Ричи ПитерСлучай в метро

Питер Ричи

СЛУЧАЙ В МЕТРО

пер. Н.Куликовой

Поезда не ходили. Пол почувствовал это сразу же, как только проснулся на лавке платформы лондонского метро "Лейчестер-сквер". На станции царила непроглядная темень, а сам он пребывал в полном одиночестве. Его окружила тишина. Лишь смесь запахов табачного дыма и блевотины напоминала о том, где он находится.

Он посмотрел на часы: половина четвертого. Неужели утра?! Или все же вечера? Может, последнее послеполуденное отключение электричества? Хотя не похоже. Пол начал вспоминать. Вечером он хорошенько наклюкался... несколько часов провел в пивной на Уордур-стрит, где впервые в жизни попробовал водку. Даже сейчас он, семнадцатилетний парень, ощущал себя приятно взрослым, а там, в баре, вообще казался самому себе настоящим мужчиной. Выходя оттуда, он источал истинно мужские запахи.

Это было в десять тридцать. Так, а потом что? А, стриптиз-бар, да не один!

Вот это девочки! Десять бумажек, но это только для вас, сэр. И все голенькие! Внутрь однако заходить не стал. На фотографиях их груди выглядели вызывающе большими, похожими на купола, что там, в России. Кроме того, он где-то читал, что стрип-клубыпредназиачеиы для мужчин, которые сами себе не могут найти подружку. Одна лишь мысль о том, что он может быть причастен к стаду лондонских "грязных стариков", оскорбляло его чувство собственного достоинства. Но что же он делал потом? Ничего особо потрясающего, иначе не забыл бы об этом так скоро. В общем, девственность его пока оставалась ненарушенной.

Наконец, к своему огорчению, он осознал, что так ничего толком и не совершил. Пришел на станцию, купил билет до Кенсингтона, спустился на платформу, уселся на скамейку и вот - спустя почти пять часов оказался на ней же.

Странно как-то получилось, что они закрыли станцию, даже не попытавшись разбудить его. Во сколько он обещал прийти домой? К двенадцати? Ну, теперь, когда заявится, достанется ему...

Достанется? Эта мысль камнем стукнула его по затылку: а попадет ли он вообще домой? Подобно человеку в ванной, когда отключают воду, он тупо уставился перед собой, замер от страха. И этот холод - ему показалось, что его заперли в морозильник. Нет, пора отсюда выбираться.

Он встал, чуть качнулся и затем двинулся вдоль платформы, придерживаясь для ориентира рукой стены. Пальцы скользили по изорванным рекламным плакатам, обычно таким ярким и выразительным, а сейчас лишь бессильно невидимым. Пол чувствовал, что так до конца и не протрезвел, но это было ему даже приятно. Он знал, что где-то здесь должен быть эскалатор, ведущий наверх. Ну, а уж там-то он отыщет какое-нибудь окно или что-нибудь в этом роде.

Однако едва его пальцы коснулись холодной двери, отделявшей платформу от лестницы, он понял, что оказался в ловушке. Дверь была заперта, причем наглухо. "Служба безопасности лондонского метро". Пол забарабанил кулаками по двери, и звуки ударов подобно гонгу эхом отозвались в дальнем конце платформы, улетев затем в туннель. Это напугало его еще больше, и к тому же он сильно зашиб руку.

- Помогите! Выпустите меня отсюда! - завопил он на грани истерики, хотя и понимал, что надеяться на помощь нечего. "Помогите!" - так кричат в кино, на благотворительных плакатах или где-нибудь за границей, но никак не в метро. Да и потом он отлично знал, что никто не услышит его - над ним было несколько сотен футов земли.

Часы показывали 3.45. Смирившись со своей участью, он повернулся и медленно, все так же держась за стену, побрел назад к скамье, на которой ему суждено было провести остаток ночи.

- Лондонский метрополитен желает Полу Лансеру спокойной ночи и выражает надежду на то, что он найдет все необходимое для удобного ночлега, - почти пропел Пол, словно стараясь убедить себя в том, что все это действительно очень весело и вообще не что иное как очередное приключение. Однако его наигранное веселье улетучилось в один миг; сердце ожесточенно заколотилось - он был почти уверен в том, что только что услышал произнесенное в кромешной темноте слово "Что?". Он остановился и внимательно прислушался. Ни звука. "Все эта водка", - с радостью и облегчением подумал он.

