"Пират" - читать интересную книгу автора (Роббинс Гарольд)Глава 4Полуденное солнце, пробиваясь сквозь деревья, ложилось тонкими полосками на розовое столовое белье номера отеля «Беверли-Хиллз». Бадр, скрываясь от солнца, сидел в тени навеса. Напротив него располагались Карьяж и два японца. Наблюдая за ними, он ждал, когда все покончат с ленчем. Наконец столовые приборы были аккуратно, по европейскому обычаю, положены поперек тарелок, что означало конец трапезы. — Кофе? — спросил он. Они кивнули. Бадр, дав знак официанту, попросил принести четыре кофе. Он предложил им сигареты, от которых гости отказались. Бадр закурил сам и теперь сидел, глядя на присутствующих. Старший из японцев сказал что-то своему спутнику. Младший наклонился над столом. — Мистер Хоккайдо спрашивает, располагаете ли вы временем, чтобы обсудить наши предложения? Отвечая, Бадр адресовался к младшему из присутствующих, хотя знал, что Хоккайдо понимает каждое слово. — Я обдумал их. — И? — Младший из японцев не мог скрыть своей заинтересованности. Бадр заметил, как по лицу старшего скользнула и тут же исчезла тень осуждения. — Не пойдет, — сказал он. — Соглашение носит слишком односторонний характер. — Не понимаю, — сказал молодой человек. — Мы готовы заложить десять танкеров за ту цену, которую вы предложили. И единственное, что мы просим, — чтобы вы использовали для финансирования свой банк. — Думаю, вы не понимаете, о чем идет речь, — спокойно сказал Бадр. — Вы говорите о торговой сделке, а я заинтересован в создании мощного консорциума. И я не вижу смысла в нашей торговле относительно продажи определенного имущества. Мы добились лишь взвинчивания конечных цен. Взять для примера дело с Ранчо дель Сол. Одна из ваших групп уже приобрела его. — Это другая группа, не наша, — быстро сказал молодой человек. — Но я не знал, что вы заинтересованы в этом деле. — Отнюдь, — сказал Бадр. — Но в этом районе есть и другие большие возможности, в которых заинтересован и я, и также ваша группа. И конечный результат заключается в том, что запрашиваемая цена выросла почти вдвое и кто бы из нас не одерживал верх, все было потеряно еще до того, как мы начали. — Вы вели переговоры через свой банк в Ла Джолле? — спросил молодой человек. Бадр кивнул. Молодой человек повернулся к Хоккайдо и быстро заговорил по-японски. Внимательно выслушав сказанное, Хоккайдо кивнул и ответил. Молодой человек снова повернулся к Бадру. — Мистер Хоккайдо выражает сожаление, что мы оказались конкурентами относительно этого владения, но говорит, что переговоры начались еще до того, прежде, чем мы вступили в общение друг с другом. — Я тоже сожалею. Именно поэтому я и обратился к вам. Чтобы наладить с вами отношения. Никому из нас не нужны деньги друг друга. У каждого из нас их более чем достаточно. Но если мы будем сотрудничать, возможно, мы сможем оказаться полезными друг другу в других делах. Именно поэтому я и завел с вами речь о строительстве танкеров для нас. — Но вы же и усложняете дело, — сказал молодой человек. — Мы будем строить для вас заказанные суда, но где мы сможем найти десять танкеров, чтобы немедленно поставить их вам? На рынке их нет. — Я знаю это, но у вашей компании их более сотни. Для вас будет проще простого передать их одной из наших компаний, в которой мы владеем пятьюдесятью процентами акций. В таком случае, вы, в сущности, не потеряете дохода от них. — Мы теряем пятьдесят процентов прибыли, которую они дают, — сказал молодой человек. — И мы не видим, как можем это компенсировать. — Пятьдесят процентов дохода от соответствующего танкера, который вы строите, позволит вам не заботиться об этих убытках, — сказал Бадр. — И пятьдесят процентов от ваших зарубежных инвестиций, которые я поддержу, конечно же, будут с удовлетворением одобрены вашим правительством. — У нас нет сложностей с санкционированием наших инвестиций за границей, — сказал молодой человек. — Условия меняются, — мягко сказал Бадр. — Спад деловой активности в западном мире может сказаться и на вашем финансовом балансе. — В настоящее время на горизонте нет и намека на эти тенденции, — сказал молодой человек. — Кто знает... Изменения в мировом топливном балансе могут заставить технократию резко сократить темпы развития. И тогда вы лицом к лицу столкнетесь с двумя проблемами. Одна будет заключаться в сокращении числа потребителей, а другая связана с невозможностью для вас повышать производительность труда. Молодой человек снова обратился к Хоккайдо. Слушая его слова, старик неторопливо кивал. Затем, повернувшись к Бадру, он заговорил по-английски. — Если мы согласимся на ваше предложение, сможем ли мы использовать эти танкеры, чтобы доставлять нефть в Японию? Бадр кивнул. — Это право будет только у нас? Бадр снова