"Казнить его дважды" - читать интересную книгу автора (Пратер Ричард С.)

Глава 12

Я спросил:

– Она выстрелила в вас здесь, в этом офисе?

– Именно так, – кивнул Уэверли.

– Тогда если пуля не попала в вас, то здесь где-то должен быть след от нее.

Он сдержанно, но с некоторым раздражением ответил:

– Очевидно, она не очень хорошо прицелилась. – Он отодвинулся в кресле и ткнул указательным пальцем назад.

Как только он это сделал, я сразу же заметил дырку. Маленькое темное пятнышко на одной из бежевых панелей, которыми были облицованы стены.

– Я просто разочарован, что такой опытный человек, как вы, после целой минуты наблюдений не смог заметить место, куда угодила пуля, – невольно проговорил Гордон. Но потом он улыбнулся и извинился. – Мне не следовало предаваться сомнительному удовлетворению от сарказма. Но ваш образ действий, мистер Скотт, скажем так, несколько грубоват. Во всяком случае, вот дыра от пули, которая чуть не попала мне в голову. Могу я продолжить?

– Пожалуйста, продолжайте, – усмехнулся я.

– Я был просто поражен. Не стоит и говорить, а может быть, мне следует это сделать, я не имел никакого понятия о том, что с ней стряслось. Признаюсь, я был напуган. Если говорить более точно, я окаменел. Если бы она выстрелила из этого дьявольского пистолета еще раз, она могла бы попасть в меня, и сейчас я уже ничего вам не мог бы рассказать. Но она не стала больше стрелять, – заключил Уэверли. – Покачнулась и разразилась рыданиями.

Я достал сигарету и сунул ее в рот, а потом вспомнил, как Уэверли говорил о "рабе никотина", и вопросительно посмотрел на него. Он кивнул. Я получил разрешение, зажег сигарету и глубоко затянулся. Может быть, именно поэтому мисс Принз не разрешали курить. Если она будет дышать еще глубже, чем делала это прошлым вечером, ей придется полностью обновить свой гардероб.

Уэверли продолжал:

– Я встал, подскочил к ней, усадил в кресло и попытался как-то успокоить. Когда рыдания чуть поутихли, Наташа рассказала, что всего час назад к ней заявился огромный и очень неприятный субъект и попытался шантажировать ее. Она убедила себя, что это я его подослал. И даже если не я лично, то все равно я ответственен за это.

– А она описала того типа? А может быть, она его знает? – спросил я.

– Она описала его подробно, но она его не знает. И ее описание не совпадает ни с кем из моих знакомых.

– О'кей. Оставим это пока. А чем это он пытался ее шантажировать? Что он знает о Наташе такое, за что она, по его мнению, сможет заплатить, чтобы сохранить тайну?

– Одно время, – начал Уэверли, – наша черноволосая красавица была дружна с женатым мужчиной. В начале этого месяца они были в одном загородном клубе. Это было в субботу вечером. Они крепко выпили, особенно он. Возвращаясь в Лос-Анджелес, ее спутник, который водил машину очень нервно, врезался в другой автомобиль. Та машина потеряла управление, вылетела с дороги и ударилась в дерево. Партнер мисс Антуанетт не остановился, а вместо этого поспешил скрыться с места аварии.

Уэверли положил руки на стол и крепко сцепил пальцы.

– Так вот, мужчина, который явился к ней прошлым вечером, обладал этой информацией. Он утверждал, что существует свидетель преступления. Однако мисс Антуанетт заявила, что он напрасно пытается заниматься вымогательством. Водитель пострадавшей машины не мог их видеть, и едва ли на месте аварии были еще какие-то люди. Это произошло на бульваре Лоурел-Каньон, и там вообще не было никакого освещения, кроме автомобильных фар. Наташа настаивала на том, что никто не мог рассмотреть, кто был в их машине. И тем более узнать их в лицо. Она была совершенно уверена в этом. Но она предполагает только одно возможное объяснение...

И тут меня осенило.

– Подождите минуту, – сказал я, поднялся и начал ходить по комнате взад и вперед. Потом остановился и посмотрел на Уэверли: – Не говорите мне только, что Нат – мисс Антуанетт – написала дурацкое письмо Аманде Дюбонне.

Издатель снова улыбнулся:

– Потрясающе! Как вы догадались об этом?

– Но так было на самом деле?

– Было.

Я снова сел.

