"Ритуал" - читать интересную книгу автора (Байерс Ричард Ли)

Глава 12

Кровь капала со шкуры Малазан на каменный пол. Красная бросилась на Дорна. Он увернулся, рубанул по драконьей морде, и его тяжелый меч скользнул по чешуе. Гигантская дракониха резко мотнула головой вбок, пытаясь достать полуголема зубами, и он отскочил назад. Нога его заскользила по свежей кровищи, он потерял равновесие. Красная сгребла его когтями и…

И он проснулся, продолжая отбиваться. Склонившейся над ним Каре, мягко потрясшей его за плечо, пришлось отпрянуть от взмаха железного кулака.

– Успокойся! – шепнула она. Ее лунно-белые волосы сияли во тьме.

– Уже все в порядке, – ответил он, хоть это было и не совсем так.

Наяву его мучила непрекращающаяся жгучая боль от ожогов и ран, которые он получил, когда не сумел увернуться от огненного выдоха Малазан. В монастыре закончились лекарственные снадобья, и несмотря даже на то, что многие его защитники погибли, не хватало жрецов, чтобы полностью исцелять оставшихся в живых. Кому-то приходилось просто терпеть.

– Я вижу, тебе снились кошмары, – сказала Кара.

– Да. Наяву я все время сражаюсь, и во сне делал то же самое. – Он подскочил на койке. – Сражение! Коготь Малара, что, драконы атакуют?

– Нет. – Успокаивая, Кара взяла его за руку. – Слышишь, все тихо?

Ему стало досадно за этот приступ паники.

– Верно. Прости, я, наверное, слишком устал, чтобы нормально соображать.

– Все устали, – улыбнулась она. – Но я все равно нашла кое-что. Ты не замечаешь во мне ничего необычного?

Он взглянул на нее. Что-то в ее облике изменилось, хотя он не мог точно определить, что именно.

– Ты теперь… больше похожа на себя, ту, которую я впервые увидел в Илрафоне, с которой плыл по Драконову Проливу, – только и смог сказать он.

– Так оно и есть, – ответила певчая, – потому что я справилась с безумием, поселившимся внутри меня. Я сумела восстановить заклинание, которое Саммастер использует, чтобы цветные оставались в своем уме и служили его целям. Я испробовала его на себе, и оно сработало. Благодарение Мистре, что ты не дал мне бросить работу.

– Значит… все? Мы победили?

Ликование ее чуть угасло.

– О нет. Вспомни, бешенство становится все сильнее. Через какое-то время этой зашиты станет недостаточно.

– Все равно, – сказал он, чувствуя вину за то, что испортил ей момент торжества, – это дает нам время, чтобы решить самую главную задачу. Теперь надо выбираться отсюда и подлечить твоих помощников. – Он вздохнул. – Тяжело оставлять товарищей, но Кантаули поклялся, и монахи не покинут монастырь, что бы ни случилось.

– Мы тоже не можем уйти. То, что я нашла, – лишь частица тайн, скрытых в древних книгах. Мы были правы, говоря, что обязаны спасти их, а единственный способ сделать это – снять осаду.

Дорн нахмурился.

– Нам необходимо подкрепление, причем достаточно мощное, чтобы справиться с полчищем драконов, и мобильное, чтобы прибыть вовремя. Учитывая, что твои друзья рассеяны по всему Северу, остаются только маги Фентии, но и эта идея мне не нравится. Они не смогут одновременно заниматься решением стоящей перед нами задачи и участвовать в боях. Если только не погибнут, а такое вполне может случиться. Они могущественны, но в большинстве своем не являются мастерами боевой магии. Не знаю, смогли бы они уцелеть в такой ситуации.

– Согласна, – сказала Кара. – Но есть и другой вариант. Ларет и другие драконы, признающие его власть, прячутся где-то в Галенах, в надежде, что волшебный сон спасет их от бешенства. Мы собирались отправиться к ним после похода в Северную Крепость, но решили, что знаем еще слишком мало, чтобы доказать преимущества нашего плана.

– Но соблазн обуздать бешенство, пусть даже на время, может убедить его. Тогда он и другие металлические драконы полетят на юг и спасут монастырь. – Нахмурившись, Дорн добавил: – При условии, что мы сумеем отыскать их убежище.

– Надеюсь, сможем. Оно должно быть неподалеку от того ущелья, где Ларет устраивал собрание драконов.

– Тогда так. Мы расскажем все Кантаули, потом ты, Рэрун и я немедленно уходим через пещеры.

– Я понимаю, что перед нами совершенно неотложная задача. И все же, как ты думаешь, теперь, когда я очистилась от бешенства, мы можем выкроить хоть несколько минуток для себя? – Она опустила глаза. – Это будет не та долгая, сладостная ночь, на которую я рассчитывала, но, возможно, и такой вариант нам тоже понравится.

Дорн почувствовал, что от возбуждения у него голова идет кругом.

– Я в этом уверен.

Дорн и Кара отыскали Рэруна, стоявшего на страже за бруствером, сооруженным из каменных обломков. Коренастый карлик бросил на них всего один взгляд и ухмыльнулся:

– Наконец-то.

Дорн почувствовал, что лицо его вспыхнуло, и, чтобы выйти из неловкого положения, поспешно заговорил о предстоящем им деле.

– Мы втроем уходим, – выпалил он.

– Почему? – поинтересовался Рэрун.

Перебивая друг друга, Дорн и Кара объяснили в чем дело. Но когда они закончили рассказ, следопыт заявил:

– Новость хорошая. Но думаю, что мне лучше остаться. Шатулио помечал путь через пещеры, так что я вам не нужен ни чтобы выбраться отсюда, ни для переговоров с этим Королем Справедливости, надо полагать, тоже. Но этим парням, – он махнул широкой, короткопалой ладонью в сторону изможденных, чумазых монахов, несших караул рядом с ним, – может еще пригодиться охотник на драконов. Хотя бы для того, чтобы дать им дельный совет. Они научились многим, но, пожалуй, не всем нашим штукам.

– Ты понимаешь, – начал Дорн – монахи долго не продержатся. Мы с Карой можем не успеть. Или вовсе не суметь осуществить задуманное.

