Рид Томас МайнГолубой Дик

Томас Майн Рид

Голубой Дик

I. Страшное наказание

- Под насос его! Живее! Вкатить негодяю двойную порцию! - закричал до крайности раздраженный восемнадцатилетний Блонт Блэкаддер, сын эсквайра Блэкаддера, владельца обширной хлопковой плантации в штате Миссисипи близ Виксбурга.

Человек, которому был адресован этот приказ, состоял старшим надсмотрщиком плантации, а тот, кого Блонт приказал подвергнуть одной из самых ужасных пыток, - молодым мулатом, его ровесником, таким же высоким, сильным и красивым, как он, только смуглее.

Дело происходило за несколько лет до отмены рабства в Америке. Мулат был одним из невольников Блэкаддера.

Чем же он заслужил такое наказание? Но прежде скажем несколько слов о самом наказании.

Любой скажет, что окатить кого-нибудь из насоса - не более чем шутка. Это действительно так, но при условии, что подобный "душ" продлится несколько секунд. Тогда, разумеется, в этом нет ничего страшного, но если беспрерывно лить человеку на голову струю воды продолжительное время, это превращается в невыносимую пытку, по сравнению с которой даже наказание палками и плетьми простая забава.

Страдания, причиняемые беспрерывно льющейся на голову ледяной водой, просто нестерпимы. При этой пытке создается ощущение, что в мозг сразу вонзается множество раскаленных стрел, и несчастная жертва варварского издевательства как бы переживает тысячу смертей, одну за другой.

Судя по наказанию, можно было предположить, что Голубой Дик - так звали провинившегося - совершил очень серьезный проступок.

Поскольку надсмотрщик Снивели не знал, в чем повинен Голубой Дик, то решил осведомиться об этом у Блонта.

- Это мое дело, а вы обязаны исполнять приказ! - резко ответил Блонт.

- Это так, мастер, но...

- Пожалуйста, без рассуждений! Раз я нахожу нужным наказать этого бездельника, значит, он того вполне заслужил... Говорят вам, под насос его! Сейчас же!

- Не лучше ли подождать возвращения вашего отца, мастер? Мне кажется...

- Когда нет отца, его заменяю я. Надеюсь, вам это известно, мистер Снивели?

- О да, конечно, но...

- И чтобы я больше не слышал никаких "но"! Делайте то, что вам приказывают... Раз я говорю, что этот негодяй заслужил такое наказание, можете быть уверены, что это действительно так. Что же касается отца, то я всегда готов ответить перед ним за свои поступки, и вам об этом заботиться нечего.

Молодой плантатор так и не объяснил причины, по которой он подверг Голубого Дика такой страшной пытке. Это было похоже на месть...

Дело в том, что на плантации вместе с другими невольницами работала молодая красивая квартеронка, к которой Голубой Дик относился слишком уж нежно, не зная, что сын их господина, Блонт Блэкаддер, давно был в нее влюблен. Поэтому нетрудно представить, каковы будут последствия подобного соперничества.

Ухаживания Голубого Дика молодая красавица, носившая поэтическое имя Сильвия, отвергла. Но не к голосу сердца прислушивалась квартеронка. Она была слишком тщеславна. Ее ужаснула перспектива остаться вечной рабой, пусть даже с любимым и любящим мужем. Любовь же господина сулила если не полную свободу, то хотя бы возможность быть на плантации влиятельной особой и жить в свое удовольствие.

Голубой Дик предложил Сильвии стать его женой. Она в резкой форме отказала, хотя еще недавно весьма благосклонно принимала его робкие ухаживания. Пораженный в самое сердце и не зная причины отказа, мулат высказал красавице несколько горьких упреков. Сильвия пожаловалась на него Блонту, а тот накинулся на невольника с руганью и угрозами. Выведенный из терпения и тут только понявший, в чем дело, мулат в порыве гнева позволил по отношению к своему господину некоторую резкость в выражениях, чем сильно взбесил последнего.

Такова прелюдия сцены, с которой мы начинаем свой рассказ.

Мистер Снивели был человеком справедливым, насколько это допускала должность надсмотрщика, когда гораздо чаще приходится наказывать, чем вознаграждать. Гуманный и добрый, он часто спускал невольникам мелкие провинности, нередко даже заступался за них перед хозяевами, младший из которых, Блонт, был очень горяч и необуздан.

Но Снивели все-таки слишком дорожил своим местом и в серьезных случаях не решался пойти наперекор воле хозяев. К тому же он и сам верил, что управлять невольниками без наказаний невозможно. Да, хозяева иногда чересчур требовательны, но зачастую и невольники позволяли себе такие выходки, что очень трудно было с ними совладать, гораздо труднее, чем с домашними животными, к которым в те печальные времена приравнивались рабы.

Кроме того, Снивели недолюбливал Голубого Дика, считая его субъектом ленивым и мятежным, способным дурно влиять на других рабов.

Получив заверение Блонта, что тот лично ответит перед отцом за свое распоряжение подвергнуть Голубого Дика истязанию, надсмотрщик не считал более себя вправе отказываться от исполнения воли молодого господина.

Все это происходило на открытом дворе, который находился позади основных зданий.

Посреди двора стоял насос, в корпусе из почерневшего от времени дуба; стержень этого насоса был так велик и массивен, что только самый сильный человек мог поднимать и опускать его несколько минут подряд.

Вода, поднимаемая насосом, падала с высоты пяти футов в большое деревянное корыто, из которого поили лошадей и прочих домашних животных.

Корыто это всегда наполовину заполнялось водой. А поскольку в долине Миссисипи царит палящий зной, вид примитивного бассейна должен был радовать обитателей плантации. Но невольники мистера Блэкаддера смотрели на это приспособление с тем ужасом, с каким осужденный на смерть глядит на эшафот.

Более половины несчастных в разное время побывали под насосом, струи воды из которого в течение долгих минут, казавшихся вечностью, впивались в их черепа подобно железным гарпунам.

Этот вид наказания стал применяться на плантации Блэкаддеров особенно часто с тех пор, как там начал распоряжаться Блонт.

...Мистер Снивели подозвал к себе нескольких крепких негров и передал им приказ молодого господина. Те выказали полнейшую готовность выполнить требуемую экзекуцию, так как дело шло о Голубом Дике.

Молодой мулат не пользовался симпатией у обитателей плантации. Негры смотрели на него косо, считая, что он добивается власти над ними. А все оттого, что кожа у парня была светлой, а сам он казался гордецом, поскольку близко с неграми не сходился и относился к ним с высокомерным презрением.

Сам Голубой Дик подвергался этому наказанию впервые, но нередко подводил под него товарищей, обвиняя их в непокорности, хотя сам чаще других бывал виноват в непослушании. Правда, старый Блэкаддер многое прощал ему, что способствовало заносчивости мулата.

Это предпочтение, отдаваемое Голубому Дику, такому же невольнику, как они, очень возмущало негров.

Не скрывая радости по поводу того, что наконец-то гордец будет поставлен на одну доску с ними, рабы, которым Снивели приказал вести мулата, подошли к нему.

Двое подхватили Голубого Дика за плечи, двое - за ноги и понесли к насосу. Они положили парня в корыто и так крепко привязали к железным перекладинам, что тот не мог даже шевельнуться.

Голова Голубого Дика оказалась как раз под отверстием насоса. И, конечно, рабы постарались, чтобы он не мог ее никуда повернуть; при малейшем движении мулата задушили бы сжимавшие шею ремни.

- Хорошо! - крикнул молодой Блэкаддер. - Теперь можете оставить его. - И, обратившись к огромному негру, ожидавшему его приказа у стержня насоса, добавил: - Валяй, Бланко! Выдай ему двойную порцию! Не жалей воды!

Бланко, похожий скорее на хищного зверя, чем на человека, несколько раз уже подвергался наказанию под насосом. Оскалив зубы в злорадной усмешке и зная, что сейчас придется вытерпеть ненавистному мулату, он поспешил привести насос в действие.

Вода полилась сильной широкой струей на череп мулата, прямо на темя, что было особенно мучительно... А в это время негры, покатываясь от хохота, изощрялись в злых и грубых остротах.

Голубому Дику было не столько больно от насмешек и самого наказания, сколько от того, что он заметил среди зрителей Сильвию, очевидно, тоже наслаждавшуюся его позором и страданиями.

Слух о том, что мулат подвергнут наказанию, дошел до негров, и вскоре вокруг места экзекуции собралась большая толпа. Никто не жалел мулата; все хохотали и осыпали несчастного насмешками, со зверской жестокостью упиваясь его мучениями.

Наблюдали все это даже обитатели господского дома, среди которых особенно выделялась Клара Блэкаддер, сестра Блонта, девушка лет двадцати, очень миловидная, нежная и изящная.

Стоя на балконе, она глядела на пытки невольника с таким убийственным равнодушием, словно присутствовала на представлении какой-нибудь банальной комедии, сюжет которой ей давно известен.

А вот брат красавицы был далеко не бесстрастным: на лице молодого человека отразилась столь жестокая радость и злобное торжество, что посторонний наблюдатель ужаснулся бы, взглянув на него.

И в самом деле, страшно было смотреть на этого юношу и на ровесника-невольника, из которых первый торжествовал победу деспотизма, а второй терпел двойную пытку - физическую и моральную.

Тот же наблюдатель сразу подметил бы странное сходство двух молодых людей, несмотря на огромную разницу в их положении.

Если бы не смуглая кожа и курчавые волосы мулата, он мог бы показаться двойником Блонта Блэкаддера, до такой степени они были похожи.

Впрочем, в данную минуту это сходство не так бросалось в глаза: страшная пытка изменила лицо мулата до неузнаваемости.

Сквозь сильную струю воды, беспрерывным потоком падавшую на истязаемого, зрители ясно могли различить его неподвижный взгляд, устремленный на эту бездушную толпу, наслаждавшуюся его страданиями и позором, его посиневшие губы, особенно резко искривившиеся, когда он заметил в толпе Сильвию.

Голубой Дик собрал все свои силы и не только не просил о пощаде, но даже не издал ни единого звука, несмотря на то что испытываемые им страдания от бившей в темя воды были выше человеческих сил.

Лишь тело раба судорожно извивалось, и он рисковал быть задушенным накинутой на шею ременной петлей.

Наконец один из присутствовавших негров, не раз на самом себе испытавший то, чему подвергался теперь несчастный мулат, не выдержал и крикнул, что пора бы прекратить пытку. Остальные замахали на него руками, но Снивели воспользовался этим. Приказав Бланке остановиться, он спросил Блонта:

- Не довольно ли на этот раз, мастер?

- Нет еще, нет, черт вас возьми! - злобно закричал молодой человек, к счастью, не слышавший замечания негра, иначе он приказал бы и его положить под насос.

- Однако, мастер...

- Прошу вас не рассуждать! Я сказал, что он должен получить двойную порцию, следовательно, не может быть никаких возражений!

Среди рабов поднялся слабый ропот, который должен был напомнить молодому Блэкаддеру если не о самоуважении, то хоть о жалости. Но такая реакция еще больше вывела из себя молодого господина, и он прикрикнул на них:

- Молчать, дурачье! Разве вы забыли, что этот негодяй никогда не заступался за вас? Ну, да ладно, довольно на этот раз, - вдруг прибавил он, стараясь овладеть собой. - Но предупреждаю, что при первом же неповиновении, при малейшей строптивости я прикажу обливать его водой до тех пор, пока череп не продырявится, как сито!

Произнеся все это дрожащим от злобы и ненависти голосом, молодой человек повернулся на каблуках и, улыбнувшись Сильвии, прошел прямо на балкон к сестре.

Снивели приказал развязать несчастного мулата. Тот закрыл глаза, как только ушел его мучитель, и остался лежать неподвижно, что, впрочем, было неудивительно после перенесенной пытки.

Весь посиневший, еле дышащий, раб казался умирающим. Снивели приказал отнести его в ближайший сарай и осторожно положить там на солому.

Зрители разошлись. Каждый вернулся к своему делу. Подобные зрелища должны были всем служить уроком на будущее, поэтому негров на них всегда отпускали охотно.

Блонт Блэкаддер еще грозил мулату при первом удобном случае снова положить под насос. Но такой случай больше не представился. На третий день после описанного Голубой Дик исчез с плантации. Товарищи, носившие ему в сарай хлеб и воду, говорили, что он пролежал без движения двадцать четыре часа, не прикасаясь к еде и не произнося ни слова.

Мулат исчез бесследно. Через некоторое время после того, как о побеге стало известно, в углу двора нашли труп Сильвии. Маленькая головка красавицы-квартеронки была рассечена пополам. Возле трупа валялся острый топор, очевидно, орудие убийства.

Из всех обитателей плантации не было человека, который хотя бы на миг усомнился, что убийца - Голубой Дик. Все хорошо знали о привязанности молодого мулата к Сильвии, все видели, в каком отчаянии он был, узнав, что его соперник - молодой господин; ни для кого не оставалась тайной причина, побудившая Блонта Блэкаддера подвергнуть Голубого Дика такой страшной пытке.

Поэтому преступление мулата никого не удивило. Один из негров, особенно хорошо знавший его характер, при виде трупа Сильвии невольно воскликнул:

- Дай Бог, чтобы месть Дика на этом закончилась!

Самые тщательные поиски следов беглеца не привели ни к чему, несмотря на то что в поисках принимали деятельное участие все владельцы соседних плантаций и колоний. Даже ищейки, эти страшные, кровожадные собаки, которых плантаторы держат специально для охоты за беглыми невольниками, и те не могли напасть на след мулата. Это казалось особенно невероятным, слишком уж тонкое чутье у таких собак.

Голубой Дик как сквозь землю провалился...

II. Блэкаддеры

Нигде в Соединенных Штатах невольничество не было таким каторжным, как в области, которая тянется вдоль Миссисипи и для краткости называется просто "Берегом".

К востоку от горной цепи Аллегани, на землях, ранее других заселенных европейцами, невольничество не носило слишком жестоких форм, благодаря патриархальным нравам плантаторов и туземцев. То же самое можно сказать и относительно штатов Кентукки и Теннесси.

В некоторых областях Луизианы, где преобладали мягкосердечные и снисходительные креолы, невольникам также жилось хорошо.

Но в большей части штата, а также на обширных хлопковых и табачных плантациях Миссисипи дело обстояло совершенно иначе.

Большинство владельцев этих территорий жили на своих плантациях только пять-шесть месяцев в году. Остальное время за плантациями и неграми присматривал наемный управляющий или надсмотрщик. Пользуясь неограниченными правами, этот помощник хозяина по обыкновению чрезвычайно жестоко обращался с подчиненным ему "двуногим домашним скотом", как подобные люди презрительно называли невольников.

Следует заметить, что лишь немногие из плантаторов были уроженцами этих мест; чаще всего они оказывались выходцами даже не из Северных Штатов Америки, а из разных стран мира. Эти люди или вообще не имели связей с родиной, или же, промотав там свое состояние, явились в Новый Свет, чтобы нажиться за счет несчастных негров, каторжный труд которых оплачивался очень дешево и поэтому приносил огромную выгоду. Само собой разумеется, что, за редким исключением, это был народец самых дурных нравов, лишенный чести и совести.

Они, понятно, не могли смотреть на невольников иначе, как на живые машины или особый вид домашнего скота. Нисколько не заботясь о нравственных и материальных потребностях невольников, чаще всего совершенно их отрицая, они думали лишь о том, чтобы извлечь для себя максимальную выгоду.

Но не все плантаторы Миссисипи и юга были такими; среди них встречались и те, кто обращались со своими невольниками человечно и даже баловали их. Если же большая часть плантаторов и отличалась жестокостью, то вовсе не в силу природного бессердечия или злобы, а вследствие дурного воспитания и глубоко укоренившегося мнения, что с неграми необходимо обращаться как можно жестче; следует принять во внимание и сильно укоренившийся взгляд о превосходстве белой расы над остальными.

Может быть, и мы с вами, дорогой читатель, были бы не лучше, если бы находились на их месте, при данных условиях и обстоятельствах.

Но как бы там ни было, а факт остается фактом: среди плантаторов Миссисипи чрезвычайно мало людей просвещенных, благородных, с мягким, чутким сердцем.

Дурная слава о миссисипских плантациях распространилась так далеко, что часто стоило лишь пригрозить провинившемуся в чем-либо негру в Виргинии, Кентукки или Теннесси, что его продадут в Миссисипи, как он тотчас же становился шелковым и старался искупить свою вину.

В итоге само слово "Берег" стало устрашающим для всех негров.

Плантатор Блэкаддер был выходцем из штата Делавара. Поссорившись из-за чего-то с родными, он еще очень молодым человеком перебрался в штат Миссисипи, где ему удалось приобрести у одного индейского племени огромный участок земли. Черствый, алчный, наглый, он во многом способствовал дурной славе края, в котором начал свою деятельность.

Обогатился Блэкаддер очень быстро, а вот быть принятым в среду местной плантаторской аристократии ему никак не удавалось.

Убежденный, что настоящее благородство состоит в деспотизме по отношению к подчиненным, он отличался беспощадностью и жестокостью к тем несчастным, кого злая судьба вверила ему.

Впрочем, необходимо пояснить, что большинство невольников Блэкаддера оказалось в его власти лишь из-за своих дурных наклонностей, пороков и крупных недостатков, из-за чего они и были проданы в штат Миссисипи.

При покупке невольников Блэкаддер обращал основное внимание на их возраст, рост и мускульную силу, никогда не интересуясь характерами, душевными качествами и способностями. Был бы негр не старше средних лет, высокого роста, здоровый и сильный, а до остального Блэкаддеру не было никакого дела. Поэтому его "армия", как он иногда в шутку называл невольников, наводила ужас на соседние плантации, хотя и там невольники были далеко не образцовыми.

Блэкаддер смело мог похвалиться изумительными результатами деятельности своей "армии", которая была у него вымуштрована не хуже настоящих солдат. В этом нет ничего удивительного, если принять во внимание, что он всегда применял самые активные меры для поощрения усердия невольников и подавления в них всякой строптивости.

Кроме того, эсквайр Блэкаддер имел вполне подходящего помощника в лице своего земляка мистера Снивели, отличавшегося строжайшей исполнительностью.

Весьма естественно, что при таком хозяине и соответствующем заместителе на плантации не было ни одного негра, тело которого не имело бы отметин.

Мало того, Блэкаддер иногда прибегал к лечению негров, конечно, к такому, которое не лишало бы невольника возможности работать. Например, стоило какому-нибудь чернокожему Помпею или Сципиону, стремясь избавиться от трудной работы, пожаловаться на зубную боль, как ему тотчас же выдергивалось несколько зубов, пусть даже совершенно здоровых и крепких.

Понятно, что при такой дисциплине плантация Блэкаддера процветала и приносила хороший доход. Но, несмотря на это, ее владелец начинал понемногу разоряться.

Происходило это из-за его единственного сына Блонта. Этот молодой человек был не только злонравен, ленив, буен и развратен, но, вдобавок к этому, отличался крайней расточительностью. Последнее особенно огорчало отца, смотревшего на остальные "подвиги" сына сквозь пальцы. Компанию тот водил только с самыми дурными представителями окрестной молодежи; петушиные бои, конские бега, охота были его любимыми развлечениями. Особенно он любил азартную карточную игру. Но все, что хоть издали напоминало настоящее дело, вызывало в нем непреодолимое отвращение, - конечно, только если это дело возлагалось на него самого; к другим же он был очень требователен.

Блонт сильно походил на своего батюшку, поэтому Блэкаддер поневоле закрывал глаза на проделки сына, припоминая собственную бурную молодость, и все прощал ему. У старика не было другого сына и наследника, поэтому он очень любил Блонта.

