"Семеро против Ривза" - читать интересную книгу автора (Олдингтон Ричард)ЧЕТЫРНАДЦАТЬМиссис Ривз пригласили к телефону. Она взяла трубку с большой неохотой — французские телефоны по какой-то необъяснимой причине нагоняли на нее страх. Однако голос Энси служил достаточной гарантией, что ей не придется разговаривать по-французски. — Я узнал об этой ужасной трагедии с вашей сумочкой, — возбужденно сказал Энси. — Моя дорогая! Как это невыразимо-непередаваемо чудовищно! Вы, должно быть, в совершенном отчаянии! — Я была — Неужели полиция не может разыскать этого типа, — раздраженно сказал Энси. — Они совершенно не знают своих обязанностей. — В полиции отнеслись очень сочувственно и были очень милы, — сказала миссис Ривз. — Но до сих пор ничего не могут найти. — Ну что ж, дорогая, вам остается только одно — не унывать, — заявил Энси с тем замечательным стоицизмом, который он всегда умел проявить, если кого-нибудь постигала беда. — А теперь послушайте: у меня для вас великолепные новости. — Вот как! Что такое? — Яхта лорда Кроудера вчера стала на якорь здесь в порту, — сообщил Энси; голос его так дрожал от возбуждения, словно он извещал о наступлении Страшного суда. — Не правда ли, замечательная новость? Бекки сразу же, как только они прибыли, известила меня, и я, конечно, буквально со всех ног бросился в порт, и мы упали друг другу в объятия. Бекки загорела и выглядит восхитительно, неподражаемо! Ну, а теперь еще — Нет, а что? — вся вибрируя, спросила миссис Ривз. — Норма ТАМ, на борту! Они пытались скрыть это, разумеется, но я заглянул во все иллюминаторы по очереди и видел ее своими собственными глазами. Она была вся в белом — дорогая крошка — и ела персики. Я уже написал миллион писем — всем сообщил. Все будут так взволнованы. Вы понимаете, ведь до сих пор еще никто ни в чем не был уверен. Не правда ли, я умник? Ну похвалите же меня, дорогая. Миссис Ривз напрягла все свои умственные способности, стараясь найти новые слова для восхваления изобретательности Энси, но фантазия изменила ей, и она вынуждена была ограничиться уже использованными ранее комплиментами. Они еще немножко потолковали о том, как неподражаем Энси. А затем: — Когда же предполагается устроить прием? — робко осведомилась миссис Ривз. — Ну как я могу это знать, дорогая, — с легкой досадой отвечал Энси. — Вы не должны быть так чудовищно нетерпеливы. Столь серьезные дела не устраиваются в пять минут. Я позвоню вам, как только получу для вас приглашение. А теперь, дорогая, вы уже приготовили для меня чек? — К сожалению, еще нет, — в большом смущении ответила миссис Ривз. — Вы понимаете, я — Видите ли, дорогая, я понимаю, что все это очень трагично и всякое такое, — сухо сказал Энси. — Но, право же, я не понимаю, почему я должен находиться в состоянии мучительного ожидания, если у вас украли сумочку. Вы просто крайне невнимательны ко мне. Вероятно, вы преспокойно позволили бы мне умереть голодной смертью, если бы я порой не отстаивал свои права. Миссис Ривз нервно запротестовала. — Хорошо, хорошо, дорогая, — с большим достоинством прервал ее Энси. — Но пока я не получу от вас того, что, по чести, давно мне причитается, я буду считать, что вы недостаточно цените мою дружбу. До свидания. Страшно взволнованная полученным сообщением, миссис Ривз поднялась к себе в спальню и осторожно достала из гардероба два новых платья. Что, интересно, должно произойти раньше — файвоклок или вечерний прием? Подумать только — у Кроудеров! Какая ослепительная перспектива! Миссис