"Ритуал" - читать интересную книгу автора (Байерс Ричард Ли)

Глава 7

– Надоело! – прошипел Дживекс.

– Тихо! – шепнул в ответ Тэган.

– Ты должен придумать план получше, – заявил дракон. – Чтобы мы делали хоть что-нибудь.

– Мы и делаем, – ответил Тэган, хотя вовсе не был уверен, что это так.

Дживекс фыркнул, спрыгнул с табуретки, которую выделили ему служительницы Селуны, и запорхал по комнате для заклинаний, ловя в воздухе ночных бабочек. Мраморная молельня в данный момент была открыта – крыша ее сдвигалась назад каким-то хитрым способом, который восхитил бы даже самых искусных строителей Лирабара, – и лампы, серебряные полумесяцы и круги, сияющие мягким белым магическим светом, привлекали бесчисленное множество насекомых. Фоуркин Одноглазый, которого явно раздражало это мельтешение, недовольно посмотрел на дракона. Сюриэнь Омрафа, высокая красивая женщина средних лет с волосами лунно-белого цвета, коротко рассмеялась, прежде чем продолжить допрос мага.

Сюриэнь была верховной жрицей дома Луны и считалась прорицательницей большой силы. Теоретически ей были подвластны такие заклинания, под действием которых никто не мог бы солгать ей, особенно под взглядом ее богини. И все-таки Тэган подозревал, что Фоуркин был прав, утверждая, что он и целый ряд его собратьев-магов знают, как это заклинание обойти. Авариэль решил наблюдать за допросами, надеясь, что сможет почувствовать, когда кто-нибудь станет притворяться, неважно, разоблачит его сила Селуны или нет.

Наверное, это была безнадежная затея, но, по правде говоря, идеи у него кончились. Они с Дживексом выискивали и вынюхивали все, что только могли, патрулировали Фентию с воздуха в поисках хазми в огненном ореоле. Тэган всячески поощрял магов, чтобы они сообщали ему о любых подозрениях относительно друг друга, получил взамен целый букет мелочных обид и проявлений зависти, но не терял бдительности, ожидая нападения танар'ри. И все напрасно.

Тэган пытался хоть немного утешиться мыслью о том, что демон не пытался убить и остальных магов. Рилитар оптимистично утверждал, что Тэган запугал изменника и теперь негодяй просто боится действовать. Но крылатый эльф в это поверить не мог. На протяжении нескольких последних месяцев ему доводилось скрещивать шпагу с достаточным количеством агентов Саммастера, и он убедился, что в большинстве случаев они столь же упорны, как и мстительны. Его теперешний враг либо оценивал возможности маэстро, либо выжидал, будто фехтовальщик, делающий вид, что расслабился, в надежде, что противник ослабит защиту.

– Мы закончили? – поинтересовался Фоуркин.

– Да, – ответила Сюриэнь.

– Я предатель?

– Нет.

– Слава богам.

Выразительные губы Сюриэнь, покрытые сверкающей белой помадой, саркастически сжались, но она предпочла промолчать.

Фоуркин поднялся и обернулся к Тэгану. Напомаженные черные волосы мага блестели в свете ламп.

– Если у вас нет других дел, маэстро, может быть, вы соблаговолите прогуляться со мной? – Он перевел единственный темный глаз на Дживекса. – И ваш товарищ, разумеется, тоже.

Тэган понимал, что просто обязан попытаться понять этого эксцентричного колдуна.

– Вы оказываете мне честь, господин маг, и сегодня чудесный вечер для прогулки. Пойдем, Дживекс.

– Я уже готов. – Маленький дракон, сверкая радужной чешуей, устремился вниз и поймал еще одну бабочку.

– Думаю, на улице ты сможешь поймать сколько угодно жуков, – пообещал Тэган. – Хватит, чтобы утолить даже твое обжорство.

– Ты не можешь поймать свою добычу, – сердито заявил Дживекс, – вот и не хочешь, чтобы другие ловили хоть что-нибудь. Ну да ладно.

Уходя, они попрощались с Сюриэнь: Фоуркин по обыкновению грубо, Дживекс весело, а Тэган со всей изысканно-кокетливой вежливостью, которой научил его Импилтур.