По натуре скупой, он никогда не отказывал сыну в деньгах, хотя отлично знал, куда и на что они идут. Но, будучи так щедр по отношению к сыну, он отличался крайней скупостью, если это касалось дочери, и часто лишал ее самого необходимого.

Мы уже говорили, что Клара, которой было около двадцати лет, отличалась замечательной красотой. К этому добавим, что она обладала и целым рядом нравственных достоинств.

Осуждать Клару за то, что она так равнодушно смотрела со своего балкона на чинимую над Голубым Диком экзекуцию, нельзя: во-первых, она и не подозревала, как мучителен примененный к нему способ наказания, а во-вторых, не испытывала ни малейшей симпатии к этому мулату. Кроме того, девушка так привыкла видеть подобные сцены, что они не производили на нее особого впечатления.

Вырасти Клара Блэкаддер в другой среде и иной обстановке и не будь ей с детства внушено, что невольники - не люди, а только живые машины, она, наверное, была бы совершенством в полном смысле этого слова, поскольку природа одарила ее всеми необходимыми для этого умственными, нравственными и физическими качествами. Но судьба пожелала, чтобы она родилась и выросла на плантации Блэкаддера, - этим все сказано.

Многие заметили, что в последнее время прекрасная Клара очень изменилась; она часто ходила теперь бледная, печальная и унылая. Не замечали этого только ее отец и брат, как раз те, кого это ближе всего касалось.

Причиной грусти девушки было то, что ей прочили в мужья не того, кого избрало сердце. И это было главной причиной печали.

Избранника мисс Клары природа наделила всеми качествами, которые могут возбудить любовь в женщине.

Он был не только красив, но и образован, а это представляло тогда большую редкость в Америке. Впрочем, он и не был американцем; говорили, что его родина - Ирландия, хотя в действительности никто не знал, где он родился, откуда явился в долину Миссисипи. Но при всех своих достоинствах он был беден.

Отец и брат даже не стали бы слушать об избраннике Клары. Она хорошо знала это и тщательно скрывала свое чувство к молодому иностранцу.

Как-то раз ирландец решил намекнуть старику Блэкаддеру на то, что почел бы за особое счастье породниться с ним, потому что любит Клару и знает, что она тоже любит его. Молодой человек получил в ответ только намек, но такой оскорбительный, что с тех пор больше никогда не появлялся на плантации. Клара узнала, что он покинул не только место по соседству с Блэкаддерами, где жил, но даже и штат Миссисипи.

Знай девушка наперед, чем кончится разговор ирландца с ее отцом, она сумела бы удержать его.

Но он исчез неизвестно куда, и Кларе ничего не оставалось, как безнадежно тосковать о нем.

Стоя на балконе, девушка думала о человеке, которого любила, а вовсе не о том, что происходило на ее глазах.

Даже сенсационная новость об убийстве горничной Сильвии и побеге Голубого Дика не могли надолго отвлечь мысли Клары от того, кто унес с собой в неизвестную даль ее сердце и душу.

Как предвидел Снивели, старик Блэкаддер был очень недоволен, узнав, какому наказанию подвергли мулата, пользовавшегося его исключительным благоволением.

Драма же, разыгравшаяся после этого наказания, произвела на старика просто потрясающее действие.

- Ах, Снивели, Снивели, старый друг и товарищ! - воскликнул он, бледнея и дрожа от волнения. - Неужели рано или поздно нам придется расплачиваться за все свои ошибки?

- Должно быть, так, - пробормотал Снивели, отлично знавший всю жизнь Блэкаддера. - Да, кажется, так... - со вздохом повторил он, глядя куда-то в сторону.

III. Переселение

Прошло пять лет после описанных событий, которые служат как бы прологом к нашему рассказу.

За это время на плантации Блэкаддера не произошло ничего особенного, только наказания невольников все учащались.

Полосование бичами спин несчастных негров, окатывание их водой из насоса и другие способы были единственными мерами, которые могли бы заставить людей работать до полного изнеможения.

Но, несмотря на напряжение, с которым работали невольники, дела Блэкаддера продолжали ухудшаться.

Причиной этому, как и пять лет назад, был сын хозяина. Молодой человек окончательно предался разгулу и вытягивал у отца все, что можно. Мало того, он втихомолку начал одалживать деньги под имущество отца и продавать в его отсутствие невольников. Таким образом, количество рабочих рук на плантации стало убывать, обрабатываемые участки земли становились все меньше и меньше.

Из-за этого поля, на которых раньше выращивали прекрасный хлопчатник, начали зарастать сорными травами, а машины для переработки хлопка покрылись ржавчиной.

Так было в течение пяти лет. Но вот однажды на плантации произошло нечто, ставшее сенсацией в округе.

Оказалось, что не только господский дом, но и все остальные здания и пристройки отремонтированы, а поля снова покрылись богатой растительностью благодаря усердной и умелой их обработке.

В поселке негров и во внутреннем дворе господского дома происшедшие перемены были еще разительнее: вместо встречавшихся там прежде угрюмых, изможденных, исполосованных бичом и едва прикрытых зловонными лохмотьями негров теперь весело суетилась толпа молодых, красивых, сильных и жизнерадостных людей с черными или бронзовыми лицами, напоминавшими древние статуи. Все эти люди щеголяли в новых полосатых панталонах и накинутых на плечи ярко-красных шалях.

Вместо проклятий и угроз, звучавших здесь прежде, вместо свиста бича и шума беспрерывно выкачиваемой воды, стонов и воплей наказываемых повсюду слышались взрывы веселого смеха и оживленная болтовня, а по вечерам на большом дворе водили хороводы под звуки незамысловатого банджо, или негр Самбо, взобравшись на какую-нибудь возвышенность, затягивал одну из наивных песен своей жаркой родины, причем припев после каждого куплета подхватывали все присутствующие мужчины, женщины и дети. Иногда же кто-нибудь из наиболее красноречивых выходил вперед и принимался рассказывать что-нибудь смешное. Это любимое развлечение негров - больших детей, обладающих неиссякаемым чувством юмора.

Добавим, что веселый Самбо - это не тот негр, который играл роль палача при наказании Голубого Дика. Владелец плантации и надсмотрщик были уже другие, а из прежних обитателей не осталось никого.

Деспота Блэкаддера сменил плантатор из так называемых патриархальных. А что касается первого, то он уехал со всем своим семейством, поскольку из-за неумелого хозяйничанья, жестокости по отношению к невольникам и безграничной слабости к бездельнику сыну Блэкаддер окончательно разорился и вынужден был продать недвижимую собственность. Немногих из оставшихся невольников никто не хотел покупать, так как с ними мог справиться только он сам.

Шли слухи, что эсквайр отправился на запад.

Выражение "отправился на запад" может показаться читателю непонятным. Следует пояснить, что в описываемую эпоху искателям наживы открылась новая страна. Это была Калифорния, в то время мало еще известная и только что ставшая собственностью Соединенных Штатов. Слух о сказочных богатствах, находящихся в недрах этой страны, не успел еще распространиться, но людей, подобных Блэкаддеру, уже манила сюда молва о том, что там есть огромные участки земли, которые можно приобретать за бесценок. Чтобы не быть одному в незнакомой стране, Блэкаддер уговорил стать его спутниками нескольких колонистов с семействами, чей отъезд, как и его собственный, очень обрадовал плантаторов долины Миссисипи.

Последуем же и мы за переселенцами, три месяца назад покинувшими восточный берег Миссисипи. Они двигались по необъятным степям очень медленно, как люди, не уверенные в успехе своего дела.

По степной дороге тянутся один за другим шесть больших фургонов, обтянутых парусиной, которые называют "кораблями прерий". В каждый из этих фургонов впряжено по десятку сильных быков. Суровая парусина, покрывающая верх повозок, от проливных дождей и знойных солнечных лучей становится все белее и белее.

Часть фургонов занята людьми, другая - наполнена мебелью, сундуками, ящиками, оружием и провизией. Переселенцы везут с собой все, что уцелело от разгрома прежнего жилища и что может понадобиться на новом месте, напоминая о привычной обстановке.

Несколько всадников с обветренными, загорелыми лицами, вооруженные до зубов, едут рядом с фургонами. Караван из шести фургонов считается небольшим в прериях, путешествие по которым сопряжено с трудностями и опасностями.

Блэкаддер и его товарищи знали об этом, но обстоятельства или, вернее, собственные промахи заставляли их преодолевать препятствия и идти навстречу опасностям.

Караван двигался по одной из старых дорог, с незапамятных времен проложенных купцами.

Путь, которого держались переселенцы, пролегал через Арканзас по направлению к форту Бент, а дальше, круто поворачивая на север, дорога тянулась мимо Скалистых гор до места, известного под названием "прохода Бриджера".

Этот путь в то время был самым безопасным, разумеется, относительно. Впрочем, нет ничего удивительного, что шнырявших по степям индейцев спугнули из этих мест массовые передвижения войск, направленных в Новую Мексику и Калифорнию.

Как бы там ни было, но после прохождения здесь войск случаи нападения на караваны и убийства трапперов, прежде совершавшиеся чуть ли не ежедневно, стали гораздо реже. Ни один из спутников Блэкаддера не мог похвалиться храбростью, и поэтому двигались с особыми предосторожностями, посылая во все стороны разведчиков и устраивая для ночных стоянок нечто вроде военных лагерей с баррикадами и часовыми.

Таким образом, караван в течение трех месяцев успел дойти только до форта Бент, где остановился на несколько дней для отдыха и пополнения запасов провизии.

Во время этой стоянки переселенцы познакомились с одним охотником. Это был индеец, одетый по-европейски. Он довольно бегло говорил на английском языке и предложил проводить их на север до прохода Бриджера. Переселенцы с радостью приняли это предложение и бодро продолжали путь под руководством индейца. Через несколько дней караван вышел к Бижу-Крик, маленькой живописной речке, впадающей в Ла-Плату.

Вечером на берегу этой речки переселенцы, по обыкновению, устроились лагерем, расставив четырехугольником закрытые фургоны, представлявшие, таким образом, прочную баррикаду, через которую никак нельзя перебраться, не разбудив всех. Это был особый способ ночных стоянок всех караванов, останавливавшихся в степи.

В этот вечер переселенцы находились в особенно хорошем настроении, потому что уже с полудня перед ними начали вырисовываться на горизонте очертания Скалистых гор с их Длинным пиком, гордо возносящим к небу покрытую вечным снегом вершину, которая служит спасительным маяком всем, кто путешествует по этим местам. Указав на этот пик, проводник объявил переселенцам, что на следующий день, до захода солнца, они уже будут в форте Сен-Врэ.

Начиная с этого форта, можно не опасаться нападения краснокожих и смело идти вперед, не посылая разведчиков и не расставляя часовых вокруг лагеря.

Поужинав, переселенцы легли спать, убаюканные столь радужными надеждами. Они и не подозревали, что с того самого пика, облитого розовым светом заката, на них налетит сокрушительный ураган.

Чувствуя себя в полной безопасности, путешественники не расставили даже часовых, к величайшему удовольствию негров, которые завалились спать в одно время с хозяевами. И никому, ни белым, ни неграм, не могло и прийти в голову, что, когда солнце снова позолотит вершину Длинного пика, половина из них будет спать непробудным сном, и лагерь для многих окажется последним пристанищем.

IV. Дикари

В ту же ночь на огромной равнине, поросшей высокой травой, милях в пяти от лагеря переселенцев, остановился на ночлег другой отряд, состоявший из двадцати пяти человек.

Всадники были молодыми, здоровыми и сильными людьми.

У них не было ничего общего с переселенцами ни во внешности, ни в языке, ни в манерах. Они не имели ни повозок, ни клади. Все их приготовления к ночлегу состояли лишь в том, что они нарезали в кустах кольев, воткнули их посреди травы в землю и привязали на длинных арканах лошадей, затем разостлали тут же большие плащи из буйволовой кожи, которые должны были служить одновременно подстилкой и одеялом.

Для того, чтобы узнать цвет кожи этих людей, их следовало сначала тщательно вымыть в нескольких водах, так как их лица и руки были разрисованы различными красками.

Это были индейцы, следующие по "тропе войны", что подтверждалось их татуировкой, и вооруженные карабинами и копьями.

Все они были одеты в длинные полотняные рубашки, кожаные панталоны и обуты в мягкие мокасины.

Будь они вооружены луками и стрелами, их можно было бы принять за охотников, потому что для охоты краснокожие предпочитают именно это оружие.

Кроме того, у каждого за поясом висели томагавк и лассо, которыми, как известно, индейцы владеют с замечательной ловкостью.

Среди всех этих воинов один особенно выделялся высоким ростом, гордой осанкой и богатым нарядом.

Судя по его внешности, а также почтению, с которым к нему относились спутники, это был вождь отряда.

При первом же взгляде на этого человека становилось понятно, что он привык повелевать, и если и не был деспотом, то обладал такой твердостью, что каждый поневоле признавал его авторитет и подчинялся без возражений его воле.

Спрыгнув на землю и поручив своего коня одному из спутников, вождь сбросил на траву длинную мантию из меха белого волка и вытянулся на ней.

Затем достал из богато вышитой сумки, висевшей через левое плечо, трубку, закурил и, с наслаждением выпуская кольца ароматного дыма, погрузился в размышления.

Очевидно, человек этот был вполне уверен, что его спутники сами теперь сделают все необходимое, не дожидаясь особых приказаний.

Остальные всадники расположилось на некотором расстоянии от вождя, разожгли костер и принялись готовить ужин. Когда незамысловатая похлебка была готова, индеец, которому вождь поручил своего коня, отлил немного из общего котла в глиняную чашку, достал из мешка деревянную ложку и лепешку из маисовой муки и отнес все это вождю.

Очевидно, этот человек исполнял обязанности слуги и пользовался особым доверием вождя.

Затем он расставил часовых, предупредив их, что вскоре должен прибыть один человек, которого надо немедленно привести на стоянку. Ужин прошел в сосредоточенном молчании.

Вождь снова закурил трубку и, находясь в полулежачем положении, устремил взгляд на луну, медленно поднимавшуюся над горизонтом.

Под магическим сиянием ночного светила вершины Скалистых гор казались отлитыми из чистого серебра и покрытыми легкой лазоревой дымкой, благодаря удивительно прозрачному воздуху прерий на фоне синего неба отчетливо вырисовывались малейшие выступу и впадины. Картина была поистине сказочной.

Теперь появилась возможность лучше рассмотреть и лицо вождя. Несмотря на арабески, выведенные киноварью, оно поражало правильностью и выражением неукротимой отваги и энергии. А когда лунный свет стал еще ярче, то те места на лице, которые не были покрыты узорами, начали отливать цветом настоящей бронзы.

Судя по всему, вождь был очень молод, а высокий рост, могучая грудь и широкие плечи свидетельствовали о его незаурядной физической силе.

Однако едва ли за его красивой внешностью в душе молодого человека скрывались добрые чувства: временами в его больших черных глазах мелькали злые огоньки, а из груди вырывался звук, похожий на глухое рычание раздраженного тигра.

Ему могло быть не более двадцати пяти лет, и вызывало удивление, что такой молодой человек сумел подчинить своему влиянию стольких людей, отличавшихся железной волей и непоколебимой твердостью, как и он сам.

По всей вероятности, вождь был сыном какого-то предводителя, пользовавшегося уважением в прериях, или же сам совершил чудеса храбрости, которые заставили признать его превосходство и добровольно подчиниться ему, несмотря на молодые лета.

Мы уже упомянули, что все спутники предводителя отряда тоже были молоды. Судя по наружности, они принадлежали к тем индейским воинам, которые в прежнее время бродили по прериям в поисках приключений, наводя ужас на проезжавших купцов и промышлявших охотой трапперов.

То, что молодой вождь держался в стороне от спутников, свидетельствовало о его пренебрежении к ним. Несмотря на все это, воины относились к своему вождю с почтением.

Между тем время шло. Уже все спали, за исключением часовых, а сам вождь, вытянувшись во весь рост и подложив руку под голову, продолжал курить и созерцать луну.

Место, где сделали привал индейские воины, находилось почти у самого подножия Скалистых гор и представляло собой долину, окруженную с трех сторон высокими утесами. С одной вершины сбегал вниз быстрый шумный поток.

Эта долина была покрыта довольно высокой густой травой и местами поросла кустарником. С восточной стороны ее протекала небольшая речка Бижу-Крик.

Угрюмые скалы со сверкающими, облитыми лунным сиянием снеговыми вершинами, шумящий и переливающийся всеми цветами радуги водопад, бесследно исчезающий в недрах земли, зеленая лужайка с пасущимися на ней лошадьми, догорающий костер и расположившиеся вокруг него спящие индейцы, неподвижные фигуры притаившихся часовых, небрежно отдыхающий в стороне от всех молодой красавец-вождь, искрящаяся вдали серебристая лента реки, - и над всем этим ясное, почти прозрачное небо с золотистым диском луны, - все это вместе представляло такую живописную картину, какую редко можно встретить.

Но молодой вождь не обращал ни на что внимания. В его широко открытых глазах не отражалось ничего, кроме напряженного ожидания, досады и злости. Время от времени он приподнимался и зорко всматривался в сторону реки. Но, не обнаруживая того, что всецело поглощало его мысли, вождь нервничал и злился.

Вероятно, он ждал того, кто был ему очень нужен. "Вабога опоздал, - думал вождь, - хотя должен был прибыть, по крайней мере, час назад, судя по положению луны. Все это очень странно... Что могло задержать его и помешать явиться в назначенное время? Неужели ему не удалось захватить лошадь кого-либо из тех дураков? Уж не случилось ли что-нибудь непредвиденное, заставившее болванов усомниться в Вабоге и лишить его свободы или даже жизни?.. Это было бы очень неприятно".

Снова зажигая погасшую трубку, молодой человек продолжал свои размышления уже вслух:

- Э, не все ли равно! - почти во весь голос воскликнул он. - Явится Вабога или нет, я все-таки сделаю, что задумал, и нападу на тех сегодня же, перед рассветом... О, какое это будет счастье! Наконец-то я буду отомщен - через столько лет... О, если бы мне удалось взять их всех живыми! Да, они должны быть в моей власти, иначе торжество окажется неполным; обыкновенная смерть для них - слишком слабое наказание. Только живым противникам я могу достойно отплатить за все, из-за чего столько перестрадал...

Адская улыбка искривила его красивые губы. Взглянув еще раз в открытую даль, он бросил трубку, положил руки под голову и, снова уставившись на луну, пробормотал:

- Не напрасно ли я доверился этому Вабоге? Да и кого еще я мог бы выбрать? Из всех моих молодцов лишь он хорошо знает английский и умеет втереться в доверие к бледнолицым. Зато во всем остальном он глуп. Наверное, по глупости и попал впросак... А что, если он меня предал? Впрочем, едва ли... Скорей они заподозрили, что Вабога мой человек, и убили его... Нет, он не мог мне изменить. Во-первых, боится меня и знает, что ему от меня не скрыться, а во-вторых, ненавидит белых не меньше меня по тем же причинам, что и я... Но как бы там ни было, им не уйти от меня и никогда не достичь своей цели!

Молодой человек вдруг прервал свой монолог, привстал немного и, повернувшись к реке, напряг слух и зрение. Оттуда донесся глухой топот копыт. С каждым мгновением он становился ближе и отчетливее.

В глазах вождя засверкала дикая радость. Но, боясь обмануться, он все же наклонился, раздвинул траву и приложил ухо к земле.

Через несколько секунд он снова приподнялся и прошептал:

- Скачет какой-то всадник; наверное, это Вабога. Больше некому...

