"Дорога на Дамаск" - читать интересную книгу автора (Ринго Джон, Эванс Линда)

ГЛАВА 6

— Боже мой! — с чувством бормотал Саймон. — Нам снова нужно переправляться через эту проклятую реку. И какому только идиоту пришло в голову строить город на обоих берегах!

Я не хочу напоминать командиру о том, что большинство населенных людьми городов, выросших возле рек, простирается по обе их стороны. Командир и сам это знает, ему просто надо спустить пар и поворчать.

Беспилотный разведчик передает мне сведения о дислокации сил противника. Они неутешительны.

— Шахматное ущелье охраняют два тяжелых денга. Еще один тяжелый денг стоит возле Каламетской плотины. — Я отправляю картинку на свой носовой экран и накладываю на нее карту Каламетского каньона, предоставленную мне генералом Хайтауэром. — Четвертый тяжелый денг находится у входа в Ламбское ущелье. Средние и легкие разведывательные денги перемещаются по всему каньону, истребляя скот и людей.

Саймон скрежещет зубами.

— Если я брошусь напролом к Шахматному ущелью, меня, скорее всего, очень тяжело повредят, а возможно, и навсегда выведут из строя… — Не успел Саймон прокомментировать эту перспективу, как картинка с беспилотного разведчика исчезла.

— Беспилотный разведчик сбит, — сообщаю я.

— А как еще можно проникнуть в каньон? — спрашивает Саймон.

— Одну секунду… Другого сухопутного входа нет. Единственный путь — воды Каламетского водохранилища.

— Очень мило… Давай вперед к Шахматному ущелью! По пути прикинем, что делать!

Я даю полный газ и копаюсь в тактических базах данных, обновленных в моей памяти после сражений на Этене. Вот сообщение о том, что специальный сухопутный линкор модели «Двадцать один — 1» спрятался на Хобсоне от яваков в глубокой реке. Я бы тоже не прочь куда-нибудь нырнуть. Рядом течет река Адера, а река Каламет, впадающая в Адеру в двух километрах к западу от Шахматного ущелья, пересекает весь каньон, который я должен отбить у яваков.

К сожалению, я не похож на линкор модели «Двадцать один — 1». Эти особые разведывательные машины — самые маленькие сухопутные линкоры. Чтобы спрятаться в воде, мне бы понадобилась Миссисипи! Здешние реки слишком мелки, и вряд ли мне придется сегодня в них купаться… Пока в голову ничего не приходит, и я сообщаю командиру, что придется штурмовать Шахматное ущелье в лоб.

— А что еще делать, Сынок, — вздыхает Саймон. — Жми вперед!

Равнина Адеры идеально подходит для быстрой езды. Я мчусь со скоростью сто пятнадцать километров в час. Это почти все, на что я способен. Менее чем за минуту я преодолеваю двадцать километров, стремительно минуя пригороды Мэдисона. Саймон молча трясется в командном кресле. Я пересекаю Адеру и несусь на восток по прямой дороге мимо военной базы «Ниневия». До цели остается сорок один километр. Внезапно мой командир зашевелился и впился глазами в носовой экран. Он увеличил изображение и подался вперед.

Земля вокруг базы «Ниневия» изрыта глубокими воронками. На дороге их глубина достигает шести метров. Вокруг валяются дымящиеся обломки. Джефферсонские самоходные орудия приготовились атаковать Шахматное ущелье, но им не объехать воронки. Их экипажи ломают стену вокруг базы, делая проход для 305-миллиметровых самоходок и осадных орудий. Я могу помочь артиллеристам, превратив стену гусеницами в порошок, но Саймон, кажется, задумался не об этом.

Командир пристально разглядывает явакский корабль и вражеские денги, уничтоженные мной с помощью джефферсонской авиации. От разведывательного денга почти ничего не осталось, но десантный транспорт с боевыми машинами в брюхе валяется на земле, как распухший дохлый слизень. Рядом с ним лежит корпус единственного тяжелого денга типа А-4, который успел выгрузиться, но попал прямо под огонь моих орудий. Бесхозная башня этого денга по-прежнему торчит в центре военной базы. Она воткнулась в какое-то здание, судя по всему гараж, внутри которого все еще пылают автомобили.