Добравшись, до скамейки, он плюхнулся на нее. Ничего, достаточно мягко, почти как на диване.

Скамья шевельнулась. Вздрогнув от ужаса. Пол резко выгнул спину и снова вскочил на ноги. "Да, ведь сколько бы ты ни пил, на Лейчестер-сквер никогда не было мягких скамеек", - пронеслось у него в мозгу - значит, он сел на какого-то другого человека.

Очнулся Пол, лишь когда пробежал в темноте добрую половину платформы. Но ведь раньше он никого здесь не замечал... Он остановился, пытаясь отдышаться, и услышал эхо собственных шагов. Быстрых шагов. Но ведь он же стоит на месте, даже не шевелится, а шаги все слышатся клик-клик-клик-клик. Кто-то идет за ним! Вспомнив один из комиксов про "зеленых беретов", он быстро скинул туфли и в одних носках побежал по платформе. Ну, теперь-то преследователь его потеряет, ему ни за что не узнать, где он есть.

Однако шаги- клик-клик-клик-клик - продолжались, причем теперь они были похожи на походку человека, опаздывающего на работу и все же не желающего переходить на бег. И звучали они как-то странно, словно существовали сами по себе, вне всякой связи с невидимым, но контролирующим их мозгом, будто шаги робота, отбившегося от рук создавшего его хозяина. Получается, совет "зеленых беретов" насчет носков не помог, комиксы оказались ерундой, ложью для сопляков. Полу же исполнилось семнадцать, он пил водку в Сохо, а комиксы - чушь собачья!

Левой лодыжкой он задел урну, стоявшую у края платформы. Страх кулем грохнулся куда-то вниз желудка, но сделал это совсем неслышно и не помешал Полу разобрать, что шаги продолжали приближаться. Оставался только один выход. Сунув туфли в карманы пиджака, он подошел к краю платформы и прыгнул на рельсы. Электричество давно отключили, так что бояться ему было нечего. Пробежав около сотни метров, он остановился и прислушался. Тишина.

Пол перевел дух и начал уже было поздравлять себя с победой, как вдруг где-то за его спиной раздался характерный стук; кто-то тоже прыгнул на рельсы. И вот угрожающие шаги теперь уже почти бегущего стали приближаться, спотыкаясь и на мгновение замирая в отдалении. Пол бросился вглубь туннеля, но преследовавшие его звуки нарастали с тревожащей быстротой.

По счастливой случайности Пол вспомнил, что в стенах туннеля имеются углубления, ниши, в которые могут становиться работники метро, когда мимо проходит поезд. Вот бы ему найти такое место, спрятаться в нем, и тогда эта надвигающаяся угроза, возможно, прошла бы мимо, не заметив его! Пол протянул руку в сторону и, не отрывая ее от стены, как и тогда, на платформе, быстро пошел вперед. Вот оно, это углубление, он все-таки отыскал его. Поднявшись на ступеньку, Пол втиснул свое тщедушное тело в нишу, вжав спину в стену. Не более метра в глубину и почти столько же в высоту, но все же лучше, чем ничего.

Пол ощущал движение воздуха в туннеле, легонько давившее сейчас ему ва грудь. Он старался сдерживать дыхание, стоять не шевельнувшись, чтобы, не дай Бог, не выдать себя неосторожным вздохом напрягшихся легких. Ноги заболели и, пошевелив дальцами, он почувствовал дырки в своих носках. И носил-то всего какую-то неделю, а ведь на этикетке обещали, что ими чуть ли не вечность можно пользоваться! Разумеется, это было весело, но Пола сейчас совсем не рассмешило. На всякий случай он осторожно вынул из кармана одну туфлю и стал нащупывать стальную подковку на каблуке.

Шаги зазвучали прямо напротив ниши. "Проходи! - беззвучно взмолился он. - Ну проходи же!...."

Эхо вернуло ему его же слова. Все! Он выдал себя, раскрылся. Теперь конец, игра окончена. Он с силой вцепился в туфлю.

Шаги тут же замерли. Человек тихонько откашлялся и стал переминаться с ноги на ногу, явно раздумывая над тем, откуда же до него донесся этот голос. Пол совсем перестал дышать, но был уверен, что его с головой выдают бешеные удары сердца, слышимые во всех концах туннеля. И ничего с ним не поделаешь: чем больше ты их сдерживаешь, тем сильнее они звучат.