Вождь встал и сделал несколько шагов в том направлении, откуда должен был появиться всадник.

Почти до самой реки тянулась цепь небольших холмов, покрытых кустарником. На одной из этих возвышенностей, там, где земля точно сливалась с небом, острый глаз молодого вождя различил силуэт лошади с сидящим на ней всадником. Не привыкший к жизни в прериях ничего не рассмотрел бы на таком расстоянии, даже при ярком солнечном свете.

Лошадь со всадником приближались, но расстояние между ними и вождем индейцев было еще достаточно велико, чтобы узнать сидевшего на коне.

Вдруг с той стороны, откуда приближался всадник, послышался лай собаки, сопровождаемый громким, протяжным и зловещим воем, похожим на вой степных волков. Он повторялся через определенные промежутки времени и с различными интонациями. По этой причине индейский вождь заключил, что звуки издает человек.

V. Предатель

Вождь наконец-то понял, что означал услышанный им вой. Оглянувшись, он увидел недалеко от себя человека, повторявшего такие же звуки, какие доносились со стороны всадника.

Очевидно, волчий вой был условным сигналом между часовыми индейского лагеря и тем, кого ожидали. Вождя же почему-то не предупредили об этом, и он заподозрил неладное.

Через несколько минут всадник приблизился настолько, что его можно было легко рассмотреть: одет он был по-европейски, хотя лицо явно индейского типа. Обменявшись на скаку несколькими словами с ближайшим к нему часовым, гость круто осадил взмыленного коня перед самым вождем.

- Вабога не держит слово: он опоздал на свидание, - с легким упреком сказал вождь по-индейски. - Уже за полночь, а ведь Вабога знает, что мы должны напасть на переселенцев до восхода солнца.

- Желтый вождь напрасно беспокоится о времени, - спокойно возразил индеец. - По совету Вабоги бледнолицые остановились на ночь неподалеку отсюда. Вабога опоздал не по своей вине...

- А по чьей же?

- Бледнолицые стали подозревать, что у Вабоги два языка, и держали его в плену своими глазами. Вабога едва сумел уйти. Вчера утром по пути в форт Сен-Врэ бледнолицым встретились трапперы. Они пробыли в лагере переселенцев до полудня. Уши Вабоги не слыхали, что говорили между собой бледнолицые, но сразу после этого за ним стали зорко следить.

- Кто такие эти трапперы?

- Вабога их не знал.

- Жаль! Я бы отплатил им за то, что вмешались не в свое дело!

- Следовало бы. Языки у трапперов длинные и ядовитые.

- Как же переселенцы согласились остановиться в месте, выбранном Вабогой, если они перестали доверять ему?

- Вабога тоже имеет язык и хорошо им работает. Бледнолицые последовали его совету, надеясь, в случае чего, на свои глаза.

- Где стоянка?

- Там, где приказал Желтый вождь, - на берегу реки.

- Сколько туда езды?

- Час, если ехать осторожно, и не более получаса, если мчаться во весь опор.

- Хорошо. Много их?

- Девять бледнолицых, не считая женщин и детей. А чернокожих - раз в пять больше.

- Чернокожие в счет не идут! Говори мне только о бледнолицых.

- Вожак каравана - человек лет шестидесяти. Раньше он был плантатором. Вабога узнал его... Вабога помнит этого бледнолицего с тех пор, как играл маленьким на другом берегу большой реки в прекрасной стране своих предков, из которой его изгнали бледнолицые.

- Этот плантатор с семьей или сам?

- При нем сын лет двадцати четырех, такой же негодяй, как он, а еще дочь, не похожая ни на отца, ни на брата. Это настоящая женщина: прекрасная, как степной цветок, и добрая, как солнце, освещающее и согревающее всех.

"Я не ошибся: это она! Час мести, наконец, пробил!" - подумал про себя вождь.

Глаза его сверкнули радостью, а по губам пробежала торжествующая улыбка.

- А кто их спутники? Или, по крайней мере, как они выглядят? - продолжал он вслух прежним тоном.

- Есть еще высокий силач лет под пятьдесят. Он, похоже, помощник вожака каравана. Сердце у него жестокое, как у плантатора: все время бьет длинным бичом негров, которые не поспевают за повозками.

- Узнаю этого человека по твоему описанию. Если это тот самый, то и ему несдобровать.

- Остальные шесть...

- Об этих можешь не говорить. Скажи только, как они вооружены и можно ли ждать от них сильного сопротивления?

- Оружие у них есть, но не думаю, чтобы они дали серьезный отпор.

- Хорошо. А как полагаешь, Вабога, мы сможем взять их живыми?

- Всех?

- Главным образом, первых четверых?

- Думаю, это будет нетрудно.

- Отлично. Больше мне ничего не нужно, - произнес вождь и, возвысив голос, крикнул своим воинам (кое-кто из них уже не спал): - Поднимайтесь и в путь! Хоктав (хоктав - название племени, к которому принадлежал Вабога) проведет нас туда, где можно рассчитывать на хорошую добычу.

Пока воины вставали, поднимали свои плащи и оружие, седлали лошадей, слуга привел вождю коня, накинул на плечи молодого человека мантию и помог ему вскочить в стремя.

Не прошло и десяти минут, как отряд индейских воинов покинул лагерь. Самому образцовому кавалерийскому отряду понадобилось бы на это вдвое больше времени.

Как известно, переселенцы устроили на берегу реки Бижу-Крик нечто вроде корраля из своих повозок.

Хотя место для стоянки и было выбрано проводником, но заслужило полное одобрение переселенцев; оно находилось в подковообразном изгибе реки, окружавшей его с трех сторон.

Трава, росшая в этом месте, была густой, высокой и ровной, словно ее постоянно подстригали.

Река здесь оказалась неширокой, но довольно глубокой; берега же отличались такой крутизной, что, похоже, тут невозможно и высадиться.

Пожалуй, более удобного места для стоянки нельзя и подыскать, тем более, что само пространство, окруженное водой, невелико, а потому очень удобно для защиты.

В сущности, Вабога несколько преувеличивал, говоря индейскому вождю, что переселенцы не доверяют ему. У них не было причины ему не доверять. До сих пор он вел их, как надлежит, они видели уже Скалистые горы, за которыми нечего было опасаться.

Да и что он мог бы сделать им? Отдать в руки дикарей? Но с какой целью? Ведь он принадлежал к племени хоктавов, которое никогда не враждовало с белыми. К тому же обстоятельство, что проводник бегло говорит по-английски, доказывало, что он провел большую часть жизни среди белых и близко сошелся с ними.

Словом, никаких оснований подозревать проводника у переселенцев не было.

Хотя трапперы и убеждали, что хоктав - человек сомнительный, но переселенцы не придали этому значения, они были уверены, что трапперы настроены против индейцев, или причиной тому профессиональная зависть, поскольку Вабога тоже прекрасный охотник. Могло быть и так, что трапперы просто решили попугать переселенцев, дабы потом посмеяться над ними.

Один только Снивели сомневался в честности Вабоги. Проводник жил когда-то, как сам Снивели и его товарищи, во внутренних равнинах Миссисипи, а это бывшему надсмотрщику плантации казалось плохой рекомендацией.

Кроме того, Снивели находил странным, почему это Вабога посоветовал устроить стоянку в стороне от караванного пути, на котором было все-таки безопаснее.

Бывший надсмотрщик сообщил кое-кому из спутников о своих подозрениях, но те решили, что он напрасно беспокоится: хоктаву не было никакого смысла предавать их, ведь ему обещали довольно приличную награду, если он благополучно доведет караван до Скалистых гор. Да и на протяжении всего пути он не подавал ни малейшего повода для подозрений.

Снивели замолчал, но дал себе слово следить за индейцем, особенно ночью. И действительно, Снивели дольше всех не спал, из-за чего Вабога, отлично видевший это, не мог вовремя уйти из лагеря. Однако в полночь усталость взяла свое: заснул и Снивели. Убедившись, что бывший надсмотрщик не притворяется, а действительно спит, индеец подкрался к одной из лошадей, пасшихся в загоне, и осторожно отвязал ее. Отведя лошадь на некоторое расстояние от лагеря, он вскочил на нее и помчался.

Шум быстрой реки заглушил лошадиный топот, никто ничего не заметил. Тем не менее, почти перед самым утром простой случай открыл исчезновение проводника.

Лошадь, которую взял Вабога, имела жеребенка. Часа через два после того, как мать покинула его, малыш проснулся и, не найдя ее рядом, принялся так ржать и бегать взад-вперед по загону, что разбудил одного из переселенцев. Тот вскочил и, сообразив, в чем дело, разбудил товарищей.

- Вставайте! - кричал он. - Проводник исчез вместе с лошадью!

Этих слов было достаточно, чтобы всполошить весь лагерь.

В первую минуту все растерялись и не знали, что предпринять. Женщины и дети подняли плач и крик, которому усердно вторили негры.

Лишь Снивели не утратил хладнокровия. Успокоив кое-как своих спутников он посоветовал им приготовиться на всякий случай к защите.

Едва успели восстановить в лагере порядок, как один из негров сообщил: со стороны прерий кто-то едет! Напрягая зрение, переселенцы и в самом деле рассмотрели в том направлении какую-то плотную темную массу, быстро приближавшуюся к ним. Слышался топот множества лошадиных копыт.

Не было никакого сомнения: мчался отряд всадников... Но кто они - друзья или враги? На этот вопрос ответить было трудно, - слишком уж темной оказалась ночь.

Но вот раздался боевой клич индейцев, и объятые ужасом переселенцы поняли: на них напали дикари, очевидно, приведенные хоктавом. Трапперы были правы: Вабога предал их!

Снивели и несколько наиболее храбрых его спутников приготовились к защите, надеясь только на свое оружие. Однако им не пришлось пустить его в ход: не успели они занять боевые позиции, как толпа индейцев, хлынув бурным потоком, прорвала баррикаду и мгновенно оцепила переселенцев со всех сторон. Это оказалось нетрудно сделать, поскольку индейцы напали именно с той стороны, где был свободный проход, с остальных же трех их окружала вода, и переселенцы оказались запертыми, как в западне.

Дрожащие руки не повиновались, и пущенный переселенцами залп из карабинов только прорезал воздух. Сделать второй залп им не удалось: одних быстро обезоружили или перебили, других связали. Негры спрятались под фургоны и жалобно выли.

Взошедшее солнце осветило ужасную картину. Подобное нередко можно было наблюдать в американских прериях. Фургоны разбиты, а все, что в них находилось, в беспорядке разбросано на земле. Лошади и быки стояли, связанные вместе, и, словно понимая постигшее хозяев несчастье, дрожали всем телом, не обращая внимания на роскошную траву под ногами. Среди этого хаоса лежали убитые и оскальпированные белые и крепко связанные негры, не издававшие ни единого звука.

Так выглядел лагерь переселенцев после того, как в нем побывали индейцы под предводительством Желтого вождя.

VI. Два охотника

Лощина, в которой останавливался Желтый вождь со своим отрядом, была одной из многих, окаймлявших прерии у подножия Сиерры.

Здесь проходила еще не основная цепь Скалистых гор, а тянулись лишь ее отроги, постепенно снижавшиеся, которые затем незаметно сливались с равниной.

В тысяче ярдов от этого места, ближе к реке Бижу-Крик, находилось ущелье, почти одинаковых размеров с первой лощиной, но со всех сторон закрытое тесно обступившими его утесами с острыми вершинами.

На первый взгляд казалось, что здесь нет ничего, кроме крутых отвесных скал, через которые могла бы перелететь разве только птица. Однако под этими твердынями находился тайный ход, которым отлично умели пользоваться бывалые люди.

В месте соединения двух утесов, на одном уровне с землей, проходил небольшой естественный тоннель, из которого вытекал горный ручей, терявшийся в Бижу-Крике. И, чтобы попасть в тайник, так ревниво охраняемый утесами, надо было следовать по ложу этого ручья.

Тоннель оказался так низок и тесен, что пробраться через него можно было с большим трудом и лишь согнувшись.

Новичок ни за что не обратил бы внимания на этот ход, а если бы и заметил, то никогда не подумал бы, что за ним скрывается маленький оазис.

Это ущелье заросло роскошной травой и орошалось тихо журчащим ручейком. В глубине его стояли старые тенистые деревья, а на нижней части утеса зеленели плющ, можжевельник и другие мелкие хвойные растения, довольно чахлые из-за каменистой почвы.

Это было как бы специально устроенное убежище для сов, филинов и летучих мышей. Но здесь и днем собиралось множество птиц, слетавшихся со всех сторон. В этом укромном местечке им некого было бояться, кроме хищного белоголового орла, изредка появлявшегося на одной из вершин и будившего горное эхо своим зловещим криком. Иногда хищник схватывал на лету заранее высмотренную жертву и мгновенно исчезал с ней в поднебесье, чтобы потом опуститься в свое гнездо где-нибудь на самом высоком пике.

Увидеть этот природный зверинец можно было только с окружавших его скал, а спускаться туда редко кто отваживался даже из бывалых людей, потому что на это понадобилось бы более получаса, да и сам спуск сопряжен с опасностью сорваться со скал.

Только какому-нибудь немецкому ученому могла прийти в голову подобная мысль; известно, что эти люди готовы пожертвовать даже жизнью в интересах науки. Они не останавливаются ни перед чем, дабы проникнуть в самые отдаленные уголки нашей планеты, не исключая и трещин Скалистых гор. Местные охотники иногда находили их бездыханные тела с головами, почти всегда оскальпированными краснокожими, тоже везде поспевающими, по крайней мере, в пределах своей страны.

Однако в ту ночь, когда произошел описанный в предыдущей главе разгром лагеря переселенцев, почти на рассвете, в глубине мрачного горного тайника пылал костер. Дым медленно поднимался по стволам массивных деревьев и растворялся в листве, не доходя до вершин утесов, так что по ту сторону его никто не мог заметить.

Возле костра, над которым висел небольшой котелок, сидело двое людей.

Один, лет около пятидесяти, выглядел обычным охотником. Темные волосы и небольшая борода обрамляли энергичное лицо, продубленное солнцем и ветром. Высокий, плотный, он, похоже, обладал недюжинной силой. Одежда его состояла из кожаной блузы, таких же панталон, мокасин с крепкими подошвами из кабаньей кожи и шляпы с лентой вокруг тульи. Все это было старое, потрепанное, покрытое пылью и пятнами.

Товарищ его выглядел гораздо моложе и изящнее. Охотничий костюм его был совершенно новым и чистым - очевидно, вышел из мастерской более искусного портного, поскольку его еще украшала богатая вышивка.

У молодого человека были тонкие черты лица, нежные руки и приличные манеры. Вряд ли это был простой охотник, хотя он и принадлежал к трапперам.

Оба охотника только что вышли из палатки, сделанной из звериных шкур, разложили костер и принялись готовить завтрак. Подкрепив силы, они решили осмотреть капканы, расставленные с вечера в окрестностях, а затем отправиться на охоту.

Около костра, на траве, лежал приготовленный для зажаривания на вертеле кусок мяса. В котелке заваривался чай, любимый напиток всех охотников.

Несколько минут оба охотника сидели молча, прислушиваясь к тому, как в котелке закипает вода. Наконец старший прервал молчание:

- Как странно, Нед: ты всю ночь мне снился! - начал он.

- Неужели? - улыбнулся молодой человек. - Надеюсь, вы не видели ничего такого, что предвещало бы неприятности... Знаете, я немного суеверен.

- Напрасно, все это вздор!

- Думаете?.. Впрочем, что бы ни ожидало меня, хуже того, что уже случилось, едва ли может быть.

- Ты все преувеличиваешь, мой друг.

- Это, может быть, с вашей точки зрения... Однако, что же именно вы видели во сне? Все-таки интересно.

- Мне приснилось, что ты женат на прекрасной девушке, которая всячески уговаривала тебя бросить путешествия и увезти ее в какой-то далекий город.

- И что же, удалось ей уговорить меня?.. Пожалуй, нет.

- Ты думаешь? Хе-хе-хе!

- Нет, в самом деле, неужели я поддался?

- Кажется, начал было поддаваться; но в это время я как раз проснулся, так что не знаю, чем кончилось дело... Полагаю, однако, что если бы та молодая особа, которую я видел в качестве твоей жены, в действительности взялась за тебя, ты едва ли мог бы устоять, хе-хе-хе...

- Кто же она была?

- А ты не догадываешься? Мисс Клара Блэкаддер... Ага! Как тебя передернуло при этом имени!.. Я так и знал, поэтому не хотел называть ее. Но ты сам пристал ко мне... Вот теперь и кайся!

Молодой человек, мгновенно изменившись в лице, вздохнул и печально произнес:

- Этому сну никогда не сбыться!

- Почему же? - с легкой усмешкой спросил собеседник.

- Потому что Клара Блэкаддер, по всей вероятности, давно уже замужем за другим и совершенно забыла о моем существовании.

- Не думаю. Женская привязанность крепче мужской, и чем больше препятствий на пути к счастью, тем сильнее девушка привязывается к нему душой и сердцем. Клара Блэкаддер именно из таких женщин. Я знаю ее с детства и всегда удивлялся ее твердости и непоколебимости во всём... Кстати сказать, она единственная из всего семейства, кто заслуживает любви порядочного человека.

- О да, это совершенно верно!

- Ее брат, например, негодяй, такого надо еще поискать. В детстве он был сорвиголовой, никто не мог с ним справиться, а теперь и вовсе стал неуправляем. Кажется, во всей долине Миссисипи не сыщешь другого такого... Впрочем, виноват, я забыл о его отце: тот тоже немногим лучше сынка... А Клара любила тебя, Нед; я это знаю наверняка... Если бы ты тогда был поэнергичнее и не позволил бы ее родственникам так запугать себя или объяснился с ней сам, то она уже давно была бы твоей женой.

- Ну да, как же!

- Да уж поверь моему слову, Нед, все могло бы быть иначе... В крайнем случае, посадил бы ее на лошадь - и ищи ветра в поле! Увез бы, как это делают индейцы. С такими, как ее отец и брат, церемониться нечего. Ведь это они хотели выдать ее замуж за одного из своей "чудной" компании... В ближайшем городке вас обвенчали бы, и дело с концом! Так сделали и мы с Соланж, покойной женой, лет тридцать назад, прежде чем поселиться на земле хоктавов. Отец ее, старый Дик Сиокум, и слышать не хотел о нашей женитьбе. Он был зол на меня за то, что я победил его на состязании в стрельбе...

- И вы увезли свою невесту?

- Увез. Соланж пришла ночью в лес, откуда я повез ее прямо к знакомому проповеднику-методисту, и он в какие-нибудь пять - десять минут соединил нас на всю жизнь... Мне никогда не приходилось раскаиваться в этом поступке, потому что женщину лучше моей жены трудно было найти на целом свете. И, поверишь ли, с того ужасного дня, когда она навеки закрыла свои кроткие глаза, я ни разу еще не взглянул ни на одну так, как смотрел на жену... Как я был с ней счастлив и как мне было трудно потерять ее!..

Голос старого охотника дрогнул и оборвался.

Молодой человек грустно смотрел на пламя костра и молчал, опасаясь неосторожным словом разбередить душевную рану собеседника.

Тем временем чай вскипел. Старик снял с огня котелок и принялся жарить на вертеле мясо.