Своей формой дымящийся корпус денга напоминает цилиндр. Он шире меня и почти такой же высокий. В центре он круглый и сужается к концам, где установлены сложные шарниры для ног, приводящих денг в движение. Теперь вокруг денга валяются оторванные ноги, а те, которые уцелели, изуродованы и торчат в разные стороны.

— Сынок, а ты не можешь толкать перед собой эту бочку? — еле слышно спрашивает меня Саймон.

Я быстро анализирую вес сплавов, из которых яваки изготовили свою машину, совершаю ее внешние обмеры, определяю вес корпуса денга и сопоставляю его с мощностью своего двигателя.

— Могу…

Внезапно до меня доходит блестящая идея Саймона Хрустинова, который радостно смеется. Если бы я умел, я засмеялся бы вместе с ним. У меня было много командиров, но теперь мною командует настоящий гений. Как же мне повезло!

— Ну что, Сынок, — с улыбкой говорит Саймон. — Поехали сдадим этот металлолом явакам!

— С удовольствием!

Я осторожно подъезжаю к корпусу денга. Короткими очередями из сверхскорострельных орудий сбиваю еще торчащие у него по краям ноги. Потом осторожно толкаю цилиндрический корпус носом. Я качу его, как лесоруб — огромный чурбак. От него отлетают шарниры ног, пушки, батареи датчиков, трапы — словом, все, что мешает ему быстро катиться. Я осторожно огибаю корпус десантного транспорта. Он слишком велик, чтобы его таранить. Я мог бы разнести его на куски несколькими залпами из 356-миллиметровых орудий, но не хочу тратить попусту драгоценные боеприпасы, ведь меня ждет такое яростное сражение, которого еще никогда не было на Джефферсоне. Отбить у яваков Каламетский каньон с его боковыми ущельями будет очень трудно. Яваки будут отчаянно сопротивляться, но я полон решимости истребить их всех до одного.

Саймон отправляет короткое зашифрованное сообщение командиру базы «Ниневия»:

— Прячьтесь за нами. Мы будем прикрывать вас корпусом, пока не уничтожим тяжелые денги в Шахматном ущелье. Потом ваши самоходки очистят боковые ущелья от явакской пехоты и разведывательных денгов.

— Вас понял, — отвечает командир базы. — Следуем, за вами.

Проход в стене вокруг базы уже достаточно велик. Из него появляются тягачи-вездеходы, буксирующие тяжелые орудия и 305-миллиметровые самоходки на гусеничном ходу, способные преодолеть почти все препятствия на своем пути.

— Вперед!

И я прихожу в движение: сначала я еду медленно, но дорога прямая, а долина Адеры — ровная, как стол, и вскоре я набираю скорость. Конечно, я не могу ехать полным ходом, толкая перед собой бочку почти такого же размера и веса, как я сам. И все-таки скоро я набираю уже семьдесят километров в час. Все, что еще выступало из корпуса денга, отвалилось или сплющилось, и он отлично катится вперед. Я еду еще быстрее. Мы несемся к входу в Шахматное ущелье. Желающие могут посторониться с нашего пути, но остановить нас ударом в лоб невозможно.

Явакские тяжелые денги, охраняющие вход в ущелье, заметили меня и открыли огонь. Бочка, несущаяся впереди меня, как паровой каток, принимает на себя удары плазменных пушек и снаряды главного калибра орудий тяжелых денгов. Ее металл раскаляется и начинает плавиться. В разные стороны от нее разлетаются огненные брызги, но противнику не добиться прямого попадания в мой корпус.

— Представляю себе, как скрежещут зубами эти проклятые волосатые твари! — злорадно бормочет Саймон.

Вот уж не знаю, есть ли у яваков зубы! В мои задачи входит не кормить этих тварей, а следить за тем, чтобы они ничего не сожрали на планетах, заселенных людьми. А уж чем питаются эти отродья, я и знать не хочу. Пусть этим занимаются специалисты по биологическому оружию!

Я стараюсь выполнить поставленную задачу и несусь к противнику возле входа в ущелье, сбивая по пути мины, которыми пытаются накрыть меня яваки, в отчаянии ведущие навесной огонь по моим башням. Я в свою очередь палю что есть силы из минометов, готовясь нанести противнику смертельный удар. Джефферсонские самоходки отстали где-то позади. Впрочем, они мне сейчас не нужны, а когда они доберутся до Шахматного ущелья, тяжелых денгов там уже не будет.