Ривз была так взвинчена, что боялась отлучиться из отеля даже на пять минут и час за часом провела в ожидании нового звонка от Энси. Когда же она все-таки почувствовала необходимость хотя бы на несколько секунд выйти из отеля — подышать свежим воздухом, то совершенно замучила портье, раз двадцать напомнив ему, что она ждет крайне важного телефонного звонка. Трепеща от волнения, миссис Ривз сообщила Марсель потрясающую новость, предупредив, чтобы та тоже не отлучалась из отеля на случай, если приглашение поступит еще сегодня. Однако Марсель с обычным и непростительным легкомыслием молодости, по-видимому, не придала особого значения этому потрясающему известию и, как всегда, куда-то испарилась. Миссис Ривз с горечью подумала о том, как недальновидны и неблагодарны дети. В этот день телефонного звонка так и не последовало, хотя миссис Ривз героически просидела в ожидании его почти до полуночи. На свою беду, миссис Ривз не догадалась спросить Энси, в каком отеле он остановился, и потому не могла позвонить ему сама. Наутро — по-прежнему никакого звонка. Бледная, встревоженная, миссис Ривз сидела в напряженном ожидании, разрядить которое отнюдь не помогало элегантное насвистывание мистера Ривза на популярный мотив: «Плывут к нам Кроудеры, тра-ля, тра-ля, ля-ля…» А в довершение ко всему еще новая забота… Бейзилу вдруг ни с того ни с сего совсем разонравился Канн, и он ощутил непреодолимое стремление отправиться в Монте-Карло. По-видимому, «помолвка», на которую он рассчитывал, оказалась пустой мечтой. Бейзил в два счета смотался бы в Монте-Карло, если бы — доверительно сообщил он миссис Ривз — ему удалось заставить старика немного раскошелиться. Миссис Ривз молила Бейзила повременить с этой просьбой хотя бы до тех пор, пока столь важное для нее светское мероприятие не будет завершено. Как знать? Быть может, Бейзил получит приглашение тоже… К одиннадцати часам, когда сравнялись сутки после исторического звонка Энси, миссис Ривз была уже как на иголках. Не в силах выносить долее этого лихорадочного ожидания, она отправилась в «Мирамар-бар» и просидела там почти до часу дня, впиваясь глазами во всех прохожих в надежде увидеть Энси или даже Бекки. Ни Энси, ни Бекки. После второго завтрака и вплоть до сумерек миссис Ривз неутомимо курсировала между отелем и баром, невзирая на удушливую жару. Всякий раз, возвращаясь в отель, она с надеждой смотрела на портье, и всякий раз он огорченно и сочувственно, но отрицательно покачивал головой. Наконец часов около шести миссис Ривз увидела Энси: он сидел в «Мирамар-баре» с какими-то незнакомыми ей веселыми молодыми людьми. Сначала он попытался сделать вид, будто не замечает ее, но когда стало очевидно, что она направляется прямо к его столику, встал и двинулся ей навстречу с совершенно недвусмысленным намерением освободить себя от необходимости приглашать ее присоединиться к их компании. — Привет, дорогая! — томно процедил он. — Как поживаете? Я вижу, вы изнемогаете от жары. От жары! Миссис Ривз и в самом деле изнемогала от жары, от беготни взад и вперед по улице в самый солнцепек, от раздражения, от тревоги… — — О, вы ждали моего звонка? — небрежно проронил Энси. — Разумеется, ждала! Вы же — Разве я так сказал? — еще небрежнее промямлил Энси. — Да, кажется, я действительно говорил. Но, видите ли, дорогая, просто не было никакого смысла звонить. — Почему же? — Потому что Кроудеров уже нет. — Нет? — в тоске и муке воскликнула миссис Ривз. — Их нет? Вы хотите сказать, что