"Блуждающие в ночи" - читать интересную книгу автора (Робардс Карен)

Глава 23

– Пижаму не нужно? – Франкенштейн порылся в спортивной сумке и что-то оттуда вытащил.

Саммер с облегчением узнала свою униформу «Свежей маргаритки». Пусть и не совсем свежая, все же это была одежда. Значит, не придется спать нагишом.

– Спасибо.

Саммер взяла брюки и блузку и направилась за скалу, чтобы переодеться. Без нижнего белья синтетика липла к голым ягодицам, а груди неуютно свисали под тонким нейлоном кофточки. Опустив глаза, Саммер увидела, что ее соски заметно проступают под тканью. Она снова накинула на плечи скатерть и почувствовала себя лучше. Во всяком случае, не было такого ощущения наготы.

Когда она вышла из-за скалы, то увидела, что он лежит на земле в застегнутой на молнию штормовке с капюшоном, положив под голову сумку и скрестив руки на груди.

Саммер нерешительно приблизилась, и Франкенштейн открыл глаза.

– Спокойной ночи, – произнес он и снова закрыл глаза. И, судя по дыханию, тут же заснул.

«Спокойной ночи?» – Саммер не поверила своим ушам. Значит, ей нечего опасаться последствий пребывания с Франкенштейном под одним одеялом. Судя по его виду, он был вполне доволен, даже счастлив, что спит один. Явно предпочитая прохладу ночного воздуха и одиночество компании.

Прежде он не был так щепетилен. Может, просек каким-то образом, что ее все сильнее влечет к нему? И опасается, что она нападет на него во сне?

Краска ударила в лицо Саммер.

Она всмотрелась в темноту за пределами мерцающего костра и непроизвольно вздрогнула. Оттуда мог появиться кто угодно.

Она тем не менее не собиралась унижаться до просьбы переночевать рядом с Франкенштейном.

Укутавшись плотнее в скатерть, Саммер опустилась на колени, расчистила от камней и веток поросший травой участок земли у костра и легла. Подозвав Маффи, сгребла собаку в охапку и уложила рядом с собой.

Маффи вздохнула и прижалась к ней. Свернувшись калачиком в ногах Франкенштейна и положив голову на скатанный угол скатерти, Саммер перепробовала все средства, чтобы заснуть: от пересчета овец до размышлений о том, что она посадит в своем саду на следующий год. Ничто не помогало. Ее мозг бодрствовал и был активен. С одной стороны, она испытывала досаду на равнодушие Франкенштейна, а с другой стороны, страх спать в открытом месте.

За все время ужина Франкенштейн даже не удостоил ее двусмысленного взгляда. Он точно знал, что под скатертью она голая, но это явно его не трогало.

Чирк!

Саммер широко открыла глаза. Что это за звук? Оглядевшись вокруг, она не увидела ничего, кроме пляшущих отблесков пламени костра. Только грудь Франкенштейна ритмично поднималась и опускалась. За пределами небольшого освещенного круга была непроницаемая темнота.

Такой звук могло издать животное – небольшое, как она надеялась, – где-нибудь далеко в лесу.

Ее веки снова начали смыкаться. Почему Франкенштейн не проявил никаких знаков внимания? В данных обстоятельствах большинство мужчин не раздумывали бы ни секунды. Может быть, беспокойство за их судьбу подавило в нем сексуальные желания? Возможно, он слишком измотан их бесконечным бегством?

Ей пришла было в голову мысль, что он, видимо, слишком стеснителен, чтобы воспользоваться подвернувшимся случаем, но она тут же отмела ее.

Франкенштейн стеснителен? Вот уж чего она бы не сказала.

Хруст!

Что это? От ужаса глаза Саммер стали огромными. И снова вокруг не было ничего, кроме скал, костра и Франкенштейна. Маффи прижалась к ее подбородку и быстро заснула. Шерсть щекотала нос Саммер, но она ни за что на свете не захотела бы лишиться своей компаньонши. Хотя чувство уверенности, которое создавала у нее близость собачки, представлялось весьма иллюзорным. Однако с Маффи все равно было уютнее.

Но, если поблизости бродит медведь, какой же прок от Маффи?

«По крайней мере, она залает, – сказала себе Саммер. Но потом честно добавила: – Надеюсь».

Судя по предыдущему опыту, Маффи в основном лаяла тогда, когда хотела есть. Господи, пусть же она сочтет подкрадывающегося медведя съедобным!