– Черт возьми, я не извлекаю свои выводы из воздуха. Прямо перед съемкой Нат читала статью в утренней газете о том, что вы задержаны в связи с убийством Пайка. Это не подействовало на нее. Но в самом низу страницы было написано, что это Пайк ведет рубрику "Строчки для страждущих" в журнале "Инсайд" под псевдонимом. А потом она перевернула страницу, где было указано имя Аманды Дюбонне. Когда она поняла, что это Пайк был автором этой колонки, то потеряла самообладание. Она могла проболтаться о той самой истории Пайку-Аманде в письме. А потом рассказала вам, после того как сделала этот неприцельный выстрел в вашу голову... Ну, я начинаю понимать, что ее вывело из себя тем утром. Она могла подумать, что ее визит к вам прошлым вечером побудил вас убить Пайка. Не говоря уже о том, что оба очень боялись грядущего скандала.

Уэверли кивнул:

– Но есть и еще одна причина, почему Наташа оказалась в таком состоянии, мистер Скотт. Если она поверила, что это я убил мистера Пайка, то могла подумать, что прошлым вечером я врал ей, потом заставил замолчать мистера Пайка, а потом сделаю то же самое с ней.

– А что, Наташа на самом деле все выложила в том письме к Аманде? – спросил я.

– Так она мне сказала, – подтвердил издатель. – Разумеется, она не указала своего настоящего имени, но адрес дала реальный. Что неудивительно, потому что она не ожидала никаких других последствий, кроме как ответного письма от Аманды. Или, может быть, персонального ответа в рубрике журнала – мы получаем сотни писем, которые нельзя использовать в журнале, вы же понимаете.

Я кивнул.

– А что касается самого письма, то, как я понимаю, в нем было несколько страниц. Она писала не только о своих трудностях с тем мужчиной и о той аварии на дороге, но и упоминала, что ее спутник должен был остановиться, чтобы оказать помощь, и что она должна была сообщить полиции о происшествии. Но Наташа боялась, что и ей могут быть предъявлены обвинения. Или при этих обстоятельствах ее даже могут посадить в тюрьму. Ее письмо, как я полагаю, было таким же, как и тысячи других, мучительным криком отчаяния. Оно молило об ответе и совете.

– Вы полагаете? Вы хотите сказать, что не знаете точного содержания ее письма?

– Я его не видел. Его должен был получить мистер Пайк.

Я озадаченно сдвинул брови.

– Вы начинаете понимать, – отметил Уэверли.

В самом деле, я начал кое-что понимать. Но слова Уэверли все еще крутились у меня в голове: "Письмо, как и многие тысяч других, которые мы получаем... мучительный крик отчаяния... мольбы об ответе и совете..."

Уэверли прикусил нижнюю губу.

– Понимаете ли, мистер Скотт, рассказ мисс Антуанетт не был так прост, как я вам его представил. Он состоял из намеков, недомолвок и разрозненных слов, которые я составил и превратил в единое целое.

– А теперь о шантаже, – подхватил я. – Аманда получала письма, она же отбирала те, на основании которых можно организовать вымогательство денег, и посылала туда своих людей, чтобы они сделали все остальное.

– Да, – подтвердил Уэверли. – Прежде всего, я понял только одно, что мисс Антуанетт доверила в письме к Аманде такую информацию, которую не могла передать никому, кроме официальных лиц. Но вы не должны верить никаким секретам и даже признаниям, которые печатаются в рубрике "Строчки для страждущих".

– А я и не верю, – проговорил я.

Я было начал закуривать вторую сигарету, но у меня в зажигалке кончился бензин, и я смотрел на угасающий язычок пламени, пока он совсем не погас. До этого момента я так и не вспомнил о том клочке бумаги, где было что-то написано от руки, который я поднял в сточном желобе на улице против дома Финли Пайка. А вот теперь я о нем подумал.

Уэверли забеспокоился, не понимая моего молчания:

– Что-то не так?

– Да нет, все в порядке. У вас есть спички?

Он нахмурился. Может быть, мой клиент и не возражал против того, что я курю, но никак уж не хотел потакать моим вредным привычкам. Тем не менее он отыскал коробку спичек в ящике стола и передал ее мне. На коробке была рекламная наклейка "Инсайда". Никаких улик.

Я закурил сигарету, и Уэверли продолжал:

– Как я уже сказал, поначалу я знал только одно: мисс Антуанетт подверглась шантажу. Я полагал, что необходимые для подобных действий сведения были почерпнуты из ее письма Аманде и что она во всем обвиняет меня. И сразу же мне стало ясно, что мисс Антуанетт могла либо умиротвориться, либо, пребывая в нервном состоянии, разболтать эту историю еще кому-нибудь. Например, друзьям по работе в кино или газетным репортерам... Были ли ее предположения правдивы или нет, но они породили бы в Голливуде нечто гораздо более неприятное, чем просто слухи. А это было бы просто фатально. Могло подорвать "Инсайд", и не только мою репутацию, но и многих других. Вы понимаете?