Оба замерли, совершенно недвижимые. Патовая ситуация, "Если бы это было в кино, - подумал Пол, - здесь обязательно бы сделали перерыв, и мальчишки начали разносить мороженое". Он с нетерпением ждал, что усжмшит долгожданный голос: "А сейчас мы объявляем короткий..." Но нет, все было тихо. Ничто не нарушало тишины. Напитки и мороженое не предлагались.

Пол весь изошел и начал уже подумывать, не броситься ли ему из своего укрытия вперед н что есть сил садануть неизвестного туфлей по голове, телу, по чему попадется. Что угодно, только не это пассивное, изматывающее бездействие, ожидание неизвестно чего. Но странно - он не мог заставить себя пошевелить даже пальцем, тело отказалось подчиняться командам мозга. Он мысленно взирал на свои члены подобно командиру, окидывающему взором взбунтовавшееся войско: отчасти разгневанный фактом явного неподчинения, но и гдето умиротворенный тем обстоятельством, что перспектива скорой смерти чуть отодвинулась.

Краем глаза он скользнул по светящемуся циферблату часов: 4.30. Ноги Пола затекли и основательно замерзли, хотя мозг почти полностью отрешился от нависшей опасности, притаившейся за краем ниши. Иногда бывает, что страх парализует какие-то зоны сознания. Возможно, в этом заключалась одна из хитростей природы; подобным образом предохранить рассудок в минуты кризиса от опасности помешательства.

Но вот человек на рельсах снова стал двигаться, медленно перемещаться туда-сюда, как бы ища что-то, оброненное им на земле. Десяток шагов туда, столько же обратно, опять туда и снова обратно. Он явно не спешил. Вероятно, удовольствие для него заключалось не столько в осуществлении зловещего плана, сколько в его предвкушении. Если это так, то он явно растягивал это удовольствие. Он даже не предпринимал попыток отыскать Пола, заговорить с ним. Как обжора, сшивающийся возле праздничного стола, принюхивающийся к стоящим на нем яствам и предвкушающий скорое пиршество.

Эти шаги ввергли Пола всостояние полутранса. Он предался восторженно-отстраненным размышлениям о том, как выглядит этот человек, какой он: толстый или тонкий, молодой или старый? С бородой? Похож на бродягу?

Перестук шагов продолжался - частый и уверенный.

Значит, молодой, во всяком случае, не старик. И озлобленный. Может, даже сумасшедший. Пол с трудом осознавал, что все это практически не имеет никакого значения. Его убежище было раскрыто. Тиканье часов на руке совпадало со стуком сердца и ритмом шагов по шпалам, образуя единый и зловещий оркестр, в котором ударные инструменты явно исполняли ведущую партию.

Но в 4.45 в мозгу Пола колыхнулась обнаженная мысль: ведь скоро рассвет, а значит, придут служители метро. Но самое главное - начнут ходить поезда. Вот бы только продержаться еще полчаса или около того, тогда от невидимого преследователя останется лишь кровавое месиво да лохмотья одежды. Эта надежда одновременно возбудила и ужаснула Пола - это будет чудовищно. Но ничего другого ему не остается. Если стоишь на пути летящего по рельсам поезда, этого не избежать.

Все чаще взгляд Поля возвращался к светящимся стрелкам часов. 4.50, 4.55, 5.00. Вот уже 5.10, 5.13... Точно в 5.15 он услышал звук, походивший на шипение поджариваемых сосисок. И вздох - резкий, короткий вздох, вслед за которым весь туннель разом озарился слабым светом. И Пол все увидел.

Прямо напротив него на рельсах стоял тощий мужчина лет сорока в потертом мешковатом костюме, который был ему явно велик на несколько размеров. Глубоко сидящие глаза, выглядывавшие из-под видавшего виды котелка, внимательно всматривались в стену над головой Пола; на лице застыло выражение возбуждения, рот слегка приоткрылся. В неярком желтоватом свете плафонов человек казался изможденным, даже болезненным. У его ног лежал приоткрытый портфель, из которого выглядывало блестящее лезвие ножа.