кивнул. — Какое количество нефти вы можете гарантировать? — спросил Хоккайдо. — Это зависит только от того, какое решение по этому поводу примет мое правительство. Я думаю, что при нормальных обстоятельствах мы сможем заключить взаимоприемлемое соглашение. — Сможете ли вы обеспечить для нас режим наибольшего благоприятствования? — Смогу. Хоккайдо помолчал. Когда он заговорил, его слова были точными и ясными: — Резюмируем сказанное. Мистер Аль Фей, вы сказали, что если мы сейчас передадим вам пять танкеров за полцены и построим для вас еще пять танкеров за наш счет, в таком случае вы предоставите возможность доставлять в нашу страну нефть, которую мы закупим у вас. Бадр не ответил. Его лицо было бесстрастным. Японец внезапно улыбнулся. — Теперь я понимаю, почему вас называют Пиратом. В сущности, вы настоящий самурай. Но я все же должен кое-что обсудить с моими коллегами в Японии. — Конечно. — Сможете ли вы прибыть в Токио, если мы, к нашему удовольствию, найдем возможность продвинуться вперед? — Да. Японцы встали. Бадр тоже поднялся. Мистер Хоккайдо поклонился и протянул руку: — Благодарю вас за ленч, в ходе которого мы испытали много удовольствия и получили неоценимую информацию, мистер Аль Фей. Бадр подал ему руку. — Благодарю вас за время, которое вы уделили мне, и за ваше терпение. Когда японцы удалились, Карьяж дал знак принести счет. — Я не понимаю, чего им жаловаться, — со смехом сказал он. — Мы же заплатили за ленч. — Подписав чек, он добавил: — Майкл Винсент ждет нас в нашем бунгало. — О'кей, — сказал Бадр. — Когда прибывает самолет Иорданы? — В четыре, — ответил Дик. — Я интересовался как раз перед ленчем. Он опаздывает примерно на пятнадцать минут. Мы должны выехать из отеля не позже чем в три тридцать. Пройдя через полутемный холл, они вышли на солнечный свет и по тропинке пошли к их бунгало. Эхо их шагов отдавалось от розового цемента дорожки. — Вы занимались Ранчо дель Сол? Карьяж кивнул. — Все готово. Мы сняли частный дом для вас рядом с главным зданием, как раз над полем для гольфа. Служащие банка состоят в членах этого клуба. Обед будет в личном помещении как раз после коктейля. Таким образом, у нас будет возможность узнать друг друга. — Отказы? — Нет. Все будут на месте. Они заинтересованы в вас так же, как и вы в них. Бадр засмеялся. — Интересно, что бы они подумали, если бы я появился перед ними в традиционном костюме? Карьяж тоже засмеялся. — Скорее всего, рехнулись бы. Я уже слышал разговоры, что они считают вас обыкновенным дикарем. Сплошные снобы, что собираются здесь. Все WASP.[1] Ни евреев, ни католиков, ни иностранцев. — Тогда Иордана должна им понравиться, — сказал Бадр. Он был прав. И по рождению, и по воспитанию она была типичной калифорнийской девушкой, и они не могли желать ничего лучше. — Она им понравится, — ответил Карьяж. — И все же будет не так легко. Я заметил, что новое дело они восприняли без особого энтузиазма. — По их объяснениям, дело в банках Лос-Анджелеса, которые контролируют евреи. — Это слишком легкое объяснение, чтобы оно меня удовлетворило. Всегда, когда они говорят мне, что, по их мнению, я должен что-то подписать, я испытываю подозрение. Они напортачили с предложением относительно ранчо и дали возможность японцам поставить нас в трудное положение. — Они говорили, что японцы действовали через банки Лос-Анджелеса. — Этого мало. Они тут стоят на твердой земле. Прежде чем в Лос-Анджелесе услышали о нас, нам пришлось тут все проработать. А теперь настало время слетать в Токио и обратно. Они были рядом с бунгало. Карьяж открыл двери, и они вошли в коттедж. В полутемной комнате с кондиционированным воздухом их охватило блаженство после белой жары дня. Винсент встал. Рядом с ним на столике для коктейлей был неизменный стакан с виски. — Бадр, как я рад снова видеть вас. — Я всегда рад нашим встречам, друг мой. — Они пожали руки друг другу и, обогнув маленький столик, Бадр подошел к дивану и сел. — Как идет работа над рукописью? — Именно поэтому я и хотел вас увидеть. Во-первых, я думал, что дело пойдет куда легче. Вы же знаете. Как в других моих фильмах о Моисее и Иисусе, где всегда есть место некоторым чудесам, которые дают визуальное наслаждение. Красное море раскрывается перед израильтянами, воскрешение из мертвых и тому подобное. Но тут все по-другому. У вашего Пророка совершенно не было чудес. Он был просто человеком. Бадр засмеялся. — Это верно. Просто человеком. Как и все мы. Не больше и не меньше. Разве это смущает вас? — С кинематографической точки зрения, да, — ответил Винсент. — Мне же кажется, что это как раз должно сделать слова Пророка куда более убедительными и драматическими. Этот человек, такой же, как мы, смог донести откровения аллаха до своих соплеменников. А