- Так бы следовало поступить и тебе, мой друг Нед, - продолжал он немного спустя, стараясь подавить нахлынувшие воспоминания. - Тогда бы вся жизнь сложилась иначе, и тебе не на что было бы жаловаться. Вместо того, чтобы рыскать по горам и степям и подвергаться всевозможным опасностям, ты завел бы себе хорошенькую плантацию в каком-нибудь укромном уголке Миссисипи и зажил бы припеваючи... По правде сказать, мне такая жизнь не по вкусу. Исходив в течение тридцати лет вдоль и поперек все Соединенные Штаты, перебив около сотни краснокожих, чтобы самому не быть убитым и оскальпированным ими, и свыкшись с вольной, хотя и опасной, полной лишений жизнью охотника, я, разумеется, никогда не согласился бы застрять на плантации. Для меня это было бы тюрьмой...

- Да, я знаю, мой добрый Лихе Ортон, что вы долго не вынесли бы такой тихой жизни.

- Это верно, мой милый... Что же касается тебя, то тебе вовсе не к лицу быть траппером, хотя ты мастерски владеешь ружьем и лазишь по горам не хуже любой козы; мужества, ловкости и смекалки тебе тоже не занимать. Но все-таки сразу видно, что тебе предназначена другая судьба... Скажи, пожалуйста, ты никому, кроме меня, не открывал свою тайну?

- Никому. У меня был и есть только один поверенный - это вы, мой старый добрый друг.

- Очень рад это слышать. Я так привязан к тебе, Нед, и мне очень больно видеть, как ты грустишь и чахнешь от любви... Я и рад бы помочь тебе, да не знаю, как и чем.

- А что бы вы сделали на моем месте, Лихе? Я действительно сам не свой с тех пор, как покинул долину Миссисипи... Вроде бы я и здесь, а душа все еще там...

- Что бы я сделал?.. Вернулся бы туда и нашел случай увезти возлюбленную вот и все. Больше, по-моему, ничего не придумаешь, если хочешь быть счастливым...

- А вдруг она уже... замужем? - вздохнул молодой человек.

- Говорю тебе, этого быть не может! Готов отдать голову на отсечение, она еще свободна, потому что помнит тебя и...

- Неужели помнит?

- Помнит, помнит, поверь мне. Не такая она, чтобы забыть того, кого полюбила.

- Эх, если бы вы не ошибались, Лихе!

- Не ошибаюсь, будь покоен.

- А если ее насильно выдали замуж?

- Нет, не может быть. Она не из робких и не позволит этого. Да к тому же я слышал, что ее братец сильно порастряс отцовское имение, и старик, как говорят, еле дышит. Так что прежний жених, наверное, отступился, а новых при таких условиях не скоро найдешь. Кто захочет связываться с людьми, которые, того и гляди, останутся с пустыми руками! Такие глупости делают только из любви, да многие ли способны на истинную любовь?.. Успокойся, мой милый: Клара Блэкаддер свободна, любит и помнит тебя. Она сама мне об этом говорила в последний раз, после того, как ты оттуда скрылся... Однако, вот что: давай-ка завтракать, а то чай остынет. Кстати, уже и мясо готово.

Старый охотник снял с вертела мясо и, отрезав себе большой кусок, принялся с аппетитом есть. Молодой человек последовал его примеру.

VII. Прерванный завтрак

Читатель, вероятно, уже догадался, что тот, кого старый охотник называл Недом, был тем самым молодым ирландцем, который так неудачно сватался к Кларе Блэкаддер.

Это действительно был он, его звали Эдуард О'Нейль. Покинув с горя долину Миссисипи, он отправился на запад и остановился только в Арканзасе, где пробыл какое-то время. Затем дошел до Скалистых гор, надеясь, что среди охотничьих приключений и опасностей скорей отвлечется и забудет все, что его так мучило. В крайнем случае, здесь нетрудно было найти и смерть от чьей-либо руки, а это все же не самоубийство. Нед готов был и сам наложить на себя руки, если бы его не останавливала мысль, что все это безнравственно и свидетельствует о малодушии и трусости.

Почти в первый же день пребывания в горах счастливый случай свел Неда со знаменитым охотником Лихе Ортоном. Сначала они стали товарищами, а потом и закадычными друзьями.

Несмотря на зрелые годы, Ортон был молод и чист душой. За его суровой и даже грубоватой внешностью таилось мягкое, чуткое к добру сердце и честный характер; тем же отличался и О'Нейль. Это внутреннее сходство и позволило им сблизиться.

Ободренный словами старого друга, Нед с аппетитом принялся уничтожать вкусное жаркое и запивать его душистым чаем.

Столом служил охотникам большой камень с гладкой поверхностью, на котором мясо резалось не хуже, чем на мраморной доске. В корзине, которую Ортон вынес из палатки, были хлеб, соль и кое-какие пряности для придания вкуса жаркому. Имелись и деревянные вилки, чтобы не обжигать пальцы горячим мясом.

Не успели охотники съесть и половину завтрака, как до их слуха донеслись звуки нескольких выстрелов, гулко и раскатисто повторенных горным эхом.

Целый залп ружейных выстрелов! Это не предвещало ничего хорошего. Очевидно, где-нибудь в прерии происходила кровавая стычка между белыми и краснокожими.

- Поднимись скорей наверх и посмотри, не видно ли оттуда чего, - сказал Ортон, продолжая есть. - Странно, что выстрелы больше не повторяются... Впрочем, может, этот залп был просьбой о помощи?

Молодой человек проворно вскочил, схватил лежавшее рядом ружье, перекинул его через плечо и быстро стал взбираться на один из утесов, цепляясь за мелкие кусты. Сам же Ортон остался на месте и принялся спокойно допивать свой чай.

Взобравшись наверх, Нед вынул из кармана подзорную трубу и направил ее в ту сторону, откуда послышались выстрелы.

Утренний свет только забрезжил, и над прерией расстилался туман. Сначала Нед ничего не видел, но вдруг неподалеку от места, где стоял молодой человек, вспыхнул огонь. Он стал разгораться все сильнее и сильнее. Казалось, что это горит костер. Потом послышались пронзительные, отчаянные крики, вопли ужаса и дикий рев, в котором привычное ухо Неда сразу узнало победный клич краснокожих.

- Ну, что? - спросил старый охотник, подойдя к подножию утеса, на котором находился Нед.

- Насколько я могу понять, - ответил молодой человек, - недалеко от нас на кого-то напали индейцы... Поднимитесь сюда сами!

Ортон взял ружье и поднялся на вершину. Как раз над горизонтом появилось солнце. В этих широтах предрассветные и вечерние сумерки не бывают продолжительными и почти сразу сменяются дневным светом или ночной темнотой.

- Там виднеется что-то белое, - сказал Нед, продолжая смотреть в трубу. Что бы это могло быть?.. А, теперь я понял: это повозки переселенцев! Возле них множество людей. Бегают взад и вперед, размахивая руками... Слышите, как они кричат?

- Да, там, очевидно, идет резня, - произнес Ортон, далеко видевший невооруженным глазом. - Это около самой реки. Наверное, переселенцы, судя по фургонам... Видно, на них неожиданно напали краснокожие, лишив всякой возможности обороняться, иначе были бы еще выстрелы... Узнаю тактику индейцев: налетят, как орлы, и, не дав опомниться, скрутят по рукам и ногам или всадят нож в горло и снимут скальп, в зависимости от того, хотят взять в плен или убить... И зачем этих переселенцев занесло туда, так далеко от дороги? Очень странно!..

- И как мало повозок! - подхватил Нед. - Должно быть, это просто новички, люди очень наивные, иначе не решились бы в таком количестве отправиться в прерии... Смотрите, Лихе, теперь вокруг костра пляшут! А как орут-то, точно стая дьяволов! Вон несколько человек в белом лежат на земле... Кажется, они уже мертвы! Фургоны разбиты, кругом разбросаны вещи... Бедные переселенцы! Ехали со всем своим скарбом, надеялись где-нибудь устроиться - и вдруг такой ужасный конец! Уж не шайка ли Желтого вождя напала на них? Если так, то стоит им пожелать быть убитыми. Я слышал, что попасть в плен к этому чудовищу в сто раз страшнее, чем умереть.

- Да, это верно, - подтвердил Ортон, - Желтый вождь превосходит своей жестокостью всех остальных индейских вождей, насколько можно судить по слухам... Но где ты слышал об этом вожде, Нед? Помнится, я тебе не говорил о нем... Как-то не приходилось.

- Мне рассказывали об этом кровожадном звере в человеческом облике в форте Бент. И не советовали попадаться ему в лапы... А что, Лихе, не пойти ли нам туда, к этим плясунам? Наверное, среди переселенцев были женщины и дети, а их индейцы обыкновенно берут в плен. Может быть, нам удастся спасти кого-нибудь? Как вы думаете?

- Нет, мой друг, это невозможно, - ответил со вздохом охотник. - В первую минуту и я решил броситься на помощь этим беднягам, но потом одумался. Мы напрасно только будем рисковать своей жизнью, несчастным же это не принесет никакой пользы... Уверен, что это орда именно Желтого вождя, она всегда рыщет в здешних местах. А связываться с этим дьяволом не решусь даже я. Он и так ненавидит всех трапперов и если увидит, что мы ему становимся поперек дороги, объявит самую беспощадную войну; тогда уж нас ничто не спасет... Но погоди! Это еще что такое?

Восклицание старого охотника относилось к какому-то странному существу, которое вприпрыжку мчалось по равнине прямо к утесу, где стояли наши друзья, спрятавшись за стволом старого кедра.

- Что за диво! - продолжал Лихе, с недоумением всматриваясь в странное существо, быстро приближавшееся к ним. - Не то волк, не то маленький буйвол... Белая шкура, а хвоста нет. Ха-ха-ха! - вдруг расхохотался старый охотник. - Да это же негр! Честное слово, негр в белой рубашке. Бедняга согнулся и бежит на четвереньках... Должно быть, еще молодой... А смотри, какой хитрец: забрался в густую траву и скачет по ней, как зверь!..

- Да, сметливая шельма! - с улыбкой сказал Нед, любуясь ловкими прыжками негра, лицо которого теперь можно было как следует рассмотреть. - Наверное, он из того несчастного каравана и ускользнул от палачей.

- Я тоже так думаю, - согласился Ортон. - Присутствие негров доказывает, что эти переселенцы ехали с юга. Однако, он мчится прямо сюда, не боится нас... А может, он просто хочет спрятаться здесь? Нед, ты проворнее меня: спустись-ка вниз и постарайся поймать этого молодца. Мы расспросим его. А я пока побуду здесь.

О'Нейль молча кивнул головой и стал спускаться вниз. Спуск оказался гораздо легче, чем подъем, так как с этой стороны утес был довольно отлогим.

Вскоре молодой охотник находился уже внизу и шел навстречу негру.

Захватить чернокожего было нетрудно; он задыхался от волнения и усталости и не оказал ни малейшего сопротивления, когда Нед схватил его за одежду и заставил подняться на ноги. Сначала бедняга сильно испугался, но, взглянув в открытое лицо молодого охотника, сразу успокоился, поняв, что здесь ему не угрожает никакая опасность.

- Лихе! - крикнул Нед товарищу. - Идите сюда! Этот чернокожий так измучен, что я не решаюсь тащить его наверх. Пожалуй, он решит, что я хочу доставить себе удовольствие сбросить его оттуда, дабы полюбоваться, как треснет его лохматый череп.

Старый охотник поспешил спуститься с вершины.

- Здравствуй, приятель! Наверное, ты понимаешь хоть немного по-английски, - сказал он негру, которого Нед держал за руку. - Откуда ты взялся?.. Да не бойся, говори смелее: мы тебе зла не сделаем.

- Много повозок... Я бежал от повозок, - ответил негр на ломаном английском.

- Что за повозки?

- Мы ехать в них по прерии... На нас напасть... всех резать: и белых, и много негр, сколько оставалось у господин после плантации... Ранены есть... убиты есть... Один я бежать!

- Гм?.. А кто же это напал на вас?

- Индейцы... Крашены индейцы. Лицо белый, красный, много разных цвет... Они прискакать ночью... Мы все спать, а они напасть на нас! Мы раз стрелять, а они нас связать и бить. Мы не стрелять второй раз...

- А много вас было?

- Много... Все убить.

- И белых убили?

- Убить!.. Я видел старого господина: голова разбит... кровь течь... и надсмотрщик с большим ружьем убить. Молодая мисс плакать и кричать... и все женщин и дети кричать... Ах, как они кричать!

- Значит, твоего господина убили?

- Да, да, убить!

- А ты знаешь, как звали твоего господина?

- Знать, как не знать!.. Все знать имя старый господин. Его звать Блэкаддер!

- Уверен ли ты в том, что его так звали? - спросил Нед, которого это известие так поразило, что он почти не сознавал, что говорит.

- Уверен, господин, уверен: Блэкаддер, - отвечал негр, вытаращив глаза от удивления.

Ему показалось странным, что люди могут усомниться в этом имени.

- А откуда вы ехали? - сильно волнуясь, продолжал Нед.

- Из Миссисипи, господин.

- Миссисипи велик... С какого именно места?

- От Виксбург... На левый берег река был плантация господин Блэкаддер; от этот плантация мы ехать.

Молодой человек замолчал и стоял, как окаменелый, закрыв лицо руками, в то время как его товарищ негодовал.

Не оставалось ни малейшего сомнения: переселенцами, караван которых разгромили индейцы чуть ли не на глазах у охотников, было семейство Блэкаддеров.

VIII. План

- Что же нам теперь делать, мой бедный друг? - спросил Ортон, с глубоким состраданием глядя на молодого человека, совершенно убитого неожиданным известием.

- Конечно, нужно поспешить туда и убедиться, так ли все это. Может быть, там не все убиты, а кто-то ранен, - ответил Нед. - Страшно даже подумать, что Клара погибла или попала в плен к этому извергу, - он растерянно смотрел вокруг помутневшими от горя глазами.

- Идти туда! - воскликнул Ортон. - Да ведь я уже говорил тебе, что убитым это безразлично, а вот для нас это может кончиться тем, что мы лишимся скальпов или, в лучшем случае, навлечем на себя вечную вражду Желтого вождя. Уверен, что это нападение устроил именно он со своей шайкой.

- Мы осторожно проберемся и посмотрим из-за кустов, что там делается.

- И это невозможно: там нет никаких кустов, и нам негде будет спрятаться. Я все разглядел сверху... Нет, идти, по-моему, непростительная глупость. Если там даже и не Желтый вождь, все равно нам несдобровать, потому что никто другой не упустит такого случая завладеть новыми трофеями, я имею в виду наши скальпы.

- Но нужно же предпринять что-нибудь, мой добрый Лихе! - с мольбой в голосе сказал Нед. - Не могу же я оставаться здесь в полном бездействии, когда Клара, быть может, в плену у этих двуногих зверей. Если она жива и попала к ним в руки, то я обязан сделать попытку освободить ее. А если она, не дай Бог, уже убита, считаю своим долгом отомстить за нее. Лихе, умоляю вас, помогите мне сделать что-нибудь или научите меня, как поступить!

- Конечно, нужно что-то делать, - произнес старый охотник, задумчиво глядя вдаль. - Если бы дело шло только об эсквайре Блэкаддере с его сынком, то, понятно, не стоило бы ни о чем жалеть, но коль тут замешана Клара, надо во что бы то ни стало узнать, какова ее судьба, и что-нибудь придумать для спасения, пока еще не поздно... Только не следует действовать наобум. Сначала основательно продумаем план. Я уверен, что они не убиты, поскольку схватки почти не было; наверное, переселенцы сразу сдались, увидев превосходство сил противника.

- Да, и я так думаю, поэтому...

- Поэтому, - подхватил Ортон, - я и говорю, что не следует зря рисковать собой, лезть прямо в петлю.

- Я согласен, Лихе, вполне согласен, что этого не следует делать. Но что же в таком случае предпринять?

- Дай обдумать. Да и сначала следует расспросить этого черномазого.

И, обернувшись к негру, сидевшему на траве возле охотников, Ортон спросил:

- Постарайся-ка сообразить, приятель, сколько на вас напало индейцев?

- Много, господин, очень много, - ответил негр. - Сто... Больше ста... Очень много.

- Эх, - с досадой произнес старый охотник, махнув рукой, - у вас все "много". С испугу-то у вас в глазах все удесятеряется... Ну, ладно, пусть будет сто. Скажи мне теперь вот что: не заметил ли ты среди индейцев главного над всеми?

- О да, господин, я заметить, хорошо заметить.

- Понимаешь, того, который приказывал, вождя?

- Видеть вождь, господин, видеть. Он все кричать, махать руками и все делать так, как он требовал.

- Да? А как он одет?

- В длинный белый одежда, господин, на голова у него большой, очень большой хвост из птица, пестрый такой, красивый птица...

- Ну, так и есть: это Желтый вождь! Он всегда щеголяет в белой мантии и носит головной убор из павлиньих перьев, - сказал Ортон.

- Нет, господин, - возразил негр, - лицо у него не желтый, а красный, очень красный, тут и тут, - негр показал на лоб и щеки, - только две желтый полоса на щека, а...

- Ну, это ничего не значит: он выкрашен краской, вот и все, - перебил Ортон. - Желтым его прозвали по другой причине. Ну, а что он кричал и делал?

- Что кричать, я не понимать, но он показывал рука, чтобы не убить, а больше вязать белый.

- Странно! Да верно ли ты говоришь, что он не велел убивать, а только вязать белых?

- Верно, господин, верно. А потом я спрятался под повозка и прыг-прыг по трава сюда.

- Прыгал-то ты ловко, это мы видели. Удивительно, - продолжал старый охотник, ни к кому не обращаясь, а как бы размышляя вслух, - что Желтый вождь не перебил всех белых. Не в его привычках щадить их... Я слышал, что он никогда не оставляет в живых ни одного белого, потому что чувствует к ним какую-то особую ненависть. Но приходится верить этому черномазому - негры быстрее склонны преувеличить, чем преуменьшить что-либо.

- Да, и я нахожу это очень странным, - сказал Нед. - Но, во всяком случае, надо что-то предпринять для выяснения дела.

Старый охотник простоял некоторое время молча, опираясь на дуло карабина. Очевидно, он обдумывал какой-то план.

Наконец после долгого молчания он промолвил:

- Если эти проклятые краснокожие не перебили всех сразу, то значит, пока и не убьют их, а уведут с собой. Следовательно, нам можно попытаться спасти кого-нибудь из пленных.

- Так вы считаете, что сейчас можно сделать эту попытку? - воскликнул обрадованный Нед, хватая товарища за руку.

- Да, мой друг.

- Но как?

- А вот погоди, дай еще подумать. Если Желтый вождь взял в плен женщин, то он сразу не возвратится к своему племени, а захочет вместе с избранными молодыми воинами позабавиться где-нибудь в укромном месте.

Молодой ирландец задрожал при этих словах, поскольку именно эта мысль мучила его, но промолчал, желая дать возможность другу высказаться до конца.

- Если это так, - продолжал Ортон, - то я могу почти наверняка сказать, куда именно пойдут дальше дикари. Я знаю одно место, где Желтый вождь любит останавливаться во время своих военных экспедиций, которые он часто предпринимает с отрядом воинов. Я совершенно неожиданно открыл это убежище, когда однажды гнался за добычей. Это было еще до встречи с тобой, Нед. Наверное, индейцы переночевали там нынче, чтобы напасть на несчастных переселенцев, о приближении которых им сообщили разведчики. Эта банда всегда нападает на караваны, идущие по прерии к Скалистым горам; впрочем, она не пренебрегает и охотниками вроде нас с тобой, когда те имеют неосторожность попасться на глаза. Теперь весь вопрос заключается в том, чтобы узнать, что индейцы намерены предпринять и где будут находиться, когда мы вернемся сюда.

- Вернемся сюда? - с недоумением переспросил Нед.

