Едва забрезжил рассвет, как две армии, перевалив гряду, замаршировали по сухой земле. Теплый утренний ветерок трепал мех и играл металлическими бляхами, добавляя шума к топоту и бормотанию уставших воинов. Первые лучи солнца уже сверкали на оружии, остро наточенном для битвы.

Различия между минотаврами и людоедами сразу же бросались в глаза. Первые шагали стройными рядами, образующими отряды, которые казались единым целым. И хоть они и казались огромными животными с рогатыми головами, делающими их похожими на быков, но в действительности являлись одними из самых прекрасных и дисциплинированных воинов на всем Кринне. Начищенная серебристая броня и огромные боевые флаги говорили о немалом опыте, широкие мечи уверенно покачивались в руках, за спинами блестели огромные двухлезвийные секиры. Под широкими открытыми шлемами, придуманными специально для тех, у кого на голове имеются двухфутовые рога, горели глаза, жаждущие боя.

Офицеры с пышными плюмажами, ехавшие на мощных лошадях, которые были выращены специально для военных нужд тяжелых минотавров, отдавали приказы, подгоняя медлительные повозки. На них стояли огромные катапульты и другие осадные устройства, сейчас трясущиеся по пустыне Керна. Огромные тучи пыли поднимались вслед за марширующей колонной, застилая белый свет; над песками плыл мускусный запах, исходящий от разгоряченных тел.

Идущие рядом серые людоеды поддерживали лишь видимость порядка. Огромные, выше семифутовых минотавров, существа, лениво волоча ноги, тащили большие дубины, мечи разной степени ржавости и десятифутовые копья. Тяжелые волны смрада распространялись от их спутанного меха, в котором жили армии паразитов. Однако, несмотря на собственный запах, людоеды имели прекрасный нюх. Их лица имели отдаленное сходство с человеческими и эльфийскими, но были словно расплющенными, с огромными надбровными дугами, под которыми поблескивали черные звериные глазки. Дополняли картину большие зубастые рты, из каждого высовывались два огромных клыка.

Как и минотавры, многие людоеды носили броню, однако в отличие от легионеров, чьи сверкающие латы были украшены знаком Боевого Коня, эмблемой покойного императора, доспехи людоедов были грязны и помяты, многие давно прохудились и нуждались в ремонте.

Дисциплина поддерживалась свистом бичей, иногда стегавших самых ленивых по спинам. На особо увлекшихся разборками друг с другом людоедов спускали мередрейков — огромных желто-зеленых рептилий, заменявших этой расе собак. Ящерицы размером с небольшую лошадь удерживались сложной ременной упряжью и могли одним движением гигантских челюстей откусить руку или ногу, а кривые когти легко потрошили выбранную жертву. Зловоние людоедов мог заглушить лишь смрад этих ужасных рептилий, от которых несло гнилым, плохо переваренным мясом. Пуская слюни, ящерицы ковыляли вперед, вскидывая головы, чтобы понюхать воздух, — они предчувствовали скорую резню и обильное пиршество.

Полный легион минотавров и вдвое больше людоедов медленно двигались по мрачной, скалистой местности, сгорая под палящим солнцем, пока конечная цель не показалась в поле зрения.

На большой, ощетинившейся острыми скалами горе, носившей имя Мер'хрей Дур — Коготь Мередрейка, располагались развалины Храма божества, давно заброшенного и стертого из памяти. Высеченный в толще скал, с высокими стенами, островерхими крышами и лишь двумя путями, ведущими наверх, он казался больше похожим на крепость.

Но уж теперь его будущее предназначение не вызывало сомнений...

Фарос следил за приближающимися силами, укрывшись между зубцами древних стен. Вырезанные позади него скульптуры напоминали о строителях святыни — прекрасных и великолепных эрдах, склонившихся с дарами перед рогатым Богом Саргоннасом. Но ничего из остатков былой красоты не трогало беглого раба; там, где Гром изумленно разглядывал изображения прошлого, светло-коричневый минотавр видел лишь невозможность их практического применения.

— Легионеры с севера, людоеды на юге, — бормотал Фарос.