они — Они отплыли в Геную сегодня днем. Я завтракал с ними… — О! — воскликнула миссис Ривз вне себя от разочарования и гнева. — И это после всего, что вы мне обещали… — Но проявите хоть чуточку благоразумия, дорогая, — прервал ее Энси. — Разве я виноват в том, что Кроудеры не давали приема в этом году? С ними была Норма, и, быть может, они не хотели, чтобы это стало известно всем и каждому. И если они отбыли раньше, чем предполагали, так это тоже не моя вина. — О! — снова повторила миссис Ривз, вся дрожа от еле сдерживаемого негодования и чувствуя, что слезы готовы брызнуть у нее из глаз. — И вы еще заставили меня приобрести такие дорогие туалеты! — Право же, дорогая, — оскорбленным тоном возразил Энси, — я просто не понимаю, о чем вы толкуете. Я пожертвовал своим драгоценным временем и своими познаниями по части элегантной одежды, чтобы помочь вам приобрести два-три красивых туалета, а вы вместо благодарности злобно обрушиваетесь на меня с какими-то неприличными упреками. Мне кажется, вам следовало бы лучше позаботиться о том, чтобы мистер Ривз выписал мне чек… У миссис Ривз в эту минуту вертелось на языке очень многое, но глаза ее были полны слез, и голос изменил ей от волнения. Она почувствовала, что, если сейчас откроет рот, ей уже не совладать с собой, и она закатит Энси публичную сцену. И, закусив губу, чтобы не разрыдаться, миссис Ривз молча повернулась и торопливо направилась назад к себе в отель. И, лишь оставшись одна в уединении своей спальни, она бросилась на постель и дала волю слезам. После всего, что она от него терпела, после всех трат, на которые он ее толкал, так обойтись с ней! — Мерзкое животное! — всхлипывала миссис Ривз. — Жалкий, ничтожный аристократишка!… В этот вечер семейство Ривз село обедать в довольно унылом настроении. Марсель, и всегда мало разговорчивая в домашней обстановке, на сей раз в своем лаконизме превзошла даже легендарных спартанцев — ее мысли явно витали где-то далеко. Бейзил сидел с надутым и скучающим видом. Миссис Ривз молча страдала, кляня самое себя, и время от времени тяжело вздыхала, раздумывая над превратностями светской жизни. Что же касается мистера Ривза, у которого не имелось особых причин для расстройства, то он был слегка подавлен качеством обеда. Рыба показалась ему явно не свежей; quenelles [56] никогда не были излюбленным блюдом мистера Ривза, а цыплята уже здорово ему поднадоели. Когда обед подходил к концу, миссис Ривз обратилась к супругу, проворковав с обычной своей сладкой улыбкой: — Не думаешь ли ты, Джон, что раз уж мы здесь, было бы Миссис Ривз чувствовала, что Канн ей опротивел; он был ареной слишком многих неудач и поражений: украденная сумочка, утраченные Кроудеры. К тому же ей очень хотелось хоть на время избавиться от Энси с его бесконечными напоминаниями о чеке, о чеке, о чеке! Но она понимала, что нет нужды обременять мистера Ривза всеми этими соображениями. Ее предложение удивило мистера Ривза — его простая душа то и дело испытывала удивление. Он только что заказал двойную порцию коньяка, чтобы немножко освежиться, и, вытирая пот со лба, ответил: — Что такое? Путешествовать по Ривьере в эту тропическую жару? Ты, верно, рехнулась, мамочка! Даже когда сидишь, не двигаясь, и то можно расплавиться от жары. — А мне бы Тут она бросила многозначительный взгляд Бейзилу, как бы говоря: «Вот, смотри, как ловко устраиваю я все это для тебя!» Но путешествие вместе с мамашей совсем не входило в планы Бейзила. — Я сам думал о том, чтобы поехать