"Одинокая леди" - читать интересную книгу автора (Роббинс Гарольд)

Глава 5

— Ты здесь новенькая, не ошибаюсь? Джери-Ли лежала лицом вниз у самого края бассейна. Открыв глаза, она увидела первым делом белые городские ноги. Перекатилась на бок и, прикрыв глаза рукой, взглянула вверх.

Рядом с ней стоял высокий юноша, не такой широкий и мускулистый, как Берни, но жилистый и крепкий. Его черные волосы курчавились. Он улыбнулся.

— Можно угостить тебя кокой? Она села.

— Благодарю вас, — сказала она церемонно.

— Брось ты, — сказал он. — Мы все здесь друзья. Она покачала отрицательно головой.

— Я здесь работаю. Правилами мне запрещено...

— Идиотские правила! — он ухмыльнулся и протянул ей руку. — Меня зовут Уолт.

— Джери-Ли, — ответила она, взяла руку и почувствовала, что ее поднимают на ноги.

— Все равно я угощу тебя кокой, — сказал он. — Хотел бы я посмотреть, как мне запретят.

— Ради Бога, не надо. Прошу тебя. Мне вовсе не нужно, чтобы из-за меня гнали волну, — она подняла полотенце. — И кроме того, мне пора накрывать столы к обеду.

Она пошла прочь.

— Тогда можно мы встретимся ва танцах после обеда? — крикнул он ей вслед.

— Нам не разрешено танцевать.

— В таком случае мы можем поехать вместе в ресторанчик на перекрестке, там танцуют под радиолу.

— Будет очень поздно. Я должна быть дома.

— Сдается мне, что ты просто не хочешь пойти со мной.

Не отвечая, она поспешила отойти, прислушиваясь к возникшему вдруг странному ощущению: в ногах дрожь, а внизу живота словно образовался какой-то горячий узел.

Вечером она увидела его снова во время обеда. Он сидел в компании юношей и девушек рядом с Мэриэн Дейли и, как ей показалось, был поглощен разговором с ней. Он поднял голову, увидел ее — она как раз проходила мимо, — улыбнулся и кивнул. Она прошла в кухню и опять почувствовала то же необычное и необъяснимое ощущение слабости. Слава Богу, что он сидит не за ее столиком!

— Останешься посмотреть на танцы? — спросила ее Л Лайза, одна из официанток, составляя грязную посуду со столиков на тележки.

Джери-Ли не отвечала, пока не вытерла руки.

— Пожалуй, нет... Я думаю, лучше пойти домой.

— Говорят, что новый певец потрясающе поет, почти как Фрэнк Синатра.

— Я очень устала. Если увидишь Берни, скажи, что я поехала прямо домой. Хочу успеть на автобус одиннадцать тридцать.

— О'кей, увидимся завтра.

— Точно, — ответила Джери-Ли. — А ты развлекайся. Желаю хорошо повеселиться.

Когда она проходила мимо клубного здания, до нее донеслась приглушенная музыка, и ей отчетливо пред-. ставилась танцплощадка в баре... Он танцует с Мэриэн Дейли... Та нежно прижимается к нему, ее полные груди торчат над вырезом платья, и она улыбается мокрыми губами прямо ему в лицо. А он смотрит на нее и прижимает к себе все сильнее и сильнее, не переставая танцевать. Вот он что-то прошептал ей на ухо, она рассмеялась, кивнула, и они вместе уходят с площадки, бегут к его машине...

Все привидившееся казалось ей настолько реальным, что на мгновение она подумала: сейчас столкнется с ними на дорожке, ведущей к месту парковки машин! Она заспешила, чтобы избежать встречи, но тут вдруг сообразила, что все это виделось только в ее воображении, и тогда остановилась.

— Едешь автобусом, Джери-Ли? — услышала она позади себя голос.

Она обернулась. Ее догонял Мартин Финнеган, один из пляжных спасателей. Он тоже работал по воскресеньям, обслуживая столики с коктейлями у танцплощадки в баре. Все считали его несколько странным, потому что он большую часть времени оставался в одиночестве.

— Да, Мартин, — ответила она.

— Ты не против, если я пойду с тобой?

— О'кей.

Ни слова не говоря, он пошел рядом с ней, приноравливая свой шаг к ее шагам. Они прошли почти квартал, прежде чем он заговорил.

— Вы что поссорились с Берни?

— Нет. Почему ты так подумал?