Лирабар был городом величественных храмов, в Фентии же имелся один лишь дом Луны. Но пока авариэль со спутниками шли по его просторным галереям и часовням, в которых эхом отдавались их шаги, Тэган призвал, что он, по крайней мере, заслуживает внимания. Куда ни глянь, везде сияние магических ламп отражалось в серебряных сосудах и дрожало на алебастровых скульптурах или освещало изображения ночного неба на высоких сводах. Воздух был наполнен ароматами благовоний, перебивающими резкий запах яблока, исходивший от волос Фоуркина. И все же, несмотря на все великолепие, храм казался пустым и призрачным. Тэган предположил, что, когда Селуна восходит на небеса, большинство ее служителей отправляются в сады, чтобы поклоняться ей.

– Итак, – наконец заговорил Фоуркин, – вы не можете поймать свою добычу?

Тэган усмехнулся:

– Мы с Дживексом просто любим подразнить друг друга. Уверяю вас, я достаточно продвинулся к цели и скоро схвачу агента Саммастера.

– В таком случае, – заметил маг, – ваше поведение ставит меня в тупик.

Дживевс, летевший впереди, опустился на статую серебряной Леди с жезлом в одной руке и секстантом в другой. Он прошелся по скульптуре и сунул нос в складку каменного одеяния. Затем легкие крылья затрепетали, и крохотный дракон снова взлетел.

– Почему же? – поинтересовался Тэган.

– Если у вас есть свои надежные способы распознать предателя, – пояснил Фоуркин, – зачем наблюдать, как Сюриэнь допрашивает нас? И вообще, зачем впутывать ее во все это?

– Мой метод требует времени. Возможно, Сюриэнь удается сделать это быстрее.

– Мне хотелось бы узнать, что это за метод.

– Но ведь вы сами неохотно делитесь своими секретами, так что, возможно, с пониманием отнесетесь к тому, что другие поступают так же.

– Мне известны пределы возможностей магической системы, которой вы, по вашим словам, пользуетесь, маэстро. Но если вы действительно можете изучить разум выдающегося мага, значит, вы куда больше, чем просто мастер фехтования.

– У себя дома, в Лирабаре, я был известен своей скромностью и даже в глубине своей смиренной, застенчивой души никогда не считал себя чем-то большим. Хотя могу признаться, что мы с Дживексом убили дракона-мертвяка. Так что судите сами.

Фоуркин хмыкнул.

– Я вам не слишком-то нравлюсь, верно, авариэль? – выдержав паузу, произнес маг.

– Едва ли я знаю вас достаточно хорошо, чтобы любить или не любить. Я ценю, что вы осознаете необходимость помочь Каре.

– На протяжении всей моей жизни, – сказал Фоуркин, и в голосе его зазвучала грусть, – меня редко заботило, что обо мне думают. Большинство людей – просто тупоголовый сброд, либо трясущиеся мыши, либо злобные крысы. И уж конечно, все это не должно интересовать выдающегося мага, стремящегося раздвинуть границы своего искусства.

– Возможно, это и здравая философия, но я бы поостерегся излагать ее грызунам, готовящим еду, если не хотите, чтобы вам наплевали в суп.

Фоуркин нахмурился:

– Мне бы не хотелось, чтобы вы меня неправильно поняли. Хотя меня совершенно не интересуют те обычные болваны, которых полно на улицах. Будущее мира мне не безразлично. Я не стану безучастно смотреть, как стаи обезумевших драконов обращают города Фаэруна в прах, а орды драконов-мертвяков поднимаются, чтобы поработить человечество. Иными словами, можете на меня положиться.

Тэган все еще пытался решить, что ответить, когда справа, из-за дверей, ведущих в арочный проход, раздался первый пронзительный крик о помощи.

Проходя среди своих свирепых сородичей, Шатулио думал о том, что большинство магов, считающих себя великими иллюзионистами, на самом деле едва владеют азами мастерства. Не исключено, что они тоже смогли бы принять облик черного дракона, вплоть до шелушащихся чешуек на щеках. Возможно, что им бы удалось даже воспроизвести характерный едкий запах. Но вот способны ли они на куда более хитрое заклинание, которое заставило бы злобных драконов позабыть о том, что этого черного с самого начала не было среди членов их стаи? Шатулио полагал, что нет. Тот факт, что он смог проделать такой фокус теперь, когда его способности ослабляет бешенство, делал его успех еще более впечатляющим.