- Ну да! Разве ты не понимаешь этих простых слов, дружище? - улыбнулся Ортон.

- Значит, вы хотите отсюда куда-то идти? Но куда именно?

- В Сен-Врэ.

- В Сен-Врэ?.. Что мы там будем делать?

- Искать помощи. Не вдвоем же мы нападем на целый отряд индейцев, да еще под предводительством Желтого вождя?

- И вы думаете, что мы найдем в Сен-Врэ необходимую помощь?

- Уверен в этом. Охотники, которых мы вчера встретили, отправились в Сен-Врэ; кроме того, там много моих старых друзей: раза два-три в неделю они доставляют туда свою добычу. Пожалуй, я бы мог там в несколько часов набрать человек пятьдесят самых смелых охотников, но это много для того, чтобы справиться с ордой придорожных грабителей. Да и Желтый вождь не из заговоренных... Так вот, Нед, если ты сам не придумал ничего лучшего, мы немедленно отправимся в Сен-Врэ, - заключил Ортон.

- Где уж мне что-нибудь придумать, если голова идет кругом! - горестно воскликнул молодой человек.

- Идем! - сказал старый охотник.

- И скорее! Я страдаю от одной мысли, что бедная Клара во власти этих извергов! - воскликнул Нед.

И молодой человек уже зашагал было по направлению к форту Сен-Врэ.

- Постой, не торопись, - остановил его Ортон. - Сначала дай честное слово, что во всем будешь повиноваться мне и не сделаешь никакой глупости. Помни: нам следует всячески избегать встречи с индейцами, пока мы одни, иначе нашим волосам не удержаться на своем месте. Признаюсь, я вовсе не хотел бы расстаться с шевелюрой, хотя в ней уже появилась седина. Честное слово, если бы не Клара, я ни за что не ушел бы отсюда и не бросил недоеденным такой вкусный завтрак. Пускай бы Желтый вождь и его шайка сколько угодно разбойничали на вечную погибель своих душ... Так ты обещаешь мне не делать никаких глупостей?

- Обещаю, обещаю, - нетерпеливо ответил Нед.

- Ну, так идем. Но, чтобы ускорить дело, нам лучше сесть на лошадей; они уже ожидают на дороге, мы живо слетаем туда и обратно. Вот что, приятель, обратился Ортон к негру, - мы уедем на несколько часов, а ты дождись нас. Пойдем в одно место, где ты спокойно сможешь пробыть до нашего возвращения. Там тебя никто не тронет.

Негр послушно и доверчиво последовал за охотниками. Все вместе они спустились в ущелье.

- Вот видишь, - продолжал охотник, указывая на остатки завтрака, - тут есть что пожевать и чем утолить жажду. Только не съешь всего, слышишь? Мы вернемся еще засветло и захотим подкрепиться. Если ничего не оставишь, мы вынуждены будем съесть тебя самого!

С этими словами Ортон и Нед направились к тоннелю, оставив негра в полном недоумении относительно того, считать последние слова старого господина шуткой или это и в самом деле угроза.

Пройдя сквозь тоннель, охотники подошли к большой пещере, служившей конюшней. Мигом оседлав лошадей, они взяли курс на равнину, соблюдая крайнюю осторожность, пока не достигли места, откуда лошадиный топот не могли услышать пировавшие возле Бижу-Крика индейцы.

- Погоним коней во всю прыть, Нед, - сказал Ортон. - Впрочем, я совершенно напрасно принимал меры предосторожности: краснокожие, наверное, теперь одурманены вином. Они ведь большие любители спиртных напитков, да и старый Блэкаддер был не прочь выпить. По всей вероятности, он имел с собой порядочный запас разных вин и настоек, которыми и воспользовались теперь бандиты. Ну, да осторожность никогда не мешает! Если они все напились, то едва ли успеют протрезвиться до нашего возвращения и далеко не уйдут, так что нам, заручившись поддержкой, нетрудно будет догнать их, отбить пленников и проучить самих разбойников.

- Дай-то Бог! - воскликнул молодой ирландец, жадно хватаясь за блеснувшую, как солнечный луч, надежду спасти свою избранницу.

Пришпорив коней, охотники вихрем помчались по бесконечной зеленой равнине.

IX. Форт Сен-Врэ

В прериях находилось несколько гарнизонов с сильными укреплениями для охраны торговых путей. Из всех этих укреплений особенно выделялся форт Сен-Врэ, куда стекались охотники прерий, чтобы продать там свою добычу и отдохнуть от трудов и лишений.

Раз в год созывался общий сбор охотников в Сен-Врэ. Во время же, о котором идет речь, они приходили туда поодиночке и их набиралось человек от двадцати до полусотни, не более.

Из людей, приносивших целые кипы драгоценных мехов, самый небольшой образец которых продавался за несколько долларов, сейчас же образовывалась веселая компания, спешившая компенсировать долгое воздержание всякого рода удовольствиями.

И в тот день, когда в Сен-Врэ отправились наши друзья Лихе Ортон и Эдуард О'Нейль, в форте было несколько десятков охотников, собравшихся со всех сторон: из ущелий и пещер Скалистых гор, с берегов речек и ручьев, вытекавших из этих гор. Они принесли с собой множество дичи, и сколько ее ни поглощали, она как будто и не убывала.

Все охотники явились с богатой добычей и в два-три часа выменяли ее у торговцев или миссионеров на ружья, свинец, порох, кинжалы, ножи, одежду, на разные домашние принадлежности и украшения с настоящими или фальшивыми камнями для своих жен; некоторые, впрочем, брали мексиканскими долларами или золотым песком.

Но золото жгло руки охотникам и требовало скорейшего обмена на водку и вино, карты, игральные кости и т. п.

Устраиваемые охотниками пирушки, игры в карты или кости нередко заканчивались кровавыми ссорами.

Чаще всего случались стычки между охотниками и расположившимся возле форта индейским племенем "белых ворон". Эти индейцы дружили с белыми, но охотники видели в них соперников по ремеслу, поэтому не пропускали случая, чтобы не завести с ними ссору.

Вот и теперь охотники затеяли спор с индейцами, угрожавший перерасти в кровопролитную схватку. Но крик часового вдруг отвлек их внимание и заставил прекратить опасную затею.

Спорящие находились на обширной площадке перед главными воротами форта, обычно служившей местом для военных учений, атлетических занятий и тому подобного.

Крик часового заставил всех обернуться в сторону равнины, над которой возвышался форт. По прерии прямо к форту неслись вскачь два всадника.

Скорость, с какой мчались их лошади, доказывала: всадники очень спешат... Иначе они пожалели бы животных и не заставляли их во всю прыть подниматься по крутой тропинке, которая вела к возвышенности.

- Ишь, как летят! Будто за ними гонится отряд краснокожих... - заметил Блэк Гаррис, один из самых знаменитых в свое время охотников, указывая на всадников.

- Однако за ними никого не видно, - отозвался другой, - к тому же им теперь нечего бояться - форт ведь рядом... Но они все-таки торопятся. Может, это кто-то из наших?.. Эх, зрение у меня уже не прежнее, не могу рассмотреть лица на таком расстоянии.

- Да, - подхватил третий, - если не ошибаюсь, тот, кто скачет на белой лошади, старый Лихе Ортон, техасец. Вы все должны знать его так же хорошо, как я... Второго же вижу впервые. Это кто-то совсем молодой и не похожий на нашу братию, хотя и сидит на лошади, точно сросся с нею: славный наездник, черт возьми!

- Так уж и есть за что хвалить! - презрительно бросил один мексиканец, судя по бронзовому лицу, одежде и выговору. - У нас шестилетние ребята ездят не хуже...

- Осмелюсь заметить, сеньор Санчес-и-Вегос, что вы чересчур пристрастны, с оттенком иронии возразил Блэк Гаррис. - Этот молодой человек ездит несравненно лучше, чем многие взрослые мексиканцы, которые, сидя верхом на лошади, очень напоминают кошек, взгромоздившихся на спину козе. Кстати, теперь я узнаю бравого молодого всадника: это мой земляк Эдуард О'Нейль из графства Типперари в Ирландии. Он настоящий дворянин не только по рождению, но и по образу мыслей.

Мексиканец засверкал глазами и с угрожающим видом подошел к Гаррису. Но тот лишь презрительно передернул плечами и смешался с толпой охотников, с любопытством окруживших Ортона и О'Нейля, которые в это время поднялись на площадку.

К величайшему удивлению всех, прибывшие не сошли с лошадей, а остались в седлах.

В течение нескольких минут ни тот, ни другой всадник не мог произнести ни слова: они задыхались от бешеной скачки не меньше, чем их лошади.

- Случилось что-то серьезное, старый дружище? - спросил Гаррис, пожимая руку Ортона. - Ваши лошади еле держатся на ногах... Не в твоих правилах загонять по пустякам бедных животных. В чем дело? Уж не индейцы ли? Может, они напали на вас, и вы бежали?

- Нет, тут совсем другое, - ответил Ортон, с трудом переводя дыхание.

- Что именно?

- А вот что, - начал Ортон, наконец отдышавшись. - Дело действительно касается индейцев, но напали они не на нас, а на переселенцев, шедших из Миссисипи и остановившихся этой ночью на берегу Бижу-Крика. Насколько нам известно, часть переселенцев бандиты убили, а других взяли в плен.

- Вот как! А что это за переселенцы? Ты их знаешь?

- Знаю. Это плантаторы с долины Миссисипи. Они направлялись в Калифорнию.

- Значит, это мои земляки, - заметил молодой охотник, стоявший рядом с Блэком Гаррисом. - Я тоже с берегов Миссисипи.

- А нам очень интересно знать, откуда ты! - сердито обрезал его Гаррис, раздосадованный тем, что он прервал беседу. - Так ты говоришь, - снова обратился Блэк к Ортону, - что переселенцы ночевали на берегу Бижу-Крика и что там на них напали краснокожие? Когда это было?

- Сегодня на восходе солнца.

- Ну, а тебе-то какая печаль?

- У меня среди них есть друзья...

- Да? Кто именно?

- Об этом позже. Да и вполне достаточно уже того, что это белые и что на них напали краснокожие. Долг каждого порядочного человека помочь несчастным.

- Предположим, это так. Ну, а какие же индейцы напали на них? Черные ноги?

- Нет.

- Рафагои?

- Тоже нет.

- Так уж не хейены ли?

- Они самые.

- Ага! Ну, это самые жестокие и коварные из всех краснокожих.

- В том-то и дело, друг мой, - сказал Ортон.

- А ты узнал, кто их вожак?

- Об этом нечего и спрашивать, - заметил один из охотников.

- Почему? - осведомился Гаррис.

- Потому что у хейенов всегда заправляет тот самый дьявол, которого называют Желтым вождем.

- Значит, и эта шайка была в подчинении Желтого вождя, Ортон? - спросило сразу несколько голосов.

- Да, друзья мои, - ответил старый охотник.

Этот ответ был встречен криками с озлоблением и ненавистью.

Все охотники и обитатели форта не раз слышали о Желтом вожде, имя которого наводило ужас на тех, кто населял территорию между истоками Ла-Платы и Арканзасом.

Многим, кто постарше, приходилось самим терпеть от злодеяний этого разбойника, и они клялись отомстить ему при первом же удобном случае. К несчастью, Желтый вождь был очень осторожен и поймать его было так же трудно, как ветер в степи.

Теперь все поняли, что Ортон явился в форт не просто так, а с намерением предложить охотникам выступить объединенными силами против Желтого вождя. Эта мысль заставила их забыть личные счеты между собой и сойтись в единодушном желании нанести удар общему врагу.

- Следовательно, вы явились, чтобы пригласить нас на помощь переселенцам? -спросил Ортона один старый охотник.

- Да, и надеюсь, вы не откажетесь...

- О, конечно, - перебил охотник. - А как вы думаете, краснокожие сейчас там, где стояли переселенцы?

- Едва ли, - ответил Ортон. - И вот почему... Вчера, я слышал, кто-то из вас встретился с их караваном...

- Это были мы, - вместе сказали трое охотников, до сих пор стоявших молча. - Мы даже прошли с ними довольно приличное расстояние и сделали вместе полуденный привал, - добавил один.

- Значит, вы знаете кого-нибудь из них? - осведомился Ортон.

- Нет. Но мы узнали их проводника, старого хоктава, - продолжал тот же охотник. - Этот хоктав имеет обыкновение жить подолгу в окрестностях форта Бент. Индейцы зовут его Вабогой. Он пользуется дурной славой, и мы предостерегали переселенцев... Но, должно быть, они не приняли во внимание наших слов. Уверен, что Вабоге удалось обмануть, завлечь и предать их.

- Наверное, так, - сказал Ортон. - Я еще раньше слышал, что какой-то хоктав Вабога служит Желтому вождю как шпион. Что же касается самого вождя, то он, по-моему, не решится остаться так близко от форта, а, наверное, поспешит уйти с пленниками. Вабога, конечно, рассказал ему о вашей встрече с караваном, и это могло внушить Желтому вождю опасение, не вздумали ли вы поинтересоваться дальнейшей судьбой переселенцев. Вот почему я думаю, что он уже ушел, но знаю, куда он мог скрыться со своей шайкой и пленниками.

- Во всяком случае, нам нетрудно будет напасть на его следы, - сказал один из молодых охотников.

- Ну, это вовсе не так легко, как кажется, - возразил Ортон. - Краснокожие очень искусно уничтожают свои следы.

- Как же быть в таком случае?

- По-моему, нам следует отправиться прямо туда, где Желтый вождь будет некоторое время скрываться.

- Ты, наверное, знаешь это место, Лихе? - спросил Гаррис.

- Кажется, знаю.

- Так веди нас! - воскликнул Гаррис. - Только бы нам найти его, а там уж мы знаем, как поступить, будь покоен! Перевешаем всех краснокожих на ближайших деревьях, а что же касается самого Желтого вождя, то я задушу его собственными руками, не будь я Блэком Гаррисом!

- А я не буду Лихе Ортоном, если не проведу вас ближайшим путем к логову этого зверя, - промолвил старый охотник.

- Отлично. Когда же, по-твоему, следует отправляться?

- Да чем скорее, тем лучше! Времени терять не следует.

- Ну, так, значит, едем сейчас, - произнес Гаррис. - Кто с нами, друзья? обратился он к толпе охотников.

- Я! Я! Мы все идем! - раздалось в ответ несколько десятков голосов.

Охотники быстро собрались в дорогу, горя желанием встретиться лицом к лицу со страшным Желтым вождем хейенов и отомстить за смерть товарищей, имевших несчастье попасть к нему в руки.

Ортон и Нед едва успели наскоро опрокинуть по стакану коньяка, закусив парой сэндвичей, и напоить своих коней, когда охотники, тоже верхом, вооруженные с головы до ног, окружили их со всех сторон.

Их набралось лишь двадцать пять человек, но все это были люди храбрые и опытные. Каждый из них, надеясь на свой длинноствольный карабин, был уверен, что справится с несколькими индейцами.

- Готовы, друзья? - спросил Ортон, окинув довольным взглядом группу всадников.

- Готовы, - в один голос ответили те.

- Ну, так с Богом, за мной!

С этими словами старый охотник выехал вперед и, пришпорив коня, помчался вниз, по направлению к прерии. Вслед за ним устремился и маленький отряд смелых искателей приключений.

X. Индейцы и их пленники

Вскоре перед ними открылась лощина, откуда Желтый вождь хейенов двинулся на лагерь переселенцев.

Краснокожие наслаждались отдыхом и, похоже, чувствовали себя в полной безопасности в этом убежище.

День был в разгаре; солнце медленно плыло по безоблачному небу, приближаясь к зениту.

На первый взгляд могло бы показаться, что в расположении индейцев не произошло никаких перемен. Но это не так. Прежде всего, прибавилось много новых людей, да и прежние вели себя иначе, чем тогда, когда мы в первый раз увидели их ночью при свете луны и костра. Тогда индейцы держались тихо и с достоинством, как следует воинам, отправляющимся в экспедицию. Теперь же, опьяненные победой и вином, они предавались самому необузданному веселью, выражающемуся в диких движениях, прыжках, беготне, громком крике и хохоте.

Одни бесцельно шныряли взад и вперед по лощине; другие лежали в высокой траве и, размахивая руками, что-то бормотали заплетающимися языками; третьи исполняли отвратительную пляску, сопровождая ее наводящим ужас гиканьем, и только немногие, сдерживаемые уважением к вождю, настолько сохранили самообладание, что могли наблюдать за лагерем и за пленными.

Пленные были разделены на три группы, расположенные отдельно, недалеко одна от другой; к каждой приставлен караульный.

Негры - мужчины, женщины и дети - сидели тесной группой в углу, образуемом двумя утесами. Хотя они и не были связаны, но убежать было невозможно, потому что при первом подозрительном движении их убил бы караульный.

Впрочем, пленники и не думали бежать. Ведь их положение в сущности очень мало изменилось: они только перешли из рабства в плен, а это почти одно и то же. И, если бы не боязнь быть убитыми, они оставались бы совершенно спокойны.

Вторая группа состояла из пяти белых женщин и пятнадцати детей, самому старшему из которых лет тринадцать, а младшему - пять.

Среди этих женщин особенно выделялась одна, возле которой нет детей. Хотя она уже в таких летах, что тоже могла бы быть матерью, но по ее лицу и фигуре было видно, что она еще девушка.

Это мисс Клара Блэкаддер.

Сидя отдельно от своих подруг по несчастью, она была погружена в грустные размышления.

Да, у нее нет детей, за которых трепетало бы ее сердце... Но ее терзали воспоминания о тех, кто пал жертвами индейцев, а главное - за своего старого отца: на ее глазах он был убит и оскальпирован. Никогда Клара Блэкаддер не забудет ужасного зрелища, при виде которого она лишилась чувств!

И теперь, как только бедная девушка поднимала глаза, она видела этот скальп, надетый на копье, воткнутое в землю. С него капля за каплей на траву стекала кровь: та самая кровь, которая течет и в жилах Клары.

Третья группа пленников состояла из шести связанных белых. В караване находилось девять белых мужчин; трое из них были убиты.

И, действительно, рядом с копьем, на конце которого прикрепили седой скальп эсквайра Блэкаддера, были еще два других со скальпами, снятыми с убитых. Разумеется, подобная участь постигла бы и оставшихся пленников, если бы Желтый вождь не распорядился взять их живыми.

Среди них мы знаем только двоих: Блонта Блэкаддера и бывшего надсмотрщика плантации мистера Снивели.

У последнего на правой стороне лица зияла глубокая рана, очевидно, нанесенная копьем. Бледность этого человека и раньше не отличалась привлекательностью, теперь же она была ужасна.

Индейцы сожгли все имущество несчастных переселенцев. Забрали себе лишь деньги, драгоценности и одежду, которая может пригодиться для их жен. С одной повозки бандиты сняли кузов и устроили из него шатер для своего вождя. В эту минуту он как раз отдыхал. Вождь не спал всю прошедшую ночь, поэтому прилег днем.

Вход в шатер охранялся Вабогой с воином, приставленным к вождю как слуга. Оба индейца охраняли покой предводителя не потому, что он мог быть кем-то нарушен, к примеру, пьяными воинами, а просто оттого, что так принято.

Да и по опыту они знали, что вождь проспит недолго и прежде всего будет нуждаться в их услугах.

Полуденный зной клонил воинов ко сну, но они изо всех сил противились искушению прилечь тут же на траве и закрыть глаза; минутная слабость могла им дорого стоить, потому что вождь шутить не любил и не простил бы им подобной слабости.

Белые пленники говорили друг с другом шепотом, высказывая опасения относительно их ближайшего будущего.