Рэрун пожал плечами:

– Люди могут делать только то, что могут, а в остальном надеяться на лучшее. Так что мы с братьями останемся здесь, ты присмотришь за Карой в пути, и мы встретимся снова, когда сможем, в этой жизни или в следующей.

Он протянул руку, и Дорн пожал ее.

Тэган с винным бурдюком в руке прохаживался по портняжной мастерской, придирчиво изучая рулоны материи, висящие на деревянных валах, вынося приговор каждой по очереди.

– Ужасно, – объявлял он. – Скучно. Отвратительно. Хотя, конечно, если бы я захотел иметь одежду цвета тины, это было бы в самый раз. Пестро настолько, что даже кроту будет слепить глаза. Но постойте! – Он потрогал краешек голубой тафты. – Это из Сембии?

– Да, маэстро, – подтвердила портниха. Высокую, худощавую, с длинными каштановыми волосами женщину, казалось, скорее потешало, чем огорчало то, как пренебрежительно Тэган отзывается о ее товаре. – Лучшего материала вы не найдете на всем побережье.

– Боюсь, что, к несчастью, вы правы, – вздохнул Тэган. – Скажите, не смогли бы вы раскроить и сшить мне приличный камзол вместо этих бесформенных мешков, которые по необъяснимой причине так любят здешние жители?

– Думаю, что смогу.

– Тогда покажите, какую отделку вы можете предложить и какие застежки у вас есть.

Портниха поспешила за означенными вещами, оставив Тэгана с Дживексом и Рилитаром. Обычно словоохотливый, в последнее время дракон стал молчаливым, почти что угрюмым; может быть, устал непрестанно бороться с бешенством. Эльфийский маг хмурился.

– Ваше выражение лица, – сказал ему Тэган, – свидетельствует о прискорбной трезвости. К счастью, лекарство у нас при себе.

Он протянул ему винный мех.

– Нет, благодарю вас, – отказался Рилитар. – Друг мой, ваше легкомыслие тревожит меня.

Тэган повел плечами и крыльями:

– Я понимаю, мои запросы могут показаться эксцентричными здесь, на задворках цивилизации. Но я джентльмен из Лирабара, и в этом короле всех городов мы умеем ценить элегантную одежду, тонкие вина и изысканную еду.

– Когда вы появились здесь, вы, кажется, не слишком об этом беспокоились.

Смутная тревога на миг шевельнулась в мозгу авариэля. Ему показалось, что слова Рилитара верны. Потом он решил, что это несомненная ерунда.

– Я всегда любил все самое лучшее. И если не показывал этого, то, должно быть, потому, что за время путешествия, оторванный от удовольствий городской жизни, обзавелся менее изысканными манерами.

– Но как могут вас занимать такие мелочи, когда перед нами стоят задачи жизненной важности?

– Разве мы с Дживексом по-прежнему не патрулируем город, выискивая следы хазми или его хозяина?

– Да, – нехотя признал эльф.

– И разве не делаем все, что только может быть сделано?

– Полагаю, да.

– Тогда прошу вас, позвольте мне эти маленькие радости.

– Придется. – Рилитар взглянул на ноги Тэгана. – Полагаю, дальше в нашей программе визит к сапожнику.

И снова авариэль ощутил какое-то беспокойство.

– На самом деле нет. Мне нравится эта пара.

Но действительно ли причина в этом? Башмаки выглядели потрескавшимися, поношенными, к тому же были великоваты, да еще мрачного желтовато-серого цвета, не подходящего ни к одному из его нарядов.

И все-таки, подумалось ему, я должен беречь их, именно потому, что они не такие, как надо. Потому что они на самом деле не мои. Потом он понял, что это очередная нелепость, и выкинул ее из головы.

Кара парила высоко над суровыми, заснеженными Галенитами. Дорн, сидящий у нее на спине, продрог, несмотря на яркое летнее солнце, под которым голубая чешуя певчей драконихи сверкала, точно бриллианты. Он старался не обращать внимания на холод, пристально вглядываясь в проплывающие внизу пики, хотя вряд ли его человеческим глазам удалось бы заметить то, что упустило зрение дракона, к тому же обостренное заклинанием.

– Ничего? – спросил он. Дорн никак не мог избавиться от привычки повышать голос, когда сидел у Кары на плечах, хоть и знал, что у нее острый слух и она услышит, даже если он будет говорить шепотом.

– Нет, – ответила Кара, изогнув шею, чтобы взглянуть на седока. – Наверное, я должна была этого ожидать. Нексус – величайший маг среди золотых. Если он наложил на убежище заклинание невидимости, то понятно, почему мы не можем найти его. Но я надеялась, что он сделал так, чтобы добрые драконы без труда преодолевали этот барьер. Увы, похоже, я ошибалась.

– Я думаю, идея принадлежит Ларету. Ты и твои приятели не захотели пресмыкаться перед ним, вот он и сделал так, чтобы вы не могли потом передумать и спрятаться в укрытии.

– Молю богов, чтоб это было не так. Вероятно, у Нексуса были причины наложить именно такое заклинание.

– Как бы то ни было, что нам делать?

– Продолжать искать, что же еще?

И они летали взад и вперед, все утро и весь день, но так же безуспешно. А Дорна грызло отчаяние, норовя свести его с ума.

Не будучи склонен к самоанализу, охотник все же понимал, что сильно изменился за последнее время. Хотя он и был уродлив, женщина подарила ему свою любовь. Да, она была еще и драконом, и в этом заключалась глубокая ирония, но, в конце концов, это было неважно. Кара сделала его невероятно счастливым и таким образом заставила узнать, что такое на самом деле страх.

Потому что он страшился потерять ее из-за бешенства, как не боялся ничего и никогда с того часа, как красный дракон убил его родителей. Единственный способ избежать безумия – найти убежище Ларета. Разворачиваться и лететь в Фентию поздно. Рэрун с монахами ни за что не продержатся так долго.

«Ну так думай!» – велел он себе. Должен же быть способ обнаружить их лежбище. Если бы Павел был тут, он бы нашел его. Попробуй использовать логику, как это сделал бы он.