Именно бешенство побудило медного покинуть монастырь, воспользовавшись ходом через пещеры. Инстинкт подсказывал, что если он этого не сделает, то вскоре его безумие обратится против маленького народца. Как ни больно ему было расставаться с Карой, Рэруном и Дорном, не объяснив им причины бегства, он подозревал, что прощание могло бы оказаться еще тяжелее.

Теперь, когда рядом перестало так аппетитно пахнуть человечьим мясом, измученный разум Шатулио немного прояснился, и ему пришло в голову, что, поскольку цветные драконы – существа самодовольные и вздорные, ему, возможно, все-таки удастся помочь защитникам монастыря Желтой Розы, даже находясь вне крепостных стен. Затея опасная. Драконы наверняка рано или поздно разглядят его истинный облик и тогда разорвут медного в клочья. Но это и к лучшему. Он должен умереть прежде, чем впадет в ярость и начнет убивать невинных, хоть в данный момент бешенство и не слишком его донимает. Оно свелось к докучливому, но едва слышному голосу, звучащему где-то на задворках разума. Он подумал, что это, наверное, произошло благодаря последней выходке. Некоторые проделки бывают такими забавными, что даже могут на некоторое время отсрочить безумие.

Шатулио сотворил заклинание, благодаря которому все, что он говорил, казалось слушателям мудрым и важным. А потом направился к трем драконам – молодому красному, желтоглазому огненному, пылающему, будто кусок железа, только что вышедший из кузнечного горна, и магматическому, с темно-красными глазами, черными клыками и чешуей цвета остывающей лавы. Все трое были огненными созданиями, и, когда они собрались вместе, от них исходил нестерпимый жар, отгоняющий прочь прохладу горной ночи. Они поедали убитого косматого барана с закрученными рогами и зашипели, обнажив клыки, предупреждая Шатулио, чтобы тот держался подальше от их добычи. Медный помотал головой, показывая, что не намерен претендовать на ужин, и они позволили ему приблизиться. Он уселся рядом, дожидаясь, когда они закончат пожирать мясо, разгрызать кости и высасывать из них мозг.

Потом между змеями завязался разговор, неизбежно свернувший к осаде крепости. Драконы, озадаченные и разозленные тем, сколько времени понадобилось на разорение, гнезда всего-навсего жалких людишек, едва ли были способны говорить о чем-то другом. Эта тема неизбежно бередила раны, нанесенные их гордости.

Кстати, о ранах. Шатулио заметил на боку у огненного дракона покрытые струпьями шрамы и порезы.

– Я слышал, – сказал изменивший облик медный, – что мы снова будем атаковать, как только луна скроется за вершины гор.

Как он и надеялся, огненный дракон зарычал от досады.

– А я ранен! – Он встал и повернулся, демонстрируя повреждения.

– Это сделал тот наполовину железный воин, с шипами на руке, верно? – заговорил красный. – Он и меня ранил так же. Я собираюсь поджарить его на медленном огне еще до конца осады. – Говорят, – вставил Шатулио, – что наши целители тайно поклялись Ишеналиру в верности. И теперь, если ты согласен тоже пресмыкаться перед гравированным, они будут лечить тебя в первую очередь, ну а если заклинания у них кончатся раньше, чем они смогут оказать помощь остальным… что ж, значит, не повезло.

– Клянусь огнем и тенями, – прогромыхал магматический дракон, – это нечестно! Те, кто сражается на самых трудных участках, должны получать помощь первыми, а не Ишеналир и ему подобные. Они-то отсиживаются позади! Я сам видел. Почему Малазан это терпит?

Шатулио развел крыльями:

– Возможно, она боится Ишеналира.

Красный, взвился, горло его раздулось от близкого пламени.

– Малазан никого не боится! – взревел он, выпуская изо рта и ноздрей едкий дым.

Шатулио был уверен, что красный не испытывает никакой любви к старой самке, обращавшейся со своими подчиненными с высокомерием, граничащим с откровенным презрением. Но молодой дракон явно предпочитал быть лояльным к представителю собственного вида, чем к расписанному рунами зеленому. Или просто к тому, кого считал самым сильным и свирепым.

