"Ночные маски" - читать интересную книгу автора (Сальваторе Роберт)

НАСТАВНИК

– Убери это, – попросила Даника, и в ее голосе сквозило отчаяние, а руки дрожали.

Кэддерли беспомощно уставился на беличьи лапы, не имея ни малейшего представления, как вернуть себе человеческие конечности.

– Я не могу, – признался он столь же себе, сколь и Данике. Молодой жрец испуганно посмотрел на девушку, и его серые глаза расширились от ужаса и неверия. – Мне никак.

Даника попыталась подойти к нему, но удар, полученный в бою, заставил ее скорчиться от боли. Она увидела рваную рану на своем животе и тяжело упала на одно колено. Однако спустя мгновение отважная девушка упрямо встала на ноги, вытянув одну руку перед собой, чтобы дотронуться до любимого.

– Я сейчас все исправлю, – умоляюще сказал волшебник.

– Беличьими лапками? – Ответ Даники ударил служителя Денира сильнее, чем она рассчитывала. – Кэддерли, верни своим ногам и рукам человеческий вид. Я прошу тебя.

Молодой жрец с тяжелым сердцем уставился на свои конечности, чувствуя себя обманутым, – словно его Покровитель и дарованная им Сила подвели своего адепта. Даника стояла рядом с ним, нуждаясь в помощи, а он, со своими беличьими лапами, ничего не мог сделать.

Кэддерли начал рыться в памяти, заставляя одну за другой страницы Книги Всеобщей Гармонии проноситься в лихорадочной спешке перед мысленным взором. Однако там не находилось ничего, хоть немного относящегося к тому, что случилось, к тому загадочному и проклятому превращению, которое он непонятно как сам произвел над собой.

Но, несмотря на то что Кэддерли не находил прямых ответов, он снова почувствовал отдаленную гармонию сладкой вдохновенной Песни, заставлявшую когда-то все тайны бытия проноситься перед ним в ожидании, когда он заинтересуется их разгадками. Песнь вынесла на поверхность его сознания лишь одно слово – имя человека, который сможет помочь ему найти смысл во всем происходящем.

– Пертилопа? – бесстрастно спросил Кэддерли.

Даника, все еще морщась от боли, с удивлением уставилась на него.

– Да, Пертилопа, – снова сказал он, на сей раз более твердо. Юноша пристально посмотрел на Данику. и его участившееся дыхание стало прерывистым. – Она знает.

– Она знает что? – переспросила ошарашенная девушка, делая ударение на каждом слове.

– Наставница знает, – вот все, что мог сказать Кэддерли. По правде говоря, он вряд ли представлял себе, что именно сможет ему сообщить жрица. Он чувствовал только, что Песнь ему не лжет, не собирается его подвести. – Я должен идти к ней.

– Она же в Библиотеке! – напомнила ему Даника. – Это займет три…

Кэддерли остановил ее, сделав успокаивающий жест. Он мысленно отстранился от всех окружающих раздражителей и вновь сосредоточился на Песни, позволив ей нестись на многие мили, призывая вступить в свои волны. Кэддерли отдался потоку, поручив ему уносить себя все дальше и дальше. Мир стал каким-то наваждением, зыбким и призрачным. Он увидел ворота Кэррадуна и западную дорогу, ведущую к предгорьям. Горные хребты проносились перед его мысленным взором, затем он различил быстро приближающуюся Библиотеку, дошел до увитых плющом стен и проник прямо сквозь них – в комнату Пертилопы. Кэддерли узнал на задней стене, в стороне от кровати, гобелен с изображением арбалета, такой же, какой он украл когда-то, чтобы Айвен смог по этому рисунку создать себе оружие.

– Я ждала, что ты придешь ко мне, – услышал он голос Пертилопы.

Образ комнаты окончательно прояснился, и юный служитель увидел верховную жрицу, сидящую на краю кровати, облаченную, как всегда, в длинное, закрывающее шею черное одеяние. Ее глаза расширились, когда она ощутила чье-то присутствие, и Кэддерли понял, что она видит и его звериные конечности, хотя он и оставил свою оболочку из плоти и крови далеко позади.