Повинуясь мимолетному чудачеству, я шарю в базах данных культурного наследия, чтобы выбрать подходящее звуковое сопровождение для своей атаки. Над равниной Адеры полетели звуки Вагнера. Я включаю на полную мощность внешние репродукторы и мчусь вперед, как валькирия, воодушевляя своим примером и музыкой экипажи самоходок. Я не знаю, какое впечатление производит на яваков вагнеровский «Полет валькирий», но на протяжении своей столетней службы смог убедиться в том, что он пробуждает в землянах воинственный пыл. Коммуникационные каналы наполняются торжествующими возгласами и воплями джефферсонских артиллеристов, предвкушающих близкую победу.

Прямо по курсу — розовый песчаник скал Шахматного ущелья. Корпус денга, который я качу перед собой, страшно оплавился. Вот я уже в ущелье. Все еще прикрытый этой почти бесформенной грудой металла, я обрушиваюсь прямо на явакские тяжелые денги. Наконец прозвучал залп моих носовых 356-миллиметровых орудий! Корпус денга разлетается на куски. Противник передо мной — как на ладони. Яваки явно не ожидали внезапно увидеть меня прямо перед собой.

Я открываю по ним огонь в упор из всех стволов.

Оба тяжелых денга содрогаются и окутываются пламенем. Я даю по ним еще один залп, и еще, и еще, и еще… Оба денга разлетаются на куски, хрустящие под моими гусеницами. Я стремительно преодолеваю Шахматное ущелье, заканчивающееся крутым поворотом. Перед моими глазами открывается Каламетский каньон. Там происходит такое, от чего каждая молекула моей психотронной души наполняется яростью.

Повсюду валяются человеческие трупы, изуродованные туши коров и овец, дымятся обугленные сады и остовы домов. Саймон хрипло выругался по-русски. Его глаза горят ненавистью, под стать негодованию, бурлящему у меня в душе. Смерть явакам! Они заплатят за эту кровавую бойню!

Мой двигатель ревет. Я лечу по каньону, изрытая смерть из всех стволов бортового оружия. С неба падают пылающие явакские штурмовики, под моими гусеницами визжит явакская пехота, только что беспрепятственно умерщвлявшая мирных жителей Каламетского каньона. Там, где проезжаю я, от разведывательных денгов остаются только бесформенные лепешки расплавленного металла. Средние денги разлетаются на куски, долго кувыркающиеся в воздухе и рикошетом отскакивающие от скал. Я с мрачным удовольствием безжалостно истребляю яваков.

Я создан именно с этой целью и с наслаждением выполняю в этом каньоне свое предназначение. А если я спасу хотя бы несколько человеческих жизней, то, пожалуй, буду счастлив.

В подвал со страшным грохотом посыпались камни. Кафари скорчилась под лестницей. В темноту их убежища из люка ворвались ослепительные лучи; пронзившие мрак. Ори Чармак начал стрелять сквозь люк в мелькавшие наверху тени. Подвал наполнили облака дыма. Наверху раздались душераздирающие пронзительные вопли. Потом в грудь Ори вонзились три луча, вошедшие в его тело, как иглы в масло. Они стали кромсать человеческую плоть, оставляя в ней дымящиеся рваные раны. До последнего не переставая стрелять, президентский телохранитель со стоном рухнул на пол. Охваченная ужасом Кафари была не в силах тронуться с места. К горлу у нее подступила тошнота.

Потом на лестнице появились спускавшиеся в подвал тени. Кафари с трудом проглотила подступивший к горлу комок, твердой рукой подняла дробовик и выпустила всю обойму прямо сквозь деревянные ступеньки. Вновь поплыл дым и раздался нечеловеческий визг. С лестницы покатились темные тела. По ним еще кто-то стрелял из-под раковины в углу и из-за рухнувших полок. У Кафари кончились патроны. Ничего не видя в дыму, она стала шарить у себя под ногами, и кто-то сунул ей в руку заряженную винтовку. Кафари стреляла снова и снова при малейших признаках движения на лестнице и около нее. Пули рикошетом летели в стены и провисший потолок и с визгом отскакивали. Вокруг нее метались брызгавшие искрами шипящие лучи энергетического оружия. Яваки тоже стреляли сквозь ступеньки.