Шатулио склонил голову в знак подчинения:

– Как скажешь. Малазан никого не боится. Я сказал глупость. Но, увы, глуп не я один. Лучше бы кто-нибудь предупредил ее, ведь если она хочет, чтобы все продолжали уважать ее, ей следовало бы раздавить гравированного, как наглую букашку.

– Хотел бы я на это поглядеть, – заметил огненный. – Клянусь владыками Абисса, хотел бы.

– Ну, ладно, – сказал Шатулио, поднимаясь, – вы-то поужинали. А мне мой ужин нужно еще раздобыть, так что всего хорошего.

Он удалился, но не на охоту, которая могла подождать до тех пор, пока не перестанет действовать заклинание убедительности. Вместо этого он втерся в другую группку драконов, на противоположном склоне горы, на полпути между крепостью и лежащим внизу ледником. Лед сверкал под луной.

Вскоре ему представился случай вступить в разговор.

– Красные с приятелями опять ворчат.

– Ворчат? – сверкнув желтовато-зелеными глазами, рыкнул земляной дракон, чье массивное тело было похоже скорее на крапчатый обломок скалы, чем на обычные гибкие драконьи формы.

– Они говорят, – пояснил Шатулио, – что на них ложится основная тяжесть в сражениях, а некоторые другие, слишком робко нападают на людей и сматываются из боя, едва получат хоть малейшую царапину.

– Кто это – некоторые другие? – раздраженно поинтересовался клыкастый дракон, треща недоразвитыми крыльями.

– Те, кто хочет, чтобы вожаком был Ишеналир.

– Вздор! – рявкнул зеленый, от которого смердело разъедающим ядом – его смертоносным оружием. – Я предпочитаю прислушиваться к Ишеналиру только потому, что он хитер и чувствует, когда люди готовят ловушку. Какой смысл лезть на рожон и безрассудно влипать в неприятности, как обычно делает Малазан?

– Согласен, – поддержал Шатулио.

– Значит, огненные говорят, что мы сражаемся хуже их? – спросил земляной дракон, – А не попытаются ли они лишить нас законной доли добычи, когда все закончится?

– Пусть лучше даже не пытаются, – заявил зеленый.

– Мы все так думаем, – сказал Шатулио, – но если Ишеналира не станет, сможем ли мы противостоять Малазан и ее сторонникам?

– Не станет? – переспросил клыкастый, сверкнув темно-красными глазами, из-под неровных костяных налобных пластин.

– Малазан знает, что Ишеналир хитрее ее, – пояснил Шатулио. – И знает, что нам это тоже известно. Думаете, она не боится, что мы откажемся ей подчиняться и провозгласим нашим вождем гравированного? Вполне очевидно, что если она страшится встретиться с Ишеналиром в честном бою, то, возможно, найдет способ сделать так, чтобы он погиб во время нападения на монастырь.

– Ишеналир мог бы нанести удар первым, – заметил зеленый.

– Может, он так и сделает, если поймет, что замышляет Малазан. Надеюсь, он об этом знает. Надеюсь, что кто-нибудь предупредил его.

И так далее. Обманувшиеся в своих ожиданиях, подозрительные драконы с такой готовностью плясали под дудку Шатулио, что тому оставалось только сдерживать смех.

Ряды колонн по обе стороны коридора отстояли достаточно далеко друг от друга, чтобы Тэган мог расправить крылья и взлететь. Дживекс мелькал в паре ярдов впереди, а Фоуркин поспевал сзади.

– Здесь! – крикнул Дживекс.

– Вижу, – отозвался Тэган.

Маленькая Бэримель Даннаф, которую явно привлекли те же крики о помощи, стояла у входа в комнату, произнося нечто рифмованное и делая тонкими руками каббалистические пассы. Ее обычно шаловливое личико стало мрачным. Не будучи жрицей, она, тем не менее, носила серебристое одеяние в знак почтения к богине, которой посвятила свое искусство.

Тэган приземлился рядом с ней. Дживекс завис в воздухе, его трепещущие крылышки казались размытым пятном. За аркой располагалась музыкальная комната. Вдоль одной из стен протянулся подиум, где мог бы разместиться хор, на рядах стульев для оркестра, расставленных полукругом, лежало множество инструментов – лир, цимбал и лютней. Над ними возвышалась арфа с серебряными струнами.