– Помогите мне, – взмолился юноша. Ободряющая улыбка Пертилопы согрела его.

– Ты дошел до Тайны Родства, – объяснила директриса, – могущественной Силы, в которой, впрочем, таится своя опасность.

Кэддерли совершенно не представлял, что хочет сказать Пертилопа. Тайна Родства? Ему это ни о чем не говорило.

– Ведь Песнь льется для тебя, – заметила наставница, – не дожидаясь, что ты ее об этом попросишь.

Выражение лица Кэддерли ясно показывало его испуг.

– Я знала, что так и случится, – продолжала Пертилопа, – когда давала тебе Книгу Всеобщей Гармонии. Я знала, что Песнь начнет звучать у тебя в сознании. И что ты вскоре обретешь способность разгадывать тайны, спрятанные между строк.

– Да нет же, – возмутился Кэддерли. – Со мной и вокруг меня происходят странные вещи. – При этих словах он беспомощно взглянул на руки, преображенные так же, как у его тела, оставшегося в Кэррадуне. – Но они не подчиняются моим желаниям, и я не могу понять их.

– Ты не прав, – возразила Пертилопа, отвлекая его внимание от видоизмененных конечностей. – Книга позволяет подключаться к магической Силе, даруемой властью Денира. Ты вбираешь в себя эту Силу и направляешь ее. Она приходит по твоему зову и подчиняется твоей воле.

Кэддерли с отчаянием окинул взором свое изуродованное тело, сомневаясь в правдивости этих слов. Он знал, что Пертилопа видит, в чем его трудности, и думал, может ли так же увидеть беседу Даника, оставшаяся в городе на коньке крыши. Впрочем, размышления о беличьих лапах тут же отбросило прочь то, что говорила жрица. Ведь если Кэддерли, по ее словам, мог подчинять себе Силу, почему же он оставался до сих пор наполовину животным?

– Ты просто еще не все знаешь, – сказала ему наставница, как будто могла читать его мысли. – Ведь ты по-прежнему новичок, неопытный, хотя Сила буквально валяется у тебя под ногами.

– Сила Денира? – не понял Кэддерли.

– Ну конечно, – спокойно ответила Пертилопа, словно вполне предвидела последующий вопрос.

– Но за что Денир наградил меня этой Силой? – спросил молодой человек. – Что сделал я, чтобы получить этот дар?

– Ты его Избранник, – засмеялась Пертилопа.

– Ну уж нет, – заявил Кэддерли, с ужасом осознавая, что посмел возразить наставнице, жрице.

Но Пертилопа вновь лишь засмеялась.

– Очень даже да, – сказала она. – Ты верный послушник нашего Покровителя, а также Огма, его брата. Не стоит мерить свою веру исполнением обрядов и церемоний. Она находится у тебя в сердце, в твоей искренности и любви. Ты верный послушник, это заложено в твоем пытливом уме и сердце, и блестящий ученик. Этим и измеряется верность Дениру.

– Во всяком случае, не для Эйвери, – возразил Кэддерли. – Сколько раз он угрожал выгнать меня из ордена. И именно за то, что я не соблюдаю все те обряды, о которых вы с такой легкостью говорите!

– Он не может выгнать тебя из ордена, – покачала головой Пертилопа. – Нельзя «выгнать» человека из-под воли Небес.

– Воли Небес? – переспросил Кэддерли. – Если это и вправду так называется, то я еще даже не вступал ни в какой орден. Я не чувствую в себе призвания.

– Чепуха, – отмахнулась Пертилопа. – Тебя призвали могучие силы Денира. Это, мой юный друг, и есть то, что свидетельствует о воле Небес! Разве ты сомневаешься в той Силе, к которой только начал подступаться?

– Я обращаюсь не к Силе, – ответил Кэддерли со своим обычным упрямством, – а к ее источнику.