в Ниццу и в Монте-Карло на несколько дней, — сказал он, хмуро поглядев на мать. — Этот Канн — скучнейшее место. Но тебе-то, мама, зачем тащиться туда, да еще в такую жару. Я прекрасно съезжу один. — Но почему бы нам не отправиться Мистер Ривз решил, что он ослышался: не могла Джейн произнести того, что она произнесла. — Тебе хочется уехать из Канна?! — воскликнул он, не веря своим ушам. — А я думал, ты жаждешь провести здесь все лето? По-моему, ты всего два-три дня назад говорила, что сезон в Канне только начинается? Я тебя решительно не понимаю, Джейн. На тридцатом году супружества пора было бы освоиться с этим вполне очевидным фактом, но миссис Ривз не стала подчеркивать его неоспоримость. — Вот именно, — сказала она с большой finesse [57]. — Сейчас летний сезон уже в самом разгаре, и как раз поэтому мне хотелось бы побывать в Ницце и в Монте-Карло. Здесь нам уже больше нечего делать, и наконец мы можем вернуться обратно, если захотим. — Раз уж ты готова покинуть Канн, — с затаенной надеждой произнес мистер Ривз, сознавая, однако, всю бесполезность этой попытки, — почему бы нам не вернуться домой? Дома куда прохладнее и… — Я не хочу возвращаться домой, — решительно оборвала его миссис Ривз. — Я хочу поехать в Монте-Карло. И дети хотят тоже. — Ну, а я не хочу, черт меня побери! — не выдержал мистер Ривз. — Официант! Принесите мне еще коньяку. — И я тоже не хочу, — внезапно включилась в спор Марсель. — Во-первых, слишком жарко, а во-вторых, Канн — прелесть. Я останусь здесь с папочкой, а ты, мама, поезжай с Бейзилом. — Нет, нет, — поспешно сказал Бейзил. — Вы все оставайтесь здесь, а я поеду немного проветриться один. Ведь ты, мама, хочешь ехать только ради меня. — Ничего подобного, мне самой интересно там побывать, — настаивала миссис Ривз. — Так ты предпочитаешь остаться со своим старым папочкой, вместо того чтобы прокатиться по Ривьере? — обратился мистер Ривз к Марсель, восхищенный таким проявлением дочерней привязанности. — Да, кисанька? Ну что ж, ну что ж, ну что ж! — Да, папочка, — сказала Марсель, разглядывая узор на скатерти. — Прекрасно, — обрадованно сказал мистер Ривз. — Двое хотят ехать, и двое хотят остаться. Ты, Джейн, отправляйся с Бейзилом в Монте-Карло, хотя какого черта вздумалось тебе таскаться по побережью, когда термометр показывает девяносто градусов в тени и можно спокойно и уютно сидеть никуда не двигаясь, этого я, хоть убей, не пойму. Ну а Марсель и ее старый папочка останутся тут. Верно, утеночек? — Да, папочка, — не поднимая глаз, ответила Марсель. Бейзил привел длиннейшую цепь доказательств, в конечном счете неопровержимо свидетельствовавших о том, что он должен ехать один. — Конечно, дорогой, — нежно сказала миссис Ривз. — Но, поскольку я тоже хочу поехать туда, нет никакой причины, почему бы нам не поехать вместе. Я не стану посягать на твою — Когда же вы хотите отправиться? — спросил мистер Ривз. — Завтра утром, — сказала миссис Ривз. — Мы поедем туристским автобусом, Бейзил, чтобы получше все посмотреть. Билеты ты можешь взять у Кука. Нам понадобится немножко денег, Джон. — Ну, хорошо, хорошо, — безропотно согласился мистер Ривз. — Только не просадите их все в рулетку. Советую вам вообще туда не заглядывать. Это жульническая игра, если хотите знать мое мнение… На следующее утро мистер Ривз в самом благодушном настроении проводил путешествующую половину своего семейства до остановки автобуса. По дороге они зашли в контору Кука, где он запасся для них билетами, деньгами и