– Начинаю понимать.

Он снова пожевал губами.

– Я сказал мисс Антуанетт, что я совсем не виноват, но сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь ей установить истину, какой бы она ни была. Если кто-нибудь из моих работников причастен к этому шантажу, он будет передан в руки правосудия. Потом я предложил обратиться к полиции. И это благотворно повлияло на Наташу, ее истерика значительно поутихла.

Я удивленно заморгал:

– И что, девушка согласилась впутывать в это дело копов?

– Совсем наоборот, – отмел мое предположение издатель. – Она предпочитала, чтобы полиция ничего не знала об этом деле. Поэтому хотя я считал, что профессиональное расследование было бы предпочтительнее, но прежде всего, чтобы не волновать мисс Антуанетт, я предложил за мой счет нанять частного детектива. Причем по ее выбору, чтобы исключить всякие подозрения, что я могу выбрать такого, который бы соблюдал мои интересы. Наташа назвала ваше имя и сказала, что знает вас. Я попросил ее тут же позвонить вам, чтобы она была уверена в том, что ее выбор принят.

– И что, вы сразу же согласились, да?

– Она... ну, у нее все еще был пистолет.

– Угу. И в это время она все еще была сильно возбуждена и продолжала лить слезы?

– Она уже перестала рыдать и кричать, но все еще не пришла в нормальное состояние.

Вот объяснение тому, что ее голос по телефону показался мне таким странным. Рассказ Уэверли открывал мне некоторые вещи, которые стоило проверить.

Он продолжал:

– По тем же самым причинам я дал ей возможность послушать мой телефонный разговор с вами. И она почти совсем успокоилась. А придя в себя, Наташа рассказала мне всю историю так подробно и точно, с такой неподдельной искренностью, что я уверовал в то, что она говорит правду. А поверив в это, я сделал логический вывод о том, что мистер Пайк предал ее доверие и на самом деле является автором шантажа. Я поверил, что он шантажировал мисс Антуанетт. А если ее, то почему не других тоже? Дюжины других! А может быть, многие дюжины других.

– Почему же нет? – согласился я.

– Я почти заболел, когда подумал об этом. Если он шантажировал других людей, то, может быть, некоторые из них догадались, что информация могла быть взята из их писем к Аманде. Следовательно, они могли посчитать, что и я тоже принимаю в этом участие. Вот эти мысли и заставили меня срочно поехать домой к мистеру Пайку.

Я выпустил мисс Антуанетт через боковой вход, – продолжал Уэверли, – сказав ей, что с минуты на минуту вы должны ко мне приехать. Потом коротко проанализировал обстановку, а потом решил обсудить ее с мистером Пайком.

– И бросились отсюда с криком "Финли Пайк! Я достану его!" или что-то в этом духе, – подсказал я.

– Э... – Он нахмурился. – О нет. Я ничего подобного не могу сделать. Конечно, я был зол, но...

– Мисс Принз могла что-то приврать, – согласился я.

– Ну а остальное вам известно, – устало проговорил издатель.

– Ну да, вы пошли к Пайку и пристукнули его...

– Я повторяю – я не делал этого, мистер Скотт. Остальное вы знаете. Все было точно так, как я вам говорил.

– Так почему же вы не сказали мне прошлым вечером об этом легкомысленном поступке Наташи? Зачем ждали до сих пор?

Он выглядел явно удивленным.

– Но я полагал, что вам и так все было ясно.

Я уставился на него, моргая. А потом понял, что он прав.

– Верно, – согласился я. – Я немного не сообразил. Вы имеете в виду повод.

– Да, конечно. Полиция была убеждена, да и теперь тоже так думает, что это я убил Пайка. Им известно, что я был там и что я знаю жертву. Но нет никаких доказательств того, что я и мистер Пайк не были в отличных отношениях. Правда состоит в том, что мы работали вместе как нельзя лучше. Полиция располагает всем, кроме мотива преступления. Если бы я сказал им или они подслушали, как я говорил вам или мисс Антуанетт о моих подозрениях мистера Пайка в возможных грязных делах, связанных с шантажом, мое положение в этом случае было бы безнадежным. К тому же, правда это, или нет, газеты раззвонили бы утром об этом в своих статьях.

И на этот раз мой клиент был совершенно прав. Если бы эта история появилась в газетах, то полиция могла бы выдвинуть только один или, в крайнем случае, два мотива преступления. Первый – Уэверли неожиданно узнал, что Пайк использовал рубрику "Инсайда" для шантажа и, разъяренный, бросился к нему, ударил и убил. А вторая – что Уэверли был сообщником Пайка по шантажу, между преступниками возникла ссора и Уэверли в драке убил его. И в любом случае мой клиент мог бы оказаться за решеткой.

Мне также показалось, что оба эти мотива одинаково хорошо подходят для Уэверли, если он и на самом деле убил Пайка. Более того, если его история правдива, только Наташа Антуанетт могла бы подтвердить ее. А если он врал мне, то это было очень удобно для него, потому что девушка была мертва.

И это казалось мне прозрачным, как горный воздух: или Уэверли говорил мне правду, или он был очень, очень умен.

Я сказал ему:

– О'кей, мистер Уэверли. А теперь объясните связь между вами и владельцем ресторана "Апач" Алем Джантом во всем этом деле.

– Между мной и Алем Джантом нет вообще никакой связи, – твердо заявил Гордон.

– Кажется, я же сказал вам...

– Да, вы мне сказали, – прервал он меня. – Но это не значит, что это правда. Хотя, как я полагаю, может быть правдой. По крайней мере, это возможно.

– Что все это значит? – не понял я.

– Все, что я знаю, – это то, что мисс Уиллоу вместе с двумя другими персонами, активными в нашей отрасли, которых, кстати, я весьма уважаю, явилась ко мне пару лет назад с предложением. Они высказались в том духе, что я являюсь подходящей личностью, которая могла бы издавать в Голливуде новый журнал. Они предложили необходимый для этого капитал. Идея мне понравилась. В течение нескольких дней я обдумывал ее и наконец с удовольствием согласился. Но где мои компаньоны, включая мисс Уиллоу, возьмут деньги, чтобы инвестировать это начинание, я не знал. По правде говоря, я никогда не думал об этом до настоящего момента.

Гордон Уэверли снова положил руки на стол, соединил пальцы вместе и в упор посмотрел на меня.

– Да, я слышал имя Аль Джант. Но никогда не встречал этого человека и никогда ничем не был связан с ним, так же как и сейчас. Если вы говорите, что кто-то из его преступных помощников был у мистера Пайка в ту ночь, то я принимаю к сведению ваше заявление. Но это принятие не основывается на моих знаниях. Я ничего не знаю об этой личности, кем бы он ни был. Как ничего не знаю и о стрельбе, которая была ночью у дома мистера Пайка. Я даже не знал, пока вы мне не сказали, что там был кто-то застрелен. А теперь снова и в последний раз я заявляю вам, что не убивал мистера Пайка.

Такое двоякое представление о его личности могло бы совершенно разрушить любое расследование. Поэтому я должен был выбирать одно из двух: сказать Уэверли "до свидания" или идти вперед, полагая, что он так же честен, как длинен день в самой середине лета. Кроме того, принимая решение, всегда приходится учитывать, что многие подробности пока неизвестны. И я попытался собраться с мыслями.

– О'кей, – сказал я. – Мы в деле. Теперь разберемся по порядку. Первое. Если деньги Джанта вложены в ваш журнал через мисс Уиллоу, я в этом разберусь. Второе. Эти громилы Аля Джанта наверняка прошлой ночью направлялись к дому Пайка – один из них вернулся. Поэтому если нет связи между вами и Джантом, то с большой вероятностью есть какая-то связь между ним и Пайком или тем человеком, который вышиб Пайку мозги. Третье. Если Наташа говорила, что нет свидетелей их наезда и бегства, то я ей верю. А это значит, что кто-то, может быть и Пайк, открыл настоящее золотое дно и действовал прямо у вас под самым носом. Если он шантажировал и других авторов писем, то думаю, что смогу раздобыть хотя бы одно из таких писем. Хотя пока не представляю, каким образом. Попытаюсь проследить его путь до автора и таким образом найти хотя бы еще одну жертву...

Я замолчал. Странно, как подобные рассуждения могут действовать на человека. В этот момент я был совершенно убежден, что Уэверли не убивал Пайка. Вы понимаете? Просто какая-то магия. Никто, просто никто не мог бы этого доказать. И я продолжал:

– Хорошо, что убийца Пайка вынужден был в возбужденном состоянии спешно покинуть дом. Четвертое. Расскажите мне, как работал отдел Аманды, и покажите полученные письма и дела. Дайте мне Наташино описание того, кто к ней приходил, а также все детали той аварии, о которой она вам рассказала. И наконец, примите мои извинения за мою склонность к мелким деталям, и я попытаюсь во всем разобраться.

Мой клиент улыбнулся. На этот раз не сдержанной, как прежде, а настоящей, хорошей улыбкой.

– Мы, – сказал он, – в деле.