– Ее источник Денир.

– Это вы так говорите, – сказал Кэддерли. – Блажен, кто верует.

– Погоди, ты тоже поверишь. Ты священнослужитель Денира, приверженец Покровителя, который требует независимости, проявления свободной воли. И остроты ума, – продолжила Пертилопа, причем ее карие глаза приняли странное, отсутствующее выражение. – Если ты лишь слепо выполняешь обряды, ты ничем не лучше коров и овец, которые пасутся в полях вокруг Кэррадуна. Денир и не хочет этого. – Пертилопа помолчала, глядя на испуганного молодого жреца. – Покровитель опекает художников, поэтов и просто думающих людей, хотя их работа может выглядеть лишь бледной копией того, что принято называть «идеалом». Вопрос, Кэддерли, сильнее ответа. Это то, что сопровождает твое взросление, – приближение к тайнам Денира.

Где-то в глубине души Кэддерли взмолился, чтобы слова Пертилопы оказались правдой, чтобы их обнадеживающая мудрость не обернулась лишь слабой надеждой столь же растерянного и отчаявшегося существа, как он сам.

– Ты оказался Избранником, – вернулась Пертилопа к насущным проблемам. – Ты слышишь Песнь и подходишь, с каждым днем все ближе, к тому, чтобы разбирать ее смысл и лучше понимать свое место в этом странном нагромождении испытаний, которое мы зовем жизнью.

– Значит, я колдун?

– Нет!!! – Наставница впервые за весь разговор всерьез рассердилась, и Кэддерли проявил мудрость, не став отвечать тотчас же. – Твой магический талант по сути своей светел, – настаивала Пертилопа. – Разве ты применял иные заклинания, кроме тех, к которым у тебя на глазах прибегали другие жрецы?

Кэддерли задумался всерьез и надолго. По правде говоря, те магические действия, что он производил, мало отличались от того, что делали другие священнослужители. Даже эта Тайна Родства была не столь уж далека от возможностей изменения формы, практикуемой у друидов-отшельников. Но в то же время молодой человек понимал, что его возможности включают в себя еще кое-что.

– Я не молюсь, когда произношу заклинания, – заспорил он. – Я не вылезаю по утрам из постели в уверенности, что сегодня смогу создать свет или что сумею превратить свои руки в беличьи лапы. Равно как я никогда не взываю к Дениру.

– Ты читаешь Книгу, – напомнила ему Пертилопа, опровергая рассуждения Кэддерли. – Это и есть твоя молитва. Поэтому тебе не нужно выбирать заклинания и запоминать в точности порядок магических действий. Ты просто слышишь Песнь. Ты один из немногих Избранников. Я много лет подозревала это и наконец лишь несколько недель назад поняла, что именно тебе суждено стать моим Преемником.

– О чем вы говорите? – спросил Кэддерли. Его состояние и без того близилось к панике, а теперь его охватил настоящий ужас оттого, что Пертилопа, продолжая говорить, начала снимать свое длинное одеяние. Молодой жрец застыл, пораженный, когда наставница окончательно избавилась от одежды, открывая странного вида кожу, которая напоминала шкуру акулы, покрытую не чешуей, а острыми шипами.

– С самого детства я воспитывалась на Побережье Мечей, – начала свой рассказ наставница, – у моря. Мой отец рыбачил, и я часто выходила с ним в море выбирать сети. Как видишь, я обрела Тайну Родства с акулой, как ты с белками, в частности с Персивалем. Я всегда восхищалась необыкновенно грациозными движениями и совершенством этого зачастую опасного создания.

Кэддерли молчал, пораженный.

– Я уже объясняла тебе, что применение Тайны Родства сопряжено с опасностью, – продолжала Пертилопа с некоторой долей иронии. – Как видишь, я тоже стала жертвой этой практики, не разобравшись как следует, приняв свою Тайну Родства без оглядки.