Они страдали не только от всего пережитого, от ран и от своего настоящего положения, но и при мысли о том, что их того и гляди убьют.

Более всего они опасались пыток, которым, как известно, индейцы любят перед смертью подвергать своих пленных.

- Хорошо, - говорил Снивели, - если бы злодеи сразу убили нас, но они, вероятно, задумали что-то другое. Иначе бы не стали возиться с нами и тащить сюда, а прикончили бы там, где напали на нас... Впрочем, кто знает, быть может, они вовсе не тронут нас, а только будут держать в плену и заставят работать. Бывает иногда и так. Дай Бог! Тогда у нас все-таки останется надежда когда-нибудь убежать. Зачем им, в сущности, наша смерть?

- Им не смерть наша нужна, - произнес лежавший рядом со Снивели бывший плантатор и приятель Блэкаддера, - а наши скальпы. Разве вы не знаете, что индейцы больше всего дорожат скальпами, особенно молодые, которым хочется отличиться? Ведь с каждым скальпом растут доблести воина... Нет, они никогда не откажутся воспользоваться этими трофеями ради каких-нибудь других интересов.

- Увы, это верно! - со вздохом подтвердил третий.

- Однако, я слышал, - снова заговорил Снивели, - что скальпы считаются у них почетными трофеями только тогда, когда сняты во время битвы с живых или мертвых врагов... Но коль они берут кого-то в плен, то никогда не снимают с него скальпа. Мы же взяты в плен, поэтому едва ли нам это грозит.

- Ну, я не думаю, чтобы эти негодяи были способны на такие тонкие разграничения, - заметил плантатор. - Да вы только посмотрите: две трети мертвецки пьяны, и им каждую минуту может прийти в голову позабавиться скальпированием. Я дрожу каждый раз, когда кто-нибудь из этих зверей смотрит в нашу сторону.

- Успокойтесь, - сказал Снивели, - вождь запретил им приближаться к нам... Я слышал это собственными ушами и уверен, что никто, как бы ни был пьян, не осмелится ослушаться его. Наконец, и караульный не пропустит сюда никого из них. Нет, пока мы в полной безопасности, а вот проснется вождь, тогда неизвестно, что будет.

Один Снивели не терял бодрости духа и надеялся на благоприятный исход, но все его товарищи высказывали самые мрачные опасения и дрожали от страха.

Что же касается пленниц, то они до такой степени были удручены постигшим их несчастьем и так боялись будущего, сулившего им нечто хуже смерти бесчестье, что даже и разговаривать не могли. У одной из них убили мужа, и его скальп она видела на копье, другая таким же образом потеряла брата. Остальные пленницы пока еще не потеряли никого, но боялись за участь своих детей и за собственную судьбу.

Поэтому все сидели молча, вздрагивая при каждом взгляде индейцев.

Вабога и его товарищ, расположившись около палатки вождя, вели довольно оживленную беседу, стараясь говорить как можно тише.

- Как думаешь, - спросил Вабога, - кому достанется та красивая девушка, которая сидит в стороне от подруг? Я прозвал ее про себя Белой Лилией... Лакомый кусочек, что и говорить! Я всю дорогу ею любовался.

- Достанется она, конечно же, вождю, - ответил его собеседник.

- Да, это верно. Мне кажется, вождь ради нее и затеял все это дело.

- Что ж, не мудрено: он мог раньше видеть эту бледнолицую красавицу и прельститься ею. Вот и выследил ее, налетел, по своему обыкновению, орлом и взял в плен. Теперь она от него не отвертится.

- Да, уж он своего не упустит... А если бы ты видел, как он весь задрожал, когда увидел ее. И это при том, что умеет скрывать свои чувства.

- Ну, это его дело, - перебил хейен. - Он вождь, и не нам его судить. Похоже, Вабога, ты слишком долго вертелся среди бледнолицых и научился у них всех судить! А по-нашему, кто выше нас, того нам судить не следует.

- Да я только так говорю... Чтобы провести время, - начал оправдываться хоктав. - Я ведь тоже всю ночь не спал и готов задремать, поэтому и разговорился - это лучшее средство отогнать сон.

- Я тоже не спал, но умею держать язык за зубами, - ответил хейен.

- Ну, а я так не могу. Я должен болтать всякий вздор, чтобы не заснуть, потому что привык спать, хоть немного, но каждую ночь.

- И этому ты научился у бледнолицых: они тоже спят каждую ночь. Да, ты совсем уже не похож на индейца, Вабога... Осталось только рожу белой краской вымазать, чтобы окончательно перестать быть краснокожим. Одежду и язык ты давно изменил.

- Да ведь я это сделал для вашей же пользы! Разве иначе я мог бы водить за нос бледнолицых?

- Верно. Но, по-моему, лучше действовать напрямик, чем так...

Неизвестно, что еще хотел сказать хейен, но в это время произошло нечто неожиданное, заставившее его замолчать. Один из пьяных с громкими криками подбежал к шатру и выразил желание видеть вождя, чтобы потребовать у него бледнолицую красавицу, сидевшую в стороне от всех.

Охрана вождя бросилась урезонивать пьяницу, но это удалось им не сразу, и только с помощью крутых мер; скандалист до тех пор не унимался, пока ему не скрутили руки и ноги и не заткнули рот кляпом.

- Вот вы говорили, что они боятся вождя... - прошептал Снивели один из пленников. - Трезвые, может быть, действительно боятся, а пьяным - море по колено! Видите, один хотел даже ворваться к вождю, насилу усмирили... Ах, нет, я так и жду, что они сейчас набросятся на нас и начнут сдирать скальпы!

- Успокойтесь, они не сделают этого, - возразил Снивели. - Насколько я понял из криков этого краснокожего, - я ведь немного знаю их язык, - дело шло о Кларе Блэкаддер, которая им кажется лакомым кусочком... Бедная девушка! Я хоть и не из жалостливых, но за нее мое сердце болит.

- А каково мне видеть жену и детей во власти этих дьяволов? - произнес еще один из пленных, раненный в плечо. - Если бы представилась возможность, я лучше убил бы их собственными руками, чем отдавать на поругание.

- Да, и я сделал бы то же самое, - отозвался другой. - И нужно же нам было послушать старого дурака Блэкаддера, уговорившего следовать за ним! Он всему виной.

На это замечание Блонт Блэкаддер, наверное, резко возразил бы. Но он крепко спал.

Вдруг из шатра послышался голос вождя, звавшего к себе часовых. В лагере все встрепенулись. Пленники умолкли и со страхом стали ждать появления человека, который должен решить их судьбу.

XI. Возмездие

По приказу вождя Вабога привел к шатру нескольких молодых воинов из наиболее трезвых. Вождь сказал им что-то, после чего они со злорадным хохотом поспешили к белым пленникам.

Ясно было, что они получили приказ сделать с пленниками нечто ужасное, настолько свирепыми казались физиономии индейцев и такое предвкушение наслаждения было на них написано, какое обычно вызывает у краснокожих страдание ненавистных белых.

И действительно, Желтый вождь придумал для пленных, точнее, пока только для одного из них, такую пытку, какая никому и в голову не могла прийти.

Подойдя к связанным пленникам, индейцы схватили только что проснувшегося Блонта Блэкаддера, оттащили его в сторону и быстро развязали ноги. Потом подхватили его под руки и повели к водопаду.

Крик ужаса вырвался из груди молодого прожигателя жизни, когда он понял, что его хотят подвергнуть той самой пытке, которой он сам когда-то подвергал других.

Не меньший ужас сковал и остальных пленников, уверенных, что и их черепа будут расплющены широкой струей ледяной воды, со страшной силой низвергавшейся со скалы. Это было несравненно мучительнее любой другой смерти...

Под водопадом лежало огромное дерево, сваленное бурей. К нему-то индейцы и привязали свою жертву, да так, что лицо оказалось как раз под водяной струей и пленник не мог даже повернуть голову, иначе был бы задушен веревкой, несколько раз обмотанной вокруг горла.

Все индейцы, за исключением очень пьяных, еще не проспавшихся, собрались к месту пытки и шумно выражали радость по поводу предстоявшего зрелища.

Желтый вождь медленно приблизился к ним и заставил расступиться, чтобы всем пленникам была видна картина того, что вскоре ожидало и их.

Прошло несколько мгновений томительного ожидания. В течение этого времени вождь с выражением неистового торжества смотрел на беспомощно лежавшего перед ним врага - водопад дробился о его голову мириадами брызг, ярко сверкавших на солнце и резавших лицо, словно острыми ножами.

- Теперь настала твоя очередь, Блонт Блэкаддер! - раздался вдруг громовой голос вождя на чистейшем английском языке. - Вкатить негодяю двойную порцию! добавил он, еще более повышая голос.

Эти ужасные слова, гулко повторенные эхом, достигли слуха Блонта, несмотря на шум водопада, который хлестал его по голове, ослепляя и оглушая.

Несчастный с усилием открыл глаза и рот; очевидно, он хотел молить своего палача о пощаде или проклясть его... Но тотчас же был вынужден снова закрыть их, иначе он лишился бы зрения и захлебнулся.

Но и этого момента было вполне достаточно, чтобы узнать того, кто скрывался под маской Желтого вождя. Блонт понял, что скорее можно ожидать пощады от настоящего дикаря, чем от человека, так хорошо говорящего на его родном языке.

Слова вождя донеслись и до остальных пленников и подействовали на них, как удар грома.

Снивели задрожал всем телом и тщетно силился приподняться, чтобы лучше разглядеть Желтого вождя. Клара Блэкаддер тоже с особенным вниманием взглянула на эту таинственную личность. Как и брат, она начала догадываться, кто это, побледнев, как смерть, и затрепетав всем телом.

- Да, вкатить негодяю двойную порцию! - повторил Желтый вождь, причем его крашеное лицо приняло выражение такой адской радости, что даже самый храбрый человек пришел бы в ужас при взгляде на него.

Снивели припомнил тот далекий день, когда он слышал точь-в-точь такой же приказ, отданный молодым, дрожавшим от злобы и ненависти голосом.

Но почему эти слова повторяются вождем индейского племени хейенов через пять с лишком лет и за несколько сот миль от места, где они вырвались из уст того, кто теперь переносил пытку, к которой когда-то приговаривал другого?

Это была тайна, ключ к которой Снивели пока не находил.

Побледнели и негры, их черные лица приобрели землистый оттенок, когда прозвучали слова Желтого вождя.

- Что бы это значило? - спросил один из них. - Ведь то же самое кричал молодой господин Блонт пять лет назад на плантации, когда приказывал положить под насос Голубого Дика. Помните, братцы?

- Помним, как не помнить, - отозвался другой. - Мы все тогда присутствовали при наказании Дика...

И чернокожие задрожали при воспоминании о том, как они издевались над несчастным мулатом, подвергавшимся одной из самых ужасных пыток.

В эту минуту в их лохматых головах мелькнула мысль, что в тот день они были очень неосторожны и жестоки и что им теперь, быть может, придется расплачиваться за свои грехи.

И они с такой же жадностью, как Снивели и Клара Блэкаддер, стали ловить каждое слово Желтого вождя, которое могло бы подтвердить или рассеять ужасное подозрение.

А тот, на кого теперь было обращено внимание всех пленных, стоял молча и неподвижно, завернувшись в белую мантию, и не сводил горящего ненавистью взгляда со своей жертвы.

Он следил за тем, как дрожали мускулы пытаемого, и с чувством знатока наслаждался муками, которые тот испытывал в эти страшные минуты.

Наконец он отвернулся и, разразившись дьявольским хохотом, приказал:

- Отвязать его!

Вабога поспешил исполнить этот приказ, затем с помощью двух хейенов поднял полумертвого Блонта на руки и отнес его туда, где он лежал раньше.

- На этот раз довольно, - продолжал вождь, мгновенно принимая свое обычное серьезное и полное достоинства выражение. - Но в следующий раз я прикажу окачивать этого негодяя водой до тех пор, пока его толстый череп не продырявится, как сито!

Клара с глухим стоном закрыла глаза и упала навзничь. Едва не лишился чувств и хладнокровный Снивели: девушка и бывший надсмотрщик плантации ее отца теперь нисколько не сомневались, что под именем Желтого вождя укрылся человек, которого они отлично знали прежде, но о существовании которого успели забыть.

- Так и есть! - пробормотал сквозь зубы Снивели. - Мы попались в руки человека, который лучше всякого другого сумеет доказать нам истину: "Как аукнется, так и откликнется".

...Товарищи Снивели ничего не знали о драме, которая пять лет назад разыгралось во дворе эсквайра Блэкаддера, поэтому все, что сейчас происходило, не имело для них такого значения, как для участников и свидетелей той драмы.

Снивели закрыл глаза и принялся обдумывать свое положение. Он отлично понимал, что Желтый вождь, наверное, подвергнет и его той пытке, которую только что перенес Блонт Блэкаддер.

Мозг англичанина лихорадочно заработал, Снивели стал думать, как избежать ужасной пытки. Но что можно предпринять? Кроме попытки спастись бегством, другого выхода не было.

Снивели взглянул на свои руки, скрещенные на груди и в таком виде связанные веревкой.

Внимательно рассмотрев эту веревку, он заметил, что она в одном месте густо пропитана кровью, промокла и растрепалась - ее не особенно трудно будет перегрызть зубами...

Быть может, удастся сделать это, а потом бежать. Если его и поймают, то взбешенный вождь наверняка прикажет тут же убить его; это все-таки будет гораздо лучше, чем испытывать муку от пытки водой.

Нужно попытаться, а там - будь что будет. Вдруг удастся! Смелым, говорят, Бог помогает... В сущности ведь только то положение безнадежно, из которого сам человек не стремится выйти.

Все эти мысли вихрем пронеслись в голове энергичного англичанина. Пользуясь тем, что индейцы столпились вокруг полумертвого Блонта Блэкаддера, он перевернулся лицом вниз и, полускрытый выступом скалы, начал грызть зубами веревку, связывавшую его руки.

Через несколько минут ему настолько удалось растрепать зубами волокна веревки, что перегрызть каждый из них в отдельности уже не представляло особого труда.

На это потребовалось минут десять. Освободив руки, Снивели осторожно развязал и ноги; потом, улучив момент, поднялся, перепрыгнул через соседа, лежавшего рядом, и изо всех сил пустился бежать в сторону равнины. Товарищи лишь ахнули от изумления и с завистью взглянули ему вслед.

- Как это он ухитрился снять с себя веревки? - прошептал сосед Снивели, бывший плантатор. - Должно быть, перегрыз.

- Да, но только напрасно он это сделал, - заметил другой. - Все равно далеко не убежит. А эти звери еще больше обозлятся и начнут вытягивать из нас жилы.

- Да и без того не пощадили бы! - вздохнул третий. - Нам теперь только и осталось молиться за спасение своих душ.

А Снивели, подгоняемый инстинктом самосохранения, стремился уйти подальше от лагеря. Путаясь в высокой траве и падая, он тут же снова вскакивал на ноги и продолжал отчаянный бег с препятствиями.

Весь вопрос теперь сводился к одному: успеет ли беглец достичь ущелья, расположенного в нескольких тысячах ярдов от лощины, из которой он бежал. Ущелье ведь сплошь усеяно нагроможденными друг на друга обломками скал, поросшими мелким кустарником и ползучими растениями.

Попав туда, Снивели можно было не опасаться преследования: там он легко мог спрятаться за обломками скал.

Спутанные лошади краснокожих паслись у входа в лощину. Снивели совершенно резонно рассудил: если индейцы сразу же заметят его бегство, то, пока добегут до лошадей и распутают им ноги, пройдет несколько минут, и он окажется в выигрыше. В остальном англичанин надеялся на свою силу и ловкость.

Но беглец ошибся в своих расчетах. Он был уверен, что за ним погонятся только верхом, а между тем его начал преследовать человек пеший, как и он сам, вдобавок еще более сильный и ловкий, благодаря молодости.

Этим человеком был Желтый вождь.

Заметив бегство Снивели в первый же момент, он, не теряя времени, выхватил у одного из воинов копье, сбросил мешавшую ему мантию и пустился вслед за убегавшим во весь дух англичанином.

Хейены, не получив приказа следовать за вождем, остались на своих местах: они знали, что если понадобится, то он подаст знак.

Тем временем Снивели исчез в ущелье, а через минуту от взоров наблюдавших скрылся и Желтый вождь. Сначала не было слышно ничего, кроме треска ветвей и шума скатывавшихся вниз камней. Затем послышался громкий голос Желтого вождя, кричавшего по-английски:

- Еще одно движение - и я проткну тебя копьем, рыжая собака!

Ответа не последовало.

- Не упирайся, проклятый мучитель негров! - снова раздался голос вождя. Следуй за мной, иначе тебе конец!

Очевидно, преследователь догнал беглеца и держал его в руках.

- А, ты все еще упорствуешь! - продолжал тот же голос. - Разве не видишь, несчастный, что тебе не уйти от меня?.. Напрасно и пытался! Я слишком долго искал тебя, чтобы так легко позволить ускользнуть. Я знал, чего можно от тебя ожидать, поэтому наблюдал за каждым твоим движением... Говорят тебе: не упорствуй! И учти, я не смерти твоей хочу... Иначе давно бы убил вместо того, чтобы возиться с тобой столько времени!

Несчастному англичанину оставалось перескочить через выступ утеса, чтобы быть в безопасности, когда Желтый вождь настиг его и схватил за край одежды.

Снивели рванулся было изо всех сил, но железная рука противника крепко держала его и тянула вниз. Англичанин молча стал упираться, чтобы выиграть время и обдумать, как действовать дальше. У него мелькнула мысль напрячься, чтобы освободиться из рук преследователя и, бросившись на него, попытаться задушить.

Но это ему не удалось: Желтый вождь ловким движением накинул ему на шею лассо и снова крикнул:

- Вот теперь ты поневоле пойдешь за мной, если не хочешь быть задушенным! Впрочем, тебя, пожалуй, понесут. Это будет еще удобнее и... почетнее, насмешливо добавил он и резко крикнул голосом какой-то птицы.

Через несколько минут прибежало человек десять индейцев. По знаку своего вождя они вновь связали беглецу руки и ноги и с торжеством понесли назад в лощину.

Желтый вождь спокойно последовал за этим триумфальным шествием.

Когда все вернулись в лощину и Снивели положили на прежнее место, вождь приказал приставить к пленникам более надежную охрану, а сам пошел к ручью.

Там он смыл с лица пестрый грим и снова возвратился к пленникам.

Увидев настоящее лицо вождя, смуглое и прекрасное, как у древней бронзовой статуи, Снивели громко простонал и заскрежетал зубами.

Остальные пленники с изумлением смотрели на вождя, преображенного из индейца в мулата, совершенно не понимая, что значит эта метаморфоза.

Клара Блэкаддер, придя было в себя, при взгляде на представшего перед ней во всей красоте мулата, громко вскрикнула и снова упала в обморок.

У пораженных ужасом негров единодушно вырвалось:

- Это Голубой Дик!

XII. Помощь

Пока в одной из лощин Скалистых гор происходили все эти события, к ней осторожно приближался отряд всадников.

Это были охотники, собранные Лихе Ортоном в форте Сен-Врэ и теперь ехавшие под его предводительством.

Сначала отряд двигался очень быстро, но с приближением цели Ортон распорядился умерить шаг, тем более, что почва становилась очень неровной и местами была усеяна обломками скал, огромными сплетениями лиан и других растений.

Рядом с Ортоном ехали двое охотников, знакомых нам. Один из них был Эдуард О'Нейль, трепетавший от нетерпения и очень сокрушавшийся по поводу того, что лошади не имеют крыльев, другой - Блэк Гаррис.