Неожиданно мужчина резко выгнул спину, повернулся на каблуках и прямо, как дерево, рухнул на землю. Вновь послышался шипящий звук, и Пол почувствовал запах горелого. Из-под живота упавшего человека выпорхнул язычок оранжевого пламени. За какие-то несколько секунд все его тело оказалось охваченным огнем, желтые струйки которого бросали неровные, размытые отблески на стены туннеля.

Пол съежился, застыл недвижимый, с трудом сдерживая подкатывающее чувство дурноты от обволакивающего запаха горелого мяса и дыма. Неожиданно человек на рельсах начал дергаться, извиваться, чуть ли не подпрыгивать. Вот он буквально сел, охваченный пламенем, потом опять упал, выгнув спину и ожесточенно откинув ногу. Пол бросил мимолетный взгляд на его лицо - сейчас глаза человека горели безумием, едва не вылезая из орбит, челюсти то открывались, то опять сжимались, как будто он медленно жевал большой жесткий кусок мяса. Кожа на лице вздувалась пузырями, которые, лопаясь, сочились мутной жидкостью. Затем тело еще раз дернулось и снова замерло. До Пола донесся хлюпающий звук, словно внутри человека что-то лопнуло, не выдержав неимоверного напряжения. И действительно, живот человека расползся косой бороздой, выплеснув наружу остатки булькающей и мгновенно закипающей жижи. От одежды и верхних кожных покровов не осталось и следа, ребра торчали из груди наподобие зубьев гигантской расчески, которую кто-то поддел носком ботинка из густой грязи.

Пол не мог больше оставаться в своем убежище. Он нацепил туфли и побежал по плитам в сторону станции. Где-то на полпути он неловко бросил косой взгляд назад, к затихающему, почти домашнему пламени на рельсах, и почему-то вспомнил свою последнюю рождественскую елку, только запах сейчас никак не напоминал ему аромат жареной индейки.

А вот и станция - вся в огнях, в слепящем свете. Едва Пол выглянул из туннеля, ему в грудь ткнулась метла испуганного мусорщика.

- Так-так, голубчик, а что, если поезд пройдет, глупый мальчишка?! Тебя всего размажет по стенам, а мне потом оттирать!?

Пол вскочил на платформу. Служитель приблизился - он был старый и совсем лысый. Внимательно вглядываясь в лицо Пола, он сейчас явно намеревался извлечь максимум удовольствия из своего невысокого служебного поста.

- Минутку! Что за вид! Ботинки не чищены, волосы как копна сена. Да что здесь вообще происходит? Что ты там делал? Или ты из этих, из наркоманов? Хиппуешь там, что ли?

Объяснять ему что-либо было бесполезно.

- Я уронил монету и полез, чтобы достать ее, - пробормотал Пол, хотя отчетливо понимал, что мусорщика он не убедил.

- Уронил какую-то чертову монету! И это в полшестого утра?! Да что это было-то? Золотой соверен?! - Пол бросился мимо старика и побежал к выходу, блокированному стальной дверью.

- Стой, чертов хулиган! Ты, мерзкий хипарь! Я с тобой еще не разобрался!...

Пол побежал по лестнице эскалатора. Сейчас ему обязательно надо было найти трезвомыслящего служащего станции, причем сделать это до того, как все помещение потонет в клубах дыма. Все произошло так быстро, словно в кошмаре. Сейчас он едва верил даже в собственное существование. А на станции все оставалось таким обычным. Можно ли было представить, что в каком-то километре отсюда, от всех этих реклам женского белья, сейчас лежит обгорелое человеческое тело?

Когда ноги наконец вынесли его на самый верх лестницы,

Пол принял новое решение. Он ничего никому не скажет и вообще станет отрицать любую свою причастность к этому делу. Люди на станции скоро обнаружат тело, и вряд ли кто станет выслушивать старого мусорщика, что-то болтающего про какого-то "хиппи". Никто даже не узнает, что этой ночью он вообще был поблизости от "Лейчестер-сквер".

Пол незамеченным выскочил через боковую дверь. На улице все еще стоял полумрак и было довольно зябко. Он быстро пошел в сторону Кенсиигтона, когда наконец за спиной услышал нарастающий вой сирены. Мимо него по улице пронеслась пожарная машина, а следом за ней скорая помощь. И обе в сторону метро.