Кэддерли начал подозревать, что, возможно, эта чудесная женщина, всегда являвшаяся ему дорогим другом, пострадала от зла, которое он почувствовал в Библиотеке. Пертилопа говорила, и в ее голосе не слышалось ни вины, ни ожесточения.

– То превращение, что я претерпела, оказалось постоянным, – сказала она, потирая локоть рукой, и зубцы прочертили несколько кровавых линий на ее ладони. – Это очень болезненно – иметь наполовину человечье, наполовину рыбье тело. Сам воздух смертелен для меня, равно как и вода открытого моря. В этом мире, дорогой друг, нет для меня места. Я умираю.

– Нет!

– Да, – с легкостью, ответила Пертилопа. – Я уже немолода, как ты знаешь, и прошла долгий путь по этой странной дороге, которую мы зовем жизнью. Зло убило меня, не сомневайся, и я долго цеплялась за жизнь ради того, чтобы исполнить Предназначение, что наконец-то случилось. Ты, Кэддерли, мой Наследник.

– Я не приму этого.

– Ты не сможешь избежать своей участи, – отвечала наставница. – Для того, кто однажды ее услышал, Песнь уже не прекращается никогда.

Для Кэддерли эти слова прозвучали как раскат грома. Молодой служитель внезапно испугался тех ужасов, которые он мог выпустить на волю со страниц своей страшной Книги.

– Потом к тебе придет знание и о пределах власти, – продолжала жрица. – Она, к сожалению, не безгранична.

При этих словах она смущенно посмотрела на свои изуродованные руки, сделав это так выразительно, что слова оказались уже не нужны.

– Ты не бессмертен, не всемогущ. Небеса все равно сильнее.

– Но я никогда и не говорил…

– В смирении твоя защита, – жестко и резко оборвала его Пертилопа. – Проверяй пределы своей власти, Кэддерли, но испытывай ее осторожно, с уважением к тем силам, которые ты используешь. Они неизбежно истощаются, отнимая часть твоего здоровья, а возможно, и жизни в обмен на каждое чудо. Нетерпение есть твой враг, и знай, что заклинание, затрагивающее основы бытия, непременно изнуряет заклинателя. Поверь мне – если Денир избрал тебя, он потом призовет тебя и к ответу.

Пертилопа тепло улыбнулась, не сомневаясь в том, что молодой жрец оправдает оказанное ему доверие. Но он не смог улыбнуться ей в ответ.

– Да ты никак намерен смыться? – Призрак прошептал эти слова Бойго Рату, видя молодого колдуна на лестнице с мешком в руке.

Злодей вышел из комнаты Кэддерли и направился к Бойго, чтобы проследовать за ним в комнату.

– Кто-то позвал городскую стражу, – объяснил колдун. – Они здесь перевернут все вверх дном.

– И что из этого? Что такого они могут найти? – ответил с ухмылкой Призрак, считая, что иронизирует: ведь он только что оставил в комнате Кэддерли тело Бреннана. – Конечно же, ничего, что бросит хоть какую-то тень на одного из нас.

– Я ударил зеленобородого дворфа подсвечником, – признался Бойго.

– Он не видел тебя, – возразил Призрак. – Иначе ты бы уже лежал в могиле. Вместе со своим братцем они колобродят под лестницей, старина Фредегар тоже с ними. Эта свора пришла бы за тобой гораздо раньше, если бы глупый дворф заподозрил, что именно ты сотворил то колдовство.

Бойго немного расслабился.

– Даника и Кэддерли скрылись? Призрак пожал плечами, не зная ответа. Он мало что видел за резней в угаре насилия.

– Возможно, на какое-то время, – медленно ответил он со всей убежденностью, которую мог изобразить. – Но вот Ночные Маски сейчас посланы на задание. Они не остановятся, пока жрец не погибнет.

– Значит, я могу спокойно вернуться в Замок Тринити! – с надеждой сказал Бойго.