Остальные охотники следовали за ними отдельной группой. Многие, как люди предусмотрительные, не забыли захватить с собой по бутылке коньяка и по пути для большего воодушевления то и дело прикладывались к ней. Для этого приходилось, хоть и ненадолго, останавливаться, из-за чего О'Нейль сильно волновался и выходил из себя; молодой человек находил эти остановки совершенно излишними и уверял, что охотники делают их специально для того, чтобы поездка не достигла цели.

- Что ты все ворчишь, дружище, - говорил ему Ортон. - Потеря нескольких минут ровно ничего не значит. Будь покоен, поспеем! Индейцам достаточно взять кого-нибудь в плен и быть уверенными в своей безопасности, и они уже спешить не станут. И нам нечего бояться, что не поспеем вовремя... Я советовал бы тебе не тратить свой пыл даром.

В ответ на эти увещевания молодой человек только вздыхал.

- Вернее всего, - продолжал старый охотник, - индейцы валяются сейчас пьяные, поэтому ничего и не предпримут против пленников до завтра. Таким образом, у нас еще много времени, чтобы предупредить гибель той, за кого ты так опасаешься.

После слов старого друга Нед ненадолго успокаивался, но потом снова начинал волноваться. Ему вспомнилось все, что он слышал о Желтом вожде. Из всех индейских предводителей, охотившихся на белых, он пользовался славой самого лютого и беспощадного, особенно если это касалось женщин, попавших в его руки.

Последнее обстоятельство объяснялось тем, что его когда-то жестоко оскорбила белая девушка, и теперь он постоянно искал случая выместить эту обиду на всех женщинах ее племени.

В подтверждение этого факта рассказывали множество историй, одна ужаснее другой. Припоминая их, Нед чувствовал, как у него кровь стынет в жилах и волосы на голове поднимаются дыбом.

- Ради Бога, поедемте скорее, - умолял он, не будучи в состоянии подавить в себе мучительную мысль, что, быть может, в эту самую минуту Клара Блэкаддер подвергается какой-нибудь ужасной пытке.

- Не горячись, мой друг, имей терпение, - сказал Ортон. - Мы уже близко от места, где, по моим расчетам, должны находиться наши враги, поэтому следует быть как можно осторожнее и не скакать сломя голову. К тому же, видишь, при быстрой езде лошади на каждом шагу могут поломать себе ноги, а это уж вовсе нежелательно. Ты дал слово слушать меня: докажи теперь это на деле!

- О Боже мой, какое мучение! - в отчаянии простонал молодой человек, но все-таки покорно придержал лошадь и решил, скрепя сердце, следовать указаниям и советам своего опытного друга, чтобы не испортить дело каким-нибудь опрометчивым поступком.

Ортон хорошо изучил нравы и обычаи индейцев и знал, что, как бы они ни были пьяны, никогда не забудут расставить вокруг своего лагеря часовых. Он был твердо убежден, что хейены и в данном случае не пренебрегли этой предосторожностью, хотя могли считать себя в полной безопасности в той лощине. Конечно, краснокожие не могли подозревать, что белые узнали об их ночном нападении, и поэтому не ожидали опасности. Но, как подсказывал Ортону многолетний опыт, они все-таки должны были расставить караульных и, возможно, даже выслать разведчиков в ту сторону, откуда можно приблизиться к их лагерю.

Подъехать открыто было просто безумием. Заметив их, краснокожие тотчас поспешили бы скрыться вместе со своими пленниками. В случае же, если бы индейцы нашли необходимым вступить в бой с противником, они поспешили бы прежде всего оскальпировать пленных.

Кроме того, следовало принять во внимание и то обстоятельство, что лошади индейцев не были так измучены, как лошади охотников, совершившие дальний и трудный путь. Ясно было, что, если разбойники захотят скрыться, их нельзя будет догнать.

Продолжая размышлять, старый охотник пришел к заключению, что есть только одна возможность обеспечить себе успех - это дождаться ночи вблизи от лагеря краснокожих и попытаться проникнуть туда хитростью.

Сделав спутникам знак остановиться, Ортон изложил свой новый план.

- Ах, Лихе, Лихе, неужели вы не можете придумать ничего другого, чтобы не ждать так долго и не терять драгоценного времени? - с мольбой произнес Нед, чуть не плача.

Старик немного подумал и сказал:

- Положим, есть еще один способ забраться в логово врагов, но очень трудный и рискованный.

- Какой это способ? Ради Бога, говорите скорее, Лихе, не томите меня! воскликнул молодой ирландец, схватив друга за руку.

- Видишь эти высоты? - спросил Ортон, указывая на горную цепь, возвышавшуюся перед ними.

- Еще бы не видеть, это ведь не песчинки! - ответило сразу несколько голосов.

- Ну и что же? - спросил Нед, впиваясь глазами в лицо старого охотника.

- Вы заметили, друзья мои, что эти скалы, покрытые лесом, образуют как бы полукруг? - продолжал Ортон.

- Это верно. Что дальше? - допытывался Нед.

- А вот что. В середине этого полукруга, у самого его подножия, и расположен лагерь Желтого вождя, - ответил старый охотник. - Нужно подняться на эти скалы и оттуда спуститься вниз, прямо на головы индейцам!

- Ну, вот и отлично! - воскликнул О'Нейль, весь просияв. - Мы так и сделаем. Идемте!

И он хотел было спрыгнуть с лошади.

- Постойте, молодой человек, не спешите, - остановил его Блэк Гаррис, который считался не менее опытным, чем Лихе Ортон. - Видно, вы еще новичок в такого рода делах. Помните, в подобных обстоятельствах мало одной храбрости, необходимы осторожность и благоразумие. План Ортона хорош, но нам прежде всего надо подумать, куда денем лошадей, пока будем взбираться по горам. Нельзя же оставить их здесь, в открытом месте, на растерзание зверям. Кроме того, разве мы сможем обойтись без лошадей потом, когда преодолеем горные хребты?

- Да, ты прав, Гаррис, - задумчиво проговорил Ортон. - Я хоть и травленый волк, а этого не сообразил. Но мысль очень важная. Конечно, без лошадей нам не обойтись. Но постойте, - продолжал он, хлопнув себя рукой по лбу, - я кое-что вспомнил! Это поможет нам выйти из затруднения... Недалеко отсюда есть тропинка. По ней мы совершенно незамеченными можем проехать вплотную к тем скалам, на которые нам надо подняться. Сколько бы ни выслал Желтый вождь разведчиков, они не заметят нас, если мы пойдем этим путем. Только эта дорога в обход, и нам придется ехать часа два.

- Это ничего не значит, лишь бы быть уверенным в успехе, - заметил Гаррис.

- Ну так едем! Указывайте дорогу, Лихе! - выкрикнул молодой ирландец, едва помня себя от нетерпения и боязни опоздать.

Ортон свернул в сторону и отправился вдоль горной цепи, где раскинулся густой лес. Спутники последовали за ним, зорко осматриваясь по сторонам глазами опытных охотников. Лишь Нед стремился вперед, не обращая ни на что внимания, всецело поглощенный горькими мыслями. Въехав в лес, отряд стал пробираться среди густо росших больших деревьев по едва заметной тропинке, очевидно, проложенной какими-нибудь крупными животными. Было пять часов пополудни, когда охотники добрались до подножия утесов, между которыми находилась лощина, избранная Желтым вождем для стоянки во время походов. Привязав лошадей к деревьям, Ортон и его спутники, молча и соблюдая всяческую осторожность, стали взбираться на один из самых крутых утесов, цепляясь руками за острые выступы.

XIII. Открытие

Появление Желтого вождя в его настоящем виде не на всех пленников произвело одинаковое впечатление. Больше всего были поражены этим превращением те, кто его не знал раньше.

Блонт Блэкаддер, его сестра и Снивели давно поняли, что знаменитый Желтый вождь и Голубой Дик, таинственным образом исчезнувший пять лет назад с плантации эсквайра Блэкаддера, - одно и то же лицо. Они знали теперь, очутившись во власти этого человека, что им не спастись.

То же самое можно сказать и о неграх, работавших на плантации Блэкаддера в тот роковой день, когда их молодой господин приказал положить под насос Голубого Дика. Мулата, пользовавшегося особым расположением старого эсквайра, очень заносчивого, требовательного и даже жестокого к своим товарищам-невольникам, негры ненавидели. И не могли скрыть радости, когда он, по приказу молодого господина, был уравнен с ними, унижен и подвергнут жестокому наказанию.

Теперь, узнав, кто был Желтый вождь, и видя, как он отомстил Блонту Блэкаддеру за себя, негры трепетали при одной мысли, что и они могут быть подвергнуты той же ужасной пытке.

Особенно дрожал негр-силач, усердно работавший тяжелым рычагом насоса в день, когда наказали Голубого Дика. Он не без оснований предположил, что Голубой Дик припомнит ему это и отплатит за усердие.

Показав пленникам свое истинное лицо, Желтый вождь приказал снести под водопад Снивели и тоже вкатить ему "двойную порцию". Несчастный англичанин едва перенес пытку, которая была для него еще мучительнее, чем для Блонта: хлеставший на него поток ледяной воды сильно растревожил рану на щеке, и она вспухла и посинела. На бывшего надсмотрщика нельзя было смотреть без содрогания - до того ужасным стало его изуродованное лицо.

После Снивели настала очередь силача-негра, как он и предвидел. Этот чернокожий испускал страшные вопли не только во время пытки, но и после нее.

Желтый вождь не забыл никого из тех, кто пять лет назад радовался его унижению и наслаждался его страданиями; всем им он щедро отплатил "двойной порцией". Хотя лица негров похожи одно на другое, Голубой Дик всех отлично помнил и не оставил без наказания ни одного из глумившихся когда-то над ним.

Подходя в сопровождении двух приближенных, Вабоги и воина, прислуживавшего ему, Голубой Дик указывал на виновных, и их друг за другом клали под водопад.

Он оставил в покое только тех негров, которых не знал.

Пока происходила пытка водой, хейены ни на минуту не отходили от водопада, испытывая неизъяснимое наслаждение при виде страданий очередной жертвы. Вопреки обыкновению индейцев, всегда сохранявших невозмутимое спокойствие при любых обстоятельствах, эти воины хохотали, как дети во время балаганных представлений, передразнивали несчастных, повторяя их крики и стоны, прыгая и кривляясь от восторга.

Никогда еще мулат, ставший во главе индейцев благодаря уму, смелости и безграничной ненависти к бледнолицым, не казался хейенам таким достойным уважения, как этот. Ни один из прежних вождей не доставлял им удовольствия от такого захватывающего зрелища, как этот; оно вполне соответствовало их жестоким нравам и удовлетворяло ненасытную ненависть к белым.

Если пожилые индейцы и старались свято соблюдать заключенные с белыми мирные договоры, то молодые всеми силами восставали против этих пут и никогда не упускали случая втихомолку, тайком от старших, мстить бледнолицым за захват земель предков.

Желтый вождь приобрел власть над хейенами не только благодаря названным выше качествам и женитьбе на дочери их главного колдуна, а это тоже много значило, но и потому, что предпринимал с ними смелые экспедиции против белых.

Когда пытали Блонта Блэкаддера, воины Желтого вождя думали, что это не более чем забава над белыми, придуманная предводителем для развлечения. Но потом по крикам и судорожным движениям жертв они поняли, что это месть, и пришли в еще больший восторг.

Когда очередного из пытаемых уносили из-под водопада, воины плясали вокруг него с дикими возгласами и радостными завываниями. С каждой новой жертвой их возбуждение и энтузиазм все возрастали и возрастали.

Не трогая пока белых пленниц, Желтый вождь указав палачам на нескольких старых негритянок, когда-то оскорбивших его злорадством и насмешками.

Негры, не работавшие на плантации Блэкаддера в то время, когда там находился Голубой Дик, и вообще видевшие его в первый раз, успокоились; они поняли, что, может быть, избегнут страшной пытки.

И действительно, закончив истязать знакомых негритянок, Желтый вождь, наконец, махнул рукой и удалился в свой шатер. Вероятно, ему надоело это зрелище, что подтверждало выражение скуки на его красивом лице. Всем можно пресытиться, даже местью...

Клара Блэкаддер в смертельном страхе ожидала, что вот-вот и ее потянут к водопаду. Проходя мимо, Желтый вождь каждый раз как-то по-особенному глядел на нее. По этим взглядам девушка поняла: он узнал ее и, наверное, захочет отомстить за то, что она так равнодушно смотрела, когда его пытали... Да еще ведь она близкая родственница того, кто обрек мулата на эту пытку.

У девушки вдруг мелькнула мысль бежать, как незадолго перед тем подобная же мысль посетила Снивели.

Неудача, постигшая англичанина, не могла остановить Клару; к тому же, ей благоприятствовало одно обстоятельство: она была очень слабо связана и каждую минуту могла освободиться от пут.

Индейцы никогда не связывают женщин так крепко, как мужчин, и девушке почти не стоило труда освободить руки. Кроме того, Клара заметила, что ее лошадь подошла поближе, как бы приглашая госпожу воспользоваться ею. Да, если она окажется в седле, то лучшим индейским наездникам будет трудно состязаться с ней.

Девушка решила, что помчится прямо по дороге в форт Бент; этот путь она хорошо запомнила во время движения каравана.

"Теперь или никогда!" - подумала пленница, когда Желтый вождь ушел в свой шатер.

...Лошадь была рядом. Клара уже начинала потихоньку ослаблять веревку на руках и почти совсем было сняла ее, как вдруг Желтый вождь снова вышел из шатра.

На этот раз он был одет точь-в-точь так, как одевался на плантации. С тех пор он почти не изменился, только возмужал и окреп.

- Теперь, - насмешливо сказал он, остановившись перед пленниками, - вы вполне можете узнать меня и убедиться, что Голубой Дик каким был, таким и остался... А что касается вас, мисс Клара Блэкаддер, - продолжал он, обращаясь к девушке, - то вам, вероятно, памятен тот день, когда, стоя на балконе, вы с таким равнодушием любовались, как ваш брат подвергал ни в чем не повинного человека самой ужасной и унизительной из всех пыток? Если бы в вас была хоть капля человечности, то вы возмутились бы этим жутким зрелищем и выразили свой протест. Но в вас тогда не было человечности, поэтому не ищите ее теперь у меня. Я хотел было на сегодня прекратить эту забаву, но мысль о том, что вы можете подумать, будто я вас не узнал или не считаю достойной моей мести, не дает покоя, и я возвратился, чтобы сказать вам: испытайте-ка теперь вы то, что испытывал тогда я!.. При этом я должен добавить, что задумал отомстить вам еще и другим способом. Надеюсь, что водяной душ лишит вас охоты противиться мне... Ха-ха-ха! Как переменились наши роли: пять лет назад ваш отец, брат и вы владели мной и делали со мной все, что хотелось; теперь же я распоряжаюсь вашими судьбами и, в свою очередь, сделаю с вами все, что мне вздумается. Очень жаль, что я не успел помешать моим молодцам отправить на тот свет вашего отца. Мне было бы гораздо приятнее, чтобы и он узнал, кто я, и повертелся бы тут передо мной под этим водопадом, который во столько же раз превосходит его несчастный насос, во сколько я превзошел его самого. Но что делать? Глупая случайность лишила меня удовольствия полюбоваться его муками, зато это удовольствие с избытком доставите вы и ваш брат...

Девушка побледнела, но не утратила хладнокровия. Какое-то предчувствие, что все обойдется, поддерживало ее мужество.

Предчувствие не обмануло ее. Только палачи Желтого вождя, или, вернее, Голубого Дика, схватили ее и хотели нести к водопаду, причем она не оказала ни малейшего сопротивления и не издала ни единого звука, как одна из старых негритянок, более тридцати лет служившая в доме Блэкаддеров и только что перенесшая пытку под водопадом, пронзительно вскрикнула и подползла к Голубому Дику.

- Оставьте мисс Клару! - воскликнула она, уцепившись дрожащими пальцами за камзол мулата. - Не трогайте ее, Голубой Дик, если не хотите совершить самого страшного из всех своих преступлений!

- Убирайся к черту, полоумная старуха! Чего вмешиваешься не в свое дело! Или мало тебе попало под этой отменной водокачкой? Так я прикажу добавить! презрительно сказал Голубой Дик, отталкивая негритянку ногой.

- Я не сумасшедшая, - возразила пожилая женщина. - Уж если на то пошло, то я открою вам тайну: мисс Клара - ваша родная сестра!

- Моя родная сестра?.. Этого быть не может! - воскликнул мулат, невольно отступив назад.

Вабога и его товарищ выпустили из рук Клару и стали выжидать, что предпримет их господин в связи с такой неожиданной новостью.

- Говорю вам, Голубой Дик, это ваша сестра, - продолжала старуха. - У вас с ней один отец. Клянусь спасением моей души, что говорю истинную правду!

Голубой Дик несколько минут простоял в глубокой задумчивости, но, когда он снова взглянул на Клару, она поняла, что его чувства к ней нисколько не изменились.

- Прекрасная сестра, нечего сказать! - со злым смехом произнес Голубой Дик, бросив на девушку быстрый взгляд. - Сначала она сделала меня игрушкой, потом козлом отпущения и, наконец, рабом... Нет, я не признаю ни ее своей сестрой, ни ее отца своим отцом, потому что они сами не признавали меня! Я признаю только свою мать, которая, во всяком случае, не могла быть матерью этой красавицы с каменным сердцем... Это сестра не моя, а вон того негодяя, который ей вполне под стать! И не сестрой она мне будет, а невольницей; она сделается рабой моей жены и будет работать у нас, как раньше у нее самой работали невольницы... Пожалуйте, милая сестричка, попробовать сначала то, на что вам было так приятно смотреть, когда это выпадало на долю других!

С этими словами Голубой Дик сам схватил девушку и потащил к водопаду.

Но ему сейчас же пришлось выпустить ее из рук: старая негритянка, собрав остаток сил, вдруг вскочила на ноги бросилась на него сзади и крепко стиснула горло своими костлявыми пальцами.

С большим трудом удалось Голубому Дику освободиться от цепких пальцев негритянки. Опрокинув ее на землю сильным ударом по голове, он снова обернулся к своей жертве, но та, к его величайшему изумлению, исчезла.

Воспользовавшись тем, что внимание всех было обращено на борьбу вождя с негритянкой, Клара Блэкаддер, ноги которой, к счастью, не были связаны, бросилась к своей лошади, перерезала заранее приготовленным перочинным ножом путы на ее ногах, вскочила в седло и во всю прыть понеслась к равнине.

XIV. Нападение

После долгого пути, рискуя каждую минуту сорваться с кручи и слететь в пропасть, охотники достигли, наконец, вершины одного из утесов, возвышавшегося над лагерем индейцев.

Смельчаки ехали молча и, пробираясь между кустов и деревьев, росших на вершине, старались производить как можно меньше шума. Ортон давал команды своим спутникам при помощи знаков.

Нед с каждой минутой все больше и больше волновался, терзаясь нетерпением. Он готов был на все, лишь бы скорее удостовериться, что Клара Блэкаддер жива и невредима.

Но вот охотники очутились, наконец, в таком месте, откуда ясно могли слышать и видеть все, что делалось у индейцев. Как раз в это время старая негритянка принялась душить Желтого вождя.

О'Нейль сразу заметил Клару. Он увидел, как она вскочила на лошадь и быстро поскакала к равнине.

- А! - прошептал он. - Она бежит!.. Я догоню ее.

И молодой человек хотел повернуть назад.