Начнем с того, что человеческие глаза убежище не видят, да и органы чувств Кары тоже не воспринимают его.

Но что они видели вместо него, когда пролетали мимо? Пустой клочок земли? Но может ли иллюзия в точности повторять все детали ландшафта? Да, наверное, если речь идет о творениях великих художников или скульпторов. Но в отличие от произведения искусства часть природы, даже самая безжизненная, никогда не бывает статичной. Она бесконечно сложна и изменчива.

– Опустись пониже, – попросил Дорн.

– Поиски пойдут медленнее, – отозвалась Кара. – Мы тогда не сможем видеть так далеко.

– Этого и не нужно. Нам надо получше рассмотреть землю.

– Если ты думаешь, что это может помочь…

Она сложила прозрачно-голубые крылья и устремилась вниз. Ветер рвал одежду охотника, забирался в рукава, трепал волосы.

– Надеюсь, – ответил он. – Больше мы не будем выискивать самих драконов, их следы или отблески магии.

Во всяком случае, он представлял их как отблески. Ему не дано было знать, что она на самом деле видит, когда чувствует присутствие магии.

– Тогда что же?

– Еловые иголки, которые не пахнут. Ручей, «неправильно» журчащий среди камней. Кусты, начинающие шелестеть на секунду позже, чем налетел ветер, или тени, падающие не туда, куда их должно отбрасывать солнце. Что-нибудь неправильное.

– Крошечные неточности в иллюзорном пейзаже. Мысль хорошая. Попробуем.

И они пробовали, час за часом, а солнце уже стало клониться к западу. Дорн начал чувствовать себя идиотом, способным лишь на дурацкие, бесполезные идеи.

Но тут Кара воскликнула:

– Смотри! Впереди снрава…

Он подался вперед, чтобы лучше видеть из-за её плеча.

– Я ничего не вижу.

– Вон те скалы выглядят необычно, слишком хаотично и плотно они стоят друг к другу, и углы чересчур острые. Посмотри вокруг, ничего подобного нет на соседних вершинах. Теперь я понимаю. Магия Нексуса не укрыла убежище под иллюзией, точнее, не совсем укрыла. Вместо этого она просто не позволяет нам видеть его, а чтобы мы не удивились странностям своего зрения, заставляет наш разум мысленно стянуть края прорехи в пейзаже.

Дорну очень хотелось поверить ей, но он боялся, что Кара делает слишком смелые выводы, взглянув на нагромождение скал. За время их скитаний он видел множество самых странных каменных образований.

– Ты уверена? – спросил он.

– Надеюсь, что через минуту мы оба будем уверены. Теперь, когда я знаю, куда направить свою магию, возможно, я смогу избавить нас от слепоты.

Она пропела слова силы, и заклинание эхом покатилось среди скал. Загрохотали по крутым склонам камнепады, и скалы перед Дорном и Карой словно раскололись надвое, раздвинулись, освобождая место для вновь возникшей территории. Это было похоже на роды – роды земли. В долине, расположившейся меж крутых каменистых склонов, неподвижно лежали десятки металлических драконов, и солнечный свет отражался на их чешуе, словно в зеркале.

– Ты сделала это! – воскликнул Дорн.

– Я выполнила только первую половину дела. Нексус придумал еще кое-что, чтобы защитить пристанище, хотя я и не могу точно определить, что именно.

– А ты можешь снять эту защиту?

Она пропела еще одно заклинание и ответила:

– Нет, пока она не проявит себя.

– И что нам делать?

– Приведем его средство в действие и попробуем с ним справиться. Держись крепче.

Описав круг, она устремилась к лежащей посреди пиков долине. Дорн с пересохшим горлом и колотящимся сердцем ждал удара. В следующий миг он заметил лысого старца с белой бородой, стоящего на высоком уступе на восточном краю долины. Наверное, это был дракон-страж, изменивший свой облик, – лучший способ предотвратить бешенство. Кем бы он на самом деле ни был, старик размахивал руками над головой, приказывая им убираться. Похоже, он еще и кричал, но на таком большом расстоянии и из-за хлопанья Кариных крыльев звуков не было слышно.

Ветер взвыл и ударил в них, словно таран. Он швырял Кару из стороны в сторону и пытался скинуть Дорна с ее спины. Полуголем уцепился за шкуру драконихи железной рукой, вонзив острые когти в чешую. Даже в этот миг ужаса ему очень не хотелось ранить ее, но другого выхода не было. Удержать его могла лишь сила искусственной руки.

Даже если Кара и почувствовала боль, у нее имелись дела поважнее. Огромный смерч каждую секунду грозил с маху швырнуть ее на горный склон.

Крылья били воздух. Она не могла и надеяться уйти от воздушного водоворота, но, напрягая все силы, ухитрялась маневрировать в тесном пространстве внутри него. В первые несколько секунд такая тактика удерживала ее от падения. Затем Кара начала петь заклинание.

Дорна швыряло то в одну сторону, то в другую, он прижимался к телу Кары, чтобы ветру было труднее сорвать его, и все равно его едва не сбросило на скалы. Он посмотрел на часового. Старик все так же спокойно стоял на краю уступа. Даже одежды его не развевались на ветру. Его не хлестала буря, и Дорн возненавидел его за это.

Кара закончила музыкальное заклинание. Безрезультатно. Вихрь ревел с прежней силой. Она запела снова. Сердце Дорна упало, потому что хотя он и не мог понять ее песню, но услышал те же слова, то же заклинание, что и прежде. Он узнал его. Если оно не сработало в первый раз, то не подействует и теперь. Очевидно, оно было ее единственной козырной картой.

Через мгновение Дорн увидел, как страж превращается в нечто крылатое и сверкающее, с характерными для золотых «усами» и великолепным гребнем почти вдоль всего тела. Когда Кара добралась до конца заклинания, ударил гром, и молния, бывшая частью ее природы, сверкнула в чистом синем небе. Но после этого природного знамения сильный, как прежде, ветер взвыл снова и закрутил ее в воздухе. Кара снова начала петь то же заклинание. В такт мелодии хлестали молнии и грохотал гром. Дорн чувствовал, как вокруг нее скапливается магия, жалящая его кожу. Искры плясали и шипели, попадая на железные части тела полуголема.