адресом роскошного, но вполне респектабельного отеля в Монте-Карло. Он напутствовал их благоразумным советом не забывать, что они путешествуют по чужой стране, просил немедленно сообщить ему, если им вздумается перекочевать в другой отель, поцеловал миссис Ривз и пожелал им хорошо повеселиться. Сам мистер Ривз провел невеселый день. Жара свирепствовала, как никогда, и он уже начал побаиваться солнечного удара. Поговорить было не с кем. Хотя Марсель и дала понять, что она намерена проводить время со своим дорогим папочкой, мистеру Ривзу не удалось ни разу повидать ее за целый день. Он в одиночестве съел второй завтрак, потом удалился к себе на время сиесты, после чего тихонечко побрел в кафе под платанами и написал длинное письмо Джо Саймонсу. В общем, это был унылый день — слишком тоскливый для человека, который наконец достиг того к чему всю жизнь стремился. Возвратившись в отель в начале восьмого, мистер Ривз осведомился у портье о Марсель и узнал, что она взяла ключ и поднялась к себе в номер. Мистер Ривз кивнул, поблагодарил, тоже поднялся наверх по лестнице, умылся, переоделся и спустился в вестибюль, где вся семья обычно встречалась, чтобы вместе отправиться обедать. Но Марсели еще не было. Мистер Ривз, чтобы протянуть время, сидел, потягивая маленькими глоточками очень скверный херес, затем снова направился к портье. Может быть, мисс Ривз уже ушла? Нет. Так она все еще у себя? Да. Портье был совершенно уверен, что она взяла ключ, поднялась наверх и не покидала после этого отеля. В подтверждение своих слов он указал на пустой крюк для ключа. «Странно! — подумал мистер Ривз. — Чего ради торчит она столько времени у себя в комнате, что ей там делать?» Медленно, чтобы не запариться окончательно, мистер Ривз поднялся по лестнице, прошел по коридору до номера Марсель и хотел отворить дверь этой девичьей кельи. Дверь была заперта. Мистер Ривз тихонечко постучал. Никакого ответа. Мистер Ривз постучал сильнее. Никакого ответа. Мистер Ривз властно стукнул кулаком в дверь. По-прежнему никто не отзывался. — Пора обедать, утеночек! — прокричал мистер Ривз в замочную скважину. — Ты что, уснула? Ответа не последовало. Мистер Ривз встревожился. Солнечный удар! — Ты не заболела, мышонок? — очень обеспокоенный, закричал мистер Ривз. — Я знаю, что ты там, — мне сказал портье. Если тебе плохо и ты не можешь двинуться, я велю им выломать дверь. За дверью внезапно послышалась какая-то возня, затем раздался голос Марсель: — Я сейчас, папочка. Обожди минутку. Мистер Ривз обождал. Обождал еще. Возня продолжалась. Что за черт… Мистер Ривз изо всей мочи стукнул кулаком в дверь. — Да что ты там возишься столько времени? — раздраженно крикнул он в замочную скважину. Пришлось подождать еще. Затем внезапно дверь распахнулась, и, к ужасу мистера Ривза, перед ним предстала Марсель в халате, накинутом на сорочку, а рядом с ней оказался какой-то незнакомый ему молодой человек. — Марсель! В этот миг раздались два удара в гонг — вторичный призыв к обеду. Но мистеру Ривзу было не до обеда. Он с укором и тоской смотрел на Марсель и с возмущением и ненавистью — на молодого человека. — Какого… какого… какого дьявола все это значит? — запинаясь, прохрипел он наконец. — Мы помолвлены, — вызывающе сказала Марсель. — О, вы помолвлены, вот оно что! — в полном обалдении произнес мистер Ривз. — Я зелаю зениться на миз Рив, — нахально улыбаясь, заявил молодой человек. — Ах, вот как, вы зелаете, вот оно что, — сказал мистер Ривз. Наступило молчание. — Меня