Он устало прикрыл глаза и повернулся к остальным — в то время как многие из его последователей в дополнение к кожаным килтам носили стальные нагрудники, Фарос беспечно оставлял верхнюю часть тела незащищенной. Густая грива широкой волной лежала на плечах, испещренных бесчисленными шрамами и ожогами, свидетельствами ужасного прошлого. Последние годы его именовали рабом, вором и мятежником. Никто не смог бы найти в нем и намека на некогда изнеженного юношу, одного из членов столичной «золотой молодежи» и племянника императора.

Фарос никогда не стремился к политике, но высокое родство заставило его заплатить еще более высокую цену. Сначала он очутился в покрытом пеплом Вайроксе, среди вулканов Митаса, осужденный трудиться во славу узурпатора Хотака. После неудачного восстания его отправили в такое место, где шахты Вайрокса показались оазисом, — рудники людоедов в Керне.

Там Фарос понял истинную глубину жестокости.

Там навсегда изменился.

И сейчас, чтобы мстить, он вернулся именно в Керн, а не в империю.

— Все как ты сказал, — произнес темно-коричневый воин, быстро сложив пальцы в символ Саргоннаса. Его отец был одним из последних жрецов Бога, потому Гром всегда верил в него, несмотря на то, что Боги, как известно, оставили Кринн десятилетия назад. Его вера только укрепилась, когда поползли слухи о возвращении Богов и Саргоннаса. — Клянусь Рогатым, это несомненный знак...

— Знак того, что у командиров Арднора больше воображения, чем у его отца, — фыркнул Фарос, посмотрев на черную фигуру, выделяющуюся среди остальных. — А что ты скажешь?

— Ведет ли их глупец или герой, но легионеры теперь действуют гораздо хитрее, — ответил тот.

— А если их ведет твой брат?

Черные как смоль глаза Бастиана сузились:

— Если бы Арднор был среди них, я бы первым бросился добывать его рога, и ты знаешь это.

Фарос мрачно кивнул:

— Именно поэтому ты и находишься среди нас, Бастиан... — Он внезапно повернулся и пошел прочь, в пыльный лабиринт ходов, уводящий внутрь Храма. — Всем полная готовность! Настало время поприветствовать милых паломников... и нашими клинками указать им путь в потусторонний мир!

Людоеды и легионеры были уверены в своей награде за эту победу. Император Арднор, недавно занявший трон после «несчастного случая», как он всегда подчеркивал, назначил главами многих легионов командующих из числа верных Защитников. Тех, кто прежде всего был верен ему и Храму Предшественников. Они железной рукой навели дисциплину, безжалостно карая за малейшую провинность. Основной задачей теперь было истребление мятежников, а главное — их лидера, Фароса. Тому, кому улыбнется удача, можно было рассчитывать на богатство, награды и милость из имперской столицы, Нетхосака.

Людоедам также хотелось уничтожить мятежников, но у них были и другие цели. Приказы приходили не от их номинального повелителя, Великого Кхана, а от истинного владыки Керна и Блотена. Великий Лорд Голгрин особым вердиктом повелел доставить предводителя мятежников к нему, предпочтительно живого, но можно и одну только голову. Фарос и так стоил ему правой руки, отрубленной в последнем сражении, — и эта невидимая рука болела и призывала к мщению.

Командующие поддерживали лишь самую минимальную связь между армиями, чтобы случайно не навредить друг другу, но не оказывали помощь в сражении. Старая расовая ненависть была еще слишком сильна — так быстро ее не могли смягчить никакие договоры между Хотаком и Голгрином.

Кожаные походные барабаны глухо рокотали, подгоняя людоедов. Ветер усиливался, мередрейки начали громко шипеть, дергаясь на привязи, воины недовольно потрясали оружием, пока, наконец, командир не указал мечом на Храм.

Довольно взревев, орда кинулась в сторону развалин.

На севере командующий удерживал ситуацию под контролем — легион молча ожидал приказаний.

Пронзительный свист наполнил воздух — множество людоедов упали навзничь с торчащими в груди и шее арбалетными болтами, во все стороны полетели брызги крови. Но, несмотря на многочисленные потери, волна людоедов не умерила скорости. Лучники мятежников, расположившись на стенах Храма, продолжали досылать в них залп за залпом. Людоеды только сейчас догадались замедлить шаг и пробираться вперед, прячась за большими камнями.

Внезапно огромные валуны обрушились на стены Храма в те места, откуда стреляли сильнее всего, — это легионеры, использовав людоедов в качестве приманки, теперь уверенно пустили в ход огромные катапулыы.