«Похоже, на этот раз получится», – подумал он.

И тут могучие мускулы под Кариной шкурой напряглись, и она извернулась в воздухе. Спустя долю секунды ее швырнуло на каменистый склон. На них обоих градом обрушились камни. Дорн понял, что она сделала это, чтобы принять на себя часть предназначавшегося ему удара.

Он не мог поверить своим глазам. Удар явно оглушил или даже покалечил Кару, и они вместе покатились по склону. Это долгое падение грозило вытряхнуть из них остатки жизни. Но певчая оттолкнулась от крутого откоса, расправила крылья и снова взлетела. Еще изумительнее было то, что ни удар, ни боль в сломанной передней ноге и торчащий сквозь шкуру осколок расщепленной кости не испортили ее песни.

Во время заключительной фразы молния полыхнула так ярко, что Дорн вынужден был закрыть глаза, и раздался такой раскат грома, что заболели уши. Ураган мгновенно прекратился, словно его никогда и не было.

Дорн выдернул окровавленные стальные когти из шкуры своей спасительницы и, как сумел, торопливо и неловко обнял ее огромное змеиное тело.

– Этот маг Нексус ничем не лучше тебя, – выдохнул он.

– Я люблю тебя за эти слова, – ответила Кара, – но нам очень, очень повезло.

Громадный золотой дракон расправил крылья и взмыл в воздух.

– Похоже, сейчас нам понадобится еще немножко удачи. – бросил Дорн, готовя большой лук. – По крайней мере, тут я готов помочь.

– Не стреляй! – крикнула Кара. – Не стреляй, пока не будешь уверен, что он намерен причинить нам вред. Это Тамаранд, главный из помощников Ларета. Он не любит бессмысленных убийств.

– Если бешенство не взяло его в оборот.

– Он пытался знаками показать, чтобы мы улетали, – возразила Кара, – чтобы не попасть в ураган. Он не стал бы этого делать, если бы хотел, чтобы мы погибли.

– Может, и нет.

И все же Дорн наложил стрелу на тетиву. Всю свою жизнь он ненавидел драконов, и даже если теперь полюбил одного из них, это не могло его заставить отказаться от подозрительности ко всем остальным. Кара и Тамаранд кружили друг возле друга.

– Уходи, – сказал золотой. – После долгих раздумий его великолепие объявил, что тебе и твоим друзьям бунтовщикам запрещается пользоваться этим прибежищем. Я не уверен, что он прав, но мое мнение ничего не решает. Ты должна уйти и, как сумеешь, пережидать бешенство где-нибудь в другом месте.

– Я должна поговорить с Ларетом, – сказала Кара. – А затем, если такова будет его воля, я уйду и никогда не вернусь.

– Ты не понимаешь. Это будет означать твою смерть, и твоего спутника тоже. Я уже нарушил свой долг, не напав на тебя, как только ты справилась с ураганом.

– Я должна поговорить с Ларетом, – повторила Кара. – Даже если я заплачу за это право жизнью. Да будет так. Я была права, лорд Тамаранд. У бешенства есть причина, есть и лекарство. Мои друзья и я нашли часть средства борьбы с безумием и знаем, где искать остальное. Но мне нужна помощь драконов, собравшихся здесь.

Золотой внимательно посмотрел на нее.

– Неужели это правда? – спросил он.

– Да, – подтвердил Дорн, – к счастью для всех вас. Потому что ее открытие – единственная надежда для важных и довольных собой золотых и серебряных.

– Спускайся, – сказал Тамаранд, – и я разбужу его великолепие. Советую обращаться к нему со всеми подобающими почестями.

Два дракона начали снижаться по спирали и опустились на землю среди своих спящих собратьев. Когда Дорн соскочил со спины Кары и отошел от нее на несколько ярдов, то увидел, что отверстия от его когтей и сломанная передняя нога, которую она поджала к груди, были не единственными ранениями. После падения на горный склон вся нижняя часть ее туловища была ободрана и кровоточила. В противоположность этому на сверкающей золотой чешуе большого дракона не было ни пятнышка, и новый приступ неприязни заставил охотника стиснуть зубы.

– Сожалею, – сказал Тамаранд, – но я не целитель.

– Моими ранами мы можем заняться потом, – ответила Кара.

– Молю богов, чтобы это было так. Я отведу вас к его великолепию.

Кара и Дорн пошли вслед за ним, хрустально-голубая дракониха – тяжело хромая на трех ногах, полуголем почти бегом, чтобы поспеть за длинными шагами спутников. Они проходили мимо огромных, свернувшихся кольцами, неподвижно лежащих драконов. Петляли, чтобы не перелезать через спящих, но вскоре Дорн понял, куда они направляются. На северном краю ложбины, чуть в стороне от остальных, лежал золотой дракон, еще более огромный, чем Тамаранд, – наверное, крупнее даже, чем Малазан.

– Чтобы пробудить его, мне хватит всего несколько секунд, – пояснил Тамаранд.

Шипя и рыча, он выдохнул слова силы. На мгновение воздух сделался зеленоватым, и у Дорна заложило уши, словно он погрузился глубоко нод воду.

Ларет застонал так, что у Дорна содрогнулись все кости. Веки золотого задрожали и желтые глаза открылись. Ларет с трудом поднялся на ноги и повел головой из стороны в сторону. Он казался озадаченным, и Дорна остро кольнуло дурное предчувствие.

Потом взгляд золотого остановился на Каре. Глаза его вспыхнули ярче, мерцание их было заметно даже при солнечном свете. Он вскинул голову, и горло его раздулось от готового выплеснуться огня.

– Нет, ваше великолепие, – вскричал Тамаранд, – прошу вас! Я дал Карасендриэт дозволение войти в пристанище.

Дорну на мгновение показалось, что Ларет все же собирается напасть, но теперь Король Справедливости обратил свой взор на помощника.

– Я приказал тебе убивать любого, кто преодолеет заклятия Нексуса. Включая предателей. Особенно их.