Потом наступило светопреставление. Все озарила ослепительная бело-голубая вспышка, за которой последовал оглушительный грохот. В отверстие люка ворвалась взрывная волна, со страшной силой отшвырнувшая Кафари к стене. Девушка чуть не потеряла сознание. Ей было так больно, что в какое-то мгновение она даже пожалела, что ударная волна не убила ее.

Постепенно Кафари пришла в себя. Вокруг нестерпимо воняло паленым мясом, дымом и свежим пожарищем. От этих запахов у девушки кружилась голова. Она зашлась кашлем, от которого все ее измученное тело пронзила острая боль. После вспышки глаза Кафари постепенно обретали зрение, и она начинала кое-что различать вокруг. Кафари еще долго ничего не слышала, но наконец дрожь пола у нее под ногами переросла в отзвуки грохотавших где-то неподалеку мощных взрывов.

Девушка с трудом повернула голову и стала разглядывать царивший вокруг хаос. Повсюду валялись мерзкие и уродливые черные туши. Это были волосатые, увешанные оружием и покрытые кровью непонятного цвета трупы яваков. От пуль и энергетических лучей ступеньки лестницы стали похожи на решето. С одной стороны явакские излучатели перерубили опоры, и лестница просела. Впрочем, потолок был в еще более плачевном состоянии. Он почти разошелся по швам там, где на него наступил явакский денг. Половина потолка в глубине подвала угрожающе просела. Пластиковый бетон казался живым, он дышал, стонал, грозил вот-вот рухнуть, и с него постоянно самым зловещим образом сыпалась пыль.

— Надо выбираться отсюда! — закричала девушка, разыскивая глазами остальных.

Оказалось, что президент Лендан все еще стоял у нее за спиной. Его покрывала густая пыль, по которой стекали струйки пота. Одна рука у Лендана была в крови.

— Что?! — крикнул он.

— Надо выбираться! — Кафари ткнула пальцем в проседавший потолок. — Он сейчас рухнет.

Президент кивнул. Девушка заметила, что у него от страха и боли посерело лицо.

Хэнк, ледяной и неподвижный, как стены подвала, лежал под раковиной. Его тело было продырявлено не хуже лестничных ступенек. Кафари с трудом не дала воли очередному приступу жалости и страха. Вместо этого она набила себе карманы патронами. Схватив три подходящие винтовки, она осторожно поставила ногу на нижнюю ступеньку. Дэнни Гамаль со своей матерью стояли у подножия лестницы, ожидая результатов эксперимента Кафари. Когда она начала подниматься, Дэнни сунул ей в руку здоровенный нож. Осторожно перебираясь с одной ступеньки на другую, девушка не упускала возможности пырнуть им любую черную волосатую тушу, которая еще дергалась или пыталась двигаться. Вонь паленой шерсти и едкий запах крови ударили ей в нос, и она закашлялась.

Кафари уже почти выбралась из подвала, когда лестница заскрипела и пошатнулась у нее под ногами.

— Поднимайтесь ближе к левому краю, — крикнула она оставшимся в подвале. — Подпорки справа не держат… И поднимайтесь по одному, а то лестница рухнет.

Девушка добралась до люка и осторожно выглянула наружу, туда, где раньше была кухня. Дома как не бывало. Последний сокрушительный взрыв снес его с лица земли, словно срезал острым ножом. Вместе с домом исчез даже дерн, обнаживший скальную породу.

«И как это мы уцелели?! Да и что это было?..»

Каньон в направлении Шахматного ущелья был усеян дымящимися обломками явакских денгов. Аминский мост исчез, словно никогда и не существовал. Пандусы, которые вели на него с обоих берегов реки Каламет, рухнули. Повсюду, вперемешку с обломками амбаров и других зданий, валялись полурасплавленные остовы автомобилей и сельскохозяйственной техники. Среди них лежало много трупов. Останки явакских пехотинцев не вызывали у Кафари никаких чувств, но при виде перебитого скота и особенно человеческих тел в полях или среди обуглившихся обломков легковых автомобилей и грузовиков у девушки защемило сердце.

Она взглянула в другую сторону, и у нее захватило дух.