— Раньше я никогда не видел, чтобы ты ездила автобусом.

— Просто сегодня я слишком устала, чтобы оставаться и смотреть на танцы. А ты никогда не остаешься на танцы, да?

— Да.

— Разве ты не любишь танцы?

— Конечно, люблю.

— Тогда почему уезжаешь?

— Мне нужно рано вставать, чтобы успеть на работу.

— Но обычно вы не появляетесь на пляже раньше, чем в десять тридцать.

— По воскресеньям я еще работаю у Ласски. К пяти утра я должен быть на железнодорожной станции, чтобы забрать нью-йоркские газеты, — он искоса взглянул на нее. — В будни вы, например, получаете «Геральд Трибь-юн», а по воскресеньям еще и «Тайме».

— Откуда ты знаешь?

— Я раскладываю газеты для разносчиков по домам. Я знаю совершенно точно, какую кто газету читает.

— Как интересно!

— Конечно. Удивительно просто и много можно узнать о людях только на основании того, какую кто из них получает газету. Вот, к примеру, босс твоего отца, мистер Карсон. Его любимая газета — «Дейли Миррор».

— "Дейли Миррор"? — удивилась Джер-Ли. — Хотела бы я знать, почему.

Юноша усмехнулся.

— А я знаю. Это единственная газета, в которой публикуются полные данные обо всех результатах скачек и бегов на всех ипподромах страны. Я частенько думаю, что бы сказали люди, если бы узнали, что президент единственного в городе банка играет на бегах?

— Ты точно знаешь, ты уверен, что он играет?

— Видишь ли, Ласски называет эту газету рулончиком для клозета для всех, играющих на скачках и бегах. А если серьезно, то эту газету выписывают только они. Вот и делай вывод.

Они подошли к остановке автобуса.

— Скажи, Джери-Ли, — нерешительно спросил Мартин, — Берни правда твой постоянный парень?

— Берни мой хороший друг.

— Он говорит, что ты его девушка.

— Мне он очень нравится, но у него нет никаких прав так говорить, — заявила Джери-Ли.

— А ты бы приняла приглашение другого парня, если бы тот осмелился?

— Возможно.

— Пойдем как-нибудь куда-нибудь? — выпалил он. Джери-Ли не ответила, — уж больно нелепо звучало приглашение.

— У меня, конечно, нет таких денег, как у Берни, и нет машины, — торопливо заговорил он, и в голосе его звучали и сомнение, и робость, — но я бы мог пригласить тебя в кино и угостить кокой, если бы ты согласилась...

— Может быть, как-нибудь сходим в кино, — сказала она мягко, чтобы не обидеть юношу, и быстро добавила:

— Но только если на немецкий счет.

— Ну уж этого не надо! Честное слов, я могу оплатить... я могу себе позволить, правда...

— Я знаю. Но именно так мы ходим с Берни.

— Точна?

— Точно.

— В таком случае пусть будет так, — сказал он и неожиданная улыбка осветила его лицо. — Так это совсем другое дело... Сколько раз я хотел тебя пригласить куда-нибудь, но всегда боялся, правда!

— И оказалось, что не так уж и трудно?

— Да... Слушай, а если на следающей неделе — идет?

— Идет.

Автобус со скрипом затормозил прямо перед ними, дверь открылась, они вошли. Он настоял, чтобы она разрешила заплатить за нее. Автобусный билет стоил всего десять центов, и она разрешила.

— Знаешь, Джери-Ли, ты классная девчонка!

— Ты тоже вполне ничего, мистер Финнеган, — только тут она обратила внимание, что в руках у него книга. — А что ты читаешь?

— Роман Джеймса Фаррела «Юные годы Стада Лонигана».

— Никогда не слышала. Интересно?

— На мой взгляд, да. В каком-то отношении, напоминает мне мою собственную семью. Понимаешь, это история одной ирландской семьи, поселившейся в Чикаго, на южной стороне.

— Ты мне дашь почитать, когда сам закончишь?

— Книжка библиотечная, но я продлю и дам тебе на следующей неделе.

Она выглянула в окно, — они подъезжали к остановке.

— Я выхожу здесь, — сказала она. Он пошел к выходу вместе с ней.

— Я провожу тебя до дому.

— Не надо, незачем. Со мной все будет в порядке.

— Но ведь уже почти полночь, — сказал он твердо. — Я провожу тебя до дому.

— Тогда тебе придется ждать слудующего автобуса.