Наверное, Синилла Зораниан вошла в зал именно для того, чтобы помузицировать, но случилось нечто непредвиденное. Окутанная защитной световой аурой, в испачканной кровью серебристой одежде, уцепившись за кресло, чтобы не упасть, несмотря на раны и ожоги, покрывающие ее ноги, она сотворила перед собой барьер из плавающих в воздухе, вращающихся клинков. Хазми противным визгливым голосом прожужжал свое заклинание, и творение Синиллы исчезло. Демон выпустил огненную вспышку, отшвырнувшую мага к стене.

Было ясно, что, несмотря на всю свою силу, Синилла проигрывает схватку. Бэримель думала так же и неистово рвалась на помощь кузине. Беда в том, что нечто невидимое глазу, но прочное на ощупь, как гранит, перекрывало дверь, да и единственное окно, наверное, тоже. По-видимому, Бэримель не могла ни рассеять преграду, ни послать сквозь нее заклинание.

Тэган надеялся, что одна из магических формул, имевшихся у него наготове, возможно, сумеет сделать то, что не удалось Бэримель. Жаль, что он опередил Фоуркина, самого могущественного мага, но времени дожидаться одноглазого человека не оставалось.

– Держитесь за меня, – велел он, – оба.

Бэримель ухватилась за его руку, когти Дживекса впились в плечо.

Авариэль выпалил заклинание, и мир вокруг словно подпрыгнул. Он и его спутники мгновенно очутились в музыкальной комнате. И сразу на Тэгана обрушился жар огненного ореола хазми, а жужжание крыльев демона сделалось громче. Хазми развернулся к ним, и колени Бэримель подогнулись. Она тяжело рухнула на пол, ударившись о пюпитр и рассыпав листы с нотами. Очевидно, хазми каким-то образом сразил ее.

– Да, – заметил Дживекс, – от нее было много проку.

Взмыв к потолку, он устремился к хазми. Посыпавшийся на голову демона золотистый порошок коркой залепил его круглые выпученные глаза.

– Если сможешь, приведи ее в себя, – бросил Тэган.

Маэстро поспешил атаковать ослепшее существо. Тэган глубоко вонзил меч в то место, где голова танар'ри соединялась с туловищем. Он нанес тяжелую рану, но и она не сделала демона беспомощным. Когда авариэль попытался извлечь клинок из его тела, чтобы нанести второй удар, существо ухватилось за лезвие длинными тонкими пальцами и, не обращая внимания на порезы, удержало меч. Демон прорычал заклинание, и по клинку к руке Тэгана заструился свет. Авариэль забился в судорогах, время остановилось, и он вдруг оказался лежащим на спине.

Освободившись от ослепившей его сверкающей пыли, хазми набросился на Тэгана, обнажив клыки и вытянув вперед руки. Все еще оглушенного авариэля выручили тренированные рефлексы дуэлянта. Он перекувырнулся, вскочил на ноги, торопливо отчеканил заклинание и взмахнул рукой, делая нужные пассы. Вокруг появилось сразу несколько его точных копий, и каждая безукоризненно повторяла любое движение маэстро.

Хазми запустил когтив одну из них, и та немедленно обратилась в ничто. Демон ткнул длинным острым жалом и уничтожил еще одну. За это время, однако, настоящий Тэган смог подобраться к мечу, все еще торчащему из шеи похожего на муху существа. Он схватился за рукоять рывком высвободил клинок, и снова пошел в наступление.

Хазми потерял время, напав на следующий фантом, и Тэган наполовину перерубил одну из задних ног твари.

Пришедшая в себя Бэримель сотворила целое море света, но это, похоже, на демона совершенно не подействовало.

Дживекс дохнул сверкающим ядовитым паром на пылающее тело демона. Тэган случайно вдохнул чуть-чуть сладковато пахнущей отравы, и у него на миг закружилась голова, а существо лишь раздраженно заскрежетало от досады.

Синилла все еще лежала у стены. Она, хрипя, начала читать заклинание. К несчастью, из-за полученных ран голос ее не слушался, модуляции были нечеткими. Что бы жрица ни пыталась создать, непохоже, чтобы она преуспела в этом.