- Да ты с ума сошел! - прошептал Ортон, схватив его за руку. - Разве ты не видишь, что за ней уже гонятся краснокожие? Неужели и тебе хочется попасть к ним в руки?

- Но нельзя же оставить ее! - вскричал Ней, забывая о всякой осторожности и стараясь вырвать свою руку. - Ведь они ее...

- Тише, тише, не горячись, - перебил старый охотник, зажимая ему рот рукой. - Дай сначала посмотреть, что будет дальше. Потом мы придумаем, как выручить ее. А пока все ложитесь!

С этими словами он заставил молодого человека и других своих спутников лечь на землю, как можно ближе к краю утеса, меж стволов деревьев, чтобы снизу никого не было видно. Потом он лег сам и начал наблюдать.

- Я угадал, там больше половины пьяных, - шепнул он на ухо Неду. - С ними нетрудно будет справиться. Стража при пленниках неважная, с ней мы тоже сладим. Остальные, кто мог бы оказать серьезное сопротивление, помчались за беглянкой. Не нужно будет даже стрелять, чтобы захватить всех оставшихся здесь.

- Как же так? - недоумевал Блэк Гаррис. - Я что-то не понимаю тебя, дружище. Каким образом мы можем захватить врагов отсюда, не стреляя в них? По-моему, следовало бы каждому из нас взять по одному индейцу на прицел и постараться одним выстрелом свалить с ног. Их теперь не более, чем нас, считая даже пьяных.

- Нет, этого не следует делать, - возразил Ортон. - Я знаю один очень удобный спуск, по которому мы сможем незамеченными пробраться вниз. Ползите все за мной!

И Ортон осторожно пополз к большой трещине в скале, по которой во время ливней стекала вода. В трещине не было ни камней, ни растений, которые могли бы помешать спуску. Она была довольно крутая и гладкая, как ледяной каток, так что стоило лишь сесть в нее наверху, чтобы мигом оказаться внизу.

Трещина кончалась на дне глубокого оврага, поросшего густой травой. Когда все охотники друг за другом скатились в этот овраг, Ортон подал им знак напасть на индейцев всем сразу.

Нападение получилось таким внезапным, что краснокожие, не успев сообразить, откуда появились враги, тут же были перебиты, к величайшей радости пленников, особенно чернокожих. Последние так шумно выражали эту радость, что белым пришлось остановить их, иначе бы индейцы, отправившиеся в погоню за беглянкой, обратили на них внимание.

Приказав пленникам не менять положения и даже не освободив их от пут, Ортон распорядился бросить тела убитых краснокожих в овраг и уничтожить все следы кровопролития. Он хотел, чтобы Желтый вождь, руководивший погоней за Кларой Блэкаддер, по возвращении в лагерь не сразу заметил происшедшую перемену.

- Теперь вот что, друзья мои, - обратился старый охотник к пленникам. Если кто-нибудь из вас издаст хоть звук, я тотчас же, ради спасения остальных, убью этого человека. Поняли? Ну, значит, ни гу-гу!

Затем он приказал нескольким своим спутникам переодеться в одежду индейцев и стать на места убитых часовых, повернувшись спиной к равнине так, чтобы участники погони за беглянкой, возвращаясь, не смогли сразу разглядеть их лиц.

Остальные охотники по распоряжению Ортона снова спрятались в овраг, где находились тела убитых. Таким образом, самый зоркий глаз не мог бы заметить ни малейших следов пребывания в лагере чужих.

Пока охотники устраивались в засаде, Клара Блэкаддер, голосом и движениями понукая свою лошадь, во всю прыть неслась по равнине.

Сердце девушки было переполнено двумя совершенно противоположными чувствами: радостью, что ей удалось бежать от индейцев, и страхом от боязни снова оказаться в их власти.

Похоже, и само благородное животное, несшее на спине беглянку, понимало, что спасение девушки зависит от быстроты его бега. Закусив удила и вытянувшись во всю длину, лошадь неслась, как стрела, перескакивая через овраги, рытвины, канавы, места, где трава была запутана и мешала быстрому бегу.

К несчастью, среди коней переселенцев была еще одна такая же умная, сильная, выносливая, и быстроногая лошадь, принадлежавшая Блонту Блэкаддеру. Ею и воспользовался Голубой Дик для погони за ускользнувшей Кларой.

Девушка слышала, что за ней гонятся, но не оборачивалась, продолжая подгонять лошадь, и без того мчавшуюся, словно на крыльях.

Но вот конь догонявшего всадника вдруг заржал. По этому рыканию Клара узнала лошадь брата и захотела взглянуть, кто на ней сидит. Одного полуоборота назад и быстрого взгляда, брошенного на всадника, было вполне достаточно, чтобы понять, кто ее преследует. Голубой Дик намного опередил индейцев и уже настигал беглянку.

Клара поняла, что она погибла, и сердце девушки болезненно сжалось. От всякого другого седока она могла бы ускакать, но только не от этого. Лошадь Блонта словно была создана для Голубого Дика, и он мчался на ней, как птица. Еще несколько минут, и бедная жертва снова будет в руках палача...

И действительно, вскоре за спиной Клары раздался насмешливый голос преследователя:

- Напрасно так трудитесь, прекрасная сестрица: вам все равно от меня не уйти! Я сказал, что сделаю вас своей рабой, а слов на ветер я никогда не бросаю. Да, я теперь такой же рабовладелец, каким был когда-то ваш отец, и не хуже умею расправляться с рабами! Вы скоро убедитесь в этом сами. Теперь же позвольте избавить вас от напрасного, совершенно ненужного труда.

С этими словами Голубой Дик догнал девушку и ловким движением схватил ее лошадь под уздцы, так что животное остановилась как вкопанное.

Клара не сопротивлялась; она поняла, что это бесполезно.

Дав лошадям немного передохнуть, мулат повернул их и мелкой рысью повел к лагерю, не переставая по пути подтрунивать над пленницей.

Девушка молча слушала насмешки своего спутника, мысленно решив, что скорее откусит себе язык, чем удостоит Голубого Дика хоть одним словом.

Она очень жалела, что впопыхах выронила нож, единственное оставшееся у нее оружие. С его помощью Клара могла бы покончить с собой, поскольку отныне ее жизнь не представляла ничего, кроме стыда, позора и мучений.

Впрочем, так уж ли стоит торопиться? Не лучше ли выждать удобный момент?

XV. Развязка

Солнце уже село, когда Голубой Дик возвратился в лагерь с пленницей. Несмотря на темноту, зоркие глаза мулата еще издали рассмотрели, что в лагере полный порядок: часовые и пленники на своих местах, и все спокойно.

Голубой Дик хотел спрыгнуть с коня около входа в лощину, как вдруг услышал восклицание, заставившее его остаться в седле. Не выпуская повод лошади, мулат повернул к тому месту, откуда раздался голос.

Дело в том, что индейцы, участвовавшие вместе с вождем в погоне за беглянкой, вздумали въехать в лагерь с задней стороны, оттуда, где утесы образовали почти сплошную стену. Именно здесь охотники оставили лошадей. Это удивило индейцев. Их возгласы и услышал вождь.

Подъехав к воинам, столпившимся вокруг множества привязанных лошадей, и взглянув на животных. Голубой Дик понял, что поблизости находятся белые. Но где именно: в самой лощине или наверху?

Приказав двум воинам стеречь беглянку, мулат с остальными индейцами спрятался среди деревьев, чтобы рассмотреть, где хозяева невесть откуда взявшихся лошадей.

Если краснокожие были удивлены, увидя такое множество оседланных и старательно привязанных лошадей, то и охотники, в свою очередь, не менее изумились внезапному исчезновению последних.

Овраг, в котором укрылись охотники, тянулся от подножия утесов до самого конца лощины, то есть до места, где лощина соединялась с равниной. Здесь отряд и наблюдал за происходившим на равнине, ожидая возвращения краснокожих с пойманной беглянкой.

Ортон знал, что Кларе Блэкаддер не уйти далеко и что преследователи скоро ее поймают и приведут обратно в лагерь. Поэтому он, несмотря на все настояния Неда, не погнался вслед за ними. Старик понимал, что схватка с краснокожими на открытой равнине будет несравненно труднее, чем в лощине, из которой был только один выход. Поразмыслив над всем этим, Ортон и решил дождаться, когда индейцы возвратятся в лагерь, чтобы застать их врасплох.

Краснокожих, конечно, так ошеломит неожиданное нападение вооруженных до зубов белых, что они не в состоянии будут защищаться и их окажется нетрудно перебить, как были перебиты их товарищи, оставшиеся в лагере.

Охотники решили не оставлять в живых ни одного индейца и прежде всего стремиться уничтожить их вождя, с потерей которого воины будут совершенно обезоружены и лишатся способности к сопротивлению.

- Смотрите, друзья, - внушал Ортон товарищам, - никого не щадить! Ведь если бы перевес был на стороне индейцев, они нас всех перебили бы, как цыплят.

- Не беспокойтесь, Лихе, никому не дадим спуску! - отвечал молодой ирландец, сверкая глазами и стискивая рукоятку ножа.

Неду было немыслимо тяжело видеть, как индейцы гонятся за Кларой, и не иметь возможности помочь ей. Не будь Ортона, он, разумеется, без всяких рассуждений бросился бы один на весь отряд краснокожих, хотя бы только для того, чтобы Клара увидела его и поняла его чувства к ней, а там будь что будет! Но старый охотник властной рукой удерживал парня от этой глупости и старался убедительно доказать, что если он так бестолково пожертвует собой, то этим только лишит Клару единственного шанса к спасению.

Как мы уже говорили, Ортон наверняка рассчитал, что индейцы поймают беглянку и приведут ее для расправы назад в лагерь. А поскольку их там ожидал сюрприз, то была уверенность, что до расправы дело не дойдет.

Когда же охотники увидели, что Желтый вождь возвращается с пойманной беглянкой, радости их не было предела. Видя, что все предположения их предводителя сбываются и планы вполне удаются, они уже заранее торжествовали победу. Но вдруг почти у самого входа в лощину индейцы зачем-то свернули в сторону, что-то прокричали и заставили даже своего вождя последовать за ними. Что бы это могло значить?

- Черт знает! Решительно не понимаю, что еще там случилось, - бормотал Ортон, больше всех пораженный неожиданным маневром индейцев. - Не может же быть, чтобы они заметили наше присутствие, иначе, наверное, сразу напали бы на нас... Не наткнулись ли они на наших лошадей? Но нет, едва ли! Лошади так хорошо спрятаны за деревьями, что их невозможно заметить издали. Вероятно, что-нибудь другое привлекло их внимание... Интересно знать, что именно?

Нед испытывал прямо-таки адские муки. Клару охраняли всего два индейца, притом так близко, всего в каком-нибудь десятке ярдов от входа в лощину... Молодой человек с мольбой взглянул на друга.

- Потерпи еще немного, мой славный мальчик, - положив руку на плечо Неда, проговорил Ортон, угадывая его мысли. - Ты должен сам понять, что излишней стремительностью можешь все испортить. Стоит тебе только показаться индейцам, как они тотчас же ускачут вместе с пленницей, и поминай как звали... Не вертись так, пожалуйста, и не выставляй дуло своего карабина раньше времени. Еще не настолько темно, чтобы его блеск не могли заметить остроглазые индейцы. Терпи и утешайся мыслью, что мы близки к цели, и через каких-нибудь несколько минут все уладится само собой.

Действительно, не прошло и четверти часа, как обоим индейцам, сопровождавшим Клару, очевидно, надоело ждать возвращения вождя и остальных товарищей, и они направились к лагерю. Один держал на поводу лошадь Клары, а другой ехал позади пленницы.

Вдруг, когда всадники уже въезжали в лощину, их окружила толпа молчаливых фигур и в один миг сбросила с лошадей. Не успели индейцы опомниться от неожиданности, как уже упали бездыханными под меткими ударами своих врагов.

Но как обрадовалась и изумилась Клара, оказавшись вдруг в объятиях человека, одно воспоминание о котором было для нее отрадой и вместе с тем мукой в течение пяти лет! Пожалуй, трудно передать словами и восторг Неда, получившего, наконец, возможность прижать к груди девушку, которая была ему дороже жизни и которую считал уже навсегда потерянной для себя!

Он узнал от пленников не только всю историю переселения Блэкаддеров, но и то, что Клара совершенно свободна и может располагать своей судьбой по собственному усмотрению, а Блонт, хотя и не без насмешки, добавил, что сестра только им, Недом, все это время бредила и, конечно, будет очень довольна увидеть его в числе своих избавителей от индейцев. Это дало молодому ирландцу смелость отнестись к Кларе как к близкому человеку и без долгих церемоний прижать ее к своему сердцу.

Девушка не оттолкнула молодого человека. Только взглянув в лицо О'Нейля, Клара поняла, что он жертвовал жизнью ради нее и уже одним этим завоевал право открыто высказать свое чувство.

Но едва молодые люди успели обменяться несколькими словами, как безжалостный Ортон насильно развел их. Он снова поместил Клару среди белых пленниц, а Неда опять увлек на дно оврага. Впрочем, старый охотник расспросил девушку о причине исчезновения индейцев и узнал, что они, наткнувшись на лошадей, спрятались неподалеку, чтобы выследить, где их владельцы.

- Ну и пусть там сидят! - с улыбкой проговорил Ортон. - Посидят-посидят, да и вернутся сюда, да еще, возможно, с нашими лошадьми; это было бы очень кстати.

- Конечно, - заметил Гаррис. - Нам не надо будет самим ходить за ними. Пусть краснокожие стараются для нас, хэ-хэ-хэ!

- Погоди, дружище, - оборвал его Ортон, - не смейся прежде времени. Как бы нам не пришлось еще плакать!

- Они идут сюда с нашими лошадьми, - шепнул Нед, выглядывавший из оврага. - Впереди сам Желтый вождь.

- Ну, вот это хорошо! - сказал Ортон. - Спрячься же скорее, Нед... Смотрите, друзья, не стрелять до тех пор, пока все мыши не окажутся в мышеловке, - обратился он к охотникам, указывая на долину, окруженную с трех сторон утесами. - Я дам знак, когда следует стрелять. Желтого вождя беру на себя. Если мне удастся освободить землю от такого чудовища, то это будет самым славным из всех моих подвигов... А теперь - молчок... Ни гу-гу и ни малейшего движения! Лежите, как мертвые!

Охотники легли на дно оврага и затаили дыхание. Ничто не выдавало их присутствия.

Наступившую тишину нарушал только шум водопада да топот приближавшихся лошадей. Это было затишье перед бурей.

Убедившись, что поблизости нет никакого движения, которое доказывало бы присутствие охотников, индейцы решили, что их враги где-нибудь в лесу осматривают свои капканы, расставленные для поимки дичи. Голубой Дик имел веские причины не желать встречи с охотниками, а потому приказал только забрать всех найденных лошадей и спрятать их у себя в убежище; в случае же, если кому-нибудь из охотников и придет в голову искать коней в лощине, с этими смельчаками там нетрудно будет справиться.

Приближаясь к убежищу, индейцы уже представляли, какой почет их ожидает, когда они возвратятся к своему племени и там узнают, что взят в плен не только целый караван белых, но и приведены двадцать пять прекрасных лошадей, к седлам которых прикреплены оружие и амуниция, которые имеют немалую ценность для краснокожих. Кроме того, они пригонят человек пятьдесят негров, а это тоже недурная добыча, поскольку индейцы всегда очень охотно использовали чернокожих в качестве рабов.

Пока индейские воины предавались мечтам, их вождь упивался тем, что ему удалось отомстить врагам.

"Пусть теперь моя гордая "сестрица" испытает на себе всю прелесть рабства! - думал он. - Куда денется вся ее фанаберия, когда моя жена начнет хлестать ее бичом и заставит делать самую тяжелую работу!.. Но перед этим она еще напляшется у меня под водопадом, а потом я докажу ей, что вовсе не считаю своей сестрой... О нашем родстве нужно было говорить раньше, а не теперь, ха-ха-ха! Да, нельзя не признать, что этот поход был для меня самым удачным!"

Солнце уже скрылось за вершиной утеса, когда Голубой Дик подъезжал к лагерю. Вскоре взошла луна, и при ее свете индейцы могли лишь удостовериться, что здесь никаких перемен не произошло.

Тела двух последних индейцев, как и всех, убитых ранее, были убраны, а на местах часовых стояли трое охотников, переодетых в индейские костюмы. Голубой Дик полагал, что воины, которым он поручил охрану Клары, уже доставили ее в лагерь. Их лошади бродили вокруг лощины...

Охотникам, спрятавшимся в овраге, было тревожно: наступал решительный момент.

Ортон поднял ружье на плечо и прицелился, дав знак остальным охотникам сделать то же самое. Нед радостно улыбался при мысли, что еще несколько минут - и его возлюбленная будет в полной безопасности.

- Вабога! - крикнул вдруг Голубой Дик.

Ответа не последовало.

Вабога, в числе караульных назначенный стеречь белых пленников, был убит охотниками одним из первых.

- Вабога! Где ты? - повторил Голубой Дик.

Снова полное молчание.

Вдруг из оврага выскочило множество людей, сверкнул огонь и раздался оглушительный ружейный залп.

Голубой Дик, пораженный в самое сердце двумя пулями, с глухим стоном упал с лошади; одна из этих пуль принадлежала Лихе Ортону, другая - Эдуарду О'Нейлю.

Выстрелы остальных охотников были так же метки: почти весь отряд индейцев перестал существовать. Только немногие, уцелевшие при первом залпе, погибли от второго.

Не будем описывать радость освобожденных пленников: это понятно само собой.

Самыми же счастливыми были, конечно, Эдуард О'Нейль и Клара Блэкаддер.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Рассказ наш окончен. Но он был бы не полон, если бы мы ничего не сказали о дальнейшей судьбе наших героев.

О переселенцах и охотниках скажем кратко.

Переночевав в лощине, все переселенцы, за исключением Клары Блэкаддер, продолжили свой путь. Охотники проводили их до ближайшего форта. Отсюда шла прямая дорога в Калифорнию. Дорога эта была настолько безопасна, что и вооруженной охраны не требовалось. Поэтому здесь переселенцы и охотники дружелюбно распрощались. Первые отправились дальше, а вторые разбрелись по окрестностям.

Что же касается главных лиц нашего рассказа, то о них мы должны поведать несколько подробнее.

После смерти отца никто уже не ног воспрепятствовать Кларе Блэкаддер следовать велению своего сердца и связать навсегда судьбу с Эдуардом О'Нейлем.

Блонт был даже доволен, что избавился от необходимости заботиться о сестре, которую терпеть не мог. Клара тоже его не любила, и они распрощались друг с другом очень холодно.

Сон Лихе Ортона, о котором он как-то рассказывал О'Нейлю, сбылся в точности. Эдуард действительно оставил образ жизни охотника. Отправившись в невестой в ближайший город, он обвенчался с ней и стал искать подходящую плантацию, чтобы приобрести ее.

У молодого человека был приличный капитал, доставшийся ему от отца. Кроме того, Лихе Ортон, тоже скопивший кое-что за свою жизнь, назначил своей наследницей Клару, так как у него не было ни детей, ни близких родственников.

С помощью одного ловкого коммерсанта Неду удалось вскоре приобрести в полную собственность и сравнительно недорого целый остров Мангатар, названный американцами "жемчужиной морей". У него появилась великолепная плантация, о какой эсквайр Блэкаддер и мечтать не мог. И зажили они с женой припеваючи.

Лихе Ортон часто навещает своих "милых детей", как он называет счастливую парочку. Поговаривают, что старый охотник думает со временем поселиться у них. Это случится, когда беспощадные годы заставят его распрощаться с любимыми горами.