— Ничего страшного, подожду. У дверей своего дома она сказала:

— Огромное тебе спасибо, Мартин. Он попрощался с нею за руку.

— Это тебе спасибо, Джери-Ли. Не забудь, ты обещала пойти со мной в кино.

— Не забуду.

— А я не забуду, что обещал дать тебе книгу, — сказал он. — Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, Мартин! — она задумчиво смотрела, как он спускался со ступенек крыльца, потом повернулась и вошла в дом.

Родители сидели в гостиной и смотрели телевизор. Когда она вошла, оба обернулись к ней.

— Я не слышала, как подъехала машина Берни, — сказала Вероника.

— Я приехала автобусом. Мне не захотелось оставаться там до конца танцев.

— С тобой все в порядке, дорогая моя? — спросила Вероника.

— Все о'кей, ма. Просто немного устала, вот и все.

— Ты возвращалась одна? — спросил Джон. — Не могу сказать, что мне по душе такие поздние возвращения. Может быть, в следующий раз, если ты решишь уйти пораньше, ты позвонишь мне, и я приеду за тобой на машине?

— Я была не одна. Мартин Финнеган провожал меня до самых дверей, — сказала она и заметила, как что-то изменилось в выражении лица отчима. — Он был очень мил. И очень вежлив.

— Он — может быть, не стану ничего говорить. Но его семья пользуется плохой репутацией. Его отец годами не работает и тем не менее он и его жена проводят все время в барах. Не могу себе представить, на какие средства они существуют.

— Мартин совсем на такой. Знаешь, кроме того, что днем он работает в клубе, он еще у Ласски работает п0 утрам.

— Все это очень мило, но все же я бы рекомендовал тебе не проводить с ним слишком много времени. Я не хочу, чтобы люди считали, что я одобряю семьи, подобные его.

— Не понимаю, кому какое дело, с кем я встречаюсь или не встречаюсь.

— Если ты работаешь в банке, — все, что ты делаешь, касается твоих соседей и вкладчиков. Как иначе, по-твоему, можно заслужить их доверие?

Она подумала о мистере Карсоне, президенте банка, и о том, что рассказал ей Мартин. Ей захотелось рассказать об этом отцу и какой-то момент она испытывала сильное желание так и сделать, но промолчала.

— Я очень устала, — сказала она. — Приму горячую ванную и лягу спать.

Она поцеловала родителей, пожелала им спокойной ночи и поднялась по внутренней лестнице в свою комнату.

Пустив горячую воду в ванну, она начала раздеваться. Подумала о Мартине, потом ее мысли перескочили-на Уолта. И опять по всему телу прошла теплая волна, и она почувствовала, как ослабели ноги.

Она поглядела на свое обнаженное тело в зеркало.

Ослепительная белизна грудей и темное, загорелое тело. Соски набухшие, твердые, казалось вот-вот взорвутся. Они болели. Она потрогала их пальцами, и вдруг во всем теле возникло волнение, возбуждение. Горячая волна прокатилась по животу и сконцентрировалась там, внизу, между ног, да так сильно, что ей пришлось опереться на подзеркальник.

Она медленно опустилась в горячую воду и легла на спину. Внизу живота болело, ныло, тянуло, в сосках покалывало и тоже болело, но боль была приятной, такой, какую она никогда до этого не испытывала. Горячая вода обняла ее нежно. Она начала намыливаться. Рука двинулась вниз — возбуждение и удовольствие возросли. Почти в полусне она прикоснулась к волосам на лобке, стала намыливать их, двигая рукой вверх и вниз, потом, почти против ее воли, пальцы скользнули вниз, внутрь, она откинулась, закрыла глаза, прислушиваясь к тому, как в ней нарастает возбуждение — и тут движения пальцев стали ускоряться, независимо от нее...

Перед мысленным взором возникло лицо Уолта — и сразу все мышцы напряглись, что-то внутри ее взорвалось, ее пронзила вспышка болезненного белого огня, она едва не вскрикнула, изгибаясь в консульсиях от первого в ее жизни оргазма. Потом все прошло, и она осталась лежать в ванне, безжизненная, слабая, удовлетворенная и одновременно опустошенная.

«Это и есть в действительности любовь?» — подумала она лениво.

Она продолжала удивляться новому ощущению, далеко заполночь лежа без сна в своей удобной, теплой постели.

«Это и есть любовь?» — думала она.