Самой заметной точкой окружающего пейзажа был теперь сухопутный линкор. Его пушки вращались так быстро, что невозможно было уследить за их движением. Явакские штурмовики выныривали из-за скал и тут же исчезали в огненных шарах взрывов. При этом линкор успевал вести огонь и по наземным целям. От грохота его пушек земля тряслась под ногами. В дыму вспыхивали фантастические синие, алые, оранжевые и багровые погребальные костры. Гусеницы линкора оставляли глубокие борозды в полях и крошили асфальт.

Легкий денг попытался прошмыгнуть под защиту Хульдского ущелья, но не успел и по пути потерял три ноги. Линкор изрыгнул язык адского пламени, и денг разлетелся на куски. Его обломки полетели прямо на Кафари, которая стала лихорадочно искать, куда бы спрятаться.

В этот момент послышался голос президента Лендана:

— Потолок падает!

Девушка пулей вылетела наружу, бросилась на землю и постаралась как можно глубже вдавиться в нее, надеясь, что ее никто не увидел. Рядом с ней в грязь бросился президент, сжимавший по винтовке в каждой руке. За ним из рушившегося подвала выскочили Айша Гамаль с сыном. Земля под Кафари проседала, опускаясь куда-то вниз. Девушка поползла вперед, не желая попасть в обвал.

Она прищурилась, пытаясь что-нибудь разглядеть сквозь неестественно ослепительные вспышки. Она почти ничего не видела, но наконец умудрилась различить блики солнца на водной глади, высокие стены каньона и пыльную ленту разбитой дороги. Пещера Аллигатор была недалеко, но именно с ее стороны и доносилась сейчас оглушительная пальба.

— Нам не добраться до Аллигатора! — прокричала Кафари в ухо Айше Гамаль. — Тут есть какое-нибудь другое укрытие?

— Бежим в коровник! — Айша показала в сторону каким-то чудом уцелевшего длинного и низкого сарая. — Под ним есть большой подвал, в котором у нас зреют сыры.

Кафари кивнула и постаралась собраться с духом, чтобы подняться с земли и бегом преодолеть казавшиеся ей бесконечными сто метров, отделявшие ее от коровника. Холодный воздух резал ей легкие, бежать было тяжело. Земля под ногами Кафари содрогалась от ударов сражающихся титанов. Никогда еще девушка не чувствовала себя такой маленькой, несчастной и беззащитной.

Добежав наконец до коровника, девушка завернула за угол и резко остановилась возле распахнутой двери. Жестом приказав остальным хранить молчание, Кафари упала на землю и, сжимая в руке винтовку, заглянула в дверной проем. Ее глаза были почти на уровне земли, и она увидела только ноги. Множество ног!

Некоторые из них заканчивались копытами. Однако эти копыта не упирались в землю. Ноги с копытами торчали в разные стороны. Они явно принадлежали окоченевшим трупам коров. Другие, напоминающие ходули ноги украшали жуткие, вывернутые не в ту сторону суставы. В коровнике было темно, и Кафари не смогла разглядеть, сколько именно явакских пехотинцев в нем спряталось. Впрочем, и одной этой твари с лазерной винтовкой ей было предостаточно.

«Ну и что же нам теперь делать?!» — в отчаянии спросила себя девушка.

Внезапно она кое-что придумала. Ее глаза загорелись дьявольским блеском, а распухшие губы исказила кровожадная усмешка. Вот это да! Это будет просто шикарно!

Кафари не терпелось поскорее претворить свой замысел в жизнь. Она потянула Айшу за руку и показала на ряд выкрашенных в белый цвет ящиков, сложенных в трех метрах от амбара, стоящего между коровником и садом, где росли земные фруктовые деревья.

Айша уставилась на Кафари широко открытыми глазами. Потом на ее посеревшем, испачканном пылью и залитом кровью лице появилось такое кровожадное выражение, что девушка даже слегка испугалась. Кафари нужны были свободные руки, и она положила винтовки на землю. Айша последовала ее примеру. Дэнни стал караулить их оружие. Он держал наперевес помповое ружье, которое захватил с собой из подвала. Кафари жестом приказала Абрахаму Лендану не двигаться с места. Потом они с Айшой обменялись взглядами и кивнули друг другу.

Они пулей пронеслись мимо открытых дверей. Из коровника вылетел лазерный луч, опаливший Кафари пятки. В тот же момент прогремело ружье Дэнни. Кафари схватила ближайший к ней белый ящик.