Каждый удар эхом разносился по окрестности, камни дробили древнюю кладку, заваливая лучников тоннами обломков. Выстрелы мятежников стали реже — теперь и они начали нести серьезные потери. С низким рокотом одна из башен, простоявшая столетия, рухнула, рассыпавшись в каменную пыль перед наступающим легионом.

Воины торжествующе взревели, громче запели рога, и скорость движения войска увеличилась. Катапульты теперь гудели не умолкая, под их прикрытием легионеры могли приближаться беспрепятственно, их лучники получили возможность ответить стрелами. С юга людоеды догадались проделать то же самое.

Но, несмотря на залпы катапульт, мятежники не прекратили сопротивляться — из многих окон Храма продолжали вылетать стрелы и копья.

Легионер-знаменосец размахивал флагом с красным скорпионом уже у самых стен Мер'хрей Дура, следом за ним устремились остальные солдаты, и тотчас катапульты прекратили частый огонь, развернувшись для новой цели. Лучники немедленно посылали десятки стрел в любую точку Храма, где им мерещилось движение. Барабаны зазвучали новым ритмом. Рев людоедов и минотавров наполнил воздух.

Внезапно, словно вынырнув из недр земли, возникли ряды мятежников, ведомые Бастианом, и ударили в незащищенный тыл людоедского воинства. Черный минотавр очертя голову ринулся в битву, мгновенно поразив ближайшего людоеда и немедленно вонзив меч в горло другого.

Шеренги людоедов дрогнули и остановились — их командир был мертв. А Бастиан уже разрубил секирой следующего претендента на его место. Началась паника, людоеды, поддавшись примитивным инстинктам, забыли об организованном сопротивлении. А мятежники ударили по ним четко и хладнокровно — во все стороны летели отрубленные головы и брызгала кровь. Передние ряды под командованием Бастиана, ощетинившись копьями, несли смерть всем вокруг, следом атаковали мечники и секироносцы, беспощадно убивая мохнатых людоедов.

Командир легиона заметил смятение соседей, но не принял никаких решительных мер. Мятежники, сцепившиеся с людоедами, могли оказать ему услугу — обеспечить легкую победу. Но пока командир наслаждался подобной перспективой, его собственные тылы оказались атакованными в той же манере: мятежники возникли как будто из ниоткуда.

Этот отряд возглавлял сам Фарос — с секирой в одной руке и мечом в другой. Но здесь легионеры смогли быстро организовать сопротивление. Декарионы, выкрикивая команды хектурионам, быстро повернули свои звенящие сталью подразделения. Перед атакующими сверкнули наконечники копий, готовые встретиться с врагом. Фарос махнул сигнальщику — человеку, недавно присоединившемуся к его разношерстному воинству. На зов трубы из развалин Храма с ревом бросился другой отряд, отсекая легионерам единственный путь к бегству.

— Разбивайте ряды! — проревел Фарос, вонзая меч в тело ближайшего командира.

Недоверие между империей и союзниками привело и тех и других к гибели.

Легионер прыгнул на Фароса с копьем, но бывший раб легко уклонился, перерубив древко, и, выдохнув, поразил противника в грудь. Поток крови залил лезвие. Фарос мрачно усмехнулся, запах близкой смерти заполнил его ноздри. Глаза предводителя мятежников стали багрово-красными...

— Фарос! — Позади него появился Гром. — Не лезь вперед! Если с тобой что-нибудь случится...

С яростным рыком Фарос отпихнул Грома — перед ним вновь чередой проходили лица мертвецов, так часто посещающих его. Лица членов семьи, зарезанных в Ночь Крови... Слуга Бек, пожертвовавший собой ради спасения императорской крови... Жестоко израненный Ультар, поддержавший его в шахтах Вайрокса... А потом мерзкая рожа Пэга, надзирателя, убившего Ультара, — его перекошенное лицо словно дразнило Фароса. А за его плечом кривлялся убийца Градиса, скрытый шлемом, но от того не менее ненавистный... А позади всех стоял Сахд, жестом приглашая Фароса подняться на ужасное сооружение для пыток... Тенью бродил Голгрин, цивилизованный вид которого не мог скрыть невероятную злобу. Ухоженный людоед презрительно смотрел на Фароса как на мерзкую мошку. Его насмешка ранила не хуже топора или бича, разрывая на части душу мятежника.

