"Пират" - читать интересную книгу автора (Роббинс Гарольд)Глава 12Они провели вместе три года, прежде чем поженились. И этому событию предшествовало рождение их первого сына, Мухаммеда. В течение этих трех лет они были неразлучны. Куда бы он ни отправлялся в своих поездках по миру, она была с ним. Кроме его визитов на Ближний Восток. Здесь она не показывалась. — Только после того, как мы поженимся, — сказала она. — Я не хочу, чтобы ко мне относились, как к наложнице. — Мы поженимся, — сказал он. — По мусульманским законам я могу иметь до четырех жен. — Прекрасно, — с сарказмом сказала она. — Женись еще на трех арабских девушках. — Не стоит говорить об этом, Иордана, — сказал он. — Я не хочу жениться ни на ком, кроме тебя. Мне нужна только ты. — Тогда разводись. — Нет. — Почему? — спросила она. — Ты ее не любишь. Ты никогда не встречаешься с ней. Развод для мусульман очень прост, не так ли? Ты сам мне говорил. — Мы поженились по указанию принца. Чтобы развестись, мне нужно его разрешение, а он никогда не даст его мне, чтобы я мог жениться на неверной. — Бадр, я люблю тебя, — сказала она. — И я хочу быть твоей женой. Но твоей единственной женой. Ты это понимаешь? Так я воспитана. Только единственной. Он улыбнулся. — В сущности, это не самое важное. Просто ты так воспринимаешь положение дел. — Ну и ладно, — решительно сказала она. — Значит, я так и воспринимаю. Я не изменюсь. Он не ответил. Он в самом деле не спешил с браком. И не потому, что существовали другие женщины. С тех пор, как появилась Иордана, они почти не появлялись в его жизни. И то лишь в тех редких случаях, когда им случалось разлучаться. Когда они были вместе, он никогда не испытывал потребности в другой женщине. Но, во-первых, ее родители были в ужасе. Они стали менять к нему отношение лишь после того, как он перевел солидные комиссионные на счет ее отчима. Затем они как-то пообедали с ее родителями во время пребывания в Сан-Франциско. Но обед был чисто личным, семейным делом, и ни у кого не было желания объяснять, что Иордана живет во грехе, тем более с арабом. Бадр снял виллу на юге Франции, и они проводили там все свободное время. Иордана училась и совершенствовалась во французском. Ей нравилась Ривьера. Здесь всегда было весело, шумно и обычно стояла хорошая погода. Твоя личная жизнь здесь никого не интересовала. Главное, чтобы у тебя были деньги и ты умел их тратить ради своего удовольствия. Зимой они жили в Нью-Йорке и отдыхали в Акапулько, где купили тот дом, в котором провели свой первый уик-энд. Время от времени они отправлялись покататься на лыжах, но так как Бадр не любил холода, она не злоупотребляла лыжами. Каждые три месяца Бадр летал домой, где проводил две недели. В это время Иордана навещала в Сан-Франциско свою семью. Но всегда по истечении двух недель, она прибывала в Нью-Йорк или Лондон, или Париж, или Женеву, чтобы встретить его. Только однажды, когда он приехал в их апартаменты в Нью-Йорке, она его не ждала. — Есть известия от мадам? — спросил он у дворецкого, принявшего у дверей его шляпу и пальто. — Нет, сэр, — ответил тот. — Насколько я знаю, она еще в Сан-Франциско. Он ждал ее появления весь день и наконец вечером, после обеда, позвонил в дом ее матери в Сан-Франциско. К телефону подошла Иордана. — Дорогая, я уже начал беспокоиться, — сказал он. — Когда ты возвращаешься? У нее был усталый голос. — Я не вернусь. — Что ты имеешь в виду? — изумленно сказал он. — То, что я сказала. Мне двадцать один год и я должна устраивать свою жизнь. Я не вернусь. — Но я тебя люблю. — Этого мало, — сказала она. — Я устала от этой двусмысленной жизни. Я думаю, что двух таких лет с лихвой хватит для любой женщины. И я уже взрослая. — У тебя есть кто-то другой? — Нет. И ты это отлично знаешь. После тебя у меня никого не было. — Тогда в чем дело? — Неужели ты не можешь понять, что я просто устала от такой жизни? Устала от необходимости играть роль миссис Аль Фей, к которой не имею никакого отношения. — Она начала плакать. — Иордана... — Не пытайся уговорить меня, Бадр. Я не похожа на арабских женщин, которых ты знаешь, к которым ты привык. Просто я не могу этого принять. У меня есть собственная голова. — Я не пытаюсь уговорить тебя. Просто я хочу, чтобы ты еще раз все обдумала. — Я уже все обдумала, Бадр. Я не вернусь. Он почувствовал прилив гнева. — Не жди, что я примчусь за тобой, — сказал он. — Я уже это делал. — Прощай, Бадр. Телефонная трубка, которую он сжимал в руке, смолкла. Он гневно швырнул ее. Несколько минут он тупо смотрел в пространство, затем снова набрал ее номер. На этот раз ответила ее мать. — Могу ли я поговорить с Иорданой? — спросил он. — Она поднялась в свою комнату, — сказала мать. — Я позову ее. Бадр ждал, пока ее мать снова не подошла к телефону. — Она сказала, что не хочет говорить с вами. — Миссис Мейсон, я не понимаю, что происходит. Что с ней случилось? — Все в порядке вещей, Бадр, — спокойно сказала она. — Во время беременности женщины всегда излишне возбудимы. — Беременности? — вскричал он. — Она беременна? — Конечно, — сказала миссис Мейсон. — Разве она вам не сказала? Через семь месяцев он стоял рядом с ее кроватью в больнице. На руках у него лежал его сын. — Он похож на тебя как две капли воды, — застенчиво сказала она. — У него такие же