зовут Гомбо, и я зелаю зениться на миз Рив, повторил молодой человек, улыбаясь еще нахальнее. — И добавил: — Огюстен. Мистер Ривз мгновенно почувствовал исключительную неприязнь к мосье Гомбо (Огюстену). По правде говоря, ему сразу захотелось двинуть мосье Гомбо (Огюстена) в скулу. Мосье Гомбо — субтильный, змеевидный молодой человек с гладко прилизанными темными волосами и глазами как у Рудольфо Валентино — был похож на материализовавшееся аргентинское танго. Короче говоря, он принадлежал к разряду именно тех мужчин, которые таким людям, как мистер Ривз, всегда казались самыми гадкими, презренными людишками на свете. Мистер Ривз молча и свирепо глядел на него во все глаза. — Ну вот что, мистер Гомби, — сказал он наконец, и голос его задрожал от разнообразных эмоций, выразивших его враждебное отношение к личности мосье Гомбо и еще более враждебное — к предполагаемому браку. — Самое лучшее, что вы можете сделать, это убраться отсюда подобру-поздорову. Можете зайти ко мне завтра в десять часов утра, и я с вами поговорю по душам. — Вы оскорбляете меня! — воскликнул мосье Гомбо, сжав кулаки, скрипнув зубами и вспомнив Аустерлиц. — Не мелите вздора! — сказал мистер Ривз, вспомнив Ватерлоо. — Вон отсюда! Мосье Гомбо (Огюстен) подпрыгнул и встал в боксерскую стойку. Марсель положила руку ему на плечо и произнесла что-то на ломаном чрезвычайно скверном французском языке: — Puisque c'est ta volonte, ma chere, je n'ai qu'a m'incliner [58], — галантно сказал мосье Гомбо. — Apres tout c'est ton pere! [59] — Ты не должен обижать Огюстена, папочка, — сказала Марсель. — Он женится на мне. — Ах, он зенится, — с язвительной иронией передразнил жениха мистер Ривз. Марсель, мешая французские слова с английскими, быстро зашептала что-то на ухо мосье Гомбо (Огюстену). Он слушал ее внимательно, время от времени кивая головой, затем улыбнулся уже совсем нагло. — Parfait, cherie, parfait [60], — сказал он, когда Марсель умолкла. — A tout a l'heure, monsieur mon beau-pere, a nous deux! [61] И с этими словами мосье Гомбо (Огюстен) выскользнул из комнаты, точь-в-точь как самая поганая гадюка — по мнению мистера Ривза, но по мнению самого мосье Гомбо — как настоящий современный д'Артаньян. Несколько позднее, изливая свою душу, как всегда, исполненному сочувствия мистеру Саймонсу, мистер Ривз под большим секретом признался ему, что в эту минуту он был совершенно сбит с панталыку — другого слова он подыскать не мог, — именно сбит с панталыку. Он беспомощно смотрел на Марсель, не зная, что сказать, что предпринять. Марсель же, наоборот, казалось, прекрасно понимала, чт — Ну, пошли обедать, — спокойно и дружелюбно сказала Марсель. — Я проголодалась. При этом предложении, которое в подобных обстоятельствах было воспринято мистером Ривзом как верх цинизма, хотя обычно не вызывало в нем ничего, кроме приятного отклика, возмущение его наконец прорвалось наружу. — Бесстыдница! — воскликнул он. — Так просто вам это не сойдет с рук, мисс! Ступай ко мне в комнату сию же секунду! — Ах, перестань ты сердиться, папочка, — беспечно ответила Марсель. — Это просто потому, что ты голоден. Тебе нужно пообедать, и ты сразу почувствуешь себя лучше. — Не рассуждай! — сказал мистер Ривз сердито, но несколько нелогично, ибо он как раз собирался задать Марсель кое-какие вопросы и получить на них ответы. — Ступай ко мне в комнату! Марсель повиновалась, слегка пожав при этом плечами, что у нее всегда получалось как-то оскорбительнее всяких слов. Мистер