В любом случае нападать на хазми с помощью магии было делом рискованным. Мухоподобная тварь продемонстрировала, что весьма устойчива к ней. Но не обращать внимания на удары меча Тэгана демон не мог, и авариэль снова сделал выпад, одновременно начертав в воздухе очередное охранительное заклинание.

Он сумел дважды поразить хазми, пока тот бил когтями, кусал и жалил остальных фантомов. Заклинание Синиллы просто оборвалось на полуслове, словно она вновь потеряла сознание. Бэримель метала серебряные дротики, но они исчезали, едва соприкоснувшись с огненным ореолом хазми. Дживекс то и дело пикировал в огонь, полосуя когтями пленочные, покрытые прожилками крылья демона.

Наконец Тэган вонзил меч в грудь хазми. Передние ноги твари подогнулись, длинноносая голова ударилась об пол. Авариэль высоко занес меч, готовясь отрубить ее, но едва он открылся, забыв о защите, как демон прыгнул на него. Он лишь притворялся, что искалечен, чтобы обманутый противник подставился под удар.

Тэган полетел на пол, и танар'ри оказался сверху. Без сомнения, эльфу пришел бы конец, если бы не заклинание, которым он позаботился защитить себя. Оно создало невидимый шит между ним и его врагом, и именно на этом щите сейчас корчился хазми. Барьер отразил первый удар клыков демона и уберег Тэгана от смертельного контакта с его огненным ореолом.

Но щит выдержит лишь минуту-другую. Единственным шансом авариэля было убить танар'ри прежде, чем тот убьет его. Использовать меч по назначению в ближнем бою было невозможно. Тэган ухватил его за середину клинка и начал орудовать лезвием как кинжалом. Он колол и колол, в то время как хазми вцепился ему в плечо. Огненные когти демона прошли сквозь куртку и теперь терзали и жгли тело эльфа. Поняв, что не достиг цели, хазми оставил в покое плечо и потянулся к горлу авариэля.

Тэган сознавал, что в следующий миг все закончится. Один из них будет мертв.

Однако тут Фоуркин выкрикнул магические слова, и в воздухе запульсировал зеленый свет. Хазми дернулся, завопил и отпрыгнул от своей жертвы.

Авариэль перехватил меч за рукоять и с трудом поднялся, но недостаточно проворно. Воющий гул, исходящий от крыльев демона, все нарастал, пока не завершился оглушительным громовым раскатом, от которого Тэган, Фоуркин и Бэримель зашатались, а Дживекс закувыркался в воздухе, будто лист под натиском бури, и шлепнулся прямо на Синиллу, неподвижно лежащую на полу.

Хазми выскочил в окно. Тэган догадался, что Фоуркин прибегнул к заклинанию, чтобы рассеять магию, заблокировавшую дверь, но при этом снял чары и с окна тоже. Маг запыхался, по его раскрасневшемуся после беготни по храму лицу струился пот.

Тэган осмотрел свои раны и ожоги. Они уже сильно болели, а когда спадет возбуждение боя, муки, похоже, станут и вовсе невыносимыми, но бывало и похуже.

Маэстро обернулся к Фоуркину и Бэримель.

– Кто-нибудь из вас может летать?

– У меня нет подготовленного заклинания, – ответил Фоуркин.

– И у меня, – подхватила Бэримель. – И, кроме того, моя кузина…

– Конечно. Помогите ей. – Тэган взглянул на Дживекса, чешуя которого была опалена и сочилась кровью. – Ты в порядке?

– Мы никогда не поймаем демона, – заявил Дживекс, – если ты будешь торчать здесь, задавая дурацкие вопросы.

Он вылетел в окно, и Тэган последовал за ним.

Зима уже уступила свои позиции весне. Ночной воздух был свежим, но не холодным и приятно остужал обожженное лицо Тэгана. Когда они с Дживексом погнались за хазми на запад над городскими крышами, эльф опять взмахнул кусочком лакричного корня, и хлынувшая мощным потоком магия заставила его мышцы налиться силой.

Дживекс зашипел от мгновенного дискомфорта.

– Ты не знаешь какого-нибудь другого заклинания?

