"Пан Сатирус" - читать интересную книгу автора (Уормсер Ричард)

Глава тринадцатая

— Не надо было этого делать, Пан, — сказал Горилла. — Эта радиовещательная компания теперь тебя невзлюбит. Сначала ты нокаутировал ее главного говоруна, а потом сорвал крышку с телевизионной камеры. Нехорошо.

— Я не люблю, когда меня называют Мемом, — просто сказал Пан. Он посадил судью, которого нес на руках, и спросил: Теперь вы можете идти, ваша честь?

— Да, наверно. Я… Это оскорбление суда, сэр.

— Называйте меня просто Паном. А вот и доктор Бедоян.

Врач спешил им навстречу.

— Что, Пан?

— Посмотрите, не требуются ли судье ваши услуги.

— Нет, нет, я совершенно здоров, — сказал судья. — Здесь моя камера. Сама церемония должна состояться в зале суда, разумеется, но я думал, что с предварительными формальностями мы покончим здесь. Может быть, вы присядете, мистер Пан?

— Надо говорить, «мистер Сатирус». Но называйте меня просто Паном, а я присяду на этот шкаф с папками.

Судья бочком пробрался к своему громадному, с высокой резной спинкой креслу, точной копии того кресла, которое стояло в зале суда.

— Возраст — семь с половиной лет; значит, вы родились… ясно. Имена родителей?

— Мать — Пан Сатирус Плененная, отец — Пан Сатирус Вольный.

Судья взглянул на него.

— Полно вам!

Пан Сатирус нагнулся, оторвал одну из медных ручек шкафа для бумаг и швырнул ее в угол.

— Я не узнаю тебя, Пан, — сказал доктор Бедоян. — Прежде ты был таким покладистым.

— Мне не раз… как это там. Счастливчик?

— Ему не раз доставалось на орехи, — подсказал Счастливчик. — Ну и… он стал вроде бы плохого мнения о людях…

— Я стал питать презрение к людям, — сказал Пан. — Не к вам троим и не к тем сторожам и служителям, которые у меня были. Но чувствую, как во мне растет настоящая ненависть…

— Джентльмены, прошу вас, — перебил его судья Мэнтон.

— Не называйте меня джентльменом! Я шимпанзе.

— Шимпанзе и джентльмены, в зале суда нас ждет много людей. Много высокопоставленных лиц. Итак, мистер Сатирус, цель этой процедуры — возвести вас в ранг человека. Учитывая ваш нежный возраст, мистер Уильям Данхэм назначен вашим опекуном. А кстати, где он?

— Мы оставили его в машине, — сказал Пан Сатирус. — Он вещал по радио всякую чепуху обо мне, и я ткнул ему пальцем в солнечное сплетение. Теперь он спит. Верно, доктор?

— Он не получил серьезных повреждений, судья, — сказал доктор Бедоян.

— Но его присутствие обязательно, — возразил судья. — Он должен подписать бумаги, которые утвердят его в роли вашего опекуна.

— Я не хочу иметь опекуна, — сказал Пан.

— Но вам всего семь с половиной лет.

— Сделайте так, чтобы мне был двадцать один год, — сказал Пан. — Вы судья; раз вы можете сделать меня полноправным человеком, так сделайте меня еще и совершеннолетним.

— Я вижу, вы никогда не изучали юриспруденции. Такого прецедента никогда не было!

— А прецедент превращения шимпанзе в полноправного человека был?

— Если бы я под вашим давлением объявил, что вам двадцать один год… пожалуйста, оставьте в покое этот шкаф… апелляционный суд сразу же отменил бы мое решение.

— А тем временем я получал бы десять тысяч в неделю, сказал Пан. — И затем, если бы решение вынесли не в мою пользу, никто не мог бы предъявить иск и получить деньги назад, потому что человек в семь с половиной лет не отвечает за свои поступки.

— А вы знаете законы, — сказал судья Мэнтон.