– Со всем почтением к вам, ваше великолепие, – возразила Кара, – я не согласилась с вашим планом выживания во время бешенства, но это не сделало меня предательницей моего народа.

– Ты изменила дважды, – заявил Ларет. – Во-первых, проигнорировав решение нашего собрания, а во-вторых, притащив сюда человека. – Он презрительно усмехнулся. – Если, конечно, эта жуткая мешанина из железа и плоти – человек. Кем бы он ни был, никто из посторонних не должен знать, где находится наше убежище. И есть только один способ сохранить секрет. Поэтому вы оба умрете.

– Я готова, – ответила Кара. – Но сначала я должна рассказать одну историю.

– Ничего не хочу слушать, – ответил повелитель золотых драконов. – Я уже потратил немало времени на твои глупые идеи.

– Пожалуйста, – вмешался Тамаранд, – выслушайте ее. Она говорит, что нашла лекарство от бешенства или, по крайней мере, вот-вот найдет.

Ларет фыркнул:

– Никто не может лечить бешенство, потому что это не болезнь. Это просто часть нашей природы. Твоя мудрость изменяет тебе, брат мой, и вследствие этого ты едва не предал наш народ и меня. Но ты можешь исправить свою ошибку. Помоги мне убить незваных гостей, как должен был сделать сразу.

Дорн выхватил из ножен меч и принял боевую стойку.

– Сначала отведайте вот этого, – зло бросил он. – За последние месяцы я существенно пополнил список убитых драконов. Черные и зеленые. Болотные и магматические. Будет забавно добавить к нему парочку золотых.

– Не смешивай нас с драконами, обратившимися ко злу, – ответил Ларет. – Мы – другой вид существ.

– А вот это еще вопрос, – парировал Дорн. – Вы в самом деле чем-то отличаетесь от красных и им подобных или только делаете вид? Я долго считал всех драконов жестокими и самолюбивыми. У меня были на то причины. Потом я повстречал Кару, узнал, насколько она великодушна и добра, и начал менять точку зрения. Но, может, не стоило этого делать? Может, она такой же урод среди своих соплеменников, как я – среди моих?

– Прошу вас, ваше великолепие, – снова заговорил Тамаранд, – я не могу отделаться от мысли, что действительно слишком жестоко убивать этих несчастных, даже не выслушав их. Какими бы ни были ее проступки, Карасендриэт явилась сюда с миром.

– Хорошо, Тамаранд, – прорычал Ларет, – только ради нашей дружбы. – Он сердито взглянул на Кару. – Рассказывай свою сказку, певчая, и советую тебе быть поубедительнее.

– Благодарю, вас, ваше великолепие, – отозвалась Кара.

В течение следующего часа она говорила о своих союзниках и их исследованиях и действительно приложила все способности барда, чтобы изложить запутанную историю как можно яснее и убедительнее. Глаза Тамаранда расширились от удивления и вспыхнувшей надежды.

Но взгляд Ларета неизменно оставался презрительным и враждебным. Когда рассказ был окончен, вождь золотых бросил лишь:

– Теперь ты заслужила, чтобы быть казненной трижды. Третий раз – за то, что связалась с драконом-вампиром, самым отвратительным созданием из всех, когда-либо являвшихся миру.

– А что насчет остальной части моей истории? – спросила Кара, чей мелодичный голос был спокоен и ровен, как прежде.

– Ложь, – ответил Ларет, – или безумие. Не имеет значения, что именно.

– Можем ли мы быть уверены в этом, – снова вмешался Тамаранд, – не проверив? Карасендриэт утверждает, что у нее есть заклинание, которое подавляет бешенство. Отлично. Пусть испробует его на мне.

– Я не позволю ей наложить на тебя проклятие.

– Я хочу рискнуть…

– Нет! – взревел Ларет. Рев эхом отразился от скал, из пасти короля драконов полыхнуло пламя. – Эта изменница хочет свергнуть меня и погубить весь наш народ! Она уже отобрала у меня твою преданность. Я вижу это! Но ее план не удастся. Я правитель здесь! Я, Ларет, король Справедливости, и сейчас я свершу справедливый суд над ней и ее марионеткой.

Он расправил крылья.

Дорна затошнило от ужаса. Ларет был безумен. Уговорить его они не смогли, и теперь, учитывая, что Кара ранена, а магия ее истощилась в борьбе с ураганом, охотник был уверен: они не смогут победить золотого. Но, похоже, им не оставалось ничего иного, как попытаться сделать это. Поскольку Ларет собирался вот-вот взлететь, Дорн воткнул клинок в землю и схватился за стрелы.

И тогда Тамаранд вскричал:

– Отрекись!

Ларет обернулся к нему, недоумевающий, изумленный:

– Что ты сказал?

– Отрекись, – повторил тот. – Ты видишь безумие где угодно, только не в себе. Но как твой помощник, твой товарищ и друг, я должен предостеречь тебя: ты попал в когти бешенства. Мне невыносимо поверить, но это так. Ты должен уступить свое место для общего блага. И прежде всего для твоего собственного.

– И сделать Королем Справедливости тебя? – насмешливо бросил Ларет.

– Я не стремлюсь на твое место, – возразил Тамаранд. – Оно мне не нужно.

– Ты лжешь, – сказал золотой. – Но я прощаю тебя. Я понимаю, что ты не в себе. Но не будем больше говорить об этом.

– Я должен. Если ты не отречешься, я вызову тебя на поединок за трон драконов.

Ларет оскалил огромные белые клыки:

– Ни один золотой до сих пор еще не позволял себе такой дерзости.

– И все же закон это позволяет. Ты, как хранитель наших традиций, должен знать об этом лучше, чем кто бы то ни было.

– Что ж, отлично! – вскричал Ларет, изрыгая пламя. – Да будет так! Я принимаю твой вызов и убью тебя!

– Посмотрим, – ответил Тамаранд. – Давай разбудим Нексуса и Хаварлана. По правилам нужны свидетели.