– Чтобы мы смогли лететь быстрее – никакого. Ты хочешь изловить хазми или нет?

– Да, если только он не исчез. Почему ты думаешь, что он этого не сделает?

– Возможно, мы ранили его достаточно серьезно, и у него не хватит сил на этот фокус.

– Может быть, – согласился дракон. – Я неплохо поработал когтями.

Хазми спикировал на шиферную крышу большого строения с квадратным внутренним двором, на каждом углу которого торчало по шпилю. Это жилище и склады принадлежали паре зентильских торговцев. Многие в Фентии их не любили и относились к ним с недоверием, но терпели за те монеты, которые доставались городу благодаря торговле специями и благовониями. Надеялся ли хазми найти здесь убежище?

Демон нырнул в центральную арку, Тэган и Дживекс последовали за ним. Воздух вокруг был напоен ароматами благоуханного товара торговцев и жасмина, цветущего в саду, над которым они летели. Белоснежные цветы, скульптуры и посыпанные гравием дорожки мерцали в лунном свете, где-то журчал искусственный ручеек. Тэган подумал, что провел немало поединков в таких вот славных, кажущихся мирными местах, и если повезет, то скоро к ним добавится еще один. Он должен навсегда избавить магов Фентии от хазми.

Но демон вильнул в сторону, захохотал и исчез мгновением раньше, чем Тэган смог приблизиться к нему на расстояние удара. Авариэль выругался.

– Можно проникнуть в дом, – предложил Дживекс.

– Мы не знаем, сюда ли на самом деле стремился хазми.

– Он, должно быть, летел сюда не просто так.

Дракон был прав, но зачем сюда стремился демон?

Тэган понял, что, увлекшись погоней, они с Дживексом оказались в некотором подобии коробки. Отличное место, чтобы устроить засаду на летающих врагов. Маэстро бросил взгляд наверх. Существа с удлиненными, как у рептилий, челюстями и усыпанными шипами змеиными хвостами выползали из угловых башенок, с треском разворачивали кожаные крылья и взмывали в воздух. Из своего опыта Тэган знал, что это абишаи, демоны с чертами драконов.

– Посмотри наверх, – сказал авариэль.

– Отлично, наконец-то я кого-нибудь убью, – прошипел Дживекс.

Да поможет тебе Огненноволосая Богиня, подумал Тэган. По правде говоря, абишаев было слишком много, а он уже израсходовал часть самых действенных заклинаний.

Синий абишай понесся на него. В темноте авариэль не мог разглядеть цвет его чешуи, но знал, что, судя по искрам, с шипением и треском пробегавшим по жалу на кончике хвоста, она должна быть лазурной. Тэган выжидал, пока ощеривший клыки, растопыривший когти и замахнувшийся хвостом абишай не оказался почти прямо над ним. Изо всех сил взмахнув крыльями, маэстро отскочил в сторону. Когда демон проносился мимо, Тэган рубанул его по голове. Обычное оружие не смогло бы причинить абишаю вреда, но меч, который дал авариэлю Рилитар, был отнюдь не обычным и раскроил демону череп. Существо полетело вниз и с тошнотворным глухим стуком, рухнуло в цветочную клумбу.

Тэган огляделся, отыскивая следующего врага. Другой абишай, с чешуей черной как смола, воняющий едким ядом, стекающим по жалу, тянул уродливую когтистую лапу к крылу Тэгана. Авариэль сложил крылья, камнем полетел вниз и ткнул мечом назад, через плечо. Удар получился неуклюжим и слабым, но это было лучшее, что он смог сделать, не имея времени развернуться и встретить противника лицом к лицу.

Когти абишая царапнули по крылу эльфа, но не зацепили мышцу. Кончик клинка примерно на дюйм вошел в грудь демона. Тот захлопал крыльями, как летучая мышь, чтобы освободиться от острой стали, и тут на его голову налетел Дживекс. Малыш полоснул по глазам твари когтями и снова упорхнул прочь. Ослепленный демон, вопя, закрутился в воздухе. Тэган оставил его беспомощно кувыркаться и отправился на поиски врага поопаснее.