как относительно преследований со стороны язычников-арабов, насмешек, которым его подвергали евреи и христиане, его изгнания и бегства в Медину? А его битва за возвращение в Мекку? Честное слово, тут хватит драматических событий на несколько фильмов. — Возможно, для мусульманского мира это так и есть, но я очень сомневаюсь, что западный мир воспримет все точно так же. А вы говорили, что хотите, чтобы этот фильм увидели во всем мире, не так ли? — Да. — В этом-то и есть наша проблема, — ответил Винсент. Взяв стакан с виски, он опустошил его. — И мы должны были решить ее еще до того, как приниматься за сценарий. Бадр молчал. Истины, заключенные в Коране, были так очевидны для всех — тогда почему же вечно возникают эти проблемы? Неверующие не хотят даже прислушиваться к откровениям. И если только они распахнут свои сердца и свой разум словам Пророка, на них снизойдет озарение. Он задумчиво посмотрел на режиссера. — Если я помню вашу версию о Христе, его распяли римляне, а не евреи, не так ли? Винсент кивнул. — Разве это не противоречит фактам? — спросил Бадр. — Разве в действительности не евреи распяли Христа на кресте? — Есть разные мнения, — сказал Винсент. — Поскольку Христос сам был евреем и был предан одним из своих апостолов, Иудой, который также был евреем, и потому что его ненавидели раввины ортодоксального храма, чьей власти и могуществу он угрожал, многие верят, что евреи передали его римлянам, чтобы те распяли его. — Но язычники-римляне и создали образ главного злодея фильма, не так ли? — Да. — Вот у нас и есть ответ, — сказал Бадр. — Мы построим наш фильм вокруг конфликта Пророка с курашитами, которые и заставили его бежать в Медину. В действительности Пророк воевал не с евреями, которые уже приняли принцип единого бога, но с тремя большими арабскими племенами, которые поклонялись множеству богов. Именно они прогнали его из Мекки, а не евреи. Винсент смотрел на него, не отрывая взгляда. — Я припоминаю, что читал об этом, но никогда не рассматривал ситуацию под таким углом. Мне как-то казалось, что арабы всегда были с ним. — Только не с самого начала, — сказал Бадр. — Племя курашитов состояло из язычников, поклонявшихся многим богам, и именно им, а не евреям или христианам. Пророк впервые принес свое учение. И именно они первые получили от него титул «неверующих». — Я попробую этот подход, — сказал Винсент. Наполнив снова свой стакан, он в упор посмотрел на Бадра через стол. — Вы уверены, что не заинтересованы в работе над сценарием вместе со мной? Бадр рассмеялся. — Я бизнесмен, а не писатель. Предоставляю это вам. — Но вы знаете историю лучше, чем кто-либо из тех, кого я встречал. — Перечитайте Коран. Может быть, тогда вы увидите-то, что вижу я. — Он поднялся. — Юсеф явится сегодня после полудня, и мы все вместе соберемся в начале будущей недели. Теперь, если позволите, я должен отправляться в аэропорт встречать мою жену. Винсент тоже поднялся. — Я чувствую, что вы направили меня на правильный путь. Я примусь за работу, исходя из нового подхода. Они пожали руки друг другу, и Винсент покинул бунгало. Бадр повернулся к Карьяжу. — Что вы думаете? — спросил он. — С вашего разрешения, шеф, я бы сказал, что вы должны рассчитаться с ним и забыть всю эту историю. Единственное, что вам обеспечит этот фильм, — потери. — Коран учит, что действия человека могут принести ему доход самым разнообразным образом — даже тогда, когда он ищет не столько выгоды, сколько творит добро. — Надеюсь, что вы правы, но я был бы очень осторожен, прежде чем запускать этот фильм. — Вы странный молодой человек. Думаете ли вы о чем-нибудь еще, кроме долларов и центов? Карьяж встретил его взгляд. — Когда я на работе — нет. Я не думаю, что вы наняли меня из-за моих социальных добродетелей. — Скорее всего, нет, — сказал он. — Но есть кое-что более важное, нежели деньги. — Тут я не решаю, — сказал Дик. — В том, что не касается ваших денег. — Он начал собирать бумаги в свой дипломат. — Моя работа заключается в том, что я должен обезопасить вас от любого риска. Остальное решать вам. — И вы считаете, что фильм связан с риском? — И большим. Бадр задумался. — Я учту это перед тем, как мы двинемся дальше. Мы снова вернемся к этому разговору, когда сценарий будет закончен и составлена смета. Бадр подошел к дверям спальни. — Спасибо, Дик, — тихо сказал он. — Я бы не хотел, чтобы вы думали, будто я не ценю того, что вы стараетесь делать для меня. Дик покраснел. Бадр не часто хвалил его. — Вы не должны благодарить меня, шеф. Бадр улыбнулся. — Я быстренько ополоснусь под душем и через пару минут буду готов. Подгоните машину к входу в бунгало. — Будет сделано, шеф. Карьяж снял телефонную трубку еще до того, как Бадр закрыл за собой дверь спальни. |
||
|