"Пепельницу ему надо, а не скорую", - хмыкнул про себя Пол, но мысль эта вызвала у него не веселую улыбку, а почему-то слезы. Откуда их взялось столько, словно прорвало - они текли, лились по щекам подростка, а он никак не мог сдержать их. Ранние прохожие делали вид, что не замечают его. Какой-то пьяный идиот, думали, наверное, отнюдь не желая углубляться в существо проблемы.

Лишь подойдя к Лэмберт-бридж, Пол начал осознавать, что же произошло в туннеле. Шипящий звук происходил оттого, что в тот самый момент, когда работники метро включили рубильники, мощный электрический разряд пронзил стоящего на рельсах человека. Донесшийся до него резкий вздох был не чем иным, как последним актом жизни парализованного током человека, а отсюда же и смертельная бледность его лица. Уже мертвого. По какой-то дикой случайности тело его пару секунд продолжало сохранять вертикальное положение, балансируя на негнущихся ногах, и только после этого рухнуло на шпалы. Пол был уже готов пожалеть несчастного, когда ему вспомнился торчащий из портфеля нож. Какая же может быть жалость к человеку, собиравшемуся убить его?

К счастью для Пола, домой он пришел минут через пятнадцать после того, как отец отправился на работу. Дверь открыла мать.

- Мы с отцом до смерти перепугались, когда ты не пришел вчера домой. Всю ночь заснуть не могли. Тебе повезло, что разминулся с отцом. Видел бы ты его лицо... А сам-то на кого похож?!

- Спасибо.

- Входи и умойся как следует. Весь черный какой-то. Даже представить не могу, чем ты занимался. Ладно, пока не стану спрашивать, где ты был. Полагаю, обычные штучки, которым увлекаются парни по ночами. По общению с твоим папочкой знаю. Впрочем, я никогда не любила совать нос не в свои дела...

Пропустив на скорую руку завтрак. Пол поспешил к себе в комнату и, едва успев скинуть одежду, бросился на кровать. Сон его был тревожным. Ему снилось очертание тела горящего человека; снова и снова перед ним представал открытый зев мужчины, слышался стук судорожно клацающих челюстей. И нож - там же, в самом центре сновидений - длинный, нацеленный на жертву.

Проснулся он только к полудню. Сбежал вниз к почтовому ящику. Пол вынул газеты и тут же набросился на них.

"ЧЕЛОВЕК СГОРЕЛ В ТУННЕЛЕ МЕТРО" - кричали первые полосы. Пол принялся жадно читать.

- Мистер Уордейл, сорока двух лет, - строки летели перед глазами, обуглившиеся останки которого были найдены сегодня утром в туннеле метро неподалеку от станции "Лейчестер-сквер", был безработным и проживал в доме номер 13 по Кемпли-стрит. Предполагается, что огонь возник вследствие воспламенения от электротока бензина в зажигалке, найденной среди обугленных костей покойного.

"Я попросила его сходить и купить кухонный нож для бифштексов, сообщила корреспондентам пятидесятилетняя хозяйка квартиры, которую снимал покойный. - А то старый мой совсем затупился и мне надоело его все время точить. Мистер Уордейл был очень одинок, а в последнее время чувствовал себя особенно подавленно. Я думаю, это из-за потери работы. Очень его это угнетало. В дни вынужденного безделья он был буквально сам не свой, все ходил туда-сюда, места себе не находил. При этом он и сам не всегда ясно понимал, где находится и куда идет. Иногда мог часами ходить за каким-нибудь человеком. Он очень нуждался в общении. До сих пор не могу поверить в том, что его уже нет в живых. Такой добрый был, настоящий джентльмен, хотя и бедный, со странностями. Вчера вечером, перед тем как пойти за ножом, мы сидели с ним на кухне и он рассказал мне, что днем увидел на улице очень красивую девушку. Она улыбнулась ему и после этого спустилась в метро на станции "Лейчестер-сквер". Он сказал мне, что обязательно найдет ее там, пусть даже для этого ему придется прождать всю ночь. Я, правда, не очень-то верю в том, что такая девушка вообще существует, а если и так, то она скорее всего лишь подсмеивалась над его видом, а отнюдь не улыбалась ему. Действительно, он так смешно выглядел в своем костюме. А сам-то думал, что все так и заглядываются на него. Я же говорю, смешной был человек. Но ему всегда так хотелось с кем-нибудь подружиться".