И видит Сьюн, долго искать не пришлось. Он убил белого абишая, размером не больше авариэля, только намного толще, потом одного из длинных и страшных красных. У первого жало было заледеневшим от холода, у второго – пылающим, точно факел. Тэган упрямо старался набрать высоту, стремясь перелететь через стены сада, чтобы иметь больше места для маневра.

Тем временем Дживекс, по мере необходимости, пускал в ход когти и зубы, но в основном использовал свои магические способности, чтобы вести бой на расстоянии. Он то и дело становился невидимым, потом объявлялся каждый раз в новом месте, втягивая абишаев в погоню, доводившую их до бешенства и не позволяющую им всем скопом налететь на Тэгана. Еще дракон наколдовал облачко перламутрового тумана, накрывшее несколько драконоподобных демонов. Когда они вылетели из него, то двигались замедленно, казались потерявшими ориентировку и легко пугались огненных вспышек и внезапных пронзительных звуков, которые насылал на них Дживекс. Ему даже удалось подчинить себе волю одного из зеленых, который перепутал, кто на чьей стороне, и защищал малыша до тех пор, пока другие демоны не растерзали невольного предателя.

Потом Дживекс, на которого наседали абишаи, сотворил двух гигантских сов. Каждая из них возникла прямо из воздуха, ринулась вниз и вонзила когти в спину демону.

Тэган знал, что Дживекс может призвать на помощь этих союзников лишь однажды на протяжении каждого лунного цикла. Так что это было оружие, которое он держал про запас на случай крайней нужды. Теперь такой момент, несомненно, настал.

Совы просуществовали всего несколько секунд, но успели исполнить свое предназначение, прежде чем абишаи расправились с ними. Кроме того, благодаря птицам атаки на Тэгана несколько ослабли, что позволило ему подняться над крышей особняка зентов.

Он поймал восходящий воздушный поток. Теперь остававшиеся в живых демоны вынуждены были догонять его. Потом, без всякого предупреждения, маэстро нырнул вниз, мечом пронзил грудь черного абишая, рывком высвободил клинок и резко отвернул в сторону, уходя от удара пылающего жала красного. Заложив вираж, авариэль отрубил демону одно из крыльев. Тот камнем полетел вниз.

Тэган убил еще двоих тварей. Дживексу каким-то образом тоже удалось сбить врага, и тот, падая, напоролся на острый шпиль одной из угловых башенок. Абишаи некоторое время еще вопил и корчился, пока не обмяк. Тэган огляделся, высматривая очередного противника, и понял, что они с драконом прикончили всех.

Тут жизненная сила разом покинула эльфа, и все его раны нестерпимо заболели. В изнеможении он опустился на плоскую крышу и сел, хватая ртом воздух. Дживекс приземлился рядом.

– Видел, как блестяще я сражался? – спросил маленький дракон.

Тэган ухмыльнулся:

– Будто сам Верный Торм. Однако нам повезло.

– Говори за себя, – фыркнул Дживекс. – И что теперь?

– Дай мне минуту отдышаться, погоняла. – Маэстро попытался сосредоточиться, несмотря на усталость. – Не знаю, как мы теперь сумеем поймать хазми. Рилитар может пожелать осмотреть мертвых демонов, если их тела попросту не исчезнут. Я хочу потолковать с людьми, живущими в этом особняке. Но и то и другое подождет. Сейчас давай вернемся в дом Луны. Нам обоим пойдут на пользу исцеляющие прикосновения жрицы. – Авариэль улыбнулся. – Особенно если она такая же хорошенькая, как Сюриэнь Омрафа.

Не спеша, сберегая остатки сил, они полетели обратно к храму. Хотя хазми снова ушел от них, Тэган старался не поддаваться разочарованию. Он хотел, чтобы изменник сделал следующий шаг, и подлец его сделал. Возможно, что предателю придется за это поплатиться. Однако старательно взлелеянное им чувство удовлетворения умерло, едва родившись, когда он услышал горестный плач, поднимающийся над храмом.

Он заглянул через окно в музыкальную комнату, где рыдала Бэримель. Жаннафа держала ее в объятиях и пыталась успокоить, хотя, судя по страдальческому выражению лица, старшая сестра тоже была убита горем. Накрытая плащом цвета слоновой кости, Синилла лежала на том же месте, где упала. Она умерла от ран.