Нексус оказался еще одним огромным золотым. Узкие глаза и необычайно пышная «борода» из мясистых выростов придавали ему проницательный вид. Гибкое тело Хаварлана, Зубца – или начальника – боевого братства серебряных, именуемого Когтями Справедливости, сплошь покрывали шрамы, хорошо различимые на его серебряной шкуре.

Узнав, что случилось, оба дракона были потрясены.

– Ваше великолепие, – обратился к ним Нексус, – лорд Тамаранд, я прошу вас одуматься. Наверняка мы сумеем найти лучший способ разрешить это несогласие.

– Поздно, – ответил Ларет.

– Друзья мои… – начал Хаварлан.

– Слишком поздно! – рыкнул Король Справедливости.

Дорн незаметно придвинулся к Каре.

– Действительно поздно? – шепнул он. – Теперь, когда Ларет отвлекся, ты не можешь «полечить» его, хочет он того или нет?

– Нет, – вздохнула она. – Саммастер, наверное, смог бы, но мое понимание заклинания, владение им – недостаточно. Чтобы успешно применить его, мне нужно согласие того, на кого оно направлено.

– Тогда надо помочь Тамаранду. Их силы неравны.

– И этого мы сделать не можем. Как бы мы ни старались действовать тайно, Нексус, скорее всего, заметит, а ведь предполагается, что это поединок. Если мы вмешаемся, чтобы повлиять на его исход, все остальные немедленно ополчатся против нас. Даже Тамаранд, пожалуй, постарается в этом поучаствовать.

Дорна охватил гнев бессилия.

– Значит, все, что нам остается, – наблюдать, даже если наши жизни висят на волоске?

– Боюсь, что так.

Ларет и Тамаранд разошлись по разные стороны площадки и, захлопав сверкающими золотыми крыльями, взлетели на скальные выступы. Нексус помедлил, словно давая им последнюю возможность примириться, потом послал в небо струю сине-желтого пламени. Дуэлянты взлетели.

Каждый из драконов быстро набирал высоту, стараясь оказаться выше соперника, и оба поспешно произносили слова силы. Ларет закончил заклинание первым. Вокруг Тамаранда возник овал красно-пурпурного огня или же какого-то магического пламени, который как бы засасывал золотого дракона в воронку, похожую на огромный разинутый дьявольский рот.

Младший из драконов пронзительно вскрикнул от боли, испортив заклинание. Он сложил крылья и начал пикировать вниз, спеша как можно скорее убраться подальше от повисшего в воздухе магического поля.

В результате Ларет получил преимущество в высоте. Он поднялся еще немного и выкрикнул второе заклинание. Тамаранд забился в судорогах и закувыркался на лету. Дорн, стоящий далеко внизу, не видел, как именно магия поразила бывшего помощника короля, но понял, что ему досталось.

И все же Тамаранд пересилил боль и нанес ответный удар.

Ослепительный свет вспыхнул перед самой мордой Ларета. Да такой до боли яркий, что с места, откуда следил за битвой Дорн, казалось, будто само солнце вдруг прилетело сюда по небу. Охотник даже зажмурился и отвернулся.

Когда Дорн снова открыл глаза, то сквозь плывущие перед глазами черные точки увидел, как Ларет крутит шеей туда-сюда, в поисках противника. Ослепила ли его вспышка? Дорн подозревал, что не совсем, но Тамаранд уже сманеврировал так, чтобы пурпурно-красное облачко оказалось между ними.

Оно не было непроницаемо плотным, но в какой-то мере заслоняло золотого лорда и в сочетании с ослепительной вспышкой не давало старшему дракону точно определить местонахождение врага.

Но Тамаранд не стал атаковать. Вместо этого он произнес оборонительное заклинание. Его гибкое сверкающее тело то появлялось на мгновение, то снова исчезало из поля зрения.

Тем временем Ларет сумел-таки отыскать противника, прорычал заклинание, и в воздухе возникли призрачные злобные лица. Король взмахнул передней лапой, и черная стрела с зазубренным наконечником устремилась сквозь огненное облако прямо к Тамаранду.

Тот попытался увернуться, подняв одно крыло и опустив другое, но опоздал. К счастью, он исчез за долю секунды до того, как стрела тьмы готова была поразить его, и появился снова, едва она пролетела мимо. Ларет взревел от ярости.

Два дракона, продолжая маневрировать, снова начали произносить заклинания. Ларет явно хотел подобраться к Тамаранду поближе, чтобы воспользоваться преимуществом в размерах и силе. Но, видимо, он не мог приближаться к светящемуся овальному облаку, хотя сам его и создал. Соответственно младший золотой изо всех сил старался сделать так, чтобы волшебная преграда продолжала находиться между ними.

Тамаранд закончил заклинание. Тень Ларета оторвалась от каменистой неровной земли, начала расти, сделалась такой огромной, что по сравнению с ней гигантский дракон, отбрасывающий ее, стал казаться карликом, и, невероятно вытянувшись, дотронулась до своего хозяина когтями.

На взгляд Дорна, это было ужасно, но Ларет, казалось, не обратил на атаку бывшего помощника особого внимания, противопоставив тени всего лишь силу собственной воли, и вполне успешно. Титанический фантом отправился в небытие за миг до того, как успел схватить Ларета, и снова сделался обычной тенью, мечущейся по склонам гор.

Ларет выкрикнул последние слова заклинания, исчез из виду и через мгновение появился по другую сторону магического поля, прямо над своим соперником. Сложив крылья, выставив когти, он падал сквозь то место, где только что находился Тамаранд.

Заклинание пульсации снова спасло младшего золотого. Но, на взгляд Дорна, это была неверная тактика. Рано или поздно Ларет сумеет достать его, выберет нужный момент и сокрушит врага.

Но сейчас Тамаранд получил преимущество в высоте. То появляясь, то исчезая, взмахивая сверкающими на солнце кожистыми крыльями, он забирался все выше, увеличивая расстояние между собой и противником. Ларет выправился, развернулся и кинулся в погоню.

Тамаранд вытянул шею в сторону врага и зашипел. Этот звук оказался очередным заклинанием. Хотя Дорн и не был мишенью, магия заставила его ощутить головокружение, пошатнуться и попятиться. Наверное, предполагалось, что заклинание должно было усыпить Ларета, но не подействовало на него вовсе.