– Но, если ты сейчас покинешь гостиницу, ты только вызовешь подозрения, – заметил Призрак. – А если Кэддерли сумеет увильнуть от убийц, он, скорее всего, вернется сюда. Пока что наше положение в игре самое выгодное. Конечно, для тех из нас, у кого хватит мужества довести дело до конца. – Последние слова прозвучали почти как угроза.

– У меня нет мужества! Я хочу домой к маме, – захныкал колдун.

– Лучше помоги городской страже в розысках, – продолжал Призрак, и его черты исказила внезапная ироническая улыбка. Он тихо напомнил себе, что он художник, уже сплетающий новые сети интриг. – Скажи им, что располагаешь некоторым знанием чародейства, и тебе кажется, что подсвечник остался где-то наверху в коридоре. Когда дворф подтвердит эту историю, ты предстанешь в очень выгодном свете.

Бойго посмотрел на негодяя, терзаясь сомнениями. Они усилились еще больше, когда он вспомнил, что Кьеркан Руфо все еще сшивается где-то поблизости и знает много лишнего.

– Что-то не так? – спросил Призрак, видя смущение колдуна.

– Этот никчемный Руфо! Призрак злобно ухмыльнулся:

– Он не может ничего сказать, чтобы не навлечь на себя подозрений. А согласно всем твоим описаниям, он слишком большой трус, чтобы на такое отважиться.

– Что правда, то правда, – признал Бойго. – Но я все равно не уверен, что остаться в гостинице – это мудрое решение. Похоже, что Кэддерли и его друзья не вписываются в наши предположения.

– Возможно, – согласился отчасти Призрак, – но не стоит усугублять ошибку, отказавшись вообще что-либо рассчитывать в отношении Кэддерли. Согласно всему, что мы знаем, служитель должен уже лежать на аллее мертвым.

Бойго засомневался, потом кивнул.

– Ступай, – посоветовал Призрак, – обратно к себе в комнату или прими участие в поисках, но ничего не говори Руфо. Лучше всего сейчас оставить этого трусливого мерзавца наедине с его ужасом и виной.

Бойго снова кивнул и скрылся. Уверенность Призрака исчезла, как только он остался один. Этот визит в Кэррадун оказался очень сложным, выходящим за рамки простого убийства. Даже если Кэддерли мертв, победа обошлась слишком дорого: они потеряли более чем половину задействованных Ночных Масок.

На самом деле вся уверенность Призрака уже улетучилась. Он сомневался, что ему или Бойго стоит оставаться в «Чешуе дракона». Но еще больше он опасался возможных последствий выхода из гостиницы на улицу, где бродит городская стража и шныряют туда-сюда рассерженные дворфы. Он подошел к своей двери и приоткрыл ее на дюйм, пытаясь понять, что происходит в других комнатах. Призрак осторожно наблюдал за Руфо, подумав, что, если вероломный жрец задумает новое предательство, его придется убить.

Но нет, никаких осложнений не намечалось. Впрочем, разве они не составляют часть картины? Художник чувствовал, что судьба бросает ему новый вызов, создав зыбкий пейзаж, не так-то просто поддающийся запечатлению. Призрак злобно ухмыльнулся, успокоившись оттого, что лично ему опасность не угрожает – до тех пор, пока у него есть Геаруфу и Вандер беспомощной куклой сидит за пределами города.

Кэддерли застал Данику все еще в сознании и на ногах, когда он вновь вернулся в свою оболочку на коньке крыше поблизости от «Чешуи дракона». Лицо молодой женщины оставалось сведенным болью. Болт, пущенный из арбалета, торчал из ее правого бока, вырвав кусок туники и клок кожи, окруженный широким кровоподтеком, чуть выше красовался кривой разрез.

Жрец не сразу подошел к девушке. Он закрыл глаза и заставил Песнь вновь завладеть своими мыслями. Буквы беспорядочно проносились мимо, пока Кэддерли не вспомнил часть Песни, страницу в томе, которую он услыхал на балконе, когда перевоплощался в белку.