Хотя гораздо вероятнее, что это медведь сочтет съедобной Маффи.

Веки Саммер снова сомкнулись. «Спи, – приказала она себе. – Спи». Но сон никак не шел.

Она что, совсем не в его вкусе? Или Франкенштейн не считает ее привлекательной? Раньше мужчины всегда обращали внимание на Саммер.

Раньше – вот в чем дело.

Видимо, вопреки своему шутливому заявлению, Франкенштейн все-таки предпочитал двадцатилетних девиц с упругим телом и пустой головой.

А тридцатишестилетняя женщина, с морщинками вокруг глаз и мягким, округлившимся телом, не в состоянии возбудить его.

Кроме того, у большинства мужчин не хватает ума предпочесть с трудом приобретенные мудрость и жизненный опыт слепому обожанию и хихиканью.

А суть в том, что большинство мужчин думают тем, что у них между ног. Тому, что между ног у Франкенштейна, не было, видимо, дела до Саммер.

А это, яростно твердила себе женщина, ее как раз и устраивает.

С такой мыслью она наконец уснула.

Спустя некоторое время ее разбудил хриплый крик.

С бьющимся сердцем Саммер присела. Было еще совсем темно. Сколько же она проспала? Она не имела об этом ни малейшего представления.

Единственное, что Саммер знала, это то, что испугалась до смерти.

Кто-то вскрикнул. Оглядевшись вокруг, она увидела, что Франкенштейн с пепельно-бледным лицом стоит на четвереньках и неподвижно смотрит куда-то за костер. Не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться: это он разбудил ее своим криком.

– Что это? Что случилось? – Она представила себе медведя, который волок в лес скатерть, куда были завернуты она с Маффи, и проползла несколько футов каменистой почвы, отделявших ее от Франкенштейна. А он даже не взглянул на нее, когда она прислонилась к нему плечом и бедром.

– Смотри… смотри туда! – Колхаун показал рукой в темноту.

Саммер посмотрела, но не увидела ничего, кроме темных силуэтов раскачиваемых ветром деревьев. Они стояли на четвереньках, прижавшись друг к другу, и вглядывались во тьму за костром.

– Что это было? Что? – Сердце Саммер бешено колотилось. С пересохшим горлом она искала среди движущихся теней источник неведомой опасности. Чтобы нагнать такого страху на Франкенштейна, это, по крайней мере, должен быть оборотень. Или те плохие парни.

– Разве ты… разве ты не видишь ее? – Его голос был хриплым, в нем слышался смертельный ужас.

– Кого? Кого я не вижу? – Глаза Саммер едва не вылезли из орбит, настолько старательно она глядела в указываемую сторону. Чем бы ни оказалась ускользавшая от ее взгляда опасность, она должна была испугать ее, если уж испугала Франкенштейна. Саммер была готова: могла и желала окаменеть от ужаса заочно.

– Диди, – это имя прозвучало, как стон. Диди? Какая Диди? Испуганно всматриваясь изо всех сил в темноту, Саммер пыталась вспомнить. Не Диди ли звали ту женщину, которая…

– Но Диди мертва! – воскликнула она.

– Думаешь, я этого не знаю? – Колхаун посмотрел на нее безумным взглядом. – Но она здесь – смотри! О Боже, вот она!

По его голосу было слышно, что он потрясен. Пристально взглянув на него, Саммер подумала, что ему, наверное, приснился кошмарный сон. Разумеется, что же еще? Какое еще может быть объяснение? Тем более если вспомнить, что это уже не первый случай.

– Господи, ты напугал меня до смерти. – От облегчения у нее даже закружилась голова, и она села на корточки.

– Черт тебя возьми, посмотри на собаку! Тревога в его голосе заставила Саммер снова встать на четвереньки. Отдавая себе отчет в том, как смешно она выглядит, Саммер все же посмотрела на Маффи, и мурашки побежали у нее по спине. Собака находилась как раз в кругу света костра, ее хвост и уши стояли торчком, а взгляд был устремлен в ту же точку, куда не отрываясь смотрел Франкенштейн.

Туда, где, как он заявил, появилась давно умершая Диди.

Они что, оба видели призрак?

Чушь! Такого не может быть.

«Если по соседству у вас…»

В темноте за костром что-то стало обретать форму. Глаза Саммер расширились. Дыхание остановилось. Франкенштейн рядом с ней застыл как столб. Их внимание было приковано к тому, что двигалось за пределами круга света.