— Два верхних ряда! — крикнула Айша. Девушка кивнула, ухватила ящик за углы и подняла его. Айша схватила соседний ящик, и они с тяжелой ношей неуклюже побежали к коровнику. В ящиках послышалось жужжание. Из раскачивающихся ульев стали вылезать потревоженные пчелы. Одна из них ужалила Кафари в руку, другая — в щеку, третья — за локоть.

Вот они уже у двери.

— Бросаем!

Они одновременно швырнули ульи в открытую дверь коровника. Кафари не стала дожидаться результата. Она уже бежала к следующему улью. Еще несколько бесконечно долгих секунд ей понадобилось для того, чтобы дотащить его до коровника и швырнуть в дверь. Девушка уже потеряла счет пчелиным укусам, но визг в коровнике говорил о том, что явакам приходится еще хуже, чем ей с Айшой.

Внезапно из открытых дверей ринулись черные волосатые существа. Они неслись непрерывным потоком между Кафари и Айшой с одной стороной и Дэнни и президентом Ленданом — с другой. Президент бросил женщинам винтовки над головами спасающихся в паническом бегстве яваков, не превышавших размером крупную собаку. Кафари поймала винтовки на лету, передала одну из них Айше и открыла огонь. Со свирепой яростью она убивала одного явака за другим, как в тире. Дэнни палил из ружья по тонким ногам гнусных тварей, а президент добивал падающих с визгом яваков, всаживая заряды крупной дроби в их плоские головы.

Когда из коровника выскочила последняя стая яваков, преследуемая по пятам роем пчел, Кафари крикнула: «Скорее внутрь!»

Кроме жужжащих пчел, в коровнике больше никто не двигался. Айша с Дэнни первыми бросились в коровник, спотыкаясь о дохлых коров и облепленных пчелами умирающих явакских пехотинцев, некоторые из которых еще корчились и взвизгивали. Айша распахнула дверь и нырнула в подвал. Дэнни прыгнул за ней. Кафари пропихнула вперед президента, успев пристрелить явака, чьи судороги показались ей попыткой приподнять лазерную винтовку, которую он сжимал в одной из бесформенных конечностей. В разные стороны по коровнику полетели куски мяса и клочья шерсти, а явак тут же перестал дергаться. Кафари соскользнула по ступенькам в подвал, захлопнула за собой люк и смахнула самых упорных пчел, еще ползавших у нее по голым рукам и ногам.

Наконец-то они оказались в безопасном помещении, в два раза меньшем только что обвалившегося подвала. Большие круги и брикеты сыра золотистого и бледно-молочного цвета лежали в формах и покоились на полках на разных этапах процесса созревания. После смрада крови и пороха запах в подвале показался всем изысканным ароматом.

Абрахам Лендан сжал Кафари в объятиях так, что у той затрещали кости. Потом он обнял и Айшу и с трудом выговорил:

— Гениально! Неподражаемо! Вы первые додумались вести наступательные действия с помощью пчел!

У президента возбужденно блестели глаза. Кафари хрипло рассмеялась.

— Лучший асадийский мед на Джефферсоне собирают в нашем каньоне, — с усталой улыбкой объяснила она. — А асалийские пчелы очень своенравные насекомые. Эту агрессивную породу специально вывели, чтобы вытеснить местных насекомых, собирающих цветочную пыльцу. Увидев ульи, я поняла, что мы выкурим этих шакалов из коровника без единого выстрела.

Абрахам Лендан взял девушку за плечи, несколько мгновений молча смотрел ей в глаза, а потом негромко проговорил:

— Кафари Камара, вы заслуживаете звания капитана президентской гвардии.

Девушка не нашлась что ответить. Президент Лендан повернулся к Дэнни и пожал мальчику руку:

— Мальчик мой, ты метко стрелял, не давая явакам высунуться из дверей, пока их не облепили пчелы. Не открой ты вовремя огонь, мы все бы погибли.

Дэнни выпятил грудь и, казалось, за несколько секунд подрос на десяток сантиметров. Кафари опустила глаза, а Айша, не скрываясь, прослезилась.

— Сынок, — сказала она сдавленным голосом, — я очень горжусь тобой.