С каждым новым видением Фарос становился все более неуправляемым. Он одним движением проломил секирой голову легионера, одновременно отрубая мечом руку другого. Всадник попытался наскочить сбоку, но Фарос легко вспорол брюхо несчастному животному, и легионер с криком кубарем полетел на окровавленную землю, ломая ноги и руки в тяжелой броне. Фарос огляделся: впереди группа легионеров суетливо пыталась собраться в боевое построение, позади командир созывал остальных солдат к себе.

Предводитель мятежников взметнул меч. К нему уже спешили огромные фигуры под командованием бывших рабов. Мередрейки изо всех сил рвались вперед, свирепо высовывая длинные языки, их глаза плотоядно сузились, хлещущие хвосты едва не сбивали погонщиков с ног.

Этих мередрейков мятежники собирали долгими месяцами, держа впроголодь, и сейчас даже слабого запаха крови было достаточно для того, чтобы рептилии впали в боевое безумие. Из-за этих тварей погибло множество рабов, и теперь Фарос считал забавой напустить их на бывших хозяев, неважно, людоедов или легионеров.

Мередрейки вихрем пронеслись из глубин Храма и теперь бежали к легионерам. Против готового отряда они были бы бесполезны — их просто и быстро перерезали бы, но сейчас ряды солдат смешались из-за внезапной атаки с тыла.

Теперь по команде Фароса погонщики бросили поводки, и мередрейки атаковали легионеров, которые смогли бы отбиться, будь гигантские рептилии их единственной проблемой. Твари с яростью обрушились на солдат — первые немедленно оказались пронзенными десятками копий, но когда футовые зубы и острые как бритва когти очутились рядом, вторых не спасли и доспехи. Затрещали кости, ломались древки копий — солдаты, не выдержав, начали разбегаться, видя, как их товарищи, семифутовые мускулистые минотавры, становятся безвольными куклами в пастях страшилищ.

— Держите шеренги, не поддавайтесь! — фанатично сверкая глазами, орал командующий легионом, чей шлем украшала не серебристая эмблема легиона, а черный знак Защитников императора Арднора. — Проклятье! Не вздумайте бежать!

Он обрушил булаву с эмблемой короны на голову замешкавшегося солдата, и тот стал легкой добычей для ближайшего мередрейка.

Но команды запоздали — шеренги смешались, и рептилии пировали внутри построений, а мятежники наступали с другой стороны. Гром еще раз попытался остановить Фароса, но тот легко отшвырнул его прочь, как жаждущий плоти мередрейк.

Он пробежал мимо твари, торопливо заглатывающей ногу легионера вместе с доспехами. В этот момент огромный декарион попробовал разрубить Фароса надвое широкой секирой. Тот отбил выпад, и два минотавра закружились в схватке, осыпая друг друга ударами. Потом они отпрыгнули назад, чтобы перевести дух. Фарос дико раскачивался, стряхивая капельки пота, декарион торжествующе рычал.

Внезапно к офицеру подскочил Гром, навязывая ему бой и не давая нужного отдыха. Фарос покачал головой, но пошел дальше, мигом забыв о соратнике, бьющемся с декарионом. Его демоны жаждали нового противника, другой цели.

Командующий поймал на себе его голодный взгляд, когда убивал одного из мятежников, который пробовал вытащить его из седла. Булава снесла рог и расплющила голову нападавшего.

Фарос уже приближался — уничтожая всех на своем пути. Один из носящихся мередрейков повернулся к нему, но минотавр небрежно отбросил его ударом секиры. Рептилия встретилась взглядом с Фаросом — и монстр понесся прочь в поисках более легкой добычи.

Пустыня содрогнулась.

Рядом фонтаном взлетели вверх комья земли — это расчет одной из катапульт в панике взял неверный прицел, нанеся больше вреда собственным солдатам, оказавшимся в ловушке. Оглушенные легионеры бродили вокруг Фароса, который искал командующего, но заметил лишь стремительно убегающую лошадь без седока.

Внезапно в его плечо врезался страшной силы удар, едва не сломав кости, смрад забил легкие — Фарос полетел на землю, теряя оружие, но сумел собраться и быстро развернулся к новому противнику.