– Нет, – простонала Кара. – Нет, нет, нет.

– Что такое? – спросил Дорн.

– Заклинание тени призвано, просто напугать противника, – объяснила бард, – а шипящее усыпляет разум. Тамаранд пытается победить, не причиняя Ларету настоящего вреда.

– Он что, тоже спятил? Король сильнее. Тамаранд не может себе позволить пощадить его.

– Знаю.

Ларет выплюнул огненную струю. Тамаранд вильнул в сторону. Пламя обрушилось на него в момент видимости, а значит, уязвимости, но задело лишь краешком, опалив кончик крыла. К несчастью, однако, спасительный маневр стоил ему ранее отвоеванного преимущества в высоте. Его соперник, более сильный физически, быстро сравнялся с ним.

Оба золотых начали новые заклинания. Магическая сила, скопившаяся вокруг них в воздухе и искажающая пространство, расходилась по небу кругами, словно рябь по воде от брошенного камня. От пронзительного воя у Дорна заныли зубы.

Тамаранд выпалил слова силы первым. Ларет поперхнулся на полуслове и умолк.

– Ради всех когда-либо звучавших песен! – воскликнула Кара.

– Что?

– Тамаранд лишил Ларета голоса, а значит, возможности произносить заклинания. Наверное, мы были слишком пессимистичны. Если Тамаранд сможет держаться подальше от короля, он, в конце концов, сумеет победить.

Взбешенный Ларет замахал крыльями еще быстрее и подобрался к сопернику поближе. Он изрыгнул струю пламени, которая непременно испепелила бы Тамаранда, не сумей младший дракон увернуться.

Тамаранд круто спикировал, жертвуя высотой ради дополнительного ускорения, и начал новое заклинание. Выровнявшись, Ларет устремился вниз, следом за соперником.

Безумный золотой почти догнал своего бывшего помощника, и Тамаранд провозгласил последнее слово силы. Он ударил крыльями и легко, как показалось Дорну, ушел от когтей противника. В последующие мгновения он еще больше увеличил разрыв с Ларетом. Казалось очевидным, что заклинание придало ему быстроты и ловкости в полете.

После, этого он сражался с Ларетом на расстоянии. Старый золотой изрыгал пламя поток за потоком, но оно гасло, так и не достигнув цели. Тем временем Тамаранд успешно атаковал взбесившегося Короля Справедливости заклинаниями, вспышками разноцветных огней и клубами серой тени, которые не причиняли видимых ран, но в какой-то момент Ларет содрогнулся и беспомощно забил крыльями в воздухе.

– Сдавайся! – прорычал Тамаранд. – Я не хочу причинять тебе вред, но ты должен понимать, что находишься целиком в моей власти.

Вместо ответа Ларет снова ринулся в атаку, Тамаранд произнес следующее заклинание.

Красно-пурпурное пятно, висящее в небе, свернулось пополам и исчезло, и в тот же миг тело Тамаранда перестало мерцать, как будто действие всех заклинаний кончилось. Ларет тоже исчез и секундой позже появился прямо перед своим противником.

Дорн с ужасом осознал, что произошло. Еще в самом начале дуэли Ларет создал заклинание, позволявшее ему переноситься в пространстве не единожды, но много раз. Оно явно было более длительного действия, чем заклинание исчезновения и появления. Воспользовавшись им однажды, Ларет, раздосадованный увертливостью своего заместителя, решил не прибегать к нему больше до тех пор, пока охранительное заклинание Тамаранда не утратит силу. Таким образом он рассчитывал захватить соперника врасплох.

И это ему удалось. Вспыхнувший в небе огненный цветок его страшного дыхания обжег младшего золотого от головы до хвоста. Края крыльев Тамаранда почернели и свернулись, словно сухие листья.

Ларет ринулся вперед. Тамаранд метнулся в сторону. Когти старшего дракона прорезали глубокие раны в обожженной, растрескавшейся чешуе лорда.

Тамаранд попытался ускользнуть от преследователя, но, несмотря на заклинание, его опаленные крылья были слабее, чем прежде. Ларет, с его способностью мгновенно перемещаться из одного места в другое, без труда настигал меньшего дракона. Он исполосовал бока Тамаранда глубокими порезами, выдрал кусок мяса, из его плеча и плюнул огнем прямо в морду. Наконец Тамаранд нанес ответный, такой же жестокий удар. У него не оставалось выбора, если он хотел остаться в живых. Когти его вонзились в тела Ларета. В то же время он прорычал заклинание, каким-то образом сумев выдержать требуемый ритм и интонацию, несмотря на непрерывные удары, которые снова и снова наносил ему его повелитель.

Ларет явно узнал заклинание и, похоже, испугался его, потому что атаковал еще яростнее. Клыки золотого оставили на шее Тамаранда такую рану, что даже Дорн содрогнулся. Однако младший дракон не потерял самообладания и продолжал выкрикивать заклинание.

С последним его словом сила зазвенела над горами и целый мир, казалось, опрокинулся. Мускулы Дорна напряглись, к горлу подкатила тошнота.

Тело Ларета менялось. В первую секунду охотник не мог понять, как именно, потом увидел, что дракон словно размяк, его обвисшие крылья утратили жесткость. Казалось, будто в теле Ларета растворились все кости.

Такая бесформенная гора мяса не могла держаться в воздухе. Ларет полетел вниз, и Дорн напряженно ждал, что король драконов вот-вот вдребезги разобьется о землю. Но Тамаранд спикировал и подхватил его. Вес Ларета был слишком велик, и меньшему дракону пришлось напрячься, чтобы удержать его. И все же он сумел сравнительно мягко приземлиться, отчаянно хлопая обожженными, изодранными крыльями.

– Сдавайся! – снова попросил Тамаранд.

Вместо ответа тело Ларета дернулось в его объятиях, ноги и крылья выпрямились и затвердели. Дорн запоздало понял, что для золотого дракона, как и для любого другого змея, способного менять облик, трансформация, которой только что подвергся безумный король, была не более чем минутным неудобством.