Ривз яростно захлопнул и запер на ключ дверь ее номера и зашагал следом за Марсель по коридору. У себя в спальне мистер Ривз также с треском захлопнул и запер на ключ дверь, что было уже несколько излишне, если, конечно, он не предполагал увидеть мосье Гомбо в обществе Атоса, Портоса и Арамиса, явившихся, чтобы силой похитить мадемуазель. — Сядь! — приказал он. Марсель села и хладнокровно закурила сигарету. Мистер Ривз подошел к столу и дрожащей рукой налил себе хорошую порцию виски с содовой. Отхлебнув половину, он едва не произнес по привычке: «А-а, вот теперь другое дело!» — но, по счастью, вовремя опомнился, осознав, что стоит перед лицом большой Семейной Трагедии. Он тяжело опустился в кресло напротив Марсель. — Так вот почему ты не захотела поехать в Монте-Карло! — с горькой иронией произнес он. — Так вот почему тебе захотелось остаться со своим старым папочкой? Марсель ничего не ответила, но с раздражающим равнодушием продолжала безмятежно курить, — она явно считала этот вопрос бессмысленным. — Отвечай! — заорал мистер Ривз, стукнув кулаком по подлокотнику и забывая, что сам только что приказал дочери молчать. — Что вы можете сказать в свое оправдание, мисс? — Ты ведь не мог рассчитывать, что я навсегда останусь ребенком, папочка, — очень нежно и рассудительно проговорила Марсель. — Дети подрастают, ты же понимаешь. А у мистера Ривза как раз уже был наготове его следующий неотразимый довод, смысл которого заключался в том, что Марсель еще совсем дитя. Нашептывай ей в уши сам сатана, то и тогда она, кажется, не могла бы более ловко выбить из рук папаши его оружие. Мистер Ривз был огорошен, вернее, едва не попал снова в уже описанное выше неприятное состояние. — Хм, — промычал он, ища прибежища в своем излюбленном междометии. — Хм! Снова наступило непродолжительное молчание. — Любой взрослый человек скажет тебе, что ты не права, — промолвил наконец мистер Ривз. — По закону ты еще ребенок. Ты несовершеннолетняя. — Но уже достаточно взрослая, чтобы знать, чего я хочу, — холодно сказала Марсель. — Следовательно, ты хочешь выйти замуж за этого… за этого малого? — Да. — Хм. Снова молчание. — Как давно ты с ним знакома? — спросил мистер Ривз. — Почти две недели. — Хм. Довольно продолжительный срок, чтобы хорошо узнать человека, который должен стать твоим мужем. Мы с твоей матерью были помолвлены шесть лет. — И такой удачный получился брак, не правда ли, папочка? — нежным голоском пропела Марсель. — Но в наше время все совершается быстрей. — Ну да, женятся быстро, а раскаиваются долго, — нравоучительно изрек мистер Ривз. — А разве лучше долго не жениться и быстро раскаяться? — невозмутимо возразила Марсель. Марсель снова едва заметно пожала плечами. — Где ты познакомилась с этим… с этим малым? — спросил мистер Ривз. — В «Беф саван». — «Беф саван»? — озадаченно повторил мистер Ривз. — А что это значит? — Это значит «Ученый бык», — сказала Марсель, с трудом сдерживая улыбку. — «Ученый бык»? — сердито воскликнул мистер Ривз. — Что за чушь ты мелешь? — Это кабаре. Дансинг, один из самых известных в Канне. — Впервые в жизни слышу, — сурово сказал мистер Ривз. — И тем не менее он существует, — кротко пояснила Марсель. — Ночной клуб! — с мукой в голосе воскликнул мистер Ривз, в представлении которого само понятие «ночной клуб» было синонимом всего запретного, а следовательно, и всех соблазнов и пороков. — Самое подходящее место для порядочной девушки, чтобы свести знакомство со своим будущим мужем. — А мамочке там бы