Маффи, подняв уши и хвост, тоже затаилась.

«…странное творится, то за помощью к кому вам лучше обратиться?»

Сердце Саммер замерло. Она что, действительно видит перед собой настоящее, живое (или какое там оно бывает?) привидение?

Там, – она не ошиблась – сразу за пределами светового круга, что-то материализовалось и теперь двигалось в их сторону.

К охотникам за привидениями!

Маффи тявкнула, Саммер вскрикнула, Франкенштейн издал неопределенный звук, и нечто поднялось в воздух.

Неподвижная Саммер наблюдала, как три оленя, словно птицы, вспорхнули над костром и скрылись в ночи.

– О Боже! – Франкенштейн задыхался. Он перевел взгляд на прежнее место. – Она исчезла. – Словно освободившись от чар, он откинулся назад и закрыл лицо руками.

Саммер встала на колени рядом.

– Что ты хочешь сказать этим своим «она исчезла»? Конечно, исчезла. Ее там и не было. Ты, идиот, только напрасно напугал меня до смерти. – Саммер ударила его по руке. Она была так напугана, что до сих пор тяжело дышала.

– Эй, мне больно! – Франкенштейн схватил Саммер за руки, когда она попыталась снова его ударить. – У меня здесь ссадина!

– Это был дурной сон!

– Дурной сон? – Франкенштейн крепко держал ее за руки.

Она посмотрела ему в глаза и увидела, что они полны ужаса.

– Ты что, ничего не видела?

– Я видела только оленей.

– Господи!

– Тебе приснился дурной сон.

– Кажется, я теряю рассудок. – Он закрыл глаза. – Ты не веришь в призраков?

Саммер отрицательно покачала головой, хотя в темноте Колхаун не мог увидеть этого.

– Не говори глупостей.

– Меня тоже терзают сомнения, – простонал он. – Но почему же я все время вижу Диди?

– Ты видел ее и раньше?

– Да. О да. – Его глаза снова открылись.

– Когда?

Франкенштейн растерянно посмотрел на нее:

– Раньше.

– Например, когда ты кричал во сне?

– Да.

– Тогда тебе приснился дурной сон. Сегодня тоже был дурной сон. Тебе надо спросить себя, чем он вызван.

– Думаю, что я догадался, в чем дело, – невесело рассмеялся Франкенштейн.

– Вот как?

– Да.

Саммер подождала, но он, похоже, не собирался пускаться в дальнейшие объяснения.

– Так скажи мне.

– Розенкранц, поверь мне, ты не захотела бы это узнать.

– Нет, я хочу знать.

В его глазах промелькнул внезапный блеск.

– Ты уверена?

– Уверена.

– Точно уверена?

– Может быть, перестанешь играть в бирюльки и скажешь мне наконец?

– Ладно. Но только помни, что ты сама попросила об этом. – Его пальцы переместились на ее запястья, сковывая их, как наручники. – Я вижу Диди только тогда, когда у меня стоит.

– Что? – Саммер не поверила своим ушам.

– То, что слышала. А стоит у меня только тогда, когда я думаю о тебе.

Саммер попыталась освободить свои кисти, но Франкенштейн крепко их держал. Не зря он вцепился в ее руки – боялся, что она ударит его снова! И было за что!

– Ах ты, негодный, лживый сукин сын…

– Это святая правда, – произнес Колхаун и в доказательство поднес один из ее сжатых кулаков к своей ширинке.

Саммер внезапно затихла. Под тесной, застегнутой на молнию ширинкой шортов действительно топорщилось что-то твердое, как камень.

– Видишь? – спросил он серьезно. Саммер посмотрела на него и затаила дыхание.

Страсть, горевшая в его глазах, была реальностью.

– Франкенштейн…

– Думаю, что тебе лучше звать меня Стивом, – проговорил он с легким смешком и притянул ее к себе.

Саммер охотно подчинилась и легла ему на грудь, а его руки скользнули ей за спину.

– Стив, – выдохнула она, глядя ему в глаза и обвивая руками шею.

– Гораздо лучше, – сказал он и перекатился на нее, так что Саммер оказалась на спине, а он склонился над ней, опираясь на локти.

Держа руки на его плечах, Саммер посмотрела в это израненное, исцарапанное, явно некрасивое лицо и почувствовала, что вся тает изнутри. Потом Стив наклонил голову и поцеловал ее.