Едва оправившись от слабости, Ларет нацелил клыки на Тамаранда. В следующую долю секунды они станут достаточно твердыми и сильными, чтобы растерзать соперника, а из изогнутых челюстей вылетит пламя. Но Тамаранд не предоставил противнику такой возможности. Воспользовавшись последним мигом беспомощности господина, младший дракон рванул его когтями и зубами и столкнул в пропасть.

Дорн ожидал, что Ларет расправит крылья и остановит падение. Но он этого не сделал. Король камнем полетел вниз и исчез в расселине между двумя скалами. Мгновением позже до слуха замерших зрителей донесся тяжелый глухой удар.

Тамаранд устремился за повелителем и исчез в пропасти. Нексус и Хаварлан распростерли крылья, подпрыгнули в воздух и последовали за ним. Кара, неуклюже из-за сломанной ноги, припала к земле, чтобы Дорну было легче вскарабкаться ей на спину, и они тоже полетели взглянуть, что же произошло.

Они увидели Тамаранда, стоящего над изуродованным телом Ларета на дне мрачного ущелья, возле журчащего ручейка с топкими берегами. Раньше Дорна возмущал тот факт, что Тамаранд остается целехонек, когда Кара ранена. Теперь у него не осталось повода для злости. Дракон был изранен еще страшнее, чем предполагал охотник. Чешуя его превратилась в такую мозаику из кровавых ран и порезов, что почти утратила золотой блеск. Неприятный запах крови и горелого мяса совсем заглушил аромат шафрана, свойственный этой породе.

Он, должно быть, страдал от мучительной боли, и все же Дорн мог бы сказать, что куда большие муки испытывает душа нового короля драконов. Когда Кара опустилась возле Хаварлана, Тамаранд поднял голову и издал долгий протяжный скорбный стон. Его плач эхом раскатился над ущельем.

Нексус склонил голову первым.

– Ваше великолепие, – начал он.

Сверкнув глазами, Тамаранд обернулся к золотому дракону.

– Не называй меня так! Король Справедливости лежит перед тобой, мертвый, подло убитый слугой-предателем!

– Прежний Король Справедливости лежит перед нами, – поправил Хаварлан, – честно сраженный в открытом поединке.

– Я не хотел убивать его, – сказал Тамаранд. – Не имел права.

– У вас были все права, – возразил серебряный. – Чего у вас не было, так это выбора. В конце концов, мы все видели, что это было необходимо.

– Он был мудрейшим и благороднейшим из нас, моим господином и другом. – Тамаранд обернулся к Каре и Дорну. – Да проклянут вас боги за то, что вы явились сюда сегодня.

– Может, они так и сделают, ваше великолепие, – отозвалась певчая дракониха, – А пока у нас есть беды пострашнее.

– Я велел не называть меня так! Я не буду Королем Справедливости! Не стану карабкаться к этому титулу через труп моего брата.

– Если не вы наденете корону Ларета, – сказал Нексус, – то кто?

– Это меня не интересует! – огрызнулся Тамаранд. – Может быть, никто. Серебряные обходятся без монарха. Возможно, нам, золотым, тоже будет лучше без него.

– Мне плевать, как ты там себя назовешь! – рявкнул Дорн. – Но пока мы не покончим с бешенством, ты обязан быть вождем. Иначе зачем ты сражался?

– Он прав, – подхватила Кара. – Мы должны спасти нашу расу, и маленький народ тоже. По всему Фаэруну полеты наших обратившихся к злу сородичей опустошают землю. Они убивают, разрушают города и села, оставляя позади запустение, голод и мор. Те, кто уцелел, от отчаяния и безысходности дерутся друг с другом за кусок хлеба, кров и жалкие остатки разграбленных сокровищ. А тем временем Саммастер и его приспешники в потаенных цитаделях плодят драконов-мертвяков, которых хватит, чтобы завоевать весь мир.

– Получив защиту от бешенства, – продолжала бард, – вы, металлические драконы, сможете покинуть свое убежище и снова явите земле свое великодушие. Вы, с вашей мощью, сумеете предотвратить катастрофу, грозящую швырнуть мир в море крови и мрака. Решайте, милорд.

Тамаранд смотрел на нее, как показалось, целую вечность. Наконец он спросил:

– Как быстро ты сможешь излечить от бешенства всех драконов, собравшихся в этом убежище?

– Я могу произносить заклинание лишь пару раз за день, – пояснила Кара. – Оно отнимает у меня часть силы, как любая другая магия. Но если я научу ему вас троих, а вы, в свой черед, других – мы сможем помочь всем спящим довольно быстро.

Тамаранд повернулся к Нексусу:

– Сможет ли твоя магия мгновенно перенести нас к монастырю Желтой Розы?

– Не так, как вы надеетесь, – ответил Нексус, – не всех сразу. Одновременно я могу переместить только себя и еще одного дракона. Наши соплеменники слишком большие и тяжелые, чтобы я мог захватить больше. Кроме того, я могу воспользоваться этой редкой магией лишь несколько раз за день.

– Я думаю, – заговорил Хаварлан, – что если мы собираемся драться со стаей красных и их сородичей, то должны навалиться на них все сразу. Цветным не составит труда справиться с нами, если мы будем появляться по двое.

– Тогда в первую очередь испробуем средство Карасендриэт на самых быстрых из нас, – сказал Тамаранд. – Когда мы решим, что нас уже достаточно, то полетим на юг и будем молиться, чтобы успеть вовремя. Давайте начнем.

Нексус, Хаварлан и Кара расправили крылья. Сам Тамаранд, однако, даже не шевельнулся.

– Вы летите? – спросил Нексус. – Я собираюсь немедленно разбудить Мэриголд, чтобы она исцелила раны ваши и барда.

– Сейчас, – отозвался Тамаранд. – Я просто хочу проститься и попросить прощения.

Он отвернулся, склонившись над мертвым Ларетом. Его горе и вина были настолько ощутимыми, что Дорн невольно почувствовал сострадание. А ведь он никогда в жизни не думал, что будет сочувствовать страданиям какого-либо дракона, кроме Кары и Шатулио.