голубые глаза. Он вспомнил слова отца, когда-то сказанные ему. — У всех новорожденных голубые глаза, — сказал он. — Мы назовем его Мухаммедом. — Джоном, — сказала она. — В честь моего дедушки. — Мухаммедом, — повторил он. — В честь Пророка. Он посмотрел на нее. — Ну, теперь ты выйдешь за меня? Она посмотрела на него. — А ты сначала разведешься? — Я не могу себе позволить, чтобы неверная была моей единственной женой, — сказал он. — Примешь ты нашу веру? — Да, — сказала она. Приподняв ребенка, он прижал его к груди. Малыш начал плакать. С гордой отцовский улыбкой он посмотрел на Иордану. — Наш сын будет принцем, — сказал он. Когда Бадр вошел, старый принц поднял на него глаза. По мановению его руки молодой мальчик, сидевший рядом с ним, встал и вышел. — Как ты поживаешь, сын мой? — спросил старик. — Я принес вам новость — у трона есть наследник, ваше величество, — сказал Бадр. — У меня родился сын. С вашего разрешения я хотел бы назвать его Мухаммедом. Старик пристально посмотрел на него. — Ребенок от неверной наложницы не может быть наследником престола Пророка. — Я женюсь на этой женщине. — Перейдет ли она в нашу веру? — Она уже перешла, — сказал Бадр. — И она уже знает Святой Коран лучше меня. — Я разрешаю тебе жениться на этой женщине. — Я прошу еще об одном благодеянии от вашего величества. — Каком? — Не подобает, чтобы наследник трона явился от второй жены в доме. Я прошу вашего разрешения на предварительный развод. — Для этого должны быть основания, — сказал принц. — Коран воспрещает развод из-за тщеславия или прихоти. — Основания имеются, — сказал Бадр. — После рождения последнего ребенка моя жена стала бесплодной. — До меня доходили такие разговоры. Это верно? — Да, ваше высочество. Принц вздохнул. — Я дарую тебе такое разрешение. Но все должно быть организовано как следует и согласовано со Святым Писанием. — Все так и будет. — Когда ты женишься на этой женщине, я хотел бы увидеть ее и твоего сына. — Как вы того пожелаете, ваше высочество. — Все в воле Аллаха, — сказал старик. — Когда твоему сыну минет десять лет, он будет объявлен наследником престола. Наклонившись, он протянул руку, которую Бадр поцеловал. — Иди с миром, сын мой. Во время свадьбы Иордана поразила и обрадовала его родителей, заговорив с ними по-арабски. Втайне от них она наняла учителя и прошла с ним ускоренный курс языка, так что теперь говорила по-арабски достаточно хорошо, но с легким приятным американским акцентом, который придавал музыкальность ее произношению. Бадр припомнил, как восхищены были его мать и сестры, увидев его наследника, как, нежно лаская, они притрагивались к нему, обмениваясь замечаниями относительно его нежно-золотистой кожи. Он вспомнил также, с какой гордостью его отец взял на руки первого внука. — Мой маленький принц, — нежно сказал он. После свадебной церемонии они совершили хадж в Мекку, не на верблюдах, бредущих через пустыню, как довелось его отцу с матерью, а на «Лир джете», который покрыл это расстояние за несколько часов. Бок о бок стояли они рядом в спокойной тишине площади, окруженные другими пилигримами в белых развевающихся одеяниях, одетые точно так же, как они, и когда с мечети донесся призыв муэдзина к молитве, они простерлись на земле перед Каабой, святилищем арабского мира. На обратном пути, когда они летели к принцу, он, повернувшись к ней, заговорил по-арабски. — Ну, теперь ты настоящая мусульманка. — Я была ею с первого же дня нашей встречи, — сказала она. — Только я не подозревала об этом. Он взял ее за руку. — Я люблю тебя, моя жена. По арабскому обычаю, она подняла его руку к губам и поцеловала ее. — И я люблю тебя, мой повелитель. — Если твоему сыну суждено быть моим наследником, — сказал старый принц — я хочу, чтобы ваш дом был рядом с моим, и я мог бы смотреть, как он растет и мужает. Бадр видел, как над вуалью, которую Иордана по мусульманскому обычаю носила на людях, удивленно округлились ее глаза. Движением головы он дал ей понять, чтобы она молчала. — Вы будете жить в доме внутри дворцовой ограды, — продолжил принц, — так, чтобы вы были вне досягаемости злых сил. — Но моя работа, ваше высочество, — запротестовал Бадр, — заставляет меня много времени бывать вне дома. Принц улыбнулся. — В таком случае, ты будешь чаще бывать здесь. Нехорошо, если мужчина так надолго расстается с семьей. — Это невозможно, — ночью в их покоях сказала ему Иордана. — Мне здесь нечем заняться. Я сойду с ума. — Долго это не продлится. Немного погодя мы развеселим его, затем я скажу ему, что ты мне нужна как помощница в работе, и он все поймет. — Я не выдержу! — воскликнула она. — Я не арабская женщина, с которой можно обращаться как с рабыней! В голосе Бадра появились ледяные нотки. Таким она его раньше никогда не видела. — Ты мусульманская женщина, — сказал он, — и ты будешь делать все, что тебе приказывают! Может быть, именно тогда все стало меняться в их отношениях. Бадр был прав, предполагая, как будут развиваться события. Но прошло не менее шести месяцев, прежде чем ему удалось убедить принца, что они должны иметь дома в самых разных местах. К тому времени между ними уже пролегла глубокая трещина, и оба они чувствовали ее. Невидимый барьер вырос между ними и их любовью, и как они ни старались, им не удавалось проломить его. |
||
|