очень понравилось, — не без злорадства заметила Марсель. — Там бывают самые что ни на есть Сливки Общества. — Хм, — произнес мистер Ривз. — Сплошь одни бароны, так, что ли? И чем же, позвольте вас спросить, зарабатывает этот молодой человек себе на жизнь? — Он профессиональный танцор, — гордо ответила Марсель. — Так я и знал! — скорбно воскликнул мистер Ривз. — Как только я его увидел, так сразу понял, что он похож на альфонса. — Вовсе он не похож на альфонса, — вспыхнула Марсель, утратив наконец свою невозмутимость. — Он изумительный танцор и когда-нибудь станет большой знаменитостью. — Хм, — снова хмыкнул мистер Ривз. — И на какие же средства намерен он тебя содержать, пока не наступит этот счастливый, но, по-видимому, отдаленный день? — Мы будем выступать вместе, — надменно объявила Марсель. — И вместе подыхать с голоду, надо полагать, — добавил мистер Ривз. — Есть у него какие-нибудь сбережения? — Нет, но деньги у него будут, — убежденно заверила Марсель. — Ну так вот что, — сказал мистер Ривз. — Я буду говорить с тобой напрямик. Ты вела себя как лживая, распутная девчонка. Если ты хотела обручиться с этим… э… малым открыто и честно, то должна была сообщить обо всем своим родителям… — Я так и хотела сделать, — сказала Марсель. — Но ты этого не сделала. Все открылось мне случайно. Если бы ты хоть немного уважала и ценила своих родителей или свое доброе имя, ты бы не стала принимать этого молодого человека в номере отеля. И не допустила бы, чтобы я обнаружил тебя здесь в таком… в таком виде, в каком я тебя обнаружил. — Ах, папочка! — воскликнула Марсель. — Ты забываешь, что тоже был когда-то молод. — Да, и я был молод, но никогда ничего подобного себе не позволял, — твердо сказал мистер Ривз. — Я и тогда так же не одобрял некоторых вещей, как не одобряю их теперь. Я был помолвлен не тайком, а открыто, и когда скопил достаточно денег, сдержал данное мною слово и женился на девушке, с которой был обручен. Ты не можешь выйти замуж, не имея ни гроша за душой, Марсель. Брак, черт побери, стоит больших денег. Теперь послушай меня. Завтра я встречусь с этим мистером Как-Бишь-Его, и, если увижу, что он порядочный, честный малый с постоянным заработком и какими-то возможностями в будущем, я дам согласие на вашу помолвку. Если, же он просто наемный танцор и альфонс, как мне что-то сдается… Мистер Ривз не закончил своей фразы. — Что тогда? — спросила Марсель. — Тогда я запрещаю тебе с ним встречаться, — весьма решительной безапелляционно заявил мистер Ривз. — Ты еще слишком молода, чтобы выходить замуж. Если годика этак через три-четыре мы узнаем, что мистер Как-Бишь-Его нашел для себя более или менее приличное занятие и в состоянии содержать жену, тогда посмотрим. Хотя самая мысль о том, чтобы выдать дочь за иностранца, донельзя мне претит, тем не менее, посмотрим. Ты меня поняла? Марсель сжала кулаки, так что ногти вонзились, в мякоть ладони, и ничего не ответила. — Ты меня поняла? — повторил мистер Ривз. — Да, папочка, — сказала Марсель таким неожиданно смиренным тоном, что большинству людей это показалось бы подозрительным. — Отлично! — весело сказал мистер Ривз. — И ты согласна со мной? — Да, папочка. — Ты понимаешь, кисанька, что это для твоего же добра? — Да, папочка. — Превосходно! — сказал мистер Ривз, обрадованный тем, что у него такая рассудительная дочка, и весело потирая руки. — Превосходно! А теперь идем обедать. Надеюсь, они сумеют приготовить что-нибудь холодненькое… Лишь бы только не цыплят… |
||
|