— А я горжусь тем, что оказался рядом с вами, — сказал президент, глядя Айше прямо в наполненные слезами глаза. — Теперь я понимаю, что сила Джефферсона в таких людях, как вы. Именно ради вас эту планету и стоит защищать.

— Ждем ваших приказов, капитан, — добавил он, повернувшись к Кафари.

Несколько мгновений девушка прислушивалась к отзвукам бушевавшей наверху битвы. Они неуклонно отступали дальше вглубь каньона. Сухопутный линкор загонял туда яваков. От этой мысли Кафари стало легко на сердце.

— Наверное, стоит подождать, пока сражение не отодвинется еще дальше от нас, а потом попробовать подняться в горы. Если плотину прорвет…

Все внезапно посерьезнели, вспомнив, что еще не спасены.

— Но сначала нам надо немного передохнуть. Может, сейчас и не время, — добавила она с усталой улыбкой, — но этот сыр очень аппетитно пахнет. Кто знает, когда нам снова представится возможность поесть, а у меня маковой росинки во рту не было со вчерашнего вечера.

Утром Кафари намеревалась как следует подкрепиться у мамы на кухне, но после событий, которые больше напоминали многосерийный фильм ужасов, чем реальность, боялась даже думать о судьбе родного дома.

Айша закивала:

— Вот-вот! Не годится воевать на пустой желудок, а нам сегодня досталось. — Она порылась в шкафчике возле двери и протянула Кафари длинный нож, потому что нож девушки густо покрывала запекшаяся явакская кровь. — К тому же у нас неплохой ассортимент: четыре сорта чеддера, швейцарский сыр, несколько видов мягких сыров. Некоторые из них встречаются только у нас. Мы сами их придумали. Они прекрасно расходятся на Мали, где коровам пришлось бы пастись в скафандрах.

Представив себе корову в скафандре, Кафари разразилась гомерическим хохотом. Дэнни расплылся в улыбке, а президент Лендан нахмурился, пытаясь понять, что в этом смешного.

— Простите, — вытирая слезы с глаз, извинилась Кафари перед президентом, — но приходилось ли вам доить корову в полпятого утра в разгар зимы, когда доильный аппарат замерз, ведро примерзло к полу, а корова замерзла и злая как черт?.. Я просто представила себе ее в этот момент в скафандре!

С этими словами Кафари снова скорчилась от смеха. Абрахам Лендан неуверенно улыбнулся.

— Вы указали мне на вопиющий пробел в моем образовании.

Айша уже снимала с полок большие куски поспевшего сыра, некоторые из которых были покрыты воском. Она достала и несколько навощенных маленьких сыров и даже выудила из шкафчика коробку крекеров.

— Прошу приступить к дегустации! — Ее перепачканное и искусанное пчелами лицо светилось улыбкой.

Президент Лендан широко улыбнулся ей в ответ.

В подвале была вода. Вместо стаканов в ход пошли формы для небольших сыров. Кафари казалось, что на свете не бывает ничего вкуснее этого сыра с крекерами и теплой водой. Глотая большими кусками еду, девушка внимательно прислушивалась к отзвукам бушевавшего наверху сражения. Взрывы по-прежнему удалялись в сторону плотины. Кафари дожевывала последний кусок, когда погас свет. Подвал погрузился в кромешный мрак.

— Вылезаем! — скомандовала Кафари. — И молите Бога о том, чтобы просто порвались провода, а не взорвалась электростанция или рухнула плотина.

Все молча стали на ощупь искать выход, открыли люк и выбрались наружу, прихватив оружие и столько еды, сколько смогли унести. Кафари вылезла первой, внимательно осмотрелась в коровнике и осторожно высунула голову в дверь. Вокруг все было тихо.

— Вроде бы все в порядке, — пробормотала она.

Кафари направилась к стене каньона, не сомневаясь в том, что найдет там хотя бы несколько выступов, которые помогут ей забраться повыше, туда, где извивались тропы, протоптанные дикими обитателями Дамизийских гор, в основном голлонами и ягличами. Перспектива встречи с этими крупными хищниками пугала сейчас девушку гораздо меньше возможности утонуть или напороться на уцелевших яваков. К тому же грохот битвы наверняка распугал всех диких зверей, забившихся от страха в свои логовища.

Кафари решительно повела свой маленький отряд в горы.