Даника что-то мягко прошептала любимому, и в ее голосе сквозило гораздо больше тревоги за него, чем за себя. С некоторым усилием Кэддерли отбросил ее слова и целиком сосредоточился на мелодии. Его губы беззвучно двигались, словно читая молитву, когда он наконец открыл глаза, Даника уже улыбалась, видя, что его ступни и ладони стали вновь человеческими.

– Ты нашел свои ответы, – заметила молодая женщина.

– И много новых вопросов, – мрачно ответил Кэддерли.

Он снял свои хрустальные диски с бечевки, висящей на пальце, и отослал их прочь, а затем придвинулся к своей возлюбленной.

– Ты что-то говорил, – сказала Даника, – но не мне. Это выглядело как разговор невидимым собеседником. Я слышала только твои реплики, без ответов…

Я говорил с Пертилопой, – объяснил Кэддерли. – Мое сознание отдельно от тела навещало Библиотеку.

Он вряд ли заметил удивленный взгляд Даники, занявшись ее раненым боком.

Когда юноша на сей раз вспомнил Песнь, она звучала уже далеко, требуя больших усилий для приближения. Предупреждения Пертилопы об изнурении напугали его, но жрец отбросил возрастающие страхи прочь: ведь речь шла об исцелении Даники. Служитель Денира сосредоточил взгляд на торчащем болте, равно как и на ране, которую он нанес, думая о разрушении и исцелении одновременно. Сквозь стиснутые зубы вырвалось заклинание.

Девушка вздрогнула и изумленно вздохнула. От ее раны поднялся сизый дымок. Вскоре весь ее бок заволокло каким-то туманом. Жрец чувствовал болт как своего врага, как врага любимой. Бедная дорогая Даника! Когда дым рассеялся, вместе с ним исчезли и орудие, и нанесенная им рана. Воительница выпрямилась и пожала плечами, не зная, как ей благодарить Кэддерли за то, что он только что сделал.

– Ты не ранен? – спросила она. Кэддерли, обессиленный, довольно помотал головой, взяв любимую за руку.

– Нам нужно идти, – сказал он отсутствующим тоном, обращаясь не столько к Данике, сколько к себе. – Посидим вдвоем, отдельно от всех, и постараемся понять, как нам преодолеть те превратности судьбы, с которыми мы столкнулись.

Он склонил голову к плечу и обратил внимание на растущую суматоху в толпе народа вокруг «Чешуи дракона», особенно на клацанье множества копыт, раздающееся повсюду.

– Городская стража встревожена, – заметила Даника. – Они, вероятно, захотят нас допросить.

Кэддерли продолжал тащить ее за собой.

– Но нам некуда идти, – заспорила Даника, когда они подошли к краю крыши и увидели, как целая толпа солдат заполняет Рыночную площадь.

Волшебник не слушал. Его глаза снова закрылись, и он погрузился не то в Песнь, не то в заклинания. Девушка охнула от изумления, когда вдруг почувствовала себя легче перышка. Каким-то чудесным образом Кэддерли продолжал удерживать ее за руку, и они просто полетели прочь с крыши, влекомые порывами ветра.

Бойго Рат выскользнул из «Чешуи дракона» некоторое время спустя, быстро проскочив мимо дворфов и разъяренного хозяина в гостевой комнате. Мигом оценив обстановку, испуганный молодой колдун решил, что расчеты Призрака не стоят того, чтобы рисковать ради них своей жизнью. Колдун также предположил, что бегство из гостиницы после такой трагедии вовсе не выглядит подозрительным поступком.

Только один вопрос задала ему городская стража, когда он продирался через дыру, образовавшуюся там, где еще не так давно находилась входная дверь. Бойго кивнул и показал на гостиницу, что стояла несколькими домами дальше по Озерной улице, хотя колдун не имел намерения оставаться рядом сколько-нибудь долго. Вернее, он направится туда и снимет комнату, но проживет там лишь до тех пор, пока не выучит заклинания, которые позволят ему быстро покинуть город и без приключений вернуться домой.