— Дайте-ка я изложу вам дело короче, чем это сделал бы адвокат: подготовьте соответствующие бумаги, подпишите их и поставьте печать, а затем вы можете выйти в своей мантии и позировать перед телевизионными камерами. Вместе со мной и очень хорошенькой, как я предполагаю, актрисой. Попробуйте не сделать того, что я вам сказал, и вас придушит, и возможно даже насмерть, безответственный шимпанзе, которому не исполнилось и восьми лет. Просто, да?

— Такого даже Ла-Гардиа не проделывал с Таманни-холлом, сказал судья, но взял перо и стал писать.

Время от времени он хмыкал. Кончив писать, он сказал:

— Мой клерк поставит здесь печать.

— Ладно, — сказал Пан. — Вызовите его.

Судья нажал кнопку звонка. Вошел клерк, чернильная крыса средних лет, тут же вышел, принес печать и приложил ее к бумагам. Доктор и Счастливчик засвидетельствовали документы, которые после этого были вручены Пану Сатирусу.

Прочтя бумаги, он пошуршал ими, но у него не было карманов, чтобы их спрятать. Он вручил бумаги на сохранение Горилле.

— Добро пожаловать в род человеческий, — сказал Горилла.

Пан одарил его тем, что можно было счесть улыбкой.

— Все в порядке, судья, — сказал он. — Идите в зал суда и садитесь, в свое кресло, а ваш клерк покажет нам, куда пройти.

Судья вышел.

— Успокоительного не надо, Пан? — спросил доктор Бедоян.

— Вы очень заботливы, Арам, — сказал Пан. — Мы скучали без вас во Флориде. Позже я расскажу вам о своей карьере наемного партнера в танцах. Я заработал больше десяти долларов.

— А теперь ты будешь получать десять тысяч каждую неделю. Почему?

Пан перевел взгляд блестящих глаз с Гориллы на Счастливчика, а затем подмигнул доктору Бедояну.

— Я регрессировал, — сказал он.

— Деградировал.

Пан пожал плечами.

Клерк распахнул перед ним дверь. Они вошли в зал и стали рядом с судейским креслом. До них донесся напряженный шепот:

— Говорит Игги Наполи, дорогие друзья, и снова на ваших экранах великий Пан Сатирус, как он любит, чтобы его называли. Сейчас он присоединится к роду человеческому! Это великий момент в его жизни. А быть может, это даже более великое событие, чем его полет вокруг Земли? Я задам ему этот вопрос при первом же удобном случае.

Два моряка за его спиной — это его большие друзья, мичман Бейтс и радист Бронстейн, а штатский — его личный врач доктор Арам Бедоян. Видите, они выстроились перед судьей, который… Давайте послушаем его.

— Пан Сатирус, поднимите правую руку. Клянетесь ли вы сохранять верность Соединенным Штатам Америки? Только им и никакой другой стране? В таком случае объявляю вас гражданином Соединенных Штатов Америки.

— И вот, дорогие друзья, все кончено. Судья удаляется, заседание суда объявляется закрытым, а теперь перед вами Джейн Бет, которую телевизионная компания попросила вести сегодня передачу о Пане Сатирусе. Вот она представляется ему.

— Пан, милый. Я Джейн Бет.

— Я видел вас по телевизору.

— О, как это мило с вашей стороны! Я буду играть роль вашей владелицы в очень милой новой постановке, которую компания подготовила специально для нас. Она называется «Красавица и чудовище»…

— Говорит Игги Наполи, я переключаю вас на Билла Данхэма, который является постановщиком. Я только замещал его. Пожалуйста, Билл.

— Билл Данхэм снова с вами, друзья. Судья Мэнтон возвращается в зал суда без мантии и…

— Держите обезьяну, она сдирает с меня платье!..

— Произошла маленькая неувязка, друзья. Помех надо было ожидать, поскольку мы ведем передачу издалека, но мы быстро настроим аппаратуру снова. Судья, мы хотим показать вас крупным планом с этим документом в руках и…