Людоед выглядел измотанным и оглушенным, из раны в груди лилась кровь, шерсть висела клочьями и слиплась от пота. Рядом оказался легионер, и гигант яростно уставился на него, инстинктивно поднимая над головой огромную сучковатую дубину. Удар сломал шею солдата, а Фарос увидел позади людоедов, хаотично бегущих от мятежников на север.

Когда гигант начал снова поворачиваться к нему, Фарос уже был на ногах и кинулся к горлу врага. Людоед попытался разжать смертельные объятия, но перед кровавым взором бывшего раба вновь ухмылялся Голгрин. Дыхание людоеда прервалось, глаза остекленели; через миг руки Фароса свернули ему шею, и мертвое тело грузно рухнуло на землю.

Предводитель уже был на ногах, выискивая нового врага, но вместо этого встретил взгляд черного минотавра. Бастиан восхищенно смотрел на убитого, потрясенный силой Фароса. Через миг рядом появился Гром, с головы до ног покрытый кровью. В его глазах была странная печаль.

— Мы выиграли, — глухо сказал Бастиан.

— Выиграли... — Гром сотворил знак Саргоннаса.

Жалобно запел рог. Они посмотрели туда, где угасало сражение, — остатки легионеров, окруженные рабами, отчаянно махали белым флагом.

Фарос пристально смотрел, не моргая, пока Бастиан не прошептал ему:

— Они сдаются...

— Естественно. И что с того?

Гром склонился к другому его уху:

— Фарос, наши бойцы жаждут крови не меньше мередрейков, легионеров просто вырежут... поголовно...

— Так же как они планировали сделать с нами, — пожал плечами тот, наклоняясь, чтобы вытереть лезвие о труп людоеда.

— Фарос...

Бешеный взгляд заставил Грома и Бастиана замолчать. Они последовали за Фаросом, который мечтал найти еще хотя бы одного противника, но когда добрались до места, мятежники уже казнили пленных — выполняя обычный приказ Фароса. Тут же пировали перепачканные кровью мередрейки, жадно поедающие все без разбору. Только теперь их толстые хвосты вяло вытянулись, что свидетельствовало о насыщении и покое.

Уши Бастиана нервно дернулись, Гром снова сотворил знак Саргоннаса, приготовив секиру и желая отогнать хоть одну рептилию от ужасного пиршества.

Фарос перехватил его руку:

—Нет.

— Фарос, это чудовищно! Надо собрать тела и устроить погребальный костер хотя бы для минотавров!

— Такие минотавры не заслуживают костра. — Фарос посмотрел в сторону Керна и далекого Блотена. — Они хотели биться вместе с людоедами — так пусть теперь и гниют вместе. Оставим мертвых нашим едокам... если они справятся с таким обильным угощением.

— Фарос, моя мать без сомнения сейчас наблюдает... Ее глаза повсюду. Одно дело уничтожить командующего, верного Хотаку, но легион Красного Скорпиона подчинялся ее ставленнику. Не провоцируй ее напрасно. Она будет мстить за свою империю...

— Ее империю? — вмешался Гром.

— Хоть на троне и сидит Арднор, но говорит-то он слова матери. — Бастиан вновь повернулся к Фаросу. — Она выпустит против нас всю силу Нетхосака и — что куда важнее — Храма! Я снова призываю оставить Керн и вернуться к побережью океана. Жизненно необходимо как можно скорее нанести удар по империи.

Фарос сильно тряхнул головой — темное прошлое не отпускало его.

— Нет, я не все дела закончил в Керне... Именно поэтому мы вернулись. И Блотен... Блотен все еще зовет меня…

— Но людоеды-заложники...

Лезвие секиры оказалось под самой челюстью Бастиана, почти прорезав кожу.

— Я дарю тебе жизнь, хоть в твоих венах течет кровь Хотака, убийцы моей семьи...

— И ты вправе отнять ее в любой момент.

После долгой паузы Фарос опустил секиру и двинулся прочь среди мередрейков и слетающихся ворон, привлеченных зловонием. Бастиан вздохнул:

— Слухи множатся... Говорят, только темный Бог мог заставить мою мать делать такие вещи...

— Не может быть! Если так, мы обречены.

Черный воин кивнул:

— Может, и верно... — Он увидел ужас в глазах собеседника и добавил: — Но мы все равно последуем за Фаросом, не так ли?

— Да, последуем, — выдохнул Гром. — Саргоннас непременно поможет нам...