"МЕМУАРЫ" - читать интересную книгу автора (КУНДУХОВ Мусса)

ПРОКЛАМАЦИЯ ЧЕЧЕНСКОМУ НАРОДУ

«Объявляю вам от имени Государя Императора:

1. Что правительство русское предоставляет вам совершенно свободно исполнить навсегда веру ваших отцов.

2. Что от вас никогда не будут требовать солдат и не обратят вас в казаки.

3. Даруется вам льгота на три года со дня утверждения сего акта. По истечении сего срока вы должны будете, для содержания ваших народных управлений, вносить по три рубля с дома. Предоставляется, однако, аульным обществам самим производить раскладку этого сбора.

4. Что поставленные над вами правители будут управлять по шариату и адату, а суд и расправы будут отправляться в народных судах, составленных из лучших людей, вами самими избранных и утвержденных начальством.

5. Что права каждого из вас на принадлежащее вам имущество будут неприкосновенны. Земли ваши, которыми вы владеете или которыми наделены русским начальством, будут утверждены за вами актами и планами в неотъемлемое владение ваше, и только в случае нарушения верности Государю Императору изменой или возмущением лишаетесь вы владения ими.

6. Что обычай кровомщения (канлы), как противный народному благосостоянию, уничтожается, а убийцы будут судимы и наказываемы по русским законам.

Подлинную подписал главнокомандующий Кавказской армией и наместник Кавказа, ген. фельдмаршал кн. Барятинский».

Получив акт этот при предписании графа Евдокимова для вручения его чеченскому народу, я был обрадован как никогда в жизни (хотя, как впоследствии оказалось, радоваться было нечему) и предписал всем наибам приехать с почетными людьми в крепость Грозную.

К назначенному дню собралось несколько тысяч народу, которому по прочтении я вручил акт для хранения, как неизменный закон. При этом пожелав, чтобы весь народ также знал о бывшем во время сбора разговоре и о силе и важности врученного акта, обратился к нему со следующим письмом:

«Народ чеченский! Вступив в управление вами в настоящем году 17 числа июля месяца, я первым долгом поставил себе, как начальник, поскорей познакомиться с вами и в течение августа месяца был во всех аулах Большой и Малой Чечни. Приятно и умилительно было мне, когда вы убедились в своих ошибках и заблуждениях. При мне вы дали во всех аулах между собою клятву вести себя хорошо и честным трудом улучшать свое хозяйство, которое, как вы сами выражались, вследствие несчастной 20-летней войны до крайности разорено.

Вы тогда же, между прочим, во всех аулах откровенно и одинаково высказывали мне свои опасения о неопределенности вашей будущности.

Все, что я говорил о необоснованном опасении вашем и неспра ведливости толков, распускаемых между вами неблагонамеренными людьми, теперь доказано на деле.

Милость Государя чеченскому народу, объявленная уже вам на сборе всех почетных людей ваших, обрадовала меня больше, нежели вас самих. Более добра, более милости народу сделать нельзя. Каждый из вас вполне должен успокоиться не только за свою будущность, но и за будущность своих наследников. Разумеется, дальнейшее потомство лучше оценит эти милости. Оно будет жить в довольствии на богатой земле, будет благословлять вас, предков своих, удостоившихся получить эти права. Чеченцы, если бы ваши отцы, ваши братья, погибшие с оружием в руках в вышесказанной несчастной войне, могли встать и говорить, они сказали бы вам: «Дети и братья, молитесь Богу, благодарите Государя и начальство, предоставивших вам эти милости. Вы получаете то, чего ни вы, ни мы не ожидали».

Чеченцы! Мне же, как начальнику и единоземцу вашему, понимающему хорошо милости эти, грешно было бы не дать вам благой совет: берегите права эти, как глаз свой, бойтесь потерять их, ибо если вы их потеряете, то ни вы, ни дети ваши более их никогда не получат. Не забывайте ваши обещания и мои наставления, которые мы при сборе в каждом ауле давали друг другу.

Чеченцы! Не позволяйте обманывать себя неблагонамеренным людям, которые под личиной добра, делают вам зло. Старайтесь уничтожить существующие между вами вредные и даже постыдные привычки: воровство, разбой, грабежи и убийства. Они Богу противны, не соответствуют духу настоящего времени и считались достоинством во времена безначалия и глубокого невежества, т.е. во время (мажусы), когда никто из кавказских горцев не знал как Богу служить, что Ему приятно, что противно. К несчастью, тогдашние привычки и понятия между нашими горскими племенами до сих пор передаются от отца к сыну, как заразительная болезнь. Слова эти говорю вам чистосердечно, как собрат по религии. Уверен, что умные люди, верующие в единого Бога, поймут меня. Тех же, что не поймут меня, заставьте понять сами. Этого требует польза народа. Иначе ошибка вас погубит. Хотя чувства мои я лично уже передавал при сборе всем почетным людям вашим, но, желая, чтобы они были известны всем чеченцам, от ребенка до старика, я прошу кадиев и мулл прочитать это при общем собрании народа в мечетях в каждом ауле.»

После врученного чеченцам акта я имел возможность скоро и без особенных жертв водворить полное спокойствие не только в Чечне, но даже в Шатой и Ичкери, куда ходил с отрядами и всех бывших непокорных и скрывавшихся в лесах выселил на плоскость и водворил их в больших аулах, так что в 1861 году в крае, кроме левого фланга, не осталось ни одного непокорного человека.

Народ начал усердно заниматься устройством до крайности разоренного хозяйства. В крепости Грозной я завел школу, где чеченские дети обучались по-арабски, по-русски и азбуке, только что составленной для чеченского языка генералом бароном Усларом.

С Усларом я познакомился в 1837 г. во Владикавказе. Имел много случаев пользоваться его занимательными и очень полезными беседами. Чем больше я его узнавал, тем больше росло мое к нему уважение15.

Высшее начальство ценило и поощряло мою службу больше, чем я мог ожидать. В течение двух лет я был награжден чином генерал-майора, орденами Анны и Станислава 1-й степени и арендою 12 тысяч рублей. Желая расширить мое управление, к округу моему оно решило присоединить еще два округа: Шатоевский и Ичкерийский.

Будучи уверен, что я успею оказать большую пользу службе и краю, я не